Ночь, улица, фонарь, аптека! Безжизненный и тусклый свет…[1]
Данила знал как минимум три варианта переделки этого стихотворения, но всё равно безмерно уважал оригинал. Простые на первый взгляд строчки ассоциировались у молодого человека с чем-то не просто гениальным, а величайшим, стоящим над всей остальной поэзией с момента сотворения мира.
Иногда ему даже казалось, что простой смертный был бы не в состоянии написать настолько пронзительное и глубокое по задумке произведение. Несомненно, Блоку помогло озарение свыше. Буквы превратились в слова, а слова – в строки именно в тот момент, когда поэт осознал что-то особенное, лежащее за пределами человеческого восприятия.
Эта ночь обещала стать очень долгой. Спать хотелось неимоверно, причём слипаться глаза начали ещё на работе. Увидев Даньку с четвертой подряд кружкой свежезаваренного кофе, Ревенькова округлила глаза и попыталась прочитать лекцию о пользе здорового образа жизни, но быстро поняла, что выбрала не самый удачный момент для нотаций. Все её слова даже не пытались задержаться в голове Даниила, а просто пролетали мимо, как мухи мимо фумигатора.
После работы Данька пошёл домой, но очень быстро понял, что из квартиры надо выбираться. Любая попытка хотя бы присесть заканчивалась тем, что сон накатывал со страшной силой и веки сами собой начинали слипаться. Не помогали ни холодный душ, ни очередная порция крепчайшего кофе.
Данька пешком дошёл до гипермаркета «Глобус», радуясь про себя пронзительному осеннему ветру. От холода сон немного отступил, а включившиеся фонари кое-как разгоняли дремотный полумрак.
«Наверное, это старость, – с улыбкой подумал Даниил. – Раньше я бы и не расстроился перспективе не спать два дня подряд, а сейчас уже почти на последнем дыхании».
Пара банок энергетика оставила во рту неприятный привкус, но не принесла желаемого облегчения. С каждым шагом веки становились всё тяжелее, но Данька стиснул зубы и не сдавался. В какой-то момент глаза начали закрываться прямо на ходу, но он тут же споткнулся и едва не растянулся носом на асфальте.
От неожиданности Даниил расхохотался во всё горло, и вместе со смехом из тела уходили напряжение и сонливость.
– Эй, уважаемый! – Прохожих на площади перед гипермаркетом не наблюдалось, а вот полиция всегда на посту. Притормозивший УАЗ Патриот характерной расцветки осветился бело-голубым сиянием мигалки, а из окна на Даниила настороженно смотрели две пары глаз. – Всё в порядке?
– Ребята, всё прекрасно, – продолжал улыбаться юноша, отходя от приступа хохота. – Просто анекдот вспомнил.
– Анекдот? – недоверчиво протянул патрульный, сидевший на пассажирском сиденье. Недоверчиво оглянулся на напарника, а затем всё-таки открыл дверцу и вылез на улицу. – Может быть, тогда и документы предъявим?
Даниил пожал плечами, а затем полез в карман за удостоверением военнослужащего. Ожидавший увидеть паспорт, полицейский недоверчиво хмыкнул, а затем сноровисто пролистал страницы.
– Извините, товарищ майор, – решился в конце концов патрульный сделать замечание. – Ночь, центр города, а вы хохочете, словно пьяный или вообще наркоман какой-то. Подозрительно…
– Старшина, извини, – через силу растянул губы в улыбке Даниил. – Говорю же, анекдот вспомнил.
Патрульный ему явно не поверил, но и причин задерживать просто смеющегося человека никак не находилось. Полиция не очень любила связываться с военными, арестовывать их нельзя, надо возиться с бумажками и передавать в военную прокуратуру. Короче, никакого навара, сплошные неприятности.
Даниил проводил взглядом патрульный джип и поёжился. Всё-таки не июнь месяц, да и куртку он надел тонкую, явно не по погоде. Происшествие помогло взбодриться, хотя время продолжало тянуться безумно медленно. До утра оставалось ещё несколько долгих, бесконечно долгих часов.
Несколько раз звонила Санька, но желания разговаривать с ней не было абсолютно. Он знал, что не сумеет удержаться и обязательно расскажет сестре, что произошло ночью, и крупно сомневался, что реакция окажется положительной.
Во-первых, девушка терпеть не могла, когда кто-то пытается решить её проблемы, а во-вторых, факт столкновения с богиней заставит Саньку суетиться и поднимать волну, которой парню абсолютно не хотелось.
Предугадать, что именно она будет делать, тоже несложно. Конечно же, побежит к бабуле. Санькина вера в то, что воспитавшая их ведьма способна решить практически любую проблему, была незыблемой, и поколебать её не могли никакие происшествия.
Даниил же впутывать в происходящее бабулю не хотел. Причём, покопавшись в своих чувствах и ощущениях, быстро понял почему. Ему было стыдно признавать, что бабушка в очередной раз оказалась права. Она много раз предупреждала, что хождение по снам обязательно закончится плохо, и вот сейчас жизнь подкинула наглядное подтверждение.
А может быть, это не жизнь, а богиня Макошь, что прядёт нити человеческих судеб? В детстве Даня часто слышал легенду, что каждый неправильный поступок завязывается узелком на этой нитке и грозит её разорвать совсем. Почему-то мысль о богине отозвалась где-то внутри неприятным ощущением.
В детстве рассказы бабули о старых богах казались всего лишь сказками, но потом, взрослея, Даниил постарался как можно больше отдалиться от стороны бытия. Отчасти потому, что не до конца понимал её, отчасти потому, что её не понимали окружающие.
Но сейчас забытое прошлое накрывало парня с головой, и он никак не мог разобраться, что именно нужно делать. Ему хотелось поговорить, но не с Санькой или бабушкой, а с кем-то другим.
«Кем-то», – фыркнул про себя Данила.
Нет уж, в эту ночь он мечтал о беседе с совершенно конкретным человеком, хотя и сомневался, что это желание взаимно. Два часа ночи, самое время сходить в аптеку.
Круглосуточная на углу Леонова и Блюхера была не самой ближней к Данькиной квартире, но именно ради Насти парень стал здесь достаточно частым гостем. Девушка лет тридцати с русыми волосами до плеч всегда улыбалась Даниилу как-то особенно, по крайней мере, юноша верил, что никому другому она так и не собирается улыбаться.
Данька не любил громких слов, поэтому никогда не задумывался, что такое любовь и насколько сильна его симпатия к девушке. Он просто признался самому себе, что, когда он увидел Настю, жизнь разделилась на до и после. После… После того как он впервые увидел Настю, в его существовании появился смысл.
Он увидел её за прилавком два месяца назад и оказался настолько поражён её красотой, что даже забыл, зачем пришёл в аптеку. Именно тогда Настя и улыбнулась ему в первый раз.
– Если вы забыли, как называется лекарство, – услышал Даниил чарующий голос, – то, может быть, расскажете, что у вас болит?
К моменту окончания фразы болеть перестало всё, хотя буквально минуту назад он сморкался в огромный носовой платок и мечтал о леденцах для саднящего горла. Жаль только, что чарующий эффект лишил его смелости и позвать на свидание девушку он так и не решился.
Даня пробормотал в ответ какую-то нелепицу и благополучно смылся из аптеки на свежий воздух, чтобы продышаться и понять, что прекрасный ангел в халате провизора ему не почудился.
В тот вечер Даня ходил кругами вокруг аптеки, уговаривая себя набраться смелости и всё-таки познакомиться с девушкой поближе, но в результате только окончательно простыл и свалился с жесточайшим гриппом. Санька по этому поводу долго удивлялась: как правило, все болезни обходили их стороной, а тут и температура в тридцать девять градусов, и озноб, и кашель с соплями.
Данька мечтал, что однажды дверь отворится и на пороге возникнет Анастасия со своей чудодейственной улыбкой. Где-то внутри парня сидело глубокое убеждение, что простое появление девушки вылечит его не хуже самых сильнодействующих препаратов. Однако мечты оставались мечтами, а от гриппа его избавила бабушкина настойка.
Санька не преминула пожаловаться на непутевость брата, поэтому пришлось пить переданный старухой горький отвар неизвестного происхождения. От едко пахнущего напитка воняло болотом и крысами, но деваться было некуда. Правды ради – болезнь отступила чуть ли не после первого глотка, но это не значило, что надо отказываться от своей мечты.