Дорога домой показалась Алестару бесконечной. Течения здесь менялись постоянно, и тугие струи воды били в лицо то теплом, то холодом; под шкурой салту перекатывались мышцы: зверь, подгоняемый ударами шеста-лоура, мчался изо всех сил. Алестар совсем лег на жесткую голубовато-серую спину, чтобы уменьшить сопротивление воды, обхватил салту руками. По бокам неслись Дару и Кари, тоже прижавшись к самой спине своих зверей, чтоб не отстать. Вперед не лезли, зная, что принц этого не потерпит, да и зачем? Вода впереди чистая, на дне ни камня – ровная песчаная пустошь до самых Врат.
Когда Врата показались впереди, Алестар хлопнул салту лоуром, выпрямился, натягивая поводья. Зверь послушно сбавил ход. Каменные столбы Врат высились впереди мрачными темно-серыми колоннами на массивном основании, уходящем в песок. Отец как-то обронил, что скалы Врат не поставлены здесь, а были всегда, еще до первых иреназе. С тех пор Алестар втайне невзлюбил Врата еще сильнее: как может что-то быть древнее великого морского народа?
Подплыв к самым Вратам, он соскользнул со спины салту, проплыл рядом с ним между двух высоких, грубо обтесанных глыбин. Рядом блеснула чешуя на хвосте чуть выплывшего вперед Кари. Вот еще тоже глупый обычай: проплывать через Врата только поодиночке. Почему нельзя остаться в седле? Оставив Врата позади, Алестар снова подтянулся в седло.
Но гнать салту больше не хотелось. Легонько стукнув лоуром по широкой спине плашмя, Алестар прикрыл глаза, доверяя зверю самому выбрать направление. Все равно свернет домой, в загон с теплой водой и вкусной рыбой, ленивая скотина… Вода текла мимо холодным шелком, ласково гладя обнаженное до пояса тело, а в груди разгоралась уже привычная боль. Последний раз они были за Вратами вместе с Кассией. Дурачились, носились друг за другом, заставляя салту выделывать немыслимые пируэты. Потом, отпустив зверей охотиться за рыбьей молодью, рухнули на песок, сплетя хвосты. Боролись, думая совсем не о победе… Кассия оказалась сверху, улыбнулась озорно и торжествующе, запустила обе руки в волосы Алестара, прижимая его к песку всем телом…
Хватит! Алестар мотнул головой, отбрасывая воспоминание. Не надо было плавать к Столбу Договора в одиночку. Это было их место, только их… А он поплыл туда один – охрана не в счет. И наткнулся на это… эту… Эту двуногую тварь! Перед глазами всплыло странно темное лицо и короткие, всего до плеч, черные волосы. Погань двуногая, чтоб её… Грязь из верхнего мира! Сейчас запоздало показалось, что не на песок надо было укладывать, а просто убить. Ткнуть трезубцем и смотреть, как расплывается в воде грязная кровь. А потом, когда вода запахнет кровью, спустить салту.
Запрокинув голову назад, ловя взглядом последние лучи светила, что еще пробивались сквозь водную толщу, Алестар выгнулся, задыхаясь от жгучей боли в груди. Нет… слишком большая была бы честь для двуногой умереть так же, как самая лучшая, самая нежная, самая… А вот так, как вышло – в самый раз. Пусть убирается наверх, под палящие лучи злого светила, и всю жизнь помнит, кто она для морского народа, чью воду решила осквернить. Подстилка, не больше! И хватит думать о сухопутной мрази!
Вдали уже высились шпили Акаланте, темнели сторожевые башни. Подгоняя салту, Алестар проплыл между высокими серебристыми столбами, уходящими далеко ввысь, небрежно кивнул отсалютовавшей страже у подножья башен. Здесь, в сердце моря, дно изгибалось непредставимо огромной возвышенностью, бугрясь и выстреливая вверх застывшими кусками лавы. За тысячелетия народ иреназе выточил в них жилища, проложил пути-улицы и расчистил площади. Алестар, как и всегда, залюбовался прекрасным городом, раскинувшимся на дне. Неужели может быть что-то величественнее и изящнее? Разве только другие города иреназе, да и то… Суалану он видел. Хороша, но не лучше. Карианд великолепен, но слишком далеко и глубоко – только в самые ясные дни лучи светила с трудом достают до его крыш, по пути теряя большую часть силы. Нет места лучше Акаланте. А жалкие города двуногих и в сравнение идти не могут. Говорят, их улицы покрыты грязью и мусором, потому что скот и люди ходят по ним ногами, не в силах оттолкнуться и парить в воздухе, как иреназе – в воде. И если по улице движется слишком много народу, они мешают друг другу, толкаясь… Какая тупая мерзость эти двуногие. И гнусная.
Думать о чем-то другом, не о Кассии, получалось паршиво, но все же получалось. Это поначалу он давился бессильной яростью, потом не мог справиться с горем, отказываясь от пищи, потом требовал найти и покарать виновных… Алестар на миг прикрыл глаза, вспомнив печальное лицо отца и потупленные глаза советников. Все впустую. Поиски, исследования магов… Все они твердили в один голос, что принцу угрожает опасность. А погибла Кассия! Глупо, страшно погибла…
Дару темной тенью возник рядом, вопросительно заглянул в лицо, и только тогда Алестар понял, что остановился. Салту недовольно бил хвостом, ему не нравилось плавать на одном месте. Им бы вечно плыть вперед, этим тварям, в поисках пищи. Кровь чуют за сотни гребков… Алестар передернул плечами, хоть вода здесь была уже по-городскому теплой. Акаланте стоит на поддонных источниках, греющих каждый дом, и, конечно, в городе куда теплее, чем в окружающем море. Даже Глубинные боги любят Акаланте.
– Плыви во дворец, – бросил Алестар терпеливо ожидающему Дару. – Скажи отцу, что я прошу о встрече.
– С вашего милостивого разрешения, я пошлю кого-нибудь, – бесстрастно отозвался телохранитель.
– Я дома, – процедил Алестар. – Что со мной может случиться?
Ответом было молчание. Да чтоб вас всех! Зло хлестнув салту, он рванул к дворцу, не заботясь, поспевают ли за ним стражи. Есть и спать под охраной, охотиться под охраной, по улицам родного города плавать тоже с охраной. Даже когда он у наложницы, эти двое торчат за дверью. Хорошо, не глазеют в самой комнате, а то с них бы сталось! Хотя на то, как он раскладывал двуногую, еще как любовались. Впрочем, вряд ли им понравилось. А ведь Алестар еще и потому придумал такое – хотел подразнить стражников, навязанных отцом. Только никто из обоих даже не шевельнулся. Рыбья кровь! Стоило отдать им девку с земли, да только Алестар был уверен, что откажутся. Не впрямую, конечно, отговорятся, как обычно. Скажут, что долг стража не позволяет отвлекаться.
Алестар вспомнил непроницаемые поначалу темные пятна глаз, и как потом эти глаза кипели яростью и стыдом. Дивное развлечение вышло! Мять горячее непокорное тело, гладить шелковистую кожу, такую непривычно-темную… А потом ворваться во влажную тугую глубину, так, словно всаживаешь клинок во врага, ловить сдавленный стон и трепыханье тела… Все-таки она была красива, эта двуногая. По-своему, конечно, как бывает красива домашняя зверюшка. Приручить бы такую… Заставить выпрашивать еду, брать ее губами с ладони, а потом укладываться и раздвигать ноги, подставляясь хозяину. И брать, долго и сладко, наслаждаясь болью и беспомощностью…
Алестар соскочил с седла у самого входа во дворец, бросил поводья подплывшему слуге. Не глядя на поспешно уводимого салту, толкнул дверь. И почти успокоился, чувствуя, как величие и красота дворца привычно гонят тревогу и раздражение из мыслей. Фрески, выложенные перламутром, жемчугом и кусочками смальты, переливались в воде, как драгоценности из сокровищницы. Иреназе, изображенные на них, охотились, сражались, тешились на ложе и играли с детьми. Их глаза будто провожали Алестара, стремительнее обычного плывущего по коридору. Мозаичные полы, высокие мраморные потолки, бесконечные коридоры… Кое-где фрески казались более светлыми, и Алестар знал, что там, на месте искусно вделанных заплат, когда-то были изображения двуногих. Что ж, хорошо, что даже их вид не оскорбляет взгляд обитателей дворца.
А вот от пары-тройки живых двуногих он бы все же не отказался. Почему отец никогда не разрешал ему завести наложницу из верхнего мира? Хотя бы одну…
Дверь в отцовские покои оказалась перед ним, прервав размышления. Алестар постучал тяжелым придверным молотком, оповещая о прибытии. Потом толкнул дверную плиту, проплыл над ней, качнувшейся на невидимой оси. Личная отцовская комната для работы была пуста. То ли отец занимался делами где-то еще, то ли был в спальне с кем-то из наложниц. Вряд ли, конечно. Повелитель Акаланте давно расстался с юношеским пылом, как подозревал Алестар, и не стал бы тратить дневной период на то, что мог получить ночью. Светильники на стенах сияли ровно и ярко, грибы туарры, заточенные в стеклянных шарах, отдавали свет охотно, даже если в комнате никого не было. Стол со свитками являл привычный образец аккуратности, и даже в расположении письменного прибора виднелась строгая система. Алестар вздохнул, вспомнив собственный беспорядок в кабинете. Где же все-таки отец?
Подплыв к окну, он оперся на кованую серебряную ветку решетки ладонями, положил на них подбородок. За окном колыхался в медленных струях воды сад: дно, покрытое мягкой зеленью, пурпурные и золотистые стебли-листья редких растений, ярко-алые, синие и жемчужно-белые цветы, распускающиеся среди крупных камней. Среди растений метались стайки серебристых рыбок-валарий, колыхались полупрозрачные медузы с длинными щупальцами и розово-голубыми брюшками. Алестар длинно вздохнул, глядя на их размеренные движения, но покой, всегда охватывающий его в отцовском кабинете, сегодня не спешил. Напротив, по коже бежал неприятный озноб, а во рту пересохло. Жабры тоже покалывало, будто вода была грязной, чего, конечно, здесь оказаться просто не могло.
Алестар потер ладонью щеки, чувствуя, как они горят. Заболел, что ли? Может, подцепил какую дрянь от двуногой, чтоб её светило сожгло?
– … и завтра же, Руаль, – послышался голос отца с порога. – Не тяни.
– Отец!
Обернувшись, Алестар склонился в почтительном поклоне. Выпрямился, откинув за спину мешающие волосы.
– Мальчик мой, – отец протянул руки ему навстречу, положил на плечи широкие ладони. Алестар со смутной тревогой отметил, что отцовские руки, всегда такие теплые, кажутся куда холоднее обычного. Надо будет после разговора к целителям зайти, что ли…
– И с чем же не должен тянуть советник Руаль? – поинтересовался он, видя, как лоб отца еще не разгладился от задумчивых морщин.
– Хорошо, что ты зашел, Аль, – кивнул отец, увлекая его вглубь кабинета, к столу. – Удачно поохотился?
Удачно ли? В памяти вспыхнули бешеные черные глаза и тоска в них пополам с отвращением. И горячая нежная кожа, и сладкие мгновения собственной силы и власти над упрямо-закаменевшим телом…
– Удачно, отец, – усмехнулся Алестар. – Вполне. Ты хотел со мной поговорить?
– Посмотри на это, сынок. Сегодня привезли.
В руки Алестара легла легкая костяная миниатюра по размеру как раз на пару ладоней. С выбеленной кости лукаво и чуть смущенно смотрела совсем юная девушка. Пышные золотистые волосы, светло-карие глаза, отливающие янтарем, чуть заостренный подбородок и изящно вылепленные скулы… Красавица… Алестар почувствовал, как его накрывает тяжелая тихая злость. Началось. Опять…
– И кто это? – поинтересовался он сдержанно, возвращая миниатюру внимательно наблюдающему за ним отцу.
В висках застучали звонкие молоточки, и до дрожи захотелось чего-то сочного: сырой, еще кровоточащей рыбы без всяких приправ и ухищрений или толстых, напитанных влагой водорослей…
– Маритэль, младшая принцесса тир-на-Карианд.
– Что ж, – растянул губы в невеселой усмешке Алестар. – Хорошенькая, я оценил. Дальше что?
– Алестар… – голос отца был мягким, сочувствующим, и от этой мягкости было еще хуже. – Алестар, я горюю вместе с тобой. Но ты же понимаешь…
– О да, – снова усмехнулся Алестар, чувствуя, как к горлу подкатывает привычный горький комок. – Я все понимаю и слышал сотню раз. Она была просто подданной, у нас все было несерьезно, мой долг – заключить брак, нельзя горевать всю жизнь… А мне нет до этого дела, отец! Что, нельзя подождать? Луна не сменилась, как Кассия… Почему нельзя просто подождать?
– Алестар, никто тебя не торопит, – как сквозь немыслимую толщу воды доносился голос отца. – Мы лишь начнем переговоры. Но ты должен видеть, с кем тебя свяжет запечатление, разве нет?
– А какая разница? Да будь она страшна, как мурена, что с того? – зло бросил Алестар. – На то и запечатление.
– Это не так, сын, – мягко возразил отцовский голос поверх макушки опустившего голову Алестара. – Запечатление обеспечит вам взаимное желание на ложе, близость тел… А близость души двое должны выстраивать сами. Принцесса Маритэль прибудет к нам через пару лун, она будет жить во дворце. Перед заключением договора вы познакомитесь, узнаете друг друга получше. Хоть она и младшая, и рождена от наложницы, а не от законной супруги, но король тир-на-Карианд озабочен её судьбой.
– Великолепно! – процедил Алестар, зло вскидывая голову. – А что, получше никого не нашлось? От законного брака?
– Не нашлось, – неожиданно сухо ответил король. – И поверь, на то есть свои причины. Или ты думаешь, что я желаю тебе зла, выбрав неподходящую пару?
Положив миниатюру на стол, он взмахнул хвостом, отплывая к окну, замер там, совсем, как Алестар немного раньше.
– Прости, отец, – тихо извинился Алестар, тоже подплывая ближе. Обнял сзади могучие плечи, чувствуя их напряжение, уткнулся лицом в перехваченную золотым кольцом струю каштановых волос, так непохожих на его собственные. – Мне жаль, я не хотел тебя обидеть…
– Аль, мальчик мой…
Рука повернувшегося отца обхватила Алестара за плечи, прижала к груди.
– Неужели ты думаешь, я не понимаю? Кассия – дочь Руаля, а он мне не только советник, но и друг. Или ему сейчас легче? Мы все скорбим, сынок…
Ладони ласково гладили ему плечи и спину, и Алестару хотелось стоять так долго-долго, не отрываясь, чувствуя себя снова маленьким, защищенным от всех бед на свете… С усилием он отстранился, посмотрел в глаза отцу, ловя в них искреннюю боль.
– Я заключу союз, с кем ты скажешь. Мне… все равно. Пусть кариандка приплывает, я обещаю вести себя пристойно и не выказывать неприязни. Ты ведь об этом беспокоишься?
– Алестар, я знаю, что ты помнишь о долге. И разве твоя невеста некрасива? Она прекрасно воспитана и гордится оказанной честью. Маритэль будет хорошей супругой, поверь мне.
– Мне все равно, – повторил Алестар, чувствуя, как по коже снова пробегает омерзительный озноб. – Пусть будет Маритэль.
– Тогда завтра же Руаль отправит письмо в Карианд, и начнем обсуждать условия. Богатого приданого ждать не приходится, но это не страшно. Дом Акаланте за чужими богатствами не гонится, своих хватает.
Вернувшись к столу, отец бережно поставил портрет кариандки на подставку. Алестар глянул издали на милую улыбку девчонки, светлые, как у большинства кариандцев, волосы.
– Пусть пару наложниц пришлют, – не удержался Алестар от укола. – А то их принцесса выглядит хрупкой, как лепесток перламутра. Такую и в постель брать страшновато – еще сломается.
– Алестар, – нахмурился отец…
– Да шучу я, шучу… Можно подумать, запечатление мне позволит плавать по наложницам, как раньше. Хотя брак еще не скоро…
– Вот пока не скоро – гуляй вволю, – усмехнулся отец с лукавинкой. – Кто ж тебе откажет?
– Ты, – буркнул Алестар, теребя в руках кончик ремня. – Все эти сладкие мордашки надоели… Позволь мне завести двуногую наложницу. Хоть одну!
– Нет!
Алестар с удивлением глянул на гневно раздувающего ноздри отца. Что-то творилось со зрением: перед глазами все плыло, будто он оказался в мутной воде, глаза щипало и жгло.
– Никаких двуногих! Ты помнишь мой приказ? И наверх без дозволения не выплывай.
– Да помню я, – привычно огрызнулся Алестар, не без злорадства подумав, что уж сегодня он сам наверх не плавал – а значит, клятва не нарушена. Предположить же, что кто-то из двуногих спустится сверху, чего не случалось уже лет триста, отец в свое время не догадался. – Ты бы хоть объяснил, почему!
– Моего слова тебе недостаточно? – холодно спросил отец.
– Я твой сын. Поэтому – недостаточно.
Алестар упрямо выдержал гневный взгляд, но тут же король обреченно махнул рукой.
– Хорошо. Я расскажу, пока не случилось большей беды. Давно следовало, конечно. Заодно поймешь, почему у нас не слишком богатый выбор супруг для тебя. Сюда…
Подплыв к единственной небольшой фреске в углу кабинета, он жестом подозвал Алестара.
– Смотри. Что ты видишь?
На фреске рыжеволосая синеглазая девушка, похожая на самого Алестара, как сестра-близнец, взлетала на гребне волны, протягивая руки к яростно горящему светилу. Вдалеке виднелся силуэт корабля…
– Историю своего рода, – покорно откликнулся Алестар. – Триста лет назад принцесса Ираэль встретила того, кого посчитала своей парой – двуногого королевского рода. Запечатлела его как супруга, а потом была им предана и погибла.
– О да… – протянул отец каким-то незнакомым голосом, не отрывая глаз от фрески. – Так все и было. Эту историю знают все. Мы отомстили за смерть Ираэли, союз с двуногими был навсегда расторгнут, но посмотри… У твоей матери были дивные золотые волосы и карие глаза, я темноволос и темноглаз, а ты, наше единственное дитя… Неужели не видишь?
Алестар молча пожал плечами, чувствуя, как все сильнее звенит в ушах, а внутри расплывается жар, будто он снова полакомился ядовитой рыбой, как в детстве.
– Вы похожи, как две капли воды, – тихо сказал отец. – Те же волосы, глаза, лицо… Будто она сама вернулась к нам, несчастная девочка, воплотившись в мужском теле. Она была прямой наследницей, Алестар. Не боковой ветвью, срубленной клинком двуногого, а будущей королевой и единственным ребенком в семье. Не было никакого младшего принца Клениаса, от которого, якобы, продолжился род. Тогда, перед смертью, она оставила дитя, которое стало игрушкой двуногих. Сына Ираэли, наследника Акаланте, держали, как забаву, в бочке с водой… До тех пор, пока море не пришло в Аусдранг. И когда оно схлынуло, в развалинах королевского дворца трупа маленького иреназе не нашли – да и некому было искать. А во дворце появился принц Клениас, наследник, из-за слабости здоровья росший в храме Троих. Он и вправду был поначалу слаб здоровьем, бедный мальчик, но вырос и стал Клениасом Отважным. В наших жилах, в крови дома Акаланте течет и кровь двуногих, Алестар. Человеческая кровь принца Аусдранга, убийцы и предателя.
– Невозможно, – прошептал Алестар, глядя на счастливую улыбку давно мертвой принцессы. – Нет, отец… Кровь… этих тварей?
– Да. Их кровь. Теперь ты понимаешь, почему я запрещал тебе двуногих наложниц? Ни с кем из нашего рода, живущего в королевстве, у тебя не может случиться запечатления. Только с чужой. И ты прекрасно об этом знаешь, так что не ляжешь ни с кем, кроме тех, кто с тобой одной крови – крови Акаланте. Тут я спокоен. Но двуногие…
– Запечатление с двуногой? – в ужасе прошептал Алестар. – Как?
– Так же, как оно случилось триста лет назад у Ираэли. А в ней и двуногой крови не было – просто злая судьба… Одна возможность из бесчисленных. Все равно, что поймать каплю, растворенную в целом море, на язык. Тебе же – случись такое – запечатления избежать куда труднее. Потому во дворце нет двуногих наложниц, Алестар. И вообще нет двуногих девушек во всем королевстве.
– Нет… – прошептал Алестар, чувствуя, как жар охватывает тело. – Я бы никогда… отец!
– Надеюсь, – доносился голос отца откуда-то издалека. – Но наши маги рассчитали, что с чистокровной иреназе у тебя запечатления не выйдет. Кровь зовет кровь, чтобы все элементы сошлись верно, в твоей паре тоже должна быть хоть частичка крови двуногих. А это, сам понимаешь…
– Понимаю, – попытался улыбнуться Алестар, чтоб не вызвать подозрений. – В королевских домах кровь двуногих штука редкая.
– Именно. А принцесса Маритэль на одну шестнадцатую человек. Немного, но нам хватит… Алестар? Алестар! Ты себя плохо чувствуешь?
– Нет, ничего, – снова старательно улыбнулся Алестар. – Не каждый день узнаешь о таком… Я поплыву, отец?
У него еще хватило сил дождаться кивка, отвернуться от обеспокоенного взгляда, изо всех сил притворяясь просто расстроенным. Вода вокруг струилась не привычной прохладой и теплом, а невыносимым жаром. Жар, озноб, снова жар… Алестар плыл по коридору, и иреназе на фресках шевелились, гневно потрясая трезубцами, обеспокоенно склоняясь друг к другу, провожая его то возмущенными, то сочувствующими взглядами. Запечатление! Какой же он дурак! Не распознать, не понять… Хотя откуда ему узнать то, что он никогда не испытывал? Запечатление с парой бывает раз в жизни. И он… Неужели…
Алестара затошнило, стоило вспомнить, с каким наслаждением он вбивался в тело двуногой, а потом смотрел в глаза, наполненные бешеной яростью. Бешеной и совершенно беспомощной. О да, это было самым восхитительным: знать, что ничего эта красивая сладкая тварь с ним сделать не посмеет, даже руку не поднимет. И как она двигалась под Алестаром, отрабатывая перстень своего хозяина… Дура! Территория у столба независима. Если где-то и мог показаться двуногий в море безопасно, то разве что там, в месте, где издавна встречались глашатаи и гонцы. Но откуда ей было это знать, она поверила Алестару, покорно легла на песок. И потом… ах, как все было хорошо и правильно! Унизить, растоптать её гордость, ударить побольнее… Алестар был в своем праве! Они погубили его прабабку, мучили её, издевались… И Кассия! Яд, заставивший салту Кассии растерзать свою хозяйку, был изготовлен наверху – только это и удалось выяснить страже и магам.
Коридор вокруг вихлялся из стороны в сторону. Плыли струи разноцветной воды, жгущие кожу, как лучи светила, к которому он поднимался давным-давно, еще маленьким. Стиснув зубы, Алестар плыл, не обращая внимания на попадавшихся изредка слуг, смотрящих на него с удивлением и беспокойством. Ему нужно было в совершенно определенное место. Если и там не помогут… Не может ведь это быть правдой! Не мог он запечатлеться с проклятой двуногой!
В покоях Санлии, куда он едва не вынес дверь, вломившись изо всех сил, было, как всегда, тихо и совершенно безлюдно. Санлия, низавшая жемчуг в длинные нити, подняла голову от рукоделья, откинула назад упавшую на лицо черную завесу распущенных волос, улыбнулась Алестару. И тут же всплеснула хвостом, торопливо подплывая ближе. Приняла его, бессильно опустившегося на пол, в объятия, тревожно заглянула в лицо.
– Мой повелитель, вам плохо? Целителей?
– Нет, – прошептал Алестар, чувствуя, как прохладные руки любимой наложницы словно растворяют жар, охвативщий тело. – Санлия, ответь мне. Не спрашивай ничего, слышишь? Просто ответь. Запечатление можно отменить? Исправить как-то…
– Нет, мой повелитель, – спокойно отозвалась Санлия, кладя восхитительно холодную руку ему на лоб. – Раз уж случилось, пути назад нет.
– А если убить ту, с которой…
– Даже если вы её переживете, запечатлеть кого-то другого уже невозможно. – Санлия обеспокоенно глядела на него, всматриваясь во что-то, невидимое Алестару. – Мой повелитель, вы…
– Молчи, – сквозь зубы проговорил Алестар. – Нет… еще… Почему… почему так… плохо… Тело горит. Не смей звать целителей! Почему так плохо…
– Повелитель, вы запечатлены, – прошептала Санлия, и даже зелень ее глаз, всегда безмятежно-спокойных, потемнела от ужаса, как небо перед штормом. – Кто она? Вам немедленно нужно к ней. Нельзя разрывать связь после запечатления. Или вы оба можете умереть.
– Это… вряд ли, – рассмеялся Алестар, чувствуя, как смех переходит во всхлип. – То есть я – да. А вот она… не думаю. Двуногие… не умирают… от этого.
Уже погружаясь в раскаленную темную бездну, он успел подумать, что эта бездна на что-то похожа. Точно – это же глаза той двуногой…