День рождения Аси
Как-то у одной старушки, у той, которая Ася, случился день рождения. Раньше как будто никакого дня рождения у неё не было, а тут вдруг случился. Да ещё осенью.
Ася неожиданно вспомнила, что ей исполняется 75. Вспомнила и испугалась. Неужели так много? Она быстро подошла к зеркалу, придирчиво взглянула на себя. Нет не много ещё. Надела очки – много. Сняла очки – нет, не много. Как известно очки старых женщин не молодят, особенно когда смотришь не на других, а на себя, да ещё осенью, да ещё в пасмурный день, да еще, если настроение плохое и любимой кошки рядом нет. Никто не мурлычет и не трется преданно об ногу.
Утром ей позвонила подружка профессорша. Непривычно хриплым после сна голосом спросила:
– Ну чего, будешь отмечать дату?
– Где? – испугалась Ася. – Как?
– Как, как. Будешь отмечать день рождения, говорю?
– Ну, – неуверенно ответила Ася. – Надо бы…
– Я предлагаю махнуть в ресторан.
– Какой? – снова испугалась Ася, предчувствуя, что не осилит больших расходов. И вообще, зачем в ресторан, если она знает дешевую пельменную, где пахнет как в хорошем ресторане.
– На Невском. Называется «Русский ампир», – деловито продолжила Софья.
– А-а-а…
– Чего?
– А, он нам по карману? Недорогой ресторан-то этот?
– Дорогой – недорогой. Смотря, что заказывать будешь, – проговорила Софья Михайловна со знанием дела и замолчала. Ася почувствовала, что её подружка сделала губы коромыслом. Потом в трубке что-то щелкнуло. Старуха на том конце провода прочистила горло и снова спросила:
– Ну. Решила чего?
– Идем, – как можно более твердо ответила Ася, хотя была в жутком смятении. Ресторан в центре города. Это, наверное, так расточительно, всё равно, что купить себе новые зимние сапоги на меху.
Весь день Ася была в тревоге. В тревоге ела овсяную кашу на половинном молоке. В тревоге искала новое платье с синей брошью на левом лацкане, которое ей двадцать лет назад муж подарил. Одно время Ася хотела этим платьем пол мыть: решила, что оно устарело, но потом почему-то передумала. И правильно сделала. Вот оно и пригодилось платье-то. Его ещё носить можно. Ася встряхнула платье, пригляделась к нему получше. Вполне можно носить. Платье как платье. Правда от него немного нафталином пахнет, но это ничего. От других старух в местной аптеке за углом ещё хуже пахнет, но их за это никто из очереди не выгоняет. Значит и её из ресторана не выгонят.
Потом Ася с волнением шла в магазин на проспекте Сизова 25, чтобы купить себе новую шляпу. Ей нравились шляпы темного цвета из шелковых лент, но в модном магазине на проспекте Сизова Асе почему-то стали предлагать – фетровые – цвета бирюзы. Ася поворачивалась перед зеркалом и так и этак, в профиль и анфас. Нет, не подходят ей фетровые шляпы цвета бирюзы. Сняла очки. Да вроде бы ничего – подходят. Одела – не подходят. Расплывчатости не хватает. Да и цена не нравится, хотя в ней никакой расплывчатости и в помине нет. Ася внимательно посмотрела на цену. Нет, не нравится такая цена. Шляпа может и подошла бы, если без очков, а цена не подходит.
В общем, шляпу на Сизова 25 Ася в тот день не купила и вернулась домой расстроенная. Для чего-то открыла кладовку, пошла в темноту, на что-то в темноте наступила. Подняла то на что наступила. Да это же шляпа совершенно новая, которую она почти не носила. Только она сейчас немного раздавленная, немного сплюснутая в кучу и пыльная вся. А так, если её расправить, она очень даже ничего. Ася встряхнула шляпу. Ничего себе, шляпа ещё какая хорошая!
Вечером ей позвонила Софья Михайловна, та, которая профессорша.
– Ну, чего ты решила?
– Да я… это самое.
– Ты готова уже? Ты уже собралась?
– Да… Не знаю только…
– Не мямли. Говори ладом, – приказала Софья.
– Я… боюсь, что денег не хватит у меня, – выпалила Ася.
– Ну, насчет этого не беспокойся. Дорогого подарка я не обещаю. Но если денег не хватит – доплачу. Ты меня знаешь.
– Да, да, я поняла, – успокоилась Ася.
Вот ведь какая у неё подруга. Всегда на помощь придет и в любом положении выручит. Как без неё? Настоящий клад! Ася стала вертеться перед зеркалом в мятой шляпе, в платье, пахнущем нафталином, и что-то напевать. Хорошая у неё подруга. И платье тоже хорошее, и шляпа – ещё ничего. Всё у неё хорошо, вот только душа отчего-то трепещет.
Встретились возле ресторана на Невском проспекте. Осторожно прошли в заведение. Швейцар посмотрел на них косо, но не остановил.
Выбрали себе столик в сводчатом голубом зале под люстрой. Стали заказывать еду. Ася так разволновалась, что ничего учтивому официанту сказать не смогла. Её заколотило. Тогда бразды правления Софья Михайловна взяла в свои руки.
– Закуски, – спросил официант, – какие будем заказывать?
– Салат, – скороговоркой ответила испуганная Ася и прикрыла ладошкой рот.
– Подожди, – остановила её профессорша. – Подайте нам.., подайте нам, – повторила она, пробегая глазами меню и подыскивая что-нибудь подешевле, – подайте нам эминсе из томатов с подкопченной мацареллой.
– Что? – поразилась Ася. – Это же стоит бешеных денег… Они снимут с меня последнюю шляпу.
– Нет, – успокоила подругу Софья. – Это не так дорого.
– Так, – отозвался молодой человек, скрывая улыбку. Черкнул что-то в блокноте и снова спросил:
– Горячее что-нибудь?
– Да, – отозвалась Софья.
– Суп, – перебила её подруга взволнованным голосом. – Суп говяжий. И всё и…
– Вот, – не обращая на неё внимания, продолжила Софья, – это.
– Что? Это.
– Пельмени из зайчатины в бульоне из белых грибов.
– Ужас! – охнула Ася.
– Так… А на десерт? – продолжил невозмутимый официант.
– На десерт, на десерт… Ну, допустим домашнее мороженое, – снова отозвалась Софья.
– Пить что будем? – снова спросил официант.
– Пить будем… Пить будем вот это… Тут по-английски написано Mar-ti-ni Bian-co, кажется, – по слогам прочитала Софья.
– Сколько?
– По двести.
– Можно и по сто, – шепотом поправила подругу Ася, беспокоясь за свой кошелёк и предполагая, что этот чертов Мартини стоит как старый автомобиль.
Честно сказать, Ася в этом богемном ресторане сразу почувствовала себя неуютно, не в своей тарелке почувствовала. Всё её угнетало: и сводчатые потолки, и позолота на внутреннем орнаменте, и люстра с хрустальными подвесками. Ей стало казаться, что нужно будет отдельно заплатить и за люстру, и за орнамент, и за позументы.
– Ну чего ты трясешься вся? – строго спросила у неё Софья Михайловна, когда молодой официант отошел от них достаточно далеко. – О чем ты переживаешь?
– Да уж выбраться бы отсюда поскорее, да и всё бы, – призналась Ася.
– Неужели тебе тут не нравится?
– Нравится, но как-то не по себе мне. Я ни разу в таких заведениях не была. Всё больше в кафе да столовых. Боюсь чего-то тут я.
– Чего ты боишься? – не поняла Софья.
– Счета боюсь. Золота этого, блеска боюсь…
– Ну, допустим счет ещё не принесли.
– А я впрок боюсь уже.
– Ну и дура.
– Сама дура.
Старухи в шляпах стали ругаться и ругались долго, пока им не принесли еду и выпивку. Кажется, они много чего заказывали и названия у блюд были многообещающие, солидные, с пылу с жару, а еды принесли с гулькин нос. Да ещё в крохотных тарелочках. Зато каждое блюдо было украшено очень оригинально и со вкусом. Должно быть на французский манер.
– Эх. Надо было пойти в пельменную, – запоздало посетовала Ася. – Там бы хотя бы поели бы ладом.
– Не говори ерунду. Мы с тобой в ресторане, как все интеллигентные люди. И беседовать мы должны интеллигентно, – сказала Софья Михайловна назидательным тоном.
– О чем это? – удивилась подруга в шляпе набекрень и в платье, от которого пахло нафталином.
– На отвлеченную тему… Например, о литературе.
– Опять стихи читать, что ли?
– Да при чем тут стихи… Можно обсудить любимых писателей.
– Льва Толстого? – нашлась Ася.
– Причем здесь Лев Толстой? – удивилась Софья Михайловна. – В таких заведениях обсуждают иностранную литературу. Писателей с мировыми именами. Таких как Сол Беллоу, Федерик Бегбедер, Жан-Поль Сартр.
– А я не знаю таких, – растерянно призналась Ася. – Никого не знаю, кроме Ромена Роллана.
– А у Роллана чего читала?
– Жана Кристофа. Да и то давно, – ответила Ася.
– Так это же здорово. Там главный герой композитор.
– Да, композитор и музыкант.
– Прекрасная вещь. Там Ромен Роллан описывает процесс сочинения музыки, и даже её звучание.
– Вроде того.
– Нигде не встречала таких описаний, – призналась Софья, отпивая из красивого фужера красное вино и одновременно откидываясь на спинку стула. – Как хорошо там всё описано! Как интересно! Как будто слышишь эту музыку своими ушами. Как будто она захватывает тебя и несет, несет, как волна морская.
– Ты так красиво говоришь, – восхитилось Ася, доедая грибной бульон и пытаясь найти в нем что-нибудь мясное.
– А в ресторане принято красиво говорить. Ты разве не знала. Неужели мы с тобой в ресторане будем ругаться.
– Я понимаю. Говори. Ругаться не будем.
– Сама перебила, а теперь – говори. У меня уже из головы всё вылетело, что я хотела сказать.
– Говорят, нынче пенсию не добавят нам, – неожиданно посетовала Ася.
– Ты это к чему опять клонишь? – возмутилась Софья.
– Да так, к слову пришлось.
Между тем старухи в шляпах как-то незаметно съели и выпили всё, что им принес молодой официант. Всё съели, а есть почему-то хотелось. Прямо так бы и поели ещё чего-нибудь мясного с черным хлебом. Так бы и выпили чего-нибудь. Хотя бы «каберне» или даже водки. Настроение появилось, а еда и выпивка неожиданно исчезли. Стол опустел и стал навевать грустные мысли.
– Может, ещё закажем чего? – неуверенно предложила румяная Софья. – Не на широкую ногу конечно, а так. Чтобы не уходить.
– А давай, – согласилась слегка захмелевшая Ася, решительно махнув рукой. – Гулять – так гулять!
Короче говоря, старушки в тот вечер порядочно покутили. В конце вечера они уже плясали в центре просторного зала, энергично закидывая вверх ноги и руки. Шляпа у Софьи Михайловны съехала на затылок. Из под шляпы выпали седые кудельки редких волос. Она стала потеть и задыхаться.
Зато Ася в тот вечер чувствовала себя прекрасно и однажды даже попыталась забраться на импровизированную сцену, чтобы что-то спеть. Но вежливые молодые люди во фраках её вовремя остановили.
– Самодеятельность у нас не приветствуется, – пояснили они.
Ася начала с ними спорить, утверждала, что она поет профессионально. Она училась.
– Мое призвание – вокал! – кричала она. – Дайте мне спеть романс «Не покидай меня». Дайте. Пустите меня на сцену. Я покорю партер.
В общем, Софья Михайловна заметила, что Ася после двух рюмок водки раскрепостилась настолько, что стала приставать к какому-то иностранцу с прелюбодеяньями. Читала ему стихи, пробовала худой зад устроить ему на колени. И вообще стала распущенной и нахальной, чего раньше с ней никогда не случалось. Вдруг выяснилось, что она может изъясняться по-английски и даже читает наизусть стихи Теда Хьюза про то, как из крови рождается крик.
У Софьи Михайловны от её проделок голова пошла кругом. Она пробовала поймать Асю за руку. Но Ася увертывалась и вырывалась. Кричала: «Пусти! Не лезь ко мне. Это мой день рождения, не твой». Софья Михайловна пыталась с ней серьёзно поговорить, но Ася её не слушала. Отмахивалась и отбивалась. В конце концов, она решила, что эту старуху надо поскорее увести отсюда, убрать с глаз долой, пока она не натворила глупостей.