В той удивительной Стране,
Где я увидел свет,
Как многим, исполнялось мне
И пять и десять лет.
В Стране Фантазий, и Проказ,
И озорных Затей
Когда-то каждый был из нас
Одним из тех детей.
Все те, кто рос тогда со мной
И набирал года,
Однажды с этою Страной
Простился навсегда.
Держава Детства далеко
Осталась позади.
«Хочу назад!» – сказать легко.
Попробуй попади.
А я могу! Но свой секрет
Я не открою вам,
Как я, уже десятки лет,
Живу и тут и там.
Мне стоит лишь собрать багаж!
А долго ли собрать
Бумагу, ручку, карандаш
И общую тетрадь?
И вот уже я в той Стране,
Где я увидел свет,
И, как ни странно, снова мне
И пять, и десять лет.
По улицам шагает
Весёлое звено,
Никто кругом не знает,
Куда идёт оно.
Друзья шагают в ногу,
Никто не отстаёт,
И песни всю дорогу
Кто хочет, тот поёт.
Если песенка всюду поётся,
Если песенка всюду слышна,
Значит, с песенкой легче живётся,
Значит, песенка эта нужна!
Друзья идут купаться —
И плавать и нырять,
На пляже кувыркаться,
Играть и загорать.
И можно все дороги
На свете обойти, —
Дружней звена не встретить,
Счастливей не найти.
Если песенка всюду поётся,
Если песенка всюду слышна,
Значит, с песенкой легче живётся,
Значит, песенка эта нужна!
Таким друзьям на свете
Не страшно ничего:
Один за всех в ответе,
И все за одного.
А если кто споткнётся,
В дороге упадёт,
Он встанет, улыбнётся
И по-прежнему споёт!
Если песенка всюду поётся,
Если песенка всюду слышна,
Значит, с песенкой легче живётся,
Значит, песенка эта нужна!
Мне сказали в ПОНЕДЕЛЬНИК,
Что я лодырь и бездельник.
Я схватил во ВТОРНИК «двойку»,
Перенёс головомойку.
И мячом футбольным в СРЕДУ
Залепил в окно соседу.
Весь ЧЕТВЕРГ его боялся —
Всё ходил и извинялся.
Хуже ПЯТНИЦЫ не видел —
Так себя я ненавидел.
Выходной для всех СУББОТА,
Для таких, как я, – работа.
От ученья нет спасенья!
Слава Богу! ВОСКРЕСЕНЬЕ!
Писать красиво не легко:
«Да-ёт ко-ро-ва мо-ло-ко».
За буквой буква, к слогу слог.
Ну хоть бы кто-нибудь помог!
Сначала «да», потом уж «ёт».
Уже написано «даёт»,
Уже написано «даёт»,
Но тут перо бумагу рвёт.
Опять испорчена тетрадь —
Страничку надо вырывать!
Страничка вырвана, и вот:
«Ко-ро-ва мо-ло-ко да-ёт».
«Корова молоко даёт»,
А нужно всё наоборот:
«Даёт корова молоко»!
Вздохнём сначала глубоко,
Вздохнём, строку перечеркнём
И дело заново начнём.
«Да-ёт ко-ро-ва мо-ло-ко».
Перо цепляется за «ко»,
И клякса чёрная, как жук,
С конца пера сползает вдруг.
Одной секунды не прошло,
Как скрылись «ко» и «мо» и «ло»…
Ещё одну страничку вон!
А за окном со всех сторон:
И стук мяча, и лай щенка,
И звон какого-то звонка, —
А я сижу, в тетрадь гляжу —
За буквой букву вывожу:
«Да-ёт ко-ро-ва мо-ло-ко»…
Да! Стать учёным не легко!
Живёт на свете Саша.
Во рту у Саши каша —
Не рисовая каша,
Не гречневая каша,
Не манка,
Не овсянка
На сладком молоке.
С утра во рту у Саши
Слова простые наши —
Слова простые наши
На русском языке.
Но то, что можно внятно
Сказать для всех понятно,
Красиво, чисто, ясно, —
Как люди говорят, —
Наш Саша так корёжит,
Что сам понять не может:
Произнесёт словечко —
И сам тому не рад!
Он скажет: «До свидания!»
А слышится: «До здания!»
Он спросит: «Где галоши?»
А слышно: «Это лошадь?»
Когда он вслух читает,
Поймёшь едва-едва:
И буквы он глотает,
И целые слова.
Он так спешит с налёта
Прочесть, спросить, сказать,
Как будто тонет кто-то,
А он бежит спасать…
Он может, но не хочет
За речью последить.
Нам нужен переводчик
Его переводить.
– На прививку! Первый класс!
– Вы слыхали? Это нас!.. —
Я прививки не боюсь:
Если надо – уколюсь!
Ну, подумаешь, укол!
Укололи и – пошёл…
Это только трус боится
На укол идти к врачу.
Лично я при виде шприца
Улыбаюсь и шучу.
Я вхожу одним из первых
В медицинский кабинет.
У меня стальные нервы
Или вовсе нервов нет!
Если только кто бы знал бы,
Что билеты на футбол
Я охотно променял бы
На добавочный укол!..
– На прививку! Первый класс!
– Вы слыхали? Это нас!.. —
Почему я встал у стенки?
У меня… дрожат коленки…
У меня опять:
Тридцать шесть и пять!
Озабоченно и хмуро —
Я на градусник смотрю:
Где моя температура?
Почему я не горю?
Почему я не больной?
Я здоровый! Что со мной?
У меня опять:
Тридцать шесть и пять!
Живот потрогал – не болит!
Чихаю – не чихается!
И кашля нет! И общий вид
Такой, как полагается!
И завтра ровно к девяти
Придётся в школу мне идти
И до обеда там сидеть —
Читать, писать и даже петь!
И у доски стоять, молчать,
Не зная, что же отвечать…
У меня опять:
Тридцать шесть и пять!
Я быстро градусник беру
И меж ладоней долго тру,
Я на него дышу, дышу
И про себя прошу, прошу:
«Родная, миленькая ртуть!
Ну, поднимись ещё чуть-чуть!
Ну, поднимись хоть не совсем —
Остановись на «тридцать семь»!»
Прекрасно! Тридцать семь и два!
Уже кружится голова!
Пылают щёки (от стыда!)…
– Ты нездоров, мой мальчик?
– Да…
Я опять лежу в постели —
Не велели мне вставать.
А у меня на самом деле —
Тридцать шесть и пять!
Мальчик Миша мается —
Миша заикается.
Как другие – чисто, ясно —
Он не может говорить.
И просить его напрасно
То, что скажет, повторить.
Нелегко ему даются
Все слова на букву «К»,
Но ребята не смеются —
Дружба классная крепка:
– Ты, Мишутка, не теряйся!
Ты с других пример бери!
Молча с духом собирайся
И смелее говори!
Миша выговорит слово,
А другого не видать…
Но товарищи готовы,
Если нужно, подождать!
Шёл трамвай десятый номер
По бульварному кольцу.
В нём сидело и стояло
Сто пятнадцать человек.
Люди входят и выходят,
Продвигаются вперёд.
Пионеру Николаю
Ехать очень хорошо.
Он сидит на лучшем месте —
Возле самого окна.
У него коньки под мышкой:
Он собрался на каток.
Вдруг на пятой остановке,
Опираясь на клюку,
Бабка дряхлая влезает
В переполненный вагон.
Люди входят и выходят,
Продвигаются вперёд.
Николай сидит скучает,
Бабка рядышком стоит.
Вот вагон остановился
Возле самого катка,
И из этого вагона
Вылезает пионер.
На свободное местечко
Захотелось бабке сесть,
Оглянуться не успела —
Место занято другим.
Пионеру Валентину
Ехать очень хорошо,
Он сидит на лучшем месте,
Возвращается с катка.
Люди входят и выходят,
Продвигаются вперёд.
Валентин сидит скучает.
Бабка рядышком стоит.
Этот случай про старушку
Можно дальше продолжать,
Но давайте скажем в рифму:
– Старость нужно уважать!
Я ненавижу слово «спать»!
Я ёжусь каждый раз,
Когда я слышу: «Марш в кровать!
Уже десятый час!»
Нет, я не спорю и не злюсь —
Я чай на кухне пью.
Я никуда не тороплюсь.
Когда напьюсь – тогда напьюсь!
Напившись, я встаю
И, засыпая на ходу,
Лицо и руки мыть иду…
Но вот доносится опять
Настойчивый приказ:
«А ну, сейчас же марш в кровать!
Одиннадцатый час!»
Нет, я не спорю, не сержусь —
Я не спеша на стул сажусь
И начинаю кое-как
С одной ноги снимать башмак.
Я, как герой, борюсь со сном,
Чтоб время протянуть,
Мечтая только об одном:
Подольше не заснуть!
Я раздеваюсь полчаса,
И где-то в полусне
Я слышу чьи-то голоса,
Что спорят обо мне.
Сквозь спор знакомых голосов
Мне ясно слышен бой часов,
И папа маме говорит:
«Смотри, смотри! Он сидя спит!»
Я ненавижу слово «спать»!
Я ёжусь каждый раз,
Когда я слышу: «Марш в кровать!
Уже десятый час!»
Как хорошо иметь права
Ложиться спать хоть в час! Хоть в два!
В четыре! Или в пять!
А иногда, а иногда
(И в этом, право, нет вреда!)
Всю ночь совсем не спать!
У меня печальный вид, —
Голова с утра болит,
Я чихаю, я охрип.
Что такое? Это – грипп.
Не румяный гриб в лесу,
А поганый грипп в носу!
В пять минут меня раздели,
Стали все вокруг жалеть.
Я лежу в своей постели —
Мне положено болеть.
Поднялась температура.
Я лежу и не ропщу —
Пью солёную микстуру,
Кислой горло полощу.
Ставят мне на грудь горчичник,
Говорят: «Терпи, отличник!»
После банок на боках
Кожа в синих пятаках.
Кот Антошка прыг с окошка
На кровать одним прыжком!
– Хочешь, я тебе, Антошка,
Нос засыплю порошком?
Кот Антошка выгнул спину
И мурлычет мне в ответ:
«Прибегать к пенициллину?
Мне? Коту? С таких-то лет?!»
Я коту не возражаю —
Бесполезно возражать,
Я лежу соображаю,
Сколько мне ещё лежать?
День лежу, второй лежу,
Третий – в школу не хожу.
И друзей не подпускают, —
Говорят, что заражу!..
Эх, подняться бы сейчас
И войти в четвёртый класс:
«Зоя Павловна, ответьте,
Что тут нового у вас?
Зоя Павловна, ответьте!..»
Зоя Павловна молчит…
Я на Марс лечу в ракете…
На меня медведь рычит…
– Как дела, неугомонный?
Как здоровье? Спишь, больной? —
Это – лечащий, районный
Врач склонился надо мной.
Для больного человека
Нужен врач, нужна аптека.
Входишь – чисто и светло.
Всюду мрамор и стекло.
За стеклом стоят в порядке
Склянки, банки и горшки,
В них пилюльки и облатки,
Капли, мази, порошки —
От коклюша, от ангины,
От веснушек на лице,
Рыбий жир, таблетки хины
И, конечно, витамины —
Витамины: «А», «В», «С»!
Есть душистое втиранье
От укусов комаров,
Есть микстура от чиханья —
Проглотил – и будь здоров!
Клейкий пластырь от мозолей
И настойки на траве
От ломоты и от болей
В животе и в голове.
Есть микстура от мигрени!
Но нельзя сказать врачу:
– Дайте средство мне от лени!
От «могу, но не хочу»!
Хорошо бы это средство
Поскорей изобрели,
Чтобы все лентяи с детства
Принимать его могли:
Те ребята, чьи отметки
Обнаруживают лень, —
По одной, по две таблетки
Три-четыре раза в день!
Появись лекарство это,
Я купил бы два пакета.
Нет, не два, а целых три!
Нужно, что ни говори!..
Я откровенно признаюсь,
Что в темноте я спать боюсь.
Мне так и хочется вскочить
И поскорее свет включить,
Когда вокруг меня темно
И занавешено окно.
Я чувства этого боюсь,
Но силой воли с ним борюсь —
Я говорю себе: «Лежи!
Глаза закрытыми держи!»
И я лежу, лежу, лежу,
Глаза закрытыми держу
И засыпаю наконец.
Ну, разве я не молодец!
А можно было бы начать
С того, чтоб свет не выключать
И, чтобы не было темно,
Не занавешивать окно.
И до утра при свете спать…
Но так же можно трусом стать!
Ax ты, моя душечка,
Белая подушечка!
На тебя щекой ложусь,
За тебя рукой держусь…
Если жить с тобою дружно —
И в кино ходить не нужно:
Лёг, заснул – смотри кино!
Ведь покажут всё равно.
Без экрана, без билета
Я смотрю и то и это…
Например, вчера во сне
Что показывали мне?
Всех родных оставив дома,
Я поднялся с космодрома
И, послав привет Земле,
Улетел на корабле.
Я вокруг Земли вращался —
Сделал множество витков —
И при этом назывался
Почему-то Терешков.
Я крутился, я крутился,
А потом я «приземлился»
От кровати в двух шагах
И с подушечкой в руках…
Ах ты, моя душечка,
Белая подушечка!
Две руки у меня,
И на каждой – пятерня!
Пятерная! Пятерня!
Выручаешь ты меня!
С ней не надо расставаться —
Пятерня всегда со мной!
Если надо причесаться —
Причешусь я пятернёй!
– Но пожалуй, мой дружок,
Всё же лучше гребешок!
Пятерня! Пятерня!
Выручаешь ты меня:
Если надо мне сморкаться,
Я сморкаюсь пятернёй.
С ней не надо расставаться —
Пятерня всегда со мной!
– Но не лучше ли, дружочек,
Если всё-таки в платочек?
Пятерня! Пятерня!
Выручаешь ты меня!
Если надо будет драться —
Буду драться пятернёй,
С ней не надо расставаться —
Пятерня всегда со мной!
– Ну, а если, милый друг,
И тебя ударят вдруг?
Сколько пальцев на руке,
Столько их и в кулаке!
Пятерня! Пятерня!
Для чего ж ты у меня?
– Для того, чтобы не драться,
А лопату в руки брать,
Чтобы в пальцы не сморкаться,
А здороваться, прощаться
И с друзьями в мяч играть!
«Талантливые дети
Надежды подают:
Участвуют в концертах —
Танцуют и поют.
А детские рисунки
На тему «Мир и труд»
Печатают в журналах,
На выставки берут.
У многих есть возможность
Объездить целый мир —
Проводят в разных странах
Где – конкурс, где – турнир.
Лисичкина Наташа
Имеет пять наград,
А Гарик, твой приятель, —
Уже лауреат!
И только недотёпам
К успеху путь закрыт…»
Моя родная мама
Мне это говорит.
Но я не возражаю,
А, губы сжав, молчу,
И я на эту тему
С ней спорить не хочу.
Пускай другие дети
Надежды подают:
Картиночки рисуют,
Танцуют и поют.
На скрипочках играют,
Снимаются в кино —
Что одному даётся,
Другому не дано!
Я знаю, кем я буду
И кем я стать могу:
Когда-нибудь из дома
Уеду я в тайгу.
И с теми, с кем сегодня
Я во дворе дружу,
Железную дорогу
В тайге я проложу.
По рельсам к океану
Помчатся поезда,
И мама будет сыном
Довольна и горда.
Она меня сегодня
Стыдила сгоряча —
Строитель тоже важен
Не меньше скрипача.
Если вдруг приходят гости
В дом, на праздничный пирог,
Папа с мамой просят Костю:
– Спой, пожалуйста, сынок!
Начинает Костя мяться,
Дуться, хныкать и сопеть,
И не трудно догадаться:
Мальчуган не хочет петь!
– Пой! – настаивает мама. —
Только стой на стуле прямо!
Папа шепчет: – Константин,
Спой куплетик! Хоть один!
От досады и от злости
Всё кипит в груди у Кости,
Он кряхтя на стул встаёт,
С отвращением поёт.
А поёт он, как ни странно,
Серенаду Дон-Жуана,
Что запомнилась ему
Неизвестно почему.
Гости хлопают в ладоши:
– Ах, певец какой хороший!
Кто-то просит: – Ты, малыш,
Лучше спой «Шумел камыш…»!
За столом смеются гости,
И никто не скажет: «Бросьте!
Перестаньте приставать!
Малышу пора в кровать!»
Когда мне было восемь лет,
Мечтал я лишь о том,
Чтоб небольшой велосипед
Ко мне вкатился в дом.
Я утром, вечером и днём
Катался бы на нём.
Обидно было мне до слёз,
Когда я слышал: – Нет!
С тобой, сынок, и без колёс
Не оберёшься бед.
О санках я зимой мечтал
И видел их во сне,
А наяву я твёрдо знал:
Их не подарят мне.
– Успеешь голову сломать! —
Мне всякий раз твердила мать.
Хотелось вырастить щенка,
Но дали мне совет,
Чтоб не валял я дурака
В свои двенадцать лет,
Поменьше о щенках мечтал,
А лучше – что-нибудь читал.
Я редко слышал слово: «Да!» —
А возражать не смел,
И мне дарили все всегда
Не то, что я хотел:
To – шарф, то – новое пальто,
То – «музыкальное лото»,
То – Михалкова, то – Барто,
Но это было всё не то —
Не то, что я хотел!
Как жаль, что взрослые подчас
Совсем не понимают нас,
А детство, сами говорят,
Бывает только раз!
На двух колёсах
Я качу.
Двумя педалями
Верчу.
За руль держусь,
Гляжу вперёд —
Я знаю:
Скоро поворот.
Мне предсказал
Дорожный знак:
Шоссе
Спускается в овраг.
Качусь
На холостом ходу,
У пешеходов
На виду.
Лечу я
На своём коне.
Насос и клей
Всегда при мне.
Случится
С камерой беда —
Я починю её
Всегда!
Сверну с дороги,
Посижу,
Где надо —
Латки положу,
Чтоб даже крепче,
Чем была,
Под шину
Камера легла.
И я опять
Вперёд качу,
Опять
Педалями верчу.
И снова
Уменьшаю ход —
Опять
Налево поворот!
Я выбежал на улицу,
По мостовой пошёл,
Свернул налево за угол
И кошелёк нашёл.
Четыре отделения
В тяжёлом кошельке.
И в каждом отделении
Пятак на пятаке.
И вдруг по той же улице,
По той же мостовой
Идёт навстречу девочка
С поникшей головой.
И грустно смотрит под ноги,
Как будто по пути
Ей нужно что-то важное
На улице найти.
Не знает эта девочка,
Что у меня в руке
Её богатство медное
В тяжёлом кошельке.
Но тут беда случается,
И я стою дрожа:
Не нахожу в кармане я
Любимого ножа.
Четыре острых лезвия
Работы не простой,
Да маленькие ножницы,
Да штопор завитой.
И вдруг я вижу: девочка
Идёт по мостовой,
Мой ножик держит девочка
И спрашивает: – Твой?
Я нож беру уверенно,
Кладу в карман его.
Проходит мимо девочка,
Не знает ничего.
И грустно смотрит под ноги,
Как будто по пути
Ей нужно что-то важное
На улице найти.
Не знает эта девочка,
Что у меня в руке
Её богатство медное
В тяжёлом кошельке.
Я бросился за девочкой,
И я догнал её,
И я спросил у девочки:
– Твоё? Скажи, твоё?
– Моё, – сказала девочка. —
Я шла, разиня рот.
Отдай! Я так и думала,
Что кто-нибудь найдёт.
Три паренька по переулку,
Играя будто бы в футбол,
Туда-сюда гоняли булку
И забивали ею гол.
Шёл мимо незнакомый дядя,
Остановился и вздохнул
И, на ребят почти не глядя,
К той булке руку протянул.
Потом, насупившись сердито,
Он долго пыль с неё сдувал
И вдруг спокойно и открыто
При всех её поцеловал.
– Вы кто такой? – спросили дети,
Забыв на время про футбол.
– Я пекарь! – человек ответил
И с булкой медленно ушёл.
И это слово пахло хлебом
И той особой теплотой,
Которой налиты под небом
Моря пшеницы золотой.
День был весенний,
Солнечный,
Ясный.
Мчались машины
По площади Красной.
Мчались машины
К невидимой цели,
В каждой из них
Пассажиры сидели.
В «ЗИЛе-110», в машине зелёной,
Рядом с водителем – старый учёный.
В «Чайке» – седой генерал-лейтенант,
Рядом с шофёром – его адъютант.
В бежевой «Волге» – шахтёр из Донбасса,
Знатный забойщик высокого класса.
В серой «Победе» – известный скрипач
И в «Москвиче» – врач.
Шины машин
По брусчатке шуршат.
Время не ждёт.
Пассажиры спешат:
Кто в академию
На заседание,
Кто на футбольное состязание,
Кто посмотреть из машины столицу,
Кто на концерт,
Кто на службу в больницу.
Вдруг впереди
Тормоза завизжали —
Это шофёры педали нажали:
Чёрные,
Белые,
Жёлтые,
Синие
Остановились машины у линии.
Остановились.
Стоят.
Не гудят.
А из машин пассажиры глядят.
Ждут пассажиры,
Водители ждут —
Мимо машин ребятишки идут!
По пешеходной
Свободной
Дорожке
Топают,
Топают,
Топают ножки —
Маленьким гражданам
Детского сада
Здесь перейти
Эту улицу надо.
Дети проходят,
А взрослые ждут —
Ждут уже пять с половиной минут!
Ждут.
Не шумят.
Никого не ругают —
Это же наши ребята шагают!
Каждому ясно:
Ну как же не ждать,
Будущей смене дорогу не дать!
Дети прошли.
Постовой обернулся:
– Добрая смена! —
И сам улыбнулся. —
– Смена! —
Кивнул постовому шофёр.
– Смена! —
Промолвил с улыбкой шахтёр.
– Сила народа! —
Учёный сказал.
«Слава!» —
Подумал седой генерал.
Мы с приятелем вдвоём
Замечательно живём!
Мы такие с ним друзья —
Куда он,
Туда и я!
Мы имеем по карманам:
Две резинки,
Два крючка,
Две больших стеклянных пробки,
Двух жуков в одной коробке,
Два тяжёлых пятачка.
Мы живём в одной квартире,
Все соседи знают нас.
Только мне звонить – четыре,
А ему – двенадцать раз.
И живут в квартире с нами
Два ужа
И два ежа,
Целый день поют над нами
Два приятеля-чижа.
И про наших двух ужей,
Двух ежей
И двух чижей
Знают в нашем новом доме
Все двенадцать этажей.
Мы с приятелем вдвоём
Просыпаемся,
Встаём,
Открываем настежь двери,
В школу с книжками бежим…
И гуляют наши звери
По квартирам по чужим.
Забираются ужи
К инженерам в чертежи.
Управдом в постель ложится
И встаёт с неё дрожа:
На подушке не лежится —
Под подушкой два ежа!
Раньше всех чижи встают
И до вечера поют.
Дворник радио включает —
Птицы слушать не дают!
Тащат в шапках инженеры
К управдому
Двух ужей,
А навстречу инженерам
Управдом несёт ежей.
Пишет жалобу сосед:
«Никому покою нет!
Зоопарк отсюда близко.
Предлагаю: всех зверей
Сдать юннатам под расписку
По возможности скорей».
Мы вернулись из кино —
Дома пусто и темно.
Зажигаются огни.
Мы ложимся спать одни.
Ёж колючий,
Уж ползучий,
Чиж певучий —
Где они?
Мы с приятелем вдвоём
Просыпаемся,
Встаём,
По дороге к зоопарку
Не смеёмся, не поём.
Неужели зоосад
Не вернёт зверей назад?
Мы проходим мимо клеток,
Мимо строгих сторожей.
Сто чижей слетают с веток,
Выбегают сто ежей.
Только разве отличишь,
Где какой летает чиж!
Только разве разберёшь,
Где какой свернулся ёж!
Сто ужей на двух ребят
Подозрительно шипят,
Сто чижей кругом поют,
Сто чижей зерно клюют.
Наши птицы, наши звери
Нас уже не узнают.
Солнце село.
Поздний час.
Сторожа выводят нас.
– Не пора ли нам домой? —
Говорит приятель мой.
Мы такие с ним друзья —
Куда он,
Туда и я!
Я сегодня на коне —
Улыбнулось счастье мне:
В новых джинсах я хожу,
Свысока на всех гляжу —
Я по-модному одет
В мелкорубчатый вельвет!
Иностранное клеймо
Говорит за всё само:
Чей товар и чья страна —
Фирма издали видна!
Вышел в классе я к доске.
Встал. Стою с мелком в руке.
А учитель щурит глаз:
– Что такое? «Вас ист дас?»
– Неужели, – шепчет класс, —
Непонятно, «вас ист дас»?
Это импорт! Первый сорт!
Иванов одет, как лорд!
Только Пузикова Лада
Мне сказала: – Иванов,
Что тебе на свете надо,
Кроме импортных штанов?
Я делал всё по чертежам,
Заглядывал в журнал.
И я работал только сам —
Я помощи не знал.
Так появился Змей на свет
Из дома моего.
Мой друг сказал: – Такого нет
Нигде! Ни у кого!
Лиловый нос, багровый рот,
Из ниток борода,
И всё же – вовсе не урод,
А просто – хоть куда!
Мы Змея вынесли на луг.
В то утро ветер был.
И здесь он вырвался из рук
И над землёю взмыл.
Своим трепещущим хвостом
Он распугал ворон,
Он, видно, чувствовал при том,
Что на свободе он.
Змей был над нами высоко,
А мы вдвоём – под ним,
Но удивительно легко
Мы управляли им.
Он так и рвался в облака,
Чтоб скрыться в облаках,
Но мы-то знали: нить крепка
И Змей у нас в руках!
Мы приехали на речку
Воскресенье провести,
А свободного местечка
Возле речки не найти!
Тут сидят и там сидят:
Загорают и едят,
Отдыхают, как хотят,
Сотни взрослых и ребят.
Мы по бережку прошли
И поляночку нашли.
Но на солнечной полянке
Тут и там – пустые банки
И, как будто нам назло,
Даже битое стекло!
Мы по бережку прошли,
Место новое нашли.
Но и здесь до нас сидели;
Жгли костёр, бумагу жгли —
Тоже пили, тоже ели,
Насорили и ушли!
Мы прошли, конечно, мимо…
– Эй, ребята! – крикнул Дима. —
Вот местечко хоть куда!
Родниковая вода!
Чудный вид!
Прекрасный пляж!
Распаковывай багаж!
Мы купались,
Загорали,
Жгли костёр,
В футбол играли —
Веселились, как могли!
Пили квас,
Консервы ели,
Хоровые песни пели…
Отдохнули – и ушли!
И остались на полянке
У потухшего костра:
Две разбитых нами склянки,
Две размокшие баранки —
Словом, мусора гора!
Мы приехали на речку
Понедельник провести,
Только чистого местечка
Возле речки не найти!
Говорят: под Новый год
Что ни пожелается —
Всё всегда произойдёт,
Всё всегда сбывается.
Могут даже у ребят
Сбыться все желания,
Нужно только, говорят,
Приложить старания.
Не лениться, не зевать
И иметь терпение,
И ученье не считать
За своё мучение.
Говорят: под Новый год
Что ни пожелается —
Всё всегда произойдёт,
Всё всегда сбывается.
Как же нам не загадать
Скромное желание —
На «отлично» выполнять
Школьные задания,
Чтобы так ученики
Стали заниматься,
Чтобы двойка в дневники
Не смогла пробраться!
Я за столом сидел и ел,
Когда в окно Орёл влетел
И сел напротив, у стола,
Раскинув два больших крыла.
Сижу. Давлюсь. Не шевелюсь
И слово вымолвить боюсь:
Ведь прилетел ко мне за стол
Не Чижик-Пыжик, а Орёл!
Глядит. Свой острый клюв раскрыл…
И тут мой гость заговорил:
– Я среди скал, почти птенцом,
Был пойман опытным ловцом,
Он в зоопарк меня отвёз.
Я в клетке жил. В неволе рос,
О небе только мог мечтать,
И разучился я летать…
Беглец умолк. И я как мог
Его пригрел, ему помог —
И накормил, и напоил,
И в зоопарк не позвонил.
Я был знаком
С одним быком,
Когда в деревне жил.
С людьми он дружбы не искал,
Детей к себе не подпускал.
А вот со мной дружил!
Да, да! Не знаю почему,
Я чем-то нравился ему:
Когда меня встречал,
Он на меня, как на врага,
Не выставлял свои рога,
А дружески мычал.
Бывало, выйдешь на лужок
И позовёшь его: – Дружок!
А он в ответ: – Иду-у-у!
И сам действительно идёт
И не спеша губами рвёт
Ромашки на ходу.
За лето я к нему привык,
И это был мой личный бык!
Пять лет прошло с тех пор.
Не знаю я, что с ним теперь
И с кем он дружит, грозный зверь
По кличке «Фантазёр»…
Папа, мама, брат и я —
Это наша вся семья!
Брату только двадцать лет,
А посмотришь: дед как дед!
Папа – бритый, молодой,
А братишка с бородой.
Не простая бородёнка,
А такая борода,
Что железная гребёнка
Даже гнётся иногда.
Папа волосы стрижёт,
А братишка бережёт —
На лице, среди волос,
Виден только острый нос.
Папа просит, мама просит:
– Федя, милый, постыдись!
Кто такие космы носит?
Ну, побрейся! Постригись!
Брат сопит, не отвечает,
И, по правде говоря,
На глазах у нас дичает,
Превращаясь в дикаря.
Только вдруг случилось чудо:
Появилась в доме Люда…
Смотрим: Федя изменился,
Что-то с ним произошло.
Он постригся и побрился —
Волосатикам назло!
Чистит ногти, моет руки,
Каждый вечер гладит брюки.
Джинсы снял, надел костюм,
Вообще взялся за ум!
– Эй, старик! – спросил я брата. —
В этом Люда виновата?
Усмехнулся брат в ответ,
Не сказал ни «да», ни «нет».
Но теперь уж нам не трудно
Разгадать его секрет!
Я шёл по снежной целине,
Легко и трудно было мне,
И за спиною у меня
Ложилась свежая лыжня.
Через полянки, по кустам,
На горку здесь, под горку там —
Я шёл на лыжах полчаса.
И вдруг услышал голоса!
И вижу: справа от меня —
Другая свежая лыжня…
И я подумал: «Догоню!»
И перешёл на ту лыжню.
Я встал на новую лыжню —
И вышел я к большому пню…
Опять бегу я по кустам,
На горку здесь, под горку там —
И выхожу к тому же пню,
На ту же самую лыжню…
И так весь день, и так весь день:
Лыжня и пень! Лыжня и пень!
Ну что за хитрая лыжня:
Весь день дурачила меня!
С горы на лыжах я летел
У класса на виду —
Я доказать друзьям хотел,
Что я не упаду.
Но впереди росла сосна.
Кто мог предугадать,
Что помешает мне она
Пример другим подать?
Врачи сказали: – Перелом!
Друзья сказали: – Поделом!
Куда его несло?
– Ну, что ж! – отцу сказала мать. —
Он мог бы голову сломать.
Считай, что повезло!
И только девочка одна
Молчала в стороне.
Была взволнована она,
Как показалось мне.
Мне снился сон, что я плыву —
Плыву во сне, как наяву:
В далёкий край, к чужой земле,
На океанском корабле.
Везут, везут меня туда,
Чтоб там оставить навсегда!
Чужой на палубе народ —
Гуляет, курит, ест и пьёт,
На мачте иностранный флаг,
И слышу я чужой язык,
И всё вокруг меня не так,
Как я люблю,
Как я привык.
Не покупал билета я
На этот пароход!
За что в какие-то края
Он мальчика везёт!
Не знаю, как,
Не знаю, где
Я в этот трюм попал,
А только знаю: быть беде!
И я теперь пропал —
Без папы с мамой,
Без друзей,
Без Родины моей!
И если только я смогу
В чужом порту сбежать, —
Я убегу!
Я убегу!!
Меня не удержать!!!
И вдруг над самой головой
Такой знакомый звон:
Звонит будильник, сам не свой!
Меня спасает он…
Как хорошо, что наяву
Я не в чужой стране живу!
Крутыми тропинками в горы,
Вдоль быстрых и медленных рек,
Минуя большие озёра,
Весёлый шагал человек.
Четырнадцать лет ему было,
И нёс он дорожный мешок,
А в нём полотенце и мыло
Да белый зубной порошок.
Он встретить в пути не боялся
Ни змей, ни быков, ни собак,
А если встречал, то смеялся
И сам приговаривал так:
– Я вышел из комнаты тесной,
И весело дышится мне.
Всё видеть, всё знать интересно,
И вот я хожу по стране.
Он шёл без ружья и без палки
Высокой зелёной травой.
Летали кукушки да галки
Над самой его головой.
И даже быки-забияки
Мычали по-дружески: «М-му!»
И даже цепные собаки
Виляли хвостами ему.
Он шёл по тропам и дорогам,
Волков и медведей встречал,
Но зверь человека не трогал,
А издали только рычал.
Он слышал и зверя и птицу,
В колючие лазил кусты.
Он трогал руками пшеницу,
Чудесные нюхал цветы.
И туча над ним вместо крыши,
А вместо будильника – гром.
И всё, что он видел и слышал,
В тетрадку записывал он.
А чтобы ещё интересней
И легче казалось идти,
Он пел, и весёлая песня
Ему помогала в пути.
И окна в домах открывали,
Услышав – он мимо идёт,
И люди ему подпевали
В квартирах, садах, у ворот.
И весело хлопали дверью,
И вдруг покидали свой дом.
И самые хищные звери
Им были в пути нипочём.
Шли люди, и было их много,
И не было людям числа.
За ними по разным дорогам
Короткая песенка шла:
«Нам путь незнакомый не страшен,
Мы смело пройдём ледники.
С весёлою песенкой нашей
Любые подъёмы легки».
И я эту песню услышал,
Приятеля голос узнал,
Без шапки на улицу вышел
И песенку эту догнал.
В одном переулке
Стояли дома.
В одном из домов
Жил упрямый Фома.
Ни дома, ни в школе,
Нигде, никому —
Не верил
Упрямый Фома
Ничему.
На улицах слякоть,
И дождик,
И град.
– Наденьте галоши, —
Ему говорят.
– Неправда, —
Не верит Фома, —
Это ложь… —
И прямо по лужам
Идёт без галош.
Мороз.
Надевают ребята коньки.
Прохожие подняли воротники.
Фоме говорят:
– Наступила зима. —
В трусах
На прогулку выходит Фома.
Идёт в зоопарке
С экскурсией он.
– Смотрите, – ему говорят, —
Это слон. —
И снова не верит Фома:
– Это ложь.
Совсем этот слон
На слона не похож.
Однажды
Приснился упрямому сон,
Как будто
Шагает по Африке он.
С небес
Африканское солнце печёт,
Река, под названием Конго,
Течёт.
Подходит к реке
Пионерский отряд.
Ребята Фоме
У реки говорят:
– Купаться нельзя:
Аллигаторов тьма.
– Неправда! —
Друзьям отвечает
Фома.
Трусы и рубашка
Лежат на песке.
Упрямец плывёт
По опасной реке.
Близка
Аллигатора хищная пасть.
– Спасайся, несчастный,
Ты можешь пропасть!
Но слышен
Ребятам
Знакомый ответ:
– Прошу не учить,
Мне одиннадцать лет!
Уже крокодил
У Фомы за спиной.
Уже крокодил
Поперхнулся Фомой:
Из пасти у зверя
Торчит голова.
До берега
Ветер доносит слова:
– Непра… Я не ве… —
Аллигатор вздохнул
И, сытый,
В зелёную воду нырнул.
Трусы и рубашка
Лежат на песке.
Никто не плывет
По опасной реке.
Проснулся Фома,
Ничего не поймёт…
Трусы и рубашку
Со стула берёт.
Фома удивлён,
Фома возмущён:
– Неправда, товарищи,
Это не сон!
Ребята,
Найдите такого Фому
И эти стихи
Прочитайте ему.
Хотел иметь я птичку
И денег накопил,
И вот на птичьем рынке
Я Зяблика купил.
Сидел мой Зяблик в клетке
И зёрнышки клевал,
И, как в лесу, на ветке
Всё пел и распевал.
Ребята заходили
На Зяблика смотреть,
И каждому хотелось
Такого же иметь.
Я с Зябликом возился,
Хоть было много дел.
А через две недели
Певец мне надоел.
Однажды я за город
Уехал на три дня,
И он, на это время,
Остался без меня.
Когда же из деревни
Вернулся я домой —
Лежал в пустой кормушке
Голодный Зяблик мой.
Я спас его от смерти —
Я выходил его
И выпустил на волю
Живое существо.
Хотят ко дню рожденья
Мне подарить щенка,
Но я сказал: «Не надо!
Я не готов пока!»
Чтобы ходики
Ходили,
А будильники будили
И всегда любой из нас
Точно знал,
Который час,
По каким часам
Вставать,
По каким часам
В кровать, —
В часовой мастерской
Чинят время день-деньской.
Входит с жалобой старушка:
– Как же мне не горевать!
Из моих часов
Кукушка
Перестала куковать…
Всё понятно старику,
Старику часовщику.
Из окошечка резного
Снова слышится: «Ку-ку!»
Мы в часы мячом попали,
Со стола часы упали.
Под столом раздался звон,
И пружина вышла вон.
Мы сказали:
– Дядя Ваня,
Мы давно знакомы с вами.
Неужели в этот раз
Вы не выручите нас?
Щуря глаз
И хмуря брови,
Поворчав себе в усы,
Часовщик Иван Петрович
Осторожно взял часы.
Всё понятно старику,
Старику часовщику.
Мы теперь приходим в класс
Раньше всех на целый час.
Мы сидим и смотрим в окна.
Тучи по небу летят.
На дворе собаки мокнут,
Даже лаять не хотят.
Где же солнце?
Что случилось?
Целый день течёт вода.
На дворе такая сырость,
Что не выйдешь никуда.
Если взять все эти лужи
И соединить в одну,
А потом у этой лужи
Сесть,
Измерить глубину,
То окажется, что лужа
Моря Чёрного не хуже,
Только море чуть поглубже,
Только лужа чуть поуже.
Если взять все эти тучи
И соединить в одну,
А потом на эту тучу
Влезть,
Измерить ширину,
То получится ответ,
Что краёв у тучи нет,
Что в Москве из тучи – дождик,
А в Чите из тучи – снег.
Если взять все эти капли
И соединить в одну,
А потом у этой капли
Ниткой смерить толщину —
Будет каплища такая,
Что не снилась никому,
И не приснится никогда
В таком количестве вода!
Женя празднует рожденье —
Юбиляру восемь лет!
Подарили гости Жене:
Пушку, танк и пистолет.
И, совсем как настоящий,
Как бывает у солдат, —
Чёрный, новенький, блестящий,
С круглым диском автомат.
Гости кушали ватрушки,
Женя в комнате играл —
Он военные игрушки
По частичкам разбирал.
– Что же ты наделал, Женя?!
Всё сломал? Какой кошмар!..
– У меня разоруженье! —
Громко крикнул юбиляр.
У папы Финтифлюшкина,
У мамы Финтифлюшкиной,
У сына Финтифлюшкиных
(Ему девятый год!) —
Не драма, не комедия,
А личная трагедия:
Семейную фамилию
Малыш не признаёт.
Конечно, Финтифлюшкины
Совсем не то, что Пушкины…
Но всё же Финтифлюшкины —
Рабочий русский род:
Он был прославлен предками
Кондитерами редкими,
Их плюшками, ватрушками,
И чудо-финтифлюшками,
Что сами лезут в рот.
Но Феде Финтифлюшкину
Нет дела до того,
Поскольку друг за дружкою
Все дети «Финтифлюшкою»
Теперь зовут его.
Как жить с такой фамилией
И как её терпеть?
Вот хорошо бы личную,
Совсем, совсем обычную,
Серьёзную, приличную
Фамилию иметь!
Бывают же фамилии
Без разных глупых слов:
Ну, скажем, просто Сидоров!
А лучше – Иванов!
Но так уже положено,
Что там, где есть семья,
Там папина фамилия
И мамина фамилия —
Семейная фамилия,
А стало быть, твоя!
И Феде Финтифлюшкину
Я свой совет даю:
Носи, малыш, с достоинством
Фамилию свою!
А если ты научишься
Работать и мечтать,
Великим Финтифлюшкиным
Ты в жизни можешь стать!
Мне сегодня девять лет,
А покоя дома нет —
Слышу с самого утра:
– Хватит спать! Вставать пора!
– Зубы чистить не ленись!
– Одевайся! Застегнись!
– Прекрати возню с котом
И не смейся с полным ртом!
– Не гуляй один в лесу!
– Не копай при всех в носу!
– Не дразни чужих собак!
– Не показывай кулак!
– В дом вошёл – сними пальто! —
Сделай ЭТО! Сделай ТО!
– Убери! Сними! Надень!.. —
Учат, жучат целый день.
Хуже наказания
Эти указания!
Таня с Маней – две подружки —
Любят в «классики» играть,
А у Нади постирушки:
Ей бы только постирать!
Чуть платочек замарает —
Уж она его стирает.
Все на речку загорать,
А она туда – стирать.
Лента под руки попала —
Намочила, постирала.
И стирает, и стирает,
Полоскает, оттирает,
Отжимает двадцать раз.
Мокрых тряпок полон таз!
На передничках от стирки
Появились даже дырки.
Новый бабушкин платок
Целый день в корыте мок.
Почему бабуся плачет,
Порошок стиральный прячет?
Стоит мыло не убрать —
Внучка примется стирать.
Если спросите у Нади:
– Что купить тебе, дружок? —
То она, в глаза не глядя,
Вам ответит: – Утюжок!
Я ещё таких девчушек,
В мыльной пене до локтей,
Хлопотушек-«постирушек»,
Не встречал среди детей!
Таня пальчик наколола —
Видно, дед недосмотрел.
Не пошла девчушка в школу,
Так мизинчик заболел.
Он болит и нарывает —
Просто хуже не бывает!
Ставят на руку компресс —
Ставят с мазью, ставят без…
А мизинчик всё болит.
Таня тут ему велит:
– Слушай, пальчик, мой приказ,
Исполняй его сейчас:
«ТЫ У КОШКИ БОЛИ!
У СОБАКИ БОЛИ!
У МЕДВЕДЯ БОЛИ!
И У ВОЛКА БОЛИ!
А У ТАНИ ЕРМОЛАЕВОЙ
НЕ СМЕЙ БОЛЕТЬ!»
Таня этот свой приказ
Повторила десять раз,
Слово в слово повторила,
Пальчик свой уговорила:
Боль, которая была,
Отпустила и ушла.
И теперь медведь в лесу
Держит лапу на весу.
Это Мишку очень злит…
А у Тани Ермолаевой
пальчик больше не болит!
Забыла Таня про обед,
С друзьями не играет —
Ей до подруг и дела нет:
Лежит и загорает.
Она мечтает загореть,
Чтоб чёрным стало тело —
Ведь будут на тебя смотреть,
Когда ты загорела.
Какой-то, в плавках, старичок
Ей крикнул: – Эй, Косичка!
Ты в этом деле новичок!
Смотри, сгоришь, как спичка!
Она пример не хочет брать
С тех, кто даёт советы.
– Отстаньте! Буду загорать! —
Вот все её ответы.
«Пусть мне лежать уже невмочь,
Но я с песка – ни шагу.
Я не уйду отсюда прочь
И под навес не лягу!»
Лежала Таня. Время шло.
Народу меньше стало.
Не так уже и солнце жгло,
А Таня всё лежала.
Здесь даже трудно описать
Все муки и страданья,
Когда пришлось её спасать
Всем прочим в назиданье.
Теперь ей платья не надеть
И, посудите сами,
Она должна весь день сидеть,
А не лежать часами.
Проходит мимо детвора
И шепчет то и дело:
– А эта девочка вчера
Почти совсем сгорела!
Три девочки – три школьницы
Купили эту вазу.
Искали,
Выбирали,
Нашли её не сразу —
Овальную,
Хрустальную,
Чудесного стекла.
Из тех, что в магазине
Стояли на витрине,
Овальная,
Хрустальная —
Она одна была.
Сперва, от магазина,
Несла покупку Зина,
А до угла бульвара
Несла её Тамара.
Вот у Тамары Женя
Берёт её из рук,
Неловкое движение —
И вдруг…
В глазах подруг
Туманом застилаются
И небо, и земля,
А солнце отражается
В осколках хрусталя.
Три девочки – три школьницы
Стоят на мостовой.
К трём девочкам – к трём школьницам
Подходит постовой:
– Скажите, что случилось?
– Разби… разби… разбилась!
Три школьницы рыдают
У Кировских ворот.
Подружек окружает
Взволнованный народ:
– Скажите, что случилось?
– Разби… разби… разбилась!
– Скажите, что случилось?
Что здесь произошло?
– Да, говорят, разбилось
Какое-то стекло!
– Нет! Не стекло, а ваза! —
Все три сказали сразу.
– Подарок мы купили!
Нас выбрал пятый класс.
Подарок мы купили,
Купили и… разбили!
И вот теперь ни вазы,
Ни денег нет у нас!
– Так вот какое дело! —
Толпа тут загудела.
– Не склеишь эти части! —
Сказал один шофёр.
– Действительно, несчастье! —
Заметил старый мастер.
И, на осколки глядя,
Вздохнул огромный дядя —
Заслуженный боксёр.
В том самом магазине,
Где вазы на витрине,
В громадном магазине
Людей полным-полно.
От лётчика-майора
До знатного шахтёра —
Кого там только нету! —
А нужно всем одно.
Под звонким объявлением
«СТЕКЛО, ХРУСТАЛЬ, ФАРФОР»
Большое оживление —
Идёт горячий спор:
– Пожалуйста, гранёную!
– Не эту, а зелёную!
– Не лучше ли, товарищи,
Из красного стекла?
– Вот эту, что поближе,
Которая пониже!
– Что скажете, товарищи?
Не слишком ли мала?
Шофёру ваза нравится —
Зелёная красавица.
А лётчику – прозрачная,
Как голубой простор.
– А я бы выбрал эту,
Красивей вазы нету! —
Сказал майору вежливо
Заслуженный боксёр.
Три юных пятиклассницы
Сидят, переживая,
Что их везёт трёхтонная
Машина грузовая.
Даёт проезд машине
Знакомый постовой,
Тамаре, Жене, Зине
Кивает головой.
А девочки в волнении,
Одна бледней другой:
В кабине, на сидении, —
Подарок дорогой!
– Нельзя ли чуть потише,
Товарищ дядя Гриша! —
Водителю подруги
В окошечко стучат.
Шофёр в ответ смеётся:
– У нас не разобьётся!
У нас другой порядок —
Не как у вас, девчат!
Учительнице скромной
За труд её огромный
К шестидесятилетию —
В большое торжество —
В просторном школьном зале
Три школьницы вручали
Подарок драгоценный.
Подарок?
От кого?
От штатских и военных —
Людей обыкновенных,
От всех в живых оставшихся
Участников войны,
От бывших одноклассников
На встречи собиравшихся,
От мальчиков и девочек —
От всех детей страны!
Две подружки – Варя с Верой —
Это коллекционеры.
У подружек в двух альбомах
Сто фамилий, всем знакомых, —
Не коллекция, а клад!
Знаменитые артисты,
Футболисты, хоккеисты
И поэт-лауреат!
Как автограф получить,
Варю с Верой не учить!
Тех, кто марки собирает,
Тех подружки презирают.
Собиратели значков —
Дурачки из дурачков.
У подружек наших страсть:
На глаза тому попасть,
Кто сегодня знаменит,
Чья фамилия звенит!
На глаза сперва попасть,
А потом уже напасть:
– Очень просим, не спешите!
Распишитесь! Подпишите!
Кто-то девочкам в саду
Дал автограф на ходу,
И теперь уж не прочесть
И не вспомнить, кто он есть.
Кто-то шариковой ручкой
Через весь альбомный лист
Вывел подпись с закорючкой…
Шахматист или артист?..
Подписей собрали сто,
А спросите: «КТО есть КТО?»,
Наши коллекционеры —
Две подружки – Варя с Верой —
Не ответят ни за что!
Привезли в подарок Кате
Заграничный сувенир —
Удивительное платье!
Отражён в нём целый мир.
Вкривь и вкось десятки слов —
Все названья городов:
«ЛОНДОН», «ТОКИО», «МОСКВА» —
Это только рукава!
На спине: «МАДРИД», «СТАМБУЛ»,
«МОНРЕАЛЬ», «ПАРИЖ», «КАБУЛ».
На груди: «МАРСЕЛЬ», «МИЛАН»,
«РИМ», «ЖЕНЕВА», «ТЕГЕРАН».
По подолу, сверху вниз:
«СИНГАПУР», «БРЮССЕЛЬ», «ТУНИС»,
«ЦЮРИХ», «НИЦЦА», «ВЕНА», «БОНН»,
«КОПЕНГАГЕН», «ЛИССАБОН».
Как наденешь это платье,
Все пытаются пристать.
Все подходят: – Здравствуй, Катя!
Можно платье почитать?
Что ответить на вопрос?
Катя сердится до слёз.
А мальчишки Кате вслед:
– Вы – учебник или нет?!
Ну а модницы-подружки,
Что завидуют друг дружке,
Те торопятся спросить:
– Дашь нам платье поносить?
Только папа хмурит взгляд,
Сувениру он не рад:
– Это просто ерунда,
Вперемешку города:
Тут – Бомбей, а Дели – там?!
Рядом с Дели Амстердам?!
Если это заучить,
Можно двойку получить!
В новом лифте ехал Саша
На тринадцатый этаж.
Вместе с ним на том же лифте
Ехал синий Карандаш.
Поднимается кабина
На тринадцатый этаж,
А на стенке той кабины
Что-то пишет Карандаш.
Пообедал дома Саша,
Вызвал лифт – спускаться вниз.
Лифт в пути остановился
И над шахтою повис.
Мальчик Саша в новом лифте
Оказался взаперти —
Лифт стоит, и он не хочет
Дальше мальчика везти.
Нажимал на кнопки Саша,
«Помогите-е!» – голосил,
Проходящих мимо лифта
Вызвать мастера просил.
Наконец лифтёр явился
(Он обедать уходил),
Из кабины, как из плена,
Сашу он освободил.
Но теперь, как только Саша
В лифт пытается войти,
Тот ни вверх, ни вниз не хочет
Одного его везти.
К сожаленью, есть немало
Всяких Шуриков и Саш,
У которых не по делу
Пишет синий Карандаш!
Однажды деревянный дом
Сносили в тихом переулке,
И дети в старом доме том
Нашли сокровище в шкатулке.
Открылся взору клад монет,
Что тусклым золотом светился
И неизвестно, сколько лет
В своём хранилище таился.
От глаз людских, от глаз чужих,
Кто в этом доме прятал злато?
Кто, не забрав монет своих,
Потом навек исчез куда-то?
– Ну, что ж, друзья! – сказал Вадим. —
Нам нарушать закон не надо!
Зато, когда мы клад сдадим,
Нам всем положена награда!
Был обнаружен звонкий клад
В монетах золотой чеканки,
И в тот же день из рук ребят
Он принят был в районном банке.
– Ну, вот и всё! – сказал Вадим,
Всех увлекая за собою,
И все за вожаком своим
Пошли весёлою гурьбою.
Был у Вадима лучший друг,
И даже тот не знал, шагая,
Что у дружка, в кармане брюк,
Лежит монета дорогая…
Понятия такие есть,
Как Стыд и Совесть, Долг и Честь,
И помнить их необходимо
Юнцам, похожим на Вадима!
Богатая старуха
В одной стране жила.
Богатая старуха
Внезапно умерла.
Остался без хозяйки,
Угрюм и одинок,
Такой же, как хозяйка,
Породистый Бульдог.
Имела та старуха
Племянников родных,
А также, по закону,
Наследников иных.
Имела та старуха
Солидный капитал…
Когда ж делить наследство
Заветный час настал, —
Наследники узнали,
К позору своему,
Что всё – увы! – досталось
Бульдогу одному!
Не могут адвокаты
За это отвечать:
Законно завещанье —
Есть подпись и печать.
Старуха перед смертью
Составила его.
Она озолотила
Любимца своего!
Зачем собаке деньги?
Ходить в универмаг?
Бывают разве деньги
У кошек и собак?
Но стал миллионером
Осиротевший пёс,
И стал ещё курносей
Его курносый нос.
Согласно завещанью,
Живёт при нём слуга.
Он ездит с ним на гонки,
На регби, на бега.
Квартира в самом центре —
На Пятой авеню.
Шеф-повар составляет
На каждый день меню:
На завтрак – сыр голландский,
Сардельки – на обед,
На ужин – фрикадельки,
Сардинки и паштет…
Он ездит на курорты —
Здоровье бережёт,
По средам парикмахер
«Под бокс» его стрижёт.
Есть у Бульдога вилла,
И новый «кадиллак»,
И сшитый у портного
Собачий чёрный фрак.
Он ходит на приёмы
И там коктейли пьёт.
Знакомых собачонок
Уже не узнаёт!
Богатая собака
Неправильно жила —
Она не как собаки и ела и пила.
Когда сердечный приступ
Свалил бульдога с ног,
Известнейший профессор
Помочь ему не смог…
На кладбище собачьем,
За каменной стеной,
Лежит теперь бедняга
В могиле, под плитой.
Никто не ходит плакать
У мраморной плиты,
И только дождик мочит
Увядшие цветы.
Большой дорожный Чемодан —
Турист неутомимый,
Объездил я немало стран:
Летал на Тихий океан,
Через него и мимо.
Я в самых разных городах
Менял в пути отели —
На иностранных языках
Наклейки на моих боках
Заманчиво пестрели.
Я потерял свой прежний вид —
Был поцарапан и побит:
Меня в бока толкали,
Меня нигде не берегли,
Когда везли и волокли,
Грузили и толкали.
Где б ни был я за рубежом,
Испытывая муки,
Я назывался «багажом»,
Попав в чужие руки.
Открыться как-то я не смог
В таможне, на границе,
И мне тогда сломал замок
Чиновник краснолицый.
Носильщик, что меня грузил
В автобусной толкучке,
Рванул меня что было сил,
И я теперь без ручки.
Дорожный старый Чемодан,
Я – отслуживший ветеран,
Отправлен в кладовую.
И здесь мне снятся иногда:
Аэродромы… поезда…
И еду… и плыву я…
Я приехал на Кавказ,
Сел на лошадь в первый раз.
Люди вышли на крылечко,
Люди смотрят из окна —
Я схватился за уздечку,
Ноги сунул в стремена.
– Отойдите от коня
И не бойтесь за меня!
Мне навстречу гонят стадо.
Овцы блеют,
Бык мычит.
– Уступать дорогу надо! —
Пастушонок мне кричит.
Уши врозь, дугою ноги,
Лошадь стала на дороге.
Я тяну её направо —
Лошадь пятится в канаву.
Я галопом не хочу,
Но приходится —
Скачу.
А она раскована,
На ней скакать рискованно.
Доскакали до ворот,
Встали задом наперёд.
– Он же ездить не умеет! —
Удивляется народ. —
Лошадь сбросит седока,
Хвастуна и чудака.
– Отойдите от коня
И не бойтесь за меня!
По дороге в тучах пыли
Мне навстречу две арбы.
Лошадь в пене,
Лошадь в мыле,
Лошадь встала на дыбы.
Мне с арбы кричат: – Чудак,
Ты слетишь в канаву так!
Я в канаву не хочу,
Но приходится —
Лечу.
Не схватился я за гриву,
А схватился за крапиву.
– Отойдите от меня,
Я не сяду больше на эту лошадь!
Был у меня красивый пёс,
И получилось так,
Что как-то я его повёз
На выставку собак.
Я столько сил в него вложил,
Не зря его учил.
И пёс мне честно отслужил —
Награду получил!
Теперь мне сил моих не жаль —
Он долг исполнил свой,
И я ношу его медаль
С собачьей головой!
На свете множество собак
И на цепи и просто так:
Собак служебных – пограничных,
Дворовых «шариков» обычных,
И молодых пугливых шавок,
Что тявкать любят из-под лавок,
И тех изнеженных болонок,
Чей нос курнос, а голос тонок,
И ни на что уже не годных —
Бродячих псов, всегда голодных.
В любой момент готовы к драке
Псы – драчуны и забияки.
Псы – гордецы и недотроги
Спокойно дремлют на пороге.
А сладкоежки-лизоблюды
Всё лижут из любой посуды.
Среди собак любой породы
Есть и красавцы и уроды,
Есть великаны, это – доги!
Коротконогие бульдоги
И жесткошёрстные терьеры.
Одни – черны, другие – серы,
А на иных смотреть обидно —
Так заросли, что глаз не видно!
Друзей домашних – тех, что лают,
По кличкам люди называют:
«Рамзес», «Валет», «Изольда», «Яна»,
Я «Джильду» знал, я знал «Баяна»,
Ловил преступников «Пират»,
И на цепи сидел «Сократ».
Известны всем собачьи свойства:
И ум, и чуткость, и геройство,
Любовь, и верность, и коварство,
И отвратительное барство,
И с полуслова послушанье,
И это всё – от воспитанья!
Ленива сытая хозяйка,
И такса Кнопочка – лентяйка!
Бесстрашен пограничник-воин,
И пёс Руслан его достоин!
Хозяин пса – отпетый скряга,
Под стать ему Репей-дворняга.
Не зря собака тех кусает,
Кто камень зря в неё бросает.
Но если кто с собакой дружит,
Тому собака верно служит.
А верный пёс – хороший друг —
Зависит от хороших рук!
Мои стихи для пионеров,
А не для такс и фокстерьеров.
Жила-была собачка
По кличке Чебурашка —
Курчавенькая спинка,
Забавная мордашка.
Хозяйка к ней настолько
Привязана была,
Что в маленькой корзинке
Везде с собой брала.
И часто в той корзинке,
Среди пучков петрушки,
Торчал пушистый хвостик
И шевелились ушки.
Хозяйка Чебурашку
И стригла, и купала,
Она, не зная меры,
Собачку баловала.
Она ей раздобыла
Красивый поводок,
На тёплую попонку
Изрезала платок.
На рынке покупала
Куриную печёнку,
В одно и то же время
Кормила собачонку.
А та жила в довольстве
И знала лишь одно:
С собаками чужими
Играть запрещено!
Хозяйка с Чебурашкой
Выходит на гулянье,
Тем самым привлекая
Всеобщее вниманье:
– И надо же собаке
Такой карманной быть!
– А где такую можно
Достать или купить?
– Какой она породы
И сколько же ей лет?
– Голубовато-серый
Её природный цвет?..
Хозяйка на вопросы
Подробно отвечала,
Собачка на прохожих
Невежливо урчала.
А если кто пытался
К ней руку протянуть,
Она того старалась
Как следует куснуть.
При этом вся дрожала,
Во все силёнки лая,
С людьми такого рода
Знакомства не желая…
Не знаю, как случилось
И чья была вина,
Но как-то Чебурашка
Гулять пошла одна.
И вдруг из подворотни
Навстречу пёс-бродяга —
Разорванное ухо
И весь в рубцах, бедняга.
Припала Чебурашка
Брюшком к сырой траве.
«Пропала я! Пропала!» —
Мелькнуло в голове.
Обнюхал Чебурашку
Заблудший пёс голодный
И как-то растерялся
Перед собачкой модной.
– Откуда ты такая?..
– С в-восьмого этажа… —
Собачка отвечала,
От страха вся дрожа.
– А в-ввы?
– А я со свалки! —
Ответил пёс устало. —
Дрались мы из-за кости,
Да мне опять попало!..
И нежной Чебурашке
Беднягу стало жалко,
И знать ей захотелось,
Что означает «свалка».
И было в этом слове
Таинственное что-то,
Что так неудержимо
Тянуло за ворота…
Исчезла Чебурашка!
Хозяйка вся в слезах
И только причитает
Всё время «Ох!» да «Ах!».
Вечерняя газета
Давала объявленье:
«Тот, кто найдёт собачку —
Тому вознагражденье!»
Никто не отозвался
И не напал на след.
Прошла уже неделя,
А Чебурашки нет…
Живётся как придётся
Беспечной замарашке —
Средь бела дня пропавшей
Беглянке Чебурашке.
В кругу себе подобных,
Без крова и без прав,
Совсем переменился
Её строптивый нрав.
Как прежде, на прохожих
Она уже не лает,
Стоит себе в сторонке
И хвостиком виляет.
Грызёт мальчишка бублик,
А Чебурашка ждёт:
Быть может, полкусочка
И ей перепадёт.
Никто её не холит,
Не гладит, не качает,
И всё же без хозяйки
Собачка не скучает.
Она уже не видит
Куриных потрошков,
Зато вокруг так много
Подружек и дружков.
Пусть иногда доходит
До ссоры и до драки,
Между собою дружат
Бездомные собаки.
Они гоняют кошек
И бродят по дворам —
Сегодня здесь их видят,
А завтра видят там.
И с ними Чебурашка
Ночует где попало,
Среди собак бродячих
Она такой же стала.
Но каждый пёс, однако,
Ночуя под мостом,
В конце концов хотел бы
Попасть к кому-то в дом.
Не в золотую клетку,
А в дом, где ценят дружбу
И где собаку кормят
За верность и за службу.
Всегда об этом думал
Любой бездомный пёс,
Когда себе под лапу
Холодный прятал нос.
Но так как Чебурашка
Сама ушла из дома,
Ей было это чувство
Пока что незнакомо…
Хозяйка Чебурашку
Искала, ищет, ждёт…
И новую собачку
Себе не заведёт.
И я про ту беглянку
Частенько вспоминаю,
Но что с ней дальше стало,
До сей поры не знаю…
На одной лесной опушке
Жили-были круглый год:
Две старушки,
Две кукушки
И глухой безухий кот.
Две старушки вышивали,
Две кукушки куковали,
Кот сибирский, без ушей,
Полевых ловил мышей.
Спали ночью две старушки
На одной большой подушке,
Рано утром просыпались —
Начинали вышивать.
Спали ночью две кукушки,
У берёзы на макушке,
Рано утром поднимались —
Начинали куковать.
Кот сибирский, без ушей,
День и ночь ловил мышей.
Что
Старушки вышивали?
Что
Кукушки куковали?
Почему
Ловил мышей
Кот сибирский, без ушей?
Оказалось, что старушки
Вышивали безделушки,
Что кукушки куковали,
Как старушки вышивали,
А кот сибирский, без ушей,
Потому ловил мышей,
Что кукушек
От лягушек
Он, глухой, не отличал,
А к обеду
От старушек
Ничего не получал.
Жили в доме на опушке
Очень жадные старушки.
В лесу мурашки-муравьи
Живут своим трудом,
У них обычаи свои
И муравейник – дом.
Миролюбивые жильцы
Без дела не сидят:
С утра на пост бегут бойцы,
А няньки в детский сад.
Рабочий муравей спешит
Тропинкой трудовой,
С утра до вечера шуршит
В траве и под листвой.
Ты с палкой по лесу гулял
И муравьиный дом
Шутя до дна расковырял
И подпалил потом.
Покой и труд большой семьи
Нарушила беда.
В дыму метались муравьи,
Спасаясь кто куда.
Трещала хвоя. Тихо тлел
Сухой опавший лист.
Спокойно сверху вниз смотрел
Жестокий эгоист…
За то, что так тебя назвал,
Себя я не виню, —
Ведь ты того не создавал,
Что предавал огню.
Живёшь ты в атомный наш век
И сам – не муравей,
Будь Человеком, человек,
Ты на земле своей!
Я не люблю, когда деревья рубят —
Пилой и топором лесных собратьев губят.
Я не могу смотреть, как падает сосна,
Своих сородичей ветвями задевая,
Опору потеряв уже мертва она,
А мне всё кажется, она лежит живая.
Есть у меня в лесу любимый клён,
Когда я прихожу, меня встречает он.
Такой красивый клён – один на всю округу.
Он знает, что когда я подхожу к нему,
Я слово доброе скажу ему как другу
И тёплый ствол его сердечно обниму.
Я сок берёзовый со школьных лет не пью,
У дерева я с кружкой не стою.
Мне говорят: «Полезен сок берёзы!»
А мне всё кажется, что то не сок, а слёзы.
Снег кружится,
Снег ложится —
Снег! Снег! Снег!
Рады снегу зверь и птица,
И, конечно, человек!
Рады серые синички:
На морозе мёрзнут птички,
Выпал снег – упал мороз!
Кошка снегом моет нос.
У щенка на чёрной спинке
Тают белые снежинки.
Тротуары замело,
Всё вокруг белым-бело:
Снего-снего-снегопад!
Хватит дела для лопат,
Для лопат и для скребков,
Для больших грузовиков.
Снег кружится,
Снег ложится —
Снег! Снег! Снег!
Рады снегу зверь и птица,
И, конечно, человек!
Только дворник, только дворник
Говорит: – Я этот вторник
Не забуду никогда!
Снегопад для нас – беда!
Целый день скребок скребёт,
Целый день метла метёт.
Сто потов с меня сошло,
А кругом опять бело!
Снег! Снег! Снег!
Январь врывался в поезда,
Дверные коченели скобы.
Высокой полночи звезда
Сквозь тучи падала в сугробы.
И ветер, в ельниках гудя,
Сводил над городами тучи
И, чердаками проходя,
Сушил ряды простынь трескучих.
Он птицам скашивал полёт,
Подолгу бился под мостами
И уходил.
Был тёмный лёд
До блеска выметен местами.
И только по утрам густым
Ложился снег, устав кружиться.
Мороз.
И вертикальный дым
Стоит над крышами столицы.
И день идёт со всех сторон.
И от заставы до заставы
Просвечивают солнцем травы
Морозом схваченных окон.
В снегу стояла ёлочка —
Зелёненькая чёлочка,
Смолистая,
Здоровая,
Полутораметровая.
Произошло событие
В один из зимних дней:
Лесник решил срубить её —
Так показалось ей.
Она была замечена,
Была окружена…
И только поздно вечером
Пришла в себя она.
Какое чувство странное!
Исчез куда-то страх…
Фонарики стеклянные
Горят в её ветвях.
Сверкают украшения —
Какой нарядный вид!
При этом, без сомнения,
Она в лесу стоит.
Несрубленная! Целая!
Красива и крепка!..
Кто спас, кто разодел её?
Сынишка лесника!
Зима приходит ненароком,
По всем статьям беря своё.
Она должна уж быть по срокам,
А вот, поди ж ты, – нет её!
И вдруг, однажды, спозаранку,
Взглянул в оконное стекло
И видишь «скатерть-самобранку» —
Везде, вокруг, белым-бело…
Весна приходит постепенно:
В полях неслышно тает снег,
Побег из ледяного плена
Готовят тайно воды рек.
Уж по ночам не те морозы,
И вот уже летит скворец
В свой домик на стволе берёзы…
Пришла Весна. Зиме конец!
А за Весной приходит Лето,
За Летом Осень в свой черёд,
И вновь Зима. И снова где-то
Весна торопится в поход.
Широка и глубока
Под мостом текла река.
Под корягой
Под мостом
Жил в реке усатый сом.
Он лежал на дне
Часами,
Шевелил во сне
Усами.
А на берегу реки
Жили-были рыбаки.
В дождь и в солнечные дни
Сети ставили они.
И спросонья
На рассвете
Заходила рыба в сети.
Попадался карп горбатый,
Попадался – пропадал.
Только сом,
Большой,
Усатый,
Никогда не попадал.
Он лежал,
И, кроме ила,
Кроме всяческой еды,
Над его корягой было
Метров пять речной воды.
Говорит один рыбак:
– Не поймать сома никак.
Или снасти не крепки?
Или мы не рыбаки?
Неужели в этот раз
Он опять уйдёт от нас?
За рекой стада мычат,
Петухи к дождю кричат.
Сеть лежит на берегу,
Из неё усы торчат.
Говорит один рыбак:
– Ну, поймали кое-как. —
Шевельнув сома ногой:
– Не уйдёт, – сказал другой.
Но свернулся колесом
И хвостом ударил сом.
Вспомнил речку голубую,
Вспомнил рыбку молодую
Да корягу под мостом —
И ушёл.
Как нитка-паутиночка,
Среди других дорог
Бежит, бежит тропиночка,
И путь её далёк.
Бежит, не обрывается,
В густой траве теряется,
Где в гору поднимается,
Где под гору спускается
И путника усталого —
И старого и малого —
Ведёт себе, ведёт…
В жару такой тропинкою
Идёшь, идёшь, идёшь,
Уморишься, намаешься —
Присядешь, отдохнёшь;
Зелёную былиночку
В раздумье пожуёшь
И снова на тропиночку
Встаёшь.
Тропинка продолжается —
Опять в траве теряется,
Опять в овраг спускается,
Бежит через мосток
И в поле выбирается,
И в поле вдруг кончается —
В родной большак вливается,
Как в реку ручеёк.
Асфальтовое, новое,
Через леса сосновые,
Через луга медовые,
Через поля пшеничные,
Полянки земляничные, —
Во всей своей красе, —
Дождём умыто, росами,
Укатано колёсами,
Раскинулось шоссе!
Идёт оно от города,
Ведёт оно до города,
От города до города
Иди себе, иди,
По сторонам поглядывай,
Названья сёл угадывай,
Что будут впереди.
Устанешь – место выберешь,
Присядешь отдохнуть,
Глядишь – дорогой дальнею
И катит кто-нибудь.
Привстанешь, чтоб увидели,
Попросишь подвезти.
Эх, только б не обидели
И взяли по пути!..
И старыми и новыми
Колёсами, подковами
И тысячами ног
Укатанных, исхоженных,
По всей стране проложенных
Немало их, дорог —
Тропинок и дорог!
Весёлые, печальные,
То ближние, то дальние,
И лёгкие, и торные,
Извилистые горные,
Прямые пешеходные,
Воздушные и водные,
Железные пути…
Лети!..
Плыви!..
Кати!..
В одной из южных стран
Отбушевал жестокий ураган.
Врываясь в беззащитные селенья,
Он нёс с собою смерть и разрушенья:
Сносил мосты, выдавливал витрины,
Переворачивал повозки и машины,
С корнями вырывал деревья из земли,
И люди усмирить стихию не могли.