Признаки «разведывательной деятельности» России, или вмешательства хакеров, по терминологии Агентства национальной безопасности (АНБ), впервые появились летом 2015 г. в компьютерных списках избирательных комиссий на уровне муниципалитетов и штатов – списках с указанием имен и адресов избирателей. Первый сигнал поступил из Иллинойса, а потом еще из 21 штата.
Поскольку АНБ и ФБР находили все больше информации об этих кибератаках, директор Национальной разведки Джеймс Клеппер забеспокоился, что Россия может тем или иным образом изменять или манипулировать данными по голосованию. Его мучил вопрос, действительно ли это Россия. Русские всегда стараются создать проблемы.
Клеппер позаботился, чтобы первоначальную информацию включили в президентскую суточную сводку для Обамы – справку по вопросам национальной безопасности высшего уровня. Обама читал ее ежедневно на специальном iPad, который он потом возвращал. Аналогичные планшеты были у госсекретаря, министра обороны, советника по национальной безопасности и директора ЦРУ.
В июле 2016 г. WikiLeaks и DC Leaks, еще один сайт, распространявший взломанные правительственные и военные материалы, начали публиковать электронные письма, украденные с сервера Национального комитета Демократической партии группами русских хакеров, известных как Cozy Bear и Fancy Bear.
Развединформация о русском вмешательстве вызвала глубокую озабоченность в Совете национальной безопасности Обамы. Со временем разведданные стали лишь детальнее и убедительнее.
Следовало ли президенту Обаме выступить по национальному телевидению в прайм-тайм и объявить об этих фактах? Могло ли обнародование связи Трампа с Россией показаться выпадом против кандидата от республиканцев? Могло ли это иметь обратный эффект и походить на вмешательство в выборы и попытку склонить чашу весов?
Молчание несет в себе определенные риски: боже мой, мы знали о русском вмешательстве и ничего не предпринимали, ничего не говорили публике?! После выборов может возникнуть негативная реакция в отношении Обамы и его команды, отвечавшей за национальную безопасность.
В случае очень маловероятной, почти немыслимой победы Трампа обнародование разведывательной информации неизбежно вызвало вопросы: что они знали? когда они это узнали? и что они предприняли?
Джон Бреннан, директор ЦРУ, активно выступал против раскрытия карт. Бреннан защищал источники информации управления. «Здесь мы сталкиваемся с дилеммой», – говорил он, имея в виду себя и свою организацию. Мантра всегда звучала так: ЗАЩИЩАЙ ИСТОЧНИКИ. Так или иначе, он хотел что-то предпринять.
Бреннану предстояло обсудить со своим визави, директором ФСБ России Александром Бортниковым, вопросы о Сирии и притеснении американских дипломатов. Он спросил Обаму, можно ли ему поднять вопрос вмешательства в выборы в разговоре с Бортниковым.
Обама одобрил обсуждение без лишней огласки.
В результате 4 августа Бреннан заявил Бортникову: вы, мол, вмешиваетесь в наши выборы. Мы знаем это. Мы принимаем это спокойно.
Бортников полностью отверг обвинение.
На следующий день, 5 августа, Майк Морелл, который был заместителем директора ЦРУ с 2010 по 2013 г. и дважды исполняющим обязанности директора, опубликовал авторскую колонку в New York Times. Заголовок гласил: «Я руководил ЦРУ. Теперь я поддерживаю Хиллари Клинтон». Морелл обвинял Трампа в том, что тот является «невольным агентом Российской Федерации».
Клепперу поручили проинформировать так называемую «Банду восьми» в конгрессе – четырех лидеров фракций республиканцев и демократов в сенате и палате представителей плюс четырех председателей и зампредседателей комитетов по разведке сената и палаты представителей.
Клеппера поразило, насколько узкопартийными были взгляды лидеров. Республиканцам не понравилось все в этой информации. Демократам понравились все до мелочей, они засыпали Клеппера вопросами о деталях и источниках. Он ушел со встречи, с ужасом думая о том, что разведданные все больше превращаются в политический мяч, который пинают туда-сюда.
К осени из донесений разведки стало ясно, что Москва – как и почти все остальные – была твердо уверена, что победит Клинтон. Кампания по оказанию влияния, инициированная российским президентом Владимиром Путиным, перенесла фокус своей стратегии на подрыв ее успеха в борьбе за президентское кресло.
Клеппер и министр внутренней безопасности Джей Джонсон больше других горели желанием предупредить публику о российском вмешательстве. В пятницу 7 октября в 15:00 они выпустили совместное заявление, где официально обвиняли Россию в попытке вмешательства в американские выборы, хотя и не упоминали Путина.
«Разведывательное сообщество США уверено в том, что именно правительство России руководило недавним взломом электронной переписки американских граждан и организаций. Эти кража и разглашение осуществлялись с целью вмешательства в избирательный процесс. Такие действия могли быть санкционированы только на самом высоком уровне».
Клеппер, Джонсон и избирательный штаб Клинтон рассчитывали, что это станет самой большой новостью уик-энда, как и репортеры, которые работали над подготовкой соответствующих материалов.
Однако час спустя, в 16:05, Дэвид Фарентолд из Washington Post опубликовал статью под заголовком: «В записи 2005 г. Трамп крайне непристойно высказывается о женщинах».
Post обнародовала выдержку из аудиозаписи шоу NBC под названием Access Hollywood, где Трамп грубо бравировал своей сексуальной доблестью. Он говорил, что может лапать и целовать женщин, когда пожелает. «Когда ты звезда, они позволяют тебе все, – говорил Трамп. – Ты можешь делать все, что угодно. Лапать их за передок».
Запись Access Hollywood произвела политическое землетрясение. Русская история практически пропала.
«Я ожидал, что это будет вызывать большой интерес не один день, – позднее сказал Джей Джонсон. – Будет постоянное обсуждение и куча вопросов от прессы». Однако пресса переметнулась «на другую сторону пастбища из-за своей жадности до сенсаций, связанных с сексом и лапаньем».
Трамп отправил в Post краткое заявление: «Это была похабная шутка, частный разговор, произошедший много лет назад. Билл Клинтон говорил мне вещи похлеще на поле для гольфа. Я извиняюсь, если обидел кого-то».
Менее чем через полчаса, в 16:30, WikiLeaks дополнил дневные новости, вывалив тысячи электронных писем, похищенных из онлайнового личного кабинета Джона Подесты, председателя избирательной кампании Клинтон. В них были выдержки из оплачиваемых речей Хиллари Клинтон перед финансистами Уолл-стрит, которые она не хотела обнародовать, переписка Подесты с персоналом кампании, а также переписка между штабом Клинтон и председателем Национального комитета Демократической партии Донной Бразил с вопросами и темами, которые следует поднять на предстоящих дебатах и мероприятиях.
После полуночи – и вала откликов на запись Access Hollywood – Трамп выпустил видеоизвинение: «Я никогда не говорил, что я идеален… эти слова ничего не говорят о том, кто я на самом деле. Да, я сказал это, я был неправ и поэтому извиняюсь… Я обещаю стать лучше с завтрашнего дня и никогда, никогда не подводить вас. Будем честными. Мы живем в реальном мире. Это не более чем отвлекающий маневр… Билл Клинтон – вот кто действительно оскорблял женщин, а Хиллари травила, нападала, стыдила и запугивала его жертв… Увидимся на дебатах в воскресенье».
На следующее утро, в субботу 8 октября, в пентхаусе Trump Tower собралось верховное командование Трампа.
Прибус сказал Бэннону: «От нас ушли все доноры. Все до единого. Пол Райан уйдет сегодня». Потеря источников средств и спикера республиканцев в палате представителей означала конец. «Все кончено», – произнес Прибус.
«Что ты имеешь в виду?» – спросил Бэннон.
«Все отказываются поддерживать нас. Не знаю, с нами ли еще Пенс». Лояльный Майк Пенс, сосед Трампа по избирательному списку, находился в раздумье.
«Ты смеешься надо мной? – ответил Бэннон. – Это всего лишь запись, чувак».
«Ты не понимаешь, – сказал Прибус. – Все кончено».
Команда собралась в резиденции Трампа. Сам он восседал в большом золотом кресле.
«Какой у нас процент? – спросил он. – Ну ладно, давайте по очереди. Мне хочется знать, какими будут рекомендации. Что вы посоветуете?»
«Вариантов у вас два, – начал Прибус. – Вы либо выходите из гонки прямо сейчас, либо проигрываете с самым разгромным результатом в истории Америки. Я теряю кучу денег. Я достал всех лидеров, всех конгрессменов, всех сенаторов, всех, с кем у меня хорошие отношения в Национальном комитете Республиканской партии, – они неистовствуют. И они твердят мне, что вы либо крупно проиграете, либо вам нужно выходить из гонки. Больше я не могу ничего сказать».
«Ну, – сказал Трамп, – я рад, что мы начали на позитивной ноте».
«Кончай нести чушь, – сказал Бэннон Прибусу. – Это чушь собачья».
«Если вы решите сделать это сейчас, – продолжил Прибус, – то Пенс готов вступить в гонку, а Конди Райс пойдет как его вице-президент». Райс была советником по национальной безопасности и госсекретарем при Джордже Буше-младшем.
«Этого никогда не будет, – громко произнес Бэннон. – Это смешно. Полный абсурд». Менее чем через два месяца под его руководством они сократили разрыв наполовину. Трамп стал рок-звездой.
Губернатор Нью-Джерси Крис Кристи сидел в спортивных брюках и бейсболке.
«Речь не о кампании, – сказал Кристи с ноткой безысходности. – С ней покончено. Речь о твоем имени. Ты работал всю жизнь. Об этих ребятах. – Он показал на Дона-младшего, сына Трампа, и Джареда Кушнера. – Ты должен сохранить имя для них, или этому имени конец».
Руди Джулиани сказал, что шансы на победу у Трампа сейчас менее 50 %. «По правде говоря, они не выше 40 %».
«Позвонить в программу “60 минут”?» – спросила Келлиэнн Конуэй. Она предлагала публичное признание. «Вы не можете сделать его в воскресенье, поскольку на воскресенье назначены дебаты… Или позвонить на ABC или NBC и показать, как он сидит на диване – с одной стороны Иванка, с другой Меланья – и чуть не плача произносит извинения».
Меланья Трамп прошлась позади дивана, на котором Конуэй предлагала ей сидеть. Было очевидно, что она кипит от возмущения.
«Не делай этого, – произнесла Меланья со своим словенским акцентом, помахав рукой. – Ни под каким видом. Нет, нет, нет».
Бэннон считал, что она влияет на Трампа больше других, что она видит, кто лижет задницу, а кто говорит правду.
«Что думаешь ты?» – спросил Трамп Бэннона.
«Сто процентов», – ответил Бэннон.
«Сто процентов чего?» – переспросил Трамп.
«На 100 % уверен, что победа за вами». Он часто говорил о 100 %, когда хотел подчеркнуть несомненный факт.
«Хватит нести хрень! – выкрикнул Трамп. – Я устал от этих 100 %. Мне нужно знать, что вы думаете на самом деле!»
Прибус не верил в 100 % и считал, что никто в комнате не верил. Он видел, что Трамп недоволен собой.
«100 %», – повторил Бэннон. Трамп называл это «мужским трепом». Ваши сторонники по-прежнему с вами. «Они хотят спасти свою страну». Сравнение с Биллом Клинтоном было очень кстати. «Мы будем сравнивать ваши высказывания с его действиями». Билл Клинтон был в такой же мере противником Трампа, как Хиллари, а сейчас, не исключено, даже больше.
«Как мы сделаем это?» – спросил Трамп.
«Мы с Джаредом зарезервируем зал в Hilton Hotel сегодня на 20:00. Мы запустим информацию в Facebook и получим 1000 стукнутых по голове (один из терминов Бэннона для обозначения твердолобых сторонников Трампа) «в красных бейсболках. А вы проведете гребаный митинг и дадите пищу для СМИ. Мы удвоим ставки. Пошли они в жопу! Так?»
Трампу это, похоже, понравилось.
Другие были против. Завязалась битва, но в конце концов был найден компромисс.
Конуэй позвонит на ABC и договорится, что они пришлют телеведущего Дэвида Мьюира. Джулиани и Кристи напишут вступительное слово для Трампа, а Мьюир возьмет у него 10-минутное интервью.
Политическое самоубийство, – думал Бэннон. – Это наверняка будет проигрыш, и Трамп потеряет 20 пунктов.
Он сказал, что им нужно уведомить Hilton о митинге, поскольку они должны вложить в это деньги.
Прибус опять заявил, что Трампу нужно выйти из гонки: «Парни, вы не знаете, что творите. Вы провалитесь».
Известные республиканцы начали звонить и предлагать Трампу уступить место Майку Пенсу, который уже вел кампанию в Огайо. Он залег на дно, когда появилась запись Access Hollywood.
Около 13:00 Пенс выступил с заявлением, в котором говорилось: «Как муж и отец, я оскорблен словами и действиями Трампа на видеозаписи 11-летней давности. Я не могу закрывать глаза на его замечания и защищать их. Я рад, что он выразил сожаление и извинился перед американским народом. Мы молимся за его семью и ждем, что он раскроет всей стране свое сердце завтра вечером».
Говорили, что Пенс вручил Бэннону запечатанное письмо, в котором он настаивал на уходе Трампа.
Два часа спустя Меланья Трамп выступила с заявлением: «Слова, произнесенные моим мужем, недопустимы и оскорбительны для меня. Они совершенно нехарактерны для человека, которого я знаю. У него сердце и ум лидера. Я надеюсь, что люди примут его извинение, как сделала это я, и сконцентрируют внимание на важных проблемах нашей страны и мира».
В 15:40 Трамп написал в Twitter: «Средства массовой информации и правящая верхушка хотят, чтобы я вышел из гонки, – Я НИКОГДА НЕ ВЫЙДУ ИЗ ГОНКИ, НИКОГДА НЕ БРОШУ МОИХ СТОРОННИКОВ! # СДЕЛАЕМ АМЕРИКУ СНОВА ВЕЛИКОЙ!»
Трамп уселся. Приготовления к интервью на ABC были в разгаре – по всем признакам оно претендовало на рекорд. Джулиани и Кристи передали листок со своими соображениями Трампу.
Трамп прочитал: «Мой язык был непристойным, неприемлемым для президента». Это была политическая речь – Трамп так не изъяснялся, это все Джулиани и Кристи. Трамп был хмурым.
«Я не могу сделать это, – сказал он. – Это полное дерьмо. Это слабо. Парни, вы слабаки».
Бэннон понял, что это относилось и к нему. Ему просто нужно помалкивать.
«Дональд, ты не понимаешь», – сказал Кристи.
«Дональд, Дональд, Дональд, – сказал Джулиани. – Ты должен сделать это». Подумай о мамашах из пригородов.
Часы тикали.
Бэннон повернулся к Конуэй: «Что ты делаешь, чтобы помешать этому?»
«Этому нельзя помешать, – ответила она. – Они уже здесь» – ABC и Дэвид Мьюир.
«Что ты делаешь, чтобы помешать этому?» – повторил Бэннон.
«Все мои возможности задействованы. Это невозможно остановить. Все приведено в движение. Это должно произойти», – ответила Конуэй.
«Этого не произойдет, – сказал Бэннон. – Он не должен сделать этого. Если он сделает, ты не сможешь выпустить его на интервью в прямом эфире. Его разнесут в пух и прах». Путь извинений – не для Трампа. И если ему будут задавать вопросы потом, он отступит от него и станет противоречить сам себе.
Они попытались переформулировать вступление.
Трамп прочитал две строчки.
«Я не буду делать этого».
Стекло в Trump Tower было толстым, однако до них доносился рев толпы сторонников Трампа на улице – бунт «недостойных людей», которые присвоили себе это уничижительное название, придуманное Хиллари Клинтон.
«Мой народ! – заявил Трамп. – Я не собираюсь сдаваться. Не беспокойтесь о митинге. Я проведу его прямо здесь».
«Вы не будете проводить его там, – возражал агент личной охраны. – Вы не будете делать это на улице».
«Я иду вниз, – сказал Трамп. Он направился к выходу. – Это грандиозно!»
Конуэй пыталась вмешаться: «Вы не можете отменить» интервью на ABC.
«Мне наплевать. Я никогда не сделаю этого. Это была дурацкая затея. Я никогда не хотел этого».
Бэннон собрался было войти в лифт за Трампом, когда Кристи сказал: «Задержись на секунду».
Он отступил назад, когда Трамп пошел вниз с Конуэй, Доном-младшим и личной охраной.
«Ты – долбаная проблема, – сказал Кристи Бэннону. – Ты был проблемой с самого начала».
«О чем это вы?»
«Ты – злой гений. Ты играешь на его самых плохих инстинктах. Все провалится, и в этом будешь виноват ты. Каждый раз он поддается этим ужасным инстинктам, а все, что ты делаешь, это подстегиваешь его. Стыдно должно быть».