Проснувшись, она тут же пожалела о втором выпитом бокале вчера. Ужасно тошнило, кружилась голова и все тело пробирала мелкая дрожь. Агата застонала. Почему она не может как нормальный человек выпить пару бокалов пива и не умирать при этом на утро? Сколько раз уже она зарекалась, что кроме безалкогольного больше ничего не будет пить, и сколько раз во время посиделок с Марго игнорировала это.
– Всё. Это точно последний раз, – прохрипела она сама себе.
На телефоне тут же засветился экран, показывая сообщение от подруги, словно насмехаясь над очередным обещанием, которое она не сдержит. Перевернув гаджет экраном вниз, она зарылась лицом в подушку. Потом ответит. Но подкатившая волна тошноты и спазм в животе заставили её как ошпаренную выскочить из постели и пулей метнуться в ванную.
Через пол часа, после душа и черного растворимого кофе с сахаром, жизнь показалась чуть более красочной. Желудок больше не пытался выпрыгнуть через горло и головокружение отступило. Она открыла и прочитала сообщение от подруги. Та интересовалась ее самочувствием. Знает, что ей нельзя больше одного бокала, а все равно ведь всегда покупает алкогольное. «Пить безалкогольное пиво всё равно, что кошачью мочу», всегда говорит Марго. Агата быстро написала, что это был последний раз, а Марго в ответ прислала «Ха-ха».
Сквозь зашторенные окна в комнату пробивались солнечные лучи. Она подошла и отодвинула занавеску – чистое и ясное весеннее небо. Только невысохшие лужи на асфальте напоминали о вчерашнем дожде. Девушка зажмурилась, подставляя лицо теплу.
В дверь постучали. Вздрогнув от неожиданности, она на цыпочках подошла к двери. Каждый раз, прежде чем посмотреть кто пришел, она, как маленький ребенок, стояла в пороге затаив дыхание. Какой-то неведомый и непонятно откуда появившийся страх. Даже когда не одна дома – если она никого не ждет, стук в дверь ее пугает. Снова постучали, и Агата посмотрела в глазок. Муж.
– Зачем пришел? – холодно спросила она, открыв дверь.
– За вещами. Ты же ключи забрала.
– Ты больше не платишь за эту квартиру, чтобы иметь ключи. На балконе твои вещи.
– В каком смысле на балконе? – удивился он. – Вчера же дождь был, они наверное все намокли, балкон не застеклен! – продолжал возмущаться человек, которого она когда-то, как она думала, любила.
– Ну твои проблемы, что не застеклен. Я-то при чем. Надо было сразу забирать.
– Какая же ты…
– Какая?
Он надул щёки, но ничего не ответил. Хотел, наверное, сказать, что она сука, но вовремя вспомнил, что предатель тут он. Они были женаты десять лет, но уже примерно с третьего года брака Агата начала догадываться, что он ей изменяет. Доказательств не было, но было это чутье, которым обладают только женщины. То ощущение, когда ты просто знаешь правду. Ты её чувствуешь. Сейчас она понимает, что нужно было расходиться еще тогда, но в то время казалось, что если не замечать, то ничего как будто и нет. Со временем муж перестал прятать телефон, перестал переименовывать контакты, уверенный в том, что его глупая жена ничего не замечает. А в прошлом году они даже решились на ипотеку. Оформлять её пришлось, правда, на ее родителей, потому что выяснилось, что с его зарплатой ни один банк не одобряет нужную сумму, а она последние десять лет официально не работала. Конечно, она не сидела у него на шее, но так сложилось, что все места, где она трудилась, не оформляли по Трудовому кодексу. Какие-то одноразовые договоры, а иногда и вообще без них. И только после тридцати она задумалась о том, что неплохо было бы иметь постоянную стабильную работу, но немного не успела – грянул развод. Она просто пришла однажды домой – в эту самую ипотечную квартиру, и обнаружила его в постели с другой. Она даже не удивилась. Больше разозлилась, и то на себя – что так долго тянула. В этот же день она выставила его из дома, а на следующий они подали на развод.
Первые пару дней после случившегося её захлестывала ярость, она ненавидела мужа и весь мир. А затем пришла боль. От обиды, предательства, от одиночества и неизвестности. От осознания, что не было никакой любви. Что столько всего не сделано в жизни только потому, что она выбрала не тот путь. Что ушло время. И следом появилось отвращение к себе – возрасту, внешности, характеру. Она ненавидела свое худощавое тело, стриженные под каре темные волнистые волосы, свои глаза с нависшим веком, тонкие губы, белую кожу, через которую просвечивают огромные вены на тыльной стороне ладоней. Всё в себе ненавидела. Ненавидела свою зрелость, потому что никому уже не будет нужна. Ненавидела себя за то, что так много прощала. За привычку привязываться. За слабость. И если ярость и жалость к себе почти прошли, то ненависть всё ещё была с ней.
– Всё вымокло, – в прихожей появился бывший муж, держа в руках клетчатые баулы с вещами.
– Скажи спасибо, что ты забрал их на балконе, а не на помойке, – съязвила Агата. – Всё? Больше там ничего твоего не осталось?
– Ещё две сумки, – обуваясь ответил он. – Заберу на днях.
– На каких днях? Тебе тут не камера хранения. Забирай, или я выкину их с балкона.
– Мне некуда сейчас, я итак живу у…
– Мне плевать, – перебила она. – Или забирай, или соберешь внизу. Но здесь ноги твоей больше не будет.
– Мне некуда, – повторил он и выставил сумки в подъезд, а затем закрыл за собой дверь.
Он и в самом деле привык, что она не отвечает за свои слова. Ну что ж. Агата накинула халат, в котором обычно ходит курить, натянула тёплые носки, достала из шкафа в прихожей резиновые тапки и вышла на балкон. Под окном действительно стояли ещё две большие сумки.
– Откуда только у тебя столько барахла, – сказала она.
Глянув вниз, она убедилась, что под балконом никого нет и подняла сумку. Тяжёлая. Интересно, что там. Хотя всё равно. Не без труда поставив баул на перила, она ещё раз посмотрела вниз и толкнула сумку. Через три секунды раздался глухой стук. Высота была небольшой, третий этаж, так что сумка даже не порвалась.
– Идиотка! – раздалось снизу.
– Спасибо ещё скажешь, что не придется лишний раз подниматься, – крикнула она, ставя на перила вторую сумку. Муж теперь стоял внизу, задрав голову.
– Хватит, Агата! Я сказал заберу потом! – пытаясь спасти последний баул прокричал он.
– До свидания, – она столкнула вторую сумку и вернулась в квартиру.