Северову было положено путешествовать в купейном вагоне, так что переезд до Новороссийска прошел с комфортом. До Алушты Олег добрался небольшим теплоходом, завернувшим туда по пути в Севастополь. По адресу, данному Туренко, находился небольшой чистенький домик в паре минут ходьбы до моря. Хозяйку звали Ирина Павловна, это была небольшая сухонькая старушка, удивительно похожая на Марью Петровну – санитарку из Борисоглебской больницы. Северов даже поинтересовался, нет ли у нее в Борисоглебске родственников. Оказалось, что нет.
Хотя была всего лишь вторая половина мая, вода оказалась не очень холодной, градусов шестнадцать-восемнадцать. Северов купался в охотку, немного являя образец кондового северного мужика, которому и льдины нипочем. Затем с удовольствием грелся на солнце. Для посещения пляжа Олег купил темно-синие плавки (ВВС!), но обнаружил, что на том участке берега, который он облюбовал для отдыха, людей практически нет. Довольно далеко, в нескольких сотнях метров можно было заметить таких же одиноких отдыхающих или небольшие, два-три человека, компании. То ли хватало других мест, то ли был еще не сезон. Впрочем, если бы народу на пляже было много, Олег поискал бы место потише. Толпу он не любил, толпа напрягала, а в таком тихом месте можно было расслабиться.
Ближайшими соседками Северова были две молодые женщины, судя по белой коже, откуда-то с севера. Ближайшими – это сильно сказано, до них было не менее ста метров, поэтому разнежившийся Северов не сразу сообразил, что соседки купальниками не заморачиваются. Через некоторое время Олег заметил, что девушки переместились чуть дальше, укрывшись за небольшой каменной россыпью. Летчик усмехнулся, специально заводить курортных романов он не собирался, хотя если случай представится…
Случай представился. Буквально на второй день своего пляжного отдыха, когда солнце уже клонилось к закату, Олег вдруг заметил, что одна из девушек вдруг забарахталась в воде. Видимо, свело судорогой ногу. Летчик быстро подбежал по пляжу поближе к незадачливой пловчихе и, бросившись в воду, несколькими мощными гребками доплыл до нее, бесцеремонно подхватил потенциальную утопленницу под мышку и потащил к берегу, благо до него было совсем недалеко. А потом подхватил на руки и понес к ее вещам. Подругу спасенной девушки так разморило на солнце, что она заметила Северова только тогда, когда он со своей ношей подошел прямо к их вещам. Она схватила платье и прикрылась им, глядя на них испуганными глазами. Олег усадил девушку на покрывало и спросил:
– С вами все в порядке?
Девушка энергично закивала.
– Точно? Моя помощь больше не нужна?
– Нет, нет. Большое спасибо!
– Если что, я буду вон там.
Он несколько мгновений разглядывал спасенную, затем повернулся и пошел к своим вещам. Девушка, а правильнее, молодая женщина, была стройной, русоволосой, сероглазой, лет двадцать пять на вид. Судя по состоянию живота, детей у нее еще не было.
Часа через полтора, когда Северов уже оделся, сбоку послышались легкие шаги.
– Я хотела еще раз поблагодарить за помощь. Чуть не утонула…
– Вода еще довольно холодная, всякое бывает, – поддержал разговор Олег.
– Даже не знаю, как такое получилось. Я ведь из Ленинграда, у нас там вода все лето немногим теплее и ничего. А тут… Еще раз спасибо.
Девушка Северову понравилась, разговорились. Ее звали Анна, ей действительно двадцать пять лет. Она работала на одном из ленинградских заводов после окончания техникума. Уже три года вдова – муж погиб на озере Хасан в 1938 году, детей они завести не успели. Снимала комнату она с подругой недалеко от домика, где остановился Олег, так что обратно с пляжа они шли вместе.
Вся следующая неделя пролетела в кружении чувств и страсти. Подруга Анны уходила на их прежнее место, а они уходили подальше, где люди почти не появлялись. Купались, загорали… Северов не был уверен, что Аня знает, кто такие нудисты, поэтому осторожно поинтересовался про отсутствие купальника. Аня ответила, что рядом все равно никого нет. Дома она тоже загорала и купалась, где людей мало, вот купальник и не нужен. Северов был не против такого здравого подхода. Весна, крымская чудесная погода, присутствие рядом красивой и ласковой молодой женщины привели его в приподнятое настроение. Ощущение, что все прекрасно, мгновенно испортила мысль о том, что Аня из Ленинграда. Города, который уже через полгода узнает, что такое блокада. И шансов пережить ее у Ани не так много. И здесь, в Крыму, через год будут немцы, и выживет ли добрейшая Ирина Павловна, неизвестно. А он, военный летчик и обладатель всего этого знания, ничего с этим поделать не может. Аня уловила смену настроения Северова и подумала, что это из-за нее. Но Олег уже справился с собой и задумчиво произнес:
– Ты ведь понимаешь, что скоро может начаться большая война?
– Ты что-то знаешь?
– Аня, я младший лейтенант, а не маршал! Это просто здравый смысл. Ленинград находится очень близко от границ, поэтому бомбить его будут очень сильно. Если ваше предприятие будут эвакуировать, непременно уезжай! Обещай мне!
Аня смотрела с удивлением и страхом:
– Ты все-таки что-то знаешь!
– Ну да! В Кремль вызывали и специально рассказывали! Я военный человек, командир, меня учили анализировать ситуацию. Я говорю о том, что может быть, а не о том, что обязательно будет.
– Но ведь наша армия…
– Аня, я лучше знаю, что собой представляет наша армия. Товарищ Сталин специально всеми силами оттягивает начало войны, чтобы армия успела перевооружиться. А наши враги стремятся этого не допустить. Это же просто и понятно. Еще раз повторяю, если война начнется, уезжай в эвакуацию! Обещай мне!
– Хорошо-хорошо, обещаю!
Аня надела платье и обернулась к Олегу:
– Пойдем, мне еще собраться надо. Скоро ехать, отпуск заканчивается.
Она не просила Северова писать, не стала давать ему свой адрес. Умная женщина, она понимала, что будущего у них нет и не может быть. Разница в возрасте, а он еще даже не знает, где именно придется служить. У них просто курортный роман, но она ни о чем не жалеет. Это была самая лучшая неделя в ее жизни. «А может, и в моей», – подумал Северов.
Перед расставанием Аня задумчиво сказала:
– Иногда мне кажется, что ты старше меня и что я у тебя далеко не первая, хотя ты точно не бабник.
Прижалась к нему и сказала:
– Прощай, провожать не надо.
Аня ушла, а Северов пошел собирать свои нехитрые вещи – завтра он тоже уезжал.
Рано утром, когда Северов прощался с Ириной Павловной, к ней постучался новый жилец – капитан-летчик бомбардировочной авиации с женой и маленьким сыном. Узнав, что Северов получил назначение в КОВО, посоветовал ехать в Севастополь:
– На аэродроме скажешь, что от капитана Каргина, тебя ребята на борт до Киева устроят. Самолеты туда часто летают, долго ждать не придется.
Капитан не обманул, Северов добрался до аэродрома около обеда и уже через пару часов вылетел в Киев на «ПС-84». До Киева добрались уже вечером, поэтому Северов переночевал на аэродроме, на диване в пустом домике для дежурной смены несуществующего пока полка ПВО. А утром прибыл, как предписано, в штаб округа за назначением.
На удивление Олега принял сам Птухин, который почитал бумаги и принялся расспрашивать, как получилось, что его вдруг перевели, летные школы с кадрами расстаются неохотно. Северов честно сказал, что ему ничего особо не объяснили, но, может быть, это потому, что он выиграл воздушный бой у майора, фамилии которого он не знает, только имя-отчество – Иван Васильевич.
Птухин призадумался, может, знал этого майора. Потом хлопнул рукой по столу:
– В общем, так! Служить будешь в 64-й авиадивизии, в 12-м истребительном авиаполку. Он базируется на аэродроме Боушев вблизи Станислава. Думаю, командир полка Герой Советского Союза майор Коробков Павел Терентьевич твои таланты оценит!
До аэродрома удалось добраться на машине, везущей из штаба какие-то тюки, и даже с попутчиком до самого Боушева, младшим политруком, оказавшимся на проверку новым полковым особистом. Миша Ногтев оказался не очень разговорчив, просто сказал, что назначен для дальнейшего прохождения службы в 12-й ИАП. Северову он понравился, чувствовались в нем спокойная уверенность и солидность, что не очень характерно для молодого человека лет двадцати двух – двадцати трех. Вскоре они забрались в старый «ТБ-3», который кряхтя взлетел и неспешно направился в Станислав с грузом запчастей для базирующихся там истребителей.
Город Станислав был довольно крупным городом, областным центром, имел около 200 тыс. населения, примерно 60 % населения составляли поляки, остальные в основном украинцы и евреи. Имелась также и довольно многочисленная армянская община.
Аэродром был расположен за южной окраиной города. На нем базировалось 66 истребителей «И-16» и «И-153» 12-го истребительного авиаполка. Пилотов было пока значительно меньше.
На аэродром «ТБ-3» приземлился уже в сумерках, поэтому Северов переночевал в полупустой казарме, а Миша пошел знакомиться с сослуживцами по особому отделу.
Наступило утро 30 мая, сияющий как медный пятак младший лейтенант Северов направился в штаб полка представляться майору Павлу Терентьевичу Коробкову. Герою Советского Союза, участнику боев против японских милитаристов на реке Халхин-Гол в 1939 году, похода советских войск в Западную Белоруссию 1939 года и советско-финской войны 1939–1940 годов.
Павел Терентьевич, серьезный черноволосый мужчина лет тридцати, внимательно изучив документы новоприбывшего летчика, небрежно бросил бумаги на стол и принялся разглядывать их обладателя.
– А скажи-ка мне, молодой да красивый, в школе тебе чего не сиделось?
– Я боевым летчиком стать хочу, а не инструктором всю жизнь оставаться, – попытался объясниться Северов. – Будет боевой опыт, можно его передавать. А сейчас мне что там делать?
– И как же так получилось, что тебя взяли и отпустили, такого перспективного?
– Почему отпустили, могу объяснить, – разозлился Северов, командир подозревает, что с его переводом в полк дело нечисто. – А могу и показать, если, конечно, посмотреть хотите!
– О как! Ну ты нахал! Но бить тебя я не буду.
И обратился к дежурному:
– Найди-ка мне командира первой эскадрильи!
– А бить меня вряд ли получится! – усмехнулся, в свою очередь, Северов.
В кабинет командира полка вошел крепкий светловолосый старший лейтенант:
– Вызывали, товарищ командир?
– Да, Василий! Вот прислали к нам из Борисоглебска целого младшего лейтенанта, грозу воздуха!
Северов хмыкнул, а комэск-1 удивленно спросил:
– После летных школ вроде сержантов дают?
– Вот-вот! Он там инструктором работал. Так что давай, проверь этого гения в воздухе.
Олега привели к новенькому зеленому «ишачку» без кока винта, в котором он определил тип 28 с двигателем «М-63». Двигатель отличался большей, чем «М-25», мощностью, но меньшей надежностью. А вот вооружение из двух 20-мм пушек «ШВАК» и двух 7.62-мм пулеметов «ШКАС» не могло не радовать.
– Принимай аппарат, – сказал комэск-1 и ушел к своему самолету, а к Северову подошел старшина лет под сорок, с седеющим ежиком когда-то черных волос и шикарными буденновскими усами.
– Старшина Новоселов Алексей Михайлович, можно просто Михалыч. Механик этого самолета.
– Младший лейтенант Северов Олег Андреевич.
Механик Северову понравился. Спокойный, рассудительный мужик. Видно, что добродушный, но с хитринкой. Наверняка в меру куркулистый, знающий себе цену. А Михалыч тем временем рассказывал:
– Аппарат в порядке. Все проверено, его заместитель командира полка капитан Червоненко сам облетал, хотел себе взять, да передумал. Говорит, к своему прежнему привык, а у этого вроде как движок ненадежный. А что в нем ненадежного? Я его с этими двумя обалдуями, – старшина показал на двух подошедших младших сержантов, – отрегулировал, проверил. Работает как часы!
Сержанты смиренно стояли в стороне, разглядывая нового летчика, но вид у них был очень шкодливый. Парням было лет по двадцать с небольшим, довольно высокие, жилистые, чем-то похожие друг на друга. Один из них открыл было рот, чтобы что-то сказать, но второй ткнул его локтем в бок, а Михалыч показал кулак. Северов хмыкнул и полез осматривать аппарат. Самолет ему понравился. Технику Олег чувствовал, как опытный конник чувствует характер лошади. После стандартной проверки он обошел вокруг истребителя, погладил «ишачка» по обшивке, прошептал несколько приятных слов, улыбнулся чувству, что самолет тоже ему рад и хочет скорее подняться в небо. Краем глаза поймал одобрительный взгляд старшины, видимо, Олег ему тоже понравился.
Наконец от самолета комэска-1 замахали руками, Северов надел поданный Михалычем новенький летный шлем и снова полез в кабину.
Олег взлетел легко, мотор тянул, самолет великолепно слушался рулей.
Заняв высоту 3500 метров, истребители разошлись в разные стороны и начали воздушный бой. Старший лейтенант был опытным пилотом, судя по ордену Красной Звезды, имел боевой опыт, но чтобы победить Северова, этого оказалось мало. На стороне Олега был не только немалый опыт пилотирования, но и известный на начало 21 века опыт воздушных боев, которого не имели пилоты 1941 года. А также великолепная выносливость и мощный мотор. Сесть себе на хвост Северов не дал. Видя, что противник использует виражи, стал работать на вертикалях, имея в виду также более мощный двигатель своего самолета. Олег его просто «перелетал», зашел, наконец, в хвост и не дал себя сбросить, хотя старший лейтенант очень старался.
Олег сел следом и вылез из самолета. На стоящего неподалеку комэска-1 больно было смотреть, однако Михалыч имел очень довольный вид, а сержантов прямо распирало от избытка чувств. К штабу начали подтягиваться летчики и прочий аэродромный люд. Подошел капитан лет тридцати пяти, габаритами и лицом похожий на известного Олегу по прошлой жизни Владимира Турчинского по прозвищу Динамит. Он имел немного оттопыренные уши и волосами был не так богат – коротенький ежик. С ним пришел худощавый жилистый старший лейтенант лет тридцати. По их движениям Северов предположил, что они рукопашники весьма высокого класса, так что скорее всего не летчики.
Тем временем комэск-1 подошел к Коробкову и стал что-то ему говорить, время от времени размахивая руками. Северов подошел поближе и стал ждать, когда командир полка сам его позовет. При его приближении комэск-1 развернулся к нему лицом и прекратил свой монолог, молча стоял и злобно смотрел на Олега.
– Подойди, чего там встал! В первую эскадрилью ты теперь не пойдешь!
– А дайте его мне, – попросил капитан лет тридцати, стройный блондин весьма аристократического вида.
– Бери! Младший лейтенант Северов, вы назначаетесь в третью эскадрилью!
И, не дожидаясь ответа, Коробков ушел в штаб, видимо, сильно переживал за Васю. Тот поплелся следом.
– Я комэск-3 капитан Ларионов Игорь Васильевич, – представился блондин. Его рукопожатие было крепким, а улыбка искренней.
– Северов Олег Андреевич.
– Завтракал?
Узнав, что Северов не завтракал и еще не разместился, Ларионов показал ему место в домике командного состава (летчики, имеющие выслугу менее четырех лет, согласно приказу НКО № 0362 от 22 декабря 1940 г., жили рядом в казарме) и повел Олега в столовую.
В эскадрилье должно было быть пять трехсамолетных звеньев, но из-за недостатка летчиков звеньев было три. Не успели они получить свой завтрак, состоящий из макарон с мясом и какао с булочкой, как к ним за столик присели замеченные Северовым ранее капитан и старший лейтенант. Познакомились.
Здоровяка капитана звали Олегом Петровичем Булочкиным, он был командиром БАО. Старлей назвался Денисом Авериным, командиром роты охраны.
– Скажи-ка, что ты имел в виду, когда сказал, что бить тебя вряд ли получится? – вдруг спросил Булочкин.
Пришлось сказать, что за себя он постоять сумеет, занимался рукопашкой довольно серьезно, можно сказать с душой.
– Мы тут тоже… хм… занимаемся понемногу. Подходи, если хочешь.
И тут Северов, неожиданно для себя, сделал маленькое открытие. Сидел бы да ел, так вздумалось макароны похвалить, люблю, мол, макароны по-флотски. Сидящие рядом уставились на него, как будто он на китайском заговорил, потом Булочкин поинтересовался:
– Ты что, на флоте служил? Когда успел-то?
Олег, что называется, подзавис. Пришлось наплести про знакомого, который на флоте служил и макароны с мясом так называл, дескать, как на флоте. Никто из присутствующих по морям не ходил, так что похмыкали, и все. А ведь еще в ранней молодости Северов читал у Пикуля в романе «Моонзунд», как из-за этих самых макарон, вернее, перловой каши вместо них, на Балтийском флоте случился бунт. И вот такая история получилась, блюдо есть, а названия привычного пока нет. Не ляпнуть бы еще чего, хотя как тут угадаешь.
Третья эскадрилья уже позавтракала и ждала командира около стоянки самолетов. Ларионов представил подчиненным нового летчика и сказал, что тот назначается к нему вторым ведомым. После этого отправил всех в тактический класс на плановое политзанятие, а Северова послал на склад за летным обмундированием и прочим положенным пилоту имуществом.
Где находится склад, Северов еще не знал, но рядом оказались знакомые сержанты-техники. Они и вызвались его проводить, заодно помочь дотащить вещи обратно в его комнату. Ребята назвались Глазычевым Андреем и Шведовым Павлом. Паша оказался очень словоохотливым и поведал, что комэск-1 Вася мужик неплохой, но последнее время зазнался, считал себя самым крутым летчиком после комполка, а тут такой облом. И от кого – зеленого новичка, можно сказать, вчерашнего курсанта! Комэск-3 Ларионов – хороший летчик и справедливый командир и, хотя официально числится сиротой, поговаривают, что дворянского рода, родители его в гражданскую то ли погибли, то ли его потеряли в той кутерьме. Так что красноармейцы сдали маленького Игоря в детдом, где он и вырос. Капитан Булочкин и старший лейтенант Аверин раньше служили то ли в военной разведке, то ли еще где, но точно не на кабинетной работе. И вышел у Булочкина конфликт с кем-то из большого начальства, отчего он оказался командиром БАО их полка. Вскоре к ним перешел и его бывший подчиненный Аверин. Петрович жутко хозяйственный мужик, у него всегда все есть, а интенданты его боятся как огня – за растрату или порчу имущества вывернет наизнанку. У обоих есть боевой опыт – Хасан, Халхин-Гол, финская. Имеют награды. У Петровича Красная Звезда и «ХХ лет РККА», у Дениса медаль «За отвагу», ну это Олег и сам видел. Роту охраны гоняют сами, теперь это настоящее противодиверсионное подразделение. В ней все старослужащие с реальным боевым опытом, их Петрович с Денисом сами собирали чуть ли не по отдельному человеку. Коробков этому не препятствовал, все-таки они стоят на территории, которая еще недавно была чужой. Националистов и прочих бандитов хватает. Инженер полка военинженер 3-го ранга Берг Яков Карлович в авиационной технике царь и бог, раньше он работал в каком-то КБ, его даже Михалыч очень уважает.
За этими разговорами они подошли наконец к складам. Северов выложил свой вещевой аттестат и получил летний полетный комбинезон, перчатки и даже пальто-реглан. Возвращаясь к домику, Олег встретил военинженера 3-го ранга, худощавого черноволосого мужчину лет тридцати пяти – сорока. Сержанты его представили как того самого Якова Карловича Берга, самого лучшего авиаинженера всех времен и народов.
Поскольку время наступило обеденное, все вместе направились в столовую. По пути Берг сказал, что командир БАО капитан Булочкин совершенно уникальный человек. В хозяйстве у него идеальный порядок, а питание личного состава налажено просто великолепно. С этим нельзя было не согласиться, кормили вкусно и разнообразно. Берг также рассказал Олегу, что поработал в КБ у Поликарпова и в Перми, у Швецова, а в войсках он недавно, с начала 41-го года. Яков Карлович посетовал, что квалификация многих техников невысока, из-за чего моторы бывают неправильно отрегулированы и не выдают заявленной мощности, а то и выходят из строя. Сказал также, что Северову с механиком повезло, старшина Новоселов – замечательный специалист, а Глазычев со Шведовым, несмотря на несерьезное отношение ко многим вещам, ребята очень грамотные и даже талантливые. А рядом с Михалычем и с ним, Бергом, быстро и охотно учатся.
Словоохотливый Яков Карлович что-то еще рассказывал про свою работу в КБ, но Северов слушал вполуха, вспоминая гарнизоны, где ему приходилось служить в прошлой жизни. Вдруг он уловил промелькнувшее слово «впрыск».
– Простите, Яков Карлович, что вы сказали?
– А, незнакомый термин услышал! Я говорю, что даже несправедливо получается. Принцип работы впрыска топлива известен довольно давно, причем первые опыты у нас в России еще перед революцией делали. И что имеем сейчас? Немцы его до ума довели, двигатели на «Мессершмитте» с впрыском идут, а у нас дело не ладится.
«Вот так поворот! – подумал Северов. – Не иначе придется в прогрессоры подаваться!»
Каждое лето маленький Олег проводил у бабушки с дедушкой в небольшом городке, на окраине которого у них был куплен дом с участком. Неподалеку располагался аэродром ДОСААФ, молодые ребята и девушки учились летать на легких самолетах и прыгать с парашютом. Из машин побольше там имелись пара «Ан-2» и старый «Ил-14», который в воздух практически не поднимался. Компания ребят, среди которых был и Олег, любила приходить к аэродрому и смотреть, как крутят фигуры пилотажа летчики и тренируются парашютисты. Северов уже тогда мечтал стать десантником и с нетерпением ждал, когда возраст позволит ходить в секцию парашютного спорта. Однажды они помогли пожилому мужику дотащить до стоянки самолетов какие-то коробки, за что тот разрешил им залезть в «Ил» и посидеть на местах пилотов. Мужчина спросил, не хотят ли они помочь ему в ремонте самолета. Трое отказались, возиться с техникой им было неинтересно, а вот Олег с приятелем согласились. Техник дядя Витя оказался не только хорошим специалистом, но и просто интересным человеком. Отставник, как и многие здесь, возиться с молодежью он любил и умел. Он занимался ремонтом двигателей «Ила», а ведь на нем стояли «АШ-82Т», дальнейшее развитие уже имеющихся сейчас «М-82» именно с впрыском топлива. Дядя Витя, в рамках поднятия общей грамотности населения, рассказывал ребятам об устройстве этого самого впрыска и истории развития знаменитого двигателя. Еще одним колоритным персонажем, помогавшим дяде Вите, был дед Паша. Если дяде Вите было под шестьдесят, то деду Паше было около семидесяти, если не больше. Руки он имел золотые, но отличался интересной особенностью, редким был матерщинником. Собственно, этим на Руси удивить трудно, но дед Паша не был банальным сквернословом, вставляющим мат через слово в каждую фразу. Нет, он изобретал новые слова для обозначения самых разных вещей, основой для которых были матюги. Иногда со стороны создавалось впечатление, что дед уронил себе на ногу кувалду или приложился обо что-то, а он всего лишь объяснял дяде Вите, как собирал тот или иной узел. Возились ребята все лето, почти полных три месяца, так что перебрали вместе с дядей Витей и дедом Пашей оба движка.
– Кстати, Яков Карлович! Общий принцип работы впрыска мне известен, но вот я думал на досуге…
В ходе беседы Олег изложил, как смог вспомнить, устройство впрыска на «АШ-82», попутно расспрашивая Берга об известных ему проблемах с впрыском. В конце разговора Берг на секунду завис, потом хмыкнул, быстро допил компот, попрощался и чуть ли не бегом направился к себе.
– Придумал чего-то! – уважительно сказал Глазычев. – Он периодически в КБ письма шлет, всякие улучшения предлагает.
После обеда Северов сел за изучение района, надо будет сдать зачет штурману полка.
Время шло, Северов освоился в полку. Зачет у штурмана полка по знанию района он получил быстро – сказалась хорошая память. Топливо было, поэтому полеты проводились ежедневно, а Олег стал внушать Ларионову, что работа истребителей парами гораздо эффективнее трехсамолетного звена. Обратил внимание на то, что при многих совместных эволюциях третий самолет явно не поспевает за другими. Ларионов раздосадованно махнул рукой:
– Думаешь, один ты такой умный? Я Коробкову об этом давно талдычу. Он, может быть, и сам все это не хуже нас с тобой понимает. Да тут случай был. Приезжал к нам в начале года какой-то чин из ГУВВС, полковник. Терентьич ему про пары самолетов и выложил, хотел как лучше, а получилось… В общем, московский гость такой скандал учинил, что я думал, все, будет у нас новый командир. Да еще базу идеологическую подо все подвел. Так что заикнись Коробков снова об этом, могут и под трибунал отдать. Вот так!
Тогда Северов зашел с другой стороны. В эскадрилье из шести летчиков приличными навыками пилотирования и воздушного боя владели всего три человека: Ларионов, Северов и лейтенант Алексей Бабочкин – ведущий второго звена, с которым Олег делил комнату в домике командного состава. Алексей участвовал в войне с финнами, имел боевой опыт, сбитый финский «Фоккер» и вообще, понравился Олегу вдумчивым подходом к любому делу и хорошей эрудицией. Лейтенант много читал, был приверженцем использования радиосвязи, прекрасно ориентировался на местности и выдумывал более эффективные способы управления авиационными подразделениями в бою. Северов рассказал ему в общих чертах о радиолокации и нанесении тактической обстановки на планшет. Этого оказалось достаточно, чтобы Алексей засел за подбор и изучение литературы по этому вопросу.
Итак, три летчика из шести имеют шанс потягаться с немцами, а остальные? Сержанты прошлогоднего осеннего выпуска. Минимальный налет часов, практически отсутствующие навыки стрельбы, неплохой моральный дух, но слабая дисциплина из-за перевода в состояние срочнослужащих. В полку с ними, конечно, занимались, но топливо появилось всего месяц назад, до этого экономили. Техника не новая, много времени тратится на ее ремонт и обслуживание, а, учитывая неважную подготовку технических специалистов, эти ремонты и обслуживание качество имеют соответствующее. Кроме того, со дня на день прибудут сержанты – выпускники летных школ 1941 года.
Северов предложил все-таки разбить эскадрилью на пары и отработать совместный пилотаж. Без докладов наверх, по-тихому. Комполка, конечно, все увидит сам, но, если Ларионов с ним поговорит, может сделать вид, что не заметил. А там, про себя добавил Северов, и война уже начнется, всего три недели осталось.
На такую авантюру комэск-3 неожиданно легко согласился, а Коробков обещал не замечать. Уважение к нему со стороны Северова возросло, он понимал, чем тот рискует, если что…
Еще одной новостью стало появление Берга с целой полуторкой какого-то оборудования. Оказалось, что он давно раздумывал над впрыском топлива и разговор с Северовым просто «сложил мозаику» в его голове. Он привез «М-63» с впрыском! Мощность около 1200 л.с.! В Станиславе локомотиворемонтный завод имел очень приличный станочный парк, так что за две недели Берг сумел довести до рабочего состояния свою модель впрыска, над которой колдовал с самого прибытия в полк. А Глазычев и Шведов, прозванные Олегом Винтиком и Шпунтиком, установили на его самолет радиостанцию с экранированной проводкой. От нее отказался, что характерно, комэск-1 Вася, мотивируя тем, что работает плохо, больше шумит, лишний вес. Прозвища прижились, а сержанты теперь в свободное время активно занимались физподготовкой вместе с ротой охраны. Олег и сам по утрам с удовольствием бегал с ними, занимался гимнастикой, силовыми упражнениями, а также рукопашным боем с Петровичем и Денисом. По просьбе Олега Винтик и Шпунтик сделали ему пару прекрасных метательных клинков и нож по типу собровских «Кобры» и «Акелы». Они были выполнены из прекрасной стали от швейцарского подшипника. Себе они сделали такие же, но из стали попроще, и теперь учились их метанию и ножевому бою. Сам Северов освоил работу с ножом еще в Афгане, научил капитан-разведчик, чье подразделение базировалось по соседству.
Свой «ишачок» с новым двигателем Олег облетал 12 июня и остался им очень доволен. Михалыч с ребятами поколдовал с его обшивкой, убрал, по возможности, все щели и неплотно прилегающие крышки. По замерам скорость получилась около 500 км/ч, точнее сказать было трудно. По сравнению с «Ме-109Е», а тем более «F», не очень впечатляло, но все же намного лучше серийных машин, особенно с «М-25».
Иногда на Северова накатывала тоска от того, что он ничего не может изменить, что погибнут миллионы людей, что почти никто из тех, кто его сейчас окружает, не доживет до Победы. Олег гнал эти мысли, занимал себя работой, но временами они вновь посещали его, особенно по ночам. И чем ближе к 22 июня, тем чаще.
14 июня, в субботу, командир полка дал личному составу выходной. Некоторые, собрав компанию любителей рыбалки, отправились во главе с комэском-1 Васей на какое-то его «особое» место. Часть, разбившись на две команды, устроила футбольный матч. А некоторые, в число которых входил и Северов, поехали в Станислав. Летчики разбрелись по городу, Северов решил посмотреть памятники архитектуры – единственную на Украине ратушу в стиле модерн, Коллегиальную церковь Пресвятой Девы Марии в стиле барокко и другие.
На следующей неделе начали прибывать выпускники летных школ, шесть из них пришли в третью эскадрилью. Теперь в ней было двенадцать летчиков – четыре трехсамолетных звена. К сожалению, отработать работу парами не удалось, совершили только пару вылетов. Еще несколько вылетов сделали в составе уставных трехсамолетных звеньев.
В четверг 19 июня Булочкин поехал в Станислав забрать прибывшее по железной дороге имущество БАО и дополнительное вооружение для роты охраны. Олег поехал с ним – Коробков хотел убедиться, что запасные приборы для истребителей именно те, которые были заказаны, накладки у снабженцев не были большой редкостью. Поэтому послал с ним первого попавшегося пилота – Северова.
В Станислав они приехали слишком рано, на складе их ждали только через пару часов, поэтому решили пообедать в соседнем ресторанчике. Полуторку, на которой они приехали, загнали в соседний переулок, чтобы не оставлять ее посреди улицы.
Когда Булочкин с Северовым подошли к машине после обеда, их внимание привлекло истошное карканье. Через двор, выписывая замысловатые пируэты, летела ворона. На ее спине, вцепившись когтями в шею, сидел маленький котенок. Ворона выделывала фигуры высшего пилотажа, которым позавидовал бы любой истребитель.
– Ну прямо Чкалов! – восхитился Петрович.
Тем временем ворона все-таки стряхнула маленького наездника, и тот свалился в куст смородины.
– Хорошо, что не в крыжовник! – прокомментировал Булочкин, а Олег полез в куст и вытащил оттуда брата-летчика. Котенок оказался короткошерстным с интересным серым волнистым окрасом. Его решили забрать с собой. Петрович предложил назвать котенка Валерой в честь Чкалова.
Приборы оказались нужными, и вскоре друзья вернулись в расположение полка. Валера поселился в комнате Олега.
В пятницу 20 июня Северов подошел к Булочкину:
– Петрович, отмени увольнительные своим людям в эти выходные!
– Чего вдруг?
– Не вдруг! Разговоры про действия диверсантов последнее время идут, к тому же нападение в выходной день дает больше шансов, что часть командиров будет отдыхать. Ведь никого из них на казарменное положение не перевели. Ну и самая короткая ночь.
Булочкин несколько секунд раздумывал, потом кивнул и ушел к себе, а Северов пошел к Коробкову и попытался набиться дежурить с субботы на воскресенье. Коробков отказал и, собрав комэсков, приказал выделить дежурное звено из второй эскадрильи и держать его в двухминутной готовности. В воскресенье многие летчики хотели поехать в Станислав на стадион, а Олег решил остаться на аэродроме.