Ух! Как мощен он! Такого
Не споишь, не свалишь с ног:
Толст, а виду неземного
Не утратил; пьян, а строг.
Посмотрите, как он вержет
Взором пламя из очей!
Как он гордо чашу держит, —
Сам не смотрит… Ко там? – Лей!
Льют ему, – и наклонилась
Чаша набок, и струя
Через край перекатилась
И бежит. Внизу дитя —
Мальчик. Стой, не гибни влага
Драгоценная! Плутяга
Мигом голову свою
Через плечи опрокинул,
Алый ротик свой разинул
И подставил под струю,
И хватает, как в просонках,
Что – то лучше молока,
Искры бегают в глазенках,
И багровеет щека.
Тут другой мальчишка: еле
На ногах; посоловели
У него глаза; нет сил;
Сам себя не понимая,
Смотрит мутно. Негодяя
Драть бы, драть бы за ушко!
Ишь – без меры натянулся!
Вот – к сторонке отвернулся,
Грудь назад, вперед брюшко —
И… бесстыдник! Перед вами
Тут же с пьяными глазами
Тигр на шатких уж ногах;
Там вакханка взор свой жадной
Нежит кистью виноградной,
С дикой радостью в очах.
Вот – взгляните на Силена:
С губ отвислых брызжет пена;
Словно чан раскрыл он рот,
И цедя в сей зев просторной
Из амфоры трехведерной
Гроздий сок, – без смыслу пьет,
Глупо пьет, – заране бредит,
На осле едва ль доедет
Он домой… Лишь исполин
Пьет, как следует, один —
Бахус Рубенса! – Избыток
Через край разумно льет
И божественный напиток
Он божественно и пьет.