Вероника была несказанно счастлива уволиться со своей работы, из-за которой ей пришлось уехать из родного и такого приветливого Манхеттена, в незнакомый Финикс. Так обязывала её деятельность. Девушка была археологом. Была. Целых пятнадцать лет! Всё это время она работала и была вдали от семьи.
И лишь сейчас она нашла в себе силы (просто потому, что нашла работу на постоянной основе на дому), чтобы бросить в лицо документы об увольнении по собственному. Выходила она из своей ненавистной конторы со свободным сердцем, и только потом, сев в свою машину, разревелась, словно малое дитя, от счастья.
Неделю спустя она купила дом в Сан-Франциско, где и жил сейчас её муж с детьми. Те, кто сдавали ей дом, оказались милой молодой супружеской парой без детей. И жили они по соседству, справляясь, в порядке ли дом. Чудесная семейка, пусть и немного наивная. Вероника завидует им белой завистью, мечтая, чтобы у них тоже всё было также дружно и слажено.
Внезапно Вероника подумала о том, что её муж Вашингтон и дети могли бы переехать сюда, и, разумеется, чтобы никто не знал, что они – семья.
– Пожалуйста! – молит девушка в свой мобильник. – Я так соскучилась по вам!
– И мы скучаем, мамочка! – слышит она недружный хор детей.
Вероника сдерживает слёзы. Пятнадцать лет! Пятнадцать лет воспитывать детей по телефону, присылать им подарки и не иметь возможности обнять свою семью.
– Нас раскроют, – выдохнул Вашингтон.
Голос его звучал устало. Боже! И это сказал её показушник? Кажется, они махнулись ролями. И теперь Вероника шлёт безопасность к чертям, желая не просто увидеть их, но и жить с ними.
– Не должны раскрыть. Ваш, соглашайся! Маленький уютный дом, для нас, как мы и мечтали. Хозяева не будут против, если здесь поселится кто-то ещё.
У неё ушло полчаса, чтобы уговорить мужа.
– Я тоже хочу, малышка, – она слышит улыбку в его голосе. – Жди нас.
Девушка выключила мобильник и, не сдерживая радости, прыгала, словно маленькая девочка, по комнате.
«Они приедут! Они приедут! Мои дети, Вашингтон!»
Вероника взглянула в зеркало, приводя себя в порядок.
Она и Вашингтон – современная история Ромео и Джульетты. Их семьи ненавидели друг друга, и ненавидели их с Вероникой союз. Но молодые были умны не по годам, однажды ночью собрав свои вещи, они сбежали вместе, сменив фамилии.
У Вероники Блэйк длинные чёрные, оттенка тёмного шоколада, волосы, что обычно прямые и распущенные, как сейчас. Большие серые глаза, аккуратный носик и тонкие губы. Округлое лицо, средний рост. На Веронике удобная синяя футболка и белые шорты, которые только подчёркивают её стройность.
Девушка вздохнула и принялась за уборку – как-никак, скоро приедет её семья.
Через день к ней пришли хозяева дома – супруги Ливстоны, сообщив ей ужасную, по их мнению, новость.
– Понимаете, мы очень не хотим отказывать им. Парень с племянниками. – виновато сказала миссис Ливстон. – Мы обещали вам, что дом ваш, но…
– Я не возражаю, – улыбчиво ответила Вероника. – Простите, я кажусь вам нелюдимой, но это – ложное представление обо мне.
– Значит, вы будете рады новым жильцам? – робко спросил мистер Ливстон. – Это же отлично!
Поначалу Вероника даже засомневалась. А вдруг это не они? Но, подумав, вспомнила, как же сильно муж беспокоился о том, что их раскроют, и подстраховался.
***
Вашингтону совсем не верилось в то, что спустя пятнадцать лет они, наконец, будут жить под одной крышей. И не верилось во всё, что происходит. Его Вероника была из простой семьи, но закончила школу с отличием и работала всё это время, изучая археологию.
Вашингтон Раш – у него короткие бледно-рыжие кудряшки, острый нос, усы и большие, всегда смотрящие с пониманием голубые глаза. Аристократическая и, одновременно с этим, простая внешность. Да и стиль одежды он предпочитает самый обычный – рубашка и джинсы, без всяких излишеств. Вашингтон – сын богатеев, как называла его жена, работал простым секретарём сейчас и жил с тремя детьми в двухкомнатной тесной квартирке. О чём Вероника пока не знает. Если узнает, голову ему открутит. Она у него такая… темпераментная, временами. Но всем в глаза бросается лишь её внутренняя интеллигенция, и это частенько спасает их, ведь никто бы и не подумал, что она – простолюдинка.
Он взглянул на детей, которые уже собирают вещи. А ведь мистер и миссис Ливстон ещё даже не дали своего согласия. Что если им откажут? Ведь их столько… Разве кто-то отдаст дом на растерзание детям?
Зазвонил телефон, и Вашингтон вынырнул из своих мыслей.
– Да?
– Мы рады вам сообщить, что уже завтра вы с племянниками можете переезжать в наш дом. – сказал мистер Ливстон. – Поздравляем вас!
– Правда? Спасибо, мы с детьми так и сделаем, – не помня себя, он выключил мобильник и, словно малое дитя, расплакался, забыв, что дети это видят.
Самая младшая – Энни, девочка с чёрными, как ночь, волосами, что заплетены заботливым отцом в простенькую косичку, и тонкой юбочке, подбежала к нему. Отец, не прекращая плакать, держался рукой за стол, чтобы не упасть.
– Папа? Что случилось? Почему ты плачешь? – спросила она, и подлетели остальные дети.
Энни пять лет, и она – единственная их с Вероникой приёмная дочь. Сейчас у малышки в руке плюшевый медвежонок – подарок от Вероники.
– Нам отказали? Мы не будем жить с мамой? – нахмурилась Жаклин.
У малышки Джек светлые волосы, девочка одета в свободные брюки. Девочка всего на год старше Энни, и за всю жизнь виделась с матерью всего три раза, не больше нескольких часов.
Вашингтон замотал головой и всхлипнул.
– Нет. Мы едем домой, детки. Я… я просто очень этому рад. Я скучал по вашей маме. Я… увижу её завтра, и не для того, чтобы отпустить, как было всегда, в аэропорт, а чтобы жить вместе с ней.
Теперь заплакали и девочки.
А старший сын Хьюго, которому восемнадцать лет, неунывающе продолжил собирать вещи. У парня каштановые волосы, короткие, но в шестнадцать он намеревался отрастить патлы. Хью реагирует на это спокойно, радуясь тому, что уже завтра они все увидятся с мамой. Он не хочет плакать. Это у него от отца, правда, неунывающим Вашингтон был в молодости. А вместе с тем Хьюго спокоен – эта черта у него от матери.
Им было по восемнадцать, когда однажды Вероника постучала в его окно. На её плече была тяжёлая сумка, набитая битком.
Была ночь, девушка ловко пробралась в особняк своего бойфренда, и ждала его ответа.
– Сегодня? – Вашингтон был удивлён и измотан.
Это был Выпускной. Они только-только разошлись по домам, и…
– Да, сейчас, – отвечает девушка. – Иначе нам несдобровать.
Она была права. С тех пор, как их родня узнала об их любви, им просто житья нет.
– Но мы оба сонные, – он зевнул. – Того и гляди, уснём по дороге.
Девушка заботливо взглянула на него, но вся идиллия потонула в её ответном зевке.
– Знаю. Но мы тут же рванём на автобус, там и отоспимся.
Вашингтон кратко поцеловал возлюбленную в губы, отошёл и жестом фокусника извлёк из-под кровати уже готовый рюкзак.
– Бежим! – оживлённо прошептал он.
И пара рванула прочь из дома, прочь из города.
В автобусе они сумели отоспаться, прильнув друг к другу. Их первый сон в обнимку. Их спокойный, за долгое время, сон.
Они не знали, куда едут, но им было всё равно. Они открыли глаза лишь к утру. Вероника взглянула на часы на руке любимого. Пятнадцать ноль-ноль. Ну… очень позднее утро после полудня, да.
Но радовало, что место солнечное.
– Флорида, – пробормотал Ваш, глядя в окно.
– Ты уверен?
– Да. По крайней мере, здесь самый яркий день и самая тёмная ночь. И, кажется, мы приехали?
Девушка кивнула, и они сошли с автобуса, и пошли, куда глаза глядят.
– Я взяла то, что могла посчитать необходимым, а что взял сынок золотого мешка? – спросила она.
– Он вовсе не толстый! – обиделся Ваш, поняв, что она имела в виду его отца. Но обида была, как у робота – скорее автоматической, чем настоящей.
– Ага, просто кость широкая и ломиться от денег, – засмеялась она. – Прости, но так его назвала моя мать.
Он фыркнул, но ответил.
– Деньги, на первое время (они оба знают, что Вашингтон специально взял подработку после школы, чтобы быть готовым к побегу), документы и одежда.
– Ммм… Я тут подумала, может, нам сменить фамилии? Что если родители будут искать нас? Я не хочу…
– Я тоже. Не найдут, мисс Вероника Блэйк.
Она взглянула на его ухмылку.
– Блэйк? Ты уже выбрал мне новую фамилию? – девушка сделала вид, что возмущена, но после выдала. – Мне нравится, мистер Вашингтон Раш.
– Взаимно, – ответил он.
Так они и поступили, постепенно забывая свою прошлую жизнь.
Он учился на менеджера, она всерьёз увлекалась археологией, хотя с её-то мозгами можно было бы и в космос улететь. Так считал Вашингтон.
Через год они поженились и перебрались в Манхеттен. А беда пришла, когда учёба закончилась. Уже тогда родился их маленький Хьюго – ему уже было три.
Вероника весь день игнорировала мужа, будто ей было больно даже смотреть на него. К полудню Вашингтон не выдержал и, уложив сына спать, поговорил с женой в гостиной. Тогда он впервые ощутил на себе весь смысл фразы «радоваться или плакать».
– Что случилось? Ты сама не своя. Так было только, когда ты забеременела.
– Я… мне предложили работу. Археологом. – она чувствует, как слёзы подступают.
– Это же великолепно! Ты всегда мечтала…
Девушка мрачно рассмеялась.
– Археологом в Финиксе!
– Ну, и… – он не сразу понял смысл её слов. – Подожди… Финикс – это же так далеко… То есть, мы будем в разных городах…
– Отговори меня! Пожалуйста, отговори! Я хочу остаться с тобой и сыном.
Она могла говорить, что угодно, но взгляд выдавал её с головой.
– Ты должна ехать. Я вижу, ты хочешь.
– Но ты и Хью…
– Всё в порядке. Мы будем видеться, не часто, но ведь будем, верно? – он раскрыл ей свои объятия. – Иди сюда, котёнок.
Вероника послушно прильнула к нему.
– А как же ты? Ты справишься с Хьюго один? Ты ж у меня распиздяй, каких поискать!
– Спасибо за комплимент, Ник, но не переживай. Я немного научился у тебя ответственности. – он погладил её по спине. – Мы с сыном не пропадём.
Хьюго плакал, прощаясь с мамой в аэропорту, закатил сцену, думая, что так она останется, и никуда не полетит. Вашингтон еле успокоил его тогда. Это было для него в новинку. Обычно Вероника знала, как справляться со слезами, она утешала сына. И оба родителя боялись, что Хью зайцем проскочит в самолёт.
Самым сложным в их жизни оказалась вторая беременность. Вероника тогда зачастила приезжать к мужу и сыну. Хью было двенадцать, и мальчик старался выкроить время не только для своих друзей, но и для мамы.
В одну из таких поездок Вероника, увидев Вашингтона в аэропорту, уверенно бросилась ему на шею на глазах у всех. Так пылко она его ещё не встречала.
– Эм… дорогая, мы пока не дома… – Ваш обнял её в ответ, но был растерян.
– Знаю, но я… у меня новости. Я беременна!
– Что? – он отстранил её от себя. Может, он ослышался?
Вероника кивнула.
– Да, Ваш, да! У нас снова будет ребёнок!
– Сестричка! – встревает Хьюго.
– Что?
Вашингтон даже по дороге домой приходил в себя от изумления.
Когда живот было невозможно скрывать, Вероника взяла отпуск за свой счёт на несколько месяцев, чтобы родить замечательную девочку Жаклин, в Манхеттене.
Держа новорождённую дочь на руках, она повернулась к Хью.
– Ты угадал. Вот твоя сестричка.
Девушка улыбнулась сыну, что с такой любовью глядел на Жаклин. Вашингтон лишь делал вид, что счастлив, но стоило Хьюго покинуть палату, он подошёл к дочери и жене, не скрывая боли.
– Ты же понимаешь, что Джек останется здесь?
Печаль в его голосе вернула её в реальность и заставила плакать.
– Знаю. Но… Ваш, она такая… Я уже люблю её. Позволь мне быть с ней, как можно дольше, пожалуйста. Я уеду через неделю, но я не хочу бросать вас. Ни одного из вас. Я люблю вас всех, и тебя, дорогая моя Жаклин, – она поцеловала дочку в лобик, и девочка сжала её палец в своей крохотной ручке.
Вашингтон подошёл ближе.
– Я буду рассказывать ей о тебе каждый день. И Хьюго поможет мне. И мы вместе будем надеяться, что когда-нибудь у нас будет маленький уютный дом, где мы живём вместе.