Михаил Март Стеклянная тень

Часть первая ОТ КОНЦА К НАЧАЛУ

1

Истории о шантаже, грабежах и убийствах могут вызывать интерес у многих читателей и слушателей, но только если они не касаются их лично.

Люди любят загадки, которые строятся по принципу кроссвордов. Не можешь разгадать слово по вертикали, найди ответы по горизонтали и получишь подсказку. Гимнастика ума – вещь полезная. Устал, надоело? Отбрось в сторону и забудь. Ты же развлекаешься, чего не скажешь об участниках событий или тех, кто обязан по роду своей деятельности искать ответы на бесконечные вопросы. Сбалансировать такую работу очень трудно. Когда находится ответ на один вопрос, легче не становится. Возникает новый. Они растут как грибы. Тут надо помнить и о ложных грибах. Выглядят аппетитно, но и отравиться можно.

Картина преступления вызывала тошноту. Убийца изуродовал труп до неузнаваемости. Лицо всмятку. Тело принадлежало женщине, и опытный сыщик по определенным приметам установил ее возраст.

Детектив Андрей Паршин имел достаточно опыта и, обнаружив убитую в загородном доме, сделал свои выводы, но трогать ничего не стал, а вызвал милицию. У частного сыщика нет лицензии на дела, связанные с убийствами.

Он сидел на ступеньках крыльца, курил и приводил мысли в порядок. Оперативно-следственная группа прибыла на место преступления достаточно быстро. Возглавлял команду следователь прокуратуры Илья Наумович Шкляров, уголовный розыск представлял Олег Иванович Базаров, профессионалы высокого класса с большим количеством раскрытых преступлений. На дворе стояла ночь, стрелки часов перевалили за полночь. Участок скромной дачи освещался одной лампочкой на веранде да светом из окон дома. Все служители закона были в штатском, но Паршин тут же определил, кто из них главный, а кто на подхвате. И не ошибся. К нему подошел полноватый мужчина лет пятидесяти.

– Это вы звонили?

Паршин предъявил удостоверение:

– Частный детектив. Агентство «Омега».

– Не слышал о таком, – сказал мужчина.

– Мы не так давно перебрались в ваш город. Лицензию получали в Красноярске, – объяснил сыщик. Ростом он был выше, чем начальник, и неполный, с хорошей крепкой фигурой. Начальник окинул его взглядом, будто мерку для костюма снимал. Отметил – на вид лет сорок, лицо выразительное, симпатичное, глаза умные, брови густые, седина в волосах, потом представился:

– Я следователь прокуратуры Шкляров. Рассказывайте.

Он кивнул криминалистам, и те вошли в дом. Шкляров передал удостоверение коллеге. Тот его тоже изучил и при этом шевелил губами, как первоклашка, глядящий в букварь.

– Это подполковник Базаров. Начальник криминальной милиции, – пояснил следователь. – Ну и?..

– Может, вы осмотрите труп и предполагаемое место преступления, а потом поговорим?

– Согласен. Как вы сюда попали и что искали?

– Искал одну женщину и вот нашел, но опознать ее не могу. Пошлите своих ребят к соседям, вдруг хозяина дома назовут. Убитая здесь не жила, ее привезли. Преступники много следов оставили.

– Хозяин – мужчина?

– Предположительно. Дом неухоженный, а в сарае много инструментов и верстак стоит.

Шкляров направился в дом. Подполковник, сунув удостоверение Паршина в карман, – следом. Сыщику пришлось шагать за ними. Базаров что-то шепнул своему сотруднику, тот прихватил с собой еще одного человека, оба куда-то ушли.

Женщина лежала на полу у кровати, рядом копошились эксперты. Стена была забрызгана кровью, простыня тоже. Большая комната, старая облезлая мебель – комод, табуретки, иконка в красном углу, посреди комнаты накрытый стол с вином, водкой и закусками. Вместо рюмок граненые стограммовые стаканчики. Дверца буфета приоткрыта, посуда доставалась из него.

Следователь понял, почему детектив решил, что женщину привезли в дом. На ее запястье был дорогой браслет, на пальцах – золотые кольца, туфли из хорошей кожи – чистые. Из-под задранной юбки виднелось дорогое нижнее белье. В таком наряде нечего делать в деревенской халупе.

Медик закончил осмотр и подошел к следователю.

– Орудия убийства не нашли. Такое впечатление, будто маньяк работал ножом и кувалдой.

– Есть следы лезвия? – хмуро спросил Шкляров.

– У нее вырезан кусок кожи над копчиком. Десять на десять. Смерть наступила часов в пять или шесть вечера. Явные признаки окоченения, и трупные пятна это подтверждают.

– Разрешите сказать? – подал голос сыщик.

– Давно жду, – кивнул следователь.

– Надо сделать анализ крови, проверить зубы, при вскрытии определить все болячки. Аппендицит, гланды, коронки, шрамы. Каждая мелочь важна.

– С зубами проблема, – вмешался врач. – Рот изуродован, зубы разбиты. Что-то конечно осталось.

– Вызывайте труповозку, – приказал подполковник и повернулся к Паршину: – Поговорим на веранде, сыщик.

Они вышли.

– Начинай запевать, парень, и не вздумай темнить, – мрачно бросил Базаров.

В отличие от следователя Шклярова он смотрел на частного детектива как на преступника. Паршин не обижался, потому что хорошо знал правоохранительную систему.

– Следы от машины прямо к дому подходят. Синий «Фольксваген Пассат» 98-го года выпуска. Резина лысая, отпечатки протекторов едва видны.

– Почему сразу не сказал? – оборвал его Базаров. – Он же уйдет!

– Уже ушел. Труп холодный, – спокойно сказал сыщик. – «Фольксваген» найдете где-нибудь в кустах. Это разъездная машина. Уехал он на своей, эту бросил.

– Так, а цвет машины откуда знаете? – продолжил расспросы уравновешенный Шкляров.

– Два месяца назад меня нанял некий господин Мезенцев Дмитрий Антонович. Он хотел, чтобы я присмотрел за его женой. По некоторым признакам могу предположить, что найденный труп – жена Мезенцева, Мария Аркадьевна.

– Ты же говорил, что опознать не смог, – брезгливо скорчил физиономию подполковник.

– Дай человеку высказаться, Олег Иванович, – придержал ретивого милиционера следователь и перевел взгляд на Паршина: – Продолжайте, Андрей Михалыч. Мы знаем, кто такой Мезенцев. Личность известная. Почему он обратился к вам?

– Мы дали серию объявлений в газетах. Работы мало, надо себя пиарить. Тем более что мы люди новые в городе. Очевидно, Мезенцев наткнулся на одно из объявлений. Ему показалось, что его жена завела себе дружка. Я согласился проверить. Мария Мезенцева встречалась с каким-то скользким типом. Они не раз вместе обедали в ресторане «Глобус», но я не думаю, что у них были близкие отношения. Звали парня Кирилл. Он и разъезжал на синем «Фольксвагене» с лысыми покрышками. Официантка из «Глобуса» назвала мне его имя. Фамилии она не знает. По ее словам, он работает где-то в том районе и часто к ним заглядывает с разными женщинами. Я сделал несколько снимочков, составил отчет и представил его Мезинцеву. Машина принадлежит какому-то типу из Новокузнецка, он продал ее по доверенности два года назад и имени покупателя не помнит. Кирилл, как личность, ни меня, ни хозяина не заинтересовал. Маша увлекается азартными играми, ходит в казино «Вальяж». Оно расположено в том же районе, что и ресторан «Глобус». Кирилл смахивает на букмекера или шулера. Ему лет тридцать, а Марии под сорок. Я думаю, их связывал игорный бизнес. По словам мужа, она крутила рулетку, но проигрывала немного, а иногда и выигрывала. Казино придется проверить. Дмитрий Антоныч спокойно относился к увлечениям жены, он человек занятой и понимал, что супруге надо чем-то заполнять свой досуг. Ущерб не велик для состоятельного человека. Пристрастие к азартным играм лучше, чем наркотики или алкоголизм, считал он. На этом вроде бы все и закончилось. Я не думал, что мы вновь встретимся, но три дня назад Мезенцев приехал в мою убогую контору. Тут было чему удивляться. Он даже не поздоровался. «У меня похитили жену!» – были его первые слова.

2

Сначала мне помешали ковырять в носу двое отморозков. Моя секретарша ушла на обед. У нее удивительная способность исчезать в тот момент, когда она нужна. Перед моим кабинетом находился предбанник размером с дачный сортир, но секретарша называла его приемной и ухитрилась установить там письменный стол, компьютер и два стула для клиентов. Она всегда заставляла людей ждать. Недолго, разумеется, а так, чтобы показать мою занятость. О том, что нам приходилось неделями плевать в потолок в ожидании клиентов, Анюта умалчивала. Так вот, эти двое вломились в мой кабинет без стука. На просителей они не походили, скорее, на требователей. Интеллекта в глазах я не увидел, обычные топорные рожи с бычьими шеями и широкими плечами размером с дверной проем. Этакие пляжные мальчики, упакованные в дорогие костюмы.

– Ты Паршин? – спросил рыжий.

– Так написано на двери, – ответил я.

– На могиле так же напишут. Я Стас.

– А я Рудик, – пробасил стоящий в дверях брюнет.

– Где твой напарник?

Его грозный торс навис над столом.

– У меня нет напарника.

– Нам нужен Сергей Хруничев.

– Он погиб при невыясненных обстоятельствах.

– Ты мне мозги не полоскай, Паршин. Думаешь, если вы смылись из Новосибирска, мы вас не достанем?

Почему он говорил о мозгах во множественном числе, мне трудно судить. Если в его черепушке и есть одна извилина, как волосок накаливания в лампочке, то придется сделать попытку с ним договориться.

– В чем проблема, Стас?

– Проблема твоя, тебе ее и решать. Хозяин доверил Хруничеву чемодан. Дал на сохранность. Чемодан надо вернуть.

– Я ничего не знаю об этом. Хруничев сам вел все дела, я работал у него на подхвате.

– Потому и решил лечь на дно? Зачем же объявления в газеты рассылаешь?

– Я ни от кого не прячусь. Даже название конторы не поменял. Новосибирск мне надоел, решил сменить обстановку. Сергея не стало, и меня никто не держал.

– Вот что, умник. За чемоданом мы придем через несколько дней. Если не вернешь, перенесем твою табличку с двери на кладбище. Ферштейн?

– Несмотря на ограниченный словарный запас, ты меня убедил.

– До скорого.

Они ушли, и моя каморка стала казаться огромной. Я встал и открыл окно. Свежего воздуха не прибавилось. Улицы слишком загазованны, а присутствие поблизости парочки фабрик оздоровлению обстановки никак не способствовало. На аренду офиса в районе парка я еще не заработал. Черт! Раз продышаться нет возможности, то проще закурить. У меня на столе лежала хорошая трубка и кисет с голландским табаком. Пижонство. Курил я дешевые отечественные сигареты, а трубка требовалась для солидности. Надо же как-то пускать пыль в глаза клиентам. Точнее, дым, чтобы их занимал мой умный вид, а не убогая берлога. Правда, я сумел ее как-то обустроить – купил резной стол в комиссионке, со стулом вместе, хороший чернильный прибор, которым лет сто никто не пользовался, и прочую мишуру. Повесил грамоты в рамках, в отреставрированном комоде разместил рабочую картотеку и прочую макулатуру. Идею обустройства я почерпнул у Остапа Бендера, моего любимого литературного героя, открывшего контору «Рога и копыта». Жизнь меня так и не научила практичности. Если в своей работе я еще чего-то смыслил, то в быту оставался десятилетним пацаном.

Сейчас я думал о чем угодно, но только не о визите двух отморозков. Нет, они меня не напугали, видал ребят и покруче, но я не мог думать о том, о чем ничего не знал. Нельзя решить задачу со всеми неизвестными. Я ждал возвращения Анюты, она не торопилась возвращаться на свой пост.

Когда дверь кабинета вновь распахнулась, я облегченно вздохнул, но рано. Вместо Анны на пороге появился Мезенцев, мужчина самоуверенный и очень щедрый. На полученный от него гонорар мы до сих пор жили. К моему удивлению, на этот раз я увидел перед собой растерянного взволнованного человека и не сразу сообразил, о чем он говорит. Обычно он вызывал меня к себе через секретаря, а тут явился собственной персоной в мой гадюшник, где трудно торговаться о цене за услуги. К тому же во рту у меня была вонючая «Прима», а не трубка с ароматным голландским табаком, который я берег для исключительных случаев.

– Давайте не будем пороть горячку, Дмитрий Антоныч. Успокойтесь и начнем все по порядку, – сказал я.

Он сделал два шага и уперся в мой стол, после чего бросил на него конверт. Чистый белый конверт без марок и штемпелей. На нем стояло только имя, напечатанное на принтере: «Д.А. Мезенцеву».

Я заглянул в конверт. В нем была фотография и листок бумаги с текстом, тоже напечатанном на принтере. На снимке была Мария Аркадьевна Мезенцева. Ее примотали скотчем к стулу, рот заклеили. Снимали широкоугольным объективом, и в кадр попала кровать с железной спинкой, застеленная обычным верблюжьим одеялом, а также край потолка с протечкой в углу. На городскую квартиру укромное местечко не походило. Неровная стена оклеена дешевыми обоями, проступающие под ними доски нельзя было не заметить. Женщину явно вывезли за город. Если похитители не наследили, поиски станут почти бесполезными. Записка стандартная, подобную можно увидеть в десятках, а то и сотнях фильмов. «Твоя жена у нас, меняем ее на два лимона евро. Собери деньги к завтрашнему дню. Жди звонка. О ментах предупреждать не будем, сам все понимаешь. Хочешь получить ее живой – готовь деньги!»

– Что мне делать? – нетерпеливо спросил Мезенцев.

– Тут все написано, – тихо сказал я. – У вас есть такие деньги?

– Деньги не проблема, мне нужны гарантии. Что ты об этом думаешь, Андрей?

– Надо платить.

С опустошенным видом Мезенцев сел на скрипучий стул.

– Когда она пропала?

– Вчера. И что значит «пропала»? Я вернулся с работы в десять вечера. Маши нет, значит, в казино. Выпил пару рюмок и лег спать. Утром хотел взять газеты. Дверь моего дома выходит на улицу, в ней есть прорезь для почты. Газеты лежали на полу, и там же конверт.

– Мария Аркадьевна всегда ночует дома?

– Конечно. Тут и говорить не о чем. Но у нее своя спальня. По утрам я пью кофе и еду на работу. Никогда ее не бужу, перед уходом только заглядываю в ее комнату. Так, для спокойствия. Она всегда на месте.

– Вы с ней днем не связывались?

– Нет. Вчера был сумасшедший день. Делегацию встречал из Японии, потом переговоры, подписание контрактов. Ни минуты свободной.

– Вы помните, я делал для вас фотографии. Маша с неким Кириллом. Они у вас сохранились?

– Нет, конечно. Бросил в камин. Еще не хватает, чтобы она на них напоролась.

– Жаль. Мне нужна фотография Маши.

– Их полно в доме. Она обожала свои портреты.

– Поехали.

Я запер контору, и мы направились по длинному коридору к лестнице. Когда-то это здание служило общежитием для тружениц ткацкой фабрики, теперь сдавалось под офисы конторам, типа моей. Кафельные полы, стены, выкрашенные масляной краской в кошмарный цвет, и никакой вентиляции. Из некоторых комнат несло гарью и едой. Рестораны местной публике не по карману, готовили себе еду на плитках, чем и объяснялась вонища в узком темном коридоре.

«Мерседес» моего нанимателя стоял у подъезда. Шофер открыл нам заднюю дверцу. До особняка Мезенцева мы доехали за считанные минуты. В пути он обронил лишь одну фразу:

– Вернешь Машу живой, получишь сто тысяч долларов.

Я промолчал. Его заявление меня ничуть не окрылило. Мне не верилось в удачу. Похищение не было спонтанным. Дом за городом арендовали заранее и фотографировали хорошим аппаратом с дорогим объективом, потом обрабатывали снимок на компьютере. Когда похитители хотят просто подзаработать, делают это по киношаблонам. Дают в руки жертве популярную газету, вышедшую в тот же день, что указывает на день похищения, и снимают «полароидом». Щелчок – и карточка готова. Тут к делу подошли серьезно. К тому же Маша наверняка видела своих похитителей и запомнила их лица. Кто же отпустит такого свидетеля? Очутившись под надежной защитой, жертва заговорит.

Особняк начала двадцатого века когда-то принадлежал богатому купцу. При советской власти он принадлежал Гороно, при нынешнем псевдокапитализме его купил Мезенцев. На описание трех этажей и бесчисленного количества богато обставленных комнат, уйдет целая глава, так что лучше опустить детали.

Я выбрал три хорошие фотографии разных размеров и снятые с разных ракурсов. Одна сделана в полный рост.

– Скажите, Дмитрий Антоныч, у вашей жены хватало денег?

Мезенцев хмыкнул.

– Не до субординации, можешь называть меня Димой, друзья кличут меня Димычем, жена – Митей. Сам выбирай, официоз меня раздражает. Во-первых, деньги в доме всегда есть. Маша знает код моего сейфа, но она не брала больших сумм. Во-вторых, она единственная моя наследница. Проще меня шлепнуть и получить во сто раз больше. Два миллиона – это не деньги. Могла бы попросить, я дал бы их, не задавая вопросов. Понимаю, к чему ты клонишь, Андрюша. Отбрось эту версию, забудь о ней.

– Не принимайте, Димыч, все так близко к сердцу. Главное в моей работе – информированность, это экономит время, нервы, энергию и приносит больше результатов. Настоящий сыщик может иметь один костюм, но обувь приходится менять по несколько раз в году. Волка ноги кормят.

– По поводу обуви ничего сказать не могу, но другого костюма я на тебе не видел.

– Он мой любимый. Вечером я позвоню или приеду. Поздно. Если позвонят похитители – запишите разговор.

– Звонивший может изменить голос, – заметил хозяин.

– Меня голос не интересует. Письмо написано в приблатненном стиле. Они выдают себя не за тех, кем являются на самом деле. И вспомните своих врагов, тех, у кого руки чешутся вам насолить. Если мы имеем дело с хохмой, то все обойдется, за вычетом расходов. Если с нами не шутят, то в успех я не верю.

– Что собираешься делать?

– Подсчитывать козыри в своем рукаве. Начать придется с ложной информации, которой меня будут пичкать на каждом углу. Ничего путного никто не скажет, но мне надо проверить возможности противника.

Мезенцев достал бумажник, вынул из него толстую пачку долларов и, подойдя ко мне, сунул деньги в карман моего пиджака.

– Без наличных сегодня никто ни с кем не разговаривает. Не знаю, сколько там, но не экономь. На вечер тебе во всяком случае хватит.

– Слишком много.

– Много денег не бывает. Мы просто подняли планку необходимых расходов. Нам нужен результат, Андрей, а деньги – лишь бумажки с картинками. Действуй.

Мужик, и впрямь, пребывал в отчаянии. Этот вывод я сделал, посмотрев ему в глаза, и даже пожалел его, что говорит о моей сентиментальности.

Когда я вышел на улицу, у подъезда меня встретил дворецкий хозяина, как называл его Мезенцев, а по сути обычный вышибала, напяливший на себя белые перчатки и ливрею.

Он протянул мне ключи от машины, держа их двумя пальцами.

– Босс распорядился подогнать вам транспорт, чтобы вы не теряли зря времени.

У тротуара стоял новенький вишневый БМВ третьей серии. Я уже забыл, когда в последний раз садился за руль, но ездить не разучился, разве что растерял былое лихачество.

– Постараюсь не разбить, – сказал я и взял ключи.

В последнее время я не мог избавиться от ощущения слежки. Мне все время казалось, будто за мной наблюдают. И если это так, то моей тенью был настоящий мастер своего дела. Что такое «наружка», я знаю не по слухам, сам начинал карьеру с нюхачей, «топтунов», но сейчас мне уйти не удавалось. Возможно, это была моя бурная фантазия или навязчивая идея. Так это или не так, но я ни от кого не прятался. Пусть ходят, если кого-то такие игры развлекают.

Первым делом я пересчитал деньги. Шесть тысяч шестьсот долларов. Сотнями. И это на текущие расходы? С ума сойти можно. За такие деньги, имея «очередь» в приемной, мне надо пахать и пахать. Деньги я рассовал по карманам, несколько купюр запихнул в носки, полпачки сунул под коврик машины. При сегодняшнем мастерстве карманников с деньгами вообще из дома выходить опасно.

Первый визит я нанес в казино «Вальяж». Игорное заведение имело свою стоянку. Сигнализация показалась мне надежной. Дня два назад я бы не стал даже запирать машину: ни один идиот не станет угонять автомобиль Мезенцева, себе дороже обойдется. Но теперь я так не думал. У серого кардинала посмели украсть жену, чего уж говорить о машинах. И все же в глубине души я не верил в похищение.

Направляясь к зданию, я заметил знакомый «Фолькс-ваген» загадочного Кирилла. Покрышки он так и не поменял, на крыльях засохла глина. Эту машину мыли разве что при покупке – цвет едва просматривался. Но черт с ней, с колымагой, вопрос в другом. Интересует ли меня ее хозяин? Если Кирилл игрок, значит, с Марией его связывали только вопросы ставок и мухляжа. Вид щеголя с бегающими глазками плохо сочетался с образом крупного афериста, готового на серьезные дела. Объявить войну Мезенцеву мог только очень опытный и рисковый человек. На такую роль Кирилл не тянул.

Двери казино открыл швейцар. Похоже, наличие денег в кармане придало мне уверенности. Швейцары – отличные физиономисты. Вчера бы он меня не заметил, пришлось бы толкать вертушку собственными силами, а о боковой двери для элитной публики даже не думать.

Я вошел в ярко освещенный огромный зал с приятным специфическим ароматом духов, денег, коктейлей и зеленого сукна игорных столов.

Начинать надо с бармена. Они самые информированные люди, возле стоек всегда пасутся ухоженные красотки в длинных вечерних платьях, увешенные сверкающими побрякушками, как новогодние елки.

Я представил себе жену моего нанимателя в такой милой компании. Ей сорок, а этим кошечкам не больше тридцати, но могу с уверенностью сказать, что Мария им ни в чем не проигрывала. Она умела держаться с достоинством и подавать себя, как загадку. Я поймал себя на мысли, что рассуждаю о ней в прошедшем времени, а ведь предвзятое отношение к делу может завести в тупик.

В какой-то момент я передумал подходить к стойке. Бармены – народ ушлый, от денег не отказываются, но любят вешать лапшу на уши. Скажут тебе то, чего ты хочешь услышать. Ответ зависит от того, какой вопрос и в какой форме задан.

Я взял в кассе фишек на двести долларов и начал прогуливаться по залу. Возле столика, в самом центре, скучал крупье. Над его головой светилось табло: «Сегодня Джек-пот составляет 10 000 долларов». На Джек-пот я не рассчитывал, хотя слыл неплохим игроком. В местах не столь отдаленных быстро учатся игре в карты. Я там бывал и кое-чему научился.

Подойдя к столику, спросил:

– Кажется, тебе я проиграл вчера больше всего.

– Нет. Вас вчера здесь не было.

– Угадал. Ты-то мне и нужен. Играть я с тобой не буду. Вот тебе две фишки по пятьдесят баксов, и ты мне расскажешь о женщине, которая здесь была.

Я вынул одну из фотографий Маши, положил ее на сукно, а сверху – фишки. Парень и бровью не повел, он смотрел на меня. Я его интересовал больше, чем деньги. Отличный игрок, умеет оценивать противника.

– Не подавись, во мне костей много, – тихо сказал я.

– Тут не за что деньги платить, Марию знают все. Вчера ей повезло, она хапнула хороший куш, потом угощала баб шампанским.

– Кто пошел ее провожать и во сколько?

– Рано. Часов в семь вечера. Она уже накачалась. Народу было немного. Сидор проводил ее до машины. Мне отсюда не видно улицы, спроси у него. Тут нет никаких тайн. Это даже реклама. Раньше ей не так везло.

– А с Кириллом она общалась? Ты знаешь, о ком я говорю.

– Кирилла вчера не было в казино, и я их никогда не видел вместе. Вряд ли они знакомы.

– Кто такой Сидор?

– Менеджер зала. Он стоит у входной двери, кого-то ждет.

Я забрал фотографию, а фишки оставил на столе.

Сидор оказался солидным мужчиной в возрасте. Человеку в белом смокинге, с седой шевелюрой не прилично предлагать сто долларов.

– Один вопрос, любезнейший, – начал я насмешливым тоном. – Вас не беспокоило, как Мария вчера добралась до дома? Выпившая женщина с кучей денег, а?

– Вы кто?

– Большой почитатель вашего заведения, желающий сделать вам рекламу.

– Большой почитатель? По этой причине никогда здесь не бывали.

– После выигрыша Маши обязательно стану завсегдатаем. Но боюсь, что вы и меня бросите на произвол судьбы, если я сорву Джек-пот.

– Ее ждала машина с шофером.

– Чья машина?

– Вероятно, ее мужа. У него много машин. Она держала пачки денег в охапке, я дал пакет, и мы переложили в него деньги. Потом вывел ее на улицу. У подъезда стоял серебристый «Ягуар» с темными стеклами. Она ткнула в него пальцем. Я открыл дверцу, Мария села, и машина умчалась. Шофера я не видел.

– Убедили, господин Сидор. Сейчас же иду покупать фишки! – радостно произнес я и направился к барной стойке, но притормозил и вернулся.

– Может, вы еще и номер машины запомнили, уважаемый Сидор?

Конечно же, администратор не был дураком, но продолжал мне подыгрывать.

– Нет. Помню восьмерку, одну цифру из номера. Она стояла последней. Вас что-то беспокоит?

– Мне казалось, что у Мезенцева нет «Ягуара».

– У него десятки машин. Целый гараж. «Ягуар» не такая уж редкость. У нас в городе много богатых людей, центр бизнес-сообщества. Марию всегда кто-то привозит и отвозит, она дама пьющая. Думаю, с ней все в порядке. Мы не хотим неприятностей на свою голову, тем более, когда речь идет о наших постоянных клиентах. Так что передайте Дмитрию Антоновичу – беспокоиться не о чем.

Я выпучил глаза. Он улыбнулся.

– Развлекайтесь. Вы ведь тоже приехали на машине Мезенцева. За стоянкой наблюдают видеокамеры, наши гости могут быть спокойны.

Во время разговора я пытался разыгрывать из себя пьяненького обалдуя, но теперь мой спектакль потерял смысл, я отправился в бар и заказал себе водки. Во время работы я обычно не пью, но сейчас за мной наблюдали и выглядеть белой вороной мне не хотелось. В моем деле приходится бывать в разных местах, и не один раз. В идеале надо уметь оставаться не замеченным, но в казино я засветился по полной. Попытаюсь хотя бы оставить о себе хорошее впечатление.

Бармен, глядя на меня, ухмылялся. Может, я и впрямь выглядел посмешищем. Вероятно, так. Я не ходил по ресторанам, казино и салонам красоты. Люди, окружающие меня, – инопланетяне, я о них ничего не знал и уж тем более не мог их понимать.

– Налей-ка мне еще рюмочку, приятель, – попросил я.

Он подал мне водку в новой рюмке, хотя мог налить в ту же.

– Много денег вчера выиграла Маша?

Бармен был снисходителен, будто играл в паровозики с ребенком.

– В левом крыле висит табло, там приведены все вчерашние крупные выигрыши. Не поленитесь взглянуть.

Направляясь в казино, я считал себя умным и хитрым, но здесь каждая шавка объясняла мне, что я круглый болван.

На табло высвечивалось число, равное пятидесяти тысячам долларов, и имя «Мария».

– Против некоторых выигрышей нет имен. Почему? – спросил я у стоящей рядом женщины, от которой очень хорошо пахло.

– Некоторые дамочки заходят сюда лишь для того, чтобы, взглянув на табло, узнать, сколько выиграли их мужья.

– А те, кто себя афиширует, этого не боятся?

– Значит, они приходят сюда с женами.

Она кивнула в сторону стойки бара, где толпилась свора кокетливых барышень. Ни одного мужчины не было. Дамочка прочитала мою мысль и поставила точку:

– Их мужья за столами.

Я опять посмотрел на табло. Когда обернулся, дамочка уже исчезла.

Игра в детектива пришла к завершению, и я отправился прочь из злачного заведения. Столько стараний и не меньше кривляний, убито полтора часа времени, а ведь всю нужную информацию я мог узнать за пять минут не напрягаясь.

«Фольксвагена» на месте не оказалось, Кирилл уехал. В казино я его не видел, хотя мимо моей персоны трудно пройти не замеченным. Когда я на «точке», мой взгляд расплывается, как круги от брошенного в воду камешка.

Хорошо освещенная стоянка располагалась с боковой стороны казино. На столбах – камеры видеонаблюдения, богатый ассортимент, ни один клочок земли не оставался в мертвой зоне. Я сел в новенький БМВ, объехал здание и обнаружил несколько входов с железными дверьми и номерными кодовыми замками. Меня удивили размеры здания. Я помнил зал и его габариты, судя по всему, за ним можно устроить такой же, но его не было. Большая часть строения предназначена для чего-то другого. Под склад для фишек?.. И о чем только я думаю!

Я вернулся к размышлениям о Кирилле и пришел к примитивному выводу: он мог выйти из боковой двери прямо к стоянке, минуя центральный вход. Почему не предположить, что Кирилл не игрок, а работник казино? Он вполне мог быть тем же барменом или крупье. Внешность подходящая.

Шел седьмой час вечера, субботний день подходил к закату. Народу и машин в городе осталось немного, большинство жителей имеет свои загородные участки. Места здесь красивые – леса, озера. И земля дешевая. Полуторамиллионный город, находившийся на пересечении центральных магистралей, процветал. Недра здесь хранили богатые залежи минералов, изумрудов, серебра и вольфрама. Внешне все выглядело пристойно и тихо. Как в тайге у прозрачного ручейка, но воду из него пьют не только пятнистые олени, но и тигры, медведи, рыси. По неосторожности можно и на змею наступить.

Я всегда был циником и пессимистом. Так уж жизнь сложилась. Даже в самых безобидных вещах видел подвох, людям не верил. На то имелись основания. Окружающим на меня наплевать, может, этим объяснялась моя нелюдимость, скрытность и нежелание кому-то навязывать себя – очень плохие качества для профессии, требующей постоянного общения. Мое появление в казино – отличное тому доказательство. Среди светской публики выглядел я не лучшим образом, походил на белую ворону, а если забыть о самолюбии, то на идиота.

Несмотря на кашу в голове, я продолжал свою работу. Профессионализм ремесленника – думаешь об одном, а руки делают другое. В моем случае сработали ноги, точнее, одна правая, резко ударившая по тормозам, хотя светофоров на горизонте не просматривалось. Сработало боковое зрение: слева у бакалейного магазина стоял «Фольксваген Пассат» синего цвета, не мытый со дня покупки. Конкретных планов на данный момент у меня не имелось, и я решил понаблюдать за машиной. Припарковавшись напротив, закурил и стал ждать у моря погоды. Идея зайти в магазин меня не грела. Стоит туда сунуть нос, как «пассат» уедет. К тому же рядом с «Бакалеей» находился подъезд. Верхние этажи дома походили на жилые, учитывая занавесочки на окнах и цветочные горшки.

Погода в середине июля стояла переменчивая – то целый день лил дождь, то нещадно палило солнце. Сегодня выдался жаркий денек. На мое счастье, в машине имелся кондиционер, окна открывать не пришлось. В бардачке лежали компакт-диски, мой выбор пал на Стинга, и прохладный салон наполнился музыкой. Не работа, а балдеж.

Кто-то постучал в стекло дверцы со стороны пассажирского сиденья. На меня смотрела молодая девушка в солнцезащитных очках. Я перегнулся и опустил стекло.

– Какие проблемы, мадмуазель?

– Мне нужно в аэропорт. Срочно. Может, подвезете? Я хорошо заплачу. Ни одного такси нет, даже частники не ездят.

– Сегодня же выходной. Сожалею, но я не могу, у меня свидание. В конце улицы – площадь Фонтанов, там стоянка.

– Боюсь, не успею.

– Жаль, но помочь вам не могу.

Ее пухленький ротик скривился.

– Козел!

– Что делать! Не всем же быть ослами.

Красотка ушла, цокая копытцами, а я, взглянув на другую сторону улицы, понял, что мое свидание откладывается – «Фольксваген» исчез. Похоже, он играл со мной в салочки. Резко развернувшись, я выжал педаль газа и помчался вдогонку. С машиной мне повезло, от такой тачки нелегко уйти. Хвост «пассата» мелькнул перед глазами и юркнул в переулок. Парень неплохо рулил, и его развалюха тоже бегала шустро. Улицы в старом районе узкие, обогнать его я не мог, к тому же он знал город лучше меня и крутился волчком по кривым переулкам. Очередной вираж, и я затормозил, едва не врезавшись в багажник «пассата». Водитель бросил его посреди дороги и скрылся, оставив дверцу открытой. Нюх гончей заставил меня выскочить из машины и помчаться в подворотню, других дыр здесь не существовало. Этот тип здорово меня разозлил. Работать головой хорошо, но иногда можно и кулаками помахать, некоторые только такой язык понимают. Похоже, он прочел мои мысли, и как только я влетел во двор, на меня обрушился небоскреб.

Пауза длилась долго. Я очнулся от того, что меня хлестали по щекам. На меня наткнулась какая-то старушка. Вызвала милицию. Приехали, привели в чувство, взяли штраф за то, что заблокировал проезд своей машиной, и ретировались. Документы не проверяли.

Удивительно, что машину не угнали, я даже ключи из замка зажигания не выдернул. Инстинкт гончего пса никогда не приносил пользы, но он есть и живет вместе с тобой, от него очень трудно избавиться. Учат, учат, и все бесполезно.

Болела башка. Били резиновой дубинкой, так мне кажется. Шишка выросла, но обошлось без крови.

Смеркалось. Я тихо ехал по улицам и старался соображать сотрясенными мозгами. Кирилл засек меня еще у казино и знал, на какой я машине. Если это не так, то почему ему взбрело в голову от меня удирать? Я из машины не выходил, не светился. Значит, с ним кто-то связался из казино и рассказал о моем визите в деталях.

Ладно, парень, далеко от меня не уйдешь, я тебя достану, и ты свое получишь.

3

Звонок раздался на следующий день после полудня. Ночь я провел в доме Мезенцева, мы с ним съездили в гараж. Его серебристый «Ягуар» стоял на месте, угнать машину из ангара невозможно, воры сняли номера. В пятницу днем, по словам охраны, в гараже работали электрики, меняли проводку. Кроме них грешить больше не на кого.

Звонивший говорил добродушно, конкретно и не притворялся кавказцем, изображая акцент. Я слушал разговор через громкую связь.

– Деньги у вас? Садитесь в машину и езжайте к набережной. Вам нужно попасть на левый берег реки. Упакуйте деньги в кейс.

– Не поместятся.

– Значит, в чемодан. Человек, который заберет их, поедет на вокзал и должен выглядеть естественно.

– Хорошо. Я хочу поговорить с женой.

– Вечером наговоритесь, у меня нет времени на пустяки. Направляйтесь в сторону старого Воздвиженского кладбища. Поторопитесь. Я вам еще позвоню.

На этом разговор закончился.

– И что ты об этом думаешь, Андрей? – вопрошающе посмотрел на меня Мезенцев.

– В машине поговорим, надо ехать. Кратчайший путь – через Веденский мост.

– У тебя есть какие-то зацепки? – спросил Мезенцев, когда мы отъехали от дома.

– Одна зацепка – «Ягуар», вторая едет за нами. Не оглядывайтесь. Обычный «Форд-фокус», их в городе тысячи.

За рулем «Мерседеса» сидел я сам, шофера мы оставили зевать на скамеечке в парке напротив роскошного особняка моего нанимателя. В нагрудном кармане пиджака у меня всегда лежало зеркальце. Я не был поклонником своей внешности, просто привык контролировать «задний обзор» при ходьбе, так как машины не имел.

– Этот чертов «Ягуар» меня смущает, – проворчал Мезенцев. – Мне его подарили партнеры, зная мою слабость к машинам. Ездил я на нем не больше пяти – десяти раз. Когда эту модель завезли в салоны, и на дорогах появилась сотня близнецов, перестал им пользоваться. Тому уже года два, и Маша это знает. Непонятно, как она могла сесть в чужую машину. О номерах говорить смешно. Она их и не помнит. Зря старались.

– Не зря, как мы видим. Ее хотели вывезти из города. Как я вчера понял, ваши машины узнаваемы. В казино сразу определили, на чьей тачке я приехал. Потом я умышленно дважды проскочил на красный у гаишников под носом, но они не среагировали. Похитители знали о неприкосновенности ваших машин, это гарантировало им безопасный проезд до любой точки. На выезде из города проверяют каждый третий автомобиль.

Я достал газету и подал ее Мезенцеву.

– В ночь с четверга на пятницу ограбили ювелирную фирму. Унесли изумрудов на полмиллиона долларов. Менты обложили все лазейки из города, каждую щель замазали. Ваша машина – гарантия беспрепятственного проезда через кордон.

Мезенцев даже не взглянул на газету.

– Эта фирма принадлежит мне. А камней уволокли на два миллиона, но я не заявлял о полной потере. В сейфе лежали не учтенные изумруды. Они предназначались для взятки японцам, которыми я занимался в пятницу. Сработано чисто. Кража меня не разорила, только я не понимаю, как они сумели отключить сигнализацию. Он все еще едет за нами?

Я не сразу понял вопрос. Мезенцев перескакивал с темы на тему, точно прыгал по кочкам на болоте.

– Едет. Думаю, за нами следует не одна машина, целый эскорт. А у кладбища нас никто не ждет. Не так они глупы.

Но сам я сделал глупость, пошел на поводу у похитителей. Иначе говоря, действовал предсказуемо и понял это слишком поздно. Телефон зазвонил, когда мы въехали на мост. Мезенцев включил громкую связь.

– Говорите.

– Остановите машину посреди моста, у щита со спасательным кругом.

Я слышал приказ и затормозил где нужно.

– Возьмите чемодан, подойдите к перилам и бросьте его вниз. Там стоит катер. Постарайтесь попасть.

– Где Маша?

– Узнаете, когда мы пересчитаем деньги.

Связь оборвалась.

Мезенцев взял чемодан, и мы вышли из машины.

Наш кратчайший путь просчитали. Надо было ехать объездными путями – вот в чем моя ошибка. Но когда я подошел к ограде и увидел катер на подводных крыльях, то понял, что эти ребята успели бы домчаться до любого моста. Их корректировали из машины, сидящей у нас на хвосте, она не поехала на мост вслед за нами.

– Слишком высоко, Андрей, я не попаду. Кидай ты, – предложил Мезенцев.

Я взял чемодан и, не прицеливаясь, бросил его вниз.

– Выловят. Это сумка может утонуть, а чемодан герметичен, всплывет. Натуральная пропитанная кожа. Вы же не покупаете ширпотреб.

Чемодан выловили багром, и катер тут же улетел под мост. Мезенцев оставался невозмутимым. Он закурил и, опершись локтями на чугунный парапет, уставился вдаль.

Меня удивлял этот человек. Невозможно было понять, о чем он думает и что его тревожит. Образ жизни и деятельность всегда отпечатываются на человеческой натуре. Мне под сорок, Мезенцев моложе года на три. Он барин. Такого человека трудно представить в телогрейке, а меня во что ни ряди, всегда буду выглядеть халдеем.

Покурили, помолчали, потом он спросил:

– Они позвонят?

– Не знаю. Но без дела я сидеть не буду. Река течет на восток, к глиняному карьеру, к нему ведет только одна дорога, через лес.

– А при чем здесь карьер?

– Мимо него проезжал «Фольксваген Пассат». Я думаю, он замешан в этой истории. Хочу осмотреться в тех местах. Если похитители дадут о себе знать, вы мне позвоните.

– Ты умный малый, Андрей. Я умею ценить неординарных людей. Считай, что ты получил БМВ в неограниченное пользование. Хватит тебе подошвы снашивать.

– Но я ничего еще не сделал.

– Не сделал сейчас, сделаешь потом. Ты человек надежный, я в этом убедился.

– Спасибо, Димыч. Вы первый, кто не махнул на меня рукой.

– Брось, Андрей, не с теми людьми тебя жизнь сталкивала.

Он бросил окурок в реку.

4

На посту гаишников перед выездом из города лейтенант мне козырнул. Там образовалась большая пробка. Осматривали все машины, за редким исключением. Я попал в число тех самых редких. Выбравшись на простор шоссе, начал сочинять новую версию. Меня хлебом не корми, дай пофантазировать. Иногда мои фантазии попадали в точку. В те времена, когда я работал в розыске, нас учили верить только фактам, вещдокам и неопровержимым уликам. А если их нет? Существует еще и психология. Психология преступника – целая наука. С опытом ты начинаешь ее понимать, а значит, можешь поставить себя на его место и предугадать его следующий ход. Я проработал в уголовке пятнадцать лет и три года провел с преступниками в колонии. Разве это не опыт?

Сейчас я пытался поставить себя на место похитителей изумрудов. По словам Мезенцева, камешки привезли из спецхрана в офис в четверг и заперли в сейфе. Грабители об этом знали. Мало того, они сумели открыть сейф, отключив сложную многоходовую сигнализацию. Если Мезенцев рассказал об утаенных изумрудах, то в сейфе могли находиться еще какие-то неучтенные ценности, о которых он не упомянул. Только к концу рабочего дня в пятницу обнаружили пропажу, Мезенцев целый день занимался японцами. Кажется, я ничего не упустил. Меня смущают две вещи. Понятно, что кражу совершил кто-то из своих. Изумруды – не памятник, их можно спрятать в запасном колесе и вывезти из города той же ночью, пока факт хищения не обнаружен. В городе их хранить небезопасно, они превратились в тлеющие угли и где-нибудь обязательно прожгут дырку. Я отталкиваюсь от предположения, что по непонятным причинам вывезти товар той же ночью не удалось. В общем-то, притягиваю осла за уши, но в то же время не делаю выводов и не ставлю точек. У грабителей появляется новый вариант: вывезти краденое с помощью жертвы ограбления. Как? На его машине. А почему бы не прихватить и его жену? На ней можно заработать не меньше, чем на камешках. Берлогу за городом готовили для тайника, но там же можно спрятать и Машу. Присланная мужу фотография доказывает ее пребывание в деревенской хибаре. Пока все сходится. Если так, то деньги не главное. Мезенцев может вычислить грабителей, если уже этого не сделал. Маша – гарантия его молчания. Она нужна как заложница, а выкуп понадобился для отвода глаз. Тогда пасьянс сходится. В то же время о ее освобождении не может идти речи, пока грабители не окажутся в полной безопасности. Но будь я на их месте, не отпустил бы женщину вообще. Она свидетельница, видела лица бандитов, возможно, кто-то и ее знает, если они сотрудники мужа. Им грозит обвинение в грабеже в особокрупных размерах, в похищении человека, принудительном лишении его свободы, и еще парочку статей можно пришить не глядя. Вымогательство и прочее. Нет. Маша на свободу не выйдет.

Я увеличил скорость и едва не промахнул поворот на карьер, он следовал сразу же за мостом. Река была последней преградой, а дальше можно катить куда угодно. Тут мне пришла новая идея. Я свернул на узкую бетонку, идущую через лес к знаменитому и единственному карьеру, где добывали белую глину для фарфоровых фабрик, выросших как грибы после открытия уникального сырья. Возникшая мысль ломала построенную мной теорию. Зачем грабителям выезжать из города на машине? У них есть скоростной глиссер, они могли вывезти изумруды по реке. Машина им понадобилась только для того, чтобы похитить жену Мезенцева.

Лес резко оборвался. По обеим сторонам дороги выросли заборы из сетки-рабицы. Бетонка покрылась глинистой жижей, выехать из этих мест на чистой машине было невозможно.

Километра три я пилил зажатый оградами и молил бога, чтобы не наткнуться на встречный самосвал. И как только они здесь разъезжаются? Наконец я въехал в зеленую зону. Пронесло. Дорога начала петлять и пошла вверх. На каком-то участке перед поворотом я наткнулся на обрыв, с которого открывался вид на реку. Чтобы до нее добраться, надо спускаться по крутому склону не меньше километра. Тут можно голову свернуть, бетонные столбики для машины не препятствие, если ехать на приличной скорости.

Через пару километров я наткнулся на деревеньку, точнее, село, так как тут стояла старая рубленая церковь. Домишки были не богатые, но крепкие, народ жил не бедный, возле многих участков – машины, кое-где на козлах сушились лодки.

У колодца я остановился, увидев крепкого мужичка с ведрами. Подойдя к нему, спросил:

– Куда идет эта дорога?

– Ты что же, сынок, заблудился? Ничего, не пропадешь. Через версту деревня Свиблово, а потом дорога выведет тебя к реке и ты уткнешься в паромную переправу. Паром большой, но один. Опоздаешь, ждать придется не менее часа. Пока он туда сходит, пока обратно.

– Понятно. К мосту вернуться быстрее. Тут верст пять до моста-то?

– Может, и по боле будет. Паром не для машин, а для скота предназначен и люда здешнего. На том берегу базар, за харчами туда жалуем.

– А ваше село как называется?

– Бугримово. Разрослось теперь. Городские скупили землю у леса. Раньше там поле было, овес выращивали для лошадей. Все застроили. Вода у нас больно чистая, от источников, как святая, не портится.

– Спасибо, папаша. А магазин у вас есть на селе?

Он указал на церковь, стоящую в стороне от дороги.

– Там хлебная лавка. Аксинья – баба хваткая, теперь и водочку закупает, и колбасу привозит. А так мы своим хозяйством живем.

– Хорошо у вас здесь. Воздух, вода с источников. А домишко можно снять на лето?

– У нас – нет. А в Свиблово сколько угодно, да и к парому ближе. Там одни старики живут, вот они углы и сдают.

Дорога к Свиблово шла под уклон. Я проехал по хлипкому мосту через заросший пруд, посчитал колдобины, прочесал с десяток луж и увидел деревушку, к ней шла проложенная машинами колея, с травянистым хохолком посередине. Луж там тоже хватало, было жалко подвеску. Перед поворотом я остановился, вышел из машины и прошелся по дороге метров двадцать в сторону деревни. Чутье меня не подвело. Я осматривал сухие участки между лужами, где остались отчетливые следы протекторов машин. Не так часто они здесь ездили, что было мне на руку. Слабые вмятины от лысой резины «Фольксвагена» ни с чем не перепутаешь. Он здесь был! Я пригляделся к деревеньке. Домики выстроились в ряд вдоль леса, их не больше тридцати. Светиться на яркой машине я не хотел, предпочел пройтись пешком, но надо было убрать БМВ с дороги, чтобы не мозолил глаза.

Проехав по дороге немного дальше, я наткнулся на амбар и оставил машину за ним, там, где ее не заметишь с дороги. На то, что у меня промокли ноги, пришлось закрыть глаза, зато я подобрался к домам со стороны огородов. Надо сказать, что никого из жителей на улице не оказалось. Я останавливался у каждого участка и вглядывался в дома. Кирпичные меня не интересовали, да и было их здесь раз-два и обчелся. Один домик привлек мое внимание. Участок порос бурьяном, колючками и крапивой. Местные жители каждый сантиметр засаживают овощами или зеленью, а этот выглядел заброшенным. Сними я здесь дачку, тоже палец о палец не ударил бы.

Перелезть через плетень не составляло труда, дальше пришлось продвигаться пригнувшись – из окон участок отлично просматривался. Соседний дом справа находился метрах в сорока, а левый и того дальше. Тут можно шуметь и врубать музыку на всю катушку, никто не услышит. Странной казалась тишина, как на кладбище, мертвая, только редкие вопли ворон ее нарушали.

Я подобрался к дому. Крыльцо, веранда, дверь и амбарный навесной замок. На окнах плотные занавески, но в одном месте у правого крайнего окна имелся просвет, сквозь него в комнату пробивалось солнце, и я увидел край стены. Остальное мне досказали обои, знакомые по фотографии. Я вернулся к крыльцу и осмотрел почву. Все совпадало. Следы от лысой резины и здесь нашлись. Меня, как собаку, сюда привел нос. На поиски ушло немного времени.

С замком пришлось повозиться, ломать я ничего не хотел. В сарае нашел гвоздь, проволоку, молоток и сделал отмычку. Замок не смог устоять против моей сообразительности. Дверь открылась, но тут я услышал шум со стороны улицы. В сенях имелось маленькое окошечко, выходящее на улицу. Стекло никогда не мылось и было покрыто какой-то серой, засиженной мухами, массой. Пришлось отскабливать себе пятачек, как это делают дети с замороженными окнами в транспорте. В этот пятачок я увидел мирную толпу, степенно возвращавшуюся к местам обитания: старушки в белых платочках, немного женщин среднего возраста и уж совсем мало старичков.

Тут меня осенило. Моя секретарша собиралась сегодня на кладбище – родительская суббота. Утром вся деревня отправилась пешком в Бугримово, там же церковь, а потом всей гурьбой двинулись на кладбище. Вероятно, оно не близко, если они возвращаются в седьмом часу вечера, но я не сомневался, что в этот дом никто не зайдет. Слишком много тут мусора и грязи, под лавкой груда пропыленных бутылок из-под дешевого портвейна.

В комнате из-за плотных занавесок было довольно темно, в нос ударил тошнотворный запах. Я нащупал на стене выключатель, и под потолком зажглась одинокая лампочка без плафона. Мне предстала страшная картина – пол, залитый кровью, возле кровати женщина с изуродованным лицом, будто в нее пальнули из ружья, набитого картечью. Волосы, фигура, одежда, дорогой браслет, кольца – все говорило о том, что это Мария Мезенцева. Я прикрыл нос рукавом и подошел к трупу, который уже облюбовали сине-зеленые мухи. Тело еще не совсем остыло. Женщину убили сегодня, часов пять-шесть назад, в это время мы с Дмитрием Мезенцевым ждали звонка похитителей. К смерти невозможно привыкнуть. Трупы мне приходилось видеть часто, но каждый раз нутро переворачивалось и сводило скулы от злости.

Я вышел на крыльцо, достал мобильник, но связи не было. Придется искать телефон. Теперь время работало на противника.

5

Следователь Шкляров и подполковник Базаров выслушали отчет частного детектива. Хоть в детали он их не посвящал, вопросов у них не возникло.

– Да, печальная и странная история, – покачал головой Шкляров. – Не могу понять одного, зачем уродовать лицо жертве? Либо мы столкнулись с бандой маньяков, либо они не хотели, чтобы труп был опознан.

– Хотели, хотели, Илья Наумыч, – уверенно заявил Базаров. – К чему устраивать весь этот спектакль? Если они задумали ее убить, то не имело смысла жертву развязывать.

Он передал Шклярову фотографию, присланную Мезенцеву по почте. Паршин ее показал им в первую очередь.

– Сфотографировали, бросили жертву в багажник, вывезли в лес, пристрелили и закопали. Ищи! Концы в воду и гудбай!

– Логично, – согласился Шкляров. – А вы что думаете? – спросил он детектива.

В это время на участке появились сотрудники Базарова. С ними пришли мужчина лет семидесяти, но крепкий, энергичный, и женщина лет сорока пяти.

– Это Прохор Симохин, хозяин дома, и его дочь Варвара, – пояснил оперативник.

Базаров тут же пошел в атаку.

– Кому вы сдавали это жилье?

Видимо старика уже известили о происшествии и он подготовился к разговору.

– Парню, студенту. Пацан еще. Но женщины с ним никакой не видел. Да и его самого видел только раз. Недели три назад бродил здесь в поисках дачи. А я все равно живу у дочери на другом конце деревни, с внуками нянчусь. Показал ему свою хибару. Он сказал, что диссертацию пишет, тишина нужна. Куда уж тише-то. Деньги он отдал сразу, до конца лета рассчитался, но просил антенну поставить на крышу. Мол, без телика от тоски сдохнет. Я согласился. Парень сказал, что переедет сюда, как только телевизор заберет из ремонта. Больше я его не видел.

– Скажите, а когда вы протечку в комнате замазали? – задал вопрос Паршин.

Подполковник разозлился – идиотский вопрос. Когда старик начал отвечать, он не стал его перебивать.

– Неделю назад. Полез на крышу антенну ставить и заметил дыру. Залатал, конечно. Тогда сильные дожди прошли. Зашел в дом, нашел протечку, ну и замазал ее.

– А когда показывали дом парню, протечки не было?

– Нет. Июнь стоял сухой. Не заметил.

– Ты закончил свои вопросы? – раздраженно спросил Базаров.

Паршин ничего не ответил, отошел к крыльцу, сел на ступеньку и закурил. Следователь присоединился к нему.

– Вы на него не обижайтесь, Андрей Михалыч. Олег – человек несдержанный, но лучшего мента я не знаю, не первое дело ведем вместе. Толковый мужик, а главное, взяток не берет.

Паршин криво усмехнулся.

– Правда, правда, – продолжал Шкляров. – У него жена – миллионерша. Скульптор. После того как в наших краях нашли белую глину, она свой заводик открыла. Теперь ее статуэточки по всему миру продаются за бешеные деньги. Брэнд! Но Олег гордый, за счет жены жить не хочет. Его Любаня на «Остин Мартине» разъезжает, а он на старой «Волге» катается. Живут в центре города. Дом свой. Первый этаж занят под мастерскую и магазин, а второй – под жилые апартаменты. Девять комнат. Олег ни в чем не нуждается и работу свою любит.

– Я не обидчив, Илья Наумыч, свое место знаю. Расследование убийств в компетенцию частного детектива не входит, я выступаю в качестве свидетеля, и только.

– Ну не надо так категорично. Вы интересный человек, и мне нравится ваш подход к делу. Почему вы заговорили о протечке?

Паршин глянул на Базарова, который все еще мучил старика своими вопросами.

– Мне кажется, это труп другой женщины. Надо поднять все сводки за последние месяцы. Среди «потеряшек» должна быть женщина, похожая на жену Мезенцева. Ростом, цветом волос, возрастом. Мария Аркадьевна – женщина интересная, но таких тысячи. Похожую могли привезти откуда угодно. Искать надо по всей стране. Но я бы подбирал жертву для убийства среди разведенок, одиночек или проституток.

– Вы считаете, что Мария Мезенцева жива?

– Да, и сама участница собственного похищения. Труп она подбросила для мужа, чтобы он больше ее не искал. Вот почему я просил при вскрытии обратить внимание на болезни. Их надо сравнить с медицинской карточкой Мезенцевой.

– Вас смутил тот факт, что Мария сама села в чужую машину, выйдя из казино.

– Это лишь штрих. Но только она могла точно знать, что муж заплатит выкуп в любом случае. Женщину убили приблизительно в полдень следующего дня. В это же время звонили похитители.

– Тут все просто. Получили согласие Мезенцева, потом ее убили и поехали забирать деньги.

– Даже на катере не успели бы долететь до Введенского моста.

– Значит, убийца сидел здесь, а вымогатели – в городе. Получив согласие Мезенцева, они подали сигнал ликвидатору.

– Чтобы вас вызвать, мне пришлось возвращаться к шоссе, здесь не работает мобильная связь. Позвонить убийце они не могли, это решение было принято заранее. Убийство и звонок назначили на полдень. Каждый делал свою работу. Если рассматривать схему по логической цепочке, то вымогатели должны были получить выкуп, приехать сюда и убить жертву как опасного свидетеля. Но они сюда не возвращались. Возможно, Мария расплатилась со своими сообщниками суммой выкупа.

Шкляров развел руками.

– Интересно, но бездоказательно. Чего ей не хватало? Жила, как королева, как сыр в масле каталась, и вдруг…

– Это «вдруг» нам и надо разгадать.

Паршин достал фотографию связанной Марии.

– Смотрите. Видите на потолке пятно от протечки? Снимок прислали мужу в субботу утром, Машу выкрали в пятницу вечером.

– И что?

– Но хозяин замазал протечку неделю назад. Вы слышали его рассказ. Значит, снимок сделан раньше. Это говорит о том, что Маша здесь была больше недели назад и возможно позировала фотографу. Вот почему я считаю ее сообщницей. А идея «спектакля» родилась еще раньше, когда они наняли парня, чтобы он снял им дачу за городом рядом с рекой, но по другую сторону моста.

– Отлично! – воскликнул следователь. – Но Мезенцев – мультимиллионер. Куда проще было убить его, чтобы завладеть состоянием. Задача вполне выполнимая. Вместо этого Мария пытается подсунуть свой труп. Если муж ее опознает, ему вручат свидетельство о смерти. А покойники не могут претендовать на наследство.

– Мы ничего не знаем об этих людях. Пообщавшись с Дмитрием Мезенцевым, я понял одно – исчезновение жены для него трагедия. Так не сыграешь. Он искренен.

– Но если Мезенцева жива, вряд ли мы ее найдем, – задумчиво проговорил Шкляров.

К участку подъехала труповозка. Санитары с носилками прошагали мимо сыщиков, сидящих на ступенях. Из дома вышел патологоанатом, долговязый сухопарый мужчина в очках и с огромным носом.

– Я закончил. Поеду с ребятами в морг, ночью сделаю вскрытие. Поведение убийцы меня шокировало. Это ж надо так изуродовать человека, а потом еще вырезать кусок мяса на спине…

Он закурил.

– Очевидно, над копчиком имелась какая-то примета, – заметил следователь. – Ну, скажем, татуировка, по которой можно опознать труп. Убийца старался сделать все, чтобы нам это не удалось.

– А может, там ничего не было и кусок вырезали, чтобы вы, Илья Наумович, пришли к такому выводу, – заметил Паршин.

– Подполковник прав, – кивнул Шкляров. – Идея заключалась в том, чтобы мы нашли труп и как-то его идентифицировали. Иначе его выбросили бы в реку, привязав груз на шею. Благо река рядом и яму копать не надо. И еще. Не исключен вариант с отравлением. Жертва могла быть мертвой, когда ее колотили по лицу молотком. Садисты тоже бывают гуманными.

Услышав разговор, криминалист, вышедший на свежий воздух, сказал:

– Ни на стопках, ни на бутылках отпечатков нет. Стол накрыли для антуража. Дамочку пригласили в гости и прихлопнули.

– Позволю себе с вами не согласиться, – парировал Паршин. – Покойница одета так, будто собиралась на прием к английской королеве, а не на занюханую дачу. Стол накрыли для нас с вами. Чтобы мы такие идеи выдвигали, как вы сейчас. Женской обуви в доме нет. Покойница приехала в тех туфлях, которые на ней надеты. И если вы обратили внимание, она не ступала на землю. Тут грязь, машина подъехала к самому крыльцу, следы от протекторов это подтверждают. Жертву занесли в дом на руках. Все произошло сегодня утром, когда в деревне не осталось ни одной живой души, кроме собак и ворон. Сегодня Родительская, люди ушли на службу в храм, а потом на кладбище, вернулись в седьмом часу вечера. Я тому свидетель.

Криминалист выбросил окурок и молча пошел в дом, столкнувшись с санитарами, выносящими носилки.

– Лихо вы его осадили, – похлопал Паршина по плечу следователь. – Вы сами изложите Мезенцеву ситуацию?

– Я нашел, я и доложу. Для этого он меня и нанимал. Моя обязанность – предоставить отчет о проделанной работе.

– Хорошо. Привозите его завтра к полудню в морг, на опознание. Мы к этому времени получим результаты вскрытия. И узнайте, где она лечилась.

6

В четвертом часу ночи хозяин дома не спал. Дверь детективу открыл дворецкий-вышибала, но на заднем плане просматривалась статная фигура владельца особняка. Он стоял на нижней ступеньке лестницы, ведущей на второй этаж. Паршина здесь ждали.

– Идемте в кабинет, Андрей, – сказал хозяин.

Они поднялись на второй этаж.

Несмотря на простор и работающий кондиционер, в комнате висел сигаретный дым. На низком столе – отряд бутылок, полных и пустых, из-под коньяка или с коньяком, один бокал и блюдо с нарезанным лимоном. Хозяин прихватил с барной полки второй бокал, сел, налил приличную дозу «Наполеона» в изящный бокал и пододвинул его к одному из кресел. Теперь сыщик знал, куда ему сесть.

– Выпей. У тебя усталый вид. Эти мерзавцы мне так и не позвонили.

Паршин выпил, этого ему сейчас очень не хватало.

– У меня плохие новости.

– Я уже ко всему готов. Ты меня предупреждал.

После рассказа детектива повисла пауза. Нарушать ее Паршин и не думал. Человеку надо переварить информацию, а удары держать он умел. Только лицо стало серым, как на экране черно-белого телевизора.

– Так ты сомневаешься в том, что это Маша?

– Не берусь утверждать. Завтра опознание, будьте внимательны. – Паршин ничего не сказал о вырезе над копчиком и спросил: – У жены были особые приметы?

– Тату на спине. Цветная татуировка в виде розы в клюве орла.

– Татуировку вырезали.

– Зачем?

– Чтобы не опознали. Если у нее есть родственники, надо сделать анализ ДНК.

– Ее отец умер совсем недавно. Я слышал, что есть сводная сестра по отцовской линии, но никогда ее не видел и даже не знаю, как ее зовут. Они не общались.

– У кого она лечилась?

– У Генриха Флярковского. Толковый врач, но обращалась она к нему редко.

– Надо бы его пригласить на опознание. Или ознакомить с результатами вскрытия.

– Я ему позвоню утром. Одно я тебе могу сказать, Андрей. Если нам подбросили чей-то труп, то Маша находится в лапах похитителей до сих пор. И она в опасности.

– Я думаю, они будут прокручивать этот вариант еще не раз и всегда подбрасывать трупы разных женщин, пока однажды вы не перестанете платить им. Тогда они ее убьют по-настоящему.

– Ты меня правильно понял, Андрюша.

Паршин не стал предлагать версию, по которой Мезенцева могла играть первую скрипку в отлаженном оркестре. В конце концов ему платили за работу, а не за версии, не имеющие конкретных подтверждений. Как только Мезенцев опознает тело, работа будет закончена.

7

Доктор Флярковский отдыхал на Средиземном море и прибыть в морг не сумел, на опознание приехали Мезенцев и я. Там нас уже поджидал Шкляров. Сегодня он был в форме подполковника юстиции.

– Следователь по особо важным делам Шкляров Илья Наумович, – представился он Мезенцеву. Тот холодно глянул на него и не подал руки.

– Куда идти? Ведите.

Тело выкатили на каталке в зал, где обычно родственники прощаются с покойниками, так как не решились сопровождать важную персону в кошмарный подвал, заполненный трупами. Это только с виду город казался процветающим. То, что творилось за «кулисами», старались не обнародовать. Газетами владели те, из-за которых и происходили несчастья. О притонах, наркоманах, проституции, перестрелках в их изданиях не упоминалось, но где снять шлюху на ночь или на час, каждый знал, купить кокаинчик – тоже нет проблем. Чистый героин – дефицит, поэтому за ночь городской морг переполнялся трупами. Люди гибли от передозировки наркотиками или отравления ими.

Санитар отбросил простыню, оголив женское тело, голову оставил прикрытой полотенцем. Мезенцев побледнел. Несколько секунд он не шевелился, потом нагнулся и внимательно осмотрел кисть правой руки покойницы.

– Это она, – тихо сказал вдовец.

Шкляров кивнул санитарам, тело накрыли и увезли.

– Вам надо подписать бумаги, – скорбно произнес следователь и указал на столик у окна. На нем лежали какие-то документы. Мезенцев подошел и расписался на нескольких листах, не читая их.

Мне Шкляров сказал:

– А вас, Андрей Михалыч, я просил бы проехать со мной в управление для подписания протоколов.

– Хорошо, – кивнул я, – провожу Дмитрия Антоновича до машины и буду вас ждать на улице.

– Еще секундочку.

Шкляров поднял с пола портфель и достал целлофановый пакет с драгоценностями.

– Это вещи вашей жены?

– Сами не убедились? Взгляните на обручальное кольцо. Там гравировка «Марии в знак вечной любви! Дима».

– Мы видели, но обязаны соблюдать протокольные формальности.

– А гарнитур из браслета, кольца и серег я подарил ей на последний день рождения. Он сделан на заказ ювелиром Петрухиным. Странно, что убийца его не забрал. Больших денег стоит.

– Мы вам все вернем, когда закроем дело.

Направляясь к «Мерседесу» Мезенцева, возле которого стоял шофер, готовый открыть дверцу, я достал из кармана пачку денег и протянул своему нанимателю. Потрачено было только двести долларов на фишки в казино, и то две из них все еще валялись в моем кармане.

– Обошлось без затрат, – тихо произнес я.

Мезенцев отвел мою руку.

– Ищи Машу, Андрей. Я знаю, ты сможешь найти.

– Но вы только что опознали ее тело и подписали протоколы…

– Мало того, я устрою грандиозные похороны и дам некрологи во всех газетах. Следующий раз, когда они потребуют выкуп, я, в свою очередь, потребую доказательств того, что моя жена жива. Пусть доказывают возле ее памятника на кладбище. А еще я не хочу, чтобы в мои дела совали нос менты и прочая шушера.

– Вы уверены в том, что видели труп другой женщины?

– У Маши был шрам между указательным и средним пальцами. Ножом поранилась. Готовила свое фирменное блюдо после двух бутылок шампанского. Шрам остался небольшой и почти незаметный, но она замазывала его тональным кремом.

– Ну а как у чужой женщины оказались драгоценности вашей жены?

– Ты что же, думаешь, она им всем набила морду и не отдала свои цацки? Настоящий убийца вырезал у трупа татуировку, но почему-то забыл взять гарнитур из темно-зеленых изумрудов и именное обручальное кольцо. Мне стыдно говорить тебе о таких вещах, ты же умный парень. Никакой татуировки на теле убитой не было. В этом вся проблема. Побрякушки надели специально. Только ты ментам об этом не говори, у них мозгов немного.

Мы подошли к машине.

– Обдумай план действий, Андрей, и приезжай. О деньгах не думай, я тебе еще дам, а машина твоя.

Он протянул мне доверенность.

– С этими номерами у тебя нигде проблем не возникнет.

Мезенцев сел на заднее сиденье, шофер захлопнул дверцу и занял свое место. «Да, – подумал детектив, – у этого человека есть чему поучиться».

8

В милицейское управление мы ехали на машине Шклярова. Похоже, его жена тоже была миллионершей, разъезжал он на четырехлитровой «Вольво» последнего выпуска. Говорить человеку со стажем службы в милиции о честных служителях закона то же, что рассказывать писателю содержание его книги. Если ты работаешь в зараженной системе, непременно заболеешь.

– Надо заехать в одно место. Улица Пирогова, двенадцать.

Слова Паршина прозвучали точно приказ таксисту.

– Без проблем. А что там? – спросил Шкляров.

– Вы получили заключение патологоанатома?

– Да. С интересными заметками на полях.

– На Пирогова находится частная лечебница доктора Флярковского. Он лечащий врач семьи. Утром мы с ним связывались. Сейчас доктор в отпуске, но обещал позвонить дежурному врачу, чтобы тот дал нам медкарту Марии Мезенцевой.

– Флярковский – отличный специалист, но доступен только избранным. Нам он не по карману. Как о враче, о нем ходят легенды, как о человеке, ничего хорошего не слышал. Пройдет мимо умирающего на тротуаре, если ему не заплатят за помощь.

– Нормальное явление, – сказал я. – У меня на глазах трое парней избивали невзрачного мужичка. Вокруг собралась толпа зевак. Они наблюдали за этим кошмаром, будто сидели в кинотеатре. А среди них были крепкие ребята.

– У вас на глазах? И что вы сделали?

– Выстрелил в воздух и тем самым остановил произвол. Не очень-то я их напугал, но связываться со мной они не стали.

– У вас есть официальное разрешение на оружие?

– Есть. Но я обычно не ношу его с собой. Это только в книжках частные сыщики раскручивают серьезные дела, в жизни все куда прозаичней. Копаемся в грязном семейном белье недоверчивых жен и мужей.

Машина остановилась у дома номер двенадцать.

– Я быстро.

– Не беспокойтесь. Там от вас ничего не зависит.

Шкляров оказался прав. Миленькая медсестричка подтвердила, что доктор Флярковский звонил, а потом заставила меня написать расписку и ушла. Пришлось ждать ее целую вечность, но карту я все же получил.

Подполковник Базаров сидел в своем кабинете.

– Мы привезли медкарту Марии Мезенцевой, – сказал Шкляров. – К сожалению, я не знаю латынь и плохо разбираю врачебный почерк.

– Медэксперт сейчас здесь, он нам поможет. Заключение патологоанатома у вас?

– Конечно. Есть что с чем сравнить.

Базаров забрал документы и вызвал секретаршу. Вошла миленькая девушка в белой блузочке с погонами лейтенанта.

– Надюша, передай это Трошину, пусть сделает сравнение и тут же доложит.

– Хорошо, Олег Иваныч.

Куколка выскользнула из кабинета. Мы с Шкляровым сели на старый кожаный диван у стены. Подполковник снял трубку внутреннего телефона, неожиданно рявкнул: «Приводите!» – и тут же стал мягким и доброжелательным, хотя продолжал называть меня на «ты» и даже не пытался вспомнить мое отчество.

– Ты меня извини, Андрей, я вчера погорячился. Такое со мной случается. В выходной день на ночь глядя тебя срывают из дома и везут в занюханную деревню…

– У меня нет претензий.

– Вот и ладушки. Я навел о тебе справки, так что портрет твой мне понятен. Ты же из наших. В отставку ушел по ранению, с орденом. Уважаю! Думаю, и Мезенцев наводил о тебе справки прежде, чем нанимать. У него есть такие возможности. На близкое расстояние он подпускает только проверенных людей. Ты его надежды оправдал, хватка у тебя крепкая. История с протечкой мне очень понравилась. Мелочь, а вся картинка вверх дном перевернулась. Илья Наумыч тебя сразу разглядел, он тонкий психолог.

Дифирамбы оборвались, когда караульный ввел в кабинет Кирилла. Я его сразу узнал. Подполковник, как хамелеон, опять мгновенно «сменил цвет». От него повеяло холодом, будто он покрылся инеем.

– Этого гражданина зовут Кирилл Сладков. Вы видели его раньше, господин Паршин?

– Да, и не раз, – начал я, пытаясь войти в колею после долгой песни о моих достоинствах. – Он несколько раз встречался с Марией Мезенцевой в ресторане «Глобус». Они хорошо знакомы. И еще я знаю, что гражданин Сладков имеет машину «Фольксваген Пассат» темно-синего цвета.

– Спасибо, Андрей Михалыч. Этого типа мы арестовали под утро. Он работает крупье в казино «Вальяж». Заступил на смену в одиннадцать вечера. На весь вчерашний день алиби у него нет. Утверждает, будто отсыпался перед ночной сменой. Его слова никто подтвердить не может.

– Может, – вмешался задержанный. – Продавщица из цветочного киоска рядом с моим подъездом, я ей плачу, чтобы она приглядывала за моей машиной. Две недели назад я перепродал этот чертов «Фольксваген» одному студенту и купил себе новую «Мазду». С тех пор старую машину ни разу не видел.

– А тебя о ней никто не спрашивает, – тихо сказал Базаров. – То, что твоя «Мазда» стояла у дома, еще не доказывает, что ты сам там находился. Имя и фамилия студента?

– Не помню. И хорошо бы он мою забыл. Я с него много взял за свою развалюху.

– Могу продержать тебя в обезьяннике семьдесят два часа. У тебя хватит времени, чтобы вспомнить имя покупателя.

– Не пугайте. Я этого парня на стоянке казино встретил. Его «копейка» не заводилась, он попросил «прикурить». Слово за слово, ну я ему и предложил: «Бери мою машину, безотказная. За раз все свои проблемы решишь. Возьму недорого». Он клюнул. Деньги за один день достал. Оформлять мы ничего не стали. Я выписал ему генеральную доверенность, и все. Да и писал-то не я, а нотариус. Зашли в контору, отдали паспорта девчонке, она выписала бумагу, я заплатил ей две тысячи и разбежались. Деньги-то она в карман положила, значит, сделку не фиксировала. От нее только печать требовалась. А! Вспомнил. Зовут студента Славик. Это он меня привел к нотариусу. Сказал, будто на юриста учится и на доверенности нужна печать.

– Славик, – хмыкнул Базаров. – Вячеслав, Станислав – удобное имя. Паспорта ты его не видел?

– Зачем он мне. Я о деньгах думал, они настоящие, а он кота в мешке покупал.

– Сколько лет этому Славику?

– Года двадцать три. Спортивный, волосы курчавые, светлые, глаза серые. Приличный на вид парень.

– Какие отношения у вас были с Марией Мезенцевой? – спросил я.

– Никаких. Просила, чтобы я ей подыгрывал в казино. Ну я клюнул на ее уговоры пару раз. Деньги на машину собирал. Выигрыш она мне отдавала, деньги ее не интересуют, просто хотела выглядеть удачливой. Мол, если человеку везет, так во всем. Честолюбивая, стерва. У нас в казино все сливки общества собираются, вот она и выкобенивается. Ей азартные игры противопоказаны. Баба не может себя контролировать. Видно, личная жизнь у нее не сложилась, так она хочет показать, будто все о’кей. Королева, не меньше. Мне ее жалко, не более того. Муж служит ширмой, любовника нет, если она все вечера в казино болтается и пьет как лошадь. Мы иногда выезжали на светские вечеринки со своими игорными столами, так там я ее ни разу не видел, а муженек присутствовал. Он личность, народ ему кланяется, а Машка – обычная оторва.

– Ладно, Сладков, посидишь до вечера в камере, может, еще что вспомнишь, – пробурчал Базаров и вызвал конвоира. Кирилла увели.

– Вот что, друзья мои, – задумчиво протянул подполковник. – Старик в деревне точно так же описал студента, который снял у него дачу. Правда имени не помнит и паспорта его не видел, ни к чему ему было, красть у него нечего. Я думаю, Сладков говорит правду.

– Не уверен, – вздохнул Шкляров. – Как вы думаете, Андрей Михалыч, что прозвучало фальшиво?

Меня опять проверяли на вшивость, именно так я определил обращение ко мне.

– Ни один крупье, тем более в милиции, не сознается в махинациях в пользу игрока, да еще за денежное вознаграждение. Это может грозить ему увольнением. Либо он не крупье, либо скрывает истинные отношения с Марией Мезенцевой, более глубокие, если решился оговорить себя.

– Согласен, – кивнул Базаров. – Тут пахнет сговором. Мы помним твой рассказ о посещении казино и о стоянке, где был «Фольксваген». Видеокамеры находятся не только там, но и у центрального входа. Мы решили просмотреть записи, чтобы узнать, кто уехал на «Фольксвагене» и кто увез Марию, но ничего не увидели. Запись в тот день не велась – оператор заболел. Вот так! А как прошло опознание?

– Мезенцев признал свою жену. Теперь, когда жертва опознана, можно внести конкретику в уголовное дело, – равнодушно сказал Шкляров.

В дверь постучали и вошел медэксперт Трошин, пожилой мужчина с бархаткой седых волос вокруг лысины. Его низкий баритон плохо сочетался с невысоким ростом и узкими плечиками. Он поздоровался и сразу приступил к делу.

– Первое, что меня удивило, в медкарте нет анализа крови, а это невозможно – больная страдала сахарным диабетом, что показали анализы, взятые у трупа. В личной карточке есть запись о проделанной операции по удалению матки. Это же отмечено патологоанатомом.

– Она могла лечиться от сахарного диабета у другого врача? – спросил Шкляров.

– Вполне резонный вопрос. Болезнь распространенная, специалистов хватает. Вот еще что. В крови трупа обнаружена звериная доза алкоголя и снотворного. Плохая штука. Она могла не проснуться, и убивать не пришлось бы.

– Значит, ее на руках переносили из машины в дом, – сделал заключение Базаров. – И тут ты оказался прав, Андрей.

– Ну все, ребята, я пошел, – сказал медэксперт, положил бумаги на стол и удалился.

– В банде работает как минимум три человека, – начал рассуждать следователь Шкляров. – Двое на глиссере вылавливали чемодан из реки, в это же время третий убивал Марию на даче.

– И еще один, который следил за нами на «Форде», – добавил я.

– Четверо. По полмиллиона на брата. Вполне хорошие деньги для несложной задачки.

– Вы так думаете, Илья Наумович? – хмыкнул Базаров. – Одного не учли. Они решили потягаться силами с Мезенцевым. Если он до них доберется, я им не завидую. Умные люди на такую аферу не пойдут. Молодые отморозки могут, их жареный петух еще не клевал.

– Возможно, балбесов наняли, – согласился я, – но их вела чья-то рука. План составлен со знанием дела. Конечно, небрежностей хватает, сочетание умного и грамотного вожака с пустоголовой шушерой никогда не приводит к полному успеху мероприятия. Нам надо решить главную задачку: зачем убийца привез Марию на дачу и изуродовал ее до неузнаваемости. Надо понять, кому нужен труп. Убийце? Глупо. Обвинение в вымогательстве – одно, а в убийстве – другое. Получили деньги и смылись. Женщину выбросили в реку или закопали. Пропала без вести. Нет трупа, нет преступления. Хотели выставить себя крутыми ребятами? Тогда назовите свои имена, мы будем знать, кто такой крутой. Но они молчат.

– Найдем мы их, Андрюша. Не сегодня, так завтра. Не таких находили, – снова усмехнулся Базаров.

Я тоже решил перейти на «ты» и не выглядеть пригретым добродетелями котенком, выброшенным на улицу.

– Тот, кого назовем «Вожаком», должен быть близок к семье Мезенцева. Он все знал заранее и даже был уверен, что муж Маши заплатит выкуп, так что ее можно убрать, не беспокоясь о срыве операции. И вот еще одна зацепка, которой тебе следует заняться, Олег, – изумруды, пропавшие из сейфа Мезенцева в ночь с четверга на пятницу. Мы не знаем, что еще пропало. Дмитрий Антонович – человек скрытный. Если от балбесов откупились выкупом, то Вожак получил содержимое сейфа. А кто мог знать код, отключить сигнализацию? Ведь ящик не взламывали ломом. Пропажу обнаружили на следующий день после обеда. Утром Мезенцев и все его служащие встречали японскую делегацию в аэропорту, вечером выкрали жену Мезенцева, в придачу к изумрудам. Может быть, месть? Эти два дела как-то связаны. Уверен, что пострадавший бизнесмен знает намного больше, чем говорил мне или скажет вам. Тут упоминалось о том, что только сумасшедшие или отморозки пойдут войной против магната Мезенцева. Но если они подстраховались, обчистив его сейф, то теперь он им не страшен. Как такая мысль?

После долгой паузы Шкляров сказал:

– Мысль интересная и обоснованная. Надо ее как следует обмусолить. – И, сославшись на неотложные дела, ушел.

Я тоже ушел. Одна голова хорошо, а три хуже. Каждый должен подумать, взвесить, проверить, а потом можно и поделиться своими соображениями с другими.

9

По дороге в офис я позвонил своей секретарше. Анна сказала, что опоздает на часок, не больше. Обычное дело. Странно, я не сделал ей ничего плохого, но всегда чувствовал себя виноватым, будто вечный должник. Она понятия не имела, как мне пришлось провести выходные. По субботам мы работали, но в одиннадцать она умотала в магазин, а в полдень меня посетили двое отморозков, вслед за ними явился Мезенцев. Все и закрутилось. Спустя сутки, я уже швырялся чемоданами с миллионами, а ближе к вечеру наткнулся на изуродованный труп. Веселенькие выходные, ничего не скажешь. Но сейчас я не хотел думать о деле Мезенцева. Меня больше заботили собственные проблемы.

Прибыв в офис, я открыл окно, включил потолочный вентилятор и решил покурить. Сделал для себя исключение – набил трубку голландским табачком. Теперь я мог себе это позволить, впишу его в статью расходов.

Профиль моей работы, мы занимаемся семейными дрязгами, не предполагает встречи с милицией и прокуратурой, но так получилось, что обстоятельства столкнули и с теми и с другими. Базаров проверил мою личность по милицейским базам. Он не ошибся в одном – в органах я служил. Но по ранению в запас не уходил. История моей жизни не менее интересна, чем у настоящего Андрея Паршина. Я дослужился до подполковника, получил два ордена. Жизнь меня часто хлестала, но не переделала, я оставался доверчивым и в чем-то очень наивным, последним из породы романтиков, сохранившим цельность натуры после долгого бития мордой об асфальт. Другой обозлился бы и возненавидел весь мир, но только не я. Я с детства был напичкан добрыми сказками, их мне читала бабушка своим мягким, ласковым голосом. Я обожал удивительные истории про Робинзона Крузо, серебряные коньки и Гулливера. Когда пришло время идти в школу, я не знал ни одной буквы, но учителя поражались моей эрудиции и знаниям русской истории. Жаль, что невозможно вернуться в детство, взрослая жизнь меня не радовала.

Несколько месяцев назад по амнистии я освободился из заключения, просидев три года вместо пяти. Колония находилась в пяти километрах от маленького городка Тихвин, от него шли автобусы до железнодорожной станции – это еще двадцать километров. Другими словами, мне предстоял неблизкий путь. Вопрос – куда? Я не хотел возвращаться в Москву, в столице новую жизнь не начнешь. Новое надо начинать там, где тебя не знают и где ты никого не знаешь. Смешно в сорок лет говорить о начале чего-то без гроша в кармане, с бесконечным количеством травм как физических, так и душевных. Но я все еще во что-то верил. Шел мелкий, колючий, отвратительный снег, свобода меня встречала не очень радушно. На небе ни одного просвета, под ногами густой слой грязи и снежной жижи. Ветер, степь, дорога, выложенная бетонными плитами.

На площадке перед тюремными воротами стояла старенькая «Ауди», покрытая плотным слоем грязи. В приличном виде до этих мест добраться невозможно. Машина помигала фарами. Я оглянулся – за мной никого не было. Похоже, сигналили мне. Я подошел. Стекло водительской дверцы опустилось, и я увидел женщину лет сорока с симпатичной мордашкой: густые русые волосы убранные в пучок, серые светлые глаза и очаровательный вздернутый носик. Несмотря на крупный рот, она выглядела очень привлекательно.

– Ты Забелин?

– Слава обо мне и до вас добралась?

– Садись в машину, довезу тебя до «железки». Если договоримся, изменю маршрут.

Я сел в машину рядом с дамочкой. На ней была короткая юбка, и стройные ножки меня смутили. Чтобы выслушать ее и понять смысл сказанного, лучше смотреть в окно.

Машина тронулась с места.

– Ты знаешь Яшу Бессонова? – спросила она.

– Вместе чалились последние два года. Его освободили раньше меня. Это он тебя прислал?

– Яшку убили. Он показывал твою фотографию и рассказывал о тебе, так что не удивляйся моей осведомленности.

– Давно это случилось?

– Не так давно подстрелили на улице. Полез не в свое дело и получил то, на что напрашивался. У меня детективное агентство, частное, разумеется, но с лицензией. Яшку мы взяли на договор в качестве наружного наблюдателя. Он ведь бывший капитан, работу знает.

– Это ментовская колония.

– Знаю. Яшка нуждался в прикрытии, вот и нанялся к нам. А по сути он хотел разобраться со своими дружками, которые его запрятали за решетку. Разобрался. Мы ему помогать не стали, знали, на кого он замахнулся. Дурак! В одиночку. В его деле и армия не помогла бы. Тебя ведь тоже подставили?

– Еще как. Но я никому мстить не собираюсь. И что ты мне хочешь предложить?

– Яшка говорил, что ты настолько умный, что можешь найти честного человека в Москве. Так?

– Задавая глупые вопросы, рискуешь получить глупые ответы. Что хочешь предложить?

– Жизнь. Жизнь всегда предлагает скрытые возможности, а мы заняты поисками чего-то лучшего и не замечаем их.

– Философия. Есть конкретное предложение?

– Мне нужен партнер, я осталась одна. Нас в агентстве было трое. Сергей Хруничев руководил командой. Он был отличным сыщиком и гениальным авантюристом. Работал виртуозно и в рамках закона, контора процветала. Я играла роль секретарши, а Андрей Паршин был нашим главным оперативником. Никто из клиентов не видел его в лицо. Человек-невидимка. Это позволяло ему внедряться в стан противника, добывать нужные сведения, а потом исчезать. Его никто никогда не связывал с нашим агентством, хотя лицензия была оформлена на всех троих и висела в рамке на видном месте. Сергей и Андрей тоже из бывших ментов. Они отлично сработались и прекрасно дополняли друг друга.

– А как тебя зовут?

– Анна. Анна Васильевна Русакова.

Я опять посмотрел на нее, взглядом стрельнул по коленкам, да еще ее чертовы духи не давали мне покоя. С большим трудом мне удалось перевести свой взор на поганую безликую дорогу.

– Что с ними случилось?

– Их нашли мертвыми в кювете у шоссе. Обоим выстрелили в затылок. Машина Сергея стояла на дороге. Сиденья забрызганы кровью. Их не опознали, документов у ребят с собой не было. Машина числилась в угоне. Стреляли те или тот, кто сидел на заднем сиденье. В кармане Андрея обнаружили визитную карточку нашего агентства, по ней вышли на меня. Я прилетела в Челябинск на опознание. Мне показали трупы, но я их не признала.

– Почему?

– Потому что контору тут же закроют. Я член команды, но не учредитель, у меня нет разрешения на оружие и соответствующей практики в делах сыска. Быть выкинутой на улицу без всего – перспектива не из лучших. А мертвым уже не поможешь. За неделю до случившегося Сергей велел заказать билет на самолет до Челябинска, потом передумал и сказал, что поедет поездом. В тот раз он мне ничего не объяснил. Обычно я работаю в общей упряжке, но тут он отмахнулся – мелочь, мол, вопрос двух-трех дней. Не сказал и о том, что берет с собой Андрея Паршина. Уехали и пропали. Эксперты определили время смерти. Их убили на второй день после отъезда. Как я догадалась, у следователей никаких зацепок нет. Меня никто не задерживал, я вернулась в Красноярск. Приводя картотеку в порядок, наткнулась на папку с делом твоего однокамерника. Там была ваша фотография из зоны. Я подумала, что ты очень похож на Паршина, к тому же столичный мент с опытом, бывший подполковник, почему бы тебе не взять наше агентство под свое крыло. Документы Хруничева и Паршина лежали в сейфе, они их никогда не брали с собой. Переклеить фотографию в паспорте – плевое дело, у нас есть специалист. Мы для него сделали доброе дело, он нам обязан. К тому же Паршина никто не знает в лицо. Мы можем переехать в Екатеринбург или Новосибирск и начать все заново, с чистого листа.

– Почему ты решила, что я соглашусь?

– Яшка говорил, ты не хочешь возвращаться в Москву и собираешься завербоваться на север. Он так же говорил, что ты честный, деловой мужик и у тебя никого нет.

– Я должен подумать.

Машина остановилась возле двухэтажной гостиницы «Чайка». Последние пятнадцать минут мы петляли по узким улочкам занюханного городишки.

– Что здесь? – спросил я.

– Номер. Я тебя вторую неделю у ворот зоны стерегу, никто точной информации не давал. Нам надо поесть, я немного устала и проголодалась.

– Отличная идея.

Комнатушка на втором этаже с туалетом и душем показалась мне роскошной. Главным сюрпризом оказался накрытый стол: водка, грибочки, огурчики, селедочка, кастрюлька с картошкой и тушенкой. Мечта.

Мы выпили и съели все, что было. Я немного преувеличиваю, говоря «мы», водка здорово ударила мне в голову. Теперь я уже не стеснялся смотреть на Анну и не отводил глаз. Она все понимала.

– Наверное тебя не трудно развлечь? – спросила она.

– Я прост и доступен, как засохший кусок горбушки.

– Ты очень симпатичный мужик. Даже слишком.

– Только об этом и слышу.

– И тебе нравятся незакомплексованные женщины.

– При виде их я расползаюсь по швам.

Аня встала и скинула с себя одежду. Дальше я ничего не помню, меня унесло в какой-то другой мир. Не знаю, сколько времени пребывал в нем, проснулся я ночью и очень долго пытался понять, где я. К бытию вернул знакомый запах духов. Анна лежала рядом и не спала.

– Кажется, тебя Андрей зовут, так же как и Паршина?

Закинув руку за голову, она смотрела в потолок.

– Готов стать Паршиным? – тихо спросила Анна.

– Можно попробовать. Меня никто нигде не ждет. Разве что ты сегодня утром.

Анна повернулась ко мне лицом.

– Я не насовсем, Андрюша. Тебе сейчас нужна женщина и ты можешь мной пользоваться, но романа мы заводить не будем. Когда найдешь себе подружку, я отойду в сторону. Мы должны стать друзьями и партнерами. Постель в таких делах лишь помеха. Я знаю, о чем говорю. А сейчас спи, рано утром мы уезжаем.

– Куда?

– До первого крупного города. Там и обоснуемся, а потом я перевезу вещи. Тех денег, что у меня есть, хватит на пару месяцев приличной жизни и тебе на хороший костюм. Нам придется очень постараться, чтобы встать на ноги.

– С чистого листа всегда трудно начинать, но я так и думал сделать, выйдя на волю.

– Значит, наши желания совпали.

Она погладила меня по щеке, потом обняла. За окном, стучась в стекло, лил дождь, а я снова унесся в облака.

* * *

С той же мечтательно-блаженной улыбкой идиота на физиономии Анна застала меня, войдя в нашу убогую контору. В руках она держала пакет с логотипом «Макдоналдс» и два стаканчика с кофе.

– Не желаешь подкрепиться?

– Я даже не помню, когда в последний раз ел.

– Кто бы сомневался.

Передо мной возник биг-маг и стаканчик еще не остывшего кофе.

За несколько месяцев нашего сотрудничества мы так и не сумели разбогатеть, а я лично не смог найти себе подружку. Жили мы с Анютой в разных съемных квартирках, но ей время от времени приходилось меня принимать и согревать, когда я замерзал от одиночества. Может быть, моя персона женщинам нравится, некоторые и не пытаются этого скрывать, но о своей секретарше я этого сказать не могу. Похоже, Анна меня жалеет и терпит, видя мою привязанность. Бабником меня никак не назовешь. Я старомоден и консервативен в отношениях с женщинами. Говорить о своих чувствах тоже не могу. Это не чувства, а ностальгия по чему-то невозвратному или, точнее, невернувшемуся.

Дожевывая свой биг-маг, я спросил:

– Кто такие Стас и Рудик?

– Понятия не имею, – ответила Анна. – О ком ты говоришь?

– В субботу тут приходили два амбала и что-то от меня требовали. Какой-то чемодан. Грозились разорить наше уютное гнездышко, если не вернем.

Анна присела на стул и задумалась.

– Догадываюсь, – наконец протянула она.

– Они нас давно ищут. Мы им сами помогли, разослав рекламные объявления во все газеты.

– И так бы нашли. Днем позже или раньше. От мафии не спрячешься.

– Не преувеличивай. Никакой мафии не существует, все бывшие мафиози теперь снимаются в кино, играют самих себя.

– Слушай, – Анна хлопнула себя по красивым коленкам, от которых я до сих пор сходил с ума, – Сергей Хруничев взял на хранение у какого-то мафиози чемодан. Вряд ли он в него заглядывал. Чемодан с номерными замками. Не думаю, что там лежали деньги. Скорее всего, документы, какой-то компромат. Сергею доверяли, он был надежным мужиком. Чемодан я видела в нашей конторе один раз, Сережа тут же его унес. Я знала о существовании у него тайника, но где он, только ему и богу известно. Это произошло за два дня до его отъезда в Челябинск. Ни он, ни Андрей, как ты знаешь, из поездки не вернулись. Потом и я из виду пропала. Теперь они нас нашли.

– Я сказал о гибели Сергея, но на них это не произвело впечатления, будто они об этом знают. Требования предъявляли мне как его партнеру.

– О Паршине слышали многие, но никто его не видел. Не думаю, что Андрей знал о тайнике. Сережа любил приговаривать: «Чем меньше знаете, тем лучше спите». Мы жили как у Христа за пазухой, без работы дня не сидели.

– Теперь жалеешь? Ошиблась в выборе?

– Я ни о чем не жалею. Сергея заменить невозможно. Он мерзавец высшей пробы. Сам похищал детей, а потом за большие деньги их же находил. И мы ему в этом помогали. Это лишь цветочки. Мы ходили по острию бритвы. У него мозги наизнанку вывернуты. По-другому он жить не мог. Я никогда не пыталась и не надеялась найти ему замену.

– Ему дали чемодан на хранение, а через пару дней пристрелили. Убийство может быть как-то связано с этим чемоданом?

– Не исключено. Если те, кто доверил ему чемодан, были напуганы, а это люди серьезные, то что говорить о нас. Похоже, за чемоданом шла охота. Возможно, он попал в руки Сергея случайно, или он его украл. Тут много вариантов.

– Украл, выследили и убили? – спросил я.

– Возможно.

– Нет, деточка. Пока чемодан не вернут, убивать не станут. Раз за ним пришли к нам, значит, не вернули.

– А может быть, он им уже не нужен? Пропал, и слава богу. Важно, чтобы не всплыл опять на поверхность.

– Такая позиция устроит того, на кого компромат собирали, но не того, кто хотел им воспользоваться.

– С этого и надо начать.

– С чего? – не понял я.

– Надо узнать, кто к тебе прислал своих гонцов. И чем они могут доказать, что чемодан принадлежит им. Я бы наплевала на их угрозы. Хотите найти чемодан, нанимайте нас и платите деньги. Мы поищем, если сочтем дело перспективным.

Мне нравилось Анютино бесстрашие.

– Смелое решение. Ностальгия по ходьбе по канату?

– Волков бояться, в лес не ходить.

Я пожал плечами.

– Как прикажете, сударыня.

10

В течение двух дней газеты пестрели некрологами погибшей Марии Мезенцевой. Похороны проходили помпезно. Закрытый гроб на катафалке, запряженном шестеркой лошадей провезли через весь город на другую сторону реки по Введенскому мосту к Воздвиженскому кладбищу, самому старому и престижному, будто покойникам нужен какой-то престиж. По роковому стечению обстоятельств похитители Марии именно здесь собирались вернуть Мезенцеву жену живой. Почему они этого не сделали, оставалось загадкой. Версия самого Мезенцева Андрею не нравилась. Если Маша жива и бандиты намереваются продолжать вымогательство, им придется доказывать ее существование на этом свете. Жена известного олигарха стала звездой после своей гибели, такую заложницу очень трудно спрятать от людских глаз.

Похоронная процессия растянулась на полкилометра. Друзей, родных и близких у покойной, по словам мужа и свидетелей, практически не было, собралась обычная толпа любопытствующих. Обыватель скучает без сенсаций, а в прессу просачивалась информация лишь о том, что невозможно скрыть, о происходившем, что называется, прилюдно, при большом количестве очевидцев. Как правило, это были пожары, крупные автоаварии и вооруженные налеты на магазины. Все разбои приписывались залетным гастролерам.

Я шел за катафалком рядом с Мезенцевым. В последние дни он проникся особым доверием ко мне, а может, был так же одинок, как его покойная жена, и искал поддержки.

– Что будем делать, Андрей? – спросил он тихим скорбным голосом.

– Ничего. Преступники не грибы, на них не наткнешься, гуляя по лесу. Сейчас они залягут на дно и будут пережидать шумиху. Когда все успокоится, проявят себя, если ваша версия верна.

– Никто не убивает курицу, несущую золотые яйца. В то, что Маша сбежала, я поверить не могу, проще было со мной развестись. На ее имя записана недвижимость, две фирмы, у нее свой счет в банке. Смешно говорить о двух миллионах. Объявив себя трупом, она лишилась всего. Ее нет – счета заблокированы, недвижимость невозможно продать.

– У нее были основания для развода?

– Какие? Она чувствовала себя свободной женщиной. Ты же убедился сам, что мои глупые подозрения не оправдались. У Маши даже любовника не было. И я не верю в любовь, ради которой можно бросить все и кинутся в омут. Такие женщины не способны на безрассудные поступки. В ее возрасте менять образ жизни уже поздно, роскошь засасывает.

Мне пришлось промолчать. Я ничего не знал о роскоши и рассуждения олигарха на сей счет принимал как мнение эксперта.

На кладбище Мезенцеву стало плохо, его увезли домой раньше, чем закончилась церемония. Я тоже не стал дожидаться финала и ушел. У ворот меня догнал подполковник Базаров. На похороны он пришел в черном костюме, не в форме.

– Привет, Андрей.

Мы пожали друг другу руки.

– Увидел что-нибудь интересное? – спросил я.

– Лица людей о многом могут рассказать. Но я не искал в толпе убийц, просто сопровождал свою жену. Мезенцева посещала ее салон, была клиенткой Полины. Шапочное знакомство. Мы отпустили Кирилла Сладкова. Держать его бессмысленно, решили за ним понаблюдать, но промахнулись, парень смылся. На работу в казино не явился, дома не появлялся, его «Мазда» тоже исчезла. Проверка на дорогах все еще идет, ищем изумруды, похищенные у Мезенцева. Но одну лазейку мы пропустили, о ней никто ни разу не вспомнил.

– Паром возле деревни Свиблово?

– Точно. О нем мало кто знает. Он далеко от шоссе, им пользуются местные. С нашей стороны реки из города до парома можно доехать не замеченным, минуя гаишников. Там нет хороших дорог. Эта идея пришла мне в голову случайно. Я послал туда человека, он допросил паромщика. Вчера утром, часа через два после освобождения Кирилла, паром перевозил на другой берег серебристую «Мазду». Шофер из машины не выходил, но паромщик его видел, когда брал деньги за перевозку. Описание совпадает с внешностью Кирилла.

– Ты же сказал, Олег, что прицепили за ним хвост?

– От нас он должен был ехать на работу, у него смена. Я хотел начать наблюдение с казино, посмотреть, с кем он общается, а не идти за ним от ворот управления. Думаю, его поджидали на его же машине у моей конторы. Паромщик не видел второго человека, стекла тонированы, но кто-то мог сидеть за спиной водителя.

– Если у Кирилла есть сообщники, то зачем им светиться в наглую и подъезжать к управлению?

– Кирилл не местный, недавно в городе. Вряд ли он знал дорогу к переправе.

– Если он соучастник убийства, то и о пароме знал, и на даче бывал. У него нет алиби, если ты помнишь. Другое дело, что мы не можем ничего доказать, но Кирилл остается подозреваемым номер один.

– Разумеется, когда нет номера два, три и четыре. Мы проверили всех работников ювелирной фирмы, вплоть до дворников. Зацепиться не за что. Те, кто мог открыть сейф, были вместе с Мезенцевым в делегации, встречающей японцев.

– Алиби – вещь полезная, но если я знаю комбинацию и систему сигнализации, то могу рассказать это кому-то. Сейф вскрывал тот, кого интересовало его содержимое, а тот, кто имел доступ к сейфу, эту информацию продал и поехал в аэропорт встречать дорогих гостей. Вот тебе и алиби.

– Если так рассуждать, Андрей, то мы сидим глубоко в жопе и никогда никого не найдем. Куда ни плюнь, везде тупик.

– Не согласен. Все, что происходит сейчас, лишь начало. Вскрытие сейфа, похищение и убийство Марии Мезенцевой – звенья одной цепочки, но не конечная цель. Цель – сам Мезенцев. Эти уколы он выдержит. Я не верю в его безумную любовь к жене, а два миллиона и изумруды – не бешеная потеря. Олигарха готовят к настоящему удару, когда он не сможет устоять на ногах. Он это понимает, потому и дергается. Значит, у него есть слабые места, ахиллесова пята.

Базаров почесал подбородок и пожал плечами.

– Мне твоя идея нравится, Андрей. Но к Мезенцеву нам не подобраться. Его персона окружена неприступной стеной. Объявить ему войну может только равный. Таких я даже не знаю. Нас к этой схватке на пушечный выстрел не подпустят, остается только наблюдать со стороны и ждать удобного момента.

– Наконец-то ты меня понял, Олег. Я заметил немало ошибок, допущенных со стороны врагов Мезенцева. Первая – несогласованность, очевидно, цели не совпадают. Они оставляют за собой много мусора, наш удел – собирать фантики вокруг урны и надеяться, что бандиты где-то споткнуться.

– Ладно, коллега, – Базаров похлопал меня по плечу, – будем держать связь. Меня жена заждалась, она до смерти боится кладбищ и покойников.

Паршин сел в стоящий у ворот вишневый БМВ, к которому успел привыкнуть. Скорее всего, Мезенцев прав, роскошь засасывает.