На этой неделе, сообщили агентства, состоялось захоронение привезенного из Америки праха Елены Боннэр рядом с местом успокоения ее мужа академика Сахарова в Москве на Востряковском кладбище.
Вот и все. Жизненный круг завершен, надолго разлученные временем и пространством, они опять рядом. Два человека, вместе пытавшиеся изменить окружающий мир… Наверное, у многих людей моего поколения, живших в эпоху Андрея Дмитриевича, а потом, и Елены Георгиевны связано с этими именами что-то личное.
Есть такие и воспоминания и у меня; вот несколько сокращенных абзацев из автобиографической книжки «Фанера над Парижем. Эпизоды».
…Ценность самого факта монопольного владения информацией, дающего возможность управления подданными остро осознавалась советской властью всегда. Десятилетиями существовал в СССР так называемый «белый ТАСС» – секретный вестник мировой информации, который распространялся исключительно среди элиты – тех, кому особо доверяли. Стопки отпечатанных на множительной технике листков делились не только тематически – по континентам, странам, проблематике, но и по цвету бумаги – каждый из ответственных чиновников получал тот вариант информации по событию, который был ему положен по занимаемой должности.
От лишь чуть более подробных по сравнению с общедоступными газетными публикациями новостей до скрупулезного анализа реальных, подчас замалчиваемых фактов, о которых страна не должна была даже догадываться, причем с возможными прогнозами аналитиков предстоящих в связи с этим событий. Каждое утро вестники эти доставлялись в идеологические учреждения, редакции, агентства спецсвязью, фельдъегеря же и забирали стопки просмотренных листков на следующий день…
Сразу после окончания сценарного факультета ВГИКа меня пригласили работать в новою только что созданную Главную редакцию телеинформации Агентства печати Новости, теперь давно уже переименованного в Российской информационное агентства (РИА). Однажды меня позвали к шефу. Плотно закрыв две двери предбанника его небольшого, но уютного кабинета, я устроился на стуле сбоку от длинного стола, пытаясь вспомнить свое последнее по времени прегрешение. Но оказалось, что это приглашение, наоборот, свидетельство особого доверия к молодому, с ленцой, но жутко способному редактору. (Как это у английского философа Юма: «…так трудно говорить о себе, не предаваясь тщеславию…»).
Оказывается, только что принято решение дать достойный отпор средствами телевизионного кино отщепенцу Сахарову А. Д., продолжающему свои клеветнические выступления в западной печати. Для чего необходимо создать убедительный телевизионный фильм, раскрывающий истинное положение вещей, опровергающий заявления вышеупомянутого ученого, вставшего на путь прямого подрыва социалистических основ нашего строя.
(Это я уже сегодня от себя от себя; Анатолий Богомолов, человек совсем неглупый; видимо, не считал и меня полным идиотом и дежурными формулировками не пользовался). Короче говоря, нужен хороший сценарий. Разумеется, работа эта крайне ответственная – поэтому, основным автором назначен Владимир Борисович Ломейко, главный редактор главной редакции стран Западной Европы АПН. А мне предстоит всячески ему помогать. Для чего вначале следует съездить на Пушкинскую в основное помещение Агентства и представиться.
Анатолий Васильевич снял трубку и набрал внутренний номер Ломейко, сказал тому что-то хорошее обо мне и уточнил время, когда тот был бы готов меня принять.
Владимир Ломейко оказался человеком весьма демократичным. Я знал о нем только, что он – германист, совсем недавно возглавлявший Бюро АПН в ФРГ и до сих пор часто выступающий с комментариями в западной прессе. Выглядел он классно – безукоризненно сидящий очень дорогой костюм, солидные роговые очки. Он вышел к дверям в приемную перед своим маленьким кабинетом, чтобы встретить меня. По советскому табелю о рангах нас – начинающего редактора и члена Правления АПН – разделяло пространство, равное Большому каньону.
– Привет… Ты извини, совершенно неожиданно меня в ЦК вызывают… Ты вообще в курсе темы… последние заявления Андрея Дмитриевича знаешь?
То, что он назвал Сахарова по имени-отчеству, меня удивило. Тем не менее, отвечать на его вопрос следовало, подумав: было ясно, что единственным доступным мне источником подробной информации по этой теме могло быть тогда только «враждебное» радио, типа «Голоса» или «Свободы». С другой стороны, сказать в этой ситуации «нет» – тоже было бы странным. Я пробормотал что-то неопределенное. Ломейко, похоже, оценил мою скромность.
– Знаешь, давай так… Ты иди пока к нам в Первый отдел – помнишь, на каком этаже? Я позвоню. Они тебе там все подберут… А потом, вместе обсудим…
Я не помнил по той простой причине, что до сих пор никогда там не бывал. За неприметной белой дверью, открывающейся на звонок, оказался небольшой предбанничек с откидывающимся в глухой стене железным окошком. В углу стоял стол. Изучив мое удостоверение, мне выдали под расписку тонкую пачку листков уже упомянутого «белого ТАССа». Это оказались переводы нескольких интервью академика американским журналам. Выносить их – даже в коридор – было, как мне объяснили, нельзя и, примостившись за столом, я, ощущая себя допущенным к страшным государственным секретам, начал читать.
«…Какие же внутренние реформы в СССР представляются мне необходимыми, – говорил журналистам Сахаров. – Вот они:
1) Углубление экономической реформы… полная экономическая, производственная, кадровая и социальная самостоятельность предприятий.
2) Частичная денационализация всех видов экономической и социальной деятельности, вероятно, за исключением тяжелой промышленности, тяжелого транспорта и связи.
3) Полная амнистия всех политзаключенных.
4) Закон о свободе забастовок.
5) Серия законодательных актов, обеспечивающих реальную свободу убеждений, свободу совести, свободу распространения информации.
6) Законодательное обеспечение гласности и общественного контроля над принятием важнейших решений.
7) Закон о свободе выбора места проживания и работы в пределах страны.
8) Законодательное обеспечение свободы выезда из страны и возвращения в нее.
9) Запрещение всех форм партийных и служебных привилегий, не обусловленных непосредственной необходимостью выполнения служебных обязанностей. Равноправие всех граждан как основной государственный принцип.
10) Законодательное подтверждение права на отделение союзных республик, права на обсуждение вопроса об отделении.
11) Многопартийная система.
12) Валютная реформа – свободный обмен рубля на иностранную валюту».
Поразительно сегодня перечитывать эти постулаты в качестве документа с грифом «сов. секретно». С тех времен, ехидная История сумела сделать так, что они, став лозунгами перестройки, успели оказаться полностью реализованными, стать повседневностью, а потом вновь, в большинстве своем, превратиться в актуальные призывы на транспарантах.
Но и тогда я не понимал, что же тут вредного, что надлежит опровергать в фильме, и как можно это сделать.
Сегодня, возвращаясь в те времена, со страхом осознаю, что находясь в том своем положении, скорее всего бы, мог бы и попробовать… Попытался бы найти какую-то наиболее приличную форму, если таковая существует для опровержения правды, и попробовал. Стандартное оправдание: не я такой – времена не выбирают… как у Шварца в «Драконе»… Но Бог уберег.
Владимир Борисович Ломейко, доктор исторических и политических наук, стал Чрезвычайным и Полномочным Послом, представителем СССР и России в ЮНЕСКО. Ушел из жизни пару лет назад. А то гнусноватое кино мы с ним все же так и не сделали, судьба, к счастью, избавила меня и его от греха.
Не вдаваясь в детали, скажу, что все, что можно было тогда предпринять, чтобы этого не произошло – я, очевидно, сделал. Сейчас вот со спокойной душой смогу пойти поклониться могилам двух замечательных людей моей страны – Андрею Дмитриевичу и продолжившей его дело Елене Георгиевне. Светлая им память…