В наше время люди всему знают цену, но ничего не умеют ценить.
Заморский вельможа,
Оскар Уальд
– Ударь меня ножом! Быстро!
Киро молча приподнял бровь, демонстрируя удивление.
– Ну хоть поцарапай! – Елисей, и какая муха его укусила, продолжал наседать на тень с более чем странной просьбой.
Киро и Милада переглянулись.
Царевна отложила перо. Все утро она прилежно выводила незнакомые символы, повторяя за Киро непривычные слова и выражения. Казалось, тень забавляло ее рвение в освоении имперского наречия, но он терпеливо учил ее день за днем.
– Арина узнала про подмену… – признался Елисей. – А единственный способ выиграть спор с супругой…
– Притворится мертвым? – предположил Киро. Он сидел на краю стола, заинтересованно разглядывал результат их с царевной совместных усилий и, очевидно, не горел желанием спасти друга от незавидной участи.
– Ну зачем так сразу, тяжелораненым – вполне достаточно…
Милада, до сего мгновения молча наблюдавшая за происходящим, встала, взяла со стола нож для бумаги и неловко замахнулась.
В слабых девичьих руках, отродясь не державших ничего смертоноснее веера, сил оказалось немного. Но даже такой неумелый удар пропорол рукав и поцарапал кожу на руке опешившего царевича. Пятно крови стремительно расползалось по белоснежной ткани.
Вторая бровь Киро присоединилась к первой. В немом изумлении он аккуратно отобрал у Милады нож, внезапно ставший опасным оружием.
Елисей ошарашенно баюкал пострадавшую руку, воровато косясь на дверь, за которой уже был слышен командирский голос и печатный шаг юной царевны.
– Зачем Вы так поступили? – все же спросил Киро.
Милада усмехнулась.
– Я мечтала пустить кровь горе-жениху с момента расторжения помолвки. Грешно было не воспользоваться возможностью.
Выражение лица отставной тени Императора Востока расшифровке не поддавалось.
Как правило, Островная царевна вела себя вдумчиво и рассудительно, а потому, такие вот внезапные безумные выходки шокировали окружающих особенно сильно.
– Надеюсь, я не успел ничем вызвать Вашего неудовольствия, – иронично заметил Киро.
Милада усмехнулась и очаровательно покраснела.
– Где он?! – дверь размашисто ударилась о косяк. – Где… О Боги! Что стряслось?!
Растеряв весь боевой задор, Арина бросилась к Елисею, очевидно, позабыв, что мгновение назад сама намеревалась пустить кровь супругу.
На восклицания юной царевны сбежались слуги. Послали за лекарем, семейство Луговских дюжину раз обсудило между собой инцидент, ведь царевич Елисей, во избежание межгосударственного скандала, признался, что порезался сам.
Пока все суетились и путались друг у друга под ногами, царевич возлежал на диване с видом тяжелораненого и глубоко несчастного человека, а супруга гладила его по волосам.
Киро и Миладе наблюдать за балаганным представлением быстро наскучило, но выбора не было. Они с самого утра ждали возможности сообщить о своем внезапном решении пожениться, но она все никак не наступала.
Наконец Киро просто вышел на середину покоев, куда уже успело набиться все многочисленное семейство Луговских, и спокойно сказал:
– Я женюсь. В имении, – и подумав, добавил: – Нижайше прошу князя и княгиню лично засвидетельствовать союз цесаревны Островов и принца крови Империи Востока.
Что тут началось…
Князь громогласно потребовал бутылку, потому как непременно надо выпить. Княгиня тут же начала обсуждать с Нэнси детали празднества, шутка ли, такое событие. Мирна расхохоталась, уронила плюшку – и тут же расстроилась. Арина прижала ладони к щекам, разглядывая жениха и невесту с искренним восторгом. Один лишь Виктор сохранял спокойствие и невозмутимость, чем мгновенно расположил к себе Киро. Тень чувствовал себя щепкой, отданной на милость бушующего океана. Столь бурное проявление восторга и искреннего участия казалось ему чрезмерным.
Милада подошла и взяла его за руку. Их пальцы переплелись. Семейство Луговских мгновенно отвлеклось от своих дел и наблюдало за ними с хищным интересом.
– А венчание? – уточнил царевич Елисей, одним вопросом возвращая всех присутствующих с небес на землю.
Киро мысленно содрогнулся и крепче стиснул тонкие пальцы царевны Островов.
– Встретимся с митрополитом на коронации, куда торопиться, – легкомысленно отмахнулась Милада, словно догадываясь о чем думает ее тень. – Издам указ о дозволении браков людям разных вероисповеданий. Отныне записи в метрической книге будет довольно, чтобы считаться супругами. Я его уже давно написала, – царевна невольно смутилась под удивленными взглядами присутствующих. – После моей коронации указ официально вступит в силу. На Островах живут купцы из разных концов света, множество кораблей становится на якорь в порту. Подобный закон придется им по вкусу, а корона будет брать плату за подтверждение дворянских записей. И люди счастливы, и казне – монета.
Киро покачал головой и улыбнулся.
– Узнаю́ школу Инги Федоровны Тизенгаузен.
Все, кто имел счастье быть знакомым с предприимчивой графиней, дружно рассмеялись.
– Необходимо известить брата, – Елисей вскочил на ноги, позабыв, что он болен и несчастен. Порез был обработан, перевязан и явно не доставлял больших неудобств младшему царевичу. – Он обещал лично проводить к алтарю наследницу трона Островов.
– Алтаря не будет, – педантично напомнил Киро.
– Зато будет застолье, пусть приедет, – упорствовал на своем Елисей, намереваясь совместить приятное с полезным: и мероприятию уровень задать, и брата посвятить в план по подмене старшей княжны Луговской совершенно незаметно.
– Негоже оставлять честных людей без возможности выпить за счастье молодых, – добродушно пробасил князь Луговской, которому наконец-то принесли бутыль. Лихо срубив горлышко именным кинжалом отставной вояка громогласно рассказывал что-то супруге и Виктору. Елисей и Арина по большому кругу обошли главу семейства и медленно приблизились к царевне и ее тени.
– Нельзя сказать, что подарок к свадьбе, – царская чета неуверенно переглянулась, – но сие поможет вам быстрее закончить дела здесь, в Озерном крае. Мы хотим купить усадьбу.
– Арина будет счастлива поселиться рядом с семьей, – продолжил Елисей, – да и я, признаться, люблю общество князя. Даже к Виктору привык, он сейчас все больше супругой занят…
– И Ки Ран может быть уверен, – перебила Арина, – что дом не попадет в дрянные руки. Я прикажу обновить побелку, отполировать полы, и больше ничего трогать не стану. Дом очень мил. Александра обладала великолепным вкусом. Я позабочусь о том, чтобы все, что было так дорого Вашей матери, принц, сохранилось в первозданном виде…
Дождавшись неуверенного кивка, Арина с визгом бросилась к Киро на шею.
– Спасибо!
Тень чувствовал, что растроган. Все, что происходило с ним сейчас, казалось сном, прекрасным, но несбыточным. Киро не оставляло чувство, что лишь одного резкого движения достаточно, чтобы все исчезло. Каждый раз открывая глаза, он боялся обнаружить себя во дворце Императора, покорной чужой воле марионеткой, и каждый раз его страхи казались смешными и глупыми, стоило Миладе осторожно обхватить его ладонь своими тонкими пальцами.
***
– Сбегаешь?
Мирна вразвалочку подошла к коновязи. Из-за огромного живота и свободного домашнего платья казалось, что она не идет, а катится, как шарик, по посыпанной песком дорожке.
– Я должен передать срочное донесение цесаревичу Мирославу лично в руки, – неохотно произнес Иван.
– Сбегаешь! – Мирна толкнула его в плечо, совсем как в детстве, когда злилась.
Они помолчали.
– Я рада видеть, что ты жив.
Темные глаза Мирны лукаво блестели, черные волосы вились и торчали во все стороны. Видно было, замужней, поправившейся, беременной княжне тяжело смотреть за собой.
– И как только Витя тебя, такую растрепу, терпит? – усмехнулся Иван и осторожно дернул ее за распустившуюся косу.
Средняя дочь когда-то подпоручика Луговского обладала буйным нравом, не дюжей для девчонки силой и твердыми суждениями обо всем на свете. Из трех сестер она нравилась ему больше всех. И он никак не ожидал, что она первая из всех выйдет замуж. Домашний очаг и материнство казались чем-то безмерно далеким и совершенно неподходящим Мирне Семеновне Луговской.
– Давно в стольном граде служишь? – спросила она.
Иван пожал плечами.
– И трех декад не будет. Перевелся в стольный град, сразу же был привлечен в охрану царевны. Кто бы мог подумать, маленькая маркиза все же спасла царевича.
– Моя наука! – Мирна самодовольно сложила руки на животе.
Вышло очень похоже на генерал-князя, а потому весьме смешно. Иван фыркнул, но тут же стал серьезным.
– Я буду писать прошение о переводе, – он неуверенно взглянул на собеседницу, словно опасаясь осуждения. – Царь-батюшка будет вести кампанию в Южном. Я должен быть там!
– Виктор тоже попросился на Юг, – Мирна выразительно хмыкнула. – И я поеду с ним! Хочу своими глазами увидеть, как басурман вышвырнут из форта.
– Узнаю́ прежнюю сестренку Луговскую.
Иван легко вскочил в седло.
– Ты Аришу пока не бросай, – внезапно попросила Мирна, – царевич ейный голову в петлю совать любит, неспокойно нам. Вот присмиреет Его Высочество, смело можешь ехать к нам в Южный. А пока я тебе писать буду. Подробно!
Иван усмехнулся.
Его короткое знакомство с младшим софийским царевичем намекало, что тот успокоится только на смертном одре, и то не гарантировано.
– Там видно будет, – коротко ответил он и добавил. – Растрепа.
Догнать хохочущего всадника не представлялось возможным. Мирна запыхалась уже на третьем шаге и бессильно погрозила вслед кулаком.
***
Нэнси и царевна Милада неспешно прогуливались у старой ограды. Парк в поместье Луговских был живым и диким, здесь никто не придавал кустам правильную геометрическую форму, не стриг траву, деревья росли как им заблагорассудится, а клумбы у дома напоминали пестрое лоскутное одеяло, по которому так и хочется провести рукой.
Одним словом, парк в поместье генерал-князя Луговского был таким же настоящим, как и его хозяева. Без единой нотки фальши.
Не удержавшись, Милада сорвала цветок и теперь несла его в руках, постукивая по стебельку пальцем.
– Вы играете на фортепиано? – поинтересовалась она.
– Музыка доставляет мне радость, – Нэнси улыбнулась со сдержанным достоинством.
Какая из нее вышла бы королева…
Милада с горечью подумала о том, насколько насмешлива и зла бывает история к людям, которые, вне всякого сомнения, достойны лучшей участи.
– А вы играете? – прервала затянувшееся молчание княжна.
– Играю, – Милада позволила себе усмехнуться. – Но сомневаюсь, что вам захочется сие слушать.
Нэнси понимающе кивнула.
– Мирне и Арине подавай мальчишеские забавы. Оставаясь одна, я могла играть днями напролет. Музыка помогла мне пережить самые тяжелые мгновения жизни. Время, проведенное за инструментом, не могло не отразиться на качестве исполнения, – словно оправдываясь, заметила она.
– А я рисую, – неожиданно для себя призналась Милада. – Сперва я зарисовывала лица дворян и послов, чтобы не забыть, кто есть кто. Ведь секретаря у меня не было, а приставленная наместником горничная едва умела читать. В последствии сие вошло в привычку. Я рисовала знакомых и незнакомых людей, уже не для того, чтобы сходу поприветствовать по имени кого-то важного для моей дальнейшей судьбы, а просто потому, что мне нравилось… – Милада понизила голос. – Особенной моей гордостью являются копии гравюр некоторых… занимательных заморских романов. Они не несут никакой практической пользы за вычетом того, что бросают вызов благопристойности.
Царевна Милада и княжна Луговская переглянулись… и, возможно, кто-либо сильно удивился, заприметив, как искренне смеется наследница престола Островов.
– Ваше Высочество хотели мне что-то сказать? – проницательно поинтересовалась Нэнси.
Милада кивнула, раздумывая, с чего бы начать…
– Вы отдали наследнику софийского престола свое сердце, свою юность, теперь же намереваетесь отдать и свое имя. Ваше приданое достанется другой, у Вас не будет ничего своего.
– Не Вам меня осуждать, – довольно резко произнесла Нэнси, демонстрируя, что в полной мере наделена фамильной спесью Луговских.
– Кто говорит об осуждении, – Милада примиряюще подняла ладонь, словно прося разрешения продолжить. – Мне просто повезло не оказаться на вашем месте. Мезальянс обернулся блестящей партией, но в этом нет моей заслуги. Я близко к сердцу принимаю ваши трудности и хотела бы предложить помощь. Вам необходимо исчезнуть на пару лет, пока все не стихнет. Сколько бы цесаревич ни говорил о своем отречении в пользу брата, выбор свой он сделал давно. И я сомневаюсь, что Мирослав когда-либо пересмотрит свое решение, даже ежели сам будет желать того всей душой.
– И что Ваше Высочество намерены предложить?
– Мне нужна статс-дама, более того, она мне просто необходима. Я остро нуждаюсь в ком-то, кому могла бы доверять, и кто обладал бы более утонченными манерами, нежели полуразбойничья шайка, с которой мне приходится иметь дело.
Нэнси выглядела… заинтригованной.
– Ежели вы не боитесь пиратов, шторма и жаркого лета, которых не бывает в Озерном крае, я готова щедро заплатить за вашу верность. Вы получите новое имя, титул, соответствующий вашему положению. Статус вдовы защитит вас от неуместных вопросов. К тому же, сие мой двор, моя охрана, Вы сможете встречаться, с кем захотите, без назойливого внимания софийского дворянского собрания, которое так и норовит…
–…заглянуть мне под юбку, – закончила за царевну Нэнси.
Милада с улыбкой кивнула.
– Мне нужно поговорить с семьей, – задумчиво произнесла старшая княжна Луговская, но царевна откуда-то знала, Нэнси уже согласилась на ее предложение.
– Я отдала ему свою душу, свою… честь.
Наследница трона Островов приподняла брови в вежливом удивлении.
– Мне было семнадцать, а вокруг все рушилось. Мы думали, что умрем… или поженимся. Никто не мог знать, что все сложится так, как сложилось. В Южном никого войной не удивишь. Мы с сестрами пережили не одну осаду, не раз хоронили близких друзей или хороших знакомых. Но там было понятно, где враг и кто друзья. У сражений были хоть какие-то правила. Даже Южный не смог нас подготовить к той братоубийственной резне, что началась во время восстания. Из-за того, как поступила Ваша семья… Ой, простите, мне не следовало говорить подобного, – Нэнси сбилась и замолчала.
Милада молча смотрела в сторону, и каждое слово камнем ложилась на ее грудь, мешая вдохнуть.
– Но Вы не виноваты! Более того, я говорю Вам сие с целью заверить: несмотря на прошлое мы могли бы стать… добрыми друзьями, – наконец произнесла Нэнси. – Я действительно так думаю. Арина разделяет мое мнение, а Мирна… сестрица смирится, когда узнает, какую милость Вы, Ваше Высочество, готовы оказать мне, едва знакомому Вам человеку…
Царевна повернулась и взяла руки старшей княжны в свои ладони.
– Мир меняется, и мы меняемся вместе с ним. Не отчаивайтесь, жизнь способна сотворить самое настоящее чудо, – убежденно произнесла Милада, пристально взглянув в синие глаза княжны Луговской. Уже давно она не чувствовала ни с кем такой общности мыслей и чувств.
Нэнси нужен был друг, как и само́й Миладе. Она ни раз наблюдала за шутливыми перепалками Елисея и Киро. Они были близки как никто другой, и возможно, у нее тоже появится человек, с которым можно будет разделить свою жизнь.
***
– Маркиз Вианьский прибыли!
Елисей удивленно приподнял голову.
Дамы из семейства Луговских пили чай, а младший царевич смешил их, рассказывая забавные истории, которые происходили с Борисом во время учебы в заморском университете. Сам князь только закатывал глаза, никак не вмешиваясь в повествование.
Луи Раньер почти бегом преодолел разделяющее их расстояние. Одежда его была в пыли, заметно было, что маркиз весьма торопился.
– Монсеньер, король Заморский, он…
– Отдышитесь, милорд, хотите вина? Быть может, воды или чаю? – Елисей был само гостеприимство. Стол в беседке ломился от яств.
– Прибыл гонец с депешей, – маркиз снял шляпу, и черные кудри раскинулись по плечам. Дамы с интересом изучили разворот плеч и породистый профиль заморского маркиза. – Принцесса Мария Франсуаза дэ Лара, уже осенью прибудет ко двору своего жениха.
Борис замер и поднял глаза на маркиза.
Не может быть! Только не…
Елисей вскочил на ноги.
– Какого лешего?! Гонец не мог так быстро добраться до Королевства заморского и вернуться! Король еще даже не знает о том, что батюшка отрекся в пользу Мирослава!
– Тем не менее все складывается для него наилучшим образом, вы не находите? – маркиз был явно раздосадован.
Елисей плюхнулся обратно на скамью.
– Между тем позвольте вам представить, княжна Анастасия Луговская, – сказал он.
Маркиз перевел взгляд на синеглазую красавицу, сидящую подле царевны Арины, и замер.
– И еще одна княжна Анастасия Луговская, – с неуместным смешком продолжила юная царевна, указывая на свою сестру.
Нэнси, неторопливо разливающая чай, не смогла сдержать улыбки.
Борис невольно поразился силе духа старшей княжны. Ни капли не пролилось мимо чашки, даже когда маркиз поделился срочными известиями. Нэнси уже давно научилась улыбаться, когда иные грустят, и смеяться, когда остальные плачут.
Маркиз Вианьский молча переводил взгляд с одной софийской девицы на другую, и видел те же синие глаза, ту же золотистую косу, переброшенную через плечо, похожие платья из обширного гардероба старшей княжны.
– Набелить лицо по последней моде, румян щедро добавить, никто при дворе короля Заморского подмены и не заметит, – заметил Елисей.
– Так вот, что вы задумали, – на лице маркиза проступила злая улыбка.– Я готов поддержать Ваше начинание, как только встречусь с братом.
– Ваша Светлость, счастлива быть представленной Вам, – на чистейшем заморском произнесла дочка старосты и грациозно поднялась со стула. – Надеюсь, мы сможем стать добрыми друзьями.
Арина и Нэнси украдкой переглянулись. Марыська казалась очарованной первым в ее жизни заморским дворянином. Кузнец Глеб явно был забыт, как что-то несущественное и мимолетное.
– Вне всякого сомнения! – пылко согласился Луи Раньер и, обогнув стол, приложился к ручке поддельной княжны Луговской.
Борис почувствовал, что злится. Гнев удушающим кольцом обхватил горло, мешая вдохнуть. Подобные приступы случались с ним все чаще, и он не желал с ними бороться.
– Хочу рассказать вам сказку, – князь решительно отставил чашку. – Его ровный глубокий голос мгновенно привлек внимание присутствующих. – Есть такая заморская история, про русалку…
– Сие такое чудище, которое баб в воду затаскивает, что на сходках белье полощут, и рыбаков топит? – живо уточнила Марыська и покраснела. Луи Раньер неплохо понимал по софийски, но некоторые слова, присущие сельскому говору, были не совсем ему ясны.
– Что есть сходки? – поинтересовался он.
– Деревянные мостки, чтобы удобнее было заходить в воду, – неточно, зато понятно, пояснил Елисей, искреннее получая удовольствие от всего происходящего.
– Ежели позволите, я продолжу, – сдержанно произнес Борис. – Один вельможа читал при дворе короля Заморского свои сочинения. История сия показалась мне крайне занятной. Прекрасная дева, дочь морского царя, полюбила принца. Она заключила сделку с колдуньей, чтобы быть рядом с ним. Но принц предал ее и женился на другой. И знаете что? – Борис поднялся из-за стола. – Вместо того чтобы порешить гада и вернуться в царство своего батюшки, она предпочла превратиться в морскую пену, ведь спастись могла лишь ценой его жизни. Вам сия история ничего не напоминает? – резче, чем следовало, закончил он, в упор посмотрев на старшую княжну Луговскую.
– Князь, намедни, слишком резок в суждениях, – встрял Елисей, награждая кузена грозным взглядом.
Арина ухватилась за щеки, Нэнси молчала. Марыська явственно чувствовала себя лишней. Обучение на княжну таких вот мгновений в себя не включало.
– Ну что же Вы, неужели ничего не напоминает? – Борис останавливаться не намеревался. – Бегите княжна, бегите, пока можете. Оно того не стоит. Вы не должны превращаться в морскую пену. Хоть раз в жизни подумайте о себе, ведь очевидно же, ваш возлюбленный не станет. Он позаботится сперва о царствии, после – о родственниках невесты, а там до вас череда может и вовсе не дойти.
Нэнси отвела взгляд.
Елисей понял, что угрожающие взгляды не действуют, и попытался взять кузена под локоть, чтобы увести прочь. Но сдержанный и воспитанный князь раздраженно вырвал руку и удалился самостоятельно.
– Ума не приложу, что с ним, – Елисей смущенно взъерошил волосы. – Прошу прощения за сцену, Ваша Светлость.
Маркиз сдержанно кивнул. Он был слишком умен, чтобы не понимать: его годами водили за нос. Теперь же Луи Раньер внимательно смотрел по сторонам, подмечая каждую мелочь в попытке разобраться с реальным положением дел в Софийском царствии.
В сторону супруги и старшей княжны Луговской Елисей старался не смотреть. Предательская мысль, что Борис прав несмотря на всю свою резкость, задела его. Выдвигая свое предложение, он думал о брате, но никак не о княжне Луговской.
– Не стоит беспокойства, – Нэнси поднялась из-за стола, – ежели Великий князь оказался чуть более терпелив, я бы сказала ему то же, что и Вам. Цесаревна Островов любезно предложила мне должность при своем дворе. Я уеду. У меня будет новое имя, жалование и не самое плохое будущее, ежели наследник софийской короны так никогда и не сдержит своего обещания. А как мы знаем, – Нэнси проницательно взглянула в глаза софийскому царевичу, – он его не сдержит, ведь Вы, Ваше Высочество, не желаете занять место на троне.
За столом повисло напряженное молчание. Говорить больше было не о чем.
***
– Я должна Вам признаться.
Милада, чинно прогуливающаяся у полюбившейся ей садовой ограды, остановилась. Киро молча поклонился старшей княжне и исчез, без единого вопроса оставив дам наедине.
Нэнси жестом предложила царевне проследовать за собой.
– Я бы не хотела, чтобы нас случайно услышали, – произнесла она, направляясь вглубь неухоженного сада.
Милада невозмутимо приподняла юбки, ничем не выразив удивления.
Через две дюжины шагов взору наследницы Островов открылся маленький ухоженный домик. Вместо клумб и посыпанных песком дорожек его опоясывал неглубокий ров и земляные укрепления, изрядно заросшие травой.
– Наш форт, – улыбнулась Нэнси. – Батюшка учил детвору держать высоту и отражать атаку басурман. Арина и Мирна охотно участвовали в военных действиях, о Вите и говорить нечего.
Милада кивнула.
В воображении ее живо отразились картины, где князь Луговской, чуть более стройный нежели теперь, разыгрывал с домочадцами бои под Южным…
– Прошу сюда.
… те самые бои, в которых Островное царствие потерпело сокрушительное поражение.
Впрочем, отец ее умер не героем на поле брани, а как полнейшее ничтожество занемог от унижения и лишений вскоре после своего свержения. Но что-то она отвлеклась.
Милада усилием воли заставила себя не думать о печальных обстоятельствах, которые не помешали Луговским принять ее у себя с невероятным радушием.
Нэнси вынула ключ – замок на двери открылся практически беззвучно.
Милада первой вошла в импровизированную крепость. Внутри домик был таким же ухоженным, как и снаружи.
– Я не могу принять щедрого предложения Вашего Высочества, – торопливо произнесла Нэнси, едва захлопнулась дверь, – прежде чем Вы узнате одно обстоятельство, которое может повлечь за собой сложности в будущем. Вы искали человека, которому могли бы довериться, и я бы не хотела начинать свою службу с откровенной лжи.
Милада невозмутимо разглядывала деревянные сабли, небрежно сваленные в кучу, два кремневых ружья, аккуратно висящих на стене, какие-то ножи и странную вещицу, не иначе как трофейную, которая по виду своему напоминала серп крестьянки, но использовалась басурманами исключительно для отсечения голов.
Киро здесь бы точно понравилось. Возможно, Арина уже успела показать ему свою вотчину.
– Говорите.
– Я не только лишилась невинности, но и… понесла от наследника софийского престола, – словно решившись, произнесла Нэнси.
Все сторонние мысли мгновенно вымело у Милады из головы.
Не подавая вида, насколько ее поразило сие известие, царевна сняла со стены ружье и неумело прицелилась.
– Что с ребенком? – поинтересовалась она.
– Его отдали на воспитание в почтенное семейство. Мне не ведомо, в какое именно, маменька с папенькой настаивали, что так будет легче. Когда ему исполнится шестнадцать, ежели Бог даст, он получит рекомендательное письмо и будет представлен генерал-князю Луговскому, который при рождении мальчика обещал свое покровительство. Мой сын, я верю, что он жив и в добром здравии, будет представлен ко двору и не будет никак связан ни со мной, ни с отцом. В будущем несчастная мать сможет стать патронессой своему родному сыну.
– Он? Сие еще и мальчик? – Милада покачала головой. – Подозреваю, цесаревич не осведомлен о своем положении.
– Я узнала, что беременна, когда помолвка уже была расторгнута. Он намеревался жениться на другой, – голос Нэнси сорвался, она поспешно отвернулась. – Вы верно знаете, как оно бывает…
– Не знаю, – Милада приблизилась и неловко обняла за плечи свою статс-даму, – но возможно, догадываюсь.
– Поговаривают, – Нэнси, тайком утиравшая слезы, все же взглянула на собеседницу, – говорят, что Ваше Высочество…
– Увы, сие была вынужденная ложь во спасение. Известие о моем… легкомыслии, остановило кровопролитие, но, по правде сказать, – Милада вынула из рукава кружевной платок и протянула Нэнси, – я была бы счастлива, будь сие правдой. Сыну вашему сейчас не больше восьми, еще много времени пройдет прежде, чем он объявится на этом пороге. Я обещаю вам, что бы ни случилось, в год его шестнадцатилетия вы будете здесь, чтобы встретить его, как и намеревались. Ну а после… после вы заберете его с собой. При моем дворе ему будет безопаснее. Так будет лучше… для всех.
– Не знаю, как благодарить Вас, – Нэнси отстранилась и присела в глубоком, почтительном реверансе.
А царевна смотрела на нее и думала, как страшно и несправедливо порой складывается судьба.
Чем же она, Милада, дочь легкомысленных предателей, заслужила свое счастье?
– Нэнси! Нэ-э-э-э-энси-и-и-и-и?! Нэнси! – Арина несколько раз стукнула в запертую дверь. – Мне в доме сказали, вы с царевной сюда пошли. Цесаревич прибыли, лично. Желают присутствовать на свадьбе царицы Островов.
Нэнси и Милада обменялись долгим взглядом.
– Вам следует привести себя в порядок, – произнесла царевна, – а я, пожалуй, пойду, поприветствую Его Высочество. Вы должны быть сильной, в конце концов, у вас просто нет выбора, – подумав, прибавила она.
Нэнси кивнула. Бледное лицо ее выражало крайнюю решимость.
Русалка не намеревалась превращаться в морскую пену, ей было ради чего жить.