Ритуалы
Я пулей выскочил из магазина, думал, что успею перехватить скорую. Нет, не для тех огрызков, что остались внутри. Им уже вряд ли можно было помочь. А вот если ребята не застанут меня на вызове, притом инициированном по личной просьбе, Витёк обязательно выскажет.
Вот только машина вместо того, чтобы свернуть к кладбищу, с воем пролетела мимо перекрестка. А в следующее мгновение я едва успел отскочить с дороги, чтобы не попасть под колёса полицейского «Бобика». УАЗ, также со включёнными спецсигналами, помчался за скорой.
Ох, чует пятая точка, что мои проблемы только кажутся серьёзными. Хотя истерзанные тела в лавке у Надюхи мелочью никак не назовёшь. Что же там произошло? Я бы ещё понял, если бы в магазине что-то взорвалось. Нет, глупости. При такой мощности там бы все стёкла наружу выпрыгнули, а второй этаж, скорее всего, на первый переехал. Но в зале чисто, даже запаха гари нет. Людей натурально порвали и растащили, словно собаки какие… Стоп! Да ла-а-адно! Быть такого не может. Ни в жизни не поверю, что глюк у кладбища как-то со всем этим связан!
В том, что недавние события мне померещились, я убедил себя довольно быстро. Ну потому как не бывает такого. Это жизнь – а не сраная сказка. Какие-то чудовища, что возникли из тени, чувак с приступом эпилепсии… Тогда как объяснить весь этот фарш на полу в магазине? Может, тоже приглючило? Картина в целом вполне привычная взору, видели и похуже. Однако в те дни виновницей всегда выступала взрывная сила, а здесь…
Я на всякий случай вернулся к лавке и ещё раз заглянул внутрь. Нет, не глюк. Кровь и куски человеческих тел остались на прежних местах. И что делать? Я немного потоптался на месте, а затем, махнув рукой, всё же решился. Даже если Надюха заметит пропажу, думаю, за общим шухером ей будет на неё насрать. В крайнем случае – денег отдам, чтоб не зудела.
Осторожно, стараясь не заляпать ботинки и не испортить будущие улики, я пробрался к прилавку и снял с полки две бутылки водки. Затем бросил взгляд на уже отрезанный кусок колбасы, но в итоге брать его не стал. Побрезговал, потому что он весь был перепачкан кровью. Так же, боком-боком, я выбрался на улицу и двинул обратно в сторожку.
Когда уже свернул, заметил, что моих пациентов на месте не оказалось. Скорее всего, очнулись, пока меня не было, и по-тихой отвалили. Ну, мне же легче. Ребятам на скорой так и скажу, если они вообще приедут. Что-то мне подсказывает: сегодня я их вряд ли увижу. Но не это главное. Очень яркое предчувствие беды сжимало сердце. Такого я не испытывал уже давно, года четыре – точно.
Естественно, я свалил это на увиденное в магазине, а чтобы приглушить ощущения, решил ещё немного выпить. Па́йку от жены Валерича, естественно, никто в холодильник не убрал, а потому она была моментально вскрыта и применена в качестве закуски. Всё уже успело остыть, но котлеты прекрасно идут и в холодном виде. А чтобы не пропала картошка, утром отдам её собакам, которые вечно ошиваются поблизости.
Мысли снова свернули к недавним событиям, а вместе с тем усилилось предчувствие беды. Очередная рюмка полетела в рот, следом отправился кусок котлеты и дымящая сигарета. Несмотря на то, что я уже изрядно захмелел, тянущее чувство не отпускало. Даже бормотавший какую-то очередную чушь телевизор не отвлекал, а скорее делал хуже. Мне начало мерещиться, будто сквозь его звук слышится что-то ещё, уже с улицы.
Я поднял пульт, убрал в ноль громкость и стал прислушиваться. Но нет, снаружи лишь изредка подвывал ветер да, кажется, дождь пошёл. Сам его не слышно, лишь громко стукающие о подоконник капли, что слетают с крыши.
Чтобы хоть как-то успокоиться, я поднялся с дивана и прошёл в дальний угол сторожки. Здесь, в вентиляционном отверстии, спрятан мой старый наградной пистолет. В такие моменты он всегда помогает, придает некую уверенность.
На обратном пути меня резко повело в сторону, и я едва не упал. Помог стол, за край которого я ухватился. Он даже слегка сдвинулся, что повлекло за собой неприятные последствия. Початая бутылка опрокинулась, покатилась и рухнула на пол. Разбиться о деревянный пол у нее не получилось, однако потерь избежать не удалось, ведь крышку-то я закрутить не удосужился.
– Блядь! – выругался я, но резких движений решил больше не делать.
Придерживаясь за стол, я обошёл его, плюхнулся на диван и, пошарив рукой по полу, нащупал сбежавшую тару. Пролилось не так уж и много, учитывая то, что половину я успел отхлебнуть. А раз уж бутылка всё равно в руке, то почему бы и не добавить. Да, завтра ещё нужно яму копать, но это не к спеху. Бабка у Витька померла лишь сегодня, а значит, похороны только послезавтра. Всяко отойти успею.
Хотя в последнее время людей стали хоронить… кто во что горазд. Не все и не всегда делают это «по церкви». Многим насрать на посты, на положенные сроки. Бывает, и на второй день закапывают, а бывает, что и на пятый. Нехорошо это, но ведь людям свою голову не пришьёшь. Вот Витька не такой, к тому же бабуля у него была очень религиозная. Значит, всё как положено пойдёт, на третий день. Лишь бы погода позволила, а то весна в этом году… сплошные дожди. И это ещё не весь снег сошёл, которого за зиму навалило под самую крышу.
Копать такое месиво – то ещё удовольствие: почва глинистая, влагой пропитана так, что от лопаты не оторвать. Под ногами чавкает, а сапоги порой так засасывает, что они с ног слетают. Но это ещё полбеды. Такая работа на внешности неслабые следы оставляет. Бородавки и грибок настолько привычное дело, что я на них уже давно внимания не обращаю. Земля в волосах – тоже наше всё. Но я не жалуюсь. Деньги хорошие прилипают, да и дело это благое – людей хоронить.
– Ох, ебать, – тяжело выдохнул я, пытаясь сфокусировать зрение на телевизоре. – Что-то я лишка… и-ик… по ходу.
***
Пробуждение приятным не назовешь. Похмелье в мои годы – гость довольно редкий. Но вчера я, видимо, слишком много скушал и лёг, наверное, чуть ли не на рассвете. Организм по привычке поднял меня в шесть утра, и теперь я пребывал в самом мерзком состоянии, которое только можно представить. Окончательно протрезветь не успел, но и пьяным себя уже не ощущал. Голова просто чугунная, все кишки горят…
Я подскочил с дивана и рванул в туалет, потому как содержимое желудка резко попросилось наружу.
Ненавижу блевать! Всегда пытаюсь сдерживаться до последнего. Но сейчас этот рефлекс оказался выше моих сил. Я едва успел добежать до толчка. По ходу, что-то снёс со стола, и оно с характерным хрустом разбилось. Вот только смотреть было некогда.
Согнувшись над унитазом, я выворачивал себя наизнанку. Рвота летела мощным потоком и попала в нос, от чего стало ещё противнее. Зато в голове полегчало. Немного отступила боль, просветлело в мозгах, жаль, озноб никуда не делся. Однако я мог крепко стоять на ногах и перебрался к раковине. Вода с грохотом ударила в железную чашу, и этот звук отразился болью в мозгах. Пара ледяных пригоршней в лицо – и вот я уже могу более или менее соображать.
Мысли путались. Я никак не мог вспомнить, чем закончился вчерашний день. В пьяном угаре всё как-то перемешалось в одну кучу. Вроде произошла какая-то суета, помню кровь, размазанные по полу кишки, двух подростков, что полезли в драку. И вроде не сильно обожратый был… Странно.
Позади грохнула входная дверь, и это оторвало меня от созерцания своей помятой, небритой рожи в зеркале.
– Да твою же в душу мать! Серёж! Ты совсем охуел?! – раздался гневный крик Валерича. – Ну сколько это будет продолжаться?! Доведёшь ты меня, вышвырну на улицу, к чертям собачьим!
– Прости, Валерич. – Я состроил я виноватое лицо, но на этот раз не сработало.
– Что же ты живёшь-то, как на свиноферме?! От… полюбуйтесь! Нинка ему пожрать передала, а он всё на пол. Теперь даже собакам не отдать, всё в стекле битом.
– Валерич…
– Чё Валерич, а?! Я уже шестой десяток Валерич! Совести у тебя нет!
– Я всё уберу. Ну чё ты начинаешь-то? Ну, газанул разок, с кем не бывает.
– Со мной вот не бывает. Ебить твою налево… эт чё за номер?! Пистолет, что ли?!
– Не трогай! – сухим тоном одёрнул начальника я, и тот послушался.
– Ты мне вот что скажи: ты совсем идиот?! На кой чёрт сюда оружие припёр?!
– Наградной это…
– Наградно-о-ой! – Шеф воздел указательный палец. – Ты ить героем был, что с тобой стало-то, а?
– Да каким, к лешему… – отмахнулся я и взялся за неспешную уборку.
– Каким-каким… – Валерич стянул шапку и уселся на стул. – Видать, хорошим, раз такую цацу подарили. Поди, и награды имеются?
– Металлолом это всё, побрякушки, – буркнул я. – Даже не помню уже, где валяются.
– Ну и дурак.
– Может, и дурак, – пожал плечами я, осторожно вытягивая осколки из картошки на полу.
– Перчатки хоть надень, порежешься.
– С-с-с, – почти сразу зашипел я и сунул порезанный палец в рот. – Блин! Валерич! Ну кто тебя просит-то, под руку!
– Это потому что мозгов нет, – усмехнулся тот. – Эх, видел бы тебя сейчас Колька.
– А ты батю сюда не приписывай!
– А вот и буду! Мы с ним в своё время знаешь, как дружили?! Он ведь тобой гордился, всё фотокарточки показывал. А ты вон чего…
– Так случилось, – угрюмо ответил я. – Жизнь вообще – крайне несправедливая штука.
– Дэ-дэ-ды дэ-бэ, – передразнил меня шеф. – Ты думаешь, нам в твоём возрасте легко было?
– Вам хотя бы свои в спину не стреляли.
– Ты чего в дом-то жить не идёшь?
– Не хочу.
– Он ведь ветшает стоит. Хоть на продажу выстави, на квартирку там точно хватит.
– Ой, Валерич, давай без своих нравоучений. И так тошно…
– А ты водяры поменьше хлебай, понял?!
– Да где уж я её больно хлебаю-то?
– Ну-ну.
– Ты чего вообще пришёл? Нервы поднять, с утра пораньше?
– Ты про Илюшкиных не забыл?
– Помню я…
– Это хорошо. А… вот чего! Ты мне вот объясни дураку, какого хрена мне вчера вечером Витька звонит и заявляет, что ты здесь драку устроил?!
– Какую драку? – Я попытался состроить максимально невинное лицо.
– Вот, у тебя хочу спросить! Я, значит, с постели сорвался, приезжаю, а тебя и след простыл. Хорошо, хоть двери запереть догадался.
– По делам отойти нужно было.
– Знаю я твои дела, за вином, небось, бегал.
– А если и бегал… Твою мать!
– Что опять?! – всполошился начальник, – Ну?! Чего притих?! Опять сотворил что-то?
– Да ничего я не делал! – возмутился я, – Просто вспомнил… Слушай, а ты у Надьки с утра не был?
– Я что, на больного похож? Мне чего там делать в шесть утра? Она же раньше девяти не открывается.
– А, точно… – Я почесал макушку.
– Э-эх, всё, допился.
– Да хорош уже, в самом-то деле! – не выдержал и прикрикнул я, о чём тут же пожалел. Крик моментально отразился болью в висках и заставил меня поморщиться.
– А ты мне тут голос не повышай, – сразу ухватился за мой косяк Валерич. – Я здесь пока ещё начальник. Захочу – вылетишь у меня отсюда, как миленький. Забыл, как ты ко мне пришёл? Дядя Саш, возьми к себе, бога ради… А? Так я помню! Ишь, чё устроил мне здесь!
Валерич соскочил со стула и гневно потряс пальцем в воздухе.
– Смотри у меня! – пригрозил он ещё раз и хлопнул дверью, а затем снова заглянул и добавил: – Чтоб я больше такого не видел!
– Блядь… – выдохнул я. – Вот за каким хером приходил, все нервы вымотал.
Я в сердцах швырнул тряпку на пол и осмотрелся в поисках остатков вчерашнего пойла. Вот ведь странная штука память: как и чем вечер закончился – не помню. Зато на двести процентов уверен, что на столе оставалась нетронутая бутылка водки. И, кажется, я даже прекрасно знаю, куда она делась. То-то Валерич всё руку к животу прижимал… А когда пальцем размахивал, едва подхватить успел, чтоб из рукава не выскочила.
Хотя, может, оно и к лучшему. Что-то я действительно зачастил. До добра такие процедуры ещё никого не доводили. А как тут не пить? Если каждый второй то деньги в карман сунет, то бутылку вечером занесёт. Городок у нас небольшой, всего тысяч десять населения. Да и то лишь по переписи, когда родители своих чад прописанных в списки вносят. А так молодежь отсюда сразу после школы свалить пытается, потому как ловить здесь нечего. На лесопилке разве что работать, за копейки да в грязи с алкашами. Или вот, как я, с лопатой в руках. Но только не на кладбище, а на шабашках, которые случаются реже, чем покойники.
Да здесь даже старшие только вахтой перебиваются, чтоб хоть как-то жить можно было. Про пенсионеров вообще молчу. Ну вот как бабке с дедом выжить на десятку в месяц, из которой зимой все восемь за коммуналку отдать требуют? Извечная проблема провинциальных городков: ни работы, ни денег.
– Ладно, сидеть так до второго пришествия можно, – пробормотал я и принялся за уборку.
Часа через два, обвешанный звенящими стеклом пакетами, я наконец выбрался на улицу. В ночь подморозило, а сейчас снова занялся небольшой дождь, отчего под ногами образовался каток похлеще, чем в ледовом дворце. Естественно, я тут же, громыхая пустыми бутылками, полетел в лужу. Матерно выругался, но продолжил победное шествие к новой жизни. Ведь я твёрдо решил завязать, хотя бы до Пасхи… Вот только сейчас за пивком в магазин заскочу – и всё!
Мешки полетели в контейнер, откуда с диким визгом выскочили две кошки, неслабо меня перепугав. В последнее время я вообще какой-то дёрганый стал. Хотя причина как раз очевидна, Валерич прав: с бухлом нужно завязывать. Не ровен час, я так всю сноровку растеряю.
Поскользнувшись в очередной раз, я всё-таки смог удержать равновесие. Видать, не всё ещё так плохо. И тут я замер. Мысли как-то сами собой свернули в другое русло, когда взгляд упёрся в вывеску магазина, где я вчера застал кровавое месиво. Но не это оказалось самым странным, а то, что внутрь совершенно спокойно прошмыгнула женщина. Я даже немного подождал, однако обратно с диким визгом она так и не выскочила.
– Здорова, – поприветствовал я Надьку, после того как вошёл внутрь.
Странность на странности едет и странностью погоняет! Даже капельки крови нигде не видно. Неужели всё… допился до белочки?! Поэтому мозг и не помнит, чего вчера было, а чего не было, всё в какую-то кашу перемолол. А может, вообще приснилось?
– Алё, гараж! – сквозь мысли донёсся голос хозяйки. – Долго тупить будем?
– Чё? – Я как-то не сразу сообразил, что она обращается ко мне. – Блин, Надюх, тебе вообще знакома фраза «Клиент всегда прав»?
– А это здесь при чём?
– При всём, – ухмыльнулся я. – Ты как с покупателем разговариваешь? Попрошу заметить: с постоянным!
– Ой, господи… – закатила глаза она, а затем изобразила дежурную улыбку и добавила сладким голосом: – Молодой человек, вам что-нибудь подсказать?
– Тьфу ты, ха-ха-ха, – расхохотался я. – Нет, девушка, верните нашу Надюху обратно.
– То-то же, – хмыкнул она. – Ну и… чё припёрся?
– Дай пару пива.
– И всё? Вон, может, сухариков ещё возьмёшь?
– Да ну, у них какой-то вкус… пластмассовый, – поморщился я.
– М-да… – Она снова закатила глаза. – Привередливый нынче покупатель пошёл.
– Ну, уж какой есть, – пожал плечами я и обвёл зал внимательным взглядом. – Ты мне ничего больше рассказать не хочешь?
– Не поняла?
– У тебя здесь подрался, что ли, кто? – кивнул я в сторону двери.
– С чего ты взял?
– Кровь вон, из-под плинтуса виднеется.
– Ой, да вчера вечером поскользнулся тут один, нос себе расквасил, – беззаботно отмахнулась она, однако её взгляд сделался ледяным и очень цепким. – Сто пятьдесят с тебя. Карта, наличные?
– Похоже, сильно расквасил, что аж под плинтус натекло. – Я внимательно уставился на хозяйку и… невольно отпрянул.
Вначале я даже обрадовался находке. Ведь это означает, что с моим рассудком полный порядок и всё вчерашнее мне совсем не привиделось. Вот только её глаза… Они на мгновение сделались чёрными, словно я в сериал «Сверхъестественное» угодил. Однако Надюха даже бровью не повела, будто ничего особенного не случилось. Она ухмыльнулась и повторила:
– Сто пятьдесят рублей с тебя.
Я молча рассчитался и вышел на улицу, не переставая ломать голову над тем, что только что произошло. Ну а что ещё я мог сделать? Не в морду же ей постучать, чтобы правду услышать? Подозреваю, что с этой историей и в полицию бежать не стоит. Во-первых, мне попросту никто не поверит, а во-вторых, скорее всего, сразу на дурку позвонят. И что делать?
А ничего не делать – жить дальше. Разве что подготовиться к какому-нибудь дерьму, пока ещё есть возможность. Тушёнки закупить, крупы разной, соль, спички… Да, пожалуй, стоит заняться этим вопросом. А ещё оружие из сейфа в отцовском доме забрать. Желательно вместе с ящиком, чтоб у полиции вопросов не возникало.
– Бля, чё за бред в голове? – усмехнулся я, хотя на душе продолжали скрести кошки.
Чуйка вновь пробудилась, и тянущее ощущение приближающихся проблем не желало развеиваться. Размышлял я буквально пару секунд и в конце концов убедил себя подготовиться. В любом случае хуже от этого никому не будет. Если даже ничего страшного не случится, запасы постепенно подожрутся. А оружие… Да тоже пусть в сторожке стоит. С разрешениями у меня полный порядок, ещё два года до продления лицензии осталось. Все стволы я после смерти отца на себя оформил, так что имею право.
Осторожно ступая из-за того, что творилось под ногами, я двинулся к кладбищу. На сегодня ещё есть работа, которую обязательно нужно сделать. Всё остальное – потом.
Войдя в сторожку, я первым делом убрал пиво в холодильник. Отчего-то передумал смачивать горло пенным. Мозг окончательно переключился в режим работы, и туманить его мне совершенно не хотелось. Напротив, я бы с большим удовольствием почистил его и от вчерашних шлаков, чтобы начал соображать чуточку быстрее. И я знал хороший способ это устроить: как следует пропотеть.
Я переоделся. Натянул комбинезон, нижняя часть которого заканчивалась сапогами, снял с гвоздя у двери ключ от сарая и выбрался на территорию кладбища. Замок послушно откинулся на дужке. Я заглянул в тёмное нутро, и руки привычно ухватились за нужные черенки. Две самые основные лопаты: штык и совок. Ах да, следует ещё лом прихватить. Верхняя часть почвы уже раскисла, но сантиметров через двадцать, скорее всего, остался лёд. Сейчас он уже не такой, как в разгар зимы, более рыхлый, но от этого не легче.
Лавируя между оградками, я добрался до нужного места. Прикинул, с какой стороны лучше подход, чтоб люди с гробом не метались, разметил участок и принялся за работу. Как я и думал, спустя всего штык лопата звякнула о ледяную прослойку, однако за лом я пока браться не стал, а попросту сменил штыковую лопату на совковую. Вычистил яму по всей площади и только после этого сменил инструмент.
Лом быстро пробил не такой уж и толстый лёд (на поверку он оказался всего сантиметров семь, местами – десять). Вполне можно было и лопатой обойтись. Но я усердно продолжал работать металлическим стержнем. По спине побежали первые капельки пота, дыхание участилось, как и сердцебиение. С каждой секундой голова становилась всё более ясной, вот только мысли свернули вовсе не туда.
Вернулись долбаные вспышки памяти, которые я так тщательно глушил алкоголем. Вот я держу на руках Фому. Он кашляет, пытаясь прочистить лёгкие, изо рта вылетают брызги крови, которая слишком быстро их наполняет. Мои руки тоже в крови. От окна отваливается Лем, вместо глаза – кровавое отверстие. Шанс кричит в рацию, чтобы эти дебилы остановили штурм, но его будто не слышат…
Лом не почувствовал сопротивления и на треть ушёл в раскисшую глину. За что ему отдельное спасибо – выдернул меня из кошмара. В нём больше нет надобности, поэтому пусть себе стоит у ограды, а мне нужно копать. Глина хоть и мягкая, но отлипать от лопаты совсем не желает. Приходится каждую минуту счищать её носком сапога. Стучать инвентарём бесполезно, разве что целью является сломать черенок или погнуть рабочую часть. Здесь главное – терпение и упорство. Нервничать бесполезно, от этого работа только растянется на неопределённый срок.
Вскоре раскисшая глина, которая впитала в себя основное количество влаги, закончилась. Начался более рыхлый суглинок, и работа пошла быстрее. Методичные, за долгие годы отточенные до совершенства движения успокаивали. Нарубил грунта, выбрал совком – и снова по кругу, с каждой минутой погружаясь всё глубже в яму…
– Чёрт! – выругался я, поняв, что забыл лестницу.
Хорошо, что углубиться успел всего метра на полтора. Нет, можно было, конечно, и раскорячиться, но я и без того весь грязный. К тому же рою уже часа два без остановки, а может, и того больше, не знаю. Время как-то размазалось, непонятно, который час. По идее, можно даже чаю сходить попить, а затем продолжить.
Я задумчиво посмотрел на незаконченную могилу и махнул рукой на отдых. Здесь осталось максимум на час. Доделаю работу – и можно спокойно по своим делам отлучиться. Претензий уже не будет. Так, значит, что брать? Пару коробок тушёнки, два больших мешка с макаронами, гречки, перловки и риса. Последние по двенадцать килограммов, чтоб по кило в отдельной упаковке. Вермишели быстрого приготовления коробку… Так, что ещё? Растительное масло, соль, спички, перец… Вот, точно… Нужно до военкомата доскочить, с парнями за сухие пайки перетереть. Ну и всё, наверное, на сегодня мне помотаться хватит. Ах да, оружие перебросить. В охотничий, за патронами, я уже вряд ли после всего этого успею. Завтра сгоняю, ничего страшного.
Так, за всякими разными мыслями, я и закончил работу. Выбрался из ямы, собрал инструмент и направился в сторожку. Теперь предстояло отмыться, переодеться в чистое и… да, ещё пообедать не помешает. Когда пьёшь, жрать совсем не хочется. Так, незаметно, можно несколько дней лишь на алкогольных калориях продержаться. Ведь по большому счёту, для поддержания рабочих функций организму нужно то, что горит. И водка – отличный заменитель питанию.
Так, что-то меня опять не в ту степь. Уже третья неделя пошла, как не просыхаю. А всё весенняя депрессия виновата, когда непонятно, зима уже отступила, или всё ещё следует ожидать холодов. Мозг с ума сходит, гормоны тоже. Блин, может, и прав Валерич, пора бабу себе найти, чтоб хоть кто-то на мозги капал да жизни учил. А иначе сопьюсь к чёртовой матери. В спортзал, что ли, ходить начать? Всё какое-то занятие. Скучно без дела, вот всякая херня в голову и лезет. От этого и нажраться хочется, чтоб время побыстрее пролетело. Хуже всего по вечерам, когда сидишь один и даже поговорить не с кем.
– Опа, добрый вечер. Или день, что-то я запутался. Каким ветром? – удивился я, встретив внимательный взгляд.
– День пока, – спокойно ответил неожиданный гость, стоящий у двери. – Поговорить с тобой хочу.
– Валерич попросил? Так вы ему передайте, что нормально всё. Я за ум взялся, больше пить не буду. Так сказать, «начинаю новую жизнь»!
– Похвально это. Но я к тебе по своей воле пришёл. И разговор у нас серьёзный будет.
– О как, – ухмыльнулся я и распахнул дверь в сарай. Поставил в него лопаты, после чего направился к сторожке. – Осторожно, рясу не запачкайте.
– Мирскую грязь отмыть несложно. Вот с душевной дела тяжелее всего обстоят.
– За вами впору в цитатник записывать. Чаю?
– Не откажусь. Я вот и бараночек прихватил. Как знал – пригодятся.
– Проходите, отец Владимир. – Я отомкнул замок на сторожке и вежливо пропустил гостя внутрь. – Вы уж извините, похозяйничайте пока, я в душ для начала забегу. Грязный весь…
– Ты подожди, Серёж, присядь. У меня ведь дела ещё. Разговор серьёзный, но много времени не отнимет.
– Ну хоть штаны снять позволите?
– У меня нет права запреты тебе чинить, – вежливо улыбнулся он.
– Так что у вас там за дело такое? Случилось чего?
– Случилось, Серёж, случилось, – вздохнул священник. – Ты вчера вечером ничего странного не заметил?
«Оп-па», – промелькнуло в мозгах, однако вслух я ответил совсем другое.
– Нет, всё как обычно.
– А вот врать нехорошо. – Он внимательно посмотрел на меня. – Я ведь к тебе открыто пришёл, зла не желаю. Уверен, кое-что ты вчера всё-таки видел, однако говорить об этом отчего-то боишься.
– У меня встречный вопрос: откуда вам об этом известно?
– Так видел или нет?
– Ну, допустим. – Я отбросил штаны и уселся напротив.