Посвящается Александро-Невской лавре
Зимняя лавра
1
Мой город гранитный!.. Я пью, словно встарь,
Прозрачных закатов дрожащий янтарь,
Над лаврой высокой, над спящей Невой,
Где рыбы снуют под морскою травой,
Где с площадью рядом стоят якоря…
Всплывает луна, купола серебря,
Высокие шпили, соборы, мосты
И просеки зимних проспектов пустых.
Мой город весь выткан из призрачных снов,
Мозаикой выложен из островов.
Мой город гранитный!.. Я пью, словно встарь,
Прозрачных закатов дрожащий янтарь…
2
Мой остров оцеплен серебряным панцирем рек,
Укутаны шалью высокие пышные ели.
За окнами зимнего сада – кружащийся снег,
На ветвях рябин – как живые цветы! – свиристели.
3
Раскинулась лавра вдоль зимней Невы,
Играет заря переливами ало.
У башни горят золотые костры,
Покрыли Неву ледяные ковры, —
Под панцирем крепким она задремала.
Собор – зимний крейсер у скованных льдов
Уснувшей Невы, у гранитных оков, —
Свой северный город в ночи стережёт…
А небо сияние звездное льёт.
Троицкий собор
1
В туманах утренних таинственно парит
Собор – вершина творчества Старова!
Величественней древних пирамид…
Над сонной лаврой – кораблём Христовым…
Повсюду Петербурга строгий вид,
И колокольный звон легко летит,
Сквозь призрачные синие покровы.
2
В соборе пение прощальное лилось,
Рыдали женщины, склонившись у креста.
Крест оплетала виноградовая гроздь…
Мне воин вспомнился,
что вбил последний гвоздь
Своей рукой жестокою – в Христа…
Некрополь
Остановись, прохожий,
Посети мой прах —
Я уже дома,
А ты ещё в гостях.
Ворота каменные – гость, войди сюда,
В печальный город каменных надгробий!
Погребены в давнишние века
Здесь славные мужи дворянской крови.
Князей, ушедших в глубину веков,
Оплакивают ангелы резные…
Приподнимает память свой покров,
К нам приближая времена иные.
Высокий клён трепещет у окна —
Приветствую, золотокронный брат!
В паломнической келлии, одна,
С тобой делюсь я горечью утрат.
Сад монастырский солнцем напоён,
Храм словно тяжкий шлем в листве густой,
Собора Троицкого светлый бастион
Как грозный князь, что встал перед толпой.
Обитель вся – в ладонях у Творца.
На белый портик луч янтарный лёг…
На барельефе – блудный сын с отцом
Встречаются в слезах – к лицу лицом —
А в треугольнике сверкает слово «БГЪ».
Бабочка-псалтырь
В оранжерее зимней лавры звучно грек
Витиеватые афонские мотивы
Выводит радостно – в них шелест горных рек,
В них тростниковой флейты переливы…
В ладонях смуглых раскрывается Псалтырь
Как крылья бабочки – в узорной позолоте!
Цветком весенним расцветает монастырь,
Раскрытой книгой в древнем переплёте.
Галерея Трезини
Барокко изысканность линий
Меня покорила давно…
Фасад Доменико Трезини —
Из мелких квадратов окно…
По светлой иду галерее
Среди пестролистых цветов…
Вечернее солнце смелее
Узорный набросит покров.
Сквозь окна ажурные – небо…
Ограда с иконой, врата…
Стада голубей просят хлеба,
А сердце взыскует – Христа.
Молитва о погибших на войне
Глядя вдаль, печально вздыхаю —
Монастырский сад под луною…
Где вы, земли родного края,
Опалённые новой войною?..
У окна о судьбах гадаю —
О исходе известно лишь Небу.
С болью в сердце гневно страдая,
Вижу город, что вызволен не был.
Вся окраина кровью рыдает,
Всюду кровь потоками льётся.
Канонада не умолкает.
Сатана жестоко смеётся.
Здесь, под небом северным, сизым,
Я молиться не перестану
За ушедших сынов отчизны,
Чьи могилы покрыты цветами.
Соловецкие острова
Соловки
Вижу берег моря бледного.
Рыба в тишине плеснёт…
Небо матовое, медное…
Плеск волны – о камни бьёт…
Камни серебристо-серые.
Белые кругом пески…
Раковин горбы замшелые.
Звёзд подводных огоньки.
В тишине, в сиянье северном,
Вижу двух монахов я —
Брат Савватий с братом Германом.
К Соловкам идёт ладья.
Впереди – пути опасные.
Предстоит немалый путь —
В легком крохотном карбасике
Через море дотянуть.
Волны-иноки
Ой, пески вы соловецкие, серебряные,
Вы, барашки-кудри, волны с гребнями,
Позлащённые осенним солнцем севера,
Вы к обители плывите дружно, к берегу.
В ночь дозорами обходите все камни вы,
Волны-иноки в суровых черных мантиях!
В белых кудрях шелковых до пояса,
Вы ступаете от Северного полюса.
Встали в рост монахи – волны острые.
Крестным ходом – посолонь – вкруг острова!
Архипелаг Валаам
Воспоминание о Валааме
Звучно хлопают старые ставни —
Словно море в ночи за окном…
Возвращая к скитаниям давним,
Валаам возвращается сном.
Колокольню шатрового храма
Сквозь туман различаю с трудом…
Отголоски ветров Валаама
Налетают с залива, как гром.
Пригибая деревья упруго,
Опрокинув стволы друг на друга,
Рвётся ветер в мой дом напролом,
В равномерную жизнь городскую…
По часовням высоким тоскую,
По утёсу с гранитным крестом…
Архипелаг Валаам
Две колокольни нерукотворные
Взобрались ловко на выси горные —
На страже бухты, чьи плавны линии
Среди вуали тумана синего.
Звон колокольный – на обе стороны,
Две нерпы пёстрые в волнах проворных
Внимают звукам, поднявши головы, —
И слышат колокол, и слышат колокол…
Архипелага громады движутся
Средь волн высоких – суровой свитою,
Ладьи из камня, чьи мачты – сосны…
Часовни белые, кресты гранитные…
Чьи моряки – немногословные,
Судьбе покорные, неуязвимые, —
Путь направляют в страну безмолвия,
Звездой хранимые, в одеждах чёрных…
Безмолвный скит
В ночи ложится на бумагу стих.
Безмолвствуют просторы волн морских.
Из золотистых брёвен сложен скит,
Как терем посреди лесов стоит,
Под шёпот небольшого водопада…
В ночи здесь теплят светлые лампады
Монахи, что от мира затворились,
Как звёзды в облаках, они укрылись…
Тропу молитвенную к Богу ищут,
Вкушают лишь растительную пищу,
Опасных избегая искушений…
Молчат вокруг громады скал и сосны,
Лишь ветер пробежит в листве осенней…
Бесшумные, восходят в небе звёзды.
Преподобный Александр Свирский
Отшельник строгий, юноша Амос,
Взял добровольно инока оковы,
Среди серебряных холодных рос
Утёса древнего, на острове суровом,
Под шум ветров внимал он Божью Слову.
Прислушиваясь к северным волнам,
Себе могилу выкопал он сам,
В желанье здесь, среди морских просторов,
Избавиться от скорбных разговоров,
Приблизиться – к Божественным полям…
Но Сам Господь сказал ему: «Ступай!» —
Путь указав особым светом ярким.
«Восток Руси зовёт тебя! Дерзай,
Иди на Свирь, обитель создавай!..»
Взошла над морем радужная арка…
Гефсимания
В аметистовой дали туманная,
Раскрывается бухта цветком…
Гефсимания, Гефсимания!..
Прихотливы твои очертания
Островов и заливов кругом.
Гефсимания, Гефсимания…
Сохранили монахи предание:
На скале, средь языческих мест,
Пребывая в глубоком молчании,
Сам апостол Андрей Первозванный
Здесь поставил из дерева крест.
Гефсимания, Гефсимания…
Зима на Валааме
1
Зима на Валаам приходит поздно,
Бушуют ураганы всюду грозно,
С утёсов сдёргивая плачущие сосны, —
И не спасают корни-якоря…
Скуёт мороз просторы ночью звёздной,
Моря укроет замками торосов —
Восходит солнце – цвета янтаря!
Сковало льдом трепещущие льдины,
Напомнившие древние руины, —
Морозной вязью петь колоколам!..
Зимой обледенелой, длинной,
Уходит в сокровенные глубины,
Как Китеж-град, чудесный, Валаам.
2
Шторма, ненастья, грозная природа,
Бьют волны о гранитные породы…
Но к Рождеству утихнут злые бури,
Сверкает солнце яркое в лазури…
Хрустальные высокие торосы,
Из снега серебристого наносы…
Вся Ладога укрыта крепким льдом.
Спит Валаам – спокойным долгим сном.
Скалистых островов чудные формы,
Утёсов пики, в думы погружённых…
Заснеженные, тайною объяты,
В раздумьях – о Христе распятом.
Город Валаам
Валаам по зиме укрывается
Пеленою дождей и снегов.
В сокровенную глубь погружается,
Весь в плену серебристых оков.
Необычно всё в зимней обители —
Вглубь уходят себя его жители.
Терема их – скиты изукрашенные,
Их постели – гробы нераскрашенные.
Их мечтанье – из града земного
В град небесный взойти, встретясь снова.
К нам Богородица в пурпурном одеянье
По облаку ступает босиком,
Держа в руках Младенца-Иисуса.
В очах Его – недетское страданье…
Жемчужины воды святой – как бусы —
Рассыпанные радужным дождём!..
Проповедь в скиту Всех Святых
Речь игумена – в самые недра сердец,
В глубочайшую их сердцевину!..
«Страсти нас обступили, игумен-отец!
Их сминаем, как мягкую красную глину!
Отчаянии и тоске
Нам не висеть на волоске —
Покоимся в ладонях Бога…
Над пропастью – как по доске —
Идём вперёд – рука к руке,
Хоть узкая – одна у нас дорога!»