Когда я была маленькой девочкой (в смысле лет, потому что крупной я была с детства и не помню про себя другой истории), и незнакомые мальчишки иногда показывали на меня пальцем, крича: «Смотри, какая жирная!» – я думала: «Что, если бы я не была толстой?» Что было бы с моей жизнью, если бы я была симпатичной девочкой, на которой идеально сидят розовые лосины и платья в обтяжку? Может быть, в придачу к эффектной внешности выдается кулечек со счастьем, с которым можно смелее шагать по жизни, не запинаясь с каждым шагом о собственные комплексы и прочую нечисть.
Шли годы, я садилась на диеты, занималась спортом, становилась стройнее, набирала вес, пыхтела, как Сизиф, закатывая на гору стройности собственную тушку. И даже стоя на вершине, я не чувствовала себя хозяином горы. Я чувствовала себя самозванкой, хоть и скинувшей пару лишних килограммов, но такой же полной и нелепой, как была.
Когда от меня ушел муж и мой мир рухнул, похоронив меня под обломками, мысль: «Что если бы я не была толстой?» – сводила меня с ума. И выбраться из-под этих обломков было отдельным подвигом. Я не знаю, как у меня получилось, но когда получилось, я подумала, что мир создан для всех, и нелепая я любима им не меньше, чем другие. И с этой мыслью мне стало легче дышать и веселее жить.
И я стала писать рассказы про женщин и мужчин, которые борются с собой и своим лишним весом, выигрывают и проигрывают битвы и учатся с симпатией смотреть в зеркало. Потом к ним добавились другие истории. Наконец их набралось много, почти сто кило историй. И я рада представить их вам.
Каждый хоть раз завтракал тортиком, заедал стресс шоколадным круассаном и начинал новую диету с пончика в кафе возле работы. Знаете, как разрывается женщина, за рабочий день успевшая дойти до состояния «загнанная лошадь», между пирожным на ужин и стрелками весов? Она задвигает весы под кровать, включает телевизор и слизывает крем с губ под мантру «Тварь я дрожащая или право имею?» Так вот, это совсем не тот размах трагедии.
Женщина, широкая во всех смыслах этого слова, перед тем, как отправиться на кухню, стоит несколько минут перед зеркалом в полный рост, разглядывая свой рельеф. Потом встает к зеркалу в профиль. Риторических вопросов она себе не задает, поскольку ответ глядит на нее из зеркала и еле помещается в его створки.
День у нее начался с яростной борьбы с собой. Женщина позавтракала овсяной кашей на воде, отобедала кусочком вареной курицы, а в качестве полдника умяла зеленое яблоко. Она бы и рада отужинать фруктовым салатом и не сходить с пути истинного, но жрать хочется невыносимо. И вот, осмотрев в зеркале свои несметные богатства, такая женщина печально идет на кухню, достает из холодильника шоколад и ест его в темноте, ненавидя себя. После шоколада терять уже особо нечего, и вслед отправляется бутерброд с колбасой. Черствая булочка с повидлом (и откуда взялось все это в холодильнике худеющего человека?) поглощается уже при свете. После женщина эффектных пропорций завешивает старой простыней зеркало или же планирует на завтра очередной подвиг борьбы с собой – на этот раз с сокрушительной победой.
И казалось бы, куда проще плюнуть и просто жить, но с экранов телевизоров, компьютеров, с глянцевых страниц журналов улыбаются стройные красотки с безукоризненными улыбками и безупречной жизнью. Мало кто на их фоне не кажется себе убогим и жалким неудачником. Мало кто откажется от попыток стать хотя бы на шаг ближе к идеалу.
Большая (во всех смыслах) женщина отправляется в кровать и говорит себе: «Завтра я попробую снова». И ее жизнь мало чем отличается от жизни других людей и состоит из побед и поражений. Однажды побед становится чуть больше, и женщина и ее новое тело отправляются в магазин и примеряют там все подряд, и крутятся у зеркала, и любуются друг другом.
А потом победы вдруг заканчиваются, и женщина с грустью смотрит в зеркало на вернувшиеся килограммы и говорит себе: «Завтра я попробую снова».
Бывают разные дни. Дни, когда мы на коне, и дни, когда жизнь в виде этого самого коня, оборвав поводья и закусив удила, радостно ускакивает от нас за горизонт, а мы глотаем пыль от ее копыт и смотрим вслед. Но когда пыль осядет, мы попробуем снова.
Маргарита любила полупрозрачные наряды, платья-чулки, тюлевые юбки с оборочками, которые помогают почувствовать себя девочкой-девочкой, независимо от того, что показывают в зеркале и в паспорте. Маргарита любила все нежно-розовое, воздушное, летящее. С ее 54 размером любовь очень долго оставалась платонической.
В душе Маргарита порхала по жизни, как бабочка, оставляя за собой аромат духов, легкий, как взмах крыла. В реальности она покорно одевалась в магазинах для толстеньких, где модельеры вдохновлялись чехлами для дирижаблей и прочей ерундой.
Жизнь начала меняться постепенно и не вдруг. И вдруг свершилось: отправившись с подругой по магазинам (что означало, что подруга будет мерить все подряд, а Маргарита идет в качестве восхищенной публики – ей в обычном магазине были впору разве что туфли и сумки), Маргарита вдруг увидела стыдливо задвинутую в угол стойку «Размеры Plus size». И поскакала к ней резвой ланью (или веселым бегемотиком, как обычно говорил Маргаритин муж). Чуда не случилось. На стоечке висела одежда цвета осенней тоски – знаете, промозглое небо, мокрый асфальт, богатая палитра от легкой грусти до тяжелой депрессии… Словом, 50 оттенков серого, только без плетки и наручников. Однако одежда для толстых и красивых таки висела в магазине, а значит, решила Маргарита, толстых женщин наконец-то признали людьми. И радостно перемерила весь ассортимент, так что подруга в этот раз осталась без публики, и некому было восхититься, как новые джинсы эффектно обтягивают ее круглую попу.
Будущее наступало медленными осторожными шагами, и в следующий раз придя на экскурсию в магазин, Маргарита увидела, что стоечку выкатили поближе к центру, а к серо-черному ассортименту добавили парочку свитерков цвета хаки. «Процесс пошел», – думала Маргарита, примеряя зеленый свитер с таким вырезом, из которого почти вываливалось на неподготовленного зрителя все ее природное богатство.
– Ну как вы тут? – в примерочную заглянула продавщица. И нежно поинтересовалась:
– Может быть, я подберу вам что-то больше подходящее под вашу фигуру?
– В смысле? – наивно спросила Маргарита, которая в зеркале видела сплошное счастье и красоту.
– Ну, с вашей комплекцией я бы порекомендовала что-то… посвободнее, – еще нежнее пропела продавщица.
Маргарита про свою комплекцию наслушалась уже столько, что могла составить справочник «100 способов намекнуть толстому человеку, что он толстый (а то вдруг ему в зеркале не видно?)». Поэтому она повернулась на каблуках к продавщице, смерила ее взглядом и ласково ответила:
– Девушка, при вашей работе я бы порекомендовала вести себя повежливее. Или мне поговорить о вашем поведении с менеджером по персоналу?
Продавщицу сдуло.
Через три недели случилась весна, но природа была не в курсе, и первого марта шел прямо-таки новогодний снежок. Маргарита пришла в магазин за капелькой счастья, чтобы, перезимовав зиму, найти в себе силы перезимовать и весну. На любимой стойке Plus Size что-то призывно розовело. Не веря глазам, Маргарита подошла поближе. На стойке висело нежно-розовое платье с тюлевым подолом. Платье для принцессы 54 размера.
Маргарита несла его в примерочную на вытянутых руках. И долго стояла перед зеркалом. Когда в примерочную, обеспокоенная тишиной, заглянула продавщица, Маргарита сказала:
– Девушка, а срежьте с него бирку, пожалуйста. Я заплачу и прямо в нем пойду. А то снимать не хочется.
Продавщица хмыкнула, но проводила Маргариту до кассы. А дальше они вместе с кассиршей смотрели, как Маргарита выходит из магазина походкой от бедра, вся как есть – в сером пуховике, серой шапке, черных зимних еще сапогах и розовом платье, нелепо торчащем из-под пуховика.
– Блин, ну как сахарная вата, – сказала одна другой. – Неужели сама не видит?
Маргарита шла по улице, горделиво держа осанку, оставляя после себя легкий шлейф духов. Муж открыл ей дверь. Она вошла в квартиру, сняла пуховик и сказала:
– Смотри, какая я.
– Королева, – восхищенно ответил муж. – Всегда это знал.
После сытного ужина, когда Владимир расположился на отдых от трудов и забот, жена торжественно внесла в зал напольные весы и поставила их перед диваном. Владимир, смотревший футбол, намека постарался не заметить. Тогда жена вздохнула и переместилась левее, грудью аккуратно закрыв благоверному экран.
– Ну Наташ, – воззвал к ее совести Владимир, – ну грудь-то твою я уже видел, а этот матч первый раз смотрю…
Наталья пропустила хамство мимо ушей. Владимир подождал еще немного, грудь не сдвинулась с места, и он предпринял второй заход:
– Ты меня не любишь, – с уверенностью сказал он. – Вон какой красавец тебе достался, а ты его куском хлеба попрекаешь. Вот не иначе, как по расчету замуж выходила.
– Вов, у тебя машина есть? – невинно поинтересовалась Наталья.
– Нет, – не считывая намек, честно ответил Владимир.
– А дача? А квартира своя?
– Ты к чему клонишь? – заподозревал недоброе благоверный.
– Я к тому клоню, что так плохо даже гуманитарии не рассчитывают, а у меня все-таки высшее экономическое. Так что не воображай: выйти замуж за тебя можно было только по большой любви. Что я сдуру и сделала.
– Чего сразу сдуру?
– А с того! На работе девчонки хвастаются: у одной мужик – золотые руки, всю технику в доме отремонтировал, сейчас ремонт затеяли, так он ей лишний раз кисточкой махнуть не дает, все сам, все сам. У второй не мужик, а Бандерас, мускулы на солнце блестят. А ты у меня если чем и блестишь, то намечающейся лысинкой и животиком. Уже не помню когда что тяжелее пирожка поднимал.
– Вот теперь обидно, Наташ! – от оскорбления Владимир даже с дивана приподнялся. И непроизвольно потрогал макушку в поисках мифической лысины. – Я тут тружусь не покладая рук на благо семьи.
– Ага, еще скажи, что от мышки трудовые мозоли!
Семейная идиллия продолжалась до позднего вечера, и, когда Владимир вышел из душа в небрежно повязанном на поясе полотенце, жена встретила его не сбившимся от страсти дыханием, а оскорбительным фырканьем. Владимир покосился в зеркало. Оттуда на него смотрел вполне красавец мужчина, правда с внушительным животиком, но в остальном, в остальном…
Противостояние продолжалось неделю, причем если Владимир избрал благородную политику шланга (сделать вид, что ничего не происходит, и надеяться, что противнику надоест строить козни), то Наталья не гнушалась самыми вероломными методами. Она перестала печь, повесила на холодильник надпись «после 18.00 не входить», прикрепила возле рабочего стола фотографию какого-то молодого атлета и за ужином рассказывала то про вегетарианство, то про скидки в ближайшем фитнес-центре. Через неделю осадного положения Владимиру захотелось взвыть волком. Как-то после работы он зашел в фитнес-клуб, купил абонемент, вернулся домой и, показав карточку Наталье, процедил сквозь зубы.
– И запомни – это была моя идея!
– Твоя-твоя, – согласилась Наталья. – Когда первое занятие? Давай я тебе форму приготовлю.
В спортзале Владимир почувствовал себя скверно. Легко считать себя красавцем и почти атлетом, если все друзья-ровесники синхронно отрастили животы. Другое дело – оказаться в помещении, где мужчины с мускулатурой, как с картинки (и уже не скажешь, что это фотошоп), с напряженными лицами качают кто бицепсы, кто трицепсы.
Владимир подошел к штанге, на которой крепились два внушительных «блина», и внимательно на нее посмотрел. Обошел кругом. Потрогал рукой один из «блинов», подумал, не сменить ли его на какой полегче…
– Мужик, ты заниматься-то будешь? – окликнули его сзади.
Владимир оглянулся. Сзади стоял главный герой боевиков в натуральную величину – из тех, кто весь фильм машет во все стороны руками-ногами, совершенно не потея, а в конце целует спасенную красотку, которая нежно обвивает мускулистую шею. У этого пока вместо красотки на шее висело полотенце, но чувствовалось – это временно.
Владимир понял: в спортивном зале процветает дедовщина. Если он прямо сейчас не докажет этому качку, кто здесь главный альфа-самец, то жизни не будет. Поэтому он гордо сказал:
– Буду.
И лег на скамейку.
Качок встал рядом и оценивающе посмотрел на Владимира.
– Слышь, мужик, – сказал он, – тут вес большой. Ты того… осторожнее.
– Знаете, – гордо сказал Владимир, – может, для вас и большой, а я такие штанги одной левой… И в доказательство слов поднял штангу. А дальше что-то щелкнуло в голове, и мир быстро потемнел…
Наталья открыла дверь, и неизвестный крепкий мужик занес в дом Владимира, который слабо перебирал ногами и ойкал при каждом движении. Наталья бросилась к мужу, помогла уложить его на диван, а параллельно выслушала, как Толик (тот самый качок) вытащил Владимира из-под штанги, помог откачать и даже почти донес до дома, благо, ему самому было по дороге. Владимир в наиболее драматичные моменты истории выражал согласие стоном.
Толик быстро откланялся, отказавшись от чая. Наталья сделала мужу холодный компресс, попыталась уговорить его вызвать скорую (безрезультатно) и наконец покаянно сказала:
– Вов, прости меня, пожалуйста. Я с этим спортзалом совсем тебя замучила. Все из-за меня.
– Наташ, – спросил Владимир, стараясь не шевелить животом, – а я у тебя хоть немножечко Бандерас?
– Ты для меня намного лучше, – сказала Наталья и осторожно обняла лежащего мужа.
…
– О, братан, а я думал, ты сюда больше ни ногой, – удивленно сказал Толик, глядя на входящего в спортзал Владимира.
– Размечтался, – воинственно отозвался Владимир. – Что это – ты, значит, можешь себе вместо рук накачать горный ландшафт, а мне слабо? Давай, показывай, как тут выпиливать из себя Бандераса.
Вика планировала родиться прекрасной принцессой. Тонкой, золотоволосой, с серебристым смехом. Свои щедрый 52-й размер и грудной низкий смех, шедший в комплекте, она считала ошибкой в расчетах и не принимала во внимание.
В детстве она думала, что заколдована злой колдуньей, и достаточно поцелуя любящего принца, чтобы снять наваждение. Вика была коренастой девочкой с крупными чертами лица, носом картошкой и невыразительными глазами под широким лбом. Принцы вокруг нее, прямо скажем, не гарцевали. Пришлось брать судьбу в свои руки.
На роль принца был назначен пацан, с которым они вместе отбывали летний срок на соседних дачных участках. Арсений был на два года младше, не блистал ни умом, ни харизмой и дни проводил в одиночестве, пытаясь научить местного пса Дружка прыгать через обруч. Пока Дружок, который равным образом откликался на Шарика, Бобика, Тузика, лишь бы кормили, освоил только команду «Умри», после которой падал на землю, подставлял пузо для глаженья и впадал в праведный сон.
Сначала в ход пошел флирт. Вика поймала Арсения на озере и напихала ему в плавки песка. Арсений ответные чувства не продемонстрировал, но на озере появляться перестал. «Все, влюбился», – немедленно поняла Вика. – «Теперь боится, что я узнаю, поэтому и избегает. Скромный». В 10 лет такие выводы давались легко и просто.
Чтобы показать, что бояться нечего и чувства взаимны, Вика пошла в атаку. Арсений окопался на своем участке, заманил колбасой туда же Дружка и на улицу носа не казал. Вика повязала в волосы бант, накрасилась красной помадой (мама уже три дня пыталась найти тюбик, но дочь пока не подозревала) и перемахнула через невысокий забор.
Арсений был на пороге педагогического прорыва. Дружок с интересом обнюхивал обруч и явно раздумывал, прыгать или нет. Жажда нового читалась в его добрых глазах. Вдруг по макушке больно ударило яблоко. Арсений оглянулся. Над ним нависала Вика, улыбаясь кровавыми губами, как вампир из недавнего ужастика. Арсений понял, что спасения нет.
Глядя на перепуганного принца, Вика поняла, что он скован робостью и смущением, как и описывали в том романе про своенравную огневолосую Летицию и мужественного Марка. Роман она стащила с маминой тумбочки и проглотила за вечер.
Вика притянула Арсения к себе за майку, поцеловала его в губы, аккуратно положила обратно на траву, потрепала разомлевшего на солнце Дружка по загривку и с чувством выполненного долга, походкой от бедра, как репетировала перед зеркалом, отправилась назад. Дома подошла к зеркалу и поняла: принц был не настоящий. Придется искать дальше…
Лет через двадцать, привольно расположившись на поскрипывающем от натуги диване, Вика говорила очередному поклоннику:
– Знаете, я до сих пор уверена, что с первым поцелуем женщина понимает все самое важное о мужчине… – и лукаво прикрывала глаза.
– Ой дура, – думал, не переставая улыбаться, поклонник, – но, боже мой, какая же у нее роскошная грудь.
Шесть дней в неделю, с понедельника по субботу, Лиза жила легко и беззаботно. С воскресеньем все было иначе. В этот день Лиза отправлялась в гости к маме. На пирожки.
Лиза терпеть не могла пирожки в принципе и особенно с капустой, но именно их мама пекла ей каждое воскресенье, потому что «как же для ребенка не расстараться». 26-летний ребенок, отягощенный двумя высшими (одно пока не законченное), престижной работой и английским в совершенстве, понимал: не съесть пирожок означает плюнуть маме в самое сердце.
Лиза приезжала, бросала сумку, целовала маму в щеку дежурным поцелуем и проходила на кухню. Там уже дожидались пирожки и горячий чай. Лиза брала один пирожок и начинала мучительно есть.
Мама садилась рядом, подпирала подбородок рукой и говорила, ни к кому особенно не обращаясь:
– Наверно, не доживу.
Лиза начинала жевать быстрее, делая вид, что не понимает, о чем идет речь.
– А ведь в детстве ты меня любила, – задумчиво продолжала мама. – Почему дети так жестоки?
Лиза брала второй пирожок и запихивала его в рот.
– Ты знаешь, когда в роддоме я увидела тебя в первый раз, я заплакала. Ты была такой крошечной, так нуждалась во мне. Я прижала тебя к сердцу и пообещала, что всегда буду с тобой.
В этот момент в руках у Лизы третий пирожок, а в желудке комом стоят предыдущие. И тут мама грозно спрашивала, как будто увидев Лизу впервые:
– Ты можешь не есть, когда разговариваешь с матерью?
Лиза вряд ли назвала происходившее разговором, но у мамы было свое мнение по этому вопросу. А также по тому вопросу, когда приличная женщина зрелых лет должна, наконец, стать бабушкой. А также по вопросу, как назвать неблагодарную дочь, который год отказывающуюся предоставить внуков.
За пять лет желание выдать дочь замуж из сильного стало нестерпимым, и Лиза познакомилась с Андрюшенькой, Костиком, Славиком, Володей, Максимом и Святославом. На этом сыновья маминых подруг закончились, и Лиза опасалась, что женихи пойдут по второму кругу.
Андрюшенька успел надоесть ей за первые полчаса общения (поскольку рассказывал на свидании об устройстве карданного вала). Костик был глуп, Славик позвонил маме, чтобы уточнить, в какой карман ему положили деньги на такси, а Максим мечтал о собственной фирме, а пока работал в компании своей матери бухгалтером. Причем бухгалтеров в фирме у Натальи Алексеевны было два: одним был Максим, а второй делал всю работу.
Поэтому когда мама упомянула, что на днях встретила Андрюшеньку, который помог донести ей сумки и передавал Лизе пламенный привет, Лиза не выдержала и сказала:
– Мам, очень приятно, конечно. Но вообще-то я тут недавно с парнем познакомилась, так что приветы Андрюшеньки мне без надобности.
И тут Лиза увидела, как в мамином взгляде разом засветились две противоречивые мысли «Господи, какое счастье!» и «Я не знаю, кого ты там нашла, но он мне уже не нравится».
Из отчего дома Лиза выкатилась не без потерь. Во-первых, ей пришлось описывать воображаемого парня в мельчайших подробностях (А кем он работает? Где вы познакомились? А где это? А что ты делала в баре совершенно одна? С подругами? А что за подруги? Я их знаю? А почему из всех свободных девушек он выбрал тебя? В смысле, спасибо, мама?), во-вторых, она пообещала в следующее воскресенье привести под светлые мамины очи натуру.
Вот здесь была загвоздка. Несмотря на высокохудожественное и точное описание парня по имени Дима (высокий, светловолосый, живет один, работает программистом, не женат и не был, счастлив будет познакомиться, очень любит домашние пирожки), в природе его не существовало.
В понедельник, вторник и среду Лиза жила спокойно, но утром в четверг проснулась в холодном поту: ей приснилось, что мама, узнав, что дочь ее обманула, превратила ту в лягушку с условием, что чары может разрушить поцелуй прекрасного принца Андрюшеньки. Весь сон Лиза в обличье лягушки изо всех лап ускакивала от прекрасного принца, но чувствовала, что Андрюшенька все-таки догоняет…
Проснувшись утром, Лиза поняла, что жениха надо хоть из рукава, но доставать. Во время обеда она задумчивым взглядом обвела зал столовой, и взгляд ее уперся в русый затылок младшего менеджера Юры. Юра под недобрым Лизиным взглядом почесал затылок, но беды не почувствовал и есть не перестал.
В описании гипотетического Димы и вполне реального Юры был один-единственный совпадающий факт: оба они очень любили домашние пирожки. Этот же факт давал мощный рычаг для мотивации Юры: весь офис знал, что за пирожки Юра может не то что Родину продать, но даже сделать что-то требующее значительных усилий (например, выполнить-таки свои прямые обязанности не как получится, а хорошо и в срок).
Лиза подошла к Юре и кратко описала ему ситуацию: в воскресенье ему нужно будет пойти с Лизой в гости, где его будут называть Димой, там надо будет любяще смотреть на Лизу и преданно – в глаза мамы, отвечать на каверзные вопросы и постараться выжить. Будут пирожки. Юра посидел, подумал немного и спросил:
– А вкусные пирожки?
– Очень, – сказала Лиза. – Адрес запиши. Оденься поприличнее и не опаздывай.
В воскресенье вставать не хотелось совсем, а хотелось проснуться где-то далеко, например, на Гоа, где не будет мамы, Юры и пирожков, и пусть прибой мягким языком лижет пятки. Но проснулась Лиза там же, где и заснула, так что пришлось вставать, собираться и ехать к маме в ожидании неизбежного провала.
Лиза подошла к подъезду. Около уже стоял Юра, который ради встречи с пирожками даже выбрился и надел чистую рубашку.
– Ну пошли, любимый, – сказала Лиза и позвонила в домофон.
Мама открыла дверь, одновременно сияя улыбкой и недоверчиво осматривая вошедшего Юрия. Юра сказал:
– Здравствуйте, я Юра, то есть Дима.
– Елена Сергеевна, – сказала мама. – Проходите, сейчас чай будем пить.
Лизе показалось, что в мамином тоне явственно прозвучало «А вас, Штирлиц, я попрошу остаться», но Юра заглянул на кухню, увидел глубокую тарелку, наполненную горячими пирожками, и посветлел ликом.
Дальше начался ужас. Мама подливала чай и задавала вопросы, Юра ел пирожки, не забывая на эти вопросы отвечать.
– А чем вы, Димочка, увлекаетесь? – ласково спрашивала мама.
– Да по-разному, – говорил Юра, с любовью разглядывая пирожок. – В «танки» играю иногда. С друзьями там. Покушать люблю.
– Ну это заметно, – говорила мама, выразительно глядя на кругленького Юру и посылая в сторону Лизы телепатический сигнал «Могла бы и поспортивнее выбрать».
«А мне всегда нравились крупные мужчины», – мысленно отвечала Лиза в ответ.
– А что вы читали в последнее время? Наверняка что-то интересное, – продолжала интересоваться мама. – Вот я в вашем возрасте…
– Читал? Я? – честно удивлялся Юра. – Так времени нету на всякие глупости. Все больше работа, дом, работа, дом. С друзьями вот пиво попить могу.
– Как интересно, – ядовито замечала мама. – Наверно, вам нравится ваша работа.
Юра замер с очередным пирожком в руке и после продолжительного молчания веско ответил:
– Не задумывался, – и продолжил есть.
Ближайшие 15 минут беседа становилась все менее интересной, а паузы – все более продолжительными. Мама смотрела на Юру с тем выражением, с каким помешанные на чистоте домохозяйки смотрят на таракана, из ниоткуда возникшего посреди идеально чистой кухни. Юра под взглядом не смущался: по опыту Лизы, Юру вообще было довольно трудно смутить.
Наконец, мама поднялась со стула и сказала:
– Я думаю, вам пора.
– Да? – Юра поднял на нее удивленные глаза.
– Да-да, нам пора, Димочка, – оживилась Лиза. – Мама, спасибо за пирожки, было очень вкусно.
– Да, очень вкусно, – сказал Юра и с неохотой встал из-за стола.
– Лиза, а можно тебя на пару слов? Простите нас, Дима, – сказала мама.
Повела Лизу в комнату, закрыла дверь и торжественно сказала:
– Дочка, ты знаешь, что я никогда не вмешивалась в твою личную жизнь.
– Да? – с удивлением спросила Лиза, но быстро перестроилась и закончила. – Да, мам, конечно, знаю.
– Так вот, – голос мамы стал еще более торжественным, – в этой ситуации я не могу оставаться в стороне. Этот Дима тебе не пара.
– Думаешь? – с интересом спросила Лиза. – Ты просто его не разглядела. Знаешь, сколько у нас общего? Хочешь, в следующее воскресенье еще раз придем, вы подольше побеседуете?
– Нет! – сказала мама испуганно. – Не надо больше приходить. Я свое мнение уже составила, и ты его не изменишь.
– Даже не знаю, мам… – задумчиво протянула Лиза. – У нас с ним такие высокие отношения…
– Лиза, раскрой глаза, – тон мамы стал умоляющим. – Он не образован, глуп, бесперспективен. Да ты его просто не прокормишь – с такими-то аппетитами.
– Ну, я думала, что мы будем чаще ездить к тебе на пирожки, – сказала Лиза.
– Упаси Боже, – сказала мама. – Я тебе не пирожковая фабрика. В общем, он тебе не пара. Вам нужно расстаться.
– Даже не знаю, мама, – сказала Лиза. – Сердцу-то не прикажешь. Да и парень-то хороший, жениться хочет. Ты сама внуков просила.
– С внуками можно и подождать, – сказала мама веско. – Важно с выбором не ошибиться.
– Спасибо тебе, Юра, – с чувством сказала Лиза. – Очень помог.
Под занавес беседы Лиза добилась от мамы официального пакта о ненападении: мама торжественно поклялась больше не говорить с Лизой про внуков, не пытаться знакомить дочь с сыновьями подруг – она готова была пообещать Луну с неба, лишь бы не видеть больше на своем пороге круглую физиономию Юрия.
– Да нормально, – сказал Юра. – И пирожки вкусные были. Ты еще зови, если что.
– Обязательно, – сказала Лиза.
Чего Настя на дух не переносила, так это мужчин с фигурой колобка. С пальцами-сосисками, одышкой от быстрой ходьбы и животом, кокетливо нависающим над ремнем пояса. Настя мечтала о кубиках на мужском торсе, примерно как девочка в розовых бантиках мечтает о встрече с Дедом Морозом. Любящие подруги оставались глухи к Настиным мольбам познакомить ее с кем-то стройным и прекрасным, и очередные Валера, Стасик и Викентий оказывались лицом и телом далеки от образа Аполлона. Настя считала, что эти стервы издеваются. Подруги считали, что подобное тянется к подобному, но намекнуть Насте, что на ее сдобные формы только такие и клюют, не могли никак.
Когда Насте стукнуло трагические 29, она поняла, что проект «Выйти замуж до 30» вошел в фазу дедлайна. На подруг надежды было мало, на работе Настю окружал дружески шипящий женский коллектив и растерявший густую шевелюру в офисных боях молодой душой (но, к сожалению, только душой) Олег Палыч.
Настя верила в силу визуализации, взаимную любовь до гроба и аналитическое мышление, поэтому, приняв все поздравления с днем рождения и закрыв за гостями дверь, она села за стол и составила план.
Цель – «Выйти замуж до 30 лет», – вывела она старательно в начале листа и подчеркнула крупную надпись красной ручкой для надежности. Чтобы судьбе было проще читать и ориентироваться. План включал 12 пунктов – по одному на месяц.
И вот в феврале Настя дважды в неделю после работы тащилась через весь город, чтобы в тесном душном зале учиться танцу живота. Танцевалось не очень. Надя крутила тазом, стараясь не смотреть по сторонам: справа и слева женщины с одновременно хищными и усталыми лицами строили из себя богинь секса. Тренер утверждал, что после курса молодого бойца восточного гарема, против них ни один мужчина не устоит. Через пару недель тренировок Настя уже непроизвольно эротично виляла бедрами при ходьбе, но рыбка пока не клевала.
Наступил март, и дисциплинированная Настя зарегистрировалась на сайте знакомств. В анкете написала всю правду: красавица с аппетитными формами ищет мужчину с кубиками и глубоким внутренним миром.
Казалось бы, лояльнее требований не придумаешь, однако откликался какой-то неликвид. Настя месяц ходила на сайт знакомства, как на работу, и за это время:
– 20 раз ответила на искрометный вопрос: «Привет, как дела»;
– 10 раз отказалась от заманчивого предложения приехать на чашечку кофе к неизвестному мужчине по подозрительному адресу;
– получила в личку десять фоток интимного характера от незнакомых мужчин (некоторые даже «привет, как дела» не спросили, видимо, решив начать с козырей. Козыри, конечно, впечатляли, но Насте как девушке строгих правил хотелось для начала посмотреть в глаза);
– в один день дошла от стадии «всегда мечтал встретить такую милую и прекрасную девушку» до «коварной изменницы» и «я всегда знал, что женщинам доверять нельзя» (Настя просто отошла от компьютера минут на 15–20, чтобы заварить себе чай и поговорить с коллегой, а в это время в ее профиле кипели отелловские страсти, и поклонник проходил все стадии разочарования женским полом в целом и ею в частности).
В апреле были «быстрые свидания» в местном кафе (заинтересовавшийся ею Анатолий ярко демонстрировал внутренний мир, но с кубиками у него не сложилось), в мае два концерта рок-групп, один – группы панк и еще один – вечер бардовской песни (уже от полной безысходности). В мае неспортивная Настя записалась в туристический клуб и даже собиралась отправиться покорять какие-то невысокие горы, но не смогла поднять рюкзак со снаряжением и отказалась от героических свершений. В июне Настя записалась в элитный фитнес-клуб (летом дешевле).
Она приходила в зал, как на повинность, с ненавистью и завистью смотрела на худых красоток, вокруг которых, собственно, и увивались те самые носители вожделенных кубиков, и ее уверенность в себе таяла на глазах. Через две недели она вернулась домой из спортзала и долго разглядывала в зеркале свое отражение. Из зеркала на нее смотрели те самые формы, неизменно аппетитные после тренировок и диет (Настя перепробовала их немало), на которые в современном обществе тотально не было спроса. От грустных мыслей отвлек телефон. Звонил Анатолий с быстрых свиданий, общение с которым заглохло само собой пару месяцев назад. Анатолий звал в кино. Настя еще раз посмотрела на себя в зеркало, вспомнила по-домашнему круглого, но милого Анатолия и согласилась.
… Сентябрь выдался теплым. Можно было гулять по паркам и набережной, болтать о разном, шуршать листвой. Настя гуляла под руку с Анатолием, светилась глазами и была очень счастлива. Подруги ласково и ехидно называли пару «колобками» и тихо завидовали очевидной гармонии. Список исчез с настиной стены, казалось, сам собой.
Кто-то тратит на поиск предназначения и смысла личного бытия годы, кто-то всю жизнь работает кабинетным ученым, чтобы на старости лет вдруг с ослепительной ясностью осознать, что пришел в этот мир, чтобы быть канатоходцем. И каждое воскресенье ходит в цирк, чтобы с тоской смотреть на воздушных гимнастов и рвать остатки волос, растерянных в нелепых сражениях за звание старшего научного сотрудника.
В отличие от них уже в пять лет Эльвира знала, зачем она рождена. Она рождена, чтобы стать балериной. И выходить на сцену в белой пачке, и тянуть ножку к потолку, и быть легче воздуха, и танцевать так, чтобы у публики захватывало дух.
Но на небе не обходится без накладок, и, выписывая пропуск на Землю, Эльвире по ошибке выдали плотное, крепко сбитое тело, с пухлыми ножками и ручками. В общем, Эльвира выкатилась в жизнь розовощеким колобком и уже к пяти годам была пухлой девочкой с двумя жиденькими хвостиками, и балетная пачка смотрелась на ней примерно так же, как на самоуверенном бегемотике, пришедшем танцевать Жизель в Большом.
Самоуверенным бегемотиком Эльвира отправилась записываться в балетную студию. Тренер за свою непростую педагогическую жизнь насмотрелся всякого, но вид Эльвиры, отчаянно и не в такт размахивавшей руками и бегавшей из конца в конец по залу (танец собственного сочинения под «Полет шмеля»), его доконал, и он, забыв педагогический долг и клятву Макаренко, от хохота сполз по стенке.
Эльвиру не взяли ни в эту студию, ни в другие. Везде говорили одно и то же: неподходящие физические данные, плохая растяжка, абсолютное отсутствие слуха. Но предназначение было сильнее логики, и из всех студий Эльвира уходила с по-балетному прямой спиной, вытягивая носок на каждом шаге…
В третьем классе учительница задала классу сочинение о том, кто кем мечтает стать, и Эльвира вызвалась к доске, чтобы громко и с выражением прочесть, что она будет великой балериной. Класс ржал и бился. Эльвира и бровью не повела. Она уже читала сказку о гадком утенке и знала, что правда за ней.
К седьмому классу Эльвиру никто не называл по имени. Одноклассникам казалось, что кличка Балерина звучит оскорбительно, но в этом они просчитались. Эльвира продолжала ходить в школу, как на ежедневный расстрел, учиться через пень-колоду, а дома вместо домашнего задания разучивать балетные па, подсмотренные в театре. Она пыталась худеть, питалась одними яблоками, бегала вокруг дома, распугивая местных собак, но скинутый вес возвращался опять, да и в «худые времена» крепко сложенная Эльвира была все так же далека от худосочных балетных стандартов.
Все изменилось в восьмом классе, когда в класс пришел учиться новенький. Лопоухий, несуразный «метр с кепкой в прыжке» по имени Стас. Уже на первом уроке физкультуры выяснилось, что свое предназначение Стас тоже открыл в очень юном возрасте. Он был рожден, чтобы стать знаменитым баскетболистом…
Эльвира и Стас образовали дружный тандем на долгие годы. Вместе ходили после школы, вместе отбивались от одноклассников, вместе оттачивали остроты и колкости, которые одни и остаются главным и единственным оружием всех аутсайдеров. Вместе поступили в университет и вдруг, сыграв пару раз в студенческий КВН, в одночасье стали популярными. От их шуток зал ложился от хохота, а они стояли посреди хаоса с серьезными лицами, как это бывало в школе: она – косая сажень в плечах, крупная и дородная, с широким лицом и глазами чуть навыкате, он – едва доходивший ей до плеча, в двадцать лет выглядевший на 15. Комичнее пары не найти.
Когда в их городе проходил отбор на известный проект стендап-комиков, они отправились на прослушивание вдвоем. Она, надев балетную пачку, он с баскетбольным мячом под мышкой… Надо ли говорить, что победа была у них в кармане.
Их лучший номер, быстро ставший хитом, выглядел так: он играл учителя балетной школы, а она приходила на прослушивание, комично косолапя, а потом они менялись ролями, и она играла строгую тренершу баскетбольной команды, к которой приходил он – будущая звезда баскетбольного спорта…
Однажды после выступления за кулисами их ждала немолодая женщина с балетной очень прямой спиной. Она сказала, что никогда так не смеялась. А еще, что у нее собственная балетная студия и что она почтет за честь, если Эльвира захочет у нее заниматься. Конечно, в школе учатся, в основном, маленькие девочки, но если Эльвира будет приходить после 20.00, они будут заниматься индивидуально. И тут женщина замолчала, потому что Эльвира, не проронившая ни слезинки перед целым классом, скалящимся ей в лицо, вдруг заплакала и стояла, не зная, что делать со своими слезами, и пыталась объяснить, что это от счастья, но не могла, потому что от слез сдавило горло. А рядом стоял Стас и нежно и бережно держал ее пальцы, как держат ручки маленьких детей или очень хрупких и очень любимых женщин.
«Отличный ты парень, Леха!», – говорили знакомые парни Леше, и у него не было поводов им не верить. «Леша, ты такой хороший мальчик», – говорила мама, и ее голос тоже звучал убедительно. И при этом симпатичные девчонки на улице (а также в транспорте, в кафе и ресторанах, в кино и даже в читальном зале областной библиотеки (не спрашивайте!) – не сговариваясь, смотрели мимо. «Леша, пора остепениться. В твоем возрасте я уже двух родила», – проникновенно советовала на работе Людмила Семеновна. «Леша, так хочется успеть понянчить внуков», – говорила мама. Леше не жаль было для мамы внуков, и он очень хотел остепениться, но рыбка не клевала. «Видимо, не зря говорят, что девчонки предпочитают плохих парней», – со вздохом думал Леша. И даже вынашивал планы по тому, как стать плохим, но идея гасла в зародыше.
Нельзя сказать, что Леша не старался. Просто его отношения с девушками немного напоминали историю с теннисным клубом. Леша любит теннис, и однажды – о чудо! – возле его дома открыли теннисный клуб. Можно было приходить в любое время, и даже одному, и играть в теннис сколько вздумается. 200 рублей в час, смешные деньги. Леша возликовал. В первые же выходные он собрался в клуб, но было холодно, выходить не хотелось, потом позвонил приятель, и Леша вместо клуба отправился к нему пить пиво и обсуждать скрытые смыслы саги «Звездные войны». На следующие выходные пришлось съездить проведать бабушку. Потом был чей-то день рождения, потом в кино шел неплохой фильм… В общем, когда Леша, с ракеткой наперевес, таки отправился поиграть в теннис, выяснилось, что прошло два года и клуб благополучно закрылся.
С девушками получалось примерно так же. Мама, Людмила Семеновна и другие сердобольные женщины того возраста, когда заниматься организацией собственного счастья уже поздно, поэтому хочется осчастливить всех, кто не успел увернуться, знакомили Лешу с симпатичной девчонкой, и Леша уже было собирался ухаживать, но эта вертихвостка внезапно выскакивала замуж. Причем буквально за первого встречного, с которым была знакома от силы полтора-два года. Нет бы подождать еще пару-тройку лет, пока Леша найдет правильные слова и искупает ее в комплиментах и прочих романтических жестах…
Только старшая сестра Вика относилась к трагедиям Лешиной личной жизни без должного уважения. «Леша, я тебя очень люблю, – обычно говорила Вика, – но с подругами я тебя знакомить не буду, потому что их я люблю тоже».
Знакомиться сам Леша не умел. Это было трудно, требовало невероятных усилий, и вообще – а вдруг откажут? Приходилось страдать в одиночестве и писать в сетевой дневник о вероломстве женщин и страданиях честных парней.
– Ладно, фиг с тобой, золотая рыбка, – не выдержала однажды Вика, когда Леша, придя в гости, два часа зачитывал ей наиболее жалостливые отрывки из сетевого дневника. – Давай так. Я тебя познакомлю со своей подругой. Классная, симпатичная, сейчас свободна. Но есть несколько условий.
– Каких? – Леша не любил условий.
– Первое – ты запишешься в спортзал. И будешь ходить туда три раза в неделю и присылать мне оттуда фотки тебя в мокрой майке. Второе – я запишу тебя к парикмахеру. Третье – через месяц, когда немного придешь в форму, вместе пройдемся по магазинам и обновим твой гардероб.
– Неет, – сказал Леша. – Это меня унижает. Я хочу познакомиться с женщиной, которая полюбит меня таким, какой я есть.
– Ты с такой женщиной уже знаком, – сказала Вика. – Любит тебя таким, какой ты есть, принимает полностью, надышаться не может. Есть только один момент – она тебя родила.
Леша задумался.
– Неет, – поразмыслив, сказал он. – Спортзал – это очень дорого, да и одежду покупать тоже.
– На первых порах займешь у меня, – сказала Вика. – А потом, если перестанешь тратить на пиво и фастфуд, сэкономишь целое состояние.
Леша еще немного поразмыслил.
– Вик, – осторожно сказал он, – а может быть, сначала познакомишь? А то как за котом в мешке. Вдруг она того не стоит?
– Она стоит, – сказала Вика. И показала фотографию. А потом еще одну. И еще одну. Леша непроизвольно сглотнул. Девушка на фото явно того стоила.
Следующий месяц был кошмаром. После работы Леша хотел пить пиво, смотреть сериалы и думать о себе хорошее, но приходилось тащиться в спортзал, где думать о себе хорошее не получалось – кругом накачанные мужики, на фоне которых Леша смотрелся грузным и нелепым. Он хотел было плюнуть и забить, но тогда Вика измывалась бы над ним всю оставшуюся жизнь. Да и познакомиться с красивой девушкой хотелось.
Леша страдал в зале, потом делал фотографию и отсылал Вике. Иногда Вика перезванивала и уточняла, а почему на тебе та же майка, что и в четверг? А ну-ка дай трубку инструктору.
Второй месяц был ненамного лучше первого. Леша всерьез подумывал получить в спортзале какую-нибудь небольшую травму, чтобы иметь железный повод забросить мучения на ниве здорового образа жизни. Однако продолжал таскаться на тренировки. В конце второго месяца он обратил внимание, что застегивает ремень на другое деление, да и рубашки сидят на нем как-то слишком свободно.
Леша сходил к парикмахеру, прошелся с Викой по магазинам и на третьем месяце понял, что посещает спортзал без прежнего душевного надрыва, а с чувством, чем-то похожим на радость. Однажды после тренировки он шел по улице, и ему улыбнулась проходящая мимо девчонка. Это было так странно, что Леша даже остановился. Но это повторилось на следующий день. И еще через день. Девушки больше не смотрели сквозь. Это было странно.
Ровно через три месяца он пришел к Вике и сказал:
– Ну?
– Что ну? – картинно удивилась Вика.
– Три месяца. Я все сделал. Знакомь, – коротко, но внятно изложил суть дела Леша.
– Ааа, – сказала Вика. И добавила без чувства вины в голосе. – А я тебе наврала. Нет никакой подруги.
– Как нет? – вскрикнул раненой птицей Леша.
– Так нет, – спокойно ответила Вика. – Всех моих подруг разобрали парни пошустрее некоторых. Фотки, чтобы тебя мотивировать, скачала из сети. А теперь смотри.
И она достала телефон. И показала Леше две фотки. На одной был он. И на другой он, только три месяца спустя.
– Смотри, вот ты три месяца назад. А это ты сейчас. Видишь разницу?
Леша не был слепым. Леша видел разницу.
– Девушки тоже ее видят, – сказала Вика. – Так что, я думаю, все у тебя будет хорошо. И моя помощь не понадобится.
– Зараза ты, Вика, – сказал Леша, но даже сам не услышал в своем голосе должной степени негодования.
Ее гардероб состоял из:
1) нарядов, которые она сможет носить, когда чуть-чуть похудеет;
2) платьев, которые придутся впору, если она похудеет, как тогда, на пятом курсе, когда она сдавала экзамены и не могла есть от беспокойства. Во время сессии ее кожа приобретала приятный зеленоватый оттенок, и преподаватели раз или два спрашивали, все ли в порядке, и предлагали воды, и относились куда лояльнее. За время каникул она отъедалась до прежнего состояния, а жаль;
3) платьев, которые будут в самый раз, если она похудеет, как тогда, когда мама загремела в больницу и была сложная операция, и она жила в больничных коридорах и неделю вздрагивала от любого телефонного звонка, особенно вечернего;
4) того самого платья, о котором, как и о суженом, мечтает каждая девушка. То самое платье будет ей впору, если она похудеет, как тогда, когда муж ушел, и она полгода или дольше прожила с непрекращающимся воем внутри. От запаха еды тошнило, кусок не лез в горло, и она исхудала практически до костей. Постепенно боль кончилась и забылась, а стройное тело еще некоторое время оставалось с ней, пока не расплылось снова, и о времени развода она вспоминала с придыханием: «Я еще никогда не была такой худой»;
5) некрасивой неудобной одежды, которую она носила сейчас: пара огромных рубашек, застиранные джинсы, майка, свитер, все. Она не покупала ничего, что ее красило, потому что знала – с таким весом не украшает ничего, а потом – какой смысл? Скоро она похудеет, и мир снова станет прекрасным.
Чьи-то истории состоят из взлетов и падений, чьи-то – из трех любовных романов и пары несмешных анекдотов. Ее сюжет был историей вечных возвращений в стройное дело, кратких периодов счастья между эпохами безвременья, когда она не фотографировалась, старалась поменьше ходить в гости и как будто бы не жила.
С мужчинами складывалось примерно так же. Она встречалась с кем-то, кто не подходил и с кем даже дышалось вполсилы. Все это тянулось годы, но не имело особого значения, потому что там, вдали, ее покорно и неустанно ждал прекрасный мужчина, до которого она не дотягивалась (пока). До которого ей пока было худеть и худеть.
Известно: не стоит класть все яйца в одну картину, поэтому у Кристины тайников в квартире было три. Первый на полочке с нижним бельем. В самой глубине, за трусиками, носочками и другими интимными подробностями, пряталась детская косметичка с сердечками и стразиками. В ней обычно можно было найти пирожное «картошка». Или заварное.
В одной из обувных коробок лежали улики посерьезнее – два шоколадных батончика с орехами, чипсы и пончик с карамельной начинкой.
Сложнее всего было с колбасой, которая, во-первых, пахла, во-вторых, крайне плохо хранилась вне холодильника. Поэтому Кристина повадилась делать стратегические запасы высоких бутылочек с йогуртом с широким горлышком. Муж йогурт не любил, а значит тайник обнаружить не мог, поэтому среди бутылочек, стоящих на нижней полке строем, было несложно спрятать «засланного казачка» с колбасой внутри…
Сначала в силу ЗОЖ уверовали две подруги Кристины. Вдохновившись примером Дженнифер Энистон, Виктории Бэкхэм и других знаменитостей, которых старость обходит стороной, они объявили войну жирам, сладостям и собственным слабостям. А заодно людям, которые игнорируют глас ЗОЖа и не отринули от себя лень, лишний вес и пирожки с капустой.
Кристина ничего не имела против рационального питания, пробежек по утрам и других развлечений волевых людей, но вдруг оказалось, что в присутствии подруг неловко стало даже пить кофе с молоком, а при виде пирожного, которое Кристина имела обыкновение заказывать к кофе, в их глазах загорался одинаковый нехороший блеск.
Беда не приходит одна, и вскоре любимый муж запел песню о пользе сырого шпината и кефирной диеты. Муж сыпал цифрами, что-то цитировал о здоровом теле и здоровом духе, приводил примеры из жизни и совал Кристине под нос схему питания на неделю, которую нужно было соблюдать, как отче наш. Кристина почувствовала, что здоровый образ жизни обступает ее со всех сторон, ласково сжимая кольцо.
Неделю Кристина пыталась всем сердцем возлюбить шпинат, отринуть жареное, соленое, сладкое (особенно сладкое!), но скоро поняла: сердцу не прикажешь. Пришлось становиться двойным агентом и переходить на ту сторону, у которой хотя бы есть печеньки.
Дома была только добропорядочная полезная пища, однако Кристина полюбила ходить в гости по ближним и дальним – без мужа, но с маленьким тортиком. Иногда после работы, надвинув капюшон на глаза, она отправлялась в кофейни, где проводила время в компании капучино и эклеров. Кофейни выбирала подальше от дома и работы, чтобы не быть пойманной с поличным.
Среди ее коллег была женщина, с которой раньше у Кристины не находилось общих тем для разговора, однако тут выяснилось, что женщина печет потрясающие ватрушки и курники. Кристина и не догадывалась, что любовь к выпечке может сплотить и стать началом такой нежной дружбы.
Иногда, когда шпинат, съеденный на ужин, вставал комом в желудке, Кристина уходила на кухню, включала воду, чтобы не слышал муж, и набирала номер подруги.
– Что у вас на ужин было? – спрашивала она.
– Ну… – отвечали на том конце трубки, – я отварила макароны, сделала к ним сливочный соус, потерла сыр…
– Продолжай, – говорила Кристина внезапно севшим голосом, пережидая спазмы в желудке…
Странность случилась на втором месяце здорового образа жизни, когда Кристина обнаружила, что баночка из-под йогурта с колбасой внутри стала заметно легче. Ошибиться она не могла. За ужином она посматривала на мужа, но тот с удовольствием жевал тушеные овощи и ликом был светел.
На следующий день Кристина припомнила, что уже второй месяц каждый вторник и четверг благоверный задерживается на работе, откуда еще недавно с окончанием дня бежал, теряя тапки. «Подозрительно», – решила Кристина и в ближайшие четверг стояла у офиса мужа в мешковатой куртке и с надвинутой кепкой на глаза.
Ничего не подозревающий муж вышел с работы вовремя, Огляделся по сторонам (Кристины не заметил) и бодрой походкой отправился куда-то вдаль. Кристина не отставала. Наконец благоверный, оглянувшись на пороге, вошел в заведение с вывеской «Бургерная № 1». Войдя следом, Кристина услышала, как муж заказывает двойной гамбургер с беконом и картошку фри.
Муж сидел за столиком вполоборота, поэтому Кристину заметил не сразу, а когда заметил, делать вид, что он здесь только ради овощного салата, было поздно.
Кристина села за столик и томно сказала:
– Знаете, мне всегда нравились мужчины, которые любят вкусно поесть.
– Да? – поднял брови муж. – Тогда я точно в вашем вкусе. Позволите угостить такую красавицу?
– Разумеется, – сказала Кристина. – Закажите, пожалуйста, на ваш выбор. Единственная просьба – никакого шпината.
Последних принцев разбирали буквально из-под носа. Вот и принц Гарри женился на какой-то американке, да к тому же актрисе. Что он в ней нашел?
Другое дело Настасья. Сдобная фигура, классическое пролетарское происхождение, работает, как и положено добропорядочной женщине, в приличном месте – библиотекаршей. Есть чем осчастливить королевскую семью.
Принца Настасья ждала лет с 15, а это значит, что она гораздо больше заслужила увидеть его коленопреклонным на своем пороге, чем эта выскочка Меган. В принципе, от него и требовалось бы всего-ничего: каким-то попутным ветром оказаться в селе Верхняя Архиповка. Ничего сложного.
Принц мог бы отправиться, скажем, в Африку с благотворительной миссией. На вертолете. По дороге у вертолета бы заглох мотор, пилот из последних сил дотянул до Верхней Архиповки, и пока местные умельцы, увидев королевский вертолет и от удивления протрезвев, помогали починить двигатель, принц отправился бы прогуляться по поселку, ненароком заглянул в библиотеку, а там Настасья. Деваться некуда, судьба. Прости, Меган, против русских женщин никакая американская улыбка не поможет.
Или так. Допустим, Настасья, перебирая книжки в небольшой поселковой библиотеке, между полным собранием сочинений Ленина и справочником агронома вдруг обнаруживает потертый манускрипт. Это оказывается подлинный список «Слово о полку Игореве», тот самый, спасенный из пожара. В Верхнюю Архиповку приезжают журналисты, все хотят сделать репортаж, а Настасья удивительно хорошо смотрится в кадре. Сюжет о найденной реликвии разлетается по всему миру, его смотрит принц, а там Настасья. Опять судьба.
Обычно за рабочий день Настасья успевала придумать не меньше пяти таких сюжетов. Рабочий день долгий, в библиотеке пустынно, самое время помечтать.
Проведя с пользой рабочий день, она закрывала библиотеку, не торопясь шла домой, готовила ужин. Накрывала на стол. В 19.00 домой возвращался сын, учившийся во вторую смену. В 19.30 – муж. За ужином Настасья была задумчива и тиха. Она пережевывала картошку с котлетой и вела мысленный разговор с принцем Гарри:
– Ну и что, что муж? – ласково говорила она ему. – Вот у тебя же Меган, а я тебе и слова не сказала. В конце концов, может же такая роскошная женщина, как я, иметь какой-нибудь маленький недостаток?
Сашу раздражали:
– толстые люди с расплывшимися фигурами (за то, что могли сидеть в кафешке и беззастенчиво жрать пирожное, тогда как Саша позволяла себе раз в месяц немного темного шоколада, а после сразу отправлялась на пробежку, чтобы гипотетический жир не имел шанса отложиться на ее теле);
– покупатели, задававшие глупые вопросы (приходя в магазин, Саша не приставала к консультантам, а пыталась решить свою проблему самостоятельно. В незнакомом городе покупала карту, а, заблудившись, во что бы то ни стало находила путь назад собственными усилиями);
– женщины, эффектно сочетающие топ с радикальным вырезом и леопардовую мини-юбку (Саша носила брючные костюмы, сдержанную классику и такое убожество себе позволить точно не могла. Кстати, ее раздражали и мужчины, которые принимались разглядывать грудь, выложенную в вырезе топа, и чихать хотели на Сашину сдержанную элегантность).
Саша мечтала жить идеальной жизнью, наполненной мотивирующими тренингами, достижением высоких целей, самосовершенствованием и личностным ростом. В ее графике не было места для сбоев и срывов, ведь каждый день важен на пути к победе (прежде всего над собой). Она презирала слабость и читала, словно Библию, рассказы бизнес-тренеров о жизни на бешеной скорости.
И вот в один из дней Саша поскандалила с мамой («Детка, нельзя так мало кушать, ты вся исхудала»), рассталась с бойфрендом («Малыш, я ценю свободу, а твоя серьезность – это too much») и сломала ноготь (маникюр был сделан всего неделю назад и стоил немалых денег). Она шла по улице и держала спину и говорила себе: «Я сильный человек, меня не сломить», – когда пролетающий мимо голубь оставил отметину на ее плаще. Тогда она вдруг почувствовала, что у нее кончается воздух, потому села на скамейку и начала плакать.
Саша плакала и ненавидела себя, когда к ней подошло чудное видение: женщина эффектных пропорций и с весомым бюстом, одетая в короткую куртку и леопардовые леггинсы.
Женщина подошла к Саше и спросила:
– А вы не знаете, как пройти… – потом пригляделась, порылась в сумке, достала что-то в бумажном пакете и сказала Саше:
– Не плачь. Хочешь пончик?
Январские праздники быстро проходят, но, как весомый камень, оставляют большие круги. 8 января Ксюша стояла перед зеркалом и с горечью признавалась себе, что новогодние застолья не прошли даром.
Глядя на круглый животик, округлившиеся щечки и чуть раздавшиеся бока, Ксюша чувствовала, что пора объявить войну лишнему весу. Решающую битву, из которой, как настоящий воин, женщина может вернуться только со щитом или на щите.
Но сложно не сделать первый шаг, а не сходить с пути истинного. Особенно когда против вас работают витрины кондитерских и ресторанчиков, офисный буфет и собственный холодильник, где после праздников остались два недоеденных салата, запеченная курица в апельсинах, картошка в сметанном соусе и торт, который вроде бы никто из домашних не покупал, однако вот он, сверкает шоколадным боком. «Не иначе Ленка притащила, знает же, что мне нельзя», – подумала про торт Ксюша и от всей души пожелала подруге целлюлита на оба бедра.
«Главное – не сдаваться», – решила Ксюша и начала новую жизнь.
День первый диеты прошел легко. После новогоднего изобилия кефир и нежирная куриная грудка казались приятным разнообразием. Организм еще не чувствовал подвоха, дышалось легче, в сердце жили фантастические перспективы.
День второй уже не звучал так бодро. На работе коллеги делились салатиками, оставшимися от новогодних застолий. Ксюша жевала гречку со стручковой фасолью, стараясь смотреть преимущественно в окно. За окном лежали сугробы, до весны было, как пешком до Китая, до новой стройной фигуры – чуть дальше, но тоже через беспросветные снега и горы из гречки и куриной грудки без соли.
В день третий Ксюша чувствовала себя сапером на минном поле (шаг вправо, шаг влево – взрыв), но мужественно держалась и даже решилась на встречу с подругой в кофейне. Подружка заказала двойной латте и ванильный маффин, Ксюша – чай без сахара (единственный диетический продукт в этом заведении). Обычно долгие посиделки на этот раз прошли по сокращенной программе: Ксюша торопилась домой, к своей курочке с несоленым рисом.
День четвертый длился и не кончался. От встречи с друзьями Ксюша отказалась: вид людей, легко уминающих десерты и бургеры, портил ей настроение, а довольные физиономии друзей казались издевательскими.
В день пятый Ксюша легла спать пораньше, чтобы что-нибудь не съесть. В день шестой (суббота) она убрала всю квартиру, перегладила белье, а потом немного задумалась и очнулась слишком поздно. Шоколадного торта, который выбросить не поднялась рука, уже было не вернуть…
В воскресенье с горя Ксюша отправилась в пиццерию, где, расправляясь с пиццей (бекон, шампиньоны и двойная порция сыра), призналась себе, что в этом сражении победа не на ее стороне.
Однако хороший генерал знает, что проигранная битва – это еще не проигранная война.
…
День первый. Ксюша стоит перед зеркалом и пытается втянуть живот. Живот отказывается втягиваться, впереди рабочая неделя, полная новых подвигов. Воля Ксюши несокрушима, на плите доваривается диетическая курочка, до весны, как до идеальной фигуры, долгий-долгий путь…
«Ну как можно так себя распустить?» – на этот немой (а иногда и вполне внятный) вопрос Мила и ее 102 килограмма родного веса могли дать развернутый и подробный ответ. Во-первых, иметь генетическую предрасположенность или какой-нибудь гормональный сбой (и то, и другое не редкость). По-русски говоря, предрасположенность означала такое настроение организма, при котором он считает каждую калорию стратегическим запасом, все оставляет впрок и не готов расставаться с нажитым непосильным трудом.
Во-вторых, не обладать железной волей и характером. Мила и ее лишний вес имели давнюю историю отношений, которая больше всего напоминала страстное танго: шаг вперед, два назад.
В-третьих, обладать способностью иногда задумываться. Задумалась Мила не ко времени – и торта как не бывало. На пару недель забросила походы в фитнес-центр – и здравствуйте, новые старые килограммы, как же я жила без вас все это время?
К сожалению, люди, задающиеся вопросом: «Ну как можно так себя распустить?» – не предполагают, что им на него ответят, поэтому Мила чаще молчала, старалась жить незаметно и не бросаться в глаза (что при 54 размере проблематично).
На людей, которые относились к толстым людям со смешанным чувством удивления и пренебрежения (примерно с таким же чувством они могли бы смотреть на двухглавую волосатую гусеницу, если бы та существовала в природе), Мила не обижалась. Ей самой было знакомо это чувство, правда, испытывала она его по другим поводам…
Тому, кто продвинулся в постижении духовных практик и далеко ушел от зла и суеты, нужно за какой-нибудь надобностью заглянуть в отделение Почты России. Примерно в тот момент, когда пенсионеры получают пенсию, матери – детские пособия, молодые люди пытаются отправить посылку, и все эти категории граждан, питая нежную любовь друг к другу и к миру в целом, стоят в бесконечной очереди в одно окошко. У которого через пять минут перерыв на обед.
Очередь бурлила, где-то заходился кашлем пенсионер, парень лет 20-ти говорил по телефону, умудряясь обходиться исключительно обсценной лексикой и предлогами, старушка скрашивала досуг ближайшего окружения, перечисляя свои диагнозы. Прямо у окошечка стояла бабушка, которая забыла очки дома, но не сдавалась и пыталась заплатить по всем накопившимся квитанциям. Каждую купюру, которую она доставала из кошелька, бабушка подносила к носу, обнюхивала, осматривала со всех сторон и только после этой процедуры отдавала кассирше. Позволить девушке или любому человеку в очереди отсчитать нужную сумму бабушка не могла: прожитые годы заставили ее прочно разувериться в людях.
Мила уже в достаточной степени отрешилась от всего земного, когда чуть позади нее раздался практически нечеловеческий визг:
– Ты почему вести себя не умеешь? – орала женщина с исказившимся от ненависти лицом. – Все стоят, и ты стой!!! Ты что, особенная, что ли? Вот домой приду, я с тобой разберусь!
Вопль с ужасом, дрожа от слез, слушала девочка лет семи, которая подошла к маме с вопросом, долго ли еще им нужно стоять в этой очереди.
– А нельзя ли поспокойнее с ребенком разговаривать? – попытался вступиться какой-то пенсионер. – Она же маленькая, устала.
– Не ваше дело! – переключилась женщина, не снижая напора. – Мой ребенок, как хочу, так и разговариваю! Вас не спросила! – И уже обращаясь к дочери: «Давай, ори погромче! Чтобы у тебя защитников побольше нашлось».
Мила подумала, что дети умеют за пять минут довести до белого каления, что у женщины был трудный день, что полетели внутренние предохранители, и эта, наверно, неплохая в спокойном состоянии женщина сама не понимает, что говорит. Духовные практики не помогали. Врезать женщине хотелось все равно.
Тогда Мила повернулась, вышла из очереди и, подойдя поближе, стала внимательно и подробно рассматривать женщину: ее тщательно уложенные волосы, ее лицо, красивое от природы, но с неприятным брюзгливым выражением, таким, как будто мир что-то задолжал ей и не торопится платить по счетам. Ее хорошую фигуру и правильный наряд – на то и другое явно не жалели средств. Мила рассматривала женщину сверху вниз, и выражение удивления и пренебрежение не сходило с ее лица.
– Че уставилась, толстуха? – не выдержала женщина.
– Ну как же можно так себя распустить? – с чувством спросила Мила, развернулась на каблуках и не торопясь вышла. За ее спиной что-то клекотало, но Мила-то знала: этот вопрос не предусматривает ответа.
Будильник исполнил мерзко-бодрую музыку и затих. Вслед за ним тренькнул телефон. Маргарита Матвеевна с трудом разлепила глаза и прочла смс.
– Выходи за меня, – четко и недвусмысленно предлагал незнакомый абонент.
Приятно, когда день начинается с предложения руки и сердца, поэтому, готовя завтрак, Маргарита Матвеевна напевала себе под нос, а иногда задумчиво смотрела вдаль. Она всегда подозревала, что окружена тайными поклонниками и жила в соответствии с этим подозрением, гордо неся внушительный бюст навстречу миру.
Женщина весомых достоинств и элегантного возраста, предложений руки и сердца Маргарита Матвеевна еще не получала. Многочисленные неизвестные поклонники, видимо, годами не могли решиться на столь ответственный шаг – и в конечном итоге выбирали себе варианты попроще. Маргарита Матвеевна корила их за малодушие и покорно ожидала смельчака, готового жить с ней душа в душу в безоговорочном счастье и согласии. К 50 годам Маргарита Матвеевна оказалась в плотном кольце тайных воздыхателей, из которых никто не спешил выйти из романтического тумана. До этого дня.
Сообщение, безусловно, написанное поклонником, уставшим томиться в неизвестности, требовало ответного жеста. Допивая утренний кофе, Маргарита Матвеевна решила, что невежливо заставлять человека ждать и игнорировать столь сильное чувство, поэтому также коротко и прямо ответила незнакомому абоненту: «Буду ждать вас в 14.30 у ЗАГСа N… района. Не забудьте паспорт».
С точки зрения логистики все было идеально. ЗАГС удобно располагался недалеко от работы, и за обеденный перерыв Маргарита Матвеевна как раз успевала наладить личную жизнь. Оставался вопрос с нарядом. Белого платья в гардеробе не нашлось, да и было бы неуместно отправиться в нем на работу, поэтому Маргарита Матвеевна выбрала красное платье с эффектным декольте и дополнила образ ярко-красной помадой.
На работе красное платье произвело впечатление, и Павел Никифорович, не пропускавший в офисе ни одной молоденькой юбки, в этот раз надолго задержался у стола Маргариты Матвеевны, млея в лучах ее красоты. Маргарита Матвеевна, не удостоив Павла Никифоровича лишним взглядом, выписала ему акт и выпроводила ловеласа за дверь. Ее мысли в этот момент витали далеко.
Дождавшись перерыва, Маргарита Матвеевна отправилась в ЗАГС, стараясь не ускорять шаг, и уже в 14.15 была на месте. Вокруг ЗАГСа в будний день было не людно. Под психологический портрет тайного поклонника (высокий рост, брови вразлет, страстные глаза) никто не подходил. Маргарита Матвеевна опустилась на скамейку. 14.20. Мимо нее прошли девушка с решительным взглядом и молодой человек, выглядевший куда менее уверенно. 14.25. В ЗАГС зашла еще одна парочка, на этот раз парень был свеж и весел, а невеста несла впереди себя округлившийся животик. 14.30. В дворике было тихо и пусто. Телефон молчал.
В 14.35 Маргарита Матвеевна по-прежнему сидела на лавочке в одиночестве. Наконец она поняла, что и этот поклонник не выдержал груза возможного счастья и малодушно сбежал. Как говорится, несчастный, ты сам не знаешь, что потерял.
Однако настроения было уже не вернуть. Маргарита Матвеевна поплелась обратно на работу, чтобы как-то дожить оставшийся день.
Вечером домой не хотелось. Маргарита Матвеевна отправилась в парк и долго глядела на неповоротливых уток, а когда уже стало темнеть, купила себе билет на колесо обозрения. Она сидела в кабинке и наблюдала, как колесо сначала поднимает ее выше чахлых деревьев и маленького парка, а потом снова опускает вниз. «Все как в жизни», – подумала Маргарита Матвеевна и вздохнула.
Она медленно брела из парка к дому, когда услышала за спиной торопливые шаги. Пугаться сил уже не было, да к тому же Маргарита Матвеевна не помнила, когда в последний раз бегала (но отлично помнила, что любительницей побегать она и в лучшие годы не была), поэтому она остановилась, развернулась и воинственно выставила вперед грудь, готовясь дать неприятелю отпор. Ее догонял невысокий мужик с намечающейся лысиной на макушке, доходившей Маргарите Матвеевне ровно до упомянутого бюста.
– Девушка, – сказал запыхавшийся мужик, – я за вами от самого парка шел. Давайте знакомиться, а? Вы такая красивая. Я о такой женщине, как вы, всю жизнь мечтал.
Маргарита Матвеевна привычно смерила материализовавшегося поклонника презрительным взглядом, а потом вспомнила пустую квартиру, молчащий телефон и тишину, которая ждала ее дома. И строго сказала:
– Завтра в 14.30 у ЗАГСа N… района. Не опаздывайте. И паспорт не забудьте.
Кто живет у вас внутри? У лучшей подруги Людмилы очаровательный мопс с бантиком на шее – хотите погладить? Муж вырастил внутреннего хомячка и угрожает выпустить кровожадное животное на волю. Сама же Людмила кормит внутреннего медведя, и он грустно смотрит на нее сквозь прутья клетки.
Как женщина необъятных размеров и тонкой душевной организации, Людмила ненавидит маршрутки с их узкими проходами, лифты, который делают непроизвольный глоток горлом, когда она заходит внутрь, и китайскую обувь, которая дает трещину на подошве, столкнувшись с русской широтой натуры. Но хуже всего то, что если смотреть изнутри вопроса, Людмила тоже ни фига не дюймовочка.
– Вы готовы встретиться со своей внутренней сущностью? Вы готовы открыть свою женскую природу? Вы отворачивались от нее годами, делали вид, что не слышите ее зов. Вы готовы остановить свой бег и принять женщину в себе? – вдохновенно вещал тренер.
– Да-а-а… – хором выдохнули семь или восемь женщин разных возрастов и мастей, слушательницы интенсива «Как пробудить свое женское начало?» Невеликая аудитория явно ранила тренера в самое сердце, но он был профессионал и нес свет знаний даже в небольшие массы. Рассуждения о том, что женщину делает женщиной именно женское начало, и без него она – как птица без крыльев, как рыба без моря и как табуретка, мечтающая о карьере балерины, тренер начал неспешно, словно бы издалека. Аудитория отреагировала мгновенно: миловидная женщина в очках, пришедшая за 15 минут до начала, явно чтобы занять место в первом ряду, подняла руку.
– Уже вопросы? – удивился тренер.
– Да, – не смутилась женщина и поправила очки. – Скажите, пожалуйста, а что такое женское начало?
В рассуждения о природе женственности тренер вложил всю душу, это чувствовалось сразу. Вкратце, получалось, что женское начало – это та природная сущность, которая есть у каждой женщины от рождения и которую мы подавляем в себе. Та легкость, та детскость, которую хочет найти в избраннице мужчина и вместо которой находит тайм-менеджмент, карьерные инвестиции и прочий бред. Открыв в себе женскую сущность, можно не беспокоится о судьбе. На свет истинной сути настоящей женщины немедленно прибегут принцы и олигархи и забросают цветами, предложениями руки и сердца и более существенными подарками, вроде виллы на Карибах и «со мной тебе больше никогда не придется работать».
Всю продолжительную речь женщина старательно конспектировала в толстую тетрадь. Тренер выдохнул и замолчал. Женщина подняла руку.
– Что-то еще непонятно? – не смог проигнорировать ее порыв тренер.
– Вот вы сказали, – женщина полистала конспект и нашла нужное место, – что «женское начало необходимо пробудить ото сна, снять с него оковы…». Вот не очень понятно – о каких оковах идет речь?
Тренер пояснил, что оковы на женскую сексуальность налагает общество, которое костно, серо, уныло и опасается, что с проснувшимся во всю силу женским началом ему придется слишком интересно жить. Потом пояснил, что сексуальность – это не обязательно распущенность, что она есть чистая энергия и благо, Господи, уже же не в совке живем, когда в стране секса не было. Железный занавес рухнул, и секс импортировали из заграницы, уже можно спокойно пользоваться. Потом пояснил, что женское начало присутствует в каждой женщине, даже самой затюканной бытом, тремя детьми и мужем-идиотом. И если его правильно раскрыть, из мужа-идиота вылупится настоящая бабочка в виде бизнесмена-мачо-защитника-кормильца-каменной стены (нужное подчеркнуть).
Благодаря неуемной женщине в очках тренер становился все бледнее, а аудитория узнавала о женской сущности все больше.
Наконец тренер решил сменить стратегию. Так как женщина умудрялась воткнуть вопрос в каждую паузу в его пламенном монологе, он перестал делать паузы между рассуждениями и даже пустоты между словами сократил до минимума. Как результат, старательно записывающей каждое слово женщине в очках пришлось ускориться. Но когда тренер делал неизбежную паузу, чтобы набрать воздуха в грудь, она успевала спросить что-то коротенькое, и тренер в ужасе тараторил дальше. Теперь эти двое напоминали двух рвущихся к финишу марафонцев, загоняющих друг друга и не желающих уступить.
Первым сдался тренер. Признался, что он рассказал про женское начало все, что знал, и пора, наконец, переходить к практическим занятием, чтобы из-под гнета обид, гонений и восьмичасового рабочего дня выпустить женское начало.
Оказалось, ничего сложного. Нужно расслабиться, закрыть глаза и прислушаться к себе. Постепенно перед внутренним взором образуется круглая сцена, на которую под свет софитов выйдет женское начало.
– А если не выйдет? – взволнованно спросила женщина в очках.
– Выйдет-выйдет, – покровительственно отозвался тренер. – Главное, не спугнуть. Так что больше никаких вопросов. Расслабьтесь и прислушайтесь к себе.
Аудитория стала прислушиваться кто как умел. Людмиле круглая сцена – деревянная, пахнущая пылью – далась без труда. Под потолком зажегся прожектор, и круг белого света лег в центре сцены. Людмила подождала еще немного. Женское начало выходить явно не спешило. Людмиле стало обидно. Оваций она, что ли, зараза, ждет?
– А ну выходи быстро! – сказала Людмила в пустоту. И тут на сцену, чуть косолапя, осторожно вышло оно. Женское начало. Среднего размера каштанового окраса медведь, стоящий на двух лапах. В нелепом розовом бантике на ушастой голове. Некоторое время Людмила и медведь оторопело смотрели друг на друга.
– Ты кто вообще? – первой не выдержала Людмила. – А ну лезь обратно! И позови там фею, королевну, ведьму наконец – короче, женское начало зови! И бантик этот дурацкий сними, не позорься!
Медведиха потопталась на месте, потом виноватым жестом стянула бантик с башки и попыталось спрятать его за спиной. Однако уйти никуда не ушла.
«Вот ты какой, цветочек аленький», – пронеслось у Людмилы в голове. Медведиха грустно смотрела на нее, теребя бантик в лапах.
– Итак, – хлопнул в ладоши тренер, – открываем глаза, возвращаемся в реальность. Кто хочет поделиться опытом и рассказать о своем женском начале?
Он прямо светился мудростью и любовью. Гад, все из-за него.
Оказалось всем повезло с женским началом гораздо больше, чем Людмиле. Тетеньке с уставшим лицом оно явилось в образе женщины со звенящими браслетами на тонких смуглых руках. К женщине в очках пришла белокурая красавица с бездонным взглядом голубых глаз. Кому-то явилась женщина-змея, кому-то – русалка. На сообщение о русалке тренер пощелкал языком, но комментировать не стал и повернулся к Людмиле.
– А как прошло первое свидание у вас? – светло улыбаясь, спросил он.
– Прекрасно, – не менее светло улыбнулась Людмила в ответ. – Мое женское начало – рыжая женщина, красивая, в длинном зеленом платье. И глаза яркие-яркие.
– Прекрасно, – тренер был горд за всех. – Помните, что сегодня вы сделали только первый шаг на пути к своей женской сущности. Желающих пройти этот путь до конца и обрести свою женскую силу жду на своем тренинге «Станьте богинями». С отзывами и расценками можете ознакомиться на сайте. Для всех участниц сегодняшнего интенсива скидка 10 %.
Открыв дверь своим ключом, Людмила почувствовала недоброе. Кажется, воспользовавшись ее отсутствием, муж нарушил все конвенции и договоренности и вероломно жрал на ночь. Причем, без нее. Разъяренной тигрицей Людмила поскакала на кухню, на свет холодильника и подозрительное шуршание.
– Привет, милая, – виновато сказал застигнутый с бутербродом в руках муж. – А мне тут че-то так кушать захотелось…
Бутерброд вызывающе пах колбасой. У Людмилы заурчало в животе, и тут она вспомнила: дурацкая сцена, дурацкий медведь с безвкусным бантиком и фигурой, предательски напоминающей ее собственные эффектные формы. И под лапами этого медведя хрустнула ее хрустальная мечта быть тонкой, стройной, легкой – словом, такой женщиной из волшебных сказок, которую только и можно любить. Людмила села на стул и заревела.
Сквозь слезы она услышала, что муж шуршит каким-то пакетом, потом загремел посудный ящик. Потом рядом стало тепло, потому что муж подошел и обнял ее за плечи в охапку:
– Ну не реви, – сказал он. – Смотри, я тебе тоже бутерброд сделал. Будешь?
– Буду, – сказала Людмила, все еще всхлипывая. Потом добавила: – Но с завтрашнего дня перестаем есть на ночь.
– Век воли не видать, – согласился муж.
Р.S. Уже в постели Людмила задумалась, а кто явился в виде женской сущности маленькой настойчивой женщине в выдающихся очках?
Каждая приличная женщина мечтает иметь красные лаковые туфли вот на тааакой шпильке. Они пылятся в дальнем углу кладовки, и женщина вспоминает о них, когда ей надоедает быть приличной.
Правильно подобранные туфли делают ноги красивыми до умопомрачения. Женщина, оказавшись в них перед зеркалом, понимает разом две вещи: этот хам не стоит ее мизинца и в этих потрясающих сногсшибательных туфлях она не может сделать ни шагу. В них получается только эффектно стоять, излучая уверенность и красоту. И пусть какой-нибудь случайно оказавшийся рядом Джуд Лоу подойдет, осыплет комплиментами и подаст руку, чтобы дама смогла доковылять до дома.
Субботним утром Ира позвонила подруге со словами:
– Лариса! Нам скоро тридцать, все пропало!
И они немедленно отправились в обувной магазин смотреть на красные лаковые туфли, в которых нет никакого смысла.
Всем ясно, что взрослая разумная женщина покупает обувь практичную, удобную, немаркую. Под эти требования подходят разве что кроссовки и ботинки без каблука с тупыми носами, но никак не туфли, состоящие на 70 % из женских эротических фантазий и на 30 % из невероятной высоты каблуков. Поэтому красные лаковые туфли женщине могут только подарить.
Мужчина, с которым стоит иметь дело, не задает глупых вопросов вроде: «Как туфли могут столько стоит?» и «Куда ты собралась это носить?» Он долгим взглядом изучает ценник и достает бумажник тем жестом, каким в ЗАГСе решительный жених ставит автограф в книге судеб, приговаривая под нос: «Эх, была не была!» Но мужчина прекрасный во всех отношениях понимает, что красные лаковые туфли – только начало большого пути. И он, не меняя спокойного выражения лица, говорит: «А теперь, моя девочка, давай зайдем в соседний отдел и посмотрим подходящее платье, чтобы тебе было с чем носить эти шикарные лодочки». Неизвестно, существует ли такой мужчина в природе, но женские коллективные фантазии уже должны были воплотить в реальность этот фантом.
В реальности же по обувному магазину гуляли обычные смертные мужчины с библейскими глазами, в которых читалась вся скорбь еврейского народа.
– Малыш, тебе не кажется, что я в них выгляжу немного… слишком?
Бородатый «малыш», с трудом разместившийся на магазинном пуфике, оторвал взгляд от экрана смартфона и с ужасом посмотрел на свою нимфу, которая гарцевала перед ним в туфлях, нарушавших законы гравитации и здравого смысла одновременно. Потом подумал, чем ему может грозить искренний ответ, и фальшиво протянул:
– По-моему, хорошо…
– А тебе не кажется, что вон те босоножки гораздо лучше подходят к тому платью, в котором, помнишь, мы ходили в боулинг, и ты тогда сказал, что я в нем секси, как Дженифер Лоуренс?
По лицу кавалера было видно, что он не видит никакой разницы между вот этими туфлями, вон теми босоножками и вообще всем многообразием обувного магазина, а из похода в боулинг помнит только сам боулинг. Но парень оказался профессионалом.
– Ты думаешь? – задумчиво спросил он, разглядывая босоножки и лодочки и как бы вспоминая то платье во всей его воздушной красоте. – Ну если ты так считаешь, милая…
На лице у милой появилось то выражение, которое бывает у снайпера, когда он замирает, держа палец на спусковом крючке, а ничего не подозревающая жертва стоит и переминается в шаге от своей неминуемой участи. Именно с таким лицом все женщины мира принимают судьбоносные решения, вроде покупки красных лаковых туфель вот на тааком каблуке.
Ире с аудиторией повезло гораздо больше. Лариса была готова восхищаться, критиковать, задумчиво склонять голову к плечу и прищуривать один глаз – причем все это вполне искренне. Вот только кто думает, что для женщины эффектных пропорций поход в магазин одежды с их размерным рядом «для худых и плоских» – главное оскорбление месяца, просто не ходил с ней в обувные магазины.
Создатели современной обуви, придумывая эффектные лодочки, очаровательные босоножки, оплетенные множеством ремешков и усыпанные блестками, явно руководствовались сказкой о Золушке. Иначе не объяснить, почему вся обувь в магазинах рассчитана на красавиц с узкими изящными ступнями. Для всех остальных остаются кроссовки, шлепанцы и те черные туфли с тупыми носами, которые не рискнет надеть даже ваша бабушка, потому что «в них только в гроб и собираться, вы что, смерти моей хотите?».
Счастливое исключение составляет обувь, которая вписывается в бюджет разве что королевской семьи. И то, должно быть, глаз у венценосца слегка подергивается, когда ему на золотом подносе приносят счет. «Милостивый боже, да на эти же деньги можно купить частный самолет или даже снять квартиру в центре Москвы», – думает он, но ничего из этого не говорит вслух, будучи истинным джентльменом и мужчиной, прекрасным во всех отношениях.
Перебрав все туфли, которые были по карману, Ира с тоской смотрела на лаковые туфли на шпильке, влезть в которые ей была не судьба.
– А может быть, эти? – сказала Лариса, держа в руках такие туфли, которые одни могли превратить любую замухрышку в топ-модель и королеву подиума. А потенциально и эквилибриста, если она сможет пройти в них по подиуму и не навернуться. – Размер, кстати, твой.
Прежде чем примерить, Ира взглянула на ценник.
– Лара, это цена или номер телефона?
– Не боись, на них скидка 50 %.
– То есть если подойдут, голодать придется не три месяца, а всего два?
– Ну ты же хотела похудеть. Вот тебе реальный повод.
«Надеюсь, вы мне не подойдете», – сказала Ира туфлям, усаживаясь на пуфик для примерки. Туфли предательски сидели как влитые. Ира поднялась на ноги и покачнулась, Лариска подставила плечо. Вдвоем они смотрели в зеркало на Иру – высокую, подтянутую, с ножками, от которых захватывало дыхание. Казалось, что в этих туфлях даже ее пухлые щеки уже не казались такими круглыми.
– Лара, – сказала Ира тихо, – меня выгонит из дома муж.
– Да, – сказала Лара тем же тоном. – Скорее всего, выгонит. Но в таких туфлях ты быстро найдешь себе другого.
– Лара, – сказала Ира тихо. – До зарплаты еще две недели, а скоро зима, а куртки нет, а я замерзну к чертям, если буду дефилировать в них по сугробам.
– Не успеешь замерзнуть, – сказала Лара. – Новый муж будет катать тебя на лимузине и выносить из него на руках.
– Лара, какая чушь, – сказала Ира слабеющим голосом. – Мне же их просто некуда надеть. Да мне их и не с чем надеть. Я же не могу.
– И ты их вот сейчас снимешь и уйдешь? – спросила Лара. Подруги молча посмотрели друг на друга…
Домой Ира заходила очень тихо, держа пакет с коробкой за спиной. Муж, не чуя беды, насвистывал на кухне что-то на мотив «Какой прекрасный день». Проще было засунуть коробку в шкаф и сделать вид, что так и было. Но Ира, немного втянув голову в плечи, прошла на кухню и положила коробку на обеденный стол.
Муж обернулся, увидел ее глаза и заинтересовался коробкой. Открыл, достал одну туфлю, покачал в руках. Заметил чек, достал, осмотрел, чуть не обнюхал, бережно положил на место и с каким-то даже уважением посмотрел на туфли. Перевел взгляд на жену.
– Примерь, – наконец сказал он.
Ира села на стул и надела туфли. На этот раз у нее даже получилось встать на них, не пошатываясь. Она стояла перед ним – полненькая дуреха в старых джинсах, растянутой майке и туфлях, которые подходили ей примерно так же, как подошла бы балетная пачка или костюм принцессы.
– Я всегда говорил, что женат на самой красивой женщине в мире, – сказал муж. – Но я думаю, что к этим туфлям нам совершенно необходимо новое платье. И может быть, даже два.
В прежние времена мужчины были не привередливы и просто предпочитали блондинок. Сегодня светлыми локонами никого не удивишь. В придачу требуются большие ясные глаза, безукоризненный нос и томные губы, тяжелые груди в комплекте с осиной талией, благословенно длинные ноги. А еще этому гибриду должно хватать ума притворяться дурочкой ровно настолько, чтобы ее глупость делала комплимент уму любого, самого недалекого мужчины. То есть Канта в оригинале она, конечно, читать может, но только запершись в ванной, чтобы не напугать ненароком кавалера. И лучше предварительно вложить томик в розовую обложку с сердечками. На всякий случай.