Я тоже заглянула в чемодан и охнула, прижав ладошки к щекам и не веря своим глазам.
В чемодане лежал… песец.
Нет, серьезно, самый что ни на есть настоящий песец, живой. Пока что живой… Зверек лежал в три погибели, пасть и лапы у него были замотаны чем-то наподобие магической ленты. Зверь не мог ни звука издать, ни пошевелиться, и лишь смотрел на нас жалостливым взглядом.
– Не понял… А где… наш багаж?
– Эрик, это, кажется, не наш чемодан, – сказала, присмотревшись к крышке. – Смотри, он очень похож на наш, такой же формы, цвета, и вообще, но вот тут – царапины, видишь? И вмятины… Что на тебя, мягко говоря, не похоже, – хмыкнула я. – Чтобы твой чемодан – да был в таком безобразном состоянии? – ну уж нет!.. Это был бы какой-то сломанный Эрик Кларксон.
Эрик хмыкнул, впрочем, веселиться не торопился.
– На последствия тряски тоже не похоже: мы чемодан размещали в защищенном багажном отсеке. Но печать-то багажная наша, – продолжила я, недоуменно изучая приклеенный листок, соответствующий нашим билетам, с инициалами Эрика. – Не понимаю…