После того как президент прокричал имя, прошло чуть больше двух минут. И ожидание явно не устраивало Лаврентия.
– Сказал же ему ждать в коридоре… Вот чем слушает этот увалень?!
И только он набрал в грудь побольше воздуха, чтобы прокричать имя еще раз, в дверь постучали.
– Наконец-то, – проворчал президент, – Заходи.
В двух словах описать внешность вошедшего в кабинет человека было несложно. Определенный тип человека, который везде, в любом мире был одинаковым.
Иван – подросток чуть выше меня, полноват, с роскошной рыжей шевелюрой, подростковой щетиной и молочно-белой кожей. Ничего примечательного в нем нет и никогда не будет. Он стандартный эталон «рыжести». И я был более чем уверен – в «породе» у него куча братьев и сестер.
На носу и под глазами можно увидеть бронзовую россыпь веснушек.
Ванька-встанька… Ванька-сранька…
– Сонцов, почему не слышим с первого раза? – причитающее спросил Лаврентий. – Почему я должен повторять дважды? Какого черта ты не слышишь меня? – он искоса посмотрел на обладателя рыжести повышенной степени, и продолжил, – Я с кем разговариваю?
Рыжему, видимо, было весьма неловко, или же он опасался гнева Лаврентия Лаврентьевича, отчего опустил голову и что-то невнятно пробормотал.
– Не слышу, – сказал президент.
– П… Простите, дядя Лаврентий, – послышался звонкий голос Ивана, – Я так больше не буду… Честно!
Дядя?
– Сколько раз тебе повторять, не смей в стенах академии обращаться ко мне «дядя». Еще одно замечание на эту тему – уедешь домой, в деревню. Ты меня понял?
Зеленые глаза внимательно посмотрели на «дядю», и тот лишь тяжко вздохнул.
– Ничего не меняется в твоей голове… Весь в отца. – он сел за стол, и приказал, – Отведи нашего нового студента в комнату.
– Студента? Он уже прошел испытания? – Ваня расправил плечи и с вызовом посмотрел на президента. – Испытание же завтра только!
Что-то я ничего не понял. А точнее, понял, что ничего не понял.
В их разговор я особо не вникал, ибо было не за чем. Поднял с пола сверток с формой и начал его разворачивать.
На вид – мой размерчик. Только вот нижнего белья не хватает. Ткань натирать будет все прелести и достоинства этого подросткового тела.
Разговор родственников, между тем, закончился, и под одобрительный взгляд президента я вышел вслед за Ваней, постоянно поправляя на себе штаны, которые сваливались с меня. Не совсем мой размер, не угадал. Зато верх идеально сидел.
Было одно «но», что отличало меня от Ивана, помимо цвета волос, конечно же. На рукаве не было белой эмблемы, как у тех студентов и у «рыжего» в том числе. Была палочка, обозначающая цифру один на черном фоне, и непонятный мне рисунок.
Что-то по типу герба моего вымышленного рода. Если я все правильно понял.
Бык, кинжал и башня? Что за суповой набор?
Ваня тем временем не затыкался.
– Я Иван Сергеевич, для тебя просто – Ванек! Ну ты, конечно, крут! Только появился в стенах академии, сразу забрался в женское общежитие, к самой принцессе, так еще и тумаков ей отвесил! Ну ты… Ты… – Его словарный запас явно хромал. – Крутой!
– Ага, – сухо ответил, внимательно разглядывая лестницу, по которой мы спускались.
Каменные ступени, казалось, были только-только установлены, вырезаны и сияли своей чистотой. Казалось, на них не было и пылинки, что было не совсем уместно, как мне казалось. Они были идеальными, от слова совсем. А деревянные перила блестели так, словно их только-только покрыли лаком.
– Только теперь ты враг номер один у всех принцесс, графинь и, проще говоря, всех девиц! – заметил он, останавливаясь перед большой стальной двери с резьбой.
– Это почему это? – удивился.
– Так тебя уже приписали к секте Хлыстов, которая появилась очень-очень давно, еще при Иване Грозном, так еще и шепчет, мол, ты содомит!
– Что такое секта и кто такие содомиты? – Меня определенно начинала раздражать местная непонятная терминология.
Как оказалось, содомиты и извращенцы – почти одно и то же, что мне ой как не понравилось. Только появился здесь, а уже подобным кличут. Ну а секта Хлыста…
Это была некая группа людей, которая воздерживалось от всего, что только возможно. Человеческое тело, согласно их воззрениям, греховно и является наказанием за первородный грех. Что само по себе бред. Как-то не укладывалось в голове словосочетание содомита и Хлыста. А Ивана же, наоборот. забавляло это сочетание, ибо он повторил это не один раз. Так еще, и придумывал для меня клички… Так себе ситуация.
– А то, что ты победил Елизавету Петровну, да еще и не используя магию, так это ты…
– Крут, – перебил его я, обошел и распахнул стальную дверь, которая, на удивление, очень легко поддалась.
Как я и думал, за дверью была пелена, через которую мне нужно было пройти.
– Ваня, скажи-ка мне, а эта пелена, она везде?
– Пелена? – Он удивленно посмотрел на меня, а я указал на выход. – А, ты про разлом, что ль? – он захохотал, – Тебе что, всю голову Запорожцы отбили? Какая к черту пелена? Что за дивное название? – и захохотал.
Мое лицо не излучало ничего. Ни злобы, ни агрессии, мимики – ноль, но Ваня подумал, что своими словами и смехом задел меня, и принялся тысячу раз извиняться.
На определенный момент я устал от повторения одного и того же слова.
– Успокойся, а.
– Так ты не обижаешься?
И вправду, похож на типичного рыжего Иванушку. В моем мире таких было много…
– Нет. Так ты мне на мой вопрос ответишь?
– А чего не ответить-то? Отвечу! – Он заулыбался, поднимая скулы, отчего его веснушки превратились в одно сплошное пятно по обе стороны от носа. – Разлом появляется там, где есть сильный маг или маг с очень чистой родословной. Который способен силами своего артефакта сделать тоннель между двумя точками. На самом деле – все могут этому научиться, ну… – он замялся, – Точнее, мы на вряд ли сможем, но если будем в большой группе с сильным магическим источником, то да. Это мы можем!
– Как это? – Я не стал дожидаться ответа и шагнул вперед, выдохнув от неприятного ощущения липкости на лице.
Комната, в которую я зашел, оказалась очень просторной и светлой, а пол был таким же паркетным, как и в кабинете Лаврентия. Огромное окно перед глазами было занавешено белоснежным тюлем.
Обои, желтые с оранжевым, больше напоминали цвет детской неожиданности, что мне как-то было не особо по нраву. Мебели – по максимуму. В левом углу от окна – письменный стол, а возле него комод. Шкаф и софа – у правой стены, такой же «комплект» у левой, а возле двери стоял пуфик зеленого цвета. Стены были увешаны разнообразными картинами. На одних запечатлены какие-то военные походы, на других – рисунки каких-то неизвестных мне городов.
Вкус у того, кто обставлял эту комнату, безоговорочно испорчен.
– Ну, это работает только в помещениях с большим энергетическо-магическим потенциалом, как, например, вся академия! Закрываешь глаза перед дверью, аркой, порогом, представляешь себе место, куда в этом помещении или комплексе зданий хочешь попасть. И вуа-ля! – Он театрально хлопнул в ладоши и хихикнул. – Ты переходишь в это место!
– Ты тоже сильный маг? – спросил я, внимательно разглядывая глуповатую улыбку и выражение лица Вани.
– Я? Нет! С чего ты взял?
– Ну в комнату мы же зашли.
– А, – он как бы виновато почесал макушку и плюхнулся на пуф, скидывая с ног черные сапоги, – Так это дядя мой пожелал так. У меня даже сестры так не могут, а они, – он улыбнулся, – Военные маги.
Как же много он болтает…
–– А зачем нужны военные маги?
–– Как зачем? – он очень искренне удивился. – А вдруг война? Вдруг императору понадобится новая торговая точка, или новые ресурсы? Да и… – он замялся, – Ладно нашему. А если королю Швеции? Или Великобритании? Это же…
–– Обычным людям не по зубам? Здесь же есть обычные люди?
–– Конечно есть! – он опять искренне захохотал, – Ну, ты даешь! Такие вопросы задаешь, как будто только с луны свалился!
Как же меня он начал утомлять…
– Дай догадаюсь, у тебя большая семья с кучей братьев, сестер и родственничков? – вспомнил я свое предположение, когда только его увидел.
– Да! – Ваня замер, пораженный моей догадкой. – А откуда ты знаешь?
Я не стал ничего отвечать, спрашивать про перемещения, про армию и молча подошел к окну.
Вид быт абсолютно такой же, как из окна Лизы.
Под окнами здание было «густо засеяно» различными цветами, горшками и прочей растительной утварью, так же среди кустарника проглядывалась дорожка из желтого кирпича, а буквально в пятидесяти метрах уже узнаваемое мною здание женского общежития, возле которого торчали подростки.
Хм, я тоже на втором этаже, да и здания – копия друг друга. Из какого это я там окна вывалился?
Я взглядом отследил примерное место, где моя задница познакомилась с чудесной «русской» землей, и поднял глаза на второй этаж.
Волей случая, судьбы или чьей-то матери в окне стояла Лиза и что-то рассматривала вдали. Как оказалось, не что-то, а кого-то – меня. Как только она обнаружила объект своего внимания, показала мне кулак и задернула окно занавеской.
Странная баба…
Насытившись свежим воздухом и лучами солнца, я «вернулся» в комнату, где Ваня что-то деловито ломал в руках, причудливо ругаясь.
– Какой лоший придумал это, а? – Он внимательно посмотрел на меня, показывая черную, исписанную странными буквами коробочку.
Вот как мне понимать, что за херню он несет? А если?..
Я проигнорировал непонятный вопрос от рыжего и задал свой.
– А где хоть какие-то мои вещи? Я вроде бы оставил подаренные принцессой штаны и книжку у президента в кабинете.
– Так оно все тут, в шкафу твоем! – Он махнул рукой на противоположную от себя стену.
Щелкнув шеей, и расправив плечи, я направился к дубовому шкафу. Дверь оказалась массивной и не сразу поддалась, пришлось приложить усилия. Но оно того стоило.
Весь шкаф был забит одеждой, каким-то бумагами и обувью. Значит, меня не оставят бродить голым.
С некоторым удовольствием я отметил наличие белоснежных трусов и без какого-либо стеснения начал переодеваться. Словив на себе взгляд, посмотрел на Ваню, который стоял посреди комнаты бледный, как поганка.
– Что? Мне переодеваться на виду нельзя? Или у вас приветствуются… – но я не договорил, Ваня покраснел и выпалил:
– Ты бы хоть это сделал не напротив окна… Там же… Там же…
Проследив за его взглядом, я уловил силуэты в женском общежитии, которые маячили перед своими окнами, внимательно разглядывая, что творится у нас.
– Девственницы, что ль? – буркнул я и задернул занавеску. – С хера ли они так интересуются. И что они могут разглядеть на таком расстоянии?
– Забудь это слово! – взбрыкнул Ваня. – Бед накличешь на себя!
Натянув штаны, я вернулся к шкафу, где, наконец, нашел книженцию, отданную мне Лаврентием.
Глобусы, херобусы и прочая хреномуть. Как мне заставить тебя показывать?
«Спроси меня, и я покажу!» – раздался в голове чужеродный голос какого-то старика.
Меня аж отдернуло от книги. Бросив ее на пол, я принялся оглядывать комнату в поиске того самого старика.
– Вижу, ты впервые сталкиваешься с магическим талмудом? – разрядил тишину голос Вани, – Я тоже долго привыкал, что в моей голове появляется голос девицы, когда дядя разрешал мне пользоваться его книгой.
Девицы? А почему тогда у меня голос старика? Немного несправедливо.
– Задаешь в голове вопрос, раскрывая страницу, и ответ придет сам собой, если, ты, конечно, задаешь вопрос в компетенции талмуда. – ответил на назревающий вопрос Ваня.
Внимательно посмотрел на книгу, потом на рыжего и опять на книгу, нагнулся и поднял ее, сдувая с обложки мусоринки, и уселся на свою кровать.
Провел пару минут в тишине, пытаясь правильно сформулировать вопрос, и наконец выпалил у себя в голове.
«Что такое лоший?»
«Вас интересует обозначение термина?»
«Ага…»
«Дурной».
«Кто дурной?!».
«Ну, судя по всему – ты. Я тебе объяснил смысл слова, значение которого ты спросил».
– Леша, кстати. – Голос рыжего вывел меня из раздумий. – Ты талмуд-то береги, он редкость.
– Почему это?
– Царская библиотека была выжжена очень давно, экземпляров осталось не так много. Я вообще удивлен, почему тебе дядя его отдал.
Я бы на его месте не удивлялся. Но и объяснять ничего не собирался.
«Пожрать бы…»
«Ужин будет через полчаса. Настоятельно рекомендую вам выходить из комнаты через пять минут, – сказала книга. – А перед выходом – умыться в соседней комнате. Вид у вас обшарпанный».
И вправду. Упал со второго этажа, наглотался песка на дуэли и даже зубы не чистил.
Талмуд оказался весьма удобной вещью, вот только как бы мне его постоянно с собой носить?
Я уставился на книгу, и не пришло ничего лучше на ум, чем вырвать одну страницу, так, ради эксперимента. На что словил целый поток криков Ивана, мол, нельзя так поступать с книгой, запрещено так обращаться с редким экземпляром и что все расскажет своему дяде. Казалось, что он был готов сожрать меня с говном за подобный акт вандализма.
На это мне, собственно говоря, было наплевать. Я лишь искал легкий способ всегда с собой носить знания. Если все окажется так, как предполагаю.
Убирая книгу в шкаф, я внимательно уставился на лист бумаги.
«Ну что, дедок, поговорим?»
«Поговорим.»
«Йес!»
Облегчив для себя вариант ношения «знаний», я вышел из комнаты и повернул налево, двигаясь по подсказкам листика бумаги в кармане брюк.
«Так еще никто мною не пользовался…» – прозвучал в голове старик с легкой ноткой грусти в голосе.
«Я тебя обязательно как-нибудь вклею обратно».
Дверь в ванную была без каких-либо значков, подписей и так далее, и, если бы не «бумажка» в кармане, я бы так ее и не нашел. Комната, кстати, так же, как и «моя», была без всяких изысков. А вспоминая Лизино место обитания, я немного призадумался над удобствами, связанными с чином человека.
В комнате три на три метра был простой белоснежный умывальник, такой же унитаз, чугунная ванна на четырех ножках и большущее непрозрачное окно во весь мой рост.
«Что бы не подглядывали, но было светло?» – подумал я, изучая потолок.
Электричества, такого привычного мне, не обнаружил, как и ламп. Собственно говоря, об проблеме отсутствия этого важного элемента жизни я задумался только сейчас. Как-то не обращал на это внимание раньше.
– Включить теплую воду, – скомандовал я раковине, но, увы и ах, голосового помощника здесь не было.
Выругавшись, принялся изучать интерьер, чтобы понять, что и как мне включать-запускать.
Уставившись на странные вентили с трубой над раковиной, я предположил, что с их помощью должна открываться вода. Не хватало мне прелестей моего мира, ох как не хватало.
Собственно говоря, я угадал, только вот чтобы настроить теплую воду, пришлось крутить оба крана и подбирать количество оборотов, чтобы настроить нужную температуру.
Я не забывал при этом всячески ругаться.
Наконец, умывшись, понял, что забыл полотенце, уставился в собственное отражение в маленькое зеркальце.
Ребенок… Ей-богу, ребенок…
«Сколько ты ни умывайся, совести у тебя больше не станет», – зазвучал в моей голове голос книги.
– Поддеть меня пытаешься за вырванную странницу? – спросил вслух, но ответа не последовало. – Будешь много выделываться, я тобой буду задницу подтирать. Хочешь?
Обрывок страницы терпеливо молчал.
Я его уделал. Определенно и бесповоротно. Будет он мне еще огрызаться, ага.
Умывшись еще раз, снова вскинул глаза к своему отражению и в полном шоке замер, глядя на лицо за моей спиной.
Не сказать, что сильно испугался, но это было неожиданно и очень жутко.