Снег, лежащий шапками на вершинах, заботливо укутывал сопки. Пар гейзеров поднимался из ущелий и зыбким маревом просачивался по долине. Величественная картина. Денис Цесаркин поднялся на самую высокую сопку и почувствовал, как дух захватывает от восторга. Стоило, ей-богу стоило бросить все к чертям собачьим и приехать на Камчатку. Хотелось закричать со всей дури. И он уже кашлянул, прочищая горло для громкого утробного рыка, но в этот момент в кармане запищал сотовый. Проклятье, появился доступ к сети на самой высокой точке.
– Да, мам, – протянул он в трубку, пытаясь сохранить элементарную вежливость. – Привет.
Из динамика послышались причитания, крик, а затем и плач. Впрочем, как и всегда, любые разговоры заканчивались склокой. Но в этот раз он и слова не произнес. Не успел.
– Подожди, – спокойно прервал он маменькины вопли. – Ничего не пойму, что случилось?
Он бросил взгляд в сторону своих товарищей, вслед за ним поднявшихся на обзорную площадку. Кое-кто косился неприязненно, а кто-то разглядывал с любопытством. И лишь одна Санька взирала жалостливо и заботливо.
«Ну вот опять, – красноречиво говорил ее взгляд. – Нигде тебе, Денчик, не укрыться от своей семьи».
– Я ж тебе и говорю! – взвилась мать в трубке. – Мы к нотариусу пришли, чтобы дедушкино наследство оформить, а ничего нет, представляешь? Нам ничего не полагается! Нам, его дочерям!
– Почему так? – удивился Денис, прекрасно зная, что других наследников у деда нет. – Он квартиру продал, что ли?
– Если бы, – застонала мать в трубку. – Он женился! Сразу, как бабушка умерла! И теперь эта гадина, его жена, наследует все! А мы с Юлькой можем идти на паперть!
Денису хотелось уточнить, что дед еще при своей жизни каждой дочери помог построить дом и купить машину, но на квартиру-то тоже рассчитывали. В самом центре города, в роскошном особняке послевоенной постройки. Дом с колоннами и барельефами. И сама квартира – шесть комнат и три балкона – представляла великую ценность. Цесаркину приходилось неоднократно слышал, как мать с сестрой под рюмочку делят свое будущее наследство.
– Еще полгода со дня смерти не прошло, можно оспорить, – попытался он успокоить мать. – Я вернусь…
– Господи, ты как не слышишь меня! – взмолилась мать. – Он же-ни-лся! Понимаешь? И жена – наследница первой очереди, а мы так… погулять вышли!
– Мам, – Цесаркин снова постарался взять инициативу в разговоре. – Мам, я приеду, разберемся…
– Я хочу, чтобы ты немедленно вернулся в город и поднял связи. Моего отца опутала какая-то мошенница. Нужно завести уголовное дело и засадить эту мерзавку! Напиши заявление, мы с Юлькой подпишем и на этой неделе подадим в полицию. Давай завтра встретимся…
– Мам, я на Камчатке, – успел вставить фразу Денис. – Вернусь только через две недели…
– Ну, конечно, – истерично хмыкнула мать. – На Камчатке! Почему, когда в семье большие проблемы, ты сбегаешь?
Он только открыл рот, чтобы опровергнуть каждое слово этой нелепой лжи, как в трубке пошли гудки отбоя.
«Вот и славненько», – про себя пробормотал Денис и быстро набрал эсэмэску старшему брату:
«Что там случилось, бро? На ком женился наш дед? Найди инфу на дамочку».
Он перевел взгляд на сопки, на небо, полное кудлатых облаков, и постарался отвлечься от дурных новостей.
«Не забыть бы выключить сотовый», – в сердцах напомнил он сам себе, и телефон тут же завибрировал, напоминая хозяину о пришедшем сообщении.
«Нина Александровна Тарантуль, 35 лет, работает коммерческим директором, воспитывает сына 7 лет, брак с дедом оформлен 3 года назад».
Денис на автомате отправил эсэмэску товарищу по университету, приписав от себя:
«Кирилл, пробей мне эту гражданку. Буду должен».
«Все, – приказал он сам себе. – Теперь отдых. Смотри по сторонам, вдыхай воздух таинственной Камчатки».
Но восторг от увиденного куда-то испарился, а радость иссякла.
«Что же получается? – мысленно поинтересовался Цесаркин. – Дедок-то наш, праведник хренов, женился на молодайке в год, когда умерла бабушка? Вот же рог моржовый!»
Нина брела среди прилавков и терпеливо слушала нытье сына.
– Мам, – ныл Ромка. – Купи мороженое! А когда мы на море пойдем? Мам! Ну мам!
– Я предлагала тебе остаться с Аржановскими. Сейчас бы играл на пляже. Ты сам не захотел, – серьезно заметила Нина, не любившая сюсюканье.
– Мне с ними скучно! С тобой хочу!
– А я давно мечтала здесь погулять…
– Среди всякого старья? Ну пойдем отсюда, мам! Мы уже нагулялись, – и запрыгал от нетерпения.
Нина с грустью осмотрела огромный блошиный рынок, расположившийся в Пьяцца Марина, и тяжело вздохнула.
– Старье, говоришь? – пробормотала она чуть слышно и повернула к выходу, не в силах объяснять, что среди этого богатства она готова бродить до самого вечера. Рассматривать старинные печати, листать потрепанные книжки у букинистов. Можно ничего не покупать, а лишь вдыхать запах истории, трепетно притрагиваться ладонью к случайно уцелевшей живой памяти.
– Ладно, уговорил, – пробормотала Нина, прекрасно понимая, что сын не даст ей насладиться походом на барахолку. – Пойдем есть мороженое.
А про себя решила, что придет завтра утром сама и побродит в одиночестве.
Ромка повеселел и уже предвкушал, как через несколько минут они купят мороженое на площади. Джеллатто! Самое вкусное мороженое в мире.
Но уже около самого выхода она притормозила, а потом уж и подавно застыла на месте… Небольшая лакированная шкатулка-комод, украшенная замысловатой инкрустацией и резьбой. Нина поняла, что влюбилась с первого взгляда. Невозможно пройти мимо, и никогда не забыть.
– Кванта коста? – поинтересовалась она у миниатюрной старушки-итальянки, одетой в черное и с седой дулькой на затылке. Хозяйка шкатулки внимательно посмотрела на саму Нину, перевела взгляд на Ромку. Улыбнулась радостно и подмигнула мальчику.
– Сто евро, – назначила цену, перемежая английские и итальянские слова.
Шкатулка явно стоила дороже. Поэтому, не торгуясь, Нина кивнула и тут же принялась рыться в кошельке. Но денег под расчет не нашла. Пришлось достать двести евро. Надеясь, что у старушки найдется сдача, Нина протянула купюру. Бабулька запричитала и что-то залопотала по-своему, но Нина не поняла ни словечка. Зато догадалась, что у хозяйки просто нет денег.
– Она предлагает вам взять еще что-нибудь, – перевел проходивший мимо турист.
Нина растерянно осмотрела весь скарб, лежавший на прилавке: старый фотоаппарат, тарелки с трещинами, аляповатый морской пейзаж в кривой рамке и вазу цветного стекла с мутными узорами.
– Вазу, – нетерпеливо предложила она. – Я возьму вазу!
Старуха улыбнулась и, приложив пальцы к губам, радостно причмокнула.
– Брависсимо, сеньора! – улыбнулась она, торопливо засовывая удачно сбагренное барахло в объемные черные пакеты, оказавшиеся неимоверно тяжелыми. Взмахнув рукой, Нина остановила такси, выкрикнула название отеля и, засунув в машину понурого Ромку, уселась рядом, бережно прижимая к груди драгоценные покупки.