Верный своему слову наверстать упущенное накануне, Шоу отправился под лучезарным утренним солнцем трудиться над снежным драконом, но среди помощников за ним увязался только Тайко. Элеанор Куин сомневалась: она посмотрела на двор, внимательно обвела взглядом участок, а затем покачала головой, не сказав ни слова, и отправилась помогать Орле распаковывать оставшиеся вещи.
Мальчики пришли через час, от их верхней одежды, покрытой снегом, веяло холодом, их лица были розовые от мороза, но на них читалось победное выражение. После простого обеда Шоу пошел в свою студию, а Тайко задремал.
Когда Орла спустилась вниз после того, как разложила вещи в шкафу Элеанор Куин, она не нашла дочку на диване, где оставила ее, хотя книга все еще лежала там, открытая, страницами на подушке.
– Бин?
Она уловила яркое пятно в окне, ведущем во двор: это была Элеанор Куин в куртке и шапке, стоявшая рядом со снежным драконом. Орла улыбнулась, радуясь, что дочь наконец решилась выйти наружу одна.
Шоу возвел стену, хребет которой служил дракону позвоночником и изгибался буграми по обе стороны от его тела. Позвоночник плавно уходил вниз, образуя длинный волнообразный хвост. Для передних лап и шеи они утрамбовали бугры снега и в последнюю очередь слепили массивную голову. Когда Орла видела его после того, как Тайко и Шоу зашли в дом, это была лишь незаконченная форма, хоть в ней и узнавался дракон. Но теперь, когда она открыла входную дверь и ступила на крыльцо…
Снежного дракона покрывали завитки и чешуйки, словно это была снежная резьба скульптора-эксперта. Конечно, Шоу мог бы сделать это, но ему не хватило бы времени. К тому же Орла была уверена, что раньше все выглядело не так: не было этой прекрасной формы головы, больших, выпуклых глаз и открытой пасти, которая… двигалась. Элеанор Куин пристально смотрела на дракона, чья морда находилась на уровне ее глаз, и хотя Орла не слышала, как он говорил, она видела, как дочь кивает в ответ. Пасть дракона расплылась в улыбке, а затем, казалось бы, заметив постороннего наблюдателя, существо повернуло голову в сторону Орлы.
Та в панике сбежала с крыльца:
– Элеанор Куин!
Дочка стояла слишком близко к нему. Дракон, безусловно, только казался добрым – но в любой момент был готов открыть пасть и проглотить ее ребенка.
Элеанор Куин слегка повернула голову на голос матери.
Когда Орла снова бросила взгляд на дракона, он стал обычной кучей снега, слепленной ее мужем и сыном. От неожиданности Орла споткнулась и остановилась.
Подавив приступ паники, она спросила как ни в чем не бывало:
– Что ты здесь делаешь?
Элеанор Куин пожала плечами:
– Ничего. Просто поздоровалась.
– Мне показалось, что он двигался…
Может быть, из-за снега, белизны везде, куда ни глянь, у Орлы закружилась голова. Все закрутилось, и на секунду ей показалось, что она стоит внутри детского снежного шара, который кто-то трясет. Она пошатнулась, но тут же выпрямилась.
– Мама? – Элеанор Куин подбежала к ней, затоптав снежные бугры, которые собрали Шоу с Тайко. Девочка нахмурила брови, глядя на маму: – Тебе нехорошо?
– Пойдем в дом.
Орла пустила дочку вперед и еще раз оглянулась на снежного дракона. Просто снежный бугор. Она закрыла глаза, затем снова открыла. Неужели ей почудилось?
Когда Орла вошла и сняла мокрую обувь, Элеанор Куин уже сидела на диване и читала.
– Теперь тебе нравится играть во дворе?
– Ага. Иногда. Лучше, когда все добрые. – Дочь не отрывала глаз от книги.
Все? Кто еще мог там быть, кроме семьи?
– Я рада.
В спину подул холодный воздух, и Орла поняла, что забыла закрыть дверь. Но, закрыв, она не перестала дрожать и крепко обняла себя руками. У детей богатая фантазия. Не было смысла расспрашивать Элеанор. Но что видела сама Орла? Неужели движения были обманом зрения? Из-за ветра? А может, солнечные блики могли создать снежную иллюзию?..
Что бы это ни было, от него Орле стало не по себе.
– Я поднимусь наверх и прилягу на минутку.
– Хорошо, мама.
Остаток ленивого воскресного дня Орла провела в постели, надеясь, что не заболеет гриппом.
В понедельник она снова почувствовала себя хорошо, и вскоре, после того как обменялась несколькими сообщениями с Джули, услышала грохот фургона на подъездной дорожке. Это был день установки спутниковой антенны. Когда в дверь позвонили, началась суматоха. Тайко закричал: «Кто-то пришел!», Шоу распахнул дверь студии, а Элеанор Куин мигом выбежала из своей комнаты и кинулась к лестнице. С тех пор как они видели кого-то, кроме друг друга, прошло четыре дня, и теперь все члены семьи собрались у открытой двери, улыбаясь мастеру установки спутниковых тарелок, стоявшему на крыльце. Иногда, во время межсезонья в балете, они проводили целый день дома всей семьей, особенно если шел дождь и им нужно было отдохнуть от беготни. Но ничто в их прежнем образе жизни не говорило о склонности к затворничеству.
Мастер-наладчик, которого Орла после десятков лет жизни, проведенных в одном из самых многонациональных городов мира, представляла как идеального белого парня из рекламы (у него даже была фирменная, но в то же время искренняя улыбка) вошел в дом, чтобы проверить сигнал. Когда потребовалось немного отрегулировать тарелку, Орла надела куртку и ботинки и пошла за ним на улицу.
Снежный дракон затвердел за ночь, его изогнутый позвоночник покрылся ледяной коркой. В остальном он казался совсем неопасным, и она отмахнулась от наваждения вчерашнего дня, как от первых симптомов гриппа.
Орла наблюдала, как парень забрался на стремянку, чтобы точно выровнять угол наклона антенны, не боясь ни холода, ни снега, ни высоты или крутого наклона крыши. Когда Орла медленно отошла от дома, он засвистел нестройную мелодию со своего «насеста» на лестнице. Орла оценила, в каком он находился идеальном равновесии, вероятно, приобретенном после долгих лет работы на узких ступеньках. Никакого страха, никаких сомнений. Вероятно, у него был сильный характер.
Вдруг Орла заметила перед собой движение на земле, в снегу. Из любопытства подошла ближе.
Даже стоя прямо над тем местом, приходилось щуриться от ослепительной белизны. Снова движение. Как будто что-то откапывалось. Орла подумала о только вылупившихся черепашках, которые ластами так же разгребают песок.
Крыло? Птица, пытающаяся пробиться сквозь снег?
Нет. Это было ухо. Остроконечное и белоснежное. А потом Орла увидела морду и пару янтарных глаз.
Вздрогнув, она поняла, что видит, и сделала полшага назад. Лиса.
Но эта была не одна из тех лисиц, которые в воображении Орлы взламывали сейфы – грабители с миниатюрными инструментами. Такая не ограбила бы никого. Она даже не могла стоять или ходить. Из спины животного торчал неестественный горб, напоминающий опухоль, который, похоже, причинял ему боль. Взгляд лисы молил о пощаде. Орле даже показалось, что она услышала тихий плач. Женщина посмотрела на мастера, чтобы понять, слышит ли он этот звук, но мужчина был сосредоточен на работе и не замечал ничего вокруг.
Когда Орла снова наклонилась, горб зашевелился – и из него показалась чья-то голова; она приподнялась, и сквозь снег прорвалась пара длинных, гибких ушей, таких же пушистых и белоснежных. Это был… заяц?
Орла не могла ничего понять. Выходит, эти два зверя застряли, попали в ловушку, зарытую под снегом? Она с сомнением убрала снег ногой, желая увидеть то, что лежало под ним. Но чем больше она смотрела… тем больше понимала, что это невозможно. Казалось, животные срослись телами.
Орла поднесла руку к щеке. Жар? Неужели она все-таки заболела? Она думала позвать Шоу, но муж работал. Вдруг у нее были галлюцинации? Он стал бы волноваться или настаивать на том, чтобы она обратилась к врачу, а они даже не успели найти нового терапевта, хотя составили список врачей в этом районе. И если это действительно было животное… или животные, каким-то образом застрявшие вместе в снегу, зачем тревожить Шоу? В городе она никогда не просила его о помощи, чтобы задавить паука или избавиться от любого другого насекомого в квартире. Она выпускала жуков, не вызывавших отвращения, из окна ванной и скатывала остальных в клубок из салфетки.
Двухголовое нечто у ее ног выглядело так… неправильно. Она подумывала о том, чтобы попросить мастера подойти и посмотреть на него: может, эта загадка была понятнее местным.
Эти существа – существо? – становились все беспокойнее, извивались, как будто хотели убежать в разные стороны. У лисы были передние лапы, а вот у кролика… Орла боялась даже предположить. Может, они просто были скрыты под снегом?
Животные визжали, дергались все сильнее, пытаясь оторваться друг от друга. Лиса тявкала все отчаяннее. Она умудрилась продвинуться вперед, волоча за собой зайца.
Боже, это было неправильно. Эти искалеченные существа страдали, но жалость, которую Орла чувствовала, бледнела по сравнению с отвращением.
Она подняла ботинок. Мысль о тихом хрусте черепов, который она услышит, наступив на них, пугала ее. Но нужно было что-то сделать. Избавить их от страданий. Сделать так, чтобы это прошло. В конце концов Орла решительно опустила сапог на снег… Но ничего не треснуло, из-под ноги не появилось никакой крови.
– Миссис Беннет?
Он видел это? И видел, что она сделала? Орла повернулась к мастеру, даже не потрудившись исправить его предположение о ее фамилии. Иногда ей нравилась двойная личность: домашняя миссис Беннет, профессиональная мисс Моро.
– Хотите посмотреть, стал ли сильнее сигнал? – позвал он. – Я отключил маршрутизатор, так что просто подключите его обратно и дайте ему секунду, затем включите «Нетфликс» или еще что-нибудь.
Значит, он не видел, как она предала эвтаназии пару попавших в капкан мутантов.
– Хорошо.
Она оглянулась на то место в снегу, опасаясь, что на нем появятся крошечные косточки, или размазанная кровь, или движение, как бывает с насекомыми, которые никак не хотят умирать. Ничего. На снегу остался ее след. И никаких признаков того, что здесь было что-то еще.
Во вторник, имея доступ к интернету, Элеанор Куин снова приступила к учебе. Она сидела за кухонным столом, склонив голову над ноутбуком Орлы за просмотром обучающего видео. Дни постепенно становились рутиной: Шоу работал у себя в студии, дверь была закрыта, Орла пользовалась минутами отдыха и пробиралась к своему ноутбуку, чтобы заказать шторы на окна, различные мелочи или шкаф для оружия. А еще она играла с Тайко во дворе или в гостиной, в перерыве между другими заданиями. Элеанор Куин усердно учила математику и литературу, а также корпела над заданиями по мировой культуре. После этого она вместе с мамой и братом готовила, играла, складывала белье.
В пятницу днем Элеанор Куин закончила школьные занятия, и они втроем расположились на полу в гостиной, чтобы создать шедевр.
– Мама? – спросила Элеанор Куин, выводя на бумаге дерево.
Шоу нашел остатки рулона коричневой упаковочной бумаги в своих припасах и отдал их в пользование детям. Орла предложила им сделать один большой рисунок, который можно было бы повесить над диваном между двумя картинами Шоу с городским пейзажем.
– Да, любовь моя?
– Можно мне дальше учиться дома? Даже в следующем году?
Орла оторвалась от своих каракулей. Было прекрасно, что Элеанор Куин нравится работать самостоятельно, но Орла надеялась, что дочка пойдет в местную школу и найдет друзей. Тех, которые останутся с ней надолго, не станут подавлять ее или выгонять из своей компании. Это было важной частью мотивации Орлы во время переезда: она ждала, что дети на северной окраине страны будут менее требовательными, станут меньше соперничать, чем ученики в городской школе ее дочери, и не будут напоминать рой бешеных насекомых в банке, отчаянно пытающихся выбраться на свободу, во взрослую жизнь.
– Тебе больше нравится учиться дома? – спросила Орла.
– Да. Легче сосредоточиться, не так много событий. И после учебы я могу сделать столько домашней работы, сколько захочу.
Орла нахмурилась. Она не могла спорить с аргументами дочери – то, что ей нравилось работать в одиночестве и в собственном темпе, казалось вполне понятным.
– Ты знаешь, что в следующем году мы хотели записать Тайко в детский сад…
– Я иду в школу? Ура! – Он подпрыгнул, разбрызгав кисточкой фиолетовые капли на свой рисунок. – Ой. Мама, я испортил свой зоопарк.
Ох. Теперь Орла поняла, что цветные пятна – это зверинец. Сын поморщился, явно разочарованный тем, что его шедевр испорчен.
– Все хорошо, ничего не испортилось. Представим, что это шмели и божьи коровки.
– И светлячки! И комарики! – Он упал обратно на колени, а на лице снова отразилась радость. Тайко добавил больше цветных точек вокруг своих животных.
Орла вернулась к Элеанор Куин:
– Так что мы собирались записать и тебя тоже. Здешние школы намного меньше. Может, тебе они больше понравятся?
– Я не знаю. А можно и дальше так учиться, если я захочу?
– Давай не будем торопиться и решим после того, как увидим школу. И тогда поговорим об этом снова. Хорошо?
– Хорошо.
Орла восхищалась мастерством и дисциплиной Элеанор Куин, проявленными в рисунке. Ее дерево было очень детальным и напоминало сосну за их домом, которая тянулась к небу. Ее текстурированная кора выглядела почти как карта или лабиринт из рек. Несмотря на то что картина была прекрасна, Орла насторожилась: так и подмывало спросить дочь, не оказала ли на нее влияние работа папы, особенно его первая картина с лесом, которую он назвал «Единство». Что-то в этом рисунке показалось Орле слишком человечным для дерева. Но если Шоу уловил чувство общности с природой и изобразил дерево – укрытие для других обитателей, у Элеанор Куин оно казалось… злым. Может, так было из-за уверенности, почти надменного положения, в котором ветки напоминали бугристые руки. Если бы рисунок мог ожить, он наверняка указал бы на нее пальцем и отдал какой-нибудь приказ.
Нет, он сделал бы хуже.
Орла ощутила жжение, как будто эта ветка только что хлестнула ее, и дотронулась до щеки рукой.
Ни Шоу, ни дети не жаловались на недомогания, тревожные видения, боли – вообще ни на что. Но Орла не могла стряхнуть с себя ощущение… чего-то странного. Что-то было не так. Неужели так выглядела клаустрофобия? Могла ли она начаться из-за переезда?
Однажды, за год до рождения детей, она поставила мешок с картошкой в кухонный шкаф, решив, что в темноте тот дольше пролежит. Спустя несколько месяцев появилась какая-то вонь. Орла подумала, что под полом умерла крыса или белка, но в конце концов Шоу по запаху нашел источник: картошка, давно забытая в шкафу, почернела и покрылась плесенью.
Почему пребывание в этом доме напомнило ей об этом? О чем-то гнилом, источник чего она не могла точно определить?
Никто больше не жаловался. А Орла не была готова к хаосу, который творился в голове. Если у нее не получалось приписать какому-то явлению очевидное, понятное объяснение, она старалась просто выкинуть его из головы. Запереть странности в шкатулке, чтобы не рисковать и не «заражать» этим всю свою семью.