Егор устало поднялся. Стук падающих капель нагонял тревогу.
– Вот-вот, свалится что-нибудь на голову.
– Мы уже это обсуждали, – недовольно перебил его Дом, – говорю же тебе, НЕ СВАЛИТСЯ!
– Ну, да, – отмахнулся молодой человек, – вон, что с потолка-то льется.
Дом шумно вздохнул. Над головой Егора что-то прошебаршало. На удивление молодого человека капли почти сразу перестали падать.
Егор непроизвольно посмотрел в окно. Может, дождь уже кончился? Но нет: за окном по-прежнему висела сплошная пелена серых дождевых линий.
– В кои-то веки, – произнес Дом, – нашелся человек, могущий меня выслушать…, но и он куда-то навострился.
– Да слушаю я, слушаю!
Егор удобней уселся на стуле, откинулся на заскрипевшую спинку. Руки легли на столешницу. Зашуршали под ладонями разбросанные по столу бумаги…
…
Неспокойное время наступило. Таисия с мальчонкой съехала. А новых жильцов что-то пока не ожидалось.
Время от времени где-то вдалеке слышался нестройный шум. Изредка доносились громкие хлесткие звуки выстрелов.
Но все проходило в стороне. Редко-редко кто заглядывал во двор. А еще реже, кто добирался до последнего дома.
Иван Иванович старался меньше высовываться. Мало ли что… Разве что жена на базар сбегает. А сам Иван ни-ни…
Он даже из главного дома переселился подальше, в самую глубину просторного двора.
Тут-то его явно никто не потревожит. А сам он только в окна и поглядывал. Да, что там особо рассматривать. Банька стояла, хорошая, правда, бревенчатая, да береза возле нее шевелила ветвями под шум ветра. Ничего особенного.
Тоскливо стало Ивану. Решил он как-то сам на улицу выглянуть.
Взял револьвер, на всякий случай. Осторожно выбрался на крыльцо. Скрипнули под ногами доски. Качнулись перила.
Оперся Иван о столб, навес крыльца поддерживающий. Зашепталась о чем-то своем березка.
А Ивану показалось, что она именно его предостерегала.
Оглянулся мужик на дверь. Внезапно захотелось вернуться. Неизвестно еще, кто на улице шарахается. Подумал-подумал.
– А ну, его к лешему, – проговорил Иван Иванович, перекрестился и решительно шагнул с крыльца.
Зашуршал под ногами выпавший накануне снег. Закачала головой береза. С легким шорохом ссыпались с ветвей снежные хлопья.
– Не ходи! – послышалось Ивану.
Снова перекрестился мужик. Сунул револьвер за пазуху овчинного тулупа. Вдруг да пригодится. Решительно направился к воротам.
Вернулся нескоро. Весь какой-то потрепанный, без шапки. Волосы взлохмачены. Тулуп распахнут.
Вломился Иван в сени. Дрожащие руки долго брякали засовом и крюком, запирая двери. Прошел мужик в комнату, даже сапоги от снега не отряхнул.
Тяжело рухнул на диван. Крупными комьями отвалился налипший снег. Брякнул с досадой мужик по столу кулаком.
– Что случилось-то, Вань? – всполошилась жена.
– Ничего, – отмахнулся Иван, – плесни ка мне…
Грудь его тяжело вздымалась.
Он тревожно поглядывал на окна, словно ждал чего-то…
Поставила Авдотья перед ним стеклянный штоф с выпуклым двуглавым орлом. Налила в граненый металлический стакан прозрачной жидкости. Звучно выпил Иван предложенное питье, захрустел сочными огурчиками, которые Авдотья из подпола вытащила.
Вытер Иван рот рукавом, посмотрел на женщину ошалелым взглядом.
– Черт знает, что творится, – наконец проговорил он, глядя в пустоту, – еще вчера на доме управляющего болталась красная тряпка новой нынешней власти. А теперь нет ее. Сорвали.
Он снова приложился к стакану. Задергался кадык.
– Люди по улице бегают, суетятся. У каждого, почитай, ружье или револьвер. Шапку где-то потерял.
Разглагольствования Ивана прервал громкий стук в кухонное окно.
– Ну, вот, – буркнул мужик, выкладывая на стол перед собой оружие, – началось.
– Бум-бум-бум, – повторился стук.
– Ничего не поделаешь, – Иван прокрутил барабан револьвера, сурово взглянул на жену, – иди, открывай, что ли…
В комнату ввалился запорошенный снегом сосед. В руке он сжимал винтовку.
– Ты это, Степан… чего это? – протянул Иван, подтягивая револьвер ближе к себе.
Степан стряхнул снег. Блеснула на груди потрепанной шинели серебряная медаль, полученная еще в Германскую.
– Красные бегут! – не то торжествуя, не то сожалея проговорил Степан, подходя к столу.
Снег, свалившийся с валенок, образовал небольшие лужицы.
– Ого! – Степан подхватил штоф замерзшей рукой и прильнул прямо к горлышку.
– Нно, – одернул его Иван, – не балуй!
– А что, не балуй, – взвился посетитель, – наши к городу подходят. Говорят, сам генерал Пепеляев пожаловал.
– Так ить, хорошо это, – заметил Иван, успокоившись, – почто же прямо из бутылки-то пойло хлебать?
– Надолго ли? Вот в чем вопрос?
– Что значит, надолго ли? – возмутился Иван Иванович, – да где уж красным с Пепеляевым-то справиться?…
***
…Прошло какое-то время. Жарко стало во дворе. Зашелестела береза листьями. Птички запели. Поднялись в огороде, какие-никакие посадки.
Но опять неспокоен стал Иван. Опять взялся боеприпасы проверять. Грохот издаля приближался к городу. Такой, что время от времени дребезжали стекла. Теперь даже Авдотья не особо покидала дом.
– Все-таки красные не оставляют нас в покое, – ворчал Иван, – то и дело поглядывая в окно, – того и гляди обратно возьмут город. Ох, и не поздоровится тогда.
– Чего не поздоровится-то? – каждый раз робко возражала Авдотья, – мы же ничего…
– Цыц, баба! – ругнулся Иван и назидательно поднял палец, – разве не знаешь, чего хотят эти самые, тьфу, большевики?
– А чего?
– Они хотят, – раздельно произнес он, стараясь придать словам больший вес, – они хотят, чтобы не было богатых…
– Так то богатых. А мы-то…
– Вот ведь баба непонятливая, – махнул рукой Иван, – А это ты видела?
Мужик торопливо задернул оконные занавески и прошел в темный угол за печкой. Он откинул крышку огромного синего, обитого металлическими полосками, сундука.
Перед глазами предстал перепутанный ворох одежды.
– И что? – отмахнулась Авдотья, – тоже мне богатство нашел…
Иван лихорадочно выкидывал из сундука вещи.
Авдотья только руками развела. Такой беспорядок устроил. Тряпки летели в разные стороны, неопрятными кучками падая на пол.
– Вот оно! – мужик торжествующе протянул жене прятаный на самом дне сундука внушительный ящичек.
Крышка, подчиняемая нажиму пальцев Ивана Ивановича, открылась.
Блеск золотых и серебряных монет показался женщине тусклым. Руки мужика погрузились в спрятанное сокровище. С веселым звоном пересыпались с ладони на ладонь монеты. Из-под золотых кругляков показались угловатые очертания царских еще орденов. Сверкнули разноцветные прозрачные камешки.
– Откуда это все у тебя? – прижав ладони к лицу, спросила Авдотья.
– Какая теперь разница, – отмахнулся Иван.
Он опасливо покосился во двор.
– Теперь красные придут. Они не будут особо разбираться. Поставят к стенке, и все.
– И что же нам теперь делать?
– От ведь глупая баба, – вздохнул Иван, – спрятать все это нужно. И понадежней.
– Понадежней? Это куда?
Иван неуверенно поскреб в затылке.
– Дома негде, – пробормотал он, оглядываясь, – давай-ка вынесем во двор. Там и прикопаем.
– Там?
– Ага, – мужик решительно закрыл ящичек, – иди-ка, проверь, чтоб никто не увидел.
Авдотья торопливо набросила платок на голову и выскочила на крыльцо.
– Ты к воротам иди, – напутствовал Иван, – на улице посмотри…
…
– И где же он все это спрятал? – Егор с трудом сдержался, чтобы не воскликнуть во весь голос.
– Да, кто ж его знает? – проскрипел в ответ Дом.
– Ты должен знать!
– Я не знаю, – признался странный собеседник.
– А кто может знать? – Егор повернулся к старику домовому.
– Банька могла знать, – нехотя отозвался тот, – или береза…
– А где они?
– Расскажу еще, – загадочно проскрипел Дом, – несколько опосля…
– А сам-то Иван где?
– Так это… увели его, – нехотя буркнул старик. Он поерзал на стуле, – Пришли двое с винтовками, и увели. И больше мы его не видели…