Страницы нашей жизни том-10 - читать онлайн

Глава-1. Всё первый раз

Главное – найти себя, а путь наш никому не нужен.

Часть-1. Познание себя.

1. Рождение в Старом хуторе.

Думаю, что нет никого на белом свете, кто мог запомнить своё рождение. Тоже не был исключением. О своём рождении знаю со слов своих родителей, а также со слов многочисленных родственников по линии моей мамы, то есть, терских казаков, которые проживали в Старом хуторе. Большинство терских казаков по фамилии Выприцкие, родились в Старом хуторе в хате-мазанке.

– Ты был последним, кто родился в хате-мазанке, а не в роддоме, – рассказывала мне бабушка Нюся, мамина мама, из рода Выприцких. – После твоего рождения все рождались в роддоме.

Примерно за год до моего рождения, возле вокзала станции Гудермес, в старом здании управления железной дороги астраханского направления, открыли родильный дом.

Рассчитанный на приём рожениц с астраханского направления железных дорог, роддом был оборудован всеми необходимыми медицинскими проборами и оборудованием, которые имелись тогда в медицине.

Такая близость роддома от железной дороги была вызвана тем, что после окончания войны с фашистами вернулось с фронта много мужчин, сразу резко возросла рождаемость населения.

Единственный роддом в Грозном не успевал принимать городских рожениц. В сельских населённых пунктах беременные женщины рожали на дому. Отчего была большая смертность младенцев.

Бывшая станица «Кахановская», на территории которой располагался Старый хутор, сразу после войны получила статус города с названием Гудермес. Поэтому решено было построить роддом в центре города. Так как роддом при вокзале станции Гудермес находился в трёх километрах от города.

В то время современных улиц и санитарного транспорта не было. Ходить рожать до вокзала беременные женщины не могли. Однако после войны не было денег на строительство роддома в центре города. Поэтому женщины рожали детей там, где им было удобно рожать своих детей.

– Твоим родителям, точнее, твоему отцу, как инвалиду войны, дали жилье на левом берегу речки Белка, – рассказывали бабушки по линии моей мамы. – Это был единственный дом, который остался на месте бывшего хутора Ивлевых и чеченского аула, которые были стёрты с лица земли. Во время стычек между чеченцами и терскими казаками. После установления советской власти на территории земли принадлежащей чеченцам и терским казакам.

Старое бесхозное строение, переходило из рук в руки, то сельскому управлению, то поселковому совету. Когда на месте бывшего аула и станицы «Кахановской» образовался Гудермес.

Всё бесхозное перешло под городское управление. Мария (моя мама) устроилась работать в совхоз «Кундухово», Сергей (мой отец), как инвалид войны получил место проживание в старом доме, стал работать сторожем в совхозе. После того, как мама забеременела мной и не смогла работать в поле, то ей дали работу на дому. Мама шила одежду труженикам сельской местности. Надо было как-то зарабатывать трудодни, чтобы кормить семью. Тогда в колхозах и в совхозах денежную зарплату не давали.

Колхозники и сельские труженики, питались и жили на то, что выращивали в сельской местности (трудодни), а также на деньги, которые имели от продажи своей продукции на колхозном рынке в городе.

Мама часто торговала сельской продукцией, выращенной у нас на огороде, а также торговала сельской продукцией выросшей на полях совхоза «Кундухово». Несмотря на своё маленькое образование, четыре класса церковно-приходской школы, мама хорошо знала математику и грамотно писала. Кроме того, в церковно-приходской школе мама хорошо выучилась домашнему рукоделию.

Могла кроить и шить разную одежду, а также с детства прекрасно вязала одежду на спицах. Как старшая дочка у парализованной бабушки Нюси, моя мама взяла бабушку к себе домой.

Несмотря на то, что бабушка Нюся была парализована на ноги, все остальное у бабушки Нюси было цело и здорова. Поэтому бабушка руками вязала на спицах разную одежду на продажу и получала небольшую пенсию на своё содержание.

Так мои родители крутились в быту до моего рождения. Несмотря на то, что в хозяйстве моих родителей было все необходимое для проживания. Однако они были оторваны от города тем, что не было никакой связи на случай беды или рождения ребёнка.

Единственной связью с городом был через речку подвесной мостик, который построили сто лет тому назад, чеченцы и терские казаки в знак дружбы между народами.

За сто лет мост сильно обветшал и фактически был непригоден к общению между населёнными пунктами по обоим берегам речки Белка. На подвесном мосту были огромные проёмы с отсутствием досок. Можно было перебираться по такому мосту, как канатоходцу по тросам, с риском для своей собственной жизни.

На расстоянии нескольких километров по обеим сторонам от дома моих родителей были автомобильный мост из брёвен и железнодорожный мост из бетонных свай с железными проёмами. Оба моста со времени войны были под охраной солдат. Через автомобильный мост можно было передвигаться под контролем солдат.

К железнодорожному мосту разрешалось подходить в наличии документа на ремонт и обслуживание железнодорожного моста. Всех остальных к железнодорожному мосту не подпускали на расстоянии выстрела. Солдаты имели право стрелять по людям.

Когда мама была беременна мной на последнем месяце беременности, то по решению наших родственников, терских казаков, беременную маму вместе с парализованной бабушкой, решили поселить на несколько месяцев в хату-мазанку в Старом хуторе.

Со времени войны с фашистами в нашем доме проживали семьёй евреи-беженцы с Европы. Евреи-беженцы и терские казаки жили, как одна семья. Поэтому все хозяйство дома моих родителей оставили на время евреям.

Ко времени моего рождения Старый хутор занимал не большую территорию земли. Там стояли древняя хата-мазанка, несколько изб крытых соломой, два дома крытых дранкой и огромный хозяйственный двор, который кормил всех хуторян.

За поселением Старого хутора были, старинное кладбище терских казаков и огромный фруктовый сад, которые по своей территории были больше Гудермеса. Фруктовый сад располагался вокруг Чёрной речки до железной дороги.

Старинное кладбище находилось между фруктовым садом и берегом речки Белки. Обе территории фруктового сада и старинного кладбища были огорожены колючим чилижником, через который, как через густую колючую проволоку не могли пробраться люди и животные.

Поэтому эти территории, никогда не охранялись. Однако любой желающий полакомится плодами сада или посмотреть на древние кресты на могилах терских казаков, мог свободно пройти через ворота сада и кладбища.

За порядком на территории фруктового сада и древнего кладбища терских казаков присматривали сообща оба рода древних терских казаков, Выприцкие и Ивлевы.

Так как эти две территории, фруктового сада и древнего кладбища, испокон веков считались собственностью двух фамилий, Выприцких и Ивлевых. Конечно, близкие родственники этих двух фамилий тоже принимали участие за порядком на территории фруктового сада и древнего кладбища. Однако главными смотрителями были двойня, Георгий (Гурей) Выприцкий и Мария (Маня) Выприцкая (Лебедева).

– Несмотря на то, что большинство наших родственников, с обеих сторон были верующие, – рассказывала мне, моя мама. – Но всё равно относились к своей жизни по-светски и демократично. Поэтому решили, что буду рожать своего первенца в роддоме в Грозном или в роддоме возле вокзала станции Гудермес.

К тому времени оба роддома ничем не отличались друг от друга. Конечно, можно было рожать и в Старом хуторе, где родилось большинство терских казаков. Но родственники мужа посчитали, что рожать ребёнка в Старом хуторе, это какая-то дикость.

Всё равно, что рожать ребёнка в пещере, как в каменном веке. Терские казаки были не против того, что новое поколение терских и донских казаков будут рождаться по-современному в родильных домах.

– Однако Богу было виднее, где рождаться первенцу у моей старшей дочери Марии, – рассказывала мне бабушка Нюся. – За неделю до того, как отвезти беременную Марию к родственникам в Грозный, над Старым хутором началась ужасная стихия.

Вначале разразилась ужасная запоздалая гроза. Вместо ожидаемого снега в начале зимы, на Старый хутор хлынули проливные дожди. Воды было так много, что наш Старый хутор могло смыть водой в речку Белка.

Все взрослые в Старом хуторе и родственники из станицы принялись укреплять территорию Старого хутора от возможного наводнения.

Вокруг двора Старого хутора сделали вал из хвороста и соломы, которые засыпали землёй и крупным песком с гравием. Саму территорию Старого хутора засыпали песком с гравием. Хату-мазанку превратили в укреплённый блиндаж, обнесённый плетёной изгородью.

– В укреплённой от дождя хате-мазанке во время стихии находились, парализованная Нюся и беременная Мария, – рассказывала, бабушка Маня. – Родственники из Старого хутора часто наведывались в хату-мазанку. Кормили узников обрушившейся с небес стихии и ждали приплода…

– Мои планы рожать в роддоме окончательно провалились после того, как на Старый хутор после проливного дождя обрушился шквал крупного снега, – рассказывала мне, моя мама. – Территория старого хутора превратилась какое-то месиво из воды, песка, глины и крупного мокрого снега…

– Вот, что дорогуша! Ни в какой роддом ты не пойдёшь! – строго сказала бабушка Нюся, моей маме. – Рожать будешь в хате-мазанке, как рожали все бабы терских казаков Выприцких. Ни одна роженица и ни один младенец, родившийся в хате-мазанке, не умерли и жили здоровыми много лет…

Как рассказывала моя мама, за день до моего рождения погода над Старым хутором неожиданно наладилась. С самого раннего утра прошёл крупный пушистый снег, который укрыл землю от грязи и обновил природу.

В самые первые часы рассвета небо очистилось и над Старым хутором взошло не по-зимнему яркое солнце. Вокруг территории Старого хутора стало светло и тихо. Словно весь мир хотел увидеть новорождённого и услышать крик первенца в полноценной семье.

– Всё! Мужики! Вымётывайтесь из хаты! – приказала бабушка Маня, когда увидела, что живот моей мамы резко опустился к низу. – Сейчас Мария будет рожать. Позовите наших баб. Надо приготовить медный тазик, тёплую воду и несколько чистых белых простыней. Все должно быть чистое.

– Несмотря на то, что мой живот резко опустился и отошли воды, – рассказывала мне, моя мама, – ты все никак не хотел появляться на белый свет. Во всем моём теле была ужасная боль.

– Кричи, Мария! Ругай на чем свет стоит, своего мужа – кричали наши бабы, которые прошли то, что мне предстояло впервые пройти. – Будешь орать! Тебе легче будет рожать! Иначе издохнешь!

– До первых родов была, словно ангел среди терских казачек, – рассказывала мне, моя мама. – Никто никогда от меня плохого слова не слышал. Мама всегда ставила меня в пример сёстрам и братьям, как старшую самую положительную во всем среди своих родственников.

Во время родов кричала словно резанная и крыла матом, на чем свет стоит. Даже мужики такого не слышали.

– Родился ты к рассвету следующего дня, – рассказывали мои бабушки. – Вопил так сильно, что в это утро петухи охрипли, пытаясь тебя перекричать. Собаки во дворе Старого хутора лаять перестали. Коров, коз, баранов и домашнюю птицу вообще не было слышно в хлеву Старого хутора.

– Такой казак не пропадёт! – радостно, сказал дедушка Гурей, принимая меня из рук повитухи, которая в это время принимала роды от моей мамы. – От такого горластого казака, горцы будут обходить Старый хутор стороной. Так что быть этому новорождённому казаку атаманом среди нас.

– Откровенно говоря, до твоего рождения мы не придумали тебе имени, – рассказывала мне, моя мама. – Так как толком никто не мог точно сказать, кого произведу на белый свет. Мальчика или девочку? К тому же у терских казаков не принято называть имя того, кто пока не появился на белый свет.

Так же как не принято заблаговременно покупать одежду и кроватку новорождённому. Считали, что такая поспешность может привести к несчастью во время родов и в дальнейшем к плохому здоровью младенца.

Однако так считаю, что терские казаки придумали такой обычай к рождению младенца по той причине, что в случае неудачных родов приобретённое добро младенцу не понадобится никому.

К тому же никто никогда не брал вещи после умершего младенца или взрослого человека. На то тоже была плохая примета, что горе умершего перейдёт здоровому человеку.

Но! Если быть точным человеком, то казаки соблюдали такие обычаи из-за своей бедности. Терские казаки всегда были расчётливые люди и никогда не распыляли своё добро на ветер.

– По старому календарю первенец родился в день рождения вождя всех пролетариатов. Фридриха Энгельса, – заметил Николай Выприцкий, который был коммунистом и сторонником социализма во всём мире. – Пускай этот малыш носит имя вождя пролетариатов. Может быть, также прославится?

– Ишь, что придумал! – возмутилась бабушка Нюся. – Где это видано, чтобы терский казак носил имя буржуйское. Пусть даже этот буржуй был вождём всемирного пролетариата. Такого имени среди терских казаков не было, и быть не может. Надо малому дать красивое имя терского казака.

– Вы, что-то совсем забыли, что у этого малыша отец донской казак, – напомнила Галина, сестра отца новорождённого. – Надо ему дать такое имя, которое подходит терским и донским казакам.

– Надо ему дать имя Александр, – предложила бабушка Маня. – Такое имя носили известные люди. Македонский, Пушкин и Грибоедов. Необязательно нашему малышу становиться полководцем, как Македонский. Поэт, писатель или художник среди казаков никогда не помешают. К тому же Пушкин и Грибоедов тоже были Сергеевичами. Возможно, что в будущем мы тоже будем им гордиться?

Присутствующие родственники поддержали предложение бабушки Мани. Так утром 28 ноября 1946 года в хате-мазанке в Старом хуторе терских казаков появился на свет Александр Сергеевич Черевков, рождённый от терской казачки и донского казака.

Дальше по своей жизни он сам определит, кем ему быть. Поэтом, писателей, художником, полководцем или обыкновенным человеком.

2. Первый год после рождения.

После тяжёлых родов моего рождения. Мама не могла пойти в отделение городского ЗАГС, зарегистрировать моё рождение. Мой отец сам пошёл утром объявил в ЗАГС, что сегодня у него родился сын Александр.

В этот же день моего рождения к нам в Старый хутор пришли представители регистрации ЗАГС. Пышная дама в красивом плате с алым бантом на груди и солидный мужчина в европейском костюме поздравили моих родителей с рождением первого сына Александра.

– Едва только представители ЗАГС произносили твоё имя, – рассказывала мне моя мама, – как ты тут же начинал сильно кричать. Словно понимал, что произносят твоё имя и плохо о тебе говорят.

– Боже мой, что будет дальше! Если в первый день своего рождения так громко кричит, – с удивлением, сказала пышная дама. – От такого крика можно сума сойти. Вам придётся уши затыкать.

– Это он при вас такой крикливый, – пошутила мама. – Утверждает перед вами своё рождение. До вашего прихода наш сынок был спокойный. Сосал мамину грудь, и довольный он тихо посапывал.

– Тогда мы пойдём, – заторопилась пышная дама. – Пускай ваш сыночек упокоится. Распишитесь в документах. Получите на руки свидетельство о рождении Черевкова Александра Сергеевича…

– Так от нас гости с пустыми руками не уходят, – расписываясь в книге регистрации о моём рождении, сказал мой отец представителям ЗАГС. – Даме цветы из нашей теплицы и торт от нашего стола. Сто грамм вина даме и сто грамм водочки мужчине. Иначе нельзя уйти Вам в такой день…

Представители городской власти не были нашими родственниками. Но у них в венах тоже текла кровь терских казаков. После сто грамм вина и водки в хате-мазанке в честь моего рождения, все поднялись наверх во двор Старого хутора.

Прошли в самый большой дом к накрытому там столу по случаю моего рождения. Не прошло и десяти минут, как Старый хутор наполнился песнями терских и донских казаков. Через час праздник в день моего рождения перекинулся на соседние хутора наших родственников.

Во второй половине дня половина Гудермеса отмечали день моего рождения. К вечеру почти весь город кутил напропалую. Большинство казаков не знали, по какому поводу пьют. Терским казакам всё равно, какой повод, лишь бы погулять на славу и с размахом.

– Первую неделю после твоего рождения не выходила из хаты-мазанки, – рассказывала мама. – Мне надо было окрепнуть после родов и тебе требовалось малость подрасти, чтобы ты мог легко дышать свежим морозным воздухом. За эту неделю наши старики сходили в местную церковь и договорились с батюшкой насчёт твоего крещения. Ведь ты всё-таки рождён от православных.

В первую субботу после моего рождения в маленькой церкви Гудермеса негде было яблоку упасть. Пришли почти все наши родственники со стороны мамы и со стороны отца. Большая часть родственников остались на улице.

В церковь прошли только самые близкие родственники новорождённого. Батюшка прочитал молитву над новорождённым. После священник взял меня на руки и окунул в священную воду, которая была в небольшом тазике из серебра. Мама приняла меня от батюшки на руки и завернула в тёплое полотенце и в пуховое покрывало. Батюшка надел мне на шею суровую нитку с золотым крестиком. С этого момента стал православным казаком.

– Самоё удивительно было в день твоего крещения то, что ты молчал, – рассказывала мама. – Можно было подумать, что ты знал о порядке в православной церкви, где нельзя кричать никому.

– Едва только тебя вынесли на улицу из церкви, – рассказывала бабушка Маня, – как ты сразу закатил истерику, то ли из-за того, что тебя вынесли из церкви, то ли из-за того, что купали в купели.

– Ты не успокоился до того времени, – продолжала рассказывать мама, – пока тебя несла от церкви до Старого хутора. Только когда дала тебе свою грудь, ты сразу упокоился. После того, как напился материнского молока, так сразу уснул. Так было каждый день, пока тебя кормила грудью. Голодным ты никогда не был. Молока у меня в грудях было много, и ты всегда был сыт.

Несмотря на то, что у моей мамы и у меня со здоровьем было все хорошо, переезжать в свой дом за речку мы не спешили.

Погода нас на улице не баловала и не за горами были рождественские праздники.

Поэтому родственники решили меня, мою маму и парализованную бабушку Нюсю оставить в хате-мазанке.

Здесь было тепло и уютно нам троим. Остальные хуторяне жили в избах и в домах на дворе Старого хутора. Места всем хватало в Старом хуторе. Можно было долго жить.

После рождественских и новогодних праздников наша тройка обратно осталась жит в хате-мазанке.

На то была особая причина. Дело в том, что пока в Старом хуторе все были заняты моим рождением, а также рождественскими и новогодними праздниками, в семье евреев-беженцев родилась девочка.

К весне они ждали рождение нового ребёнка от старшей дочери главы семьи. Дом у нас был большой.

Но трое новорождённых в одном доме, это перебор. Уехать семье евреев-беженцев некуда. На улице зима и в Европе разруха после закончившейся войны с фашистами.

– Мы своим хуторянам и станичникам на протяжении веков сообща строили жилье, – сказал дедушка Гурей на общем собрании наших хуторян. – Думаю, что и сейчас нам под силу соблюдать традиции наших предков. Скинемся мы по кругу, кто, сколько сможет, сообща пристроим рядом дом.

Дедушка Гурей положил в сумку из мешковины свой красный червонец и передал сумку по кругу. Все присутствующие на сходе хуторян положили в сумку денег столько, сколько позволял карман.

Денег в сумке оказалось так мало, что говорить о новой пристройке к нашему дому бесполезно. Тогда дедушка Гурей с сумкой пошёл к станичникам. Решил обойти всех станичников, которые были в прямом родстве с нами, а также хорошими друзьями на протяжении многих десятилетий.

– Теперь нам хватит денег на целый дом, – сказал дедушка Гурей, когда к вечеру пришёл с двумя сумками денег. – Завтра с утра найму каменщиков и плотников. К весне дом и двор пристроим.

Как многократно раз рассказывали мне наши многочисленные родственники, терские казаки, дом наш пристраивали и расширяли двор, чуть ли не все станичники и хуторяне.

К весне дом и двор по площади увеличились в два раза. Наше хозяйство наполнилось парнокопытным и рогатым скотом разных пород, а также пернатой и водоплавающей птицей разного вида. Наш двор был огорожен огромным забором. Возле ворот и калитки появились сторожевые псы, породы кавказской овчарки.

– Хватит гостить! – сказала бабушка Нюся, когда узнала, что все готово к нашему переезду в дом. – В гостях хорошо, а дома лучше. Пускай Сергей вначале перевезёт меня, а после Машу с ребёнком. До переезда внука и дочери приготовлю на стол пищу, чтобы мы могли справить новоселье.

Как рассказывала мне мама. Нашу парализованную бабушку посадили в коляску трофейного мотоцикла БМВ. Укутали бабушку тёплым одеялом, чтобы не замёрзла вовремя переезда из Старого хутора в наш дом.

Мотоциклу через автомобильный мост ехать надо было километров десять. На улице начало весны. Всюду грязь и слякоть. Погода прохладная. На улице ветер и пасмурно.

К середине дня пагода наладилась. На смену пасмурной и прохладной погоды в небе появилось яркое солнце. Ветер стих и стало не по-весеннему жарко. Можно было подумать, что погода специально сменилась, чтобы полугодовалый ребёнок не замёрз и не простыл во время переселения на новое место жительства. Где младенцу предстоит прожить длительное время или всю жизнь.

Меня и маму, также как парализованную бабушку, усадили в коляску трофейного мотоцикла. Несмотря на то, что на улице тёплый день, меня укутали в пуховое одеяло с головой. Оставили лишь отверстие перед носом и перед глазами, чтобы не задохнулся и видел, как меня перевозят на новое место жительство.

Маму тоже тепло укутали, чтобы она не простудила свои груди с молоком. Иначе молоко у мамы в грудях могло прокиснуть, а сам к прокисшему молоку не приучен. К тому же в пищу пока употребляю лишь материнское молоко. К другой пище меня пока не приучили.

– Ребёнок до года должен питаться только материнским молоком, – говорила маме бабушка Нюся. – В молоке матери здоровье младенца и его сила. Пищу взрослого человека он успеет нахлебаться.

Когда трофейный мотоцикл, злобно урча, выехал из двора Старого хутора, то следом за мотоциклом потянулись в дорогу многочисленные родственники. У кого был транспорт в виде подвод и бричек, те поехали следом за мотоциклом через автомобильный мост. Пешие родственники, словно альпинисты или канатоходцы направились к обрывкам висячего моста.

В надежде на то, что быстрее транспорта доберутся по канатам висячего моста. Первыми будут гостями у нашего дома. Пока мы добирались до нашего дома, то там все было готово к приёму гостей.

Под руководством нашей парализованной бабушки семья евреев-беженцев хлопотала к приёму гостей на кухне и у стола по самой середине огромного двора.

Родственники, которые добрались первыми до нашего двора, тут же принялись накрывать стол для всех гостей. Кроме того, что приготовили семья евреев и наша бабушка, каждый из гостей принёс с собой разных солений со своего двора и выпивку.

Вторую половину субботы и далеко за полночь левый берег реки Белка сотрясался от новоселья под лихие песни терских казаков. Конечно, больше всего гуляли мужики.

Бабы хлопотали вокруг огромного стола, стараясь угодить своим мужикам. В это время моя мама и бабушка Нюся были заняты мной. До поздней ночи не мог заснуть от песней терских казаков.

Вопил во всю глотку, да так сильно, что, наверно, на другом берегу речки было слышно мой голос, который порой перекрывал громкое пение гостей?

Мама постоянно кормила меня своей грудью и пеленала меня в чистые пелёнки, которые успевал испачкать после каждого кормления. Лишь после того, как уснули за столами сильно пьяные мужики, следом за мужиками заснул. Спали до обеда воскресного дня.

Похмелившись во время обеда воскресного дня, мужики стали расходится по домам. В понедельник новая рабочая неделя. Надо прийти в себя после пьянки.

По дому есть чем заниматься в своём хозяйстве. В те годы, особенно после войны с фашистами, в основном терские казаки жили за счёт своего домашнего хозяйства.

У каждого был собственный двор с многочисленными домашними животными и птицами. Всех надо было кормить, чтобы самим было после что кушать. Кроме хозяйства после войны в каждом доме народилось много детей, за которыми нужен был особый уход, чтобы на смену искалеченным войной терским казакам народилось новое вполне здоровое поколении. Именно ради нового поколения терские казаки воевали за независимость.

– Не могу точно определить, какое время после твоего рождения было самым тяжёлым в моей жизни. – рассказывала мне мама. – Ты вообще с рождения достался мне тяжело. Мало того, что ты родился с опозданием на несколько часов. Кроме этого, с первым своим криком ты громко заявил о своём рождении. С первой своей минуты от рождения ты требовал к себе особого внимания.

– Мы с нетерпением ждали, когда ты сможешь сидеть, – продолжала рассказывать бабушка Нюся. – Думали, что когда ты сам примешь вертикальное положение своего тела, то тебя заинтересует вид окружающего тебя мира. Ты перестанешь вопить во всю глотку. Займёшься изучать мир природы.

– Однако, когда ты самостоятельно сел в своей кроватки, то ты стал орать ещё громче, – продолжала рассказывать мама. – Ты не хотел сидеть на одном месте и требовал, чтобы с тобой гуляли.

– Оставалась, лишь одна надежда на спокойствие от тебя, это когда ты встанешь на ноги. – рассказывала бабушка Маня. – Надеялись на то, что когда ты почувствуешь под своими ногами землю, то она заинтересует тебя. Ты перестанешь кричать и задумаешься над тем, как сделать свой шаг.

Так после моего рождения мучились со мной мои родители, а также многочисленные бабушки и дедушки с обеих сторон. Конечно, доставалось от меня моим многочисленным дядям и тётям, которых в каждой семье было больше десятка. К счастью моих двою родных братьев и сестёр, им повезло больше чем мне, мои крики им не суждено было услышать, так как они тогда пока не народились.

Так что старшему поколению доставалось от меня, так же как от старшего поколения доставалось мне одному. Первые шлепки по заднице и первые подарки доставались мне одному. Так прошёл один год моего рождения, который запомнился родственникам на всю их жизнь.

3. Удивительный сон.

Задолго до того, как появились телевизор и компьютер. Когда радио, кино и книги были такой же редкостью, как хлеб и молоко в городских магазинах. Когда едва научился различать шум природы от звука речи, день от ночи, горячее от холодного, вкусное от отвратительного продукта и так далее и тому подобное.

Именно тогда приснился мне ночью тот удивительный сон, который снился мне на протяжении многих десятков лет. Иногда и сейчас сниться с теми же подробностями. Знаю, что чаще всего сны забывают едва проснувшись.

Но так как мой сон снится мне часто на протяжении многих десятков лет, то запомнил удивительный сон со всеми его подробностями. Приснилось мне, что лечу в каком-то удивительном аппарате, который изнутри похож как мыльный пузырь своей прозрачностью.

С едва заметным блеском всех цветов радуги и с фиолетовым оттенком на прозрачном куполе аппарата. С наружной стороны аппарат с зеркальным отражением небесно-голубого цвета.

Аппарат едва заметный на фоне чистого голубого неба. Вовремя полёта заряжается аппарат лучевой энергией, которая отражается от всего, на что светит солнце, даже от самого солнца и других планет солнечной системе. Летит аппарат быстрее звука и скорости света.

Не могу сказать именно по какой причине, но сразу определил во сне, что аппарат называется «Нейроплазматрон».

Все годы моей жизни, сколько снится этот удивительный сон, когда рассказываю кому-то про свой сон и про название аппарата, слушатели моего рассказа смеются надомной. Не сговариваясь друг с другом, все говорят, что враль, фантазёр и все остальное насчёт моего рассказа об удивительном сне, а также о том, что такого аппарата в помине нет, и, никогда не будет на всём белом свете. Надо додуматься до такого названия «Нейроплазматрон»?

Однако тот удивительный сон был и продолжается сниться мне до настоящего времени со всеми подробностями первого сна. Не буду вдаваться в мелкие подробности своего сна. Мелочь, как монеты, мало кого интересуют.

Другое дело то, что покрупнее, как крупные деньги, с огромным интересом привлекают наш разум и наши руки. Крупное всегда хочется потрогать и увидеть вблизи.

Так вот, сниться мне, словно вовремя полёта в «Нейроплазматроне» на фоне прозрачного купола появляются живые картинки, словно слайды, на современном языке, клипы истории жизни человека, от каменного века до тех дней, которые будут в жизни последующих поколений обычных людей.

Хочу напомнить, что до этого сна мне из увиденного совершенно ничего не было известно. Вовремя полёта в аппарате виртуально ощущал себя там, откуда шли на меня картинки в волнах «Нейроплазматрона».

Звуки, запахи, крики и цвета происходящих событий отражались в моём сознании, а также ощущались на коже моего тела. Даже отдельные слова незнакомой речи запомнились мне на всю жизнь.

С годами смог перевести запомнившуюся мне во сне речь с чужого языка, на хорошо знакомый мне с детства русский язык. В основном то были крики ужаса и боли.

Но! Вернёмся к полёту, когда ощутил, что аппарат приземлился где-то в пустыне. Посмотрел впереди себя и увидел какую-то странную картину. Хотя вовремя моего первого сна по моему возрасту и, по-моему, совершенно не зрелому сознанию даже самоё обычное в жизни людей казалось мне странным и необычным.

Мне было интересно все, что воспринимали взгляд и сознание. Однако тогда в пустыне были живые кисти рук, которые тянулись откуда-то сзади моего аппарата.

Руки были настолько огромные, что разумом сразу сравнил кисти огромных рук с величиной нашего большого дома, в котором было несколько комнат и чердак с сеновалом.

Даже в таком сравнении руки в пустыне были значительно больше любого знакомого мне жилого дома человека.

Гигантские руки перемешивали что-то в таком же гигантском сосуде. Затем смешанную массу перекладывали в квадратную коробочку. Можно было подумать, что гигантские руки, словно детские руки, играют в детской песочнице. Из разных форм выкладывают из песка разные фигуры. В основном в пустыне были серые кубики из той массы, которая была выложена на жёлтый песок из гигантских форм. Если говорить современным языком, то, там, в пустыне были бетонные блоки.

Из таких гигантских блоков в пустыне стояли две гигантские пирамиды. Одна пирамида была такой же серой, как бетонные блоки. Другая пирамида чуть выше была покрыта металлом жёлтого цвета, который сверкал и переливался золотистым блеском в лучах жаркого солнца пустыни. В пустыне больше ничего не было, кроме гигантских кистей рук, кубиков из бетона и двух пирамид.

Посмотрел по двум сторонам аппарата. Обнаружил себя между двух ступней гигантских ног, которые одеты в какие-то странные сандалии из грубой кожи светло-коричневого цвета с гигантскими пряжками из жёлтого металла, точно такого цвета, как на одной из двух пирамид.

Мой аппарат вместе со мной выглядел просто мурашкой против гигантских ступней живых ног человека. Осторожно поднял свой взгляд к куполу аппарата и тут же замер от страха.

С высоты самой высокой горы вблизи нашего Старого хутора, на меня смотрела огромная мужская рожа, порытая густой темно-коричневой бородой и такого же цвета усами. Дальше были огромный нос и огромные глаза чёрного цвета. Над глазами густые брови, а на голове огромная копна густых волос.

Гигантская рожа улыбнулась мне и протянула к моему аппарату что-то острое зажатой между пальцев в своей гигантской кисти руки. Как только острие дотронулось до купола аппарата, так сразу раздался хлопок похожий на хлопок проколотого воздушного шарика, но со звуком выстрела из гигантского орудия.

В тот же миг меня окружил отвратительный запах ступней ног гигантского мужчины. Запаниковал от страха. Начал кричать и метался в своём аппарате. Сразу проснулся.

– Сынок, что с тобой случилось?! – спросила меня моя мама, прибежавшая на крик к моей кровати. – Опять во сне летаешь? Ничего страшного. Дети все, когда растут, то летают во сне. Но от тебя что-то дурно пахнет? Словно кошка издохла у тебя в кровати или ты со страху наложил в штаны.

– Мама! Да, ты, что!? Давно вырос с того возраста, чтобы со страха наложить в штаны! – возмущённо, воскликнул, но на всякий случай потрогал свою задницу. – Порядок в моих штанах.

– Ну, и, слава Богу, что так обошлось! – радостно, сказала мама, укладывая меня обратно в постель. – Лучше пусть так пахнет от живого человека, чем от мёртвого. Дурной запах от человека, это не только признак смерти, а также признак жизни. Алкаши при жизни дурно пахнут и живут.

– Мама! Не алкаш! – возмутился. – Никогда не буду пить водку. Всегда буду трезво жить…

– Успокойся! Успокойся! – укладывая меня в постель, сказала мама. – У тебя вся жизнь впереди.

Насчёт запаха мамины слова оказались пророческими в моей жизни. Несколько лет спустя после моего первого сна, когда мы стали жить в Новом городке, меня сбил мотоцикл вовремя моей игры в волчок на проезжей части улицы.

В бессознательном состоянии меня положили в отдельную палату почти без признаков жизни. В палате возле моей кровати собрались врачи и мои родители.

– У нас нет никакой надежды, что ваш сын будет жить, – сказал доктор, обсуждая моё состояние.

Моё сознание и мой слух прекрасно воспринимали окружающую меня среду. Находясь в бессознательном состоянии, никак не мог проявить себя как живой человек.

С расстройства и от переживаний за свою жизнь. Выпустил из себя тот запах, который остался во мне на всю жизнь от гигантских ступней человека в пустыне. Моя палата сразу наполнилась отвратительным запахом.

– Вот вам и признаки смерти! – возмущённо, сказал доктор, сквозь заткнутый нос от моего запаха.

– Нет! Это признак жизни! – радостно, сказала моя мама. – Так мой сын проявляет свою жизнь.

Мама оказалась права. Несмотря на мою ужасную травму головы и позвоночника. Вопреки прогнозам врачей. Выжил. Победил смерть. Врачи пару лет, наблюдавшие моё выздоровление, удивлялись тому, что остался живым и невредимым после такой сложной травмы. Но время показало, что доктора в этот раз были не правы.

Моя мама оказалась права со своими выводами насчёт того, что мой дурной запах был не признаком предстоящей смерти, а признак моей жизни. Дурной запах от гигантских ступней в пустыне, сохранившийся в моём теле и в моём сознании, спасал меня от смерти много раз.

Однажды был такой случай, что после очередной командировки в Москве на презентации мы хорошо отметили в ресторане так, что едва добрались до самолёта. Перед самой регистрацией на самолёт у меня порвались туфли.

Там же в аэропорту приобрёл себе новые туфли и отправился на посадку в самолёт, который должен был взлететь через час. Новые туфли оказались мне на размер малы и ужасно сильно жали обе мои ступни. К тому же в этот день в Москве была ужасная жара.

Так сильно жарко, как в пустыне рядом с гигантскими ступнями вовремя моего удивительного сна. Но тут дело не в пустыне, а в том, что рейс нашего самолёта откладывали по какой-то причине. Нас держали в накопителе перед посадкой на самолёт. Когда наконец-то прошли на посадку в самолёт, то уже ревел от боли в своих ступнях.

– Да скинь ты наконец-то свои проклятые туфли! – возмущённо, сказал мой попутчик в самолёте.

– Не могу! Боюсь за последствия! – со слезами на глазах и с юмором в голосе отказал попутчику.

Однако попутчик из жалости ко мне настаивал, чтобы разулся. Поддался уговору и боли своих ног. Но когда разулся, то мой попутчик сразу пожалел о том, что уговаривал меня разуться.

От подошв моих опухших ног. Так же как от моего большого употребления пищи на банкете. Перед посадкой на самолёт. Из меня вышел тот самый дух, сохранившийся во мне от гигантских ступней.

Стюардесса, проходящая мимо нас по самолёту, почувствовала отвратительный незнакомый ей ранее запах. Бдительная стюардесса тут же сообщила о запахе туда куда надо. Самолёт сняли с подготовки на вылет. Пассажиров эвакуировали на специальный контроль. Тщательно обследовали самолёт, багаж и пассажиров. К нашему всеобщему удивлению в багаже нашли какую-то контрабанду и террористов, которых тут же отделили от нас в наручниках.

Нас отправили в самолёт. Перед посадкой в самолёт помыл из бутылки газированной водой свои ноги, а также для удобства разодрал свои новые туфли так, что они уже больше не жали мне до самого моего дома.

Но это было десятки лет спустя после моего первого удивительного сна. Тогда меня мама уложила обратно в кровать. Мне приснилось продолжение моего удивительного сна. Обнаружил себя обратно в своём аппарате, который чудом уцелел. Передо мной обратно поплыли картинки жизни людей.

На слайдах прожитой жизни после строительства в пустыне пирамид гигантским человеком, увидел, как к пирамидам пришли обычного роста люди, которые были также как подобно муравьём перед этими пирамидами.

С копьями и с топорами обычные люди, словно дикари, набросились на позолоченную пирамиду и полностью ободрали эту пирамиду от золота до бетона. На других слайдах совершенно другие обычные люди в лохмотьях, под руководством людей в дорогой одежде стали выдалбливать в этих пирамидах помещения, куда стали хоронить своих вождей, как позже узнал, фараонов.

Дальше рабы стали готовить из каменных глыб будущие гробницы и пирамиды своим фараонам. Вскоре вся пустыня покрылась памятниками и пирамидами.

Прошло много десятков лет после моего первого удивительного сна. Наяву мне не удалось побывать на том самом месте, где собирал первые пирамиды гигантский человек, словно ребёнок в детской песочнице. Но с годами мне стало известно из достоверных исторических источников, что задолго до фараонов у первых двух пирамид были гости из будущей Европы.

Дикие гости ободрали золото с пирамиды, и, ушли обратно к себе в будущую Европу. Может быть, именно по этой причине позже среди европейских народов зародилась страсть к благородному блеску золота?

Из современных источников от учёных археологов мне стало известно, что в некоторых каменных блоках на египетских пирамидах были обнаружены признаки присутствия человека во время заготовки гигантских блоков.

Отсюда сразу появляется сомнение, что все блоки выдалбливали из камней и подгоняли друг к другу с точностью до миллиметра, куда даже лезвие нельзя просунуть.

Вполне возможно, что блоки выливали из специального бетона прямо на местах будущих пирамид? Со временем бетон мог принять вид камня, что давно доказано при исследовании других древних построек.

Ну, а, может быть, мой удивительный сон, когда-то был явным событием? Вполне возможно, что были гигантские люди, которые словно в детской песочнице могли собрать гигантские пирамиды, предназначенные к неизвестному ритуалу гигантов или в научных целях?

Ведь неспроста у многих народов существуют сказки и легенды о больших людях-великанах, перед которыми обычные люди выглядели словно муравьи.

Как выглядел в своём аппарате перед гигантскими ступнями человека строящего пирамиды. Любые сказки и легенды не возникают из ничего. Все когда-то имело место тому, что было записано в сказках и в легендах или приснилось.

Сейчас нет никакого труда, обнаружить на страницах Интернета сводки и фотографии находки антропологов, что в разных странах обнаружены скелеты гигантских людей, которые жили на планете, подобно гигантским звероящерам, задолго до появления на планете Земля обычных людей. Вопрос только в том.

Куда делись те люди-гиганты и откуда появились мы, обычные люди? Ну, а насчёт аппарата «Нейроплазматрона», на котором мне довелось летать в удивительном сне?! Так это всего лишь дело за временем. Давно многие видели нечто подобное, летящее высоко в небе, удивительным аппаратом с названием НЛО. Придёт время, когда, кто-то, докажет о существовании такого аппарата или сам построит подобный аппарат, который будет летать быстрее звука и быстрее скорости света, а заряжаться такой аппарат будет лучевой энергией, отражённой от окружающих нас предметов природы, а также от Солнца и других планет солнечной системы?

4. Мой первый шаг.

У каждого человека имеется память о первом шаге. Одним об этом рассказывают родители. Другие помнят свой первый шаг, связанный с, чем-то, ярким, что так же как первый шаг остаётся в памяти на всю жизнь? Не хочу выставлять себя исключением среди остальных людей.

Моё развитие, как ребёнка, в первый год моего рождения не отличалось ни от кого другого из моих ровесников. Так же как все дети были шумным и беспокойным. Постоянно требовал к себе внимание.

Однако отчётливо помню свой первый шаг, хотя в то время моё сознание не сформировалось. Мне часто снится тот удивительный сон моего детства. Мама поддерживает меня под руки на деревянном полу в большой комнате. Отец держит на уровне моих глаз огромный торт, украшенный яркими ягодами. По самой середине торта большая свечка. Вокруг отца мои бабушки, которые пальцами рук приглашают меня подойти к торту, приготовленному к моему первому юбилею.

– Сынок! Этот торт тебе, – шепчет мама мне на ухо. – Иди, задуй свечку. Покушай вкусненький торт.

Чувствую, как дрожат мои колени от неуверенности в ногах к моему первому шагу. Мама придерживает меня руками и слегка подталкивает вперёд к красивому торту. Неуверенно делаю свой первый шаг. Все присутствующие в комнате гости визжат от восторга и своим одобрением поддерживают меня к моему первому шагу. Не совсем уверенно, но твёрдо, топаю к торту.

Подойдя к торту, пытаюсь сократить свой шаг. Но скорость моего шага не сокращается. Со всего бега врезаюсь в огромный тор руками и лицом. Весь обмазанный сладким кремом начинаю истерически кричать.

В этот момент большая комната наполняется одобрительным криком и возгласами в мой адрес. Родители одобряют мой первый шаг своими похвалами и облизывают с меня сладкий крем торта, как мороженое с палочки. Кто-то, приносит мокрое полотенце, обтирают меня?

– Первый торт, как первый блин, тоже бывает комом, – говорит мама, переодевая меня к столу.

Дальше помню, что во время дня рождения к нам в большую комнату дедушка Гурей принёс огромный манеж плетёный из вишнёвой лозы. Манеж круглый с мягкой подстилкой под моими ногами. Меня ставят в манеж. Цепляюсь за верхний край манежа и начинаю передвигаться по кругу.

Родители и гости рады моей самостоятельности в круглом манеже. Теперь меня не нужно постоянно держать на руках. С этого момента вполне самостоятельный человек, в смысле моего передвижения по кругу манежа.

Мама может заниматься своими делами, а бабушка Нюся будет присматривать за мной, чтобы не ухитрился перебраться через барьер манежа на деревянный пол.

Так осваивал своё хождение и свой первый бег по кругу манежа. Пока манеж был мне в самую пору. Но также как все дети стал быстро расти. Вскоре плетёный манеж был мне не по росту мал.

Стал выбираться из плетёного манежа, набивая себе шишки на лбу об деревянный пол. К весне мне соорудили огромный манеж из досок. Поставили этот манеж у нас во дворе под огромное дерево тутовника.

В хорошую погоду в этот манеж принесли меня, детей семьи евреев-беженцев, а также детей наших соседей, которые построили себе дом возле нас через дорогу.

– Вот теперь у нас будет собственный детский садик, – радостно, сказала моя мама. – Будем по очереди присматривать за детьми. Кормить детей будем с общего стола. Не в ущерб другим.

На пол огромного манежа постелили толстые стёганые одеяла. Целый день в хорошую погоду мы находились в своём манеже. Забирали детей по домам на ночь или в плохую погоду.

Каждая мама в свободное время приходила к манежу с детьми и начинала нас кормить всех подряд. Мы словно голодные щенки царапали друг друга, чтобы первыми добраться до вкусной пищи.

Когда на дереве поспели крупные ягоды тутовника, то с этого момента нас невозможно было отличить друг от друга. Дети были сытые и перепачканные в чёрный цвет спелых ягод тутовника. Манеж попытались было убрать от дерева тутовника под навес.

Мы все разом, не сговариваясь, закатили истерику, когда утром в манеже не обнаружили сладких ягод тутовника. Нас вернули обратно под дерево и оставили на произвол природы. Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы молчало.

Не помню точно, сколько было мне годиков, когда ко мне стали приходить в гости дети наших родственников. После того, как рядом с новым посёлком на нашей стороне построили новый автомобильный мост. Со старого моста сняли вооружённую охрану.

Разрешили свободное движение транспорту и людям. Старый мост фактически превратился в передвижение местного населения. Каждое ранее утро было слышно, как мычат коровы, блеют овцы и козы, ржут лошади. Горожане выводили на заливные луга за речкой Белка домашний скот.

Сейчас конечно даже смешно подумать, что в городе может находиться домашняя скотина. В сороковых, пятидесятых и даже в шестидесятых годах прошлого века, было обычным иметь в городе свой домашний скот и птицу.

Следом за домашней скотиной, к на свежий воздух по выходным дням, приходили родственники из Гудермеса. Летом часто приезжали к нам родственники из городов и станиц Чечни, а также из Дагестана и Северной Осетии. Мелкая речка Белка, леса, наполненные ароматом ландышей, лесные полянки, усеянные земляникой. Чем ни райский уголок для отдыха взрослых и детей.

– Твоя тётя Рая! Твоя тётя Рая! – трещала по выходным дням у моего уха девчушка ростом с меня. – Мы с тобой сейчас пойдём пасти гусей на речку. Там много детишек. Мы будем играть…

Позже от мамы узнал, что этой тёти Рае тогда было всего три годика. Она действительно по линии моей мамы доводилась мне тётей. Жила эта тётя Рая в Грозном и только всего один раз приезжала к нам с родителями отдыхать на лето в наш дом. Она целыми днями игралась со мной во дворе или со стадом наших гусей на мелководье речки Белка. Это был лучший год её жизни.

Больше никогда не видел свою тётю Раю. Мама долго ничего не говорила мне о неожиданном исчезновении моей единственной тёти Раи. Когда мне стало столько лет, сколько было тёте Рае, когда видел её в последний раз. Тогда мама мне рассказала, что после отъезда от нас к себе домой в Грозный, на следующий год тётя Рая умерла от воспаления лёгких в свои четыре года.

Целый день ревел по утрате, своей единственной тёти Рае. Мама стала беспокоиться за меня. Боялась, что у меня случится нервный срыв или какая-то другая беда по случаю моего расстройства. У мамы часто на протяжении всей жизни с детьми, сбывались предчувствия беды, которая может постигнуть её детей.

Так было и в тот раз. Непонятно по какой причине, но сильно заболел. К вечеру у меня поднялась температура. Меня стало лихорадить. Надо было меня показать детскому врачу. Но в эти дни детского врача в поликлинике Гудермеса, почему-то, не было?

– Надо вести ребёнка срочно в Грозный! – заволновалась бабушка Нюся. – Там хорошие врачи. Рядом с больницей в старой крепости живёт моя двоюродная сестра Евдокия. Она присмотрит за Шуриком. Заодно побываете в гостях у Ивлевых. После смерти дочки они больше не приезжали.

Рано утром отец отвёз меня и маму на станцию Гудермес. В небольшом зале вокзала тепло и уютно. Народу совсем мало. Мама прошла со мной в самый дальний угол в зале ожидания. Уложила меня на скамейку рядом с тёплой батареей. Отец остался со мной, а мама пошла к дежурному вокзала.

Почти все родственники из нашего Старого хутора работали на станции и на вокзале Гудермес. Были железнодорожниками по ремонту железной дороги, а также по ремонту поездов.

Мама быстро вернулась в зал ожидания. На руках у неё был билет в тёплый вагон. Ехать от станции Гудермес до станции Грозный не больше часа. Но мама беспокоилась за моё здоровье. На улице поздняя осень.

В плацкартных и общих вагонах, холодно и сквозняки, от которых можно заболеть даже взрослому человеку. Больному ребёнку достаточно того, что он и без того болен.

– Мария! Ты можешь погостить у родных. – сказал отец маме перед нашей посадкой в поезд. – Присмотрю за твоей мамой и за нашим хозяйством. Если будет трудно, то приглашу родичей.

– Серёжа! Ты только не напивайся, – заволновалась мама. – Иначе обратно осколки полезут.

– Все будет хорошо! Не беспокойся! – сказал отец, закрывая за нами дверь в вагоне поезда.

Поезд тронулся с места и под колёсами застучали стыки рельс железной дороги. Из-за болезни, у меня не было ни каких сил передвигаться по вагону в сторону мягкого купе. Мама с трудом подняла меня на руки и понесла в купе.

Хорошо, что в мягком купе была всего одна женщина с грудным ребёнком. Нам можно было свободно располагаться на своей нижней полке у тёплой батареи.

Как только мама положила меня на тёплый матрас нижней полки и укрыла меня тёплым одеялом, то сразу разомлел и вскоре уснул впервые за сутки моей болезни.

Сквозь сон слышал, как мама разговаривает с нашей попутчицей. Как опытная женщина с трёхлетним ребёнком, мама давала женщине какие-то советы насчёт здоровья грудного ребёнка.

Мне было не интересно слушать женские разговоры. Поэтому принял удобную позу на нижней полке и сразу крепко уснул.

– Надо ребёнка переодеть, чтобы он потный не простыл на улице, – услышал сквозь сон голос мамы и чей-то знакомый женский голос. – Мы вас отвезём сразу в больницу. После к нам в гости.

Открыл глаза и удивился тому, что мы были не в мягком купе поезда, а в зале ожидания на вокзале станции Грозный. В это лето, мы с отцом по каким-то делам на один день ездили в Грозный.

Поэтому хорошо запомнил зал ожидания вокзала станции Грозный. Здесь отец впервые купил мне, сливочное мороженное пломбир на палочке. Очень хорошее на вкус мороженое.

– Вот и внучок проснулся! – радостно, воскликнула бабушка Дуся, которая по возрасту была моложе моей мамы, именно у неё в семье была моя тётя Рая, которая умерла в возрасте четыре года.

Несмотря на то, что в зале ожидания было тепло, мне всё равно было зябко от того, что меня раздели наголо и махровым полотенцем обтирали моё потное тело. Настолько сильно пропотел во время сна в тёплом купе мягкого вагона, что стал совершенно здоров.

Вся моя болезнь вышла из меня вместе с потом. Мне не хотелось кутаться обратно в тёплую одежду. Так как почти круглый год бегал по двору в одних трусах и никогда не болел. Однако мама настояла на том, чтобы сам тепло оделся. Потому что мама считала меня больным. Мне не стоило сейчас быть легко одетым.

– Мама! Ну, совершенно здоров, – капризничал, когда мама напяливала мне на голову шапку.

– Это доктор определит состояние твоего здоровья, – серьёзным голосом, сказала мама. – Сейчас одевайся тепло и быстро в машину. Ивлевы сейчас тебя отвезут в госпиталь на проверку к врачу.

Из рассказов отца о войне с фашистами хорошо знал, что такое госпиталь на фронте. Именно из госпиталя выходят здоровыми раненные и искалеченные войной солдаты.

Не был солдатом, но прекрасно понимал, что меня должен хорошо осмотреть в госпитале врач, чтобы вышел из госпиталя вполне здоровый человеком. Так же как мой отец здоровым выходил из госпиталя.

Наши родственники Ивлевы жили у стены старой крепости Грозной. За стеной крепости находился военный госпиталь. В этом госпитале в нескольких поколениях работали наши многочисленные родственники. Поэтому в госпитале приняли меня родственники, как у себя в гостях. Несмотря на мой бледный вид после болезни, меня родственники тискали в своих объятьях.

– Вы так и вполне здорового замнёте до смерти, – забеспокоилась мама, освобождая меня от объятий родственников. – Сейчас надо Шурку показать доктору. Как будет здоров, так мы сразу придём к вам в гости. Вот тогда можете его тискать сколько угодно. Хватит! Идём на приём к доктору.

Мама вытащила меня от объятий родственников и в сопровождении санитарки, мы пошли в приёмное отделение оформляться в больничную палату и на приём к доктору. К моему удивлению в приёмной палате вместо больных солдат находились дети, примерно моего возраста.

Наверно, тогда была эпидемия какого-то детского заболевания? Иначе, почему, так много детей на приём к доктору в военном госпитале для солдат? Может быть, мы все были дети инвалидов войны?

– Так молодой человек! Откройте рот, – серьёзным голосом, сказал мне доктор, когда мы по очереди зашли к доктору в кабинет. – Покажи язык. Покашляй! Сильно дыши! Не дыши! Сядь на стул…

Раздетого до трусов в прохладном кабинете доктор осматривал меня со всех сторон. Заглядывал мне в уши, в рот, в глаза. Прослушивал моё дыхание какими-то трубочками и с чашечкой.

Усадил меня на стул. Приказал мне положить ногу на ногу и резиновым молоточком стукал мне по коленам. Отчего мои ноги дрыгались и мне стало до того смешно, что стал ржать во весь голос.

– Вы, зачем, привезли его к нам? – с удивлением, доктор спросил маму. – Ребёнок вполне здоровый!

– У него двое суток была высокая температура, – стала оправдываться мама, насчёт моего здоровья. – Ребёнок не мог спать. У него была лихорадка. Мы вообще со дня рождения не были у детского врача. Вы должны хорошо обследовать моего сына. Может быть, у него что-то хроническое?

– Ладно! Уговорили! – согласился доктор с требованием мамы. – Оставим его на обследование.

Доктор выписал какие-то документы на размещения меня на обследование в больничной палате. Прямо из кабинета врача мы с мамой направились в кабинет дежурной санитарки.

Там с меня сняли последние трусы. Санитарка напялила на меня белую рубашку с белыми штанами. Мама в последний раз чмокнула меня в щеку и передала под сохранность медицинской сестре.

Конечно, никакой сестрой она мне не была. Просто в больнице есть такая должность, которая называется «медицинская сестра». Такой сестрой, может быть, женщина любого возраста?

Говорят, что бывают и «медицинские братья», но таких медицинских служащих тогда в госпитале сам не видел.

Наверно, они отдыхали от больных или работали в других больничных палатах военного госпиталя?

Медсестра привела меня в детскую палату к больным, где сильно пахло лекарствами. В палате было прохладно и простыни на кровати были прохладными. Можно подумать, что меня сюда привели не выздоравливать, а наоборот заболеть.

Ноя был вполне здоровый и не боялся, что обратно заболею. Ведь доктор с уверенностью сказал маме, что вполне здоровый ребёнок.

Кроме меня в палате было пятеро детей моего возраста. Один ребёнок спал. Двое из-под простыни наблюдали за мной, как разведчики за шпионом, который пришёл незваным на их территорию.

Двое других больных ревели так, что хоть уши затыкай от такого шума. Они не слышали, как реву. Если на меня сейчас найдёт, то они пожалеют о том, что находятся здесь рядом со мной.

– Если захочешь какать или писать, то горшок под кроватью, – сказала мне, медицинская сестра.

Кивнул головой в знак понимания и забрался под холодную простынь, чтобы согреться там и не заболеть. Болеть мне совсем не хотелось. Ведь рядом от госпиталя через стену старой крепости Грозной живут мои родственники.

Мне так сильно хотелось побывать в гостях у родственников. Знал прекрасно, что в гостях всегда кормят разными сладостями и всякой вкуснятиной. Не успел помечтать, как следует хорошо, в больничную палату пришла медсестра с тележкой, на которой были пачки и ампулы с лекарством, а также железная коробка со шприцами и иголками для уколов.

Мне такое пришлось видеть впервые. Поэтому просто наблюдал за передвижением медсестры с тележкой. Больные дети хором стали реветь.

Видимо, они знали, что приход медицинской сестры с лекарством и уколами, это больно и опасно для жизни? Даже спящий больной ребёнок проснулся и стал вопить во всю глотку.

На всякий случай, тоже стал плакать заодно с больными детьми. Подумал, что так надо вести себя в палате, чтобы не было мне больно.

– Ты чего разревелся? – с удивлением, спросила меня медицинская сестра. – Тебе ничего не прописали. Уколов тебе не назначили и лекарства на тебя не выписали. Жди медицинского осмотра.

Тут же перестал реветь и со страхом стал ждать медицинского осмотра, который мог назначить мне уколы и лекарство. Пока внимательно наблюдал, как медсестра заставляет детей пить лекарство, а после в голые задницы больных детей вкалывает им уколы.

Отчего дети орут в два раза сильнее, чем до того времени, как медицинская сестра давала им не вкусные лекарства. Прошло около часу после того, как медсестра поила больных детей отвратительными лекарствами и ставила им уколы в задницу. Затем к нам кухарка привезла на тележке завтрак.

Наверно, решили нас подкрепить перед медицинским осмотром? Мама уже научила меня считать до десяти.

Поэтому сразу сообразил, что в отличии лекарства и уколов, завтрак на меня записали.

Видимо, беспокоились, что могу умереть с голоду до медицинского осмотра? За что им позже отвечать. После домашней пищи больничный завтрак мне не понравился. Какой-то пресный и совсем не вкусный завтрак.

Даже молочный суп и напиток непонятно из чего были сделаны. Нет ни вкуса соли и нет вкуса сладости. Если раненых солдат так кормят, то сам сомневаюсь, что они из госпиталя выписываются вполне здоровыми людьми.

Может быть, в пищу что-то добавляют, чтобы больные выздоравливали? Раз доктор выписал такую пищу, то надо её кушать. Даже если не нравиться.

Когда завтрак закончился, кухарка убрала за нами грязную посуду, в нашей больничной палате наступила тишина. Видимо, больные дети затаились в ожидании медицинского осмотра? Сам тоже молчал в ожидании неизвестно чего. Мало ли что могло произойти после такого невкусного завтрака.

Например, мне, вдруг захотелось на горшок. Садиться на горшок, почему-то не решался? Неудобно сидеть на горшке перед больными детьми, и медицинская сестра может меня заругать.

Однако у медсестры было совсем другое на уме. В нашу палату пришла санитарка с запасными горшками. Не спрашивая у нас согласия, она всех шестерых больных разом усадила на горшки рядом с кроватями. Результат её труда не заставил себя долго ждать.

В больничной палате появился такой отвратительный запах, что пришлось проветривать помещение, чтобы мы не умерли от собственного отвратительного запаха. Медсестра и санитарка открыли форточки, а также двери. Держали помещение открытым до тех мор, пока санитарка убрала из палаты наши горшки.

Не успели мы прийти в себя от собственной вони, как к нам в палату явился долгожданный медицинский осмотр в количестве двух врачей и нескольких медицинских сестёр. Нас стали осматривать по очереди.

Начали с больного мальчишки, который утром спал и не ожидал, что с него начнут медицинский осмотр. Теперь он хныкал при виде врачей и медсестёр. Хотя в это время никто не собирался поить его отвратительными лекарствами и делать ему больные уколы.

– Так, больной, на что вы жалуетесь? – подозрительно разглядывая меня, поинтересовался врач.

– У меня ничего не болит, – с удивлением кривя губы, ответил, доктору, который спросил у меня.

– Тогда, зачем, вы к нам приехали? Если у вас ничего не болит, – вытаращив глаза, спросил доктор.

– Мы с мамой приехали сюда в гости, – откровенно, признался. – У нас здесь родственники живут.

– На случай профилактики сделай гостю больной укол, – сказал доктор медицинской сестре. – Если к утреннему осмотру здоровье гостя не станет хуже, то можешь его подготовить к выписке домой.

После того, как закончился медицинский осмотр, доктора и медсестры ушли из нашей палаты.

Подумал, что доктор пошутил со мной насчёт укола. Довольный своим предположением насчёт укола сам от всей души показал свой язык партнёрам по больничной палате.

Больные дети, наученные своим положением в больничной палате, никак не отреагировали на мой задорный язык. Видимо, дети точно знали, что доктора насчёт уколов не шутят? Раз обещали, то укол сделают.

Прошло несколько минут ожидания, прежде чем в палату к нам пришла медсестра с большой иглой и со шприцом наполненным лекарством. При виде шприца с иглой сразу стал хныкать, а дети довольные результатом хихикали у себя в кроватях под простынями. Медсестра положила меня на живот словно жертву. Протёрла мою задницу ваткой с нашатырным спиртом и кольнула.

Укол оказался ни настолько больным, как мне казалось раньше. Даже не вскрикнул от боли. К тому же знал давно, от своих родственников, что казаки не плачут. Поэтому терпел, так как мечтал стать атаманом. После укола медсестра надела обратно мне больничные штаны. Перевернула обратно на спину.

Прикрыла меня до подбородка белой простыней и ушла из нашей палаты. Больные дети, притихшие на время процедуры, которую проделывала со мной медсестра, после её ухода из нашей палаты, дети разом показали мне свои языки. со злостью показал им свой кулак.

Хотел было встать с постели, чтобы надавать им тумаков за показанные языки. Но тут, же передумал. Мне стало жалко детей.

Так как в отличие от меня детей кололи каждый день. В то время как со дня своего рождения запомнил всего лишь один укол, который сделали сейчас. Видимо, медицинские процедуры, невкусный завтрак, медицинский осмотр и укол подействовали на меня? Точнее на мой организм. Меня стало клонить ко сну.

Посмотрел на больных детей. Они тоже укладывались спать. Наверно что-то было в продуктах или в уколах, отчего нас так разморило? Тоже также как больные дети повозился в своей больничной постели и вскоре крепко уснул. Разбудил меня не звук, а аромат фруктов и домашней пищи. Покрутил носом во сне и открыл глаза.

Над собой увидел довольные лица родственников и мамы. Все улыбались. При виде того, что сам открыл глаза меня стали чмокать со всех сторон и говорить мне приятные слова насчёт моего здоровья. Затем возле моей кровати на тумбочку положили разные фрукты и много продуктов.

– Сынок! Кушай! Тебе надо поправляться, чтобы не болеть. – сказала мама, усаживая меня в кровати. – Знаю, что в больнице никогда не накормят вкусной пищей, а фрукты тут редко бывают.

После маминых слов посмотрел на больных детей, у которых при виде такого изобилия разных фруктов и домашних продуктов просто слюни текли. Знал по себе, что после больничной пищи ничего не хочется, как только поседеть на горшке. Поэтому встал с постели. Напялил себе на ноги больничные шлёпанцы.

Взял с тумбочки сетку-авоську с красными яблоками. По кругу прошёл по больничной палате и каждому больному ребёнку прямо в руки дал по самому большому яблоку. Взрослые ничего ни стали говорить.

Видимо, понимали, что если будут хвалить меня за такой поступок, то своими похвалами обидят больных детей? Мне тоже будет как-то неприятно слышать похвалу в свой адрес.

Ведь дал яблоки больным детям, прежде всего не из-за того, что было жалко детей. Мне просто хотелось поделиться с детьми ароматными яблоками. Как мы делаем каждый день у себя во дворе среди детей наших соседей. Там среди нас нет больных. Мы просто друзья, которые делятся друг с другом тем, что имеет каждый из нас. Отчего нам всем хорошо…

Мама и родственники были у меня в гостях не долго. Сегодня рабочий день. У каждого есть свои дела дома и на работе. Видимо, все пришли ко мне в гости во время своего обеденного перерыва?

Поэтому родственники чмокнули меня в щеку на прощание и пошли из нашей палаты по своим делам. Мама задержалась всего на одну минутку. Поговорила с доктором возле моей кровати о моём здоровье.

Чмокнула меня на прощание в щеку и тут же поспешила в гости к нашим родственникам. После ухода мамы от меня из больничной палаты сам разделил все свои фрукты, овощи и продукты больным детям в нашей палате.

Был вполне здоров и прекрасно знал, что завтра утром меня выпишут из госпиталя. Дома у родственников меня ждёт такое изобилие, что любой может позавидовать. Брать с собой из палаты мне совсем ничего не надо. Поэтому лучше пусть дети кушают.

Из всего того, что принесли мне родственники, оставил себе только один плод по своему составу похожий на холодец или на кисель из фруктового желе. Фрукт был по величине больше моего кулака.

Полупрозрачного цвета с жёлтым оттенком и с зёрнышками внутри, он трясся словно холодец. От плода исходил удивительный фруктовый аромат.

Единственный плод, который нельзя было разделить, так как от прикосновения ножа плод мог лопнуть и расползтись по ладони моей руки. Такой плод можно было только скушать за один раз. Название этому плоду было «ИНЖИР».

Наверно, так такой плод назвали по его спелому состоянию, который был похож на какой-то жир? Ни стал долго любоваться инжиром. Так как у меня уже слюни стали течь при мыслях о вкусном плоде. Поэтому быстро вонзил свои острые зубы в инжир, как хищник вонзает свои клыки в жертву. Плод тут же лопнул от моих зубов.

Жидкая масса плода с ароматным сладким вкусом расползлась у меня порукам и по лицу. Больные дети, следящие за моим плодом, тут же стали смеяться. Совсем не обиделся на детей. Тоже стал смеяться над тем, что не смог покушать плод.

– Здесь больница, а не детский садик! – закричала медсестра, когда вбежала в палату на наш смех.

Больные дети не унимались от смеха и показывали пальцами на меня. При виде меня испачканного в мякоть сладкого инжира, медсестра тоже стала громко смеяться, как озорная девчонка. На наш дружный смех прибежали санитарки и дежурный врач по детскому отделению госпиталя.

Насмеявшись вдоволь, медсестра и санитарки, по приказу дежурного врача стали наводить порядок в нашей палате. Расшумевшихся детей уложили обратно в пастели.

Мою больничную одежду и постель пришлось менять. Так как больничное белье было испачкано сладкой мякотью инжира. Едва навели порядок в нашей палате, как наступило время обеденного перерыва.

К нам прикатили тележку с больничным обедом, на который мы не могли даже смотреть, ни то, чтобы кушать после того, что мы кушали из домашних продуктов, которые принесли мне в палату родственники. Кухарке ничего не оставалось делать, как только повернуть со своей тележкой на кухню.

С утра болевшие дети после сытной пищи веселились к вечеру так, что дежурный врач припугнул нас выпиской утром домой из госпиталя. От такого известия со стороны дежурного врача мы стали веселиться ещё больше, чтобы нас досрочно выгнали домой из больничной палаты.

Мы успокоились тогда, когда в палату пришёл офицер в форме и пригрозил посадить нас до утра в карцер, наполненный мышами и крысами. Мы прекрасно понимали, что офицер этого не сделает.

Так как мы больные дети, а не провинившиеся солдаты. Однако мы прекрасно понимали, что офицера надо слушать. Потому что мы, тоже, когда станем солдатами. Нам надо привыкать к порядку.

Вполне сытые и довольные собой, мы больше не шумели. Дождавшись вечернего медицинского осмотра, мы отказались от ужина. Сослались на то, что сытые и у нас в тумбочках ещё остались продукты от моих родственников. Кухарка ни стала настаивать на том, что мы обязаны кушать больничные продукты.

Видимо, ей самой не нравилось то, что готовят в госпитале для больных? Как только ушла дежурная медсестра из нашей палаты и оставила у нас только дежурный свет на ночь, мы поняли, что пора нам спать.

Надо набираться сил во время сна, чтобы нас завтра обязательно выписали из госпиталя домой. Мы немного посекретничали между собой перед сном и вскоре стали принимать удобные позы, которые нужны людям во время хорошего и здорового сна.

Вполне возможно, что только здоровым детям сняться хорошие сны из сказок, которые читают и рассказывают на ночь детям родители, а также бабушки и дедушки?

Не вырос из того возраста, когда детям перестают читать и рассказывать сказки на ночь. Но в палате больных детей, почему-то, никто не читает и не рассказывает детских сказок? Наверно, поэтому дети долго болеют?

Однако был вполне здоров и в эту ночь пред сном мог обойтись без сказок, которые каждый вечер на ночь рассказывают и читают мне бабушка и мама. Сам придумал себе красивую сказку о храбром мальчике, которого злые люди называли «Непобедимый Чёрный Ужас». Непобедимый Чёрный Ужас наводил страх на тех людей, кто хотел обидеть детей и прийти к ним в дом с войной.

– Однажды! Когда злые люди принялись вооружаться против мирных людей, – стал на ночь таинственно рассказывать свою сказку больным детям. – К злым людям пришёл во всем чёрном храбрый мальчик. Вокруг него горел огонь мести. В руках у храброго мальчика был меч. На чёрном щите горела огромная звезда. В середине звезды надпись: «Непобедимый Чёрный Ужас».

Долго рассказывал детям свою ужасную сказку, продолжение которой придумывал тут же. В полумраке больничной палаты видел, как трясутся от страха простыни моих слушателей.

Отчего меня буквально распирало от моих фантазий, которые приходили ко мне в голову неизвестно откуда.

Но продолжал увлечённо рассказывать детям ужасную сказку, пока не обратил своего внимания на то, что мои слушатели давно спят. Тогда тоже укутался в простыню и тут же заснул.

Мне не очень-то верится в чудеса и в случайные совпадения. Но то, что случилось утром следующего дня, поразило не только меня, а также дежурного врача и наших родителей. Проснулись мы все шестеро совершенно здоровыми.

Мало того, после медицинского осмотра к нам в больничную палату не сговариваясь, пришли все наши мамы. Тут начался такой шум и визг, что дежурному врачу пришлось сдержать своё слово. Нас всех шестерых выписали домой, как вполне здоровыми детьми. Радости нашей не было границ.

Мы так развеселились, что нас вынуждены были быстро выпроводить за пределы военного госпиталя, чтобы мы на радостях что-то не натворили.

– Ну, раз нам так крупно повезла со здоровьем, то это дело надо отметить, – предложила моя мама. – Давайте сходим в зоопарк посмотрим зверей или в городской парк покатаемся на каруселях.

– День сегодня солнечный! По такому случаю можно сходит в зоопарк и в городской парк, – поддержала предложение моей мамы, мама Игоря. – Только мороженого сегодня кушать не будем.

– Обойдёмся пирожными, конфетами и какао с молоком, – уточнила мама длинноногого Степана.

Мы радостно завизжали и тут же отправились пешком к мосту через речку Сунжа, которая разделяла Грозный на две половинки. На одной половинке города находился городской парк, а на другой половинке города расположился передвижной московский зоопарк.

Так что мы могли вдоволь накататься на каруселях и качелях в городском парке, а затем с пирожными и с конфетами отправиться в зоопарк посмотреть зверушек. Какао с молоком продавалось в буфетах городского парка и передвижного московского зоопарка.

Так что какао с молоком можно пить везде. Все шесть мам с радостью и с волнением наблюдали весь день за резвящимися детьми. Мы наслаждались своим выздоровлением и отдыхом на полную катушку.

Ведь не каждый день бывает такой счастливый случай, когда в один день можно покататься на каруселях и качелях в городском парке, а затем пойти в зоопарк полюбоваться забавными зверюшками, которые скоро уедут от нас.

К родственникам Ивлевым мы пришли под вечер. Они уже волновались за нас, когда узнали, что меня выписали из военного госпиталя, а домой к родственникам мы после больницы не пришли.

Бабушка Дуся думала, что мы прямо с госпиталя отправились на станцию, чтобы уехать к себе домой в Гудермес.

Даже вещи свои не забрали, которые мама привезла со мной в Грозный. Бабушка стала рассказывать, как она переживала за то, что мы уехали домой, не попрощавшись.

– Вы устанете от нашего присутствия в гостях, – сказала мама, бабушке Дусе.

– У нас места хватит гостям, – отмахнулась бабушка Дуся. – Можете быть в гостях сколько вам будет угодно.

Мы с мамой были в гостях, в Грозном целую неделю. Ведь наших родственников в Грозном почти столько, сколько в Гудермесе. В каждом районе имеется несколько семей родственников, а на старых промыслах Грозного проживает десять семей. Так что нам даже недели не хватило, чтобы побывать в гостях у родственников хотя бы по одному дню.

Приходилось утром ехать к одним родственникам в гости. После обеда отправлялись к другим родственникам в гости. Утром следующего дня продолжали свои поездки в гости к другим родственникам.

Так мы с мамой катались между родственниками на городских трамваях, автобусах и троллейбусах. Только успевали бумажные деньги менять на мелочь, чтобы под расчёт рассчитываться за свой проезд на городском транспорте. Прекратили свои поездки по гостям только тогда, когда у мамы осталось в кармане денег на обратный поезд из станции Грозный до станции Гудермес. До дома шли пешком.

5. Сом людоед.

Мы с мамой сильно устали, за неделю наших путешествий в гостях у родственников в Грозном. Когда приехали на поезде на станцию Гудермес и оттуда шли несколько километров пешком через старый автомобильный мост. Еле ноги дотащили до речки на левом берегу возле своего дома.

Помыли в речке ноги с дороги и в развалку пошли к себе в дом. Там прямо с порога прошли к своим кроватям. Разделись и сразу легли спать. Нам было не до разговоров и не до хозяйства.

Проспали мы почти сутки. Не знаю, как мама, а проснулся только во второй половине дня. Мог спать и больше, но мой желудок урчал и требовал кушать.

Поэтому прямо с постели отправился под навес к умывальнику, а оттуда бегом к русской печки, которая стояла во дворе. Летом все наши соседи и квартиранты беженцы-евреи, вместе с нашей семьёй готовили пищу и пекли хлеб. В холодное время года мы пользовались русской печкой, которая стояла у нас большой комнате между спальнями.

Когда топили печку, то её горячие стенки обогревали сразу три спальни и большую комнату, которую называли зал.

Русской печкой в доме пользовалась наша семья и семья евреев-беженцев. Дети обеих семей в холодное время года валом спали на верху русской печки.

До холодов было ещё далеко. Дети обеих семей и наших соседей постоянно таскали что-нибудь вкусненькое из русской печки. Никто из взрослых нас не гонял за наши кошачьи повадки таскать и чугунков лакомые кусочки. Мы все были дети, рождённые сразу после войны с фашистами.

В городах магазины пустые и в сельской местности не у всех имеется своё домашнее хозяйство. Поэтому наш относительно богатый с хозяйством двор был открыт для всех соседских детей.

– Шурка! Иди разбирать наш манеж, – кричали мне друзья по детскому манежу. – Нам разрешили разобрать манеж на дрова. Будет чем печку топить и на костре шашлыки из барашка жарить.

– Сейчас приду! – кричу от русской печки. – Только наемся, чтобы силы набраться. Сутки ни ел.

Наевшись от пуза в развалку пошёл в сторону нашего бывшего манежа. Мы давно выросли с этого манежа. Постоянно выбирались из манежа тайком от родителей, чтобы стащить что-нибудь из русской печки.

Несколько раз во время драк между собой в манеже мы буквально разваливали манеж на части. Родители собирали наш общий манеж. Но мы обратно ломали своё заточение.

– Хватит! Надоело мне ремонтировать манеж, – сгоряча, сказал мой отец, когда мы в который раз разломали манеж. – Наши дети выросли! Надо манеж разобрать на дрова. Здесь много досок.

Наверно, кто-то, из родителей доверил детям инструмент или дети воспользовались отсутствием родителей и стащили из кладовки инструмент, чтобы самостоятельно разобрать на дрова наш манеж в отсутствии родителей?

Пока родители не передумали и вновь собрали манеж к нашему заточению. Почти два года мы ползали и учились ходить по этому манежу. Теперь нам всем от трёх до пяти лет.

По словам моего отца, мы стали вполне самостоятельные, чтобы передвигаться по двору и заниматься каким-то делом по хозяйству, а не таскать лакомые кусочки из русской печки.

– Ах вы, сорванцы! – закричала моя мама, выходя из русской бани с мокрой тряпкой. – Сейчас вам дам хорошей трёпки. Кто вам разрешил таскать инструмент из кладовки и разбирать манеж?

– Нам Шуркин папа сказал разобрать манеж на дрова, – закричала детвора, разбегаясь от мокрой тряпки в разные стороны. – Дядя Серёжа сказал, что здесь хватит дров на печку и на шашлыки.

– Ну, раз дядя Серёжа разрешил, то разбирайте манеж на дрова, – с улыбкой на лице, сказала мама. – Осторожно пользуйтесь острым инструментом, чтобы не поранились. После уберите инструмент в кладовку и дрова от манежа уберите под навес рядом с баней. Вас за это, чем-то, угощу?

К вечеру от нашего манежа не осталось и следа. Мы доски все перетаскали под навес, куда мама моя показала. Инструмент убрали обратно в кладовку. Накормили своё многочисленное хозяйство.

К приходу родителей с работы, мы расселись за длинным столом в ожидании чего-нибудь вкусненького от моей мамы. Наши домашние кошки и собаки крутились у наших ног. В ожидании лакомых кусочков, которыми оказались пирожки с разными начинками и свежий хлебный квас.

С этого дня мы стали хорошими помощниками своим родителям. Каждое утро помогали пастуху выгонять на пастбище домашнюю скотину. Затем выгоняли кормиться и плавать на речку домашнюю водоплавающую птицу.

Куры с петухами, а также индюки и цесарки кормились сами. Наши домашние кошки и собаки постоянно были с нами и принимали посильное участие в помощи нем по хозяйству.

Псы гоняли от домашней птицы чужих псов. Кошки постоянно метили свою территорию и вступали в разборки с посторонними кошками. В середине дня мы подметали наш огромный двор и следили за порядком вокруг нашего двора и дома. Все были каждый день при деле.

Мне было три года, когда в Старом хуторе и по Гудермесу поползли слухи, что в реке Белка появилось какое-то чудище, которое поедает домашнюю водоплавающую птицу и даже маленьких детей.

Единственное место отдыха местного населения, полусухая речка опустела. Как говорили местные люди, что в этой речке воды синичке по яички. Теперь все жители окрестных мест опасались купаться и отдыхать на берегу мелкой речки. Даже свою водоплавающую птицу мы не оставляли в речке без присмотра. Дети и взрослые, днём приглядывали за утками и гусями.

– Откуда здесь может появиться людоед, если тут воды всюду по колена? – с удивлением, возмущался дедушка Гурей. – Помню те времена, когда сюда к нам в Белку с Терек через Сунжу заходили метать икру осётра и сомы разводились до метра размером.

Так это когда было?! Аж в царские времена! Сейчас даже сазан и плотва редко попадают на крючок. В основном пескарь да голавль попадаются. С такой рыбы ухи много не наваришь.

Такую мелкую рыбу только на корм домашним птицам, кошкам и собакам. Больше ничего в нашей речке не водится. Так что мой внучек может спокойно выгонять своих гусей на нашу речку. Там скоро и лягушки не будут водиться.

Гудермес находился на правом берегу речки Белка. В то время как совхоз Кундухово с колхозом Победа и развалины хутора Ивлевых находились на левом берегу речки.

Со стороны города берег речки был обрывистый. С левой стороны речки берег пологий. Наш огромный дом стоял недалеко от развалин хутора Ивлевых и вблизи речки.

Тогда ещё ходил в детский садик, который был близко от нашего дома. После садика сам возвращался домой самостоятельно. Нянечки детского садика лишь издали поглядывали за мной, чтобы вместо дома не ушёл в другом направлении.

Во время сильных дождей и весенних паводков вода в речке резко поднималась. Даже иногда доходила вода из речки почти до нашего двора. По этой причине мои родители решили, что когда подросту и пойду в школу, то мы купим дом ближе к железнодорожному вокзалу станции Гудермес.

Там близко мне в школу, маме на работу в ФЗУ (училище), радом фотография, где отец работал фотографом-портретистом. Туда вода с речки никогда не поднимется. К тому же там намечали построить современный посёлок городского типа.

Пока мы жили вблизи речки, то в засушливые времена выгонял наших гусей и уток искупаться в жару на мелководье. Сам в это время сидел на берегу речки с удочкой и с трофейным немецким котелком наполненным водой, куда запускал пойманных на удочку пескарей.

Рядом со мной сидели кот Барсик и пёс Тарзан, которые по очереди вылавливали из трофейного котелка пойманных мной пескарей и тут же съедали рыбку.

После такой ловли рыбы чаще всего возвращался с пустым котелком. Зато кот и пёс были сыты. Гуси и утки тоже лакомились на мелководье рачками, разными ракушками и вытаскивали из тины что-то вкусное. Мы все были довольны отдыхом.

– Сынок! Выгони гусей и уток на речку. – сказала мама в выходной день. – Сегодня жарко. Пусть гуси и утки поплещутся на мелководье. Ты тоже можешь искупаться там. Только к заводи не спускайся. Там глубоко и мало ли что в заводи водится. Может быть, бабы не зря судачат, что там водится рыба людоед? Будь осторожным и будь все время у меня на виду. Беспокоюсь за тебя.

Не представляю, как можно не пойти туда, куда нельзя ходить? Ведь там конечно есть самоё интересное и самоё таинственное, на что надо непременно посмотреть.

Может быть, именно там водится рыба кит? Из сказок, которые каждый вечер перед сном читают мне по очереди мама и бабушка Нюся. Мне обязательно надо заглянуть в таинственную заводь и посмотреть на чертей, которые водятся в тихом омуте. Может быть, они не такие страшные, как про них рассказывают? У нас утки, особенно гуси, были жирные и огромные, мне почти по пояс. К тому же гуси были такие ленивые, что их, словно стадо баранов, надо было выгонять хворостиной к реке, чтобы они там освежились в воде и меньше гоготали во дворе возле нашего дома.

Наши утки, и гуси были ужасные попрошайки. При виде моей мамы утки и гуси поднимали такой шум, что только корм, который давала мама уткам и гусям, а также прогулка к речке могли упокоить наших уток и гусей.

Вот так и в этот день. Пошёл к речке. В сопровождении верных друзей, кота Барсика и пса Тарзана. Через плечо с удочкой и с трофейным котелком. С земляными червями в баночке и с хворостиной в руке стал выгонять стадо горластых гусей и уток к реке.

Нетерпеливые кот Барсик и пёс Тарзан, как кавказские овчарки у стада баранов, бегали рядом со мной и старались как можно быстрее выгнать стадо гусей и уток к речке.

Ведь коту Барсику и псу Тарзану хотелось покушать свежей рыбки. Дома у нас во дворе свежей рыбки не было. Рыбку надо поймать на мелководье.

Как только мы добрались до мелководья, гуси и утки без нашей помощи запрудили все мелководье. Стали нырять и плескаться. Гуси и утки так сильно разгулялись, что разогнали всех пескарей на мелководье.

На сегодня о рыбной ловле на мелководье мы могли забыть. Зато рядом с нами, всего метров сто от мелководья, в заводи и в тихом омуте заманчиво плескалась разная рыба или черти в тихом омуте резвились.

Кот Барсик и пёс Тарзан постоянно поглядывали туда, где резвится рыба и с голодным видом облизывались от зависти, что рыба совсем рядом, а мы сидим здесь на мелководье и ждём, когда рыба сама заплывёт сюда к нам. Конечно, такого не будет.

Наконец-то терпение наше лопнуло. Смотал удочку и перешёл на край заводи. Кот и пёс поспешили следом за мной. Гуси и утки тоже по воде подтянулись ближе к заводи, хотя мы их к себе на заводь не приглашали.

Мало того, что гуси и утки нам всю рыбу, разогнали на мелководье, они ещё на заводи и в тихом омуте балаган устроили. Словно корабли в открытом море гуси плавают взад-вперёд по всей водной глади. Утки похожие на катера, мотаются по воде между гусями.

Наверно, потому, что в заводи и в тихом омуте воды было много, глубина мне с ручками и с ножками, рыба не обращала никакого внимания на присутствие стада гусей и уток? Рыба всё так же плескалась от радости того, что пришёл её ловить.

Почти сразу стала клевать рыба на мой крючок. Впервые в жизни стал ловить такую большую рыбу, что она даже в моём трофейном котелке не помещалась. Барсик и Тарзан с удивление, а также с испугом смотрели на огромную рыбу, пойманную мной. Они даже не решались позавтракать такой большой рыбой, которая была больше кота. Ведь моим друзья невозможно было справиться с такой большой рыбой.

Сам едва справлялся с пойманной рыбой. С трудом снимал рыбу с крючка и отбрасывал рыбу как можно дальше от воды на траву, чтобы рыба не прыгнула обратно в воду заводи и омута нашей речки. Когда подойдёт время обеда, моя мама может обнаружить, что мы не послушались её. Перебрались от мелководья к заводи и к тихому омуту. Может поругать нас и нашлёпать нам мокрой тряпкой.

Решил перебраться обратно на мелководье и оттуда отправиться домой на обед. Как только подходит время обеда, так мама издали кричит «Гуси! Гуси! Гуси!».

Вечно голодные гуси сами выбираются из мелководья и спешат быстрее нас вернуться на обед во двор. Можно подумать, что, а также кот и пёс съедим гусиный корм. Нас мама кормила отдельно за столом с детворой.

Не успел собрать на кукан с травы уцелевшую рыбу после сытного завтрака Барсика и Тарзана, как на воде в заводи и в тихом омуте стало твориться что-то необычное. Вода стала бурлить и пенится. Словно воду погнали от Терека через Сунжу обратно к нам в речку.

Наши гуси утки разом всполошились. Словно ошпаренная кипятком, водоплавающая птица начала выскакивать из воды на берег. Не дождавшись от моей мамы приглашения на обед, гуси и утки в испуге стали спасаться в сторону нашего двора. Барсик и Тарзан тоже попятились подальше от воды, ощетинились в защитной позе.

Они в каждую секунду готовы были дать отпор неизвестному врагу, вышедшему из воды на берег. Конечно, прекрасно понимал, что тот, кто живёт в воде, на суши жить не может.

Однако, на всякий случай, отошёл подальше от воды и стал наблюдать за волнами, которые разбегались в разные стороны по заводи и тихому омуту, от того существа, которое находилось в глубине воды. Когда почти все гуси и утки от страха повыскакивали из воды на сушу, а самый жирный гусь был далеко от берега.

В это самоё время над водой показалась огромная круглая голова неизвестного мне чудовища. Открылась огромная пасть с длинными рыбьими усами и в тоже мгновения наш самый жирный гусь исчез в огромной пасти неизвестного мне водяного чудовища. Чудовище вместе с нашим гусем исчезло в воде тихого омута. Вода на речке перестала бурлить.

– Он сожрал нашего жирного гуся! – едва опомнившись, закричал сам во всю глотку и побежал домой.

– Кого сожрал?! – всполошилась мама, выбегая навстречу мне. – Кто тебя обидел? Что случилось?

– Со мной ничего не случилось, – немного успокоившись, ответил. – Мы все были на заводи. Гуси и утки купались в речке. Ловил рыбу. Вдруг, вода в заводи забурлила. Гуси и утки в страхе повыскакивали из воды на сушу. Самый жирный гусь был далеко от берега. Чудище вынырнуло из воды и сожрало нашего жирного гуся. Мы еле успели удрать от речки. Там ужас что творилось.

– Знаю, что ты у нас хороший фантазёр и выдумщик, – упокоившись за меня, сказала мама. – Вот только к заводи вы зря ходили. Предупреждала вас, что там глубоко и очень опасно. Вы могли утонуть в заводи. Туда даже взрослые не ходят купаться. Упокойся и иди за стол покушать…

– Мама! Никакой не фантазёр и не выдумщик! – вытаращив глаза, стал доказывать я-то, что сказал правду. – Ты посмотри, как перепуганы гуси и утки. Барсик и Тарзан тоже попрятались от страха под нашим домом. Можешь посчитать наших гусей. Одного нашего самого жирного гуся нет.

Мама серьёзными глазами посмотрела на меня. Затем мама перевела взгляд на гусей и на уток, а также на кота и на пса. Хищники никак не могли прийти в себя и с испуга подавали голос из-под нашего дома. Мама стала считать наших гусей. Когда мама убедилась полностью в том, что не фантазировал, а говорил правду.

Мама сразу стала загонять гусей и всю нашу живность в общий хлев под замок. Меня, кота и пса мама загнала в дом под присмотр своей мамы, моей бабушки Нюси, которая парализованная на обе ноги лежала на кровати. Мы слушались бабушку Нюсю. Могли остаться рядом с ней под присмотром. Пока мама разберётся на речке с чудищем.

– Мама! Ты присмотри за нашими шалопаями. – сказала мама бабушки Нюси. – Схожу в Старый хутор. Посоветуюсь с нашими стариками, чтобы они разобрались с тем, кто живёт в заводи и в тихом омуте. Пусть даже там будут черти. С ними надо кончать. Не могу позволить, чтобы пропадали в воде наши жирные гуси. За детей тоже опасаюсь. Наша детвора все время купается на речке.

– Ты с Гуреем поговори, – стала подсказывать бабушка, маме. – Он у нас спец по рыбной ловле.

Мама ушла в сторону висячего моста через речку. Барсик, Тарзан и остались рядом с бабушкой, которая после ухода из дома моей мамы тут же стала рассказывать нам разные удивительные истории про жизнь терских казаков.

Кот и пёс, свернувшись клубком, друг к другу лежали рядом с кроватью бабушки. Развалился рядом в плетёном кресле качалки и слушал бабушкины сказки.

Мама вернулась домой из Старого хутора только под вечер вместе с дедушкой Гуреем. Сразу оба стали подробно выслушивать меня о том, что произошло на заводи сегодня перед обедом.

Выслушав меня, дедушка полностью убедился в том, что в этот раз сам не вру и не фантазирую. Дедушка отправился обратно к себе в Старый хутор, чтобы основательно подготовиться к ловле ужасного чуда в заводи и в омуте нашей речки. Знал, что дедушка Гурей был заядлый рыбак.

Несколько суток дедушка пропадал рядом с заводью и тихим омутом у нас на речки. Иногда появлялся с огромным куканом пойманной рыбы. Отдавал пойманную рыбу моей маме на уху.

Сам высыпался на сеновале и обратно уходил со снастями на рыбалку к заводи и тихому омуту.

Никто не знал, что там, в заводе и в тихом омуте видел дедушка Гурей. То, что он просто так никуда не ходить, это прекрасно знали все. Родственники, соседи и станичники ожидали ужасного финала.

– Сергей! Подстрели мне пять жирных ворон, – обратился с просьбой к моему отцу, дедушка Гурей через неделю рыбалки в заводи и в тихом омуте. – Мария! Ты мне зажарь и свари этих ворон.

К вечеру этого дня на веранде у дома, на верёвке болталось с десяток жирных ворон. Кот и пёс, заглатывая слюну, любовались почти готовой пищей. Дедушка Гурей по одной вороне отдал нашим домашним хищникам. Две вороны мама сварила прямо с перьями и с кишками в котле, в котором варила корм нашим свиньям.

Двух ворон дедушка осмолил над костром и помазал каким-то вонючим маслом. Двух ворон он повесил под деревом на пару дней, чтобы вороны протухли до червей и сильно воняли. Отсюда нам стало понятно, что чудовище питается дохлыми воронами.

– Наверно, чертей собрался наш дед ловить в тихом омуте? – спросил у своей мамы под вечер.

– Дед ничего не говорит, – ответила мама. – Зря он ничего не затевает. Скоро все будет известно.

Пока мама и мой отец занимались подготовкой ворон для дедушки, сам он готовился основательно к тому, что хотел поймать в заводи или в тихом омуте. Принёс длину верёвку толщиной с палец. На верёвку привязал крючок такой огромный, ну, прямо с мою руку. Откуда-то дед достал багор, топор с длинной деревянной ручкой.

В последний день своей подготовки он на подводе привёз просмолённую лодку кругло донку. Снаряжение отвезли к речке, спустили на воду в заводи.

Обратно дедушка пропал из нашего вида на несколько дней. Все наши родственники стали поговаривать, что, наверно, нашего деда черти к себе в тихий омут, забрали или, утонул дед в заводи?

Даже поговаривали о том, что в который раз придётся оплакивать деда без его трупа. Ведь несколько раз было в жизни деда, что его объявляли умершим, а он являлся целым и невредимым.

– Ничего с нашим дедом не случится, – уверенно, сказала бабушка Маня, двойняшки дедушки Гурея. – Завтра утром он явится целым и невредимым. Привезёт на подводе то, чего опасались люди.

Мы прекрасно знали, что если бабушка Маня так сказала, то так точно все произойдёт. Каким-то образом эти близнецы даже на расстоянии друг от друга могли общаться между собой разумом.

Они прекрасно знали, где находится, кто-то, из них, что делает и даже о чём думает? Поэтому мы все были спокойны за двойняшек Гурея и Маню. Если они спокойны, то все будет рядом хорошо.

Рано утром, когда только проснулись петухи, а солнечные лучи едва пробивались со стороны реки, во дворе стал лаять Тарзан. Наш пёс почём зря не лаял.

Значить на то были у него уважительные причины. На лай пса вышли мои родители. Следом за ними во двор с сонным видом вышел. Тарзан лаял в сторону речки.

Вымыл под колонкой с водой своё сонное лицо и стал всматриваться в сторону речки. Рано утром был сильный туман, и сразу было не разглядеть.

От речной заводи медленно двигалась подвода, за которой что-то волочилось. Впереди подводы шёл дедушка Гурей. Мы терпеливо ждали, когда дед вместе со своей подводой прибудет к нашему двору.

Даже кот и пёс не спешили встретить нашего деда. Видимо, кот и пёс боялись того, кто был в подводе и волочился следом за подводой по земле? Нам тоже было страшно увидеть кого-то.

– Почти две недели высматривал его, – сказал дед, показывая на то, что лежало в подводе. – Он, зараза, сожрал всех приготовленных на приманку ворон. На последнюю ворону сам его поймал.

Посмотрел в подводу и обалдел от того, что там увидел. В подводе лежал огромный сом. Такой большой, что круглая голова сома была на всю ширину подводы.

Туловище рыбы занимало вторую часть подводы, а длинный хвост тащился следом за огромной подводой. Такой огромной речной рыбы больше никогда не видел.

Просто удивительно, как такой гигант мог вырасти, в общем-то, в мелкой речке, которую в жаркое время года можно было детям переходить по колено.

Не прошло и часа, как наш двор заполнился любопытными людьми. Все откровенно удивлялись при виде такого огромного сома. Каждый уговаривал моего отца сфотографироваться возле большой рыбы.

Причём фотографировались все не бесплатно. Так что к обеду мой отец заработал так много денег, как никогда не зарабатывал за целый месяц работы в своей фотографии в городе.

– Хватит вам рисоваться возле сома, – ревниво, сказал дед. – Наверно, сам поймал огромную рыбу, а не вы. Будем вскрывать этого гиганта? Посмотрим, чем питался сом в последние несколько дней.

Мой отец принёс огромный охотничий нож с рукояткой в виде головы охотничьей собаки. Отец попросил мою маму, чтобы она сфотографировала его в тот момент, когда отец будет вспарывать живот огромного сома.

Мама приготовилась с фотоаппаратом. Отец вспорол живот сома и тут же все шарахнулись от вспоротого живота и желудка гигантского сома.

Из желудка сома стали выпрыгивать огромные речные лягушки. Затем из распоротого желудка вывалились кости маленького ребёнка и разные куски от съеденных у дедушки Гурея приготовленных ворон. Выходит, что бабы не зря судачили. Сом был людоедом. Сколько он съел людей, точно никто никогда не узнает

После того, как все присутствующие пришли в себя от ужаса при виде костей ребёнка в желудке гигантского сома. Дедушка Гурей сказал, что кости ребёнка надо похоронить, а сома разрубить на куски и сжечь в печи кирпичного завода, который находился всего в километре от нашего дома. Все присутствующие согласились с предложением деда.

Кости ребёнка тут же отвезли на кладбище, а сома разрубили топором на куски и сожгли в печи кирпичного завода. С тех пор в воде речки Белка большой рыбы не было. Хотя бы потому, что вскоре на нашей речке исчезли омут и заводь.

6. Прогулка в будущее.

Помню себя в возрасте нескольких лет, когда учился здраво мыслить и нормально ходить, приснился мне странный сон. Будто сам впервые сбежал из дома, чтобы узнать об окружающей жизни дальше того места, где находился наш дом.

Ведь за пару лет моей сознательной жизни меня всего лишь рас носили на руках через речку в Старый хутор, к нашим многочисленным родственникам.

Все остальное время моей сознательной жизни провёл у нас во дворе нашего домашнего хозяйства, а также в детском манеже, который был во дворе у забора под огромным деревом тутовника. Почти все лето с дерева в мой манеж падали сладкие ягоды, которыми питался.

Кроме меня в детском манеже были три мальчика и две девочка, которые постоянно плакали от того, что крупные ягоды тутовника падали им на головы и щелкали так сильно, словно щелчки пальцем.

Выбравшись из нашего домашнего двора сквозь дырку в плетёном заборе, следом за псом по кличке Тарзан, оказался в колючем кустарнике, из которого исходили незнакомые мне запахи.

Псу было хорошо, на нем была тёплая меховая шубка, без которой можно было обойтись в нашем дворе в жаркое время дня. Но в кустах шубка Тарзану была в самый раз. Колючие кусты, словно частый гребень, сделанный из кости, расчёсывал шубку пса.

На мне кроме трусов больше ничего не было. Поэтому колючки кустарника раздирали мне кожу до крови и постоянно стаскивали с меня трусы, на которых была совсем слабая резинка. Подтягивал трусы и лез дальше в кусты.

За кустами была зелёная поляна с сочной травой, которая скрывала меня и пса от посторонних глаз. Выбравшись на свободу из кустарников, стал плакать от боли в кровоточащих царапинах.

Тарзану, видимо, стало жалко меня. Вместе со мной в голос он стал подвывать и зализывать мои кровоточащие царапины своим шершавым языком? В это время было жаркий день, который разморил меня. Постепенно сам успокоился. Свернувшись клубком, как пёс, уснул крепким сном.

Проснулся сам от солнечных зайчиков, которые заигрывали со мной, своими отблесками щекоча моё распаренное лицо. Откуда-то со стороны пробивались первые солнечные лучи нового дня. Ужасно как сильно хотелось кушать. Не обращая никакого внимания на озорной блеск солнечных зайчиков, стал глазами искать, чтобы мне покушать.

Наверно, пёс был так же голоден как я? Тарзан стараясь утолить свой голод, объедая с небольших кустиков какие-то ягоды.

Тоже решил использовать себе в пищу ягоды с кустарника. Если можно кушать незнакомые ягоды Тарзану, то можно, то же самоё кушать мне. Ведь мы оба из одной семьи. Когда кушаю дома то, что приготовит мне мама, пёс тоже самоё ест со мной.

Мы с ним, как братья или как ближайшие родственники, которые часто наведываются к нам в гости за наш общий стол. Родственники тоже едят с нами. Ягоды с кустарника оказались кисло-сладкие и горьковатые на вкус.

Также как пёс кривился от неприятного вкуса неизвестных мне ягод, но всё равно продолжал кушать ягоды. Надо было как-то утихомирить свой голод и таким образом набраться сил, чтобы продолжить своё путешествие в незнакомо мне мире дикой природы. Ведь впереди меня и Тарзана ожидают какие-то приключения, которые не знает никто. Природа здесь какая-то странная, совсем ни такая как возле дома.

После того, как утолил свой голод отвратительными на вкус незнакомыми ягодами, то случайно обратил внимание на Тарзана, который уставился своим зрением куда-то в сторону, откуда исходили озорные солнечные зайчики. Посмотрел туда, куда смотрит пёс и удивился тому, откуда сверкают озорные солнечные зайчики, никак не дают сосредоточиться мне после сна в незнакомой мне обстановке среди дикой природы. Там было нечто такое, чего мы с псом раньше не видели.

Не меньше Тарзана был поражён тем, что было перед нами. Прямо за полянкой и за кустарником с отвратительными на вкус ягодами. Находилось какое-то сооружение похоже на гранёный стакан, из которого мой отец с друзьями по праздникам пьёт водку. Вот только этот стакан перед нами был такого огромного размера, что скрывался где-то высоко в небе.

Это от гигантского стакана отскакивали солнечные зайчики и дразнили своим блеском меня и пса. Но сейчас мне было не до солнечных зайчиков, которые мне изрядно надоели. Мы с Тарзаном любовались прекрасным зрелищем здания, которое было неизвестно нам. Нам ужас как хотелось, проникнут в это здание.

В том месте, где находился наш дом, самым высоким зданием была водонапорная башня, в которую накачивали воду, чтобы затем из водонапорной башни поливать наш огород.

От водонапорной башни из крана во дворе к нам поступала вода, которую мама использовала на то, чтобы варить продукты нашей семье, а также нашему большому хозяйству из животных и птиц.

Мы с Тарзаном несколько раз пытались по лестнице забраться на водонапорную башню, чтобы сверху посмотреть на то, что было дальше нашего двора. Но мама и отец постоянно снимали нас с лестницы, ведущей на крышу водонапорной башни. Мне и псу, каждый раз драли уши за наши вылазки дальше нашего двора. Но меня и пса всё равно тянуло на подвиги, которые были за нашим домом.

Наверно, этот гигантский стакан тоже был водонапорной башней, которая давала воду многим дворам? Вполне возможно, что у этой водонапорной башни есть лестница, по которой можно забраться наверх и посмотреть на тот окружающий нас мир, дальше которого мы с Тарзаном никогда не были?

Пока нет рядом мамы и отца, нам непременно надо забраться на самый верх водонапорной башни и посмотреть на другой неизвестный нам мир дикой природы, где есть что-то новое.

Мы ни стали откладывать своё решение. Крепко вцепился рукой за мохнатую холку Тарзана и с дрожью в ногах шагнул к неизвестному нам строению в виде гранёного стакана. Рядом вообще не было людей.

Все сооружение из стекла сверкало, словно зеркало небесным отражением и своими гранями переливалось в солнечных лучах. Мне было так интересно смотреть на такое увлекательное зрелище, что, разинув рот и крепко держась рукой за мохнатую холку Тарзана, обошёл несколько раз вокруг удивительного здания, на котором вообще не было никаких лестниц и ступенек.

Вокруг водонапорной башни в виде гранёного стакана вообще ничего не было. Всюду зелёная трава и кубики кирпичей. Мы с Тарзаном уже собирались тем же путём вернуться обратно к себе домой во двор, как вдруг перед нами открылся кусочек стекла размером с дверь в нашем доме.

Дальше за куском отодвинутого стекла была небольшая площадка, которая словно приглашала нас к себе. Мне было страшно войти на эту площадку. Но моё любопытство было сильнее моего страха перед неизвестностью.

Пёс тоже дрожал всем телом и не решился шагнуть первым на площадку. Вцепившись крепко в мохнатую холку пса, с дрожью в ногах сделал шаг вперёд. Едва только мы с Тарзаном оказались на площадке, как сразу за нами закрылось стекло размером с дверь в нашем доме. Площадка слегка дёрнулась и быстро стала подниматься вверх.

Мы с моим мохнатым другом оба стали дрожать от страха перед неизвестностью. Между тем за стеклом стали появляться удивительные картинки, которых мы с Тарзаном не видели даже в самых удивительных цветных снах, которые нам часто снились. Перед нами были удивительные зрелища.

За стеклом открылась удивительная картина из огромных зданий, которые были такие же громадные и красивые, как гигантская водонапорная башня в виде гранёного стакана, где мы сейчас находились.

Внизу в речке плавали удивительные кораблики, которых не было даже в моих книжках со сказками и с красивыми картинками. По улицам катались удивительные машины и такие же удивительно красивые поезда. Выше гигантской водонапорной башни летали самолёты словно птицы.

Все вокруг сверкало в лучах солнца. Самоё удивительное было то, что среди всего этого великолепия разнообразных построек и зелёной красоты, шёл самый обыкновенный снег.

Как раз в это время был в одних трусах на движущейся площадке за стеклом. Однако, несмотря на то, что за стеклом была зима, на площадке было тепло. Откуда-то из щелей шёл тёплый воздух.

Пока любовался красотой через стекло, Тарзан в это время дрожал от страха всем телом и даже от страха написал на площадке.

Когда привык к удивительному зрелищу за стеклом, то меня вдруг одолел страх, что так буду кататься на площадке за стеклом до тех пор, пока с голода умру и больше никогда не увижу свою маму. Ведь она сейчас, наверно, меня ищет, а катаюсь в водонапорной башне вместе с Тарзаном? Даже не думаю, что нас будут искать дома папа и мама.

Так же как Тарзан написал от страха на площадку и вместе с псом стал выть во весь голос. Но нас никто не слышал, так как вокруг был сказочный мир и сплошное движение. Мы болтались на площадке вверх и вниз водонапорной башни до тех пор, пока вокруг нас наступила ночь, которая за стеклом сверкала разными цветами и постоянно увлекала наше зрение до тех пор, пока мы свернулись клубком и крепко уснули. Ведь ночью дети должны спать, чтобы вырасти большими.

Проснулся от того, что меня, кто-то, поднял на руки, тут же вздрогнул и открыл глаза? Вокруг меня были незнакомые люди. Все что-то говорили на неизвестном мне языке. Мужчина в тёплой куртке, который держал меня на руках, увидел, что открыл глаза и тут же поставил меня на ноги.

В ужасе от неожиданности отпрянул в сторону и тут же накрепко вцепился в шею своего пса. Тарзан почувствовал опасность и зарычал. Окружающие нас люди отпрянули в разные стороны.

Обратно обнаружил себе и Тарзана все на той же площадке, которая катала нас вверх и вниз по огромной водонапорной башне в виде гранёного стакана. Наверно, это ангелы пришли за нами?

В этот раз площадка не двигалась и стекла на площадке открыты с двух сторон. С одной стороны, была улица с прохладным воздухом, почти как зимой. С другой стороны, был какой-то зал из камня с тёплым воздухом. С обеих стороны было много людей с какими-то аппаратами в руках, на плечах и на палках, как у моего отца большой фотоаппарат. С той лишь разницей, что у моего отца фотоаппарат совершенно другой. Можно подумать, что это люди из другого измерения жизни.

Люди с обеих сторон площадки звали меня к себе. Сам и Тарзан крутили головами в разные стороны. Мы никак не могли решиться, куда сделать первый шаг к той неизвестности, которая окружала нас.

Шагнуть в открытое пространство, где по-зимнему холодно, а почти голяком в одних трусах. Шагнуть в закрытое помещение, где тепло как летом, но там все закрыто и непонятно как можно будет выйти оттуда обратно.

Мне не хотелось идти туда, где холодно или где нет выхода. Видимо, всё-таки тепло в закрытом пространстве манит людей и животных чаще к себе, чем холод в открытом пространстве, где можно замёрзнуть и умереть?

Тарзан и, не договариваясь, шагнули в сторону тёплого помещения в замкнутом пространстве. Люди вокруг нас стали расступаться и пропускать нас вперёд себя.

Куда-то в глубину огромного тёплого зала, который сверкал и переливался разными цветами радуги, исходящей от стен, потолка и пола, сделанных из стекла металла и камня. Мы с псом словно попали в какой-то сказочный мир, в котором было все красиво.

Постепенно меня с Тарзаном заманили в какую-то огромную комнату со стеклянными дверями и стенами. В огромной комнате было много диванов, столов и стульев. Тут же взобрался на мягкий диван и стал с любопытством рассматривать все вокруг себя.

Тарзан сел рядом с диваном и также как стал вертеть своей головой в разные стороны. Нам было интересно открыть для себя таинственный мир незнакомой нам сказки. Надо было хорошо запомнить пространство и красоту.

Когда мы наконец-то привыкли к окружающей нас обстановке, тогда Тарзану принесли красивую тарелку с мясом и красивую чашку с водой.

Пёс подозрительно понюхал воду и мясо. Когда он по запаху убедился в том, что мясо и вода не были отравлены. Тарзан принялся кушать сырое мясо и запивать мясо обычной водой.

К моим ногам в это время прикатили на колёсиках красивый столик с разными угощениями. Также как Тарзан вначале понюхал все то, что было на столике. Убедившись в том, что еда прекрасно пахнет и пригодна к употреблению в пищу, с аппетитом стал наворачивать за обе щеки, что было на столике.

Таких вкусных угощений в нашем доме не было. Пока и мой мохнатый друг утоляли голод, то мои царапины обрабатывали ваткой какой-то коричневой жидкостью с отвратительным запахом. Помню, что мама однажды мазала мои разбитые колени похожей жидкостью и зелёнкой.

Наверно, это тоже была зелёнка, но только другого цвета? Понимал, что люди хотят мне помочь, чтобы не болели царапины. Поэтому не сопротивлялся и терпел, когда жидкость жгла царапины. Ведь казаки должны терпеть, чтобы стать атаманами.

После еды меня взяли за руку, повели куда-то в другую комнату. Боясь, что меня разлучат с Тарзаном, свободной рукой вцепился в мохнатую холку пса и увлёк его за собой. Другая комната оказалась спальней. Здесь мебель и стены были белые, как в больнице.

Мне принесли красивую майку и маленькие красивые трусики. Красивая тётя сняла с меня мои грязные трусы, голого поставила на коврик. Тётя обтёрла меня белым полотенцем из бумаги, которая пахла одеколоном.

Затем надела на меня маленькие красивые трусики и красивую майку. Меня положили спать в огромную белую кровать, укрытую белыми простынями. Тарзан лёг спать рядом со мной на коврик.

Проснулся от того, что, кто-то, плакал надо мной. Солёные слезы капали прямо на моё лицо. Открыл глаза и увидел над собой лицо мамы с заплаканными глазами.

Когда мама увидела, что сам проснулся, то стала целовать и обнимать меня. Мама говорить мне всякие ласковые слова, которые со сна сразу не мог понять. У меня словно воском уши закрыло.

Стал усиленно дышать и глотать воздух, чтобы очухаться от неудобного мне положения. В это время обратил внимание, что нахожусь в густой траве возле кустов, откуда начались мои удивительные путешествия в мир сказки.

Пёс пыл рядом и отчаянно ласкался от того, что наконец-то нас нашли в целости и в сохранности. На этом наши путешествия в загадочный мир удивительной сказки закончились.

– Горе ты моя луковой! – услышал громкий голос мамы, когда мои уши освободились от каких-то пробок. – Где тебя носило целых двое суток? Мы с отцом все овраги обыскали. Подняли на ноги своих родственников и милицию. Сетями проверили речку. Даже на Чёртову гору поднимались, чтобы тебя отыскать. Ну, когда ты станешь нормальным человеком, как все дети нашего двора?

– С Тарзаном катался вверх и вниз в огромной водонапорной башни, – как ни в чём не бывало, стал рассказывать о своём путешествии с псом в сказочный мир другой жизни. – Там были красивые машины и кораблики. На улице по траве возле домов гуляют лебеди и другие птицы…

– Ты мой фантазёр, – ласково, сказала мама, продолжая меня целовать. – Тебе надо научиться писать детские сказки или интересные рассказы для взрослых людей. Пора тебя научить писать.

– Мама! Обязательно научусь писать и напишу о том, как путешествовал с Тарзаном. – уверенно, сказал. – У меня ещё вся жизнь впереди. Когда-то обязательно буду писателем и художником.

– Писать научишься не скоро, а рисовать и сочинять свои сказки можешь уже сейчас, – строго, сказал папа, подымая меня за ухо на ноги с зелёной поляны. – Сейчас же рассказывай, где болтался с Тарзаном целых двое суток. Откуда на тебе эта одежда? Кто на тебя надел такую одежду?

– Вам говорю, что мы с Тарзаном путешествовали в какую-то неизвестную нам страну сказок, – хлопая себя по красивой майке, уверенно заявил, трогая рукой от отца горящие уши. – Вот если бы Тарзан мог рассказывать, как человек, то он мог бы подтвердить то, что вам рассказываю.

Отец больше ничего ни стал говорить мне. Мама и отец отвели меня вокруг плетёной изгороди через калитку домой.

Решили в кругу многочисленных родственников выяснить, где был целых двое суток вместе с Тарзаном. Затем провести надо мной и над Тарзаном суд, чтобы определить степень наказания за наши путешествия неизвестно куда.

Как сказали родственники, чтобы другим детям не было повадно путешествовать куда-то далеко в сказку за пределы собственного двора.

– Вы зря ребёнка ругаете, – заступилась за меня бабушка Нюся, которая была парализована на обе ноги и никуда из дома не выходила, но знала лучше своих младших родственников. – Шурка говорит правду. Он действительно путешествовал в своё будущее, где будет десятилетия спустя. Вам не суждено там быть. Так как это его будущее, а не ваше. Вам нужны доказательства. Разве, майка и трусики не доказательство? Шурка говорит правду, что был в другой стране, а вы не верите.

– Нюся правильно говорит, – поддержала бабушка Маня свою младшую сестру. – Прекратите травмировать ребёнка. Все ваше будущее в детстве было войной, которую вы пережили. Сейчас у детей совсем другой мир будущего. Вам даже не снилось то, что ждёт в будущем ваших детей и наших внуков. Все будет совершенно другое вокруг нашего пространства и за его пределами.

– Пускай ребёнок открывает мир своего будущего, – поддержал сестёр дедушка Гурей. – Ему жить в том сказочном мире. Ребёнка не надо наказывать. Он ничего плохого не сделал. Тарзана можно посадить на цепь, чтобы не бегал дальше своего двора. Шурку посадите в манеж к другим детям.

– Пса не надо сажать на цепь, – стал заступаться за своего пса. – Он ни в чем не виноват. Это увёл Тарзана в своё будущее. Если вы посадите его на цепь, то буду на цепи рядом с псом.

Многочисленные родственники стали весело смеяться над тем, что заступился за своего пса. Тарзан все время, молчавший во время обсуждения нашего путешествия, стал радостно лаять, словно одобряя мой поступок в его защиту.

Наши многочисленные родственники, которые находились во дворе нашего дома на общем собрании, вынесли общее решение, что на время ограничат моё передвижение и пса границей нашего двора, чтобы мы вдвоём хотя бы на лето никуда не отправились путешествовать.

Также все родственники вынесли решение сохранить в неприкосновенности до моих детей в моё взрослое будущее красивую майку и красивые трусики, которые надели в моём будущем.

Так хотели родственники, чтобы запомнил на всю свою жизнь, то место, где когда-то был с псом за много десятилетий. До реально происшедших этих событий со мной.

С того моего таинственного путешествия во сне прошли многие десятилетия моей разнообразной жизни. Давно покинули этот мир многие мои родственники, которые присутствовали на общем собрании клана, когда обсуждали путешествие в будущее меня и моего пса.

Вполне понятно, что пса похоронили на много раньше, чем умерли мои родственники. Неизвестно где во времени затерялись красивые трусики и красивая майка, которые достались мне вовремя моего путешествия.

Моё будущее пришло ко мне незаметно вместе с настоящим моих детей. Со времени моего детства весь мир обновился. Стало все именно так, как и мой пёс, видели вовремя нашего путешествия в будущее. Мир обитания людей стал настолько прекрасен, что сказочный мир моего будущего превратился в привычную реальность.

О чём мы раньше не могли даже мечтать, то стали иметь реально в быте. Как говорили мои бабушки, наш окружающий мир изменился во всем. Однажды получилось так, что полетел самолётом в одну заграничную командировку в ту страну, в которой никогда не был.

Знал об этой стране только по школьным и университетским учебникам. Иногда читал об этой стране в советской прессе и смотрел некоторые передачи по советскому телевидению.

По советским меркам, то были скупые сведения о мире капитализма, о котором мы знали все только самоё плохое. Наяву все в мире капитализма оказалось совсем другое.

В заграничной командировке. Во время поездки от международного аэропорта к гостинице. Среди ночи ничего толком не увидишь.

Кроме ярких огней реклам больше ничего не удалось разглядеть. Поселили меня ночью в гостиницу из четырёх звёздочек. Рано утром меня разбудили солнечные зайчики, которые щекотали моё лицо. Подошёл к окну, чтобы определить источник солнечных зайчиков, которые подняли меня на час раньше положенного по расписанию времени.

Посмотрел в окно на улицу и обомлел. Солнечные зайчики исходили от огромного здания, чем-то, похожего на гранёный стакан, из которого мой отец пил водку по праздникам, а позже в будни, пока окончательно спился и умер в одиночестве неизвестно где?

Передо мной было то самоё здание, которое и мой пёс Тарзан приняли за огромную водонапорную башню из стекла. Решил непременно прокататься на том лифте, на котором катался в детстве с псом по кличке Тарзан. Обязательно там побуду. Однако, это совсем другая история, с которой поделюсь немного позже.

7. Мой первый побег.

Наверно, нет ни одного разумного человека, который не имел желание окунуться хоть раз в мир приключений, связанных с путешествием за пределами родного дома?

Вот так было со мной с первого дня, как только научился разговаривать и ходить, а также отличать звуки речи от других звуков, которые окружают нас с первого дня нашего рождения и до конца нашей жизни.

Едва окунувшись в мир разумной жизни, мы тут же стремимся познать окружающий нас мир путём наших путешествий и с помощью различных приключений.

Так случилось со мной, когда мама и отец ушли рано утром на работу, а парализованная бабушка Нюся уснула. Решил воспользоваться удобным моментом и отправиться в первое своё путешествие искать себе приключение.

Конечно, мне доводилось бывать за пределами нашего дома. Больше всего был у родственников в Старом хуторе в Гудермесе, был с мамой на колхозном рынке, где она работала продавцом.

Ездили на поезде и на автобусах к родственникам в разные станицы и города. Но это было совсем неинтересно. В таких походах меня от себя взрослые не отпускали. Теперь оставшись один во дворе дома, мог свободно отправиться, куда мне вздумается.

На всякий случай позвал с собой пса по кличке Тарзан, который мог встать на мою защиту в опасное время моей жизни во время путешествий или даже приключений вдали от дома. Мы с Тарзаном запасли в дорогу, чем могли.

Пёс прихватил с собой самую жирную мозговую косточку, которую он стащил на колхозной скотобойне не далеко от нашего дома. С собой взял плетёную авоську варёной кукурузы и батон хлеба. Фруктовые деревья с плодами здесь были повсюду.

От нашего дома самоё лучше путешествие было в Старый хутор и на вокзал в столовую ФЗУ (училища), где в это время работала в столовой моя мама. У родственников в Старом хуторе и у мамы в столовой был много кратно раз. Туда меня носили маленьким ребёнком родители и наши многочисленные родственники.

Поэтому дорогу хорошо запомнил и заблудиться не мог. Даже если бы заблудился. Меня обязательно могли по пути подобрать родители. Когда стали бы возвращаться домой или многочисленные родственник, которые почти все работали на железной дороге и хорошо знали меня. На таком пути не потеряюсь. Здесь каждая собака меня знает хорошо.

Мой путь с Тарзаном должен был проходить через висячий мост на тросах, который висел между берегами речки. Висячий мост соединял пешеходное сообщение между городом на правом берегу и населённым пунктом на левом берегу речки Белка, где стоял наш дом. Прямо со двора нашего дома было видно висячий мост через речку. Нам с Тарзаном там никак нельзя было заблудиться.

Однако, когда мы подошли к висячему мосту, то сразу поняли, что нам через него не перебраться. На мосту не было много досок, а канаты так сильно болтались, что можно было с моста свалиться в речку и разбиться об камни. Утонуть в мелководной речке просто невозможно. Там водички, синичке по яички, а вот разбиться об камни в русле речки Белка, это было совсем просто.

Умный пёс понюхал висячий мост. Пометил мост своей мочой, чтобы другим собакам неповадно было сюда приближаться. Повыл Тарзан у моста, словно шакал ночью на луну и пошёл в сторону от моста.

Наверно, пёс хорошо знал обходную дорогу, так как в моё отсутствие или по ночам ходил в гости через речку в город к своим друзьям и подружкам, потому, что на нашей стороне собак вообще не было?

Стая волком загрызла всех собак на скотобойне и у наших соседей. Остался один Тарзан. Сам всегда доверял ему, поэтому отправился в обход следом за псом в сторону большого нового автомобильного моста. Там было легче перейти через речку, чем по висячему мосту.

По дороге к большому автомобильному мосту железная дорога и железнодорожный мост через речку Белка. Но через железнодорожный мост нам идти никак нельзя. Может поезд задавить, и охранники на мосту не пропустят. Ведь железнодорожный мост со времени войны с фашистами охраняли, чтобы никто не мог заложить бомбу под такой мост.

Называли такой мост, стратегическим. Через новый автомобильный мост можно было спокойно пройти. Там был небольшой тротуар, по которому машины ни ездили. На таком автомобильном мосту не было никакой опасности.

На полотне железнодорожной лини сам приложил ухо на рельсе, чтобы узнать о движении поезда, который мог выскочить из-за лесной полосы и задавить меня. Даже не успел, отскочить в сторону. Поэтому надо было подстраховаться. Но едва только успел приложить ухо к рельсам, как тут из-за зелёной полосы выскочил поезд.

Буквально скатился от железной дороги в овраг, чтобы не угодить своей бестолковой головой под колесом поезда. Машинист поезда увидел меня и прокричал какие-то плохие слова в мою сторону. Мало того, машинист показал охраннику железнодорожного моста, что нахожусь недалеко от секретного, стратегического моста.

Охранник, который не имеет никакого права уходить с поста, показал мне кулак. Показал охраннику язык и быстро прошмыгнул через железнодорожное полотно в кусты в сторону автомобильного моста. Тарзан тут же шмыгнул следом за мной и в одно мгновение мы исчезли в густых зарослях кустарника.

Здесь была наша стихия. Мы с псом и с котом Барсиком часто прятались в кустах возле нашего дома. Часто играли в разведчики и в войну с детьми наших квартирантов. Наверно, мы с Тарзаном были по возрасту молодые и малоопытные или слишком самоуверенные?

Ведь псу было всего один год от роду, а был всего на два года старше Тарзана. Хотя по собачьим меркам пёс был почти взрослый. Но всё равно мы были неопытными детьми. Поэтому заросли кустарника между железной, дорогой и автомобильной трассой оказались нам настоящими джунглями или густым лесом. Здесь можно было заблудиться даже разведчику без компаса.

Мы почти сразу запутались и заблудились в густых зарослях кустарника. Никак не могли выбраться из кустов. В овраге между железной дорогой и автомобильной трассой, общий шум от движения машин и поездов.

Совсем непонятно, где что движется. Словно сверху над нами мчатся поезда, едут машины и летят самолёты. Всё смешалось в общий гул. Даже идти, куда не понятно.

Тарзан весь в колючках репейника. Весь изодранный и оборванный колючками чилижника. На мне были трусы, майка, панамка от солнца и сандалии. Все изодранно и изорвано. Тут ещё авоська с варёной кукурузой, цепляются за каждую колючку.

Больше нет никаких сил, продираться сквозь кустарник. Надо сесть покушать варёную кукурузу и батон хлеба. Может быть, тогда будет намного легче выбраться из зарослей бесконечных кустарников? Хоть куда-нибудь выбраться.

Наконец-то Тарзан нашёл небольшую полянку, кусочек зелёной травы между кустами. Не дождавшись меня, пёс развалился на всей зелени, а на свободное место положил любимую косточку, которую всю дорогу тащил в зубах. Отдышавшись от долгой ходьбы по кустам, пёс принялся грызть свою косточку, от которой исходил отвратительный запах.

Можно подумать, кто-то, издох? Стараясь как-то поместиться на траве рядом с псом, с трудом отодвинул Тарзана ногами к кустам и сел рядом с ним на траву. Наверно, от моей сваренной утром кукурузы пахло так же отвратительно псу, как мне от его любимой косточки, корову которой освежевали вчера? Мы оба развернулись в разные стороны и принялись наслаждаться приятными нам продуктами, чтобы утолить давно наступивший голод. Здесь даже плодов год и фруктов не было, чтобы перекусить в пути.

Насытившись своими продуктами и немного отдохнувшие, мы обратно ринулись в кусты, чтобы найти себе там какие-то приключения. Однако приключения спрятались куда-то в кусты и не появлялись перед нами почти до самого вечера.

У меня давно не было никакого желания искать приключения. Хотелось выбраться из кустов и добраться до своего дома. Там сейчас мама пришла домой и готовит мне манную кашу или отец привёз от родственников жирный балык осетрины.

Когда солнце стало клониться к закату в сторону Чёртовой горы, мы с Тарзаном окончательно измотались за целый день блуждания по кустарникам в огромном овраге между автомобильной трассой и железной дорогой.

Так и не найдя никакого приключения за целый день, мы наконец-то нашли новую небольшую полянку, густо заросшую спелой земляникой. Оба голодные, принялись обедать землянику прямо с травы.

Никогда не думал, что собаки любят кушать землянику вместо мяса. Но, видимо, голод, ни тётка, когда достанет, то будешь кушать все, что попало тебе под руки? Точнее под ноги. Лишь бы не быть голодным.

Если бы вместо земляники нам попались на полянке сочные косточки с отвратительным запахом, то также вместе с Тарзаном сейчас наслаждался сочными косточками, чтобы только утолить свой голод и не умереть в кустах от своего голода.

Мысли о том, чтобы выбраться из зарослей кустарника, давно покинули нас. Насытившись сочной и сладкой земляникой, мы стали искать место своего отдыха на время ночи.

Чуть дальше от земляничной полянки были какие-то развалины, густо поросшие кустарником и молодыми деревцами.

Мы направились туда в надежде на то, что там найдём себе место к ночлегу и с высоты развалин утром определим своё направление, чтобы выбраться из зарослей кустарника к своему дому, где нас уже давно, наверно, искали родители? Представляю, что дома творится баз нас.

К нашему общему удивлению развалинами оказалась огромная русская печка. Точно такая русская печка, как в сказке «По щучьему велению», где Иванушка дурачок отправился на русские печки к батюшке-царю. Давно нет в живых батюшки-царя. Ваню дурачка, наверно, где-то рядом похоронили?

Осталась от той сказки русская печка, на которой сегодня буду спать. Утром мы разберёмся, что тут интересного есть в русской печке. Может быть, в этот раз найдём настоящее себе приключение на всю жизнь? Скорее всего, приключение на свою задницу, которой всыпать ремня.

Почти в темноте набросал на печку соломы, небольшой стог которой был рядом с печкой. Затем забрался на печку и лёг там спать. Тарзану было высоко забираться на печку, поэтому он развалился на соломе возле русской почки. Собакам лучше спать на соломе возле печки, чем на соломе, расстеленной на печке.

Ведь собака хоть и друг человека, но она всё равно любит больше природу, чем человека. Кроме того, пёс будет охранять меня всю ночь возле русской печки, а ни буду охранять пса в эту ночь. Утром засветло разберёмся, кто из нас кого охраняет лучше.

Несмотря на то, что мы были далеко от дома, нам было не очень страшно. Хотя бы по тому, что мы были больше сельские, чем городские.

Несмотря на то, что оба родились в городе. Родился в хате-мазанке Старого хутора, а Тарзан родился в самом центре двора в Старом хуторе. Затем нас сосунками перенесли по висячему мосту в дом и там обоих выкормили.

Теперь мы по духу больше сельские, чем городские и совсем не боимся спать ночью на природе. Мы почти каждый день, до самой темноты, живём на природе рядом с домом.

Бывает, что засыпаем на соломе в коровнике. Затем мама переносит меня из коровника домой, а пёс продолжает спать на сене. Ночью поезда и машины почти не ходили. Наверно, не хотели тревожить наш сон?

Вот только ночные животные и птицы часто беспокоили нас, особенно Тарзана, который беспокоился за мою безопасность и каждый раз рычал на того, кто приближался к месту нашего ночлега.

Больше всего доставали нас ночные птицы, которые почти беззвучно летали над русской печкой и часто ухали где-то над головой на ветках небольших деревьев.

При первом же шорохе или уханье ночной птицы пёс начинал рычать или даже лаять. Пару раз за ночь псу пришлось даже погавкать, когда где-то рядом с нами выл шакал, также тявкала лисица. Хорошо, что в этом овраге не было волков, гиен и рыси, тогда бы досталось мне и моему псу, который готов был отдать за меня свою жизнь.

– Боже мой! На что ты похожий?! – услышал рано утром голос мамы над своей головой. – Горе ты моё луковое. Когда ты угомонишься и перестанешь искать себе приключения?! Мы с отцом всю ночь тебя искали. Даже речку процеживали сетками. Думали, что ты с псом утонул в речке.

Поначалу думал, что мне все приснилось, будто вместе с Тарзаном целый день искал приключение в зарослях кустарника. Но когда открыл глаза, то обнаружил себя на русской печке. Рядом была мама, отец и мои многочисленные родственники.

По их виду можно было догадаться, что в отличие от меня и Тарзана, они не днём, а ночью искали меня и моё приключение, за которое влетит нам обоим домашним арестом. Лишь бы только отец не всыпал мне хорошего ремня.

– Ты должен сказать спасибо своему псу, – сердито, сказал мне отец, снимая меня с русской печки на землю. – Если бы не Тарзан, который привёл нас сюда, то ты бы так и жил здесь в овраге.

Ни чего, ни стал говорить своему отцу. Тарзану спасибо тоже ни стал говорить. В моём положении лучше было помолчать. Мог только представить, как сейчас будут судить меня дома все наши многочисленные родственники терские казаки, которые соберутся у нас во дворе. Поколение моих родителей будут требовать, чтобы наказать меня строго.

Может быть, даже выпороть хворостиной или мокрой тряпкой? Дедушки и бабушки будут доказывать, что все прошли через путешествия и приключения, остались живы и здоровы. Всё закончится тем, что Тарзана на сутки посадят на цепь, а меня на сутки посадят под домашний арест рядом с кроватью парализованной бабушки.

Наверно, целый час мы толпой выбирались из зарослей кустарника на автомобильную трассу?

Затем перешли по автомобильному мосту на правый берег речки. Дальше по правому берегу речки прошли к висячему мосту на левый берег и оттуда прошли к нашему двору.

Всю дорогу меня тащили словно щенка за шиворот, так как боялись об меня запачкаться, или даже получить от меня какую-то заразу. Ведь мы с Тарзаном так сильно испачкались, что нас надо было стирать.

В отличие от людей, мой пёс оказался умнее всех нас. Тарзан не пошёл с нами вокруг через висячий мост по канатам.

Теперь у моего пса был свой путь из зарослей кустарника к нашему двору. Когда мы перешли через висячий мост, то на другом берегу речки нас встречал верный пёс своим радостным лаем.

В отличие от меня он успел вымыться на мелководье в речке и выглядел таким чистым, словно готовился к свадьбе.

Отец давно поговаривал, что пара нашему псу обзавестись собственной семьёй, чтобы он не шастал со мной, где попало, а занимался своими щенками.

– Посмотри, на кого ты похож! – сказал мне отец, когда оставил меня во дворе на суд родственникам, а из дома вынес огромное зеркало и свой фотоаппарат, чтобы сфотографировать меня для истории нашего рода. – У нас в огороде пугало от ворон выглядит на много лучше, чем сейчас ты перед родственниками. Даже кусочка чистого тела на тебе нет. Одна только грязь и рваные трусы.

Посмотрел на себя в огромное зеркало и едва сдержался, чтобы не засмеяться. Так как из огромного зеркала на меня смотрело неизвестно что, но не моя личность. Говорить об одежде на мне было нечего, так как одежда отсутствовала, а вместо одежды на мне висели какие-то куски тряпок от бывших трусов, майки и панамки на голове.

На ногах от сандалий одни куски того, что совсем недавно называлось новыми сандалиями. На моём теле фактически не было чистого места. Все моё тело, так же как бывшая одежда, изодрана и испачкана до такой степени, что даже страшно представить, как вообще выжил в кустарниках. Кусок рваного тела и больше ничего.

– Ладно! Хватит тебе любоваться собой, – спокойным голосом, сказал отец. – Давай тебя сфотографирую на память. Затем будем тебя отмывать со шланга и судить всем родом. С грязным видом в дом мы тебя не пустим. Надо тебе вначале принять нормальный человеческий вид.

Пока отец готовил свой фотоаппарат, чтобы меня запечатлеть на память. Мои дядьки готовили поливочный шланг, чтобы меня помыть из шланга, как грязного жеребца, который оторвавшись от груди своей мамы, тут же забрался куда-то в грязь. Теперь надо было отмыть меня как грязного жеребёнка и отправить в хлев к телятам покормить коровьим молоком прямо с вымя коровы.

Только после таких процедур можно было впустить меня в дом, где жили мои родители, которые так же как когда-то искали приключения. Однако, они жили совсем в другое время. Ни так как живу.

В этот раз меня отмывали среди двора со шланга так долго, что, несмотря на ужасную жару, весь посинел от холодной воды с крана и дрожал словно телёнок, замёрзший на морозе далеко от тёплого хлева.

Пока меня отмывали от грязи, родственники судили меня за мой проступок. Несмотря на многочисленные угрозы со стороны родственников, все остановились на том, чего как раз ожидал к своему наказанию.

Меня посадили под домашний арест на одни сутки рядом с парализованной бабушкой Нюсей, которая всех дала слово, что будет меня целые сутки учить уму разуму, как своих многочисленных детей и родственников молодого поколения. Прекрасно знал, что методом моего воспитания будут бабушкины сказки и разные истории про терских казаков, которые точно также как любили путешествовать и искать приключения. В отличие от меня, пёс не только не был наказан за наши путешествия в поисках приключения.

Тарзана даже наградили хорошими косточками и мясом от барашка, зарезанного на шашлык в честь того, что меня нашли целым и невредимым. Отметили Куфт перед Богом за то, что он сохранил мне жизнь. Главным виновником торжества был пёс. Ведь благодаря нашему псу нашли меня в зарослях кустарника.

Тарзан ни дал мне жить до глубокой старости в зарослях кустарника. Мой пёс вернул меня родителям. Вот только мне придётся за всё отвечать. Ведь пса не спасал.

Где-то к ночи наши многочисленные родственники расходились по своим домам навеселе. Все были довольны благополучным исходом после моего путешествия в поисках приключения, а также хорошим шашлыком, отличной осетинской аракой, сваренной наши родственники втайне от советской власти. Конечно, больше всех за прошедшие сутки были довольны мы с Тарзаном. Ведь мы теперь точно знали, что нашли своё приключение в густых зарослях чилижника и других кустов.

8. Война с волками.

Мои первые побеги из дома за поисками приключения не обошлись мне даром. Мало того, что мой отец впервые взялся за трофейный немецкий ремень и всыпал мне по первое число за мои очередные путешествия за пределы нашего двора. Моя мама впервые наказала меня за мои увлечения к разным приключениям.

Мама на целую неделю заперла меня в доме рядом с бабушкой Нюсей своим параличом на обе ноги прикованная к постели. Даже многочисленные бабушки и дедушки по роду терских казаков, которые постоянно защищали меня от моих приключений, в этот раз не на шутку разозлились на меня.

Дедушка Гурей сказал мне, что если ещё раз вляпаюсь в какую-то историю, то он меня посадить на цепь, на всю жизнь, как бешеного пса или волка. Но это было не самоё страшное из наказаний, которые сам мог получить за мои путешествия в поисках очередных приключений.

Первым моим ужасным наказанием было то, что мой любимый пёс Тарзан и лучший мой друг в нашем дворе погиб в ужасной схватке с волками, которые пытались залезть к нам во двор и зарезать наших овец.

Мой отец всячески хотел помочь Тарзану в драке с волками. Отец прямым попаданием застрелил четыре волка из своего охотничьего ружья. Двоих волков загрыз Тарзан. Но волков было много. Волки всё равно вышли победителями в той кровавой схватке.

Несмотря на то, что волки потеряли шесть своих собратьев, волки в своей ужасной ярости зарезали почти всех наших овец, два поросёнка и разогнали в панике наших домашних птиц.

Утром наш двор после нападения волков выглядел местом битвы. Даже старожилы терские казаки не могли припомнить на своей жизни такой резни с местным населением, тем более с волками, которые жили рядом с людьми, а охотились далеко от своего логова.

Люди за это уважали стаю волков и никогда не охотились на волков, которые жили вблизи нашего Старого хутора.

– Наверно, кто-то, из людей потревожил логово волков? – сказал дедушка Гурей после резни с волками. – Если оказался прав, то ждите войны с волками. Волки умные хищники, они могут наказать обидчиков. Надо усилить охрану домашних животных и людям прекратить ходить по ночам.

Дедушка Гурей оказался прав. После того, как волки зализали раны и встали на четыре лапы. Волки провели ночную разведку вокруг наших дворов. Они стаей молча, шастали ночью возле забора нашего двора и создавали панику у нас в домашнем хозяйстве.

Животные и птицы среди ночи начинали кричать, мотаясь по своему загону, отгороженному высоким забором в конце огромного двора. Моему отцу приходилось выходить во двор и стрелять холостыми патронами вверх.

Однако волки не очень-то боялись выстрелов из ружья. Хищники словно знали, что выстрелы холостые. Поэтому они спокойно скрылись в ближнем лесу и только из леса мы услышали победный вой волков, которые призывали своих собратьев к мести. Убедившись в том, что злейший враг волков пёс Тарзан погиб, волки обратно устроили побоища в нашем дворе.

Напали на наш двор тогда, когда моего отца не было дома. Они словно знали, что в эту ночь ни что и никто им не угрожает. Волки подкопали под забором загона большой лаз. Кровавый пир хищников был на славу.

Когда мой отец утром приехал от гостей домой, то о нашем домашнем хозяйстве говорить было нечего. Волки зарезали всех коз, баранов, овец, свиней и всю домашнюю птицу. Даже коров и лошадей покусали. Видимо, у хищников было бешенство в стае? Такой вывод сделали все охотники по той причине, что покусанные волками домашние животные вскоре скончались.

Хотя укусы были не сильными, а животных можно было спасти. После такой резни в нашем хозяйстве нам нужна была помощь со стороны клана терских казаков. Одни мы не могли избежать опасности от волков.

– Хозяйство мы вам восстановим, – сказал дедушка Гурей на общем собрании терских казаков нашего рода. – Каждый принесёт вам во двор какую-то живность. Но с волками надо бороться. Теперь они наши враги. Если мы не уничтожим стаю волков, то они станут нападать на людей.

– Объявим войну волкам, – решительно, сказал мой отец. – С егерями пройдём весь лес. Истребим стаю волков. В эту ночь начнём прочёсывать ближайший лес от нашего дома до чеченского аула.

В течение недели охотники с егерями устраивали разные засады и ловушки на волков. Однако волки много лет прожившие вблизи людей прекрасно знали людские повадки и легко уходили от нападения со стороны людей. В то же самоё время хищники ухитрялись нанести урон людям в том месте, где люди волков совсем не знали.

Руководила волчьей стаей хитрая волчица по кличке Мегера. Так охотники назвали волчицу за её свирепость, хитрость и беспощадность в сторону людей, которые подняли свою руку с оружием на волков. Охотникам нужно было перехитрить Мегеру.

– Ваши ловушки и засады на стаю волков бессмысленное дело, – сказал дедушка Гурей на очередном собрании охотников и егерей. – Если враг такой хитрый, тогда надо найти его слабое место и уничтожить врага. Нужно определить место размножения волков и оттуда начинать истребление.

Как раз в это время начался помет волчат. Хищники временно прекратили нападать на хозяйство людей. Надо было уделять особое внимание воспитанию щенков.

Во время последней бойни стаи волков против домашних животных, кто-то, из охотников в бинокль заметил, что волчица по кличке Мегера беременная? Глава волчьей стаи ждёт пополнение, поэтому резко упало нападение волков на домашний скот и птицу. Волки занялись рождением и воспитанием нового поколения.

– Надо момент материнской слабости использовать против волков, – сказал дедушка Гурей. – Конечно, это жестоко в отношении волчицы. Но война есть война. Кто из врагов хитрее, тот будет победителем. Придумаю что-нибудь. Как извести стаю волков без потерь с нашей стороны.

Дед ни стал откладывать своё решение в долгий ящик. Он взял с собой трофейный немецкий бинокль, вооружился своей берданкой, которой можно было только отпугнуть волков оглушительным выстрелом, но убить дробью крупного волка невозможно.

Дед натолкал в рюкзак разной приманки для волков и в одиночку пошёл воевать против волков. Гурей решил сделать один то, что не могли сделать охотники и егеря. Никто из охотников и егерей ни стал обсуждать решение деда. Так же как когда-то дедушка Гурей, можно сказать, охотился на сома людоеда. В этот раз он пошёл охотиться на волков.

Ну, это просто мягко связано и сказано с охотой. Если бы это была просто охота на одного хищника, то можно было сказать об охоте. Тут же больше было похоже на войну против врага. Вначале разведка, а после бой, из которого будут жертвы.

В бою все методы пригодны, сила и хитрость. Надо опередить врага перед его наступлением. Прямо как на войне.

Дедушка Гурей каждый день ранним утром выходил в лес, как на разведку, а точнее, на работу, чтобы выполнить какие-то известные ему действия. Своей работой и своими результатами он ни с кем не делился. Да никто у него ничего не спрашивал. Молодые родственники думали, что дед на старости лет совсем свой разум потерял.

Старше поколение родственников точно знали, что зря он ничего не делает. Если старик что-то затеял, то обязательно этого добьётся, причём без вреда себе и родственникам.

По рассказам родственников, так Гурей поступал часто в других случаях.

Пока дедушка проводил свою операцию в отношении стаи волков, то хищники в это время занимались рождением и воспитанием своего молодого поколения. Каждый был занят своим делом.

Волки изредка нападали на домашних животных. Больше для пропитания, чем для мести после разборки с людьми. В народе уже стали говорить о том, что надо оставить волков в покое.

Ведь эта стая волков десятилетиями проживала вблизи людей и никогда ни на кого не нападали. Если только задрали заблудившуюся овцу. Так это ни волков, а пастухов или хозяев овцы надо наказывать, чтобы следили за своими домашними животными. Волки рядом с логовом стаи не шкодили.

Дедушка Гурей хотел было прекратить свою затею с истреблением стаи волков, как вдруг в соседнем ауле у чеченцев волки прямо на глазах родителей зарезали ребёнка, как вшивую овцу. Если бы это убийство не было замечено родителями ребёнка, то могли бы свалить убийство ребёнка на русских, а точнее, на терских казаков.

Тогда бы была настоящая межрасовая война между чеченцами и терскими казаками. Чеченцы и казаки после войны с фашистами прекратили враждовать между собой. Может быть, причиной прекратившееся вражды между терскими казаками было, то, что во время войны с фашистами Сталин выселил большинство чеченцев в казахстанские степи? Оставшиеся в меньшинстве в отношении к терским казакам, чеченцы притихли надолго.

– Всё! Этому надо положить конец! – уверенно, сказал дедушка Гурей охотникам и егерям. – Подготовил карту тех мест, где находятся волчьи выводки. Вы должны подготовить оружие и трофейные фонарики с дальним светом. Подавляющая часть охотников и егерей будет в засаде больше километра от проведения операции.

Остальные охотники и егеря, не больше двух человек на каждое волчье логово, будут готовы к выходу на волков. Те охотники и егеря, которые пойдут на волков, не должны переходить рубеж больше ста метров от каждого волчьего логова.

Иначе вы перестреляете друг друга вместе с волками. Готовность должна быть завтра с утра. К обеду вы выходите на заданный рубеж с круговым обходом волчьи логова. Волки не должны заподозрить подготовленную ловушку со стороны людей.

Волки могут перетащить своих щенков высоко в горы и объявить людям войну. Тогда жертв будет больше у людей, чем в стае волков. Поэтому вы должны находиться на своих местах в засаде, примерно, за три часа к началу проведения операции.

Начну свои действия во второй половине дня. Сигналом к началу операции послужит мой выстрел из берданки, которую вы можете отличить от выстрела любого охотничьего ружья.

Ни на какие провокации со стороны волков не идите. Любой выстрел из охотничьего ружья может привести к провалу нашей операции. Вы должны точно соблюдать правила нашей операции против волков.

Охотники и егеря разошлись по домам готовить своё оружие и фонарики дальнего света к проведению операции против волков. Конечно, может возникнуть вопрос о фонариках дальнего света.

Об этом даже гадать нечего, не только охотники, а даже их родственники хорошо знают, что охотиться на хищника лучше всего с подсветкой. На ствол ружья под мушкой специальными скобами закрепляется фонарик дальнего света.

На палец, принадлежащий пусковому курку, цепляется провод от фонарика. Самой массой замыкания служит металл ружья. Перед выстрелом, как только палец с проводов касается курка, в тот же миг включается фонарик дальнего света.

Яркий свет ударяет в глаза хищника, который застывает на мгновение при виде неожиданного света в глазах. Такого мгновения вполне достаточно, чтобы убить хищника на расстоянии боя охотничьего ружья.

На следующее утро охотники и егеря собрались во дворе нашего дома, на последний инструктаж перед выходом в последний бой со стаей волков. В этот день все поклялись, что не будут употреблять спиртное до конца проведения задуманной операции против хищников. Волки могут почувствовать запах алкоголя на расстоянии.

Праздник будет тогда, когда будет истреблена волчья стая. Все охотники и егеря вернуться сюда к нам во двор с трофеями, целые и невредимые. К этому времени женщины нашего древнего рода терских казаков приготовят праздничное угощение.

Когда охотники и егеря ушли с нашего двора, так дедушка Гурей в последний раз стал готовиться к началу задуманной им операции против истребления стаи волков. Конечно, никто тогда не знал, зачем, старику нужны разные силки и петли, из крепких нитей и тонких верёвок?

Не будет же старик петлями и силками вылавливать стаю волков. Но дед знал, на что идёт и, зачем, всё готовит к войне против волков. Долгие годы жизни научили старика уму-разуму ко всем поворотам жизни.

Дедушка Гурей вернулся к нам во двор к вечеру вполне довольный собой. Сразу было видно, что его затея вполне получилась. Дед выпил целый жбан хлебного кваса. Покряхтел малость.

Посмотрел на свои наручные часы, словно готовился к сигналу начала операции. Просто сгорал от любопытства, о начале сигнала к наступлению операции против волков. Весь день крутился у нас во дворе рядом с охотниками.

Мама постоянно поглядывала на меня, чтобы не убежал со двора следом за охотниками искать себе на задницу от ремня приключение. Но у меня пока горели уши после моего последнего путешествия в поисках приключения и на моей заднице были полосы от воспитания посредством трофейного кожаного ремня.

Так что пока не был готов к новым путешествиям в поисках приключения. Мог побыть во дворе в ожидании победы людей над волками. Как нестранно, но сигналом к наступлению начала операции послужил душу, раздирающий вой волчицы.

Даже по голосу волчицы сразу понял, что это воет хозяйка волчьей стаи волчица по кличке Мегера. Так как мне довелось слышать этот ужасный голос, когда стая волков нападала на наш хозяйственный двор.

Но тогда была ночь рядом с нашим двором. Сейчас наступление вечерних сумерек. Рано волкам выходить на войну против людей. Мегера воет жалобно, а не с угрозой.

Волчица выла минут двадцать с короткими перерывами, как бы набираясь силы к новому вою. Когда ужасный вой Мегеры прекратился, так сразу минут через пять после гробовой тишины дед пошёл в сторону леса, откуда, только что доносился жалобный вой, отчего даже у меня на глаза накатывались слезы.

Можно было подумать, что после жалобного воя волчицы мы проводим кого-то из своих близких родственников терских казаков в последний путь к давно умершим предкам.

Прошло около часа после того, как дедушка Гурей ушёл с нашего двора в сторону леса. Не только в горах на месте проведения операции против волков, а даже у нас во дворе стало темно, как ночью.

Уже стал думать, что операция против волков сорвалась. Как вдруг со стороны леса так бабахнула берданка дедушки Гурея, что сам со страха чуть в штаны не наложил.

В это же время тёмное небо над лесом озарили всполохи кинжальных полос от трофейных фонариков дальнего света. Вся округа буквально оглохла от оружейных выстрелов со стороны леса.

В стороне нашего двора, где ночью слышно даже шорохи летучих мышей, теперь все громыхало от оружейных выстрелов. Уцелевшие от волков домашние животные метались по всему двору и тоже шумели.

Большую часть ночи продолжалась бойня в лесу. Непосвящённые люди могли подумать, что началась новая мировая война между странами капитализма и социализма или война местного назначения между чеченцами и терскими казаками. Участники операции против волков, видимо, предвидели такой исход мыслей у местного населения?

Поэтому случаю в населённых пунктах вокруг места предстоящей операции против волков, прошли собрания с населением. Старейшины и милиция предупредили всех, чтобы на время проведения операции против волков никто не покидал своего места жительства и держал у себя дома в чехлах имеющееся огнестрельное оружие.

Никто не хотел после воны с фашистами иметь жертвы с резней между чеченцами и казаками. Так и не дождался конца операции против волков. Бессовестно заснул на коврике среди нашей комнаты.

Проснулся от шума и вкусного запаха доносящегося со стороны нашего двора. Сразу догадался, что операция против волков прошла успешно. Сегодня будет в нашем дворе пир на весь мир.

Прямо как в сказках моего полного тёзки, Александра Сергеевича Пушкина, где там был, мёд пил, пьяным был, по усам текло, а в рот не попало. В отличие от моего тёзки сегодня голодным не буду. Но трезвым буду только по той причине, что ребёнок и мне пить спиртное нельзя. Может быть, вообще никогда не буду пить водку? Ничего хорошего в пьянстве нет.

– Ну, что, Шурик, проснулся? – спросила меня, бабушка Нюся. – Умой лицо и руки. Иди во двор гулять на славу. Меня туда позже привезут. Сейчас мне там делать нечего. Без моей коляски места мало во дворе. Охотники и егеря, во главе с нашим дедом, победили в войне против стаи волков.

Сполоснув лицо на веранде под умывальником, посмотрел во двор и удивился до глубины своего восторга. С одной стороны двора, женщины нашего клана терских казаков, готовили разные угощения на русской печки и на кострах возле нашего дома. С другой стороны, под деревом охотники сдирали шкуры с убитых волков. Возле забора на старом месте моего бывшего манежа, из которого давно вырос, ползали щенки волков. Щенков было так много, что мне сразу захотелось их посчитать и потрогать руками. Ведь никогда в жизни не трогал руками щенков волка. Щенки похожи на кутят.

– Шурик! Осторожно! – предупредил дедушка Гурей меня, когда попытался ласкать щенков волка. – Они хоть и молочные щенки, но у них могут быть острые зубы и когти. Смотри, чтобы они тебя не поцарапали. Мы оставим насколько щенков волчат, чтобы вывести новую породу от наших собак.

Несмотря на то, что щенки были молочными детками, они всё равно угрожающе шипели, фыркали, рычали и даже пытались укусить мою руку, когда моя рука касалась мягкой шерсти щенков волка. Уже умел считать до ста не только по-русски, а также по-немецки, меня научили родители и те, кто воевал против немецких фашистов.

Посчитал щенков волка и обнаружил, что волчат аж двадцать! Это целая псарня! Точнее. Волчья стая! Куда теперь денут таких малышей? Ведь волчата дети, а детей любых грех убивать. Может быть, из этих волчат получатся хорошие собаки?

– Пару волчат оставим на скрещивание с собаками. Остальных волчат сдадим в детский питомник для хищников. – сказал дедушка Гурей, словно прочитал мои мысли. – Там волкам дадут подрасти, а после выпустят на природу подальше от места жительства людей. Ведь волки в дикой природе, как санитары. Убивают больных животных, а здоровых животных заставляют заниматься спортом. В дикой природе волк не догонит не одного здорового парнокопытного. Это у нас дома парнокопытные жирные и ленивые. Таких животных волки режут, как сейчас мы режим ягнят на шашлыки.

Дедушка Гурей рассказывал мне разные истории про диких животных, а сам в это время надевал кусочки мяса на шампуры к будущему шашлыку.

Сел рядом с дедом, стал помогать ему, готовить шашлык. Ведь мне тоже когда-то в жизни пригодиться готовить шашлыки. Вот только стрелять в животных и в птиц сам никогда не буду.

В отличие от рыб, которых сам люблю ловить, животных мне жалко. Ведь животные и птицы, особенно домашние животные, также страдают, когда умирают.

Видел, как наш пёс плакал перед смертью, когда истекал кровью после резни со стаей волков.

– Дед! Ты хоть расскажи нам, как ухитрился уничтожить целую стаю волков, – стали приставать с вопросами к дедушке Гурею подвыпившие охотники. – Мы за целый месяц ни одного волка не убили, а с тобой за эту ночь стаю волков уничтожили. Ведь нам бы без твоей хитрости не удалось, извести целую стаю серых хищников. Нам есть чему учиться у старого хитреца и охотника.

– Чего тут рассказывать. Никакой хитрости нет, – с ухмылкой ответил хитрый дед. – Все вам могу показать прямо сейчас. Заранее предупреждаю, что слабым с сердцем со мной делать нечего.

– Ну, дедуля! Ты даёшь! Мы войну прошли, а ты нас пугаешь, – стали возмущаться охотники.

– Дедушка! Меня тоже возьмите с собой, – стал уговаривать деда. – Меня сердце тоже крепкое.

– Хорошо! Уговорили! – согласился дедушка. – Всех приглашаю к месту операции против волков.

Наверно, дед не хотел растягивать экскурсию в лес на целый день? Почти у всех охотников и егерей был свой личный транспорт, на котором они приехали к нашему дому в начале операции против хищников.

Позже на своих автомобилях и мотоциклах охотники привозили к нам во двор свои трофеи после операции по отстрелу волков. Теперь все сели на свой персональный транспорт и поехали за трофейным мотоциклом моего отца. За рулём мотоцикла был мой отец. Мы с дедом сидели в люльке мотоцикла, а сзади моего отца сидел дядя Саша Морозов.

Средний брат моей мамы. Целой колонной разнообразного транспорта кругами мы двинулись к тому месту, куда дедушка Гурей ходил напрямую пешком один целый час перед началом операции против волков.

Мы объехали колхозную скотобойню, кирпичный завод, с которого вырос целый город. Затем пересекли кавказскую железную дорогу и кавказскую автомобильную магистраль.

Когда углубились в лес, то дедушка Гурей сказал остановиться и спешиться с транспорта, как терские казаки со своих лошадей. Дальше мы всей оравой прошли следом за дедом в огромную гущу леса.

– Дальше сами смотрите и делайте вывод, – сказал дед, когда мы остановились у логова волчицы.

Посмотрел в ту сторону, куда показал дедушка Гурей. В тот же миг моё здоровое сердце едва не выскочило из груди от страха и жалости к волкам. На ветках дерева, примерно, в трёх метрах от земли, болтался дохлый щенок волчицы. Под трупом щенка валялась дохлая волчица без единой царапины.

Сразу было понятно, что волчища издохла от разрыва сердца при виде своего щека подвешенного вниз головой на ветках дерева. По массе и мускулатуре волчицы сразу было видно, что перед нами валялась на тропе глава волчьей стаи Мегера, которая потеряла щенков и стаю.

– Не легче было просто убить волчицу в равном бою, – сочувственно сказал один из охотников. – Зачем, было заниматься живодёрством над малыми детками и над матерью? Тебе не жалко было волчонка? Ведь волки также как люди защищали своё право жить рядом с нами в дикой природе.

– Мне было жалко щенка и волчицу, что они погибли таким изуверским способом, – откровенно, признался дедушка Гурей. – Но, что поделаешь! Война есть вона. Без жертв нельзя. Если бы просто убил волчицу, то волки могли выбрать себе нового вожака и отомстили нам за свою волчицу. Но когда привязал волчонка на дерево вниз головой, и волки услышали среди бела дня раздирающий душу крик волчицы, то волки в панике стали разбегаться во все стороны. Ведь если бы среди волков не было паники, то вы едва ли сегодня истребили стаю волков. Мало того, даже уцелевшие волки из этой стаи больше никогда не придут в этот лес. Так как этот лес помечен гибелью почти целой стаи волков и главой волчьей стаи. На месте массовой гибели родственников никто из дикой природы никогда не селится. Теперь на многие десятилетия тут не будут жить стаи волков.

Дедушка Гурей оказался прав. После той кровопролитной войны с волками вблизи хуторов, сел и аулов, окружающих Гудермес многие десятилетия нет серых хищников.

Так как не только те места помечены массовой смертью волков. Но также современный прогресс навредил до такой степени, что вокруг города вообще не осталось леса.

Люди вырубили весь лес, в котором водились разные дикие птицы, животные и серые хищники, санитары дикой природы. Большинство леса были фруктовые деревья и ягодники. В лесу росло все, что можно было употреблять в пищу птицам, животным, хищникам и обыкновенному человеку. Прогресс сгубил дикую природу.

9. Неизвестная боль.

Не могу точно сказать, что со мной вдруг произошло. Но после гибели моего друга пса по клички Тарзан, а также после гибели волчицы по кличке Мегера. У меня пропал всякий интерес к моим путешествиям в поисках приключений. Меня словно подменили. Ни стал ходить играть к своим друзьям, которые жили недалеко от нашего дома.

Перестал общаться с детьми евреев-беженцев. Мне ни стало интересно гонять наших гусей на речку Белка купаться в холодной воде. Даже удочки свои выбросил через наш забор в кусты, чтобы не поддаться влечению рыбалки на речке.

– Сынок! С тобой что-то случилось? – спросила мама, когда не пошёл утром на речку. – Ты болен?

– Ничуть не болен! – ответил, маме, убирая её руку с моего лба. – Просто мечтаю о будущем.

– Мария! Оставь ребёнка в покое. – сказала бабушка, когда увидела, что мама переживает о моём здоровье. – Шурик вполне здоровый пацан. У него сейчас такой возраст мечтателя и фантазёра.

Моя бабушка Нюся была вполне права. Мой разум был буквально забит разными фантазиями и мечтами о моём будущем, которое начнётся у меня тогда, когда пойду учиться в среднюю школу, буду там учиться разным наукам. Кем буду после школы, пока не придумал. Но то, что не буду военным, так это точно. Не хочу убивать людей и не хочу убивать животных. Хочу, чтобы все люди и животные дружили между собой.

Ведь мы дружили с Тарзаном. Он даже за кошками не гонялся, охранял от хищников наших домашних животных. Волки жестоко отнеслись к моему другу. Хищники разорвали Тарзана в неравном бою на виду у всех. Мы ничем не могли помочь нашему псу.

Взрослые говорят, что беда не приходит в одиночку. Вот и у меня тоже. После того, как погибли мои друзья и враги, стал какой-то мнительный к любой болячке. Раньше бывало, хожу весь в синяках и царапинах, горжусь перед своими друзьями тем, что такой герой. Не жалуюсь маме и бабушке на свои многочисленные повреждения на всем теле.

Даже когда падал на землю и сбивал до крови свои колени, то не бежал к маме, чтобы пожаловаться на раны на коленях. Гордо шёл к речке Белка и там мазал разбитые коленки белой глиной. Даже без взрослых знал, что белая глина лечебная. Ранки на коленях затягивались за один день. На следующий день все повторялось.

Теперь стал каким-то мнительным и капризным. Пчела или комар укусят тут же в слёзы. Сижу, хнычу в кустах. Раньше хоть пёс Тарзан мог меня пожалеть, если мне было сильно больно.

Подойдёт ко мне скулит и зализывает мои болячки. Сейчас меня пожалеть некому. К бабушке Нюсе мне жалко идти, она с парализованными ногами и без меня мучается.

Маме вообще некогда со мной заниматься. С первыми петухами у мамы первая дойка нашей коровы. Со вторыми петухами мама кормит наше домашнее хозяйство, которое после войны с волками обратно стало расти не по дням, а по часам.

Каждый день вылупляются новые цыплята, утята, гусята, цесарки и разная другая живность. Не двор, а целый инкубатор от разной птицы. Козы, бараны и овцы загадили весь наш двор. Мама не в силах убирать каждый день эту гряз.

Один раз в неделю к нам домой приходят мамины младшие братья и сестры, а также другие родственники. Все начинают помогать маме, очищать наш двор от навоза, а также от фруктов, плоды которых падают во двор с деревьев. Моему отцу вечно некогда. Каждый день с утра до ночи отец работает в своей фотографии.

В выходные дни расслабляется со своими дружками где-то на охоте или на рыбалке. Домой возвращается с охоты или с рыбалки настолько пьяный, что лыка языком не вяжет.

Завалится на сеновале и дрыхнет до самого понедельника, пока ему на работу надо идти, точнее, ехать на своей инвалидной мотоколяске драндулете или на трофейном немецком мотоцикл «БМВ» с люлькой.

Мой отец инвалид войны с фашистами. У отца перебиты ноги осколками от снаряда. Ходить по ровной земле ему тяжело. Но зато в горах на своих култышках так быстро ходит, что за ним охотники не поспевает. Отец говорит, что у него в горах другая опора на раненые ноги. Поэтому он охотник.

Отец уже много лет после своего последнего ранения на войне терпит свою боль. Вот тоже терплю свою неизвестную боль под лодыжкой правого колена на ноге. Какое-то пятно под коленкой болит так сильно, что выть волком хочется.

Но терплю неизвестную мне боль. Ведь же будущий мужчина и казак, а мужчины и казаки не плачут. К тому же мечтаю стать атаманом. Мама почти каждый месяц острой бритвой срезает отцу мозоли на раненых подошвах ног. По лицу моего отца видно, что ему сильно больно от срезанных до крови мозолей на подошвах ног.

Однако он терпит свою боль и не хнычет. Даже когда у отца сквозь кожу лезут микро-осколки, то он никому не жалуется о боли на месте осколков и к врачам с микро-осколками не ходит.

Отец лезвием своей трофейной бритвы вскрывает то место на теле, где осколки близко на выходе из кожи. Вытаскивает осколок из раны. Затем протирает рану медицинским спиртом или русской водкой. Выпивает стакан водки и ложится спать.

Во время сна лечит свои раны и свою израненную душу. Может быть, у меня отцовские осколки лезут под коленкой на правой ноге? Слышал много раз, когда мама говорила отцу во время вскрытия на его теле мест с осколками, что она возьмёт боль отца на себя, чтобы ему не было больно. Наверно, тоже взял на себя боль отца с осколками, которые лезут у меня под коленкой на правой ноге?

Буду терпеть до последнего. Когда терпение лопнет, тогда вскрою лезвием отцовской бритвы опухоль, чтобы осколки быстрее выбрались наружу. Затем рану обработаю водкой или медицинским спиртом. Водку пить не буду, как это делает мой отец. Не хочу быть пьяницей.

Казак должен терпеть свою боль, а не напиваться от боли. Маленькое красное пятнышко под коленкой на правой ноге росло у меня не по дням, а по часам. Все это время старался, как мог, скрывал свою неизвестную мне боль.

Прятался от всех куда-нибудь в кустах или на сеновале и там ревел от боли до тех пор, пока хватало слез. Так привыкал терпеть свою неизвестную боль. Затем шёл на речку и там купался на мелководье до посинения.

Когда не было заметно, что долго ревел. Мне удавалось скрыть от всех под правой коленкой, свою неизвестную мне боль целую неделю. Хотя нервы мои уже начали сдавать от этой боли.

Но когда через неделю у меня лопнуло терпение носить неизвестную мне боль под правой коленкой, то решил повторить подвиг своего отца.

Вскрыть острым лезвием трофейной бритвы опухоль, чтобы оттуда вытащить проклятый осколок, доставшийся мне от отца, а точнее от фашистского снаряда через моего отца. Надо мне вату хорошо смочить в медицинский спирт.

– Ты чего это затеял паршивец? – закричала мама, когда увидела меня на сеновале с бритвой.

– Хочу вскрыть бритвой опухоль под правой коленкой, как папа, чтобы достать из раны осколок, – гордо, сказал маме, показывая ей опухоль под правой коленкой. – Сильный и вытерплю боль…

– О! Боже мой! – вскрикнула мама, когда увидела мою опухоль под коленкой. – У тебя скоро будет гангрена на ноге! Здесь нет никакого осколка. Ты занёс инфекцию в ранку. Надо срочно к врачу…

– Не пойду ни к какому врачу! – стал отказываться от лечения в больнице, которую ненавидел.

Мама ни стала слушать мой отказ и прямо волоком потащила меня в дом, чтобы надень на меня чистую одежду, прежде чем вместе со мной отправляться к врачу. Упирался и царапался, сопротивлялся, как мог, только чтобы не идти в больницу к доктору. Но мама была сильнее меня. Раздела меня наголо.

Затащила меня в большой медный тазик. Вымыла меня тёплой водой с коричневым хозяйственным мылом, от которого щипало не только глаза, а даже все царапины на моём теле. К тому же хозяйственное мыло дурно пахло. Затем надела мама на меня чистую одежду.

– Мария! Куда ты его поведёшь в такую ночь? – сказала бабушка, показывая маме на часы. – Завтра утром по пути на работу отведёшь Шурку к врачу в поликлинику или Сергей отвезёт на мотоцикле.

Вырвавшись из рук своей мамы, быстро залез на кровать к бабушке и спрятался за её спиной у стенки. Мама согласилась с советом своей мамы. В ночь меня к врачу в поликлинику не повела.

Решили оставить до утра в покое. Но, не спрашивая моего разрешения, бабушка и мама, силой удерживали меня до тех пор, пока сделали на опухшее место водочный компресс и перевязку.

Всю ночь до самого утра со мной творилось что-то ужасное. Меня всего лихорадило и трясло словно ветром, как дерево с плодами в нашем дворе. Вот только с меня ничего не падало, сам был готов упасть с кровати как гнилая груша с дерева. Наверное, от водочного компресса под коленкой, на правой ноге через опухоль опьянел?

К утру вообще ничего не мог понять, что во мне и вокруг меня происходит. Был пьян и даже лыка не вязал, как алкоголики после сильной пьянки.

– У него сильный жар! – вскрикнула мама, когда с первыми петухами рано утром потрогала мой лоб. – Прямо сейчас побегу в поликлинику. Позову на дом врача. Иначе мы его потеряем сегодня.

Вполне понятно, что мне никак не хотелось, чтобы меня потеряли в течение дня. Поэтому сам ни стал возражать против мамы за то, что она приведёт сюда к нам домой врача из поликлиники или из больницы. По своему состоянию во всём теле даже если бы хотел возражать, то не смог бы этого сделать.

Так как дрожал от лихорадки всем телом и зуб на зуб не мог попасть. Из себя не мог выдавить не одного слова. Буквально угасал на виду у всех, как свечка перед рассветом.

От нашего дома по висячему мосту через речку. До больницы или до поликлиники самый короткий путь с расстоянием в три километра. На транспорте маме вкруговую к больнице или к поликлинике, можно добраться чуть быстрее через новый автомобильный мост.

Но мама не может управлять трофейным мотоциклом, а отец на своей инвалидной мотоколяске уехал на неделю к родственникам в Избербаш, который находится в Дагестане.

Там у отца заболела его мама, моя вторая бабушка, которую ни разу не видел. Даже не знаю, как зовут мою бабушку по отцу. Мама пришла домой с доктором только после обеда. Наверно, в поликлинике или в больнице было очередь к доктору? Вместе с мамой и с доктором пришла средняя сестра моей мамы, тётя Надя, которая была старше меня на пятнадцать лет и только в прошлом году закончила учёбу в средней школе.

Теперь собиралась выйти замуж за Щепихина Михаила, который жил в Гудермесе и учился где-то заочно в институте. Жениха тёти Нади ни разу пока не видел у нас дома.

– У вашего сына запущенная злокачественная опухоль, – сказал доктор, когда осмотрел мою опухоль под коленкой на правой ноге. – Сейчас дам больному успокоительное лекарство, чтобы снять напряжение от боли в его теле. Пусть больной поспит пару часов. Затем вы его доставьте к нам больницу на операцию. Операцию откладывать нельзя. Иначе опухоль будет быстро расти.

Слова доктора были, как приказ к расстрелу всего моего тела. Словно кролик против удава не мог никак сопротивляться против доктора, который буквально силой влил в меня лекарство и в мою опухшую задницу сделал ужасно больной укол, от которого даже вскрикну.

Но прежде чем доктор собрался уходить от нас у меня перед глазами все поплыло. Наверно, стал пьяным от укола или от лекарства, которое буквально силой влили и вкололи в меня? Поэтому скоро уснул.

Когда проснулся, то на улице было темно и дул сильный ветер. Однако, несмотря на плохую погоду меня, решили транспортировать в больницу прямо сейчас, так как, по словам моей мамы, был совсем плохой и мог умереть в любое время.

Вообще толком ничего не соображал. Перед моими глазами все плыло и кружилось. Моя правая нога совершенно онемела. Была словно холодная деревяшка. Двигаться никак не мог. На перевозку меня в больницу не было транспорта.

– Мария! Ты привяжи мне Шурика к спине как рюкзак. – сказала тётя Надя, подставляя мне свою спину. – Идти он не может, а по-другому его через висячий мост не перенесу. Там сейчас мост болтается от ветра. Мне нужны свободные руки, чтобы цепляться за трос во время переправы.

Мама и бабушка Нюся вначале положили меня на длинные белые простыни. Сделали из меня вместе с простынею нечто на подобия рюкзака. Привязали меня как рюкзак к спине тёти Нади.

Затем ремнями и бельевыми верёвками обвязали меня в несколько раз на спине у тёти Нади. После чего в таком виде мама стала сопровождать меня с тётей Надей в сторону висячего моста.

К этому времени на улице было темно и дул сильный холодный ветер с гор. По пути к больнице до самого города, освещения нет совсем никакого. Трофейного фонарика мама дома не нашла.

Зажигать факел в такой ветер, это всё равно, что заживо сжечь себя на ветру. Поэтому мама и тётя Надя решили идти на свой страх и риски на ощупь через висячий мост.

Другого выбора не было, могу умереть к утру. Меня надо было срочно спасать от неминуемой смерти, как от холеры.

Висячий мост через речку раскачивало ветром во все стороны, как корабль во время шторма в бушующем море. На мосту нет почти половины досок, по которым можно перейти без опасности.

Видимо, доски сдуло сильным ветром? Тётя Надя со мной за спиной, а мама сзади нас, словно канатоходцы двинулись по тросам и канатам через речку Белка.

В любой момент мы могли сорваться с канатов и рухнут вниз на дно речки Белки, где больше камней, чем воды. Глубина воды не грозила нам утонуть. Так как внизу было водички, как синичке по самые яички. Но разбиться насмерть с высоты двадцати метров мы могли точно. Однако движение продолжали до конца.

Благодаря настырности и упорству, а также смелости тёти Нади и моей мамы, мы всё-таки перебрались на другой берег речки. Там тётя Надя буквально свалилась боком на траву вместе со мной за своей спиной. Моя мама упала рядом с нами. Так втроём провалялись минут десять. Пока мама и тётя Надя набрались своих сил от земли.

Затем мама помогла тёти Нади подняться на ноги. Мы двинулись дальше. Шли в полной темноте. Ориентировались по-городскому освещению.

К больнице мы добрались к полночи. Тётю Надю со мной на спине проводили в приёмную палату больницы. Там меня распеленали наголо, словно грудного ребёнка. Всё моё тело обтёрли каким-то раствором. Затем положили на коляску с носилками и двое санитаров покатили меня в сторону хирургического отделения городской больницы.

На мою маму надели белый халат и разрешили сопровождать меня в хирургическое отделение. Тётя Надя вышла на улицу, чтобы подождать мою маму там, пока меня будут оперировать. Сам сумрачно понимал, что сейчас происходит со мной.

– Злокачественная опухоль сильно запущена, – сказал доктор маме, осматривая под коленкой правой моей ноги злокачественную опухоль, которая размером с кулак висела как вымя у нашей козы. – Операцию надо делать срочно. Но у нас сейчас нет снотворного лекарства, которое привезут с Грозного только завтра к обеду. Если отложить операцию до завтра, злокачественная опухоль будет быстро расти. Может образоваться заражения крови. Тогда больной может потерять ногу или даже свою жизнь.

Как вы решите, так поступлю с операцией сейчас без наркоза. Сделаю укол от боли. Мальчик будет в сознании. Но не будет чувствовать боли. Просто не приятно ощущать.

– Делайте операцию прямо сейчас, – словно в бреду, вынес сам себе приговор. – Вытерплю всё.

– У вас смелый мальчик. Настоящий герой! – подбодрил меня доктор. – Вы подождите на улице. Всё будет хорошо.

Мама сразу пошла на улицу к тёте Нади. Меня отвезли в операционную комнату. Там санитары переложили меня животом на операционный стол. Затем эластичными ремнями меня обмотали вместе с хирургическим столом по всему телу, чтобы не дрыгался во время операции под коленкой на правой ноге.

В это время хирург приготовил свой инструмент к операции надомной. Мне дали в рот какую-то резинку, и хирург чиркнул скальпелем мне по живому телу. Что было силы, стиснул свои зубы на резинке и даже прокусил резинку. Боль была такая ужасная, что не выдержал боли и в тоже мгновение потерял своё сознание на столе. Дальше, что было, совсем не знаю.

Очнулся от запаха нашатырного спирта, в который была смочена ватка и ватку водили рядом с моим носом, чтобы нюхал отвратительный запах спирта и быстрее пришёл в сознание иначе мог умереть.

Пришёл в себя на кровати в общей палате детского хирургического отделения. Никогда не думал, что в детском хирургическом отделении больницы, может быть, так много травмированных мальчиков и девочек?

Здесь были мальчики и девочки с переломанными частями своего тела, рук и ног, а также порезанными и покусанными в разных местах тела. Можно было подумать, что все дети были участниками войны с фашистами. Сейчас они лечатся здесь от ран. К моему удивлению, никто из детей, оперированных в больнице, не кричал и не стонал от перенесённых ран.

Все пострадавшие дети были настоящими героями. Дети крепко спали после перенесённых операций. Несмотря на ужасную боль, после перенесённой операции под коленкой на моей правой ноге, тоже терпел, как герой.

Мне не хотелось своими воплями будить детей и казаться трусом перед своими ровесниками. К тому же рядом со мной стояла заплаканная мама. Всячески хотел показать маме свою смелость. Совсем не хотелось видеть страдания мамы.

– Молодец! Сынок! Ты настоящий герой. – сказала мама, поглаживая меня по голове. – Сейчас спи.

От ласковых слов мамы быстро уснул, как от снотворного лекарства и проспал до обеда следующего дня. Вполне возможно, что сам мог спать больше? Но мне ужасно как хотелось кушать. Ведь не кушал почти целые сутки.

Поэтому был настолько голодным, что готов был съесть даже дохлую крысу. К тому же вокруг меня так вкусно пахло, что стал крутить носом во все стороны до того, как открыл глаза. Мне казалось, что сама вкусная пища стремится проникнуть в мой желудок.

– Тётя Маша! Идите сюда! Шурик проснулся! Шурик проснулся! – услышал детские голоса.

В детскую палату вошла мама. Следом за мамой две её младшие сестры, это тётя Надя и тётя Тамара. Они принесли узелки с разными гостинцами и тут же стали на тумбочке возле моей больничной кровати приготавливать разные угощения. Попытался встать. Мама сказала, что мне рано вставать. Могут расползтись швы на моей ране под коленкой на правой ноге.

Выходит, что меня зашивали живьём иголками. Ни люди, а самые настоящие живодёры. Не могут придумать такое, что провели по ране каким-то прибором и рана сама затянулась.

Все быстро заживёт, как на собаке. Собаки себе раны не зашивают, а выздоравливают также как люди. Сам видел, как у нашего пса после первой драки с волками зажила рана. Тарзан кушал какую-то траву и зализывал раны.

– Ну, что, герой! Недели две полежишь у нас в палате. – сказал хирург, когда сделал мне обезболивающий укол, который должен был сделать перед операцией. – Если швы затянутся у тебя на ране, то переведём тебя на домашнее лечение. О своих походах за приключениями до конца лета забудь. Иначе обратно угодишь на мой операционный стол. Сейчас много кушай фрукты и овощи. Тебе надо поправляться и расти. Расти в твоём возрасте можно только во сне после сытной пищи.

Вообще-то лежать в больнице приятно, когда у тебя ничего не болит, а вокруг тебя столько много разных угощений, что объедаться можно от пуза. Хочешь, кушай фрукты. Хочешь, кушай ягоды.

Конфеты и торты почти каждый день. Обязательно кому-то из оперированных детей приносят какую-нибудь вкуснятину, а кушает эту вкуснятину все оперированные дети в возрасте от года и до школьного возраста.

Мы как бы малышовая группа. Но никто из нас не хочет считать себя малышами. Мы все герои и можем собой гордиться. В настоящее время мы как раненые солдаты.

В больнице конечно хорошо, а дома всё равно лучше. Мама говорит, что отец из Избербаша привёз мне щенка волкодава, который даже сосунком выглядит с большую собаку.

Сразу решил назвать щенка волкодава Абреком, чтобы щенок, когда подрастёт, словно разбойник бродил по нашим лесам и бил волков, которые убили моего друга пса по кличке Тарзан. Хотя сейчас после войны с волками, наверно, за много километров нет волков?

Жалко, что у моего волкодава не будет работы по назначению, это давить волков. Придётся ему охранять наш двор от хитрых лисиц. Прошло больше недели, когда с моей раны под коленкой правой ноги сняли швы и выписали меня под домашнее лечение, пока окончательно затянется рана, но шрам останется у меня на всю жизнь, чтобы помнил о том, что при каждой болячке надо сразу обращаться к врачу.

Иначе обратно меня буду резать, даже, может быть, по живому? Как было в этот раз. Если вдруг, обратно в больнице не окажется обезболивающего лекарства. Больше такой боли не перенесу и помру.

Под зависть моих новых друзей по несчастью, а также под зависть посетителей больницы и медицинских сотрудников, меня домой отец увозил в люльке трофейного мотоцикла марки «БМВ».

Такого мотоцикла не было ни у кого в Гудермесе или даже на всем Северном Кавказе. Отцу за героические бои с немецкими фашистами командиры подарили такой трофейный немецкий мотоцикл.

Мой отец прямо с фронта после победы приехал домой на трофейном мотоцикле. Когда мы с отцом заехали на мотоцикле во двор, то увидел огромного щенка под деревом в тени.

Щенок был большой, но сопливый и беспомощный. Всё время скулил и просил кушать, а гадил во дворе так сильно, ну прямо как наша корова. Мне пришлось почти месяц откармливать щенка и приучать его гадить за нашим двором в песке подальше от того места, где ходят люди и домашние животные на водопой к речке.

Мой щенок должен был стать культурным, как человек. Щенок вырос быстро в огромную собаку волкодава по кличке Абрек. Несмотря на свою хулиганскую кличку, Абрек был добродушным и дружелюбным псом.

К своему первому юбилею в один год, Абрек подружился со всеми домашними животными, с моими друзьями и даже с почтальоном, которого, почему-то, ненавидел наш драчливый петух по кличке Кеша?

Каждый раз, когда почтальон появлялся у нашего двора, петух Кеша сходу налетал на почтальона и пытался клюнуть почтальона в лоб. Прямо как в сказке моего тёзки, о петушке, который защищал владения царя. Но это уже совсем другая история, о которой расскажу когда-нибудь своим друзьям, детям и внукам.

10. Боевая и военная тревога.

Наш жилой дом из четырёх спален и двух больших комнат-зал сильно отличался от соседних жилых домов. Наш дом был построен не из самана и даже не из обожжённого кирпича, как большинство домов и изб.

Фундамент и станы дома сложены из больших камней, обмазанных глиной снаружи. Дом так же пробит дранкой, штукатуренной изнутри. Стены нашего дома толщиной почти целый метр.

Сверху перекрытие потолка нашего дома было из толстых брёвен. Потолок нашего дома снаружи и с чердака забит толстыми досками, на которых прибиты решётки из дранки, а затем заштукатурены, также как стены покрашены белой извёсткой. На чердаке пол из толстых досок, как на потолке снаружи и на полу во всех комнатах.

Сверху чердака покатая крыша из брёвен, покрытых толстыми досками облицованных кровельным железом, на котором толстая красная черепица. Чердак такой огромный и сухой, что там можно было свободно поселить большую семью.

На чердаке был сеновал на корм нашим многочисленным домашним животным. Почти круглый год сам забирался на чердак и часто там спал. Вместе с друзьями и с псом играл на чердаке в войну.

Наш дом был, как старинная крепость Шамиля в горах Северного Кавказа, точнее, в горах Дагестана. Такой дом не один современный снаряд не мог разрушить. Даже бомбы нашему дому не угрожали.

Однако отец вместе с нашими родственниками решил превратить наш дом и двор в бомбоубежище на всех наших многочисленных родственников, терских казаков, которые в случае налёта вражеской авиации и обстрела снарядами могли укрыться в нашем бомбоубежище. По выходным дням в хорошую погоду мужчины нашего рода собирались в нашем дворе и начинали рыть блиндажи с перекрытиями, а также делать переходы между блиндажами и нашим огромным подвалом под домом.

У нас один только каменный подвал под домом мог поместить на время несколько семей родственников. Мужики всё равно продолжали строительство бомбоубежища. Солдаты прошлой войны с фашистами жили по принципу «хочешь мира – готовься к войне».

– Зачем, вам это никому не нужное строительство? – спрашивала моя мама у отца, когда под вечер готовила кушать нашим мужикам после работы. – Четыре года прошло после войны, а вы все продолжаете воевать. Давно пора подумать о мирной жизни и строить что-то в мирных целях.

– Читать надо газеты и слушать радио, – отвечал мой отец за всех. – У американцев есть атомные бомбы, которые они готовы пустить в Советский Союз. Мы не хотим повторять ошибки прошлой войны. Поэтому должны быть готовы к нападению и должны быть готовы дать отпор проискам капитализма против нас. Наше строительство может пригодиться и в мирное время на случай какой-нибудь природной стихии или даже по хозяйству. В бомбоубежище можно выращивать парниковые культуры и хранить соления нашим родственникам. Ты же сама часто говоришь, что лучше заниматься хозяйством, чем ходить на охоту и на рыбалку. Мы делаем все на благо людей…

Мама больше ничего не говорила отцу насчёт строительства бомбоубежища в нашем дворе. Лучше пусть мужики ковыряются во дворе и перед глазами у баб, а вечером выпьют после работы, чем возвращаются пьяными после охоты или рыбалки. Вообще пьянка до добра никогда не доводила.

Но что поделаешь?! Если терские казаки спокон веков пьют самогон, вино, водку и араку. Их всё равно не отучишь от такой пьянки. Однако работа чаще отвлекает от пьянки, чем безделье.

Однажды ночью, в выходной день, когда наши мужики почти закончили строительство блиндажей вокруг нашего двора и огромное бомбоубежища под нашим двором, сквозь сон услышал рёв сирены и шум в нашем дворе.

В небе над нашим домом стали носится военные самолёты. В эту ночь заночевал на сеновале у нас на чердаке. Когда выглянул с чердака в слуховое окно на улицу, то увидел, что все небо словно сверкающими гигантскими саблями изрезано длинными полосами ярких огней прожекторов, которые сверкали со всех сторон по тёмному небу.

В то время как во всех домах по обе стороны речки Белка не было света в окнах. Даже целый город был без огней. Все указывало на то, что капиталисты развязали войну против Советского Союза.

Не успел слезть по лестнице с нашего чердака, как к нам во двор приехали несколько военных машин с солдатами и офицерами. Прямо среди нашего двора развернулась полевая кухня. Ко мне на чердак забрались солдаты и офицеры с биноклями, а также с какими-то трубами в виде подзорной трубы.

Может быть, именно так выглядела военная подзорная труба на штативе, как фотоаппарат у моего отца на работе? Видно было, что солдаты и офицеры на чердаке готовятся к бою.

– Мальчик! Тебе следует спуститься вниз к своим родителям, – серьёзным голосом, сказал офицер.

В тот же миг спустился с чердака к нам во двор. Хотел было забежать в наш дом, но на пороге нашего дома стоял солдат с автоматом. Солдат преградил мне дорогу. Затем часовой солдат сказал что-то двум солдатам, которые схватили меня, словно щенка за шиворот и потащили в вырытый нашими мужиками длинный блиндаж.

Там в блиндаже были мои родители, а также наши многочисленные родственники терские казаки. Больше всего было детей, стариков и женщин. Наших мужчин в военной форме видел во дворе, когда два солдата тащили меня через двор в блиндаж. Значить всё-таки мой отец был прав, что на нас в любое время могут напасть капиталисты…

– Ты где пропадал? – спросила мама, принимая меня от солдат. – Мы с отцом весь двор обыскали.

– Ночевал на чердаке, – ответил. – Когда мои друзья разошлись по домам, то там остался.

– Слава Богу, что обошлось! – радостно, сказала мама, тормоша пальцами макушку моих волос.

– Мама, что случилось?! – с любопытством, спросил маму. – На нас капиталисты напали что ли?

– Никто на нас не напал, – целуя меня, ответила мама. – Советский Союз испытал атомную бомбу. Американцы в ответ нашей атомной бомбы испытали свою атомную бомбу. Советский Союз решил провести боевую и военную тревогу на случай нападения американцев с атомной бомбой…

Мама не успела договорить, как к нам в блиндаж пришли солдаты и солдатки, одетые в белые халаты. Нам раздали сумки, в которых были противогазы, а также белая грубая одежда. На нас быстро напялили белую одежду, а затем одели противогазы.

Мы стали похожи на инопланетян, которые прилетели на землю, чтобы захватить людей в плен или даже убить людей.

Вообще-то мы больше были на приведения, которые разгуливают у нас по старому кладбищу терских казаков. Как только солдаты и солдатки ушли с нашего блиндажа, так сразу вместе со своими двоюродными братьями и сёстрами стал играть в приведение.

Мы стали пугать своих родителей, которые забыли, что мы находимся здесь по боевой тревоге. Мы все стали ржать друг над другом. Тогда к нам в блиндаж пришёл офицер и прикрикнул на нас.

Напомнил нам, что мы не в театре и не в кино, а в военном блиндаже. Сейчас над блиндажом идёт условная война с врагами, а мы смеёмся так, словно играем клоунов в детском цирке. Надо быть всем серьёзными на случай войны.

Мы все замолчали и больше не проронили ни слова. Пока утром не объявили отбой боевой военной тревоги. Затем к нам пришли обычные солдаты и солдатки в полевой форме. Стали снимать с нас белую одежду и противогазы, которые мы сняли с себя ещё до конца отбоя боевой тревоги.

Минут через десять, солдаты и солдатки, разрешили нам по одному выходить во двор и расходиться по домам. Все закончилось. Наступило обычное мирное время на земле терских казаков.

Когда выбрался из блиндажа во двор, то увидел, что на весь наш двор стоят раздвижные армейские столы со скамейками. Между столами стоит полевая кухня, от которой вкусно пахнет говяжьей тушёнкой и овсяной кашей. Солдаты и офицеры уже поели.

Солдаты моют посуду под полевым умывальником и наводят порядок в нашем дворе после боевой военной тревоги. При виде нас, солдаты пригласили за стол детей и взрослых отведать завтрак из солдатской кухни.

Не прошло пяти минут после того, как мы вышли из блиндажа. Помыли руки под полевым умывальником и вскоре дружно орудовали алюминиевыми ложками в алюминиевых чашках с кашей из овсянки, заправленной говяжьей тушёнкой. Кушали солдатский хлеб и запивали фруктово-ягодным киселём из алюминиевых кружек. Мы все дети бывших солдат войны с фашистами впервые узнали, что такое полевая кухня и какой вкусный у неё завтрак. Особенно каша с говяжьей тушёнкой.

– Видишь, как пригодилось наше бомбоубежище! – гордо, сказал отец маме, когда все закончилось, а в нашем дворе наступила обычная жизнь. – У нас во дворе был главный штаб военной тревоги.

На следующий день весь город знал, что у нас во дворе был главный штаб по боевой военной тревоге в нашем районе. Единственная городская и районная газета большую часть своих статей посвятила боевой военной тревоге и нашему двору с бомбоубежищами, где был главный штаб боевой военной тревоги.

Нашего отца, а вместе с ним мужиков нашего рода терских казаков ставили в пример всем горожанам, как бдительных граждан Советского Союза. Моего отца военные наградили грамотой за строительство блиндажей.

Родственники гордились мои отцом. Не прошло и недели после боевой военной тревоги, как город, по примеру нашего двора, вскоре превратился в строительный военный полигон.

Каждый двор решил превратиться в сооружение защиты против войны со стороны капитализма. Горожане стали строить бомбоубежища и блиндажи в своих дворах.

За одно лето Гудермес превратился в современный военный бастион с подземными блиндажами. По примеру горожан, на заводах и фабриках, а также в школах и в больницах, построили современные бетонные бомбоубежища со всеми удобствами пригодными на случай длительной войны. Позже построили подземные холодильники на случай войны.

После первой боевой и военной тревоги, таких учений было много. Но в нашем дворе больше никогда не было главного военного штаба боевой и военной тревоги. Наверно, находились лучшие места пригодные под главные штабы или специально меняли место главного штаба?

Однако это мне неизвестно. Больше отец не хвастался своими сооружениями в нашем дворе. Теперь все своё свободное время отец посвящал охоте, рыбалке и пьянке со своими друзьями. Мама много раз вспоминала о тех хороших днях в её семейной жизни, когда в нашем дворе мужики что-то строили.

11. Беспилотный самолёт.

В конце весны почти целую неделю, шли проливные дожди. Вода в речке Белка поднялась так высоко, что от нашего двора до речки не надо мне гонять хворостиной жирных и ленивых гусей.

Достаточно открыть ворота в нашем дворе, как гуси при виде воды тут же начинают гоготать, словно обсуждают свой выход к воде. Не дожидаясь моей хворостины, гуси самостоятельно спускаются в воду и бултыхаются в воде до того времени, пока проголодаются.

Затем возвращаются обратно во двор самостоятельно и начинают ходить за мной или за мамой, чтобы мы их покормили чем-нибудь вкусненьким из зёрен. Особенно гуси любят жирные зерна подсолнуха. От зёрен кукурузы, пшеницы и овса, гусей тоже не отогнать. Сухие отруби гуси едят вперемешку с водой. Вначале набирают в клюв отруба, а затем клюв с отрубами опускают в корыто с водой и там перемешивают прямо в клюве воду с отрубами.

Как бы делают кашу на сырой воде вкусно и пахнет. Мне и гусям одно удовольствие от того, что вода от речки прямо у нашего двора и другие домашние животные не против того, чтобы пить воду и бултыхаться в воде, не отходя далеко от дома. Вот только моей маме совсем не до наших радостей. Одни переживания за своего непутёвого сына и за домашнее хозяйство, которое ничем не отличается от сына.

Когда мамы нет дома, так все хозяйство вместе с сыном, то есть со мной, так и норовят вляпаться в какую-то скандальную историю. Залезть в чужой сад-огород или отправиться в колхозное стойло, где после только по отметкам на животных можно отличить домашних животных от колхозных животных. Хорошо, что мама до моего рождения работала в колхозном хозяйстве и знает, как отличать быстро своих животных от колхозных животных. Кроме того, все наши животные сильно отличаются цветом и видом от колхозных животных.

Колхозные животные темных цветов и почти все худые. В то время, как наши домашние животные пёстрых цветов и жирные. К тому же в отличие от колхозных животных наши домашние животные слишком шустрые, вроде, меня, постоянно норовят куда-то залезть?

Вот поэтому на время большой воды в речке Белка, мама решила обезопасить наше домашнее животное и свою парализованную маму, бабушку Нюсю, от возможного наводнения.

Бабушку Нюсю наши мужики подняли вместе с кроватью на чердак нашего дома. Крупных животных перегнали в загон выше нашего двора, куда вода от речки Белка никогда не поднималась. Водоплавающую птицу оставили во дворе за забором.

Даже если вода от речки Белка поднимется до порога нашего дома, что маловероятно, в любом случае нашим водоплавающим птицам одно удовольствие плескаться во дворе. Домашние птицы, которые не могут плавать, сами знают, как спасаться от воды. Мы никогда не подрезали крылья своим домашним птицам.

Так что они свободно могли летать по двору и спасаться полётом от какой-то опасности у дома. Куры с петухами и цесарки залетали на тёплый чердак нашего дома. Прятались на чердаке в солому, откуда птицу было трудно выгнать. Совсем другое дело обстояло со мной во время большой воды в речке.

Меня невозможно целый день удержать на чердаке возле парализованной бабушки Нюси. Меня нельзя загнать на задний двор к крупным животным.

В конце концов, не домашняя птица. Не могу спасаться от большой воды полётом. Поэтому решили на время большой воды в речке, отправить меня в Старый хутор.

Под присмотром наших дедов и бабушек, которые словно ищейки не отрывали от меня своего взгляда. Следили постоянно за мной. Мне некуда было деться из-под присмотра родственников. Но мне всё равно нравилось в Старом хуторе. Там не нужно было лазить по чужим садам.

Так как наш сад в Старом хуторе был такой огромный, что в нем можно было заблудиться на целый день от взгляда стариков. Чем не приключение. К тому же в саду с голоду не помрёшь. Здесь круглый год есть, что покушать из плодов прямо с деревьев или ягоды объедать на кустах. К нам в сад часто лезут городские пацаны.

Но наши старики вообще детей не гоняют из сада. Только просят их не ломать деревья и кусты. Поэтому городские пацаны и дети станичников наберут аккуратно за пазуху и в карманы фрукты и обратно шасть в калитку на улицу.

Бегает детвора из нашего сада ни столько от наших стариков, сколько от наших собак, которым одно удовольствие побегать по саду за городскими детьми и за станичниками. Никогда никто никого не кусал и все были довольны.

Одним садом на Старом хуторе сам не ограничивался. Иногда дядьки брали меня с собой на железную дорогу. Там катался целый день рядом с машинистами на сцепке вагонов к проходящим поездам, в манёврах от одного конца проходящего поезда к другому или перетаскивали вагоны с запасного пути к проходящим пассажирским и грузовым поезда.

Машинисты даже давали мне посигналить во время работы на поезде. Старики говорили, что сам каждый день смену отрабатываю на поезде в пользу государству и на радость себе. Ежедневно новые приключения на поездах.

Однако больше всего бывал в коровниках и на колхозных полях. В коровниках мне нравилось только парное молоко, а на сепаратной станции каймак и сметана прямо из центрифуги, которая сбивала молоко на сметану.

Одно удовольствие кушать стаканами каймак и сметану. Но всё равно лучше всего на колхозном поле между лесом и речкой Сунжа.

Далеко от Гудермеса, а простору столько. Бегай сколько хочешь. К тому же там пасека в лесу возле поля гречихи. Мёд в ульях прямо через край течёт. Облизывай пальцы, испачканные в мёд сколько тебе угодно, пока пчёлам это не надоест. Ну, если пчелы злые, как собаки, то к ульям лучше не подходи.

Могут сильно покусать. Поэтому чаще хожу к деду Егору Выприцкому на пасеку пчелиные соты с мёдом пожевать.

У нашего деда дружба с пчёлами, которые знают деда с пелёнок. Говорят, что как дед Егор родился на пасеке, так с того дня своего рождения никуда от пасеки не отходит. Если только на свадьбу или на похороны к родственникам в Старый хутор. Все остальное время проводит рядом с пчёлами без праздников и выходных дней.

Родственники постоянно удивляются, когда это только наш дед успел по молодости обзавестись семьёй и наклепать кучу деток. Наверно, всё от пчёл? Как пчелы плодовитые, такой наш дед плодовитый. У деда Егора детей и внуков полный двор.

Сегодня с раннего утра после дождей погода выдалась на славу. Дедушка Гурей решил поехать на сенокос на дальнюю делянку где-то километров двадцать от нашего Старого хутора.

Дедушка Гурей говорит мне, что там после дождей трава сочная и высотой больше меня будет. Мне в самый раз заблудиться в такой траве на полянке в центре леса.

Одно удовольствие мне и деду. Мне удовольствие от приключений в высокой траве, а деду удовольствие искать меня, чтобы затем слегка меня отшлёпать жгучей крапивой. От такого удовольствие мы оба визжим и бегаем по лесной полянке, словно дикие козы на выпасе в лесу.

В этот день в лесу только нас слышно в траве. Так бывает всегда, когда мы с дедом отправляемся путешествовать на бричке или на подводе куда-то далеко от Старого хутора на природу. Как говорят наши бабки, что от меня и от деда дома пользы по хозяйству, как от козла молока.

Много шума из нечего. Целый день бегаем по двору. От нашего присутствия в Старом хуторе все ходуном ходит. Весь двор к верху ногами.

Никакого покоя людям и животным. Зато, когда нас двоих нет в Старом хуторе, тогда вокруг тишина и благодать. Ну, что поделаешь? Если мы с дедом такие заводные, что не можем на месте сидеть и стоять.

Все время что-то мастерим. Пусть от нас много шума и нет молока как от козла. Но зато польза огромная Старому хутору. Все то, к чему притрагивается рука дедушки Гурея, получает новую жизнь и красоту.

Даже наш родовой сад так долго живёт и омолаживается благодаря рукам дедушки. Тоже стараюсь помогать своему деду. Крашу стволы деревьев извёсткой от паразитов или собираю с нижних веток деревьев и с кустарника, первый урожай спелых плодов и ягод.

Сегодня все отдохнут от нас. Мы до рассвета выбрались из Старого хутора и медленно отправились на длинной подводе по сонным улицам Гудермеса.

Молодой жеребец по кличке Буян легко тащит подводу и жирными колбасками из соломы освежает улицы города.

Дедушка со сна не дал понюхать Буяну лошадиный навоз, чтобы он опорожнился дома.

Теперь при запахе навоза с чужого двора Буян решил освободить своё нутро среди улицы. Дедушка ругает себя и Буяна.

Но ничего не изменишь. Придётся городским властям гонять по улицам дворников, чтобы они убирали навоз, который наделали кровы, лошади, ишаки, козы и наш жеребец Буян раньше всех домашних животных.

Хорошо, что власти пока не штрафуют домашних животных за навоз на улицах города. Гудермес молодой город. Почти мой ровесник. Пока никак не освободится от сельских привычек.

Власти обещают, что скоро на улицах города не будет навоза от домашнего скота и от других домашних животных. Все домашнее хозяйство переведут на стойловый порядок, как заключённых в тюремных лагерях.

Откуда тогда будут брать хорошее молоко, мясо и шерсть? Ведь самые лучшие продукты питания и тёплая одежда получаются только от природы, где на свежих травах откармливают домашний скот. На асфальтированных дворах и улицах никогда не растёт трава.

Перед самым рассветом, когда мы доехали к небольшому естественному водоёму места отдыха горожан. Вдруг, прямо над нашей головой с рёвом пролетел небольшой военный самолёт и нырнул куда-то в лес. Жеребец Буян аж встал свечей вместе с оглоблями. Хотел было от перепуга помчаться галопом вместе с нами на подводе.

Дед с силой удержал жеребца поводьями. Буян поржал со страху, выпучив перепуганные глаза, но не решился мчаться галопом. Доверился деду, и мы обратно медленно двинулись подводой вперёд в сторону огромного леса, который расположился по правому берегу речки Сунжа. Далеко в стороне от речки Белка за старой станицей.

Не успели проехать и километра, как со стороны реки Белка спикировал в нашу сторону следующий военный самолёт небольших размеров. К этому времени дед был готов предвидеть опасность и заранее легко удержал поводья жеребца, который лишь искоса посмотрел на деда. Буян немного встрепенулся от стража. Поржал что-то на своём лошадином языке.

Мы спокойно продолжили свой путь. До леса нам осталось ехать меньше километра по просёлочной дороге.

Когда мы на рассвете въехали сквозь лесные заросли на зелёную полянку в глубине леса, то в действительности увидел такую огромную траву, которая была выше моей макушки.

Имею в виду свою голову. Лес наполнен таким ароматом трав и полевых цветов, что прямо голова кружиться, словно от пьянки, которая известна мне со слов взрослых после праздников за столом с бутылями самогона.

Вот так и мне сейчас. Даже жеребец Буян, после того как дедушка распряг его с подводы, пощипал немного сочной травы, а затем от блаженства свалился в траву недалеко от меня и от удовольствия закатил глаза как бы кайфуя. Тоже развалился на траве рядом с Буяном.

– Шурик! Ты пока поваляйся в траве рядом с Буяном. – сказал дедушка, приготавливая свою железную косу. – Отобью косу и пройду, посмотрю, откуда мне лучше начинать покос. Мы сегодня не осилим полянку. Оставим на завтра нетронутую делянку. Кроме нас сюда всё равно никто не приедет. Эту делянку в лесу закрепили за Старым хутором, то есть, за нами. Спешить некуда.

Мы с Буяном вдоволь повалялись на сочной траве с запахом разнообразных полевых цветов. Затем жеребец пошёл лакомиться сочной травой. Тоже не отстал от него. В самом центре лесной поляны трава была на много меньше, чем ближе к лесу. Зато здесь была спелая земляника, величиной почти с клубнику.

Земляника настолько ароматная и вкусная, что ел землянику от пуза. Пока не было больше сил, есть такую превосходную землянику. После чего завалился прямо в середине поляны и крепко уснул как сурок. Здесь меня никто не разбудит до самого вечера.

Сквозь сон услышал ужасный грохот и рёв двигателей самолёта. Видимо, мне в это время снился сон про войну? Поэтому ужасный шум и рёв двигателей самолёта принял, как настоящую войну. Вскочил на ноги и заметался по всей лесной поляне в поисках убежища от возможных бомб и обстрела с военного самолёта.

Видимо, жеребцу Буяну приснилось то же самоё про войну? Буян метал также как сам по лесной поляне. Едва не угодил под копыта жеребца. Дедушка пытался остановить нас на поляне. Но мы бегали от него по поляне до потери пульса. Пока совсем устали.

– Эти проклятые самолёты уже достали меня! – в отчаянии закричал дедушка Гурей. – Вы мне всю траву вытоптали. Как теперь буду косить вытоптанную траву? Мы зря приехали на эту делянку.

– Дедушка! Почему, здесь над нами постоянно летают самолёты? – с удивлением, сам спросил деда.

– Слышал среди народа, что здесь испытываю беспилотный самолёт, – ответил дедушка Гурей.

– Как это беспилотный самолёт? – с большим удивлением, переспросил. – Разве, такое бывает?

– Сам не знаю, что это такое беспилотный самолёт, – откровенно признался дед. – Говорят, что такой самолёт облетает весь Кавказ. Если где-то видит противника, то сразу сбивает противника.

Дедушка Гурей пошёл искать места на покос не вытоптанной мной и Бураном высокой травы на лесной поляне. Мы с Бураном остались стоять на самой середине поляны. Задрав головы к небу ждали появления в воздухе того ужасного беспилотного самолёта, который летает над всем Кавказом в поисках врагом нарушивших нашу границу.

Мне ужас как хотелось увидеть, как самолёт без пилота собьёт хоть одного врага. Наверно, у него есть бомбы или он таранит самолёт врага?

До самого вечера больше не было, ни одного беспилотного самолёта разведчика. Наверно, закончились такие самолёты на всем Кавказе или даже во всём Советском Союзе? Кто теперь будет защищать нашу границу от врагов? Видимо, придётся солдатам пограничникам ходить взад и вперёд по границе, чтобы ни один нарушитель границы не пришёл к нам на Кавказ?

Границу с воздуха будут защищать от врагов наши обычные пилоты вместе с обычными самолётами. Так было всегда до появления беспилотных самолётов. Мне про войну с фашистами рассказывал отец.

– Шурик! Хватит мечтать и смотреть в небо. Так шею можешь себе свернуть, – крикнул дедушка. – Запряг Буяна. Пора домой отправляться. Мы и так слишком долго пробыли с покосом на поляне.

Посмотрел в сторону подводы гружёной свежескошенной травой выше роста дедушки Гурея. Раньше дедушка Гурей намного больше косил травы на лесных полянах. Видимо, мы с Буянов в том виноваты, что мало травы накосил дед? Носились перепуганные как угорелые по всей поляне. Ничего не оставили на покос травы.

Точнее, это не мы с Буяном виноваты, а беспилотный самолёт, который нас пугал весь день. Теперь дедушка Гурей будет нас привязывать к дереву, чтобы мы со страха не вытаптывали траву. Иначе зимой на Старом хуторе нечем скотину будет кормить. Одной соломой скот не выкормишь. Кроме соломы нужно свежее сено с лесных полянок возить.

– Мы сейчас поедем напрямик, через лес, здесь когда-то была старая дорога, – сказал дед, усаживаясь на подводу сзади Буяна. – Вокруг по дороге к ночи никак не успеем. После нас будут искать.

Ничего ни стал говорить дедушке. За весь день так набегался со страху по лесной поляне, что мне сейчас было не до разговора. Просто сел на подводу рядом со своим дедушкой.

Оперся спиной на скошенную траву, уложенную на подводу, стал наблюдать, как медленно наступают сумерки между днём и ночью. Удивительное время суток, наполненное разными цветами и такая тишина, что даже сверчки не поют свою прекрасную песню в сумерках между ночью и дням.

Ждут сверчки своей минуты, готовясь к концерту, набираются сил, чтобы после всю ночь петь прекрасные романсы своим подружкам. В сумерках между днём и ночью, даже лесные птицы молчат. От лесной поляны на половину скошенной, а на половину вытоптанной.

Мы проехали по старой еле заметной лесной дороги минут двадцать, когда в сумерках наступающей ночи лес стал редеть.

Впереди показалась какая-то пустота, за которой обратно был лес. Гудермеса невидно. Наверно, мы с дедушкой окончательно заблудились? Теперь нас точно будут искать не только родственники, а даже наряд милиции. Так бывает с людьми, когда они теряются в лесу за городом.

Не успели мы выехать из лесу, как над нами раздался грохот, визг, шум и все остальное, что только мог выдавить из себя беспилотный самолёт, который чуть было, не свалился нам на головы при резком спуске в пустоту между двумя участками леса. Дед вцепился в поводья жеребца. Со страху вцепился в деда.

Взбесившийся со страху Буян помчался из леса туда, где только что с неба нырнул беспилотный самолёт. Откуда-то с леса наперерез нам мчался военный автомобиль с вооружёнными солдатами.

Перепуганный жеребец едва не врезался в военную машину возле поля, уложенного железными плитами с дырочками. Из автомобиля повыскакивали солдаты и офицеры, вцепившись в оглобли нашей подводы и в самого жеребца Буяна. В этот же момент на нас со всех сторон солдаты наставили автоматы. Мы сразу оказались в окружении солдат.

– Вы откуда появились?! – закричал на нас офицер во всю глотку. – Вы, что не видите, аэродром?!

– Извините, пожалуйста, нас, – не на шутку перепуганный, взмолился дедушка. – Мы заблудились.

Убедившись в том, что перед ним дряхлый старик и ребёнок до школьного возраста, офицер больше ничего ни стал говорить нам. На всякий случай приказал своим солдатам тщательно обыскать нашу подводу.

Словно мы шпионы какие-то из иностранной разведки. Солдаты распотрошили нашу подводу до основания. Раскидали с подводы скошенную траву. Заглядывали под подводу и даже под брюхо нашему жеребцу. Мы с дедом сидели на подводе перепуганные со страха.

После того как не обнаружили у нас ничего подозрительного. Солдаты обратно закидали на нашу подводу скошенную траву.

Развернули нашу подводу в обратную сторону. По приказу офицера солдаты стали сопровождать нас с подводой кругами по лесу, совсем с другой стороны леса к городу.

Как только до города осталось с километр пути, то солдаты оставили нас в покое. Дальше мы ехали одни. Нам некуда было спешить. Мы всё равно опоздали домой. Теперь нам влетит!

– Где это вас среди ночи носит!? – прямо у двора Старого хутора встретила нас бабушка Маня. – Мы всей родней с милицией берег речки и лес обшарили. Думали, что вас чеченцы порезали.

– Мы заблудились в лесу, – стал оправдываться дед за нас двоих. – Случайно выехали на военный аэродром. После того, как нам дали разгон на аэродроме. Солдаты проводили нас до города.

– Вокруг нас живут нормальные люди, с которыми ничего не случается, – устроила бабушка нам разгон. – Только в нашем роду не люди, а черти что. Прости господи меня за такие слова. Как от мальца, так от старца никакого покоя каждый день. Сплошные приключения. Куда завтра занесёт?

– Завтра мы с Шуркой будем скошенную траву на сено сушить во дворе, – ответил за нас дедушка.

– Слава Богу! Хоть завтра у нас будет день спокойны, – поднимая руки к небу, воскликнула бабуля.

Конечно, на следующий день и до конца жизни дедушки Гурея, который умер в сто шесть лет, у нас было много разных приключений даже с опасностью нашей жизни. Но военный аэродром с металлическими плитами в дырочку на взлётной и посадочной полосе, мы обходили и объезжали на расстоянии нескольких километров.

Постепенно мы и все остальные с Кавказа привыкли к тому, что в небе Кавказа летает маленький беспилотный самолёт, который охраняет воздушную, наземную и водную границы от возможных нарушителей границы Советского Союза.

Лично никогда не слышал, чтобы беспилотный самолёт использовали против нарушителей границы. Видимо, враги боялись возмездия со стороны границ Советского Союза и не пересекали нашу границу Кавказа?

12. Трагедия трёх дней.

Задолго до того, как мне идти первый раз в первый класс наша семья решила перебраться жить с левого берега речки Белка на правый берег. Так как на левом берегу речки Белка средней школы не было.

Там были кирпичный завод, скотобойня, колхоз «Кундухово», совхоз «Победа», несколько домов колхозников и старые развалины хутора терских казаков Ивлевых, рядом с которыми никто не жил.

Плохая примета жить там, где было много пролита крови терских казаков. Ивлевы и Выприцкие давно стали жить одним хутором, который впоследствии вырос в своих размерах до станицы «Вольная».

Позже станицу назвали Кахановская, которая стала городом Гудермес. Таскать меня на занятия в среднюю школу через висячий мост никто не хотел.

Возить меня отцу на своей инвалидной мотоколяске или на трофейном немецком мотоцикле тоже было как-то не по пути. К тому же вставать мне надо было с первыми петухами. С последними петухами ленился встать, а тут с первыми петухами надо вставать, чтобы идти или ехать учиться в школу. Какой тогда из меня будет сонный ученик в школе? Лучше поселиться жить в Старый хутор, рядом школа.

Наши старики уговаривали моих родителей поселить меня в Старый хутор, родовое место терских казаков, в центре города на улице Дербентская дом-25. Где сам родился в хате-мазанке. Мол, оттуда все терские казаки начинали. Там близко в школу ходить. Рядом огромный сад нашего терского рода.

Чистый воздух, а также фруктов, ягод и овощей столько много, что никаких других калорий не нужно. К тому же есть, кому за мной присмотреть, чтобы со своими бесконечными фантазиями и путешествиями, обратно не рванул куда-нибудь за приключениями.

Откровенно, мне не хотелось перебираться жить в центр города. Там без меня хватало детей моего возраста, нового поколения терских казаков, как тараканов и клопов у них в центре города.

Мои двоюродные братья и сестры сами сбегали из города ко мне во двор нашего дома. Где в отсутствии своих родителей в рабочее время был хозяин и властелин всей округи. Даже колхозные дети моего возраста считали меня главным от нашего двора и до левого берега речки Белка.

К тому же здесь у меня было много друзей, мальчишек и девчонок. Главным другом у меня был пёс волкодав по кличке Абрек. Не хотел бросать на произвол судьбы своего лучшего друга пса, а также то, что с таким трудом с годами отвоевали от стаи волков. Наше домашнее хозяйство, которого у нас не будет на правом берегу реки в городской черте города.

В новом посёлке городского типа разрешали держать с десяток кур, у кого в семье есть дети, а также одну тельную корову.

Вообще-то мои родители тоже были против того, чтобы мы уехали с земли на левом берегу реки Белка, так как эта земля кормила нас. У нас было своё большое хозяйство, которое кормило и поило нас.

Мы не платили ни каких городских налогов. Ни от кого не зависели. Вообще жили так, словно это было другое измерение жизни или другая планета. Точно не помню, как мы вообще оказались в этом доме на левом берегу речки Белка.

Но несколько раз слышал от стариков, что этот дом построили чеченцы Ивлевым в знак примирения за то, что по ошибке разрушили хутор Ивлевых, посчитали их виновниками гибели чеченцев. Когда во всем разобрались, что чеченцев убили тавлины, а ни терские казаки, то чеченцы в знак примирения с терскими казаками стали заново отстраивать хутор Ивлевых. Однако к этому времени Ивлевы уже отстроили свой новый хутор на правом берегу речки Белка рядом с Выприцкими, где стоял Старый хутор терских казаков обоих фамилий. На примирение терские казаки и чеченцы пошли. Никто из местных не хотел кровной мести. Но селиться на левом берегу реки Белка в отстроенном доме никто не захотел.

Дом так и стоял пустым много лет. Пока после войны моя мама не вышла замуж за инвалида войны донского казака Черевкова Сергея Ивановича. Жить им было негде. Вот тогда родственники предложили молодым поселиться в пустом доме. В этот дом через год принесли меня, рождённого в Старом хуторе.

В этом доме на левом берегу реки родились другие дети из еврейской семьи беженцев из Европы. Мои родители сами пригласили жить к нам семью евреев. Так семья евреев с начала воны с фашистами бежала от резни на Северный Кавказ. Все годы войны беженцы жили в землянках рядом с другими беженцами из Европы. Больше всего около нашего дама жили румыны и венгры.

После войны с фашистами все беженцы из Европы, в том числе и семья евреев, потихоньку стали возвращаться в Европу к себе на Родину. Семья евреев уехали в Европу, перед тем как мне пойти в школу. Но с нашего дома они ещё раньше перебрались на квартиру в город. Не хотели нас стеснять. Так как к моим не полным трём годам.

У нас в четырёх комнатах и в двух залах дома жили фактически четыре семьи. Больше десятка разнополых детей, мальчиков и девочек.

Помню, что мои родители говорили евреям: «В тесноте не в обиде». Можно жить долго, пока в Европе не отстроят после войны новые дома. Но они всё равно съехали от нас. До моего школьного возраста мы четверо жили в четырёх комнатах и в двух залах, которые было жалко оставлять.

Но учёба нового поколения, то есть, меня, стояла на первом плане перед моими родителями. Вот поэтому родители решили продать все своё многочисленное домашнее хозяйство вместе с домом и за железнодорожным вокзалом станции Гудермес купить себе новый дом в новом районе города. Строился посёлок городского типа возле Чёртовой горы. Все старожилы были против того, чтобы строить там посёлок.

Так как Чёртова гора пользовалась дурной славой у терских казаков. Про эту гору ходили всякие ужасные легенды. Все население сторонилось от этой Чёртовой горы.

Однако, первого числа марта 1953 года, мои родители решили переехать в новый дом. Парализованная на обе ноги бабушка Нюся, мама моей мамы, наотрез отказалась переезжать с нами в новый дом к подножию Чёртовой горы. Многочисленные наши родственники, терские казаки, перевезли бабушку Нюсю в Старый хутор в центр города. Мои родители, без участия родственников, самостоятельно перевезли наши пожитки с левого берега речки на правый берег в наш новый дом.

Отец объявил о новоселье. Наши старики, терские казаки, не пришли на новоселье с опаской за свою жизнь. Боялись даже быть рядом с Чёртовой горой. Они оказались правы в своих предчувствиях.

На новоселье собрались только друзья моего отца. Во время празднования новоселья произошло землетрясение в Гудермес с эпицентром в новом посёлке вблизи Чёртовой горы.

Сильно пострадал наш новый дом. Чуть не развалился полностью. Мало того, все в панике убежали из дома, а меня забыли в доме. Стал со страху орать, как сумасшедший. Отчего чуть не вызвал вторую волну землетрясения местного назначения.

Мама рванула в сторону потрескавшегося нового дома и вытащила меня волоком на улицу. Из нашей семьи совсем никто не пострадал. В новый день после землетрясения было не до новоселья. Спать в треснутом доме никто не стал. Идти к родственникам в Старый хутор тоже не решились.

Во-первых, там и без нас было тесно. Во-вторых, местный хулиганы и воры могли растащить все наше имущество. Отец вместе с мамой, смастерил из досок сарай, на временное проживание.

Решили в течение недели отремонтировать треснутый дом и обратно поселиться в этом доме. Хотя бы на временное проживание.

Утром следующего дня сам проснулся от тревожного воя со всех сторон. Гудели паровозы, машины, гудки фабрик и заводов, а также все остальное, что могло гудеть. Вначале подумал, что обратно началась новая мировая война с фашистами и с капиталистами. Так как дома никого не было, то решил пойти к отцу на работу.

Отец работал в своей фотографии ближе к нашему дому, чем мама в столовой ФЗУ у вокзала станции Гудермес. Вообще-то оба места работы были близко.

Когда вышел со двора нашего дома, то увидел, что жители нового посёлка плачут и направляются идти в сторону привокзальной площади. Тоже направился следом за людьми. Издалека было видно, что на площади много людей.

Всюду вокруг площади на столбах и зданиях висят красные флаги и знамёна с черными ленточками. Все собрались рядом с длинным черным репродуктором, из которого звучал тревожный гудок, а рядом под радио пели гимн Советского Союза.

– Папа! Что здесь случилось? – спросил у отца, стоящего возле столба. – Война началась что ли?

– Типун тебе на язык! – шлёпнув меня по голове, ответил отец. – Сегодня объявили, что умер отец.

– Дедушку жалко! – в голос, закричал и сразу принялся реветь, словно корова всем на удивление.

– Ты чего ревёшь? – удивлённо, воскликнул отец. – Наш дед вполне здоров. Умер Иосиф Виссарионович Сталин. Наш вождь и учитель. Отец пролетариатов всего мира. Твой дед сто лет проживёт.

Весь этот день никто не работал. Все сообща накрыли общий стол на привокзальной площади. Отмечали поминки Сталина, который вместе с народом Советского Союза победил фашистов и освободил весь мир от насилия со стороны капитализма.

Теперь, по словам ораторов на площади и по радио в репродукторе, нам придётся строить коммунизм во всём мире без участия нашего вождя и отца пролетариев всех стран. Мы обязательно выполним заветы наших вождей.

Траурные мероприятия продолжались допоздна. Домой вернулись почти к полночи. На следующий день было решено, что обратно будет траур по смерти Сталина. На работу никто не пойдёт.

Поэтому случаю решил хорошо выспаться до самого обеда, а после обеда сходить к нашим старикам в Старый Хутор, чтобы лишний раз убедиться, что наши родственники живы и здоровы. Не умерли от землетрясения, как умер вождь пролетариев всех стран Иосиф Виссарионович Сталин.

Однако утром следующего дня обратно подтвердились опасения стариков насчёт проживания у Чёртовой горы. Не успел как следует выспаться, как вдруг наш сарай затрясся от нового землетрясения, а в центре нового посёлка так сильно бабахнул, что аж забрызгало что-то сверху на сарай.

Мы повыскакивали на улицу и обалдели от того, что вокруг нас с неба капал чёрный дождь. Как выяснилось позже, то оказывается, наш новый посёлок городского типа построили на том месте, где под землёй проходил нефтепровод, построенный в царское время. Во время сильного землетрясения старые ржавые трубы нефтепровода прорвались.

Большой фонтан в сотни или даже в тысячи тонн кубометров нефти обрушился на совершенно новый посёлок городского типа. Предсказания стариков, терских казаков, сбылись полностью. Теперь под Чёртовой горой жить в новом доме точно нельзя. Надо искать новое место жительства где-то вдали от Чёртовой горы.

Несмотря на то, что городские власти сделали все, что могли по очистке от нефти нового посёлка городского типа. Новосёлы всё равно в подавляющем большинстве решили отремонтировать после землетрясения свои потрескавшиеся дома и продать за бесценок новым хозяевам.

Больше никто не решился в третий раз испытывать свою судьбу. К тому же Чёртова гора после двух сильных землетрясений подвинулась ближе к посёлку городского типа и угрожающе нависла над посёлком, готовая силой обрушиться на него. Гора могла сойти на посёлок даже во время дождя.

Мои родители тоже решили отремонтировать треснувший новый дом и по дешёвке продать его чеченцам, которые после войны с фашистами стали возвращаться к себе на Родину с Казахстана, куда их выселил Сталин во время наступления фашистов на Северный Кавказ.

Теперь после смерти Сталина чеченцы семьями стали возвращаться к себе в аулы и в селения, в которых временно проживали беженцы от войны. Чеченцы сразу потребовали обратно земли своих предков.

В который раз сам лично убедился в том, что надо прислушиваться к словам наших стариков. В данный момент имею в виду стариков терских казаков. Так как все, что наши старики говорили задолго до моего поступления в школу в первый класс, сбылось с точностью до мелочей. В школу в первый класс пошёл из Старого хутора.

Потому, что наш новый дом был не пригоден к проживанию. Родители занимались ремонтом и продажей нашего нового дома. С последующим переездом в Избербаш в Дагестан. Ехали к другим нашим родственникам, которые после войны с фашистами работали на военном заводе и жили рядом с Каспийским морем в Новом городке.

13. Возвращение «чёрных».

Прошло примерно месяц после смерти Сталина. Постепенно народ Советского Союза стал приходить в себя от шока, в котором находился после смерти вождя всемирного пролетариата. Началось продолжение строительства коммунизма, светлого будущего в Советском Союзе.

Назло кровожадным капиталистам работали фабрики и заводы, в поле трудились сельские жители. Летали самолёты, ездили машины и мчались поезда. Жизнь вокруг нас закипела совсем по-новому.

Но вот откуда-то, словно призраки в ночи, стали появляться товарные и пассажирские поезда с вагонами каких-то неизвестных людей, которые были одеты в черные черкески и с кинжалами за поясом. Женщины были одеты в черные платья до пяток.

На головах женщин одеты черные платки, из-под которых видно лишь испуганные глаза. Девчонки тоже одеты как женщины. Вот только пацаны, одетые, в чём попало. Большинство детей босые и сопливые. Сразу видно, что больные. От всех этих людей дурно пахнет. Вполне возможно, они долго были в дороге и совсем не мылись?

– Черные приехали, – сказал мой отец, разглядывая вагоны с приезжими. – Кончилась наше спокойствие. Теперь начнётся делёж земли и недвижимости по берегам Терека. Лишь бы не было резни.

– Почему, ты этих людей называешь «черные»? – с удивлением, спросил у отца. – Они такие же как мы. Почему, их выселяли с Кавказа в Казахстан, а теперь вернули обратно на Кавказ?

– На все твои, почему, не могу ответить? Надо было у Сталина спросить. Эти люди когда-то спустились к Тереку с черных гор, – прервал отец мои мысли. – Поэтому их в народе прозвали «черными». Они сами так назвали себя в годы переселения рядом с казаками.

Этими "черными" оказались чеченцы и ингуши, которых во время войны с фашистами Сталин выселил в голодные степи Казахстана. Теперь после смерти вождя коммунистов, чеченцы и ингуши возвращались на свои земли. С этого момента действительно закончилось спокойствие в Гудермесе и на землях терских казаков вдоль Терека.

Терские казаки взялись за оружие, чтобы охранять свои родные места от возможных нападений со стороны чеченцев. Никто из терских казаков не забыл, как в течение трёхсот лет шли ожесточённые бои за выживание на этой земле между терскими казаками и горцами, проживающими вокруг терских казаков. В основном это были чеченцы (нохчи).

В этот раз чеченцы не беспокоили терских казаков. Но зато выкидывали из своих кибиток переселенцев, которые поселились в бывших местах проживания чеченцев за время их отсутствия на землях своих предков.

В большинстве своём переселенцы были русские, украинцы и белорусы, которые по своей культуре и языку были прямыми родственниками терских казаков. Так как когда-то дальние предки терских казаков были выходцами с земель России, Белоруссии и Украины. Когда переселенцы прибыли на земли терских казаков, то они быстро нашли общий язык и многие переселенцы даже породнились с терскими казаками. Таким образом, терские казаки приняли нападение чеченцев на переселенцев, как на себя.

Терские казаки встали на защиту переселенцев, как за своих родственников. На землях местных горцев и терских казаков назревал серьёзный конфликт, который вскоре мог перерасти в гражданскую войну между местным населением.

Правительство Советского Союза быстро ввело армейские подразделения и милиции на территорию возможного возникновения вооружённого конфликта на местах жительства чеченцев и казаков. Стали мирным путём разбираться о происшедшем.

Горцы требовали, чтобы переселенцы освободили места проживания их предков. Но переселенцам некуда было обратно переселяться. Чеченцам тоже надо было где-то жить? Они вернулись к себе домой.

За время войны с фашистами у переселенцев были уничтожены города и населённые пункты мест проживания до войны с фашистами. Тогда правительство Советского Союза издало указ, что горцы могут вернуться на места проживания предков, только в том случае, если правительством переселенцам будут предоставлены места жительства или компенсация за утраченное жилье во время войны с фашистской Германией.

Горцы тоже должны решать проблему мирно. Кто нарушит данный указ, будут по закону привлечены к уголовной ответственности.

Между терскими казаками, переселенцами, местными горцами и правительством, при участии милиции и вооружённых сил советской армии начались длительные переговоры.

Некоторым переселенцам предоставляли государственное жилье в Грозном и в Гудермесе, а также в крупных населённых пунктах разного назначения, где строилось жилье для переселенцев.

Самые нетерпеливые горцы, которые имели собственные средства на строительство жилья для переселенцев, строили дома и мазанки за свой счёт там, где переселенцы могли жить вдали от мест компактного проживания горцев. То есть, на землях терских казаков.

Терские казаки были не против такого поселения переселенцев, которые к этому времени породнились с семьями терских казаков.

Конечно, среди переселенцев было много тех, кто во время войны с фашистами приехали из Европы. В основном, это были переселенцы из Болгарии, Румынии, Венгрии, Польши и других государств, со славянскими корнями. Были также переселенцы совершенно других национальностей и народностей, которые прибыли к нам из Европы во время войны. Например, как в нашем доме до приезда чеченцев жила семья евреев-беженцев из Европы. Как только появились чеченцы и стали притеснять переселенцев, так все переселенцы из Европы стали тут же покидать места временного проживания на землях терских казаков и в особенности местных горцев. Вскоре уехали и евреи, проживающие в нашем доме. Даже не помню их фамилию и то место, куда выехали евреи из Европы. Даже после отъезда европейских переселенцев из Северного Кавказа в Европу, проблемы остались прежними.

Ни все переселенцы могли быстро получить государственное жилье от правительства, и не все горцы могли выкупить в аулах места своих предков. Часто происходили конфликты, которые перерастали от драки до поножовщины и до вооружённого столкновения.

Правительству на местах с трудом приходилось налаживать мирное положение между сторонами. Недалеко от Гудермеса был чеченский аул, который был полностью заселён переселенцами.

Не желая крупного конфликта между переселенцами и чеченцами, правительство ввело в этот аул значительные вооружённые силы армии и милиции.

В течение двух месяцев многим переселенцам предоставили государственное жилье в Грозном и в Гудермесе, а также в станицах и в посёлках сельского типа. Но некоторым большим семьям переселенцев не было выделено государственное жилье в городах и чеченцы далеко, ни все могли выкупить жилье своих предков. Среди таких переселенцев были наши знакомые из Украины, которые имели огромную семью в двенадцать человек.

Большую семью поселить даже на время в своём доме мы не могли. Кроме нашей семьи в четыре человека, на площади в сто двадцать квадратных метрах проживала ещё семья иммигрантов евреев-беженцев из Европы в количестве двенадцати человек.

Жить на площади в сто двадцать квадратных метрах даже двум семьям было невозможно. Когда кровати наших родителей отделяла всего лишь шторка. При таких условиях жизни наши семьи ухитрялись увеличивать численность местного населения. Фактически все местное население после военного положения увеличилось именно в таких условиях, когда супружеское ложе семей отделяла всего лишь перегородка.

Мы все родились в послевоенное время, как стадо баранов в нашем стойле. Так вот, эти наши знакомые переселенцы из соседнего аула, которые никак не могли решить вопрос о новом месте жительства, подверглись сильному давлению со стороны чеченцев, которые претендовали на жилье своих предков. По этому случаю была выделена вооружённая охрана между спорящими сторонами.

В семье переселенцев было десять человек. В семье чеченцев тоже было, примерно, столько же человек. Обе семьи нуждались в жилье. Но не было средства на строительства нового жилья для переселенцев. Чеченцам тоже надо было, как-то устроить жизнь на земле своих предков.

Чеченцы предлагали переселенцам деньги на выезд, но переселенцам некуда было выезжать. На дворе была холодная осень 1953 года. Свободного жилья на Северном Кавказе не было. Строить дома переселенцам надо было определить место на уровне правительства.

В местах бывшего проживания переселенцев были одни развалины, оставшиеся после войны с фашистами. Так что обе стороны были в тупике. Когда чеченцы стали предлагать переселенцам за саманные кибитки своих предков такие суммы денег, чего никак не стоили даже самые дорогие места предков, глава семейства переселенцев заволновался и обратился в органы безопасности. Представители власти Грозного отнеслись со вниманием к проблеме переселенцев и предложили им согласиться с предложенной суммой денег за земли предков со стороны чеченцев.

Когда переселенцы получили от чеченцев на руки обещанную сумму денег, то переселенцам выделили за деньги хорошее жилье в Грозном под охраной милиции и солдат местных войск.

Не успели чеченцы поселиться на месте своих предков, как их тут же посетили представители государственной безопасности.

Но, кто-то, из Грозного предупредил чеченскую семью о возможном приезде к ним представителей государственной безопасности? Когда представители государственной безопасности приехали в аул к чеченцам, то кроме малых детей никого в кибитке чеченцев не оказалось.

Как выяснилось позже, то малые дети этой чеченской семьи вообще оказались ни чеченской национальности. Откуда взялись, эти малые дети, так никто больше не узнал. Детей тут же на автобусе отправили в Грозный и разместили там в разные детские дома.

В чеченский аул приехали солдаты сапёры и стали что-то искать в кибитке из самана, на месте предков чеченцев. После тщательной проверки кибитки. В глинобитных саманных стенах были обнаружены тайники с немецким огнестрельным оружием.

Военное оружие было тщательно упаковано в промасленную бумагу, имела хороший вид. На территории перепаханного вручную двора было обнаружено ещё несколько тайников с оружием. Спрятанные в ауле со времени войны.

Представители государственной безопасности обыскали весь чеченский аул. Но больше тайников с оружием обнаружено не было. Тогда допросили всех чеченцев, проживающих в этом ауле.

Они в один голос заявили, что совершенно ничего не знают про эту чеченскую семью, которая до времени выселения чеченцев в Казахстан, никогда тут в ауле не проживала.

Никто семью раньше вообще не видел на территории Чечни. Кто они такие вообще, чеченцам не было известно.

Больше никто из представителей государственной безопасности не беспокоил этот аул. На месте разобранной кибитки чеченцы не решились построить себе жилье. Прошли годы. Когда чеченский аул вырос по размерам до крупного посёлка городского типа, то на месте бывшей кибитке сделали площадь, которую в народе назвали "Победа".

Не понятно, какую победу имели в виду чеченцы? Ту победу, которую заслужили народы Советского Союза в борьбе с немецкими фашистами? Или ту победу, которую заслужили местные чеченцы, когда представители государственной безопасности ничего не смогли узнать от чеченцев о происхождении семьи, которые хранили тайники оружия против русских. Вообще вокруг этого аула тогда было много спорных вопросов.

Прошло много и много лет с той поры, прежде чем бывшие переселенцы, терские казаки и местные горцы стали единым народом, которые перестали враждовать между собой.

Но только во времени перестройки в России, чеченцы обратно вспомнили те времена, когда Сталин выселил чеченцев с территории Кавказа, чтобы чеченцы и другие народы Кавказа не могли открыть второй фронт с фашистами против народов Советского Союза.

Видимо, разведка Сталина хорошо работала и у отца всех народов Советского Союза, были все основания выселить чеченцев и другие народы Кавказа во время войны с фашистами на территорию голодных степей Казахстана? Тому пример причины выселения была кибитка с тайниками оружия. Вполне возможно, что таких тайников на территории некоторых аулов было множество?

Но о них мне ничего неизвестно, кроме тех слухов среди терских казаков, которые говорили о нескольких подобных тайниках с оружием. Может быть, это была правда, возможно, и нет? История чеченцев молчит, про тайники с оружием. Сами чеченцы говорят, что им не нужна война на земле своих предков.

14. Встреча с прошлым из будущего.

В августе 1954 года. Когда мне стали готовить документы на поступление в среднюю школу в первый класс, то решил, что это будет мой первый шаг из детства в будущую взрослую жизнь. Разве, можно отправляться во взрослую жизнь без испытания себя на прочность, на всю остальную жизнь? Каждый из моих друзей будущих одногодков показывал свои способности на выносливость в предстоящей взрослой жизни. Кто-то, ловко лазил по деревьям, как настоящий взрослый Тарзан или Маугли, который вскоре повзрослел после испытаний жизни в дикой природе?

Другой мой друг перепрыгнуть через глубокую канаву и в глубокой канаве при падении поломал себе ногу. Теперь он как герой нашей улицы готовился с ногой в гипсе идти учиться в среднюю школу.

Следующий мой друг пытался переплыть речку Белка и едва в ней не утонул. Хорошо, что рядом были взрослые и чудом спасли моего смелого друга с того самого света. Пацан тоже стал героем среди нас, готовый идти на новые подвиги. Лишь бы перешагнуть из детства к взрослым.

Вот только был не удел к первым шагам в новой взрослой жизни. Не придумал для себя никаких новых подвигов. Повторять подвиги своих друзей мне никак не хотелось. Какой же это подвиг, который совершали до тебя твои друзья?

У каждого человека должен быть собственный подвиг, которым человек будет гордиться всю свою жизнь, и никто другой не сможет повторить твой подвиг. Так как подвиг бывает лишь у одного человека и никогда не повторяется у другого.

Таким примером у всего Советского Союза тогда был Алексей Маресьев, военный лётчик, который во время войны с немцами был сбит с самолётом и восемнадцать дней через густой лес, по глубокому снегу добирался к своим, фактически с перебитыми ногами.

Затем на протезах без ног научился летать на военном самолёте и продолжал сбивать в небе фашистские самолёты до самого конца войны. Таким героическим подвигом гордился весь Советский Союз.

Каждый мальчишка в Советском Союзе хотел повторить подвиг героя-лётчика Алексея Маресьева. Мне не хотелось терять ноги, чтобы повторить подвиг Алексея Маресьева, тем более личный подвиг героя.

К тому же мне вообще не хотелось быть инвалидом, которых после войны с фашистами было так много, что можно было открыть одну страну инвалидов где-то в отдельно взятом месте на планете Земля. Тем более, мне совсем не хотелось, чтобы меня жалели. Какой же сам герой, если мной не гордятся, а жалеют, как больного ребёнка.

Поэтому мне было бы легче погибнуть героем, чем быть инвалидом, которого будут все жалеть и кормить. Просто хотел жить. Вполне возможно, что именно поэтому решил пойти на подвиг, который не совершал никто из моих друзей? Решил подняться на Чёртову гору и побыть там некоторое время. Пока со мной там не произойдёт какой-нибудь подвиг. Ведь столько много разных историй рассказывали в народе про эту гору, а при мне ничего такого не происходило с этой таинственной вершиной.

Если конечно не считать таких случаев, как прорвавшийся нефтепровод как раз в канун смерти нашего великого Сталина или как неизвестно откуда-то появившийся диковинный зверь, который похищал домашних животных и вместе с ними скрывался в Чёртовой горе.

Даже люди часто пропадали на этой горе. Втайне от всех, когда мама и бабушка были в гостях у родственников на Старом хуторе, а отец в доску пьяный валялся во дворе нашего дома рядом с охотничьими собаками, которые, нализавшись хмельной блевотины от моего отца, тоже валялись пьяные рядом со своим хозяином.

В это время в сорокаградусную жару осторожно поднимался на Чёртову гору со стороны речки Белка, откуда не видно Гудермес. Там никто меня не мог заметить моего подъёма на таинственную гору. Так можно незаметно совершить первый подвиг и познать тайну на загадочной горе.

До этого подъёма на Чёртову гору был на больших высотах, которые примыкали к Гудермесу. Отец брал меня даже на охоту высоко в горы Чечни и Дагестана, которые покорял с лёгкостью, как настоящий альпинист.

Но мой подъём на Чёртову гору до сих пор кажется мне, что был самым тяжёлым подъёмом из всех вершин на земном шаре, которые покорял когда-то в жизни.

Хотя высота этой вершины была всего пару сотен над уровнем океана и была едва заметна среди всех гор, окружающих нашу местность. Однако, вовремя подъёма на Чёртову гору поднимался с огромным трудом.

Едва передвигался. Словно на мои ноги нацепили огромные гири, которые весели больше носителя ног вместе с одеждой. В то время как одеждой на мне были черные трусы и белая майка. Ничего другого на себя не одевал в течение всего лета до самой осени.

Поэтому был всегда чёрный от загара, словно негр. Меня даже звали Максимкой, по одноименному фильму "Максимка" о мальчике негре, которого подобрали в океане русские моряки. Окрестили Максимом в честь святого мученика Максима, в день которого подобрали русские моряки негритянка из воды океана.

Однако не был негритёнок. Дальше речки Белка никуда к большой воде не ездил. До этого времени моря вообще совсем не видел. Даже плавать в речке не мог. Только мой рассказ ни об этом.

Пишу рассказ о Чёртовой горе, на которой хотел совершить подвиг. Перед тем, как пойти учиться в среднюю школу в первый класс и стать взрослым.

Добрался на вершину Чёртовой горы только к обеду. Когда жара палила так сильно, что мне казалось, скоро мои мозги расплавятся вместе со мной на вершине этой таинственной горы, откуда хорошо был виден весь город и даже наш Старый хутор, куда отправилась из дома моя мама в гости к нашим родственникам, терским казакам. Мама домой придёт не скоро.

Помню только, как поднялся на вершину этой проклятой горы и в этот самый миг весь белый свет перевернулся перед моими глазами. Словно полетел куда-то в бездну, откуда никогда никто не мог выбраться и вернуться к себе домой. У меня было состояние полёта куда-то вниз.

Но не было ощущения удара обо что-то твёрдое до боли в теле. Не могу понять, как ощутить то, чего под тобой нет, и не может быть. Ведь ты падаешь с высоты в не ведомую волнообразную пропасть. Не знаю, сколько длилось это ощущение падения в неведомую бездну.

Может быть, это было всего лишь одно мгновение, а может быть, то была целая вечность в жизни одного человека, который пока даже не научился ощущать свою жизнь?

Понятия мера, цена и смысл жизни человека тогда передо мною отсутствовали. Даже подвиг одного человека для меня был тогда словно подарком жизни, которую не мог никак определить, как ценность чего-то нового для самого себя.

Однако почувствовал, что моё падение прекратилось. Почувствовал что-то мягкое под своими ногами и в туже секунду открыл глаза. Обнаружил себя в жёлтом песке на детской площадке, с разными игровыми сооружениями из пластмассы яркого цвета. Ничего подобного не видел в Гудермесе и у нас в Старом хуторе.

Можно было подумать, что меня перенесли по белому свету куда-то в сказочное царство, где все у детей так ярко и красиво. Словно страна одной сказки. Посмотрел по сторонам и вдруг увидел вокруг себя удивительный городок, состоящий исключительно из двухэтажных зданий с крышами из красной черепицы и стенами домов, обложенными красивыми бледно-розовыми камнями.

Тротуары возле домов были выложены исключительно из разноцветных кирпичей разного размера. Проезжая часть улиц этого удивительного городка была выложена кирпичами серого цвета. На проезжей части улиц городка было много разных легковых автомобилей, которых раньше сам никогда в жизни не видел.

Просто рядом какая-то фантастика! Со всех сторон ко мне стали бежать люди удивительно похожие между собой. Словно все они были между собою братьями и сёстрами от одних родителей. У них даже одежда была одинаковая исключительно белого и чёрного цвета. Мало того, у мужчин, детей и женщин были косы. Даже длинные бороды у некоторых мужчин заплетены в косы, у некоторых мужчин и мальчиков по бокам на месте бакенбард свисали длинные косы, странно завитые в локоны. Все, чем-то, похожи на пингвинов, которые живут далеко на южном полюсе, где снег и холод? Здесь, наоборот сильно жарко.

Мужчины, женщины, дети и старики удивлённо смотрели на меня, как на пришельца из космоса и что-то громко обсуждали во мне на совершенно не знакомом мне языке. Сам не знал, как поступать в данной ситуации.

Пустить слезу, вроде, неудобно? Ведь сам скоро должен сделать свой первый шаг во взрослую жизнь.

После окончания школы стану взрослым мужчиной, а взрослые мужчины, как известно, никогда не плачут. Тем более терские казаки, которые хотят стать атаманами. Поэтому пыжился и молчал.

Всё равно, эти одномастные люди, похожие на цыплят из инкубатора или на племя пингвинов, не могли понять мой русский язык. Также как ни единого слова не знал из того, что галдели вокруг меня черно-белые люди почти целый час на незнакомом языке.

Вдруг, в этой одномастной толпе появилась пожилая женщина, сильно отличающаяся одеждой от всей этой галдящей вокруг меня одномастной толпы в черно-белой одежде сильно похожей на пингвинов. На женщине была надето ситцевое платье цветочками обычного русского покроя.

Такие платья видел не только среди своих родственников в Гудермесе и в Старом хуторе, также среди русских женщин в Грозном, куда мы с мамой ездили к своим родственникам.

Там тоже русские женщины и терские казачки были в таких же пёстрых платьях из лёгкого ситца.

– Мальчик! Ты как сюда попал? – удивлённо, спросила женщина, на моём родном русском языке.

– Просто полез на Чёртову гору и оттуда свалился к вам, – ответил, под нос, не поднимая глаз.

– Где сейчас находится папа и мама? – продолжала допытываться от меня, любопытная женщина.

– Мама ушла к родственникам. Папа лежит дома пьяный с охотничьими собаками, – ответил сам.

– Понятно! Пойдём ко мне в дом, скоро здесь будет ночь. – сказала женщина, протягивая мне руку. – Поспишь у меня. Завтра мы найдём твоих родителей. Давай с тобой знакомиться. Меня зовут Елизавета Петровна, как дочь русского царя Петра-1. Знаешь, наверно? Как тебя зовут родители?

– Меня зовут Александр, – впервые по-взрослому назвал себя. – По отчеству Сергеевич, как звали великого русского поэта Александра Сергеевича Пушкина и как писатель Александр Грибоедов.

– Красивое имя и отчество, – улыбаясь, сказала Елизавета Петровна. – Может быть, тоже когда-то будешь поэтом? Вижу, что ты грамотный. Тебе известна история великих поэтов и писателей.

– Давно сочиняю свои рассказы, сказки и стихи, – совсем осмелев, сказал. – Скоро пойду учиться в среднюю школу в первый класс. Там стану записывать в тетрадь свои новые стихи…

– Прочитай хоть один, свой стих. – попросила Елизавета Петровна. – Хочу оценить твой талант.

– Читать пока не умею, – откровенно, ответил. – Зато знаю свои стихи наизусть. Могу рассказать.

– Рассказывай, любимый стих. – улыбаясь, сказала Елизавета Петровна. – Слушаю внимательно.

– Про жабу! – громко, сказал, становясь в позу поэта. – Только вы не пугайтесь моих стихов.

Солнце скрылось.

Нет жары.

Вышла жаба из норы.

Кожа пупурастая,

А глаза глазастые.

Жабе очень нужен,

Червячок на ужин.

– Стихотворение прекрасное! – одобрительно, сказала женщина. – Где-то слышала этот стих?

– Правильно! Вы могли стих раньше слышать, – подтвердил. – Мои стихи давно знает весь город. могу вам рассказать про домашний стих, который никто из посторонних не знает.

Сижу в сортире, как в тире.

От вони трупы по квартире.

Палит горшок как пистолет

И не кому пощады нет.

Елизавета Петровна ничего больше ни стала говорить. Ласково потрепала меня по белокурой шевелюре и повела к красивому двухэтажному, жилому дому. Мы поднялись на второй этаж и прямо с двери прошли на большую кухню. Такой красивой кухни никогда не видел.

Вся кухня украшена золотистым белым кафелем. Пол украшен голубой кафельной плиткой. На кухне много шкафов и разных белых ящиков с мигающими цифрами. Всюду вкусно пахнет молоком и мясом. Хозяйка квартиры открыла один большой шкаф, из которого повалил холодный воздух. Сразу догадался, что это холодильник.

У нас дома и у родственников не было холодильников. Но когда мы ездили в Грозный к бабушке Дусе, то видел холодильник в гастрономе в кондитерском отделе.

Мне продавец доставал из холодильника пломбир, такое мороженное со сливочным маслом и с печением по сторонам. Больше нигде ни в одном доме таких холодильников не видел.

– Мы с тобой сейчас хорошо покушаем и пойдём спать, – сказала женщина, приготавливая еду. – Скоро ночь. Детям надо спать, чтобы расти.

Продукты у Елизаветы Петровны тоже были какие-то необычные. Такие продукты даже в своих красивых книжках и в цветных снах ни разу не видел. Какое-то мясо похожее на наш окорок, который весит у наших родственников на чердаке. Окорок завернут в промасленную марлю.

Каждый раз, когда мы бываем в гостях у родственников, то мне всегда отрезают от этого окорока жирный кусок мяса, который вкусно пахнет мясом, чесноком и какой-то пахучей травой.

Родственники говорят, что эта трава отгоняет мух, крыс, мышей, кошек и собак от этого куска копчёного окорока. Вот только меня невозможно было отогнать от копчёного окорока на чердаке у родственников.

Постоянно бывая в гостях у родственников, ухитрялся забраться на чердак к копчёному окороку и впивался в него своими острыми зубами, словно кошка или собака в кусок сочного мяса. Наслаждался окороком долго. Пока меня за ухо не вытаскивали с чердака от сочного окорока.

Однако каждый раз, бывая в гостях у родственников, ухитрялся вновь забраться к ним на чердак. Копчёное мясо из холодильника у Елизаветы Петровны совсем не пахнет окороком.

Выходит, что это вам не свинина, а какое-то другое животное, которое убили люди. Затем закоптили под свиной окорок.

Лучше бы они этого не делали. Окорок у них всё равно не получился. Зря убили животное. Так бы это животное паслось бы где-то на поле в природе.

Люди могли бы им любоваться. Этих убийц животных самих надо убивать. Делать из них окорока и окороками кормить хищников на природе. Фрукты и овощи у Елизаветы Петровны тоже были какие-то другие на вкус.

Большинства названия фруктов и овощей вообще не знал. Даже видел эти фрукты и овощи впервые. Единственное, что мог узнать сразу из всех продуктов на столе, так это коровье молоко, которое Елизавета Петровна наливала мне из какого-то странного пакета. Сильно похожего на стекло, но только очень мягкого и холодного от холодильника. Коровье молоко было единственным продуктом, который любил с детства. Мог сразу свободно выпить целую кружку коровьего молока одним духом.

– Вижу, ты с голоду не пропадёшь, – улыбаясь, сказал хозяйка, вытирая мой рот полотенцем.

– Так бабушка говорит, когда меня кормит, – вытирая нос, сказал. – Мне хочется быть взрослым.

– Станешь взрослым, когда будешь после сытной еды хорошо спать, – сказала Елизавета Петровна, уводя меня в белую спальню. – Сейчас уложу тебя спать, а сама поищу твоих родителей.

Спальня Елизаветы Петровны была белой-белой, как больничная палата, в которой мне делали операцию, когда у меня на правой ноге под коленом выросла огромная шишка и мне эту шишку отрезали острым скальпелем, а затем зашили нитками. Кровать в спальне Елизаветы Петровны была одна, но очень большая.

Пол в спальне такой, как во всей квартире каменный. На потолке какая-то странная лампа длинной трубкой с белым цветом, как молоко. Занавески не обычные, с какими-то рисунками и с кольцами на длинной полосе из алюминия.

– У нас дома, точно такие старинные часы кукушка на стене, – сказал хозяйке, показывая на часы кукушка, на стене. – Даже стихи про них сочинил. Мой стих так и называется -

Старинные часы.

Над моей детскою кроваткой,

Где все, как в жизни, в беспорядке.

Висят на стенке, как игрушка,

Часы старинные «кукушка».

«Тик так, тик так» – стучат часы.

Спешат секунды и минутки,

Они уже создали сутки.

Вот сутки собраны в недели,

Сам встаю из колыбели.

Недели мчатся без конца

И создаются месяца.

Свой у Времени каприз природы,

Все месяцы собрались в годы.

Что надо делать день за днём,

Мы оставляем на потом.

Ещё мы не достигли цели,

А годы жизни пролетели…

…Все также на стене игрушка,

Часы старинные «кукушка».

«Тик так, тик так» – в который раз,

Стучат часы, но, не для нас.

– Ты действительно настоящий поэт! Часы с кукушкой, это единственное, что осталось от Родины, – с грустью, сказала женщина, укладывая меня в постель. – Когда меня высадили из самолёта и привезли сюда, то у меня в руках были эти старинные часы с кукушкой. Больше ничего нет…

– Ни разу не летал на самолёте, – с грустью, сказал. – Ездил один раз на поезде и на автобусе.

– Как тогда ты попал к нам сюда? – удивлённо, спросила Елизавета Петровна. – Морем приплыл?

– Вам говорил, что полез на Чёртову гору и свалился с неё прямо к вам, – настырно, ответил.

– Хорошо! Фантазёр! Спи! Завтра с твоими родителями разберёмся. – сказала хозяйка квартиры.

Повинуясь требованиям старшей по возрасту, тут же лёг спать в шикарную кровать. Мне почти сразу стал сниться сон, в котором превратился в птицу и полетел к себе домой. Внизу подо мной простирались огромные поля и леса с диковинной растительностью.

После поднялся до белоснежных вершин Кавказских гор. Едва не отморозил свои крылья, пролетая над вершинами Северного Кавказа. Затем стал спускаться вниз и вскоре приземлился у своего дома, где меня ждала мама с заплаканными глазами.

Меня уложили спать в детскую кровать, над которой, как прежде, на стенке висели часы кукушка. Вокруг собрались многочисленные родственники, терские казаки. Открыл глаза и убедился в том, что мой сон был явью. Над моей кроватью весели все те же самые старинные часы кукушка.

Ко мне склонилась моя мама с заплаканными глазами. Наш дом был заполнен многочисленными родственниками, знакомыми и просто соседями. У всех присутствующих в квартире был такой вид, словно они все чуть не потеряли самоё дорогое в жизни. До сих пор никак не могут успокоиться и поверить в какое-то чудо.

У женщин глаза мокрые от слез. Мужчины тоже едва сдерживали слезы, подступившие к глазам. Сам был готов разреветься. Но мысль о том, что скоро стану взрослый, сдерживала мои слезы. Не мог позволить себе реветь.

– Горе ты моё луковое, – как всегда, сказала мама, целуя меня в щеку. – Когда ты, наконец-то успокоишься и перестанешь путешествовать? Тебе в школу идти учиться. Пора давно остепениться…

– Когда пойду в школу, сразу стану серьёзным, – по-взрослому, ответил. – Ты подожди мама. Мне надо повзрослеть. Всё будет хорошо. Буду учиться, учиться и учиться, как говорил Ленин – вождь пролетариата…

– Думаю, что таким неугомонным Шурка будет всю свою жизнь, – откровенно, заявила бабушка Нюся. – Тебе Мария придётся привыкать. Иначе, Шурка далеко навсегда улетит из своего гнезда.

Мне неизвестно откуда моя бабушка знала о моих полётах. Может быть, это она сказала просто так образно, как говорят в народе о своих детях, покинувших отчий дом? То, что бабушка знала много того, чего не знали другие люди, это знали не только наши родственники, а также многие другие знакомые и соседи.

Поэтому к бабушке Нюси часто приходили люди за советом или узнать, что будет с ними в скором будущем. Бабушка никогда не брала с людей денег за свои советы и предсказания по жизни.

Хотя мы жили бедно и бабушке Нюсе, парализованной на обе ноги, нужен был постоянный, хороший уход со стороны медиков и родных. Бабушку никак не могли вылечить.

В то время не было специальных больниц, а также инвалидных колясок. Но если бы даже были такие больницы, то всё равно никто из наших родственников не отдал бы бабушку в дом престарелых или в больницу для инвалидов. Так не было принято среди терских казаков отдавать своих немощных стариков и инвалидом в казённые дома престарелых. Это был позор для всех нас.

Поэтому парализованную бабушку смотрели всем миром наших многочисленных родственников. Больше всего бабушка Нюся жила у своей младшей дочери Тамары, а после замужества Тамары бабушка перебралась жить к нам в семью, где прожила до своей загадочной кончины, о которой толком никто не знает до настоящего времени.

Однако в данное время все беспокоились обо мне. После того, как все успокоились, бабушка Нюся рассказала мне по секрету, что искали меня, целую неделю по всему Гудермесу и в окрестных местах. Даже речку Белка процеживали сетями. Думали, что там утонул в речке. Но, ни такой дурак, чтобы лазить на глубину выше шейки.

Ведь совершенно не могу плавать. Мне и на мели вполне достаточно воды, чтобы днём вдоволь бултыхаться и плавать по-лягушачьи как все дети из района. Хорошо плавать, надо учиться.

Бабушка Нюся всем говорила, что никуда не денусь. Полетаю немного и вернусь обратно к себе домой или в Старый хутор. Вполне целым и невредимым лишь слегка обмороженным.

Ведь там, наверху в небесах всегда морозы бывают, даже летом в сорокаградусную жару на небе холодно. Поэтому мне нечего делать на холодном воздухе, когда дома тепло и уютно.

К тому же мама всегда пожалеет и простит все мои путешествия по всему белому свету. На то она моя мама.

Так и случилось, как предсказывала моя бабушка Нюся. Когда все отчаялись искать меня и сбились с ног. То собрались в нашем доме, чтобы сообща обсудить ритуал моих поминок и похорон. Но когда моя мама по привычке зашла в мою комнату, то едва не лишилась рассудка.

Лежал в своей кровати, как ни в чём не бывало. Словно только что под вечер пришёл с улицы усталый. Помылся и сразу лёг спать. Одежда на мне была чистой, а с виду был вполне сытым ребёнком.

– Бабушка! действительно летал в интересную страну, – поделился, тайной со своей бабушкой.

– Знаю, внучок. Когда ты подрастёшь и станешь взрослым, то будешь работать в цирке, женишься на еврейке. Затем улетишь жить заграницу, – предсказала бабушка. – До этого времени будешь много учиться. Пройдёшь много испытаний в своей личной жизни. Сейчас спи. Дети во сне растут.

Про мой разговор с бабушкой Нюсей не знал никто. Бабушка так и унесла с собой в могилу, мою тайну о путешествии в прекрасную неведомую страну. Только о том, что буду работать в цирке и женюсь на еврейке, а затем улечу со своей семьёй жить за границу, бабушка Нюся говорила часто и при всех. Как стало позже известно, все предсказания бабушки Нюси в отношении меня сбылись.

15. Гражданская оборона.

Первый раз в первый класс сам пошёл ни с нового дома у Чёртовой горы, а из Старого хутора. Несмотря на то, что мои родители не были суеверными людьми.

Однако то, что случилось с нашим домом возле горы в течение первых трёх дней проживания в новом доме, то по неволи будешь склонен верить во всякие приметы. Как нас предостерегали старики, так случилось в нашем доме.

– Пока наш дом находится в ремонте, – сказала мама напутствия перед школой, – в первый класс тебе придётся идти со Старого хутора. Думаю, что во второй класс пойдёшь в Избербаше…

Конечно, у меня даже в первый раз в первый класс не получилось так, как у всех людей. Ну, такая у меня натура. Не могу без приключений. Мало того, что где-то за две недели забрался на Чёртову гору и убедился в том, что в действительности эта гора, полна неожиданностей. Кроме того, когда через несколько дней после восхождения на Чёртову гору неизвестно откуда вернулся обратно к себе домой.

Буквально на следующий день после своего таинственного возвращения, надел на себя новую школьную форму и тут же полез на дерево тутовника, чтобы полакомиться спелыми плодами, который можно было легко собрать в траве. Достаточно стукнуть по стволу дерева, чем-то, и спелые плоды тутовника сами упадут в траву к твоим ногам?

Не нужно было испытывать новую школьную форму на прочность и на чистоту. Теперь в школу не в чём будет идти. В общем, перед самой школой остался без школьной формы.

Хорошо, что моя мама классная портниха, которая может шить все, чего не могут шить даже в швейной фабрике. Мама за одну ночь сшила мне новую школьную форму, в которой сильно отличался от других первоклашек в школьной фабричной форме.

В результате чего, после школьного построения к первому звонку у моей мамы появились заказчики на пошивку школьной формы в основном первоклашек. Так как мои ровесники ничем не отличались от меня.

У моих одноклассников школьная форма словно горела прямо на них. Не прошло двух недель первых школьных занятий, как мы все без исключения выглядели в своих школьных формах, словно замарашки на промокашке из детской сказки.

– С вами одно разорение! – возмущались родители моих одноклассников. – На вас не напасёшься.

Наш первый класс оказался дружным. Мы сразу нашли общий язык друг с другом и с нашей первой учительницей Анастасией Васильевной, которая только в этом году закончила в Грозном пединститут и так же как мы первый раз пришла в первый класс быть нашим классным руководителем.

Наша классная руководительница мало чем отличалась от нас. У неё совершенно не было опыта классного руководства.

Мы совместно с Анастасией Васильевной учились руководить нами. Между собой мы её называли просто Настя. Конечно, она знала об этом, но ничуть не возмущалась тому, что мы её не называли по имени и отчеству.

В своём совместном поведении мы были почти ровесниками. Директор школы читал нотации нам всем за наше поведение, как ученикам нашего класса так нашей Насти, которая была такой же заводной, как мы все её первоклашки.

Так постепенно мы стали втягиваться в школьное обучение, в котором было столько много новых удивительных открытий, о которых раньше даже не подозревали. Одним из таких открытий у нас стала гражданская оборона. Гражданская оборона сильно отличалась от боевой военной подготовки хотя бы тем, что рядом с нами не было военных, как в боевой военной подготовке.

В таких занятиях по обороне участвовали только гражданские, которые исполняли роль командиров и комиссаров по обороне от возможного нападения со стороны капиталистов. Других угроз со стороны стран построения мирового социализма не ожидали. В странах социализма были наши братья, по разуму, которые также выступали против капиталистов и за построение коммунизма на Земле.

Думаю, что к гражданской обороне готовились все взрослые заранее, кроме детей школьного возраста. Иначе откуда было взяться инвентарю, который применяли во время проведения гражданской обороны.

Даже учителя в нашей школе были подготовлены к проведению гражданской обороны. В течение целой недели к нашей школе привозили на грузовых машинах какие-то тяжёлые ящики, которые заносили на склад.

Наверно, оборонительные сооружения к нам привезли? Наш класс учился в первую смену с семи часов утра. От Старого хутора до школы идти не больше десяти минут.

Но так как моё передвижение по земле вообще было трудно назвать ходьбой, постоянно носился, как угорелый, то мне до школы добираться хватало даже пяти минут. Из-за того, что постоянно бегал, а не ходил, то мне в школу добираться приходилось всегда одному. Друзья приходили в школу позже меня.

Даже те, кто жил от школы намного ближе меня и мог позволить себе встать с постели позже меня. Вполне понятно, что все самоё плохое и самоё хорошее в школе доставалось мне. Однако никто не упрекал меня за мой бег, и никто не завидовал.

– Шурка! Опять ты чуть свет пришёл в школу! – радостно встретила Анастасия Васильевна. – С тебя начнём школьную подготовку к гражданской обороне. Ты у нас будешь раненым при артобстреле.

Не успел сообразить, что означает артобстрел, как ко мне подошли две девушки в белых халатах с белыми косынка и колпаками на голове. Девушки-санитарки, не спрашивая у меня никакого разрешения, положили меня на лавку, стали перебинтовывать руки и ноги.

Попытался было сопротивляться, но двое больших парней схватили меня за руки и за ноги, перетащили с лавки в носилки. Стали застёгивать ремнями к носилкам. Мне было неудобно так лежать. Стал дёргаться.

– Не дёргайся! Ты раненый во время артобстрела. – сказал парень и показал мне большой кулак.

– Не хочу быть раненым! – закричал во всю глотку. – У меня ничего не болит. Распутайте меня!

– Если будешь орать, то тебя отдадим условному врагу, – сказал санитар. – Там тебя кастрируют.

Мне не было известно, что такое «кастрируют», но представил, что это будет сильно больно и неприятно.

Поэтому решил, что лучше полежать на носилках, чем быть кастрированным условными врагами.

Хотя лежать мне было совсем неинтересно. Ведь любил много бегать, а не лежать. Тем более в такое время, когда все вокруг бегают, а лежу, словно парализованный на все свои конечности, как наша бабушка Нюся. Мне жалко, что бабушка не может со мной бегать по улице.

– Шурка! Привет! Тебя, что взрывом контузило что ли? – спросил одноклассник Вовка Бирюков.

– Привет! Бирюк! Меня не контузило, а ранило во время артобстрела, – ответил своему другу.

– Тебе крупно повезло, – уныло сказал одноклассник. – Отдыхаешь на носилках, а мне надо бегать.

Вовка Бирюков побежал с полевой аптечкой следом за санитарами в полевой гражданский госпиталь. В то время как меня вместе с носилками засунули в автомобиль скорой помощи и повезли неизвестно куда.