Введение
Моя история изучения иностранных языков – это история многих удач и многих трудностей. Я не помню, как и когда я увидела в первый раз английский или французский алфавит, но очень хорошо помню, что моя учительница английского языка не любила меня и что учительница французского ходила на шпильках, несмотря на свой преклонный возраст.
Шел одиннадцатый год моего обучения в школе. Была весна, мы все готовились к ЕГЭ, мечтая поступить в лучшие вузы страны. За окном по-прежнему лежал снег, который не собирался таять, несмотря на то что на календаре был апрель, – такова особенность суровых условий жизни на Крайнем Севере. Через несколько лет я узнала, что весь мир верит в то, что в России холодно везде и всегда – не только на Крайнем Севере.
Мы сидели в кабинете № 22 и делали пробные тесты ЕГЭ по английскому языку. Обстановка была оживленная, все обсуждали ответы, и наша учительница молча смотрела на нас, как будто боясь перебить наш аппетит к успешной сдаче экзамена. На ее уставшем учительском лице была добрая улыбка, которая выглядела немного неестественно из-за недавно сделанного татуажа губ.
Я сидела рядом со своей лучшей школьной подругой, которая любила у меня списывать любые ответы вне зависимости от предмета. Мне никогда не жалко было делиться с ней, потому что у нее был iPod, на котором можно было слушать Coldplay[1] даже во время уроков. Словом, у нас был отличный дружеский симбиоз, который вполне устраивал обе стороны.
– Так, вы наговорились? – спросила наконец учительница английского языка. На ее вопрос, однако, никто не отозвался, и ей пришлось спросить снова:
– Одиннадцатый класс, вы наговорились?
Все продолжали спокойно разговаривать, уже позабыв про английский язык и с удовольствием обсуждая все, что не касалось учебы. Я молча сидела, глядя по сторонам, и в какой-то момент мой взгляд пересекся с Сашей, с которым у меня была долгая, но несчастная история любви. Саша влюбился в меня, когда мы были в девятом классе, но я не отвечала ему взаимностью.
Когда прозвенел звонок, наша терпеливая учительница заговорила очень громким голосом, но на общем фоне он показался тихим и незаметным:
– Так, сдайте, пожалуйста, ваши работы и идите разговаривайте в коридор. У меня голова от вас разболелась!
Мы послушно начали один за одним вставать и складывать бланки для подготовки к ЕГЭ на учительский стол, создавая вокруг него небольшое столпотворение. Когда я вернулась к своему месту, кто-то начал уже выходить из класса, открыв дверь небольшого кабинета под номером 22. Из коридора слышался шум других учеников, торопившихся покинуть классы, чтобы насладиться переменой. Не спеша, я собрала вещи в свою черную школьную сумку и одной из последних вышла из кабинета, облегченно вдохнув воздух, который показался свежим и свободным от английского языка.
Изучение языка мне давалось нелегко, несмотря на то, что я много и упорно занималась. Я давно смирилась со своей неудачей, но сдаваться не собиралась и все так же упорно продолжала читать, переводить, делать упражнения и считать ошибки, которых всегда было много. Сегодня я догадываюсь, в чем же была основная проблема: у меня не было достаточно практики. Когда я говорю практика, то имею в виду любой живой способ соприкосновения с реальным языком: просмотр сериалов и фильмов в оригинале, общение с друзьями-иностранцами по переписке, просмотр новостей иностранных каналов. По незнанию или по глупости я пренебрегала всеми этими живыми методами улучшения английского языка, довольствуясь множеством книг с упражнениями, которые были у меня в наличии. Я не спорю, что это были очень хорошие книги и что не каждый мог позволить себе приобрести их, но язык – это живое средство общения, поэтому его изучение не может ограничиваться книгами с упражнениями.
Моя ошибка состояла еще и в том, что я не понимала, что любой тест – это система, причем ограниченная. Она ограничена не только объемом слов и конструкций, но и правилами игры, хорошее знание которых дает большие шансы на успех. Чем больше уходило в прошлое мое школьное обучение, тем больше я понимала, что тест, который, по сути, является проверкой знаний языка, является еще и проверкой знаний правил теста. А правила теста – это значительно меньшая система, чем сам язык, который проверяется.
С абсолютно такими же проблемами я столкнулась и в процессе изучения французского языка. Когда в возрасте двадцати одного года я приехала учиться во Францию, то с ужасом обнаружила, что совершенно не способна общаться с французами на их родном языке. Сначала было очень страшно находиться во Франции, но спасала мысль о том, что через несколько месяцев я смогу вернуться в родную страну, в которой меня понимают. Однако судьба распорядилась иначе: через год я вернулась во Францию, чтобы продолжить обучение. В моем личном дневнике есть очень интересная запись на эту тему:
«26 августа 2014 года
Шесть часов утра. Аэропорт Домодедово. Выход на посадку № 4. Осталось совсем немного до вылета из Москвы. Сегодня вечером, когда мы с сестрой возвращались домой из центра, я призналась ей в не покидающем меня чувстве, что я уезжаю из Москвы насовсем».
Насколько все-таки интересна и непредсказуема жизнь! Если бы я не учила в школе французский, то не поехала бы учиться в Москву, не встретила бы своих однокурсниц, не списала бы ответы во время экзамена на знание французского языка, и, в конце концов, не уехала бы учиться во Францию. Можно, конечно, начать копать еще глубже и обнаружить причинно-следственную связь между переездом во Францию и моментом моего рождения. Но я не уверена, какая точка отсчета является наиболее рациональной для анализа событий такого рода. Не уверена я и в том, что ссылаюсь на верные события для построения логичной цепочки своего прошлого.
Хотя я готова не согласиться с собой и тут же заявить, что не стоит так громко и однозначно заявлять, что эта книга никогда бы не появилась, если бы я однажды не уехала во Францию. Речь идет уже о самокритике или о том, что я просто запуталась в своей жизни и не могу разобраться, почему уехала учиться во Францию и зачем вообще учила французский язык. Как бы там ни было, можно допустить, что я бы все равно когда-нибудь написала о стереотипах, но, скорее всего, находясь в другом месте и пережив иной жизненный опыт. Не могу знать, входит ли мое творение в список вещей, которым суждено было случиться, несмотря ни на что. Отмечу, что это никак не относится к моему мнению о его качестве или пользе, поскольку в этом мире часто неизбежно случаются события, негативные последствия которых поражают настолько, что задумываешься над тем, почему этим событиям вообще суждено было случиться.
Пытаясь проанализировать свое прошлое и расставить прошедшие события по своим местам, я все-таки люблю склоняться к идее о том, что я бы никогда не смогла оказаться во Франции, если бы во время сдачи экзамена на знание французского языка не списала ответы тестов на аудирование и чтение у своих подруг, которые на тот момент владели французским языком намного лучше, чем я. Списывание в тот момент было действительно жизненно важным. Мои знания французского языка ни по каким объективным критериям не позволяли мне поступить на обучение в магистратуру во французский университет. Когда я приехала во Францию, то даже не всегда могла свободно купить себе хлеб или заказать еду в кафе на французском языке.
Списывать – плохо. Я это всегда знала. По сути, это равносильно обману, и результат, который ты получаешь в результате списывания, является незаслуженным. Но мне почему-то не стыдно. Не знаю, хорошо это или плохо, но если это случилось, а случилось это в мою пользу, то, значит, было так нужно. Из этого вывода можно сделать еще один о том, что я в какой-то степени фаталист. Действительно, я бы не отнесла себя к категории людей, считающих себя всемогущими и способными полностью контролировать свою жизнь.
А что значит вообще «хорошо» и «плохо»? Есть ли для этого абсолютная мера, верная для ситуаций и обстоятельств любого рода? Сказать, что определений для «хорошо» и «плохо» не существует – значит ничего не сказать. Они, однозначно, есть, и их, бесспорно, должно быть много. Например, попытаемся ответить на вопрос, хорошо ли обманывать других? Действие обмана можно интерпретировать по-разному. Обманом можно назвать сокрытие правды, намеренное изменение поведения, неточную подачу информации, неверную интерпретацию событий, искажение фактов, совершение действий за чьей-либо спиной. Обман может иметь разные предпосылки и намерения, использоваться в разных целях, служить разному результату, выражаться в различной форме. Получается, чтобы понять, что обманывать – это хорошо или плохо, нужно проанализировать весь контекст конкретного действия обмана. Если же не вдаваться в подробности и не усложнять себе жизнь различного рода анализами, то можно просто сказать, не задумываясь, что, с моральной точки зрения, обман – это плохо. Но с таким односторонним заявлением можно легко поспорить, сказав, что обман часто приносит пользу. Следуя данной точке зрения, обман может приобрести положительные черты. Но само по себе действие обмана сложно однозначно назвать хорошим и правильным.
Можно предположить, что хорошо – это то, что приносит пользу, а плохо – это то, что приносит вред. Но мир настолько огромен и запутан, что невозможно каким-либо действием принести пользу всем без исключения. Например, возьмем человека, который из соображений честности решил отдать вовремя денежный долг своему другу. По сути, возврат долга вовремя – действие совершенно простое и полностью соответствующее принципам морали. Но если этот возврат делается в ущерб, скажем, интересам семьи должника? Или если уже известно, что полученные обратно деньги будут потрачены на удовлетворение исключительно эгоистичных потребностей давшего взаймы эти деньги человека? В таком случае, можно, конечно, вообразить себя этаким маленьким творцом справедливости и сделать так, чтобы вернуть долг позже. В зависимости от способностей манипулировать людьми и присутствия в жизни удачи можно отложить возврат денег без негативных для себя последствий, но можно и иметь неосторожность потерять друга. В результате попытка дать однозначный ответ на вопрос, что приносит пользу, а что – вред, может быть приравнена к безрассудству. А если при этом учитывать все возможные последствия и сопутствующие обстоятельства, то можно окончательно запутаться в лабиринтах истины.
Конечно, можно всегда найти компромисс. Но он подразумевает нейтральность, то есть поиск золотой середины, когда с общего согласия ущемляются интересы всех заинтересованных сторон. В большей степени компромисс имеет тенденцию рассматриваться как благоприятный способ решения вопросов, поскольку он позволяет свести к минимуму агрессивную уверенность в своей правоте. Однако компромисс может привести и к уничтожению лучшего в пользу нейтрального, который тоже может однажды произвести на свет лучшее. Так что же все-таки хорошо, а что плохо?
Как видно, мои размышления о понятиях «хорошо» и «плохо» пока ни к чему не привели. Вернее, не привели к конкретному ответу и вряд ли приведут. Особенно отчетливо это понимаешь, когда выходишь за пределы привычного тебе круга общения и начинаешь сталкиваться с совершенно разными людьми, каждый из которых вкладывает в эти понятия свой смысл. Ссылаясь на свои размышления, позволю себе поправиться: списывать – не так уж и плохо, так как все зависит от того, с какой стороны на это посмотреть.
Так, благодаря не совсем хорошему поступку и удачному стечению обстоятельств, я смогла набрать необходимое количество баллов, чтобы получить диплом, удостоверяющий требуемый уровень знания французского языка. Жизнь – своеобразная война, а на войне все средства хороши.
Я признаю, что могу преувеличивать роль того дня, когда списала ответы аудирования и чтения. Но я нахожу этот момент моей биографии одним из самых привлекательных не только по той простой причине, что получение диплома на знание французского языка позволило мне поступить на магистерскую программу во Франции. Самое интересное заключается в том, что, не имея необходимых баз французского языка, я смогла закончить первый год обучения магистратуры с лучшими результатами, чем некоторые французы. Более того, за четыре года проживания во Франции я смогла научиться абсолютно свободно писать и говорить на французском языке. Сегодня некоторые французы говорят мне, что я пишу электронные письма грамотнее некоторых носителей французского языка. Не скрою, что это очень приятно слышать, особенно когда знаешь, сколько усилий тебе стоило, чтобы научиться понимать элементарные разговоры ни о чем за бокалом вина или перестать стесняться своего акцента.
Выходит, что, когда система хочет, чтобы ты соответствовал определенным требованиям, она не всегда понимает, что их неполное соблюдение не мешает тебе достичь твоих целей. Когда система работает локально, а твои намерения глобальны, то некоторые хитрости кажутся тебе не такими уж существенными в масштабах твоего глобального плана. Конечно, можно и нужно стремиться к перфекционизму, но мир неидеален и остается похожим на мир животных, в котором каждый борется за выживание или просто выживает, как может.
Не знаю, где бы я сейчас была и что бы делала, если бы тогда не получила то, что хотела. Возможно, я бы лишила себя чего-то лучшего, а возможно, и нет. Возможно, мои поступки были нерациональны и, наверное, до сих пор остаются не совсем понятными моим знакомым. Может быть, по злой воле случая меня бы уже вообще не было в живых. Звучит драматично, но кто знает?
Если честно, по причине того, что мое место жительства менялось не один раз, я иногда забавляюсь представлениями о том, какой была бы сейчас моя жизнь, если бы тот или иной переезд не случился. Я бы могла сейчас иметь семью, или строить карьеру юриста в среднестатистической российской компании, или открыть свой бизнес, или уехать в кругосветное путешествие, или лежать в больнице с депрессией. Чем бы мои представления ни заканчивались, я остаюсь верным сторонником мысли о том, что каждая серьезная жизненная перемена, к числу которых можно отнести переезд, является средством развития и возможностью открыть в себе новые стороны. Каждый переезд – это своеобразная школа выживания. Чтобы выжить, нужно приспособиться, а чтобы хорошо выжить, нужно приспособиться так, чтобы не упасть лицом в грязь. Когда оказываешься в незнакомой обстановке в окружении незнакомых людей, приходится не только включать на полную мощность сообразительность, но и учиться слушать свою животную интуицию, которая часто является более эффективным инструментом, чем разум. Для того чтобы понять логику функционирования новой среды обитания и царящие в ней правила игры, не всегда можно полностью доверять своему незаурядному уму. Иногда, особенно на первоначальном этапе, необходимо или, если быть точнее, приходится полагаться на внутреннее чутье, которое часто ассоциируют с удачей.
Внутренняя интуиция действительно стала для меня одним из главных инструментов выживания и адаптации. Именно тогда, когда я оказалась в другой стране абсолютно одна, я смогла прочувствовать и осознать всю неоднозначность и необычность процесса смены страны проживания.
Прошло уже больше шести лет с тех пор, как я постоянно не живу в России. Основную часть времени я прожила во Франции, а среди французов часто встречаются такие, которые очень любят пошутить. Особенно это касается мужчин, пытающихся произвести впечатление на понравившуюся им девушку, а поскольку природа наделила меня привлекательной внешностью, мне часто приходилось становиться жертвой неоднозначного юмора. Шутки о России и русском менталитете не стеснялись мне говорить даже малознакомые люди, едва познакомившись со мной. По секрету скажу вам, что после трех лет проживания во Франции я даже начала составлять список самых глупых шуток, которые мне чаще всего приходилось слышать.
Шутки о безмерно пьющей водку России, пожалуй, лидируют в списке самых типичных и распространенных шуток о русских людях. На каком основании я пришла к такому громкому заявлению? Выяснить этот вопрос мне удалось несколькими способами.
Во-первых, столкнуться с такими шутками не составляет никакого труда при знакомстве с новыми людьми. Мне кажется, что вопрос о потреблении водки часто задается практически на автомате после того, как люди узнают о том, что ты из России. В случае положительного ответа люди продолжают довольно смеяться, видимо, считая, что их знания о русской водке являются признаком того, что они хорошо разбираются в русском менталитете. И, к сожалению, многие попадаются в эту ловушку, не догадываясь о всей глубине и сложности русского характера. В случае же отрицательного ответа люди, как правило, недоумевают. А случается и так, что даже расстраиваются, как будто их детская мечта только что растаяла на глазах. Поскольку из напитков я потребляю только воду, вино и шампанское, то можете представить себе, насколько часто мои питьевые привычки разочаровывали людей, искренне верящих в то, что каждый русский человек употребляет водку на завтрак, обед и ужин. Некоторые же люди совсем не расстраиваются, а даже радуются тому, что им выпала удача встретиться с диковинным русским человеком, которого можно смело назвать странным только по той простой причине, что водка не является частью его ежедневного рациона. Не знаю, как так получается, но у каждого иностранца обязательно есть русский знакомый или друг, стабильно употребляющий водку. Хотелось бы знать, являются ли эти люди предметом фантазии или же они действительно существуют.
Во-вторых, очень много шансов услышать шутки об алкоголе во время вечеринок или аперитивов в компании французов. Когда ты русский и решил отдохнуть в компании иностранцев, то часто люди ожидают, что именно ты станешь той самой звездой вечера, которая будет пить много водки и творить безумные вещи. В тот самый момент, когда после внимательного изучения меню ты делаешь заказ и вместо бутылки или шота водки ты скромно заказываешь напиток с низким содержанием алкоголя, у людей часто начинается паника. У них в голове сразу возникает множество вопросов, вызванных поведением, выходящим за пределы ожиданий. Она точно русская? Она не будет пить водку? А почему? Разве такое возможно? Может, она стесняется? Может, стоит настоять или предложить выпить вместе? Я предполагаю, что это лишь короткий список вопросов, которыми задавались мои знакомые и друзья, когда я отказывалась заказывать водку. Я не утверждаю, а лишь предполагаю на основании шуток, разных в силу индивидуальности характера и мировоззрения каждого человека, которые мне приходилось слышать. Было бы интересно, конечно, получить доступ в безграничный мир мыслей людей, чтобы узнать, что там происходит. К сожалению, современные технологии пока этого не позволяют. Посмотрим, что нам готовит будущее.
Зато современные технологии успешно способствуют развитию средств массовой информации, которые ежедневно наполняют наши головы тоннами информации. Мне кажется, что именно таким способом во впечатлительном сознании людей, проживающих в других странах, родилась шутка о русской разведке. Истории о русских агентах, раздуваемые до беспредельных масштабов, с большим аппетитом потребляются и обсуждаются населением Франции. Если учесть, что современные политические истории накладываются новым слоем на воспоминания об эпохе холодной войны и русской вездесущей разведке, то нетрудно понять, почему многие люди в каждом русском человеке видят шпиона.
Интересно отметить, что во Франции я часто встречала людей, которые знают, что такое КГБ и что президент Владимир Путин работал в этом учреждении, что свидетельствует об интересе населения Франции к России, ее истории и политике. Вполне возможно, что целью шуток на тему КГБ является скорее стремление людей продемонстрировать свой кругозор и осведомленность о происходящих в России событиях, нежели желание посмеяться над своим русским собеседником.
Но проблема в том, что многие иностранцы даже не в курсе того, что КГБ давно уже нет. Знания многих иностранцев о России застряли где-то в девяностых и, честно говоря, прочно там закрепились. Несмотря на то, что эпоха девяностых годов уже давно ушла в прошлое и Россия приобрела относительную экономическую стабильность, западный мир до сих пор остается под впечатлением ужасающих рассказов средств массовой информации о могущественной русской мафии. Заданные в шутку вопросы «У тебя, наверное, связи с русской мафией?», «У вас в России бизнесом правит мафия?», «Вы, русские, все знаете, как вести «черный бизнес»?» мне приходилось слышать очень часто. Настолько часто, что я решила перестать смеяться в ответ этим шуткам и начать открывать людям глаза на действительность. Пока что самым эффективным средством борьбы с этими неуместными шутками является ответная атака с примерами о том, что во Франции тоже есть своя мафия, существующая в несколько иной форме, но все-таки существующая и, на мой взгляд, активно процветающая.