Корейская Народно-Демократическая Республика (КНДР), больше известная в мире как Северная Корея, считается олицетворением коммунистического, коллективистского экономического контроля. Но насколько это верное представление?
Ответ – не очень. Когда был жив основатель государства Ким Ир Сен, граждане получали паек, бесплатное образование, жилье и медицинское обслуживание от государства, хотя, по правде говоря, стандарты этого не всегда были высокими. Но вслед за распадом Советского Союза и, что более важно, опустошительным голодом по всей стране в середине 90-х, эта система разрушилась. Сегодня обычный северный кореец почти ничего не получает от своего правительства.
В результате фактического банкротства государства сегодня почти все северокорейцы зависят от частной торговли, по-другому известной как «капитализм». Имеющие связи и доступ к границе могут привозить товары из Китая, комиссионеры транспортируют эти товары по всей стране, дамы среднего возраста продают их на уличных рынках, а официальные лица берут взятки за то, что смотрят на это сквозь пальцы. Высокопоставленные чиновники в Пхеньяне могут брать намного более крупные взятки у членов зарождающейся финансовой элиты, занимающихся такими разнообразными областями бизнеса, как строительство жилых домов, создание универсальных магазинов и открытие пивных баров. Все это, строго говоря, незаконно. Но это явление, которое разрослось до того уровня, когда государство в действительности не может его контролировать.
В прошлом все, за исключением элиты, жили одинаково. Но сегодня есть северные корейцы с деньгами и те, кто хочет продемонстрировать это. Те, кто может себе это позволить, могут регулярно брать отпуск, ездить на дорогих автомобилях, пользоваться услугами пластических хирургов и использовать импортную косметику (более подробно об этом читайте ниже).
К сожалению, в Северной Корее до сих пор существует невероятная нищета. Жизнь большинства трудна, особенно в сельских районах и небольших городах вдали от Пхеньяна или границы с Китаем.
Правда, что в Северной Корее нет системы налогообложения?
Д.Т.: При коммунистической системе налогов нет – ведь все и так уже принадлежит государству. Так что неудивительно, что в КНДР нет официальной системы налогообложения. Но в реальности Северная Корея уже не коммунистическая. Люди зарабатывают собственные деньги, и государство должно искать пути забрать себе их часть, как это происходит во всем мире.
Ким Ю Сун:
Да, вы правы – в Северной Корее официально нет системы налогообложения. 21 марта 1974 года Верховное народное собрание провозгласило отмену всех форм налогообложения. До сегодняшнего дня Северная Корея празднует «День отмены системы налогообложения» 1 апреля, в этот день (в том же 1974 году) закон вступил в силу.
Но Северная Корея все же собирает с людей налоги, просто называя их как-нибудь по-другому. Правда, люди не платят деньги напрямую правительству, но правительство забирает большую часть товаров, производимых людьми, и результатов их труда. Короче говоря, Северная Корея собирает со своего народа больше налогов, чем любая другая страна.
Северные корейцы больше не обязаны отдавать некоторую часть своего дохода правительству, но они вынуждены предлагать свой труд бесплатно, и если бы у северокорейцев была возможность, они предпочли бы платить налоги, как в других странах, чем отдавать свой труд и ничего не получать взамен.
В прошлом году правительство Северной Кореи объявило, что будет изымать только 70 процентов зерна, произведенного людьми, а гражданам будет позволено потреблять 30 процентов произведенного ими. Оно добавило, что количество изымаемого им будет снижено до 50 процентов урожая, как только экономика страны улучшится.
Конечно, ему никто не поверил. Как северные корейцы могли бы поверить, когда они так тяжело работают каждый день, а правительство говорит, что им положено только 30 процентов того, что они произвели своим трудом?
Это смехотворно, что Ким Чен Ын делает такие заявления, словно он оказывает большую милость, позволяя людям взять 30 процентов их собственного урожая. Настоящая причина того, что правительство забирает такую большую часть зерновых, заключается в том, что они хотят остановить дальнейший рост черного рынка.
Когда Северная Корея в 1974 году «официально» отменила систему налогообложения, правительство хвастливо назвало это «огромным прыжком вперед от старой системы к историческим изменениям, ведущим к воплощению мечтаний корейцев в жизнь». Более того, они даже сказали, что не будут восстанавливать налоговую систему во время Великого голода благодаря «великодушным» политике и руководству Ким Чен Ира. Но с 2000 года Северная Корея собирает налоги со своего народа, только называет это по-другому.
Усугубляет ситуацию то, что экономика Северной Кореи еще больше пострадала после ряда природных катастроф и санкций, наложенных Соединенными Штатами. При таком безвыходном положении как центральное, так и региональные правительства Северной Кореи встретились с серьезным долгом и финансовыми трудностями. У них не было выбора, кроме как начать собирать деньги с народа. Таким образом, они начали брать с людей плату за пользование электричеством и водой, сдавать в аренду жилье и землю. Они заставили всех платить одинаковую сумму денег, вне зависимости от количества используемого ресурса.
Это не очень отличается от системы налогообложения в капиталистических странах, хотя различия существуют. Во-первых, это правда, что северокорейское правительство начало собирать с народа деньги за использование электричества, воды и т. д. Но все же сумма собранных налоговых поступлений намного меньше, чем в капиталистических странах. Во-вторых, в большинстве капиталистических стран, таких как Южная Корея, богатые платят большую сумму налогов, чем те, кто зарабатывает меньше. Но в Северной Корее все платят одинаково. Это два больших различия в том, как система налогообложения работает в Северной Корее и других странах.
С официального упразднения системы налогообложения в 1974 году правительство заявляет, что в Северной Корее нет налогов. Но если приглядеться поближе, Северная Корея собирает налоги своим особым способом.
Как можно описать жизнь беднейшего социально-экономического класса в Северной Корее?
Д.Т.: Разумеется, вы не удивитесь, узнав, что беднейшие люди Северной Кореи живут в действительно ужасных условиях. Хотя сейчас стихийный капитализм многим дает возможность улучшить свою жизнь, недостаточное питание до сих пор является проблемой. Если вы проведете время в любом месте Северной Кореи за пределами Пхеньяна, то обязательно станете свидетелем этого.
Чо Уй Сон:
Если вам надо разделить людей в соответствии с социальной иерархией, критерием для самого нижнего слоя будет экономический. Великий голод 1990-х годов (который называют «Тяжелым маршем») разделил людей на тех, кто должен был беспокоиться о том, когда им удастся поесть в следующий раз, и на тех, кого это не беспокоило. В соответствии с этим многие были переклассифицированы и стали частью самого нижнего общественного класса. СМИ обычно уделяют внимание ужасной жизни северных корейцев, и многие уже рассказали о том страшном времени. Мне больно даже думать об этом, так что я лучше попробую показать настойчивость жизни, превозмогающей смерть, расскажу о том, как северные корейцы организуют новый жизненный уклад, и о том сострадании, которое возникает в нижнем слое общества.
Прежде всего, вы заблуждаетесь, если думаете, что те, кто находится на нижнем уровне северокорейского общества, являются невежественными и незначительными людьми. Среди них много культурных, умных людей. Это произошло потому, что те, по кому голод ударил сильнее всего, принадлежали к интеллигенции и грамотному классу тех людей, которые работали для общества и доверяли пайковой системе. Знания, которыми они обладали, не помогли им быстро понять опасность и среагировать на нее. На самом деле эти знания вызвали обратный эффект. К тем, кто пострадал от голода, относилось много интеллектуалов. Но те, кто выжил, значительным образом повлияли на так называемую культуру «самого нижнего класса». Они сыграли ведущую роль в создании культуры общества в области образования детей, в экономике, а также просто распространяли юмор и шутки в стремительно меняющейся обстановке.
Я чувствую, что самые бедные люди больше всего наполнены чжон (человеческим теплом и взаимным жертвованием). Иногда это кажется самым желанным образом жизни. Надеюсь, вы не считаете меня слишком восприимчивым или «поэтичным» за то, что я это говорю, потому что у меня есть опыт жизни на дне дна. Это не так ужасно, как вам может представляться. Есть чувство юмора, позволяющее людям смеяться над своими трудностями, есть чжон, заполняющий пустоту нищеты. Это пустырь, но тот, где дети могут побегать от души. Если бы можно было измерить счастье, северокорейские дети, должно быть, были бы в десять раз счастливее, чем живущие в Южной Корее, скованные постоянной конкуренцией в школьных классах и частных академиях.
Самым запомнившимся лакомством из моего детства был «быстрый рисовый хлебец». Вы добавляете воду в порошок, который получается, когда дробят кукурузу, перемешиваете это пять минут и получаете рисовый хлебец (конечно, это не в буквальном смысле слова «рисовый» хлебец). Это блюдо, которое любят мужчины, женщины и дети. Он клейкий, и всего несколько штук могут наполнить ваш живот на целый день. Но мы не могли есть его часто.
Каждый, кто когда-то понял, насколько скорость важна для голодного человека, с этим согласится. Рисовый хлебец – это также любимая еда вечно голодных студентов колледжей. Время от времени приходили гости, и мама делала несколько «быстрых рисовых хлебцев». Она берегла ингредиенты для специальных случаев. И не было счастливее дня, чем тот, когда мы ели рисовый хлебец.
В Северной Корее мы настолько ценим гостеприимство, что есть выражение «хорошо поесть благодаря гостю» (то есть вся хорошая еда готовится, когда приходит гость). В любом доме лучшее одеяло – гостевое одеяло.
Благодаря чжону люди смеются и плачут, благодаря этому чувству те, кто находится на самом дне, преодолевают трудности и выживают.
Хорошая новость – сейчас дела идут намного лучше. Люди постепенно учатся жить при рыночной системе, и они больше не будут умирать в больших количествах, доверившись государству. Теперь прижилась идея, что люди ответственны за свою жизнь.
Но, возможно, в людях уже меньше чжона, чем раньше, так как рынки растут и люди начинают интересоваться деньгами. Правда, в сельской местности ничего не меняется. Селяне, которые до сих пор сами никак окончательно не освободятся от голода, все еще кормят проходящих мимо путников.
Хотя этого недостаточно, чтобы подробно углубиться в различные аспекты жизни, которую я видел, слышал и чувствовал, когда путешествовал по Северной Корее, я надеюсь, что эта статья немного прояснит и добавит теплоты унылому и темному образу самых бедных членов северокорейского общества.
Как вы устраиваетесь на работу в Северной Корее? Легко ли поменять работу?
Д.Т.: Голод 1990-х годов все изменил. До этого катастрофического события правительство давало тебе направление на работу, и ты работал – всю оставшуюся жизнь на этом месте. Но сегодня у вас есть возможность дать взятку, чтобы избавиться от этой бесполезной работы и заняться чем-нибудь другим.
Мина Юн:
Традиционно жители Северной Кореи не имели свободы выбора рода занятий. Вы получали направление на работу от правительства, и она становилась вашей работой на всю жизнь. Причина этого очень проста: правительство изучает, сколько человек требуется в каждой отрасли и в каждом месте, что является частью сохранения строгого контроля над всеми ресурсами при коллективистской системе, и в соответствии с этим направляет туда людей.
Но это изменилось после того, как в 1990-х разрушилась пайковая система. Теперь ваша официальная работа – всего лишь бессмысленная должность, которую вы можете упомянуть, когда вас спрашивают: «Где вы работаете?» Фабрики давно остановили производство, и фабричные рабочие не могут ждать компенсацию за свой труд. Даже если у вас есть работа от правительства, вам приходится самому искать способы заработать на жизнь. Вот почему многие родители в Северной Корее начали давать взятки правительственным чиновникам еще до того, как их дети закончат старшую школу. Они хотят, чтобы их дети получили достойную работу, где до сих пор платят зарплату и обеспечивают паек.
Среди популярных рабочих мест в Северной Корее – организации, зарабатывающие иностранную валюту. Эти организации, появившиеся в начале 2000-х годов, теперь распространились по всей стране. Они занимаются в основном экспортом северокорейских ресурсов за границу и созданием фондов для правительства. Работающие в этих организациях до сих пор получают пайки, но помимо этого у них есть шанс на дополнительный доход, в зависимости от результатов своей работы. Работающими в таких организациях восхищаются почти так же, как теми, кто работает в крупных компаниях, таких как Samsung в Южной Корее.
Зарабатывающие иностранную валюту организации очень влиятельны, так как большинство из них находится под покровительством партии, вооруженных сил или других государственных органов. Конкуренция за то, чтобы попасть в такие организации, очень жесткая, и для того, чтобы получить там работу, вы должны обладать либо очень хорошим социальным происхождением, либо большим количеством денег. На самом деле большинство работающих в таких организациях – дети партийных чиновников или руководителей таких организаций.
Некоторые фабрики были очень популярны среди соискателей из-за того, что они находились под прямым контролем Ким Чен Ира или Ким Чен Ына. Прямой контроль семьи Кимов означает невероятно хорошие условия. Это значит, что сырье будет предоставлено правительством, что там существует реальное производство. Поэтому рабочие получают пайки. Кроме того, у некоторых рабочих есть доступ к продукции, которую они могут воровать и продавать где угодно.
Благодаря растущей потребности в более прибыльной работе взяточничество все сильнее распространяется в Северной Корее. Есть определенные шаги, которые надо предпринять, чтобы получить желаемую работу. Во-первых, вы должны дать взятку правительственным чиновникам и украсть свое личное дело из местного административного учреждения. Затем вы должны дать взятку директору фабрики или местному секретарю партии, чтобы они выдали письменное подтверждение, что хотят вас нанять. Наконец, вы должны предъявить это подтверждение в административном учреждении, отвечающем за распределение рабочих мест. Каждый, кто в этом участвует, знает о взяточничестве остальных сторон, но закрывает на это глаза.
Сегодня родители пытаются придумать все возможные способы, чтобы дети получили хорошую работу, добиваясь этого путем взяточничества или использования своего социального происхождения. Те, кто не может дать взятку чиновникам, просто посылают своих детей туда, куда они получили направление. Они дают взятку директорам фабрик, чтобы их дети не были вынуждены ходить на работу, вместо этого те работают на рынке, но должны отдавать часть своего дохода фабрике. Большинство молодых женщин торгует на рынке, в то время как их фамилии зарегистрированы на формально принадлежащих им рабочих местах. В Северной Корее не работать незаконно, это может закончиться наказанием.
Военнослужащие, прослужившие в вооруженных силах более 10 лет, также получают направления на новую работу, когда уходят со службы. Большинство из них возвращается в родные города и работает там, где им скажет местное правительство. Но некоторые солдаты-неудачники не получают разрешения вернуться туда, откуда они родом. Правительство направляет тысячи только что демобилизованных участвовать в государственных проектах или работах, где требуется много рабочей силы. У тех, кому выдали такие направления, нет выбора, кроме как подчиниться.
Например, когда Ким Чен Ир был жив, он надзирал за уездом Тэхондан в провинции Янгандо, регионом, который богат картофелем, но в нем живет мало людей. Ким Чен Ир начал контролировать регион и вскоре выяснил, что народа для выращивания картофеля недостаточно. Так что тысячи бывших военнослужащих были вынуждены переехать в Янгандо и стать пожизненно выращивающими картофель фермерами.
Они должны были своими руками построить себе дома. Они также беспокоились о будущем своих детей, потому что дети фермеров также могли быть направлены работать на фермы, где они выросли. Несмотря на беспокойство, они ничего не могли поделать. Это был порядок, установленный Ким Чен Иром, и они не хотели бунтовать.
Также не хватало женщин, на которых они могли бы жениться. Многие бывшие солдаты в Янгандо так и не смогли найти супруг. Уезд Тэхондан – всего лишь один пример, такие принудительные переселения происходят по всей стране и касаются различных государственных отраслей промышленности, поэтому солдаты перед наступающим увольнением беспокоятся о своем будущем.
Однако, как я уже говорила, строгие правила относительно профессиональной деятельности теперь, после коллапса социалистической системы в Северной Корее, существуют только на бумаге. Взяточничество стало настолько распространенным, что теперь оно неконтролируемо. Думаю, что эти перемены явно являются еще одним симптомом неисправной системы социализма.
Какова жизнь в Северной Корее для «богачей»?
Д.Т.: «Богатый» и «северный кореец» могут показаться исключающими друг друга определениями. Но сегодня это не так. Зарождающийся северокорейский капитализм означает, что большинство людей имеет больше, чем раньше, а небольшая группа становится на самом деле очень состоятельной.
Ким Ю Сун:
Мой тесть в его родном городе известен как самый богатый человек. Я не знал об этом до тех пор, пока мне об этом не сказал один северокореец из той же провинции. Он сказал, что моего тестя даже называют Ли Гон Хи (председатель Samsung Electronics) или Дональдом Трампом этой провинции. По его словам, имя моего тестя известно всем в этом регионе. Вот каким богатым он был.
Мой тесть руководил компанией, чистая прибыль которой составляла 6–7 миллионов долларов в месяц. Когда дела действительно шли хорошо, компания зарабатывала намного больше.
Что они обычно ели каждый день? На их столе была баранина, мясо тюленя, икра морского ежа, икра минтая и куриные яйца. Это то, что всегда было на столе, во время каждого приема пищи, просто потому, что мой тесть это любил. Несмотря на повсеместно распространенный образ нищенствующей Северной Кореи, богатые семьи могли без труда позволить себе в Северной Корее такую роскошную еду. Блюда, перечисленные выше, были дополнением к большему набору блюд, которые моя жена ела каждый день. Моя жена рассказала бы об этом подробнее, но она считает, что северокорейские власти могут использовать информацию о его питании, чтобы найти ее отца.
В Северной Корее наибольшее восхищение вызывают автовладельцы. Там не так просто иметь автомобиль, даже если у вас есть деньги на его покупку. Жена рассказывает мне, что ее отец владел в Северной Корее парой самых роскошных, дорогих автомобилей. На одном он ездил на работу, на другом – в деловые поездки. Помимо двух дорогих автомобилей у него был слуга, который каждое утро мыл и протирал его автомобиль.
Жена говорит, что ее отец был успешным бизнесменом, но любил смеяться и наслаждался досугом. На Новый год северные корейцы устраивают шумный праздник, и взрослые не забывают давать детям карманные деньги. Но она говорит, что ее отец часто доставал из бумажника сумму, равную 500 американским долларам, и давал ей. Не думаю, что даже в США или Южной Корее многие запросто достанут 500 долларов из бумажника, чтобы дать детям просто потому, что захотелось, конечно, если только они не богачи.
Сам я родом из городка, расположенного вдали от Пхеньяна, и моя семья никогда не была богатой. Праздники я всегда проводил дома и отмечал их с семьей и родственниками. Но жена говорит, что она ездила в Пхеньян, где на Новый год и Чхусок отец покупал ей и ее маме дорогую одежду и вкусную еду. Жена ходила в развлекательный центр «Моранбон», и семья ела вкусную лапшу в знаменитом пхеньянском ресторане «Окрюгван».
В конце дня они шли в сауну. Жена говорит, что посещение сауны стоило 100 долларов за человека. Даже в США и Южной Корее она считалась бы дорогой сауной, если вы должны заплатить 100 долларов за вход, ведь так? В Северной Корее большинство обычных людей зарабатывает меньше 100 долларов в месяц. Я даже не могу себе представить, какая роскошь должна быть внутри этой сауны, если для того, чтобы помыться там один раз, надо было заплатить 100 долларов.
Их развлечения в выходные этим не ограничивались. Жена ходила с родителями в боулинг и на спортивные мероприятия. В Северной Корее есть красивые места, куда люди любят приезжать, но не каждый может себе это позволить. Но благодаря своему отцу, который любил достопримечательности и обладал деньгами, моя жена побывала во всех этих известных горах и местах отдыха, в том числе в горах Пэктусан, Чхильбосан, Кымгансан и на станции Ёнмун.
Хотите услышать о еще одном большом преимуществе богатого папы? Подумать только, на ее дни рождения приглашали знаменитых артистов! Был один актер, которого часто называли главным сердцеедом страны. Папа жены знал, что она была его большой фанаткой, так что он лично пригласил этого актера на день рождения дочери. Я знаю, как девочки-подростки сходят с ума по актерам и певцам. В США, когда были популярны «Сумерки», девочки-тинейджеры были без ума от Роберта Паттинсона, правда? Вы можете представить, что ваш папа пригласил Роберта Паттинсона к вам домой на ваш день рождения?
Понятное дело, все свои школьные годы моя жена была счастливым ребенком. Каждый год она брала на себя ответственность быть лидером класса. Она была первой при выполнении всех школьных обязанностей. Ее домработницы готовили дома обед и клали его в ланчбокс, который она несла в школу своему классному руководителю. Благодаря этому ее учителю никогда не приходилось беспокоиться об обеде. Если в школе случались какие-нибудь неприятности, ее папа улаживал их, так как у него были деньги и власть.
Конечно, дома у моей жены был персональный компьютер. Так что когда ее друзьям при выполнении домашней работы требовалось воспользоваться компьютером, они приходили к ней домой. Ее папа всегда посылал учителю два мешка риса стоимостью полмиллиона северокорейских вон. Другие учителя всегда завидовали ее классному руководителю. Они часто говорили моей жене: «Ты должна быть в моем классе. Почему ты не перейдешь в мой класс?» С приближением зимы ее семья нанимала слуг, чтобы те готовили для них особое кимчхи. Они следили за тем, чтобы слуги готовили три или четыре вида кимчхи.
Когда ее отец ехал в своем автомобиле, полицейские подходили и говорили: «Уважаемый товарищ, пожалуйста, помогите нам». Это была одна из обычных фраз, которую моя жена слышала, когда была в автомобиле с отцом. Ее отец не просто зарабатывал деньги, он отдавал значительную сумму режиму. Так что к нему относились по-особому и всегда покровительствовали ему. Ее папа все время имел дело с руководителями провинций. Он никогда не тратил время, беседуя с чиновниками более низкого ранга, например мэрами. Он считал это пустой тратой времени.
Во время Чхусока, государственного праздника, северные корейцы идут на могилы своих предков, чтобы отдать им дань уважения. Но семья моей жены, конечно, ехала к могилам на автомобиле с водителем. Жена говорит, что у них в багажнике были полные коробки яблок, груш и северокорейских закусок, таких как «Choco-Pie» и пирожные чалтток. Все члены семьи угощались этой едой.
Ее папа путешествовал в другие страны, например Монголию и Китай. Каждый раз, когда он ездил в Китай, он привозил моей жене разную красивую одежду. Зимой он привозил своей девочке норковые шубы.
Моя жена приехала в Южную Корею два года назад, а ее отец до сих пор живет в Северной Корее. Так что я не буду раскрывать его имени или названия его компании ради его безопасности. Если я раскрою любые из его персональных данных, северокорейские власти смогут его найти. Думаю, вы можете представить, что тогда с ним случится.
Я не встречался с ним, потому что он до сих пор в Северной Корее, а с женой я познакомился здесь (в Южной Корее). Но он все равно мой тесть, благодаря ему моя жена пришла в этот мир, так что я беспокоюсь о его благополучии и каждый день молюсь о его безопасности. Даже если он не имел бы ко мне никакого отношения, я все равно не хотел бы сделать что-то, что сыграло бы против него.
Моя жена поддержала меня, когда я решил рассказать эту историю. Она говорит, что разговоры о ее отце пробудили много воспоминаний и она ужасно скучает по нему. У моей жены есть одно сообщение для ее отца: «Дорогой папа, я живу хорошо на Юге. Я каждый день молюсь за твое здоровье и счастье. Я никогда не перестану это делать. Ты всегда в моих мыслях и молитвах. Да, и теперь у тебя есть внучка! Желаю тебе, чтобы до воссоединения ты был здоров, благополучен и счастлив. Я молюсь за тебя здесь, на Юге».
Как северные корейцы повернули в сторону капитализма?
Д.Т.: Слово «прибыль» в Северной Корее было ругательством, пока она не стала необходимостью. Еще в 1990-х годах говорили, что единственный способ выжить – не повиноваться приказам государства и самому зарабатывать деньги. Северные корейцы запомнили этот урок, и они не смотрят назад. Несмотря на рост маркетизации, Северной Корее до сих пор не хватает технических возможностей для производства товаров, которые могли бы конкурировать с импортными. Все зарубежное ценится выше местных эквивалентов, даже зубная щетка.
Чжи Мин Кан:
Часто говорят, что экономика Северной Кореи – это катастрофа, и до тех пор, пока у власти находятся Кимы, дела не пойдут на лад. Но если бы это было правдой, то почему северокорейский режим до сих пор не рухнул, несмотря на такие периоды, как Великий голод, когда умерли сотни тысяч людей?
Северные корейцы когда-то полностью полагались на свое правительство в том, что касалось еды, потребительских товаров, бытовых приборов и жилья, так что вы, возможно, удивитесь, узнав, что на самом деле голод существенно улучшил нашу возможность искать средства существования и выбирать.
Я помню, что северокорейцы, пережившие Великий голод 1990-х годов, часто говорили что-то вроде: «Идиоты уже ушли. Остались только те, кто смог выжить, самые волевые из северных корейцев, способные пережить голод снова и снова».
Понимаете, это был простодушный народ, который слушался правительство и не пытался разобраться во всем самостоятельно – именно такие первыми умерли от недоедания во время Великого голода. Без продовольственных припасов правительство было неспособно защитить обычных людей, и так как крайняя нищета росла, люди начали ополчаться даже на своих родственников. По существу, северокорейское общество стало холодным, жестоким без сочувствия или сострадания.
В эти тяжелые времена людям пришлось самостоятельно искать способы выживания. В результате, как и следовало ожидать, народ начали привлекать капиталистические идеи – ценности, о которых им никогда не рассказывали, но которые могли означать выживание.
До голода северокорейские рынки были крошечными местами, где фермеры, работавшие на своих принадлежащих коллективам фермах, продавали овощи, мелких животных и рыбу, пойманную ими в реках и прудах. Люди действительно относились к этим местам как к примитивным фермерским рынкам, где было доступно мало товаров. Но затем правительство сократило общественную распределительную систему, наступил голод, и людям пришлось самостоятельно добывать пропитание, и тогда все устремились на рынки и начали продавать свои ценные вещи, чтобы купить еду.
Я помню, что в то время северокорейское телевидение показывало старых членов коммунистических партий из Восточной Европы, которые продавали свои партбилеты и медали на рынках. Целью было вызвать гнев или отвращение у ревностных северокорейских членов партии. Но тогда ситуация в Северной Корее не очень отличалась от той, что была в Восточной Европе, и пока находились покупатели, люди продавали все и что угодно, чем обладали.
Тогда люди даже были рады продать подарки, врученные им такими влиятельными людьми, как Ким Чен Ир. В результате даже мой отец (рьяный член партии) без колебаний продал свой телевизор, хотя тот был подарком от правительства. На рынках появлялись даже часы и телевизоры с выгравированным на них именем основателя государства президента Ким Ир Сена – в хорошие времена о таком даже подумать было невозможно.
Именно в этих условиях в Северной Корее действительно зародился капиталистический рынок, и он быстро распространился по всей стране. В то время как рынок рос, преобладать начали продукты и товары из Китая и Японии, так как северокорейские фабрики закрывались из-за все более ухудшавшейся экономической ситуации.
Когда-то можно было без труда найти зубную пасту и щетки, сделанные в Северной Корее, но после голода эти товары уже вряд ли можно было увидеть на рынках. А если они и обнаруживались, то больше не пользовались особым спросом, так как их теперь считали низкокачественными.
В прошлом люди получали товары на основе пайковой системы. Так, например, если у них заканчивались мыло, зубная паста или зубные щетки, у них не было абсолютно никакой возможности найти новые, пока они их не получали. А если они получали испорченные овощи, у них не было возможности и права выразить недовольство этой проблемой. Но когда появились рынки, Северная Корея кардинально изменилась: вдруг, несмотря на небольшое количество денег, которое у нас было, стало больше выбора.
Удивительно, что жизнь в Северной Корее все еще была трудной, но качество жизни после голода становилось все лучше и лучше. Электроприборы, мебель и потребительские товары становились все более доступными. Более того, даже в центре Пхеньяна (который называли сердцем Социалистического Чосона) появился большой рынок, который стал популярным местом у людей. И хотя правительство позже несколько раз пыталось закрыть рынок, он был настолько востребованным, что все попытки терпели неудачу. В конце концов правительство нашло собственный способ заработать на рынке, сдавая места в аренду торговцам. Я слышал, что доход был значительным.
Если оглянуться назад, кажется, что влияние и существование рынков было намного более значительным, чем ожидало правительство, они напрямую помогали выжить все большему количеству людей. Благодаря существованию таких рынков в Пхеньяне начала появляться мелкая буржуазия. А с течением времени, как я помню, рынок становился одним из важнейших мест для людей, и для богатых, и для бедных.
И хотя я признаю, что безжалостная, жесткосердная капиталистическая экономика имеет собственные проблемы и негативные побочные явления, я действительно надеюсь, что Северная Корея станет страной, где люди смогут зарабатывать на жизнь, свободно конкурируя друг с другом.
Как северокорейские женщины покупают косметику?
Д.Т.: Там, где в экономике есть хотя бы самое незначительное количество наличного дохода, появляется индустрия красоты. То, как это развивалось в Северной Корее, может многое сказать о неофициальной природе тамошнего капитализма, а также о социальных установках и роли женщин в обществе.
Чже Сон Ли:
Женщины в Южной Корее и некоторых других странах не выходят из дома, не убедившись, что их макияж безупречен. Много раз мне казалось, что иметь идеальный макияж – первостепенная задача южнокорейских женщин.
Северокорейские женщины не придают макияжу такого значения, но им, как и живущим в других странах, нравится ухаживать за собой, в том числе краситься, чтобы улучшить свой внешний вид.
По сути дела, есть две причины, почему северокорейские женщины ходят с макияжем. Во-первых, они просто могут хотеть выглядеть более привлекательными, как и большинство остальных женщин. Во-вторых, так как это патриархальное общество, многие считают, что женщины должны накладывать макияж, чтобы доставлять удовольствие окружающим. Большинство женщин в Северной Корее начинают накладывать макияж, когда заканчивают старшую школу. Находиться в школе накрашенной не разрешается.
Я помню, когда мне было примерно 15 или 16 лет, мы с подругами наложили макияж и пошли так в школу. Так как мы находились в бунтарском подростковом возрасте, мы почти ничего не боялись. Мы гордо вошли в класс. Но вскоре учитель поймал нас, и в качестве наказания мы остались после уроков мыть кабинет, а домой нас отпустили только после письменных извинений.
Я до сих пор очень ярко помню, что наш учитель сказал нам, когда мы шли домой: «После того как вы закончите школу, мне будет абсолютно все равно, краситесь вы или нет».
После этого инцидента мы больше ни разу не красились в школу. Да, конечно, я приглаживала воском брови и накладывала немного пудры, но никогда не пользовалась подводкой или тушью, потому что меня сразу бы застукали.
В Южной Корее масса косметических магазинов, они есть почти на каждой улице. Но в Северной Корее косметику продают уличные торговцы на рынке. Не знаю, как женщины покупали ее в 1990-х годах, но с начала 2000-х рынок стал тем местом, где женщины покупают косметику – на рынках в Северной Корее есть почти все, что можно найти в любой другой стране. Без сомнений, косметика из Южной Кореи была самой популярной и дорогой.
В Южной Корее люди, кажется, покупают все импортное и всегда хотят купить то, что подороже. В Северной Корее было то же самое. Некоторые косметические товары не были очевидно лучшего качества, чем китайская продукция, но они все равно продавались по более высокой цене просто потому, что были сделаны в Южной Корее. Они были настолько популярны, что я до сих пор помню название одного товара. Он назывался «Мужчина с цветами» от VOV. Приехав в Южную Корею, я была шокирована, когда обнаружила, что это была самая дешевая торговая марка, потому что если вы пользовались этой продукцией в Северной Корее, это означало, что вы богаты. Все хотели ее иметь.
Так как эта южнокорейская косметика незаконно ввозилась через Китай, существовали строгие правительственные запреты. Поэтому люди прятали ее от властей и продавали на черном рынке, так что цены зашкаливали. И хотя косметика была очень дорогой, она мгновенно продавалась, потому что каждая женщина хотела ее иметь. Прежде всего на рынке обычно искали тональный крем и пудру. Но так как спрос рос, на северокорейских рынках можно было без труда найти тени, подводку для глаз, тушь и помаду. Поскольку товары были очень дорогими, лишь немногие могли позволить себе иметь по одному средству каждого вида.
Но даже если у вас есть только что-нибудь одно, вам все равно будут завидовать. Моя мама почти всегда пользовалась VOV, и я тоже брала ее косметику, когда мамы не было дома, и мне всегда нравилось качество. Когда вы пудритесь китайской или северокорейской пудрой, оттенок вашей кожи становится темнее. Но мне нравилась VOV, потому что с ней моя кожа сияла и выглядела естественно, словно я и не накладывала макияж. Если у вас есть деньги, вы можете купить любую косметику, какую хотите.
Большинство северных кореянок традиционно пользуются только тоником и лосьоном. Но с 2000 года Северная Корея начала производить собственную косметическую линию под названием «You and I» на фабрике в Хамхыне. Эта косметическая линия была создана для снабжения высокопоставленных правительственных чиновников, а также для экспорта. Помимо тоника и лосьона туда входил питательный крем. Так как это была косметика, изготовленная преимущественно из натуральных ингредиентов, почти без химических добавок, она стоила очень дорого. В то время как другие косметические товары можно было купить за 5–10 долларов, эти стоили 250–300 долларов.
Но она все равно была очень популярной. Поскольку мама была знакома с кем-то, работавшим на фабрике, и могла быстро приобретать продукцию, мне повезло самой попробовать эту популярную косметическую линию. Мне нравилось качество той косметики, и я любила ею пользоваться. Теперь, когда я думаю об этом, то не удивляюсь, что моя кожа стала лучше после ее использования. До того я пользовалась только тоником и лосьоном.
Но большинство женщин тогда считали, что наносить подводку слишком сложно, так что многие прибегали к татуажу век. Это значительно сокращало время, которое мы тратим на нанесение макияжа. В Северной Корее все больше, чем где-либо еще, хотят, чтобы все было сделано как можно быстрее. Но сегодня татуаж век считается немодным. Теперь все больше и больше людей начинают удалять татуаж.
Если говорить обо мне, я накладываю макияж в точности так же, как делала это в Северной Корее. Время от времени южнокорейские студентки говорят мне, что им нравится мой макияж. И все же я думаю, что люди практически одинаковы в любом уголке мира.
Кто в Северной Корее ездит на автомобиле?
Д.Т.: Автомобиль в Северной Корее – символ определенного статуса. Им обладают только те, у кого есть политическая власть или деньги (как тесть Ким Ю-суна). Даже тех, кто работают водителями у других, остальные члены общества считают счастливчиками. Но за это придется заплатить: вы можете годами ждать, чтобы сдать на права и выехать на дорогу.
Мина Юн:
Этот вопрос сразу же напомнил мне о человеке, по которому я не прекращаю скучать с тех самых пор, как уехала из Северной Кореи, – моем младшем брате, который остается там. Когда ему было шесть лет, он сказал, что когда вырастет, хочет быть помощником генерала Кима и водить его автомобиль. Мы с моей сестрой поддерживали его мечту, думая, что не может быть большей чести. Когда я думаю об этом сейчас, то говорю себе: «В скольких странах дети отчаянно мечтают быть водителем?» Разве мечты не должны быть слишком большими и нереалистичными для достижения? На самом деле мечта быть водителем тоже может быть достаточно нереалистичной в Северной Корее, учитывая, что мой брат так до сих пор и не реализовал свою мечту.
Не считая таких городов, как Пхеньян, на дорогах страны редко можно увидеть больше двух или трех автомобилей в день. В сельской местности людям больше привычны тракторы, а не автомобили. За исключением особых случаев, когда чиновники центрального правительства прибывают с визитом, у сельчан на самом деле мало шансов увидеть автомобили.
Когда я была маленькой, я жила в провинции Канвондо, регионе, окруженном горами. Я до сих пор помню свой восторг, который я испытывала каждый раз, когда видела на улице автомобиль. Я целый день хвасталась этим своим друзьям, говоря: «Знаете, что я только что видела? Автомобиль! Черный. Он только что проехал по новой дороге». И друзья тоже начинали волноваться по этому поводу, спрашивая: «Правда? Как ты думаешь, он проедет еще раз? Может быть, стоит пойти подождать?» А потом мы на самом деле шли ждать автомобиль.
Теперь я живу в Сеуле, городе, страдающем от слишком большого количества автомобилей и постоянных пробок. Каждый раз, когда я вижу в окно автомобили, я улыбаюсь, думая о прошлых днях в Северной Корее, где автомобиль был предметом такого огромного удивления. Сегодня я испытываю противоположные чувства. Огромное восхищение и восторг, который когда-то вызывали у меня автомобили, теперь превратились в раздражение и усталость на забитых дорогах Сеула.
Дорожные условия в Северной Корее тоже очень плохие. Дороги редко заасфальтированы, за исключением отдельных городских районов. Обычно дороги – это просто голая земля, покрытая галькой или песком. А так как они не отделены от тротуаров, людям приходится отходить в сторону, когда они слышат сзади приближающийся автомобиль. Они стоят в стороне, прикрывая рты и носы, чтобы не вдохнуть поднятую пыль, потом ждут, пока облако пыли уляжется и они снова смогут видеть.