Мы все сгрудились в контрольном центре: это маленький закуток, где над «конференц-столом» (крохотным таким раскладным столиком) еще во времена МКС приклеили фотографии Гагарина и Королева, а стены увешаны компьютерами и другими приборами. В полу тут есть два крохотных иллюминатора – не то же самое, что гигантские окна Купола, но Купол развернут в другую сторону, к Земле, он нам сейчас бесполезен. Впрочем, из этих иллюминаторов тоже ничего путного не видно.
– Где же, черт возьми, этот Чужой… – бормочет Коля.
– Может, ошибся? – предлагает Олег. – Пошел на стыковку с каким-нибудь спутником побольше и удивляется, чего ему никто не отвечает?
– Типун тебе на…
Тут словно по заказу оживает радио. Оттуда снова доносится перезвон колокольчиков, потом – уже знакомый голос «этнографа и великого путешественника».
– Станция «Мир-2», нахожусь на расстоянии ста километров, приближаюсь. Прием.
– Абдуркан, наш радар вас не берет. Уточните координаты. Прием.
– А он и не должен брать! – отзывается путешественник довольно легкомысленным тоном. – Это моя маскировка. Мне ее установили на планете… впрочем, ее название ничего вам не скажет… в благодарность за одно важное дело, детали которого я не имею права разглашать. Не снимаю ее по просьбе вашего правительства. На расстоянии прямой видимости меня можно будет заметить. Прием.
– Я пошла в Купол, – решительно заявляет Женя, пока Коля обменивается с инопланетянином техническими подробностями. – Кто со мной?
Разумеется, с ней отправляются почти все – кроме Нараяна, который по расписанию должен быть на подхвате у Коли.
В Куполе нам четверым еле хватает места. Мы как зачарованные пялимся на Землю – там сейчас ночь, почти ничего не видно, потому что мы пролетаем над океаном. Олег первым замечает:
– Смотрите-ка!
Корабль Абдуркана выглядит как блестящая точка, крупнее и ярче далеких звезд – маленький диск. Он быстро, слишком близко на мой вкус, приближается.
К моему удивлению, он совершенно не похож на формы космических кораблей, которые я видел в игре. Больше всего он напоминает сморщенный огурец или баклажан со странными выростами.
– Как он будет стыковаться? – бормочет Женя. – Ему ведь нечем…
– Инопланетные технологии, должно быть, – отвечает Олег. – Меня больше интересует, как он так быстро затормозит! Если двигателями, то там же адовы перегрузки…
– Искусственная гравитация, должно быть, – передразнивает его Женя.
– Как? Как на этой крохотуле – и антиграв?! – убитым тоном вопрошает Руслан.
Известие об антигравитации, очевидно, затронуло в нем что-то личное.
Мне тоже любопытно, как Абдуркан собирается пристыковываться. И я очень скоро получаю ответ на свой вопрос.
С нашей точки зрения кажется, будто его кораблик «падает» на наш стыковочный разъем. Ну или снижается, но слово «снижение» не передает всей скорости процесса.
Когда до контакта остаются считанные метры, его корабль замедляется, каким-то чудом мгновенно гася инерцию. А еще через секунду из носа выныривает гибкий и широкий шланг. Он похож скорее на щупальце или на хобот, чем на порождение техногенной цивилизации. На конце его раскрывается широкий цветок какой-то присоски, которая обнимает наш шлюзовой разъем в любовном объятии.
– Обалдеть, – шепчет Женя. – И никаких тебе стыковочных конусов!
Что такое стыковочный конус, я знаю, проходили: когда «Федерация» состыковалась с «Миром», конус отвели в сторону, и нам пришлось протискиваться мимо него, втянув животы.
– Ну что, – говорит Олег. – Пошли встречать гостя. Андрей, ты в курсе, его хлебом-солью можно кормить? Какой у него там метаболизм?
Вспоминаю свой кулинарный конкурс. Раса Вергааса – как она там называлась, опять забыл! – вроде бы имела примерно ту же цветовую кодировку, что и я сам. То есть углеводы и сахара земного происхождения, по идее, не должны стать для него ядом…
Но это в игре. Хотя на том этапе искин уже активно вмешивался в сюжет, как я понял.
И все равно поставить на то, что эта инфа верна, свою или чужую жизнь я бы не решился.
– Понятия не имею, – говорю я. – Но он ученый этнограф. Расскажите ему пару-тройку анекдотов, и он будет счастлив.
Но прежде чем Абдуркан вообще появляется на станции, Коля ведет долгие переговоры по рации как с ним, так и с Землей. Нужно выяснить, что его воздух действительно подходит для дыхания, что он не занесет нам болезнетворные организмы – и наоборот, что мы его чем-нибудь не заразим. Все это разрешается ко взаимному удовлетворению: состав атмосферы на корабле этнографа близок к земному, а средства обеззараживания работают автоматически и куда совершеннее земных.
«М-да, – думаю я, – раз так, почему на моей станции вспыхивали эпидемии?»
Впрочем, далеко не от всякой болезни можно защититься поверхностным обеззараживанием, это даже я знаю. А кроме того, эта сюжетная линия может быть целиком фантазией разработчиков, созданной под влиянием памятных им эпидемий начала века.
В общем, Абдуркану разрешают вход, после чего мы выворачиваем люк.
Инопланетянин вплывает на станцию, и я испытываю первый шок.
Во-первых, он оказывается совершенно не похож на себя – в смысле, не похож на тот образ своей расы, который нарисовали наши разработчики. Их высоколобые лица со свисающими носами и длинными костяными подбородками напоминали мне то ли маски из фильмов ужаса, то ли Месяца Месяцовича из старинных киносказок. Но оказывается, что он выглядит куда антропоморфнее, чем я думал! Да, вытянутое лицо – такие принято называть «лошадиными», – да, очень длинные руки и ноги. Однако если бы я не знал, что передо мной самый настоящий инопланетянин, мог бы принять его просто за очень уродливого человека.
Вдобавок он разрисован как танцовщик варьете… ну или как клоун, который изображает танцовщика варьете. Веки у него подкрашены голубым, на лбу и скулах – широкие полосы блесток, рот ярко-алый, на щеках румянец в тон. А его костюм кажется откровенно шутовским: трико из разноцветных ромбов с воротником, собранным словно из листьев папоротника, торчащих в разные стороны.
Вопреки моим ожиданиям, в невесомости Абдуркан чувствует себя уверенно: спокойно пролетает по проходу прямо на нас, вовремя тормозит пальцами ноги, обутой то ли в толстый носок, то ли в мягкий сапог.
– Приветствую, земляне! – он жизнерадостно улыбается до ушей, показывая пластины зубов: очевидно, его соплеменники произошли от травоядных животных. В игре у них были, наоборот, острые зубы хищников. – Отлично выглядите сегодня!
Мы переглядываемся: все мы одеты повседневно, как удобнее на станции – тренировки, шорты, футболки, все такое.
– Если мои слова или действия покажутся вам обидными, прошу немедленно мне об этом сказать! – все так же широко улыбаясь, продолжает Абдуркан. – Ведь я изучал Землю только по литературным и видеоисточникам, а у вас так много культур, что демон ногу сломит!
Тут я понимаю, что происходит. Этнограф пытается казаться у нас своим. Отсюда и макияж – небось, не разобрался, что он даже не женский, а вообще сценический, и накрасился, чтобы прихорошиться.
– Обязательно скажем, – говорит Коля. – В свою очередь, прошу нас извинить, если ненароком обидим. Мы первый раз общаемся с инопланетянами.
– Ой, ну не совсем, милые мои! – он подмигивает. – Вот капитан Старостин – я вас сразу узнал! Он уже отлично показал себя в межпланетных контактах!
С этими словами он улыбается и подмигивает Жене.
– Андрей Старостин – вот, – она кивает на меня.
Тот тут же оборачивается ко мне и прижимает длинные руки к груди:
– Ох, прошу меня извинить! Я изучил ваши фотографии, но к физиогномике другой расы нужно привыкнуть, сами понимаете.
Ага, очень изящно сформулировано «вы люди все на одно лицо».
– Хорошо, – говорит Коля. – Скажите, какова ваша процедура отлета? Какой она требует подготовки? Как скоро вы можете стартовать?
– Хоть сейчас, – улыбается Абдуркан. – Только мне нужно провести мелкий ремонт. С последней планеты, которую я посетил, я удирал в спешке, пришлось бросить там кое-какие инструменты. Надеюсь, они достались на ужин ребятам, которые пытались поужинать мною.
– Знаете, – говорит Коля, – у нас вряд ли найдутся инструменты, которые вам подойдут. Наши технологии…
– О, я думаю, найдутся, – беззаботно говорит Абдуркан. – Кажется, на вашем языке это называется «кувалда»?
К концу этого дня ощущение сюрреализма достигает апогея. Мне не верится, что еще с утра я был на Земле, на Восточном, потом летел в космосе, потом общался с остальными жителями «Мир-2», обсуждая с ними тяжелую судьбу современной космонавтики, потом помогал инопланетянину чинить кувалдой его космический корабль (кстати, эту кувалду Коля от всей широты русской души ему подарил).
Потом еще жизнерадостный сугирру – сугирру, вот как называется его раса! – водил желающих (а желали, конечно, все) на экскурсию по его кораблю.
Правда, смотреть там оказалось не на что: бледно-голубые стены, никакой мебели – она вся вытаскивалась из стен при необходимости. Пространства тоже минимум.
Правда, изнутри корабля можно добраться до любого оборудования, даже до двигателя – для этого есть специальные люки. Узнав об этом, Руслан очень просил показать ему антигравитационную установку. Мол, всю жизнь мечтал.
Абдуркан только головой покачал: «Извините, друг, я бы с удовольствием, но она пока на гарантии! Сдерешь пломбу – и поминай, страховка, как звали. Вы не представляете, один раз, еще когда у меня был прошлый корабль, не такой скоростной, как этот, мне пришлось залезть в эту камеру и убрать ограничитель скорости… Я тогда удирал от пиратов-старателей в поясе астероидов одной далекой системы. И что же? Мне не просто отказали в ремонте, а еще и штраф пришлось платить за нецелевое использование, хотя я и пытался доказать в суде, что речь шла о вопросах жизни и смерти!»
В утешение он подарил Руслану свою книгу «на настоящей бумаге и еще с автографом автора, через тысячу лет будет раритетом!» Естественно, и Руслан, и остальные космонавты в эту книгу буквально вцепились – несмотря на то, что она была написана знакомым мне шрифтом талесианок на стандартном языке Межзвездного содружества.
Иллюминаторов в корабле Абдуркана тоже нет, но все стены, когда внутренние люки закрыты, можно превратить в один сплошной экран – и тогда кажется, будто ты летишь в космосе без всякого корабля. Страшновато. Моих коллег-космонавтов это впечатляет, особенно Женю.
И вот наконец приходит нам с Белкиным время загружаться в корабль Абдуркана. Впрочем, вещей у нас минимум: смена одежды и кое-какая техника для меня плюс специальный кошачий туалет для Белкина.
На прощание Коля говорит:
– Знаешь, по сравнению с твоей станцией, если верно то, что нам рассказали, наша – ну, как полустанок. Или вообще платформа в глухой Тьмутаракани. Но ты все-таки… если нужен будет совет – запрашивай через ЦУП. Мало ли.
Киваю, пожимаю ему руку.
– Обязательно.
Напоследок Нараян предпринимает шуточную попытку спрятать кота – ну я надеюсь, что шуточную. Однако мяуканье Белкина быстро его выдает.
А потом за нами с Абдурканом закрывается люк, и мы остаемся вдвоем в его кораблике. Абдуркан тут же включает здесь гравитацию (он выключал ее, чтобы проще было ходить туда-сюда на станцию «Мир»), и меня тут же посещает приступ клаустрофобии.
По меркам земных космических кораблей посудина Абдуркана довольно велика: как кухня малобюджетной квартиры, знаете, из тех, где хватает места только-только на маленький кухонный гарнитур, холодильник и в лучшем случае угловой диванчик, если хозяева продемонстрировали чудеса планировки.
Однако едва у этого сплошного бледно-голубого пространства появляется верх и низ, я понимаю, что мы с котом остались наедине с самым настоящим инопланетянином, да еще шутовски разрисованным. А вдруг у него ядовитая отрыжка – или другое извержение газов из тела? Или наоборот, вдруг это я его нечаянно прикончу? А потом погибну без пилота в этом железном огурце…
Усилием воли мне удается выгнать эти мысли. Наверное, раньше бы не удалось, но я говорю себе: «Это твоя работа, мужик, ты на нее подписался», – и такой нехитрой мантры достаточно.
К тому же Белкин возбужден и нервничает, приходится его успокаивать. А когда успокаиваешь кого-то, волей-неволей успокаиваешься сам.
Абдуркан тем временем плюхается на пол перед голой стеной, скрестив ноги по-турецки. Он касается стены в нескольких местах, и перед ним выдвигается пульт, над ним загорается экран. Это я уже видел, и меня это вовсе не удивляет.
– Ну, – говорит он, – начинаем отстыковочные маневры.
– Мне пристегнуться? – спрашиваю я.
– Зачем? – удивляется он.
И в самом деле, думаю, что это я.
На экране видно только «щупальце» Абдурканова переходника, разбухшее вокруг стыковочного узла. Мне вспоминается иллюстрация из «Маленького Принца» про удава, проглотившего слона. На моих глазах этот полый хобот снимается со шлюза – я почти слышу то ли чпокающий, то ли чавкающий звук.
– Отличное устройство, да? – спрашивает Абдуркан. – Обзавелся на одной планетке. Они оборудовали мой корабль этим универсальным переходником в благодарность за… ой, стоп, я обещал не рассказывать!
Меня тянет рассмеяться, но я сдерживаю смех. Абдуркан это замечает.
– Веселитесь, если хочется, – щедро предлагает он. – Я стараюсь изучать юмор всех известных мне рас и быть смешным по меркам каждой из них! Это очень облегчает контакт.
«А еще, – думаю я, – когда тебя не воспринимают всерьез, сведения собирать проще».
Вспоминаю саркастичный, черноватый юмор Абдуркановских цитат. Их трудновато примирить с этим красочным жизнерадостным существом. А вот если он намеренно носит такую маску…
Вновь обращаю внимание на экран. Станции «Мир-2» уже на нем не видно, Земли, к моему огромному удивлению и даже панике, тоже. Только чернота и далекие неизменные звезды.
– Где Земля?! – машинально спрашиваю я. – Где Солнце?
– Солнце на этом экране не видно, включите другой, – говорит Абдуркан. – А Земля – вот, – он тыкает пальцем в участок пространства, и я с трудом различаю там крохотный голубоватый диск.
– Мы что, летим со скоростью света? – поражаюсь я.
– Ничто не может двигаться со скоростью света, – качает головой Абдуркан. – Ну или так говорят умные люди. Я никогда не понимал, почему. А вы? Короче, мы летим просто очень быстро. Но чтобы покинуть вашу солнечную систему, нам с такой скоростью понадобилось бы полтора года.
– А как же тогда… – удивляюсь я.
– Найдем аномалию, конечно! Можно воспользоваться и той, через которую я пролетел, но это придется недели две маневрировать. Я надеюсь, быстрее подвернется.
Вспоминаю конфликт преи и Превосходных.
– Разве аномалии, через которые можно прокалывать пространство, это не очень редкое явление?
Вон, Превосходные даже не побоялись развязать войну с преи, только потому, что у них не было технологий, способных создавать проколы пространства самостоятельно. При том что преи вроде как более развиты технически.
– Смотря какие, – улыбается Абдуркан. – Складки пространства образуются постоянно вокруг любого крупного источника гравитации. Но ими нужно уметь пользоваться. Не все умеют.
Между тем Абдуркан открывает еще одно отделение рядом с пультом, достает оттуда баночку и мягкую губку, промакивает губку содержимым баночки и начинает стирать с лица косметику.
– Если не возражаете, капитан Старостин, – говорит он, – будем в полете без церемоний! Мне очень повезло, что ваши культурные традиции украшать лицо косметикой совпадают с нашими, очень приятно было впервые за много периодов навести марафет. Но все хорошо в меру, в полете это будет только обузой, не так ли? Я заметил, что вы и ваши товарищи все без макияжа.
– Угу, – говорю я, – давайте по-простому. И можно на «ты».
– С удовольствием! – восклицает Абдуркан, заканчивая уничтожать красоту несказанную на своем лице. – По моему опыту, как только я перехожу на «ты» с аборигенами, меня значительно реже пытаются съесть!
Вдруг я понимаю, кого он мне напоминает: если бы Индиану Джонса скрестили со Златопустом Локонсом – и не могу удержаться от смеха. Абдуркан, похоже, решает, что смеюсь над его шуткой, и довольно улыбается.
Контакт? Есть контакт!