Ханна устроилась на любимой скамье в саду и со вздохом открыла долгожданную книгу. Было невозможно читать на обратом пути из Баррогилла, потому что дорога была очень ухабистой. Да и в мыслях был только тот человек.
Ее гнев все возрастал. Она пыталась что-то узнать о нем, но было очень трудно это сделать, не выдав отцу своего интереса. А если отец что-то заподозрит, это наверняка приведет к беде. Кроме того, никакого особенного интереса не было. Она просто хотела знать, кто он, чтобы избегать его в будущем. И не важно, что при этом она мечтала о нем.
Наконец Ханна решительно выбросила из головы все мысли о незнакомце и попыталась сосредоточиться на занимательном трактате о севообороте. Но тут ее грубо прервала просвистевшая над ухом стрела. Нечасто стрелы свистят над ухом того, кто читает в саду книгу по агрономии. Но когда это происходит, необходимо провести расследование.
Ханна заложила пальцем книгу и встала. Это было ошибкой, потому что следующая стрела пролетела гораздо ближе. Она почувствовала, как щеку обдало горячим воздухом. И тут же нашла нападавшего. Сделать это было нетрудно: необыкновенно белые волосы выделялись на фоне темных стволов, как маяк!
– Мари Изабелл Макбин! Немедленно прекрати стрелять в меня! – завопила Ханна во весь голос, поскольку племянница обладала раздражающей особенностью игнорировать все, что не желала слышать.
Изабелл вставила в тетиву крошечного лука еще одну стрелу. Крошечный лук для крошечного ребенка, зато стрелы остры, как у любого лучника. Ханна посчитала благоразумным увернуться. Как только стрела попала в многострадальное дерево, девушка, топча цветы, метнулась к племяннице.
– Что ты делаешь, дорогая? – спросила она деланно беспечным тоном, ловко выхватывая оставшиеся стрелы из колчана.
Изабелл изумленно моргнула, словно Ханна появилась из воздуха.
– О, здравствуйте, тетя Ханна. Я упражняюсь. Мама сказала, нужно много упражняться.
Боже, о чем только думает Сюзанна, давая в руки пятилетней дочери лук и стрелы и разрешая стрелять в обитателей Рея? Того и гляди, здесь будет гора трупов!
– Только не в саду, дорогая.
Где читают люди.
Огромные голубые глаза распахнулись. Длинные кружевные ресницы затрепетали.
– Значит, лучше идти в библиотеку?
– Господи боже, нет! – Страшно даже представить – все ее любимые книги, ощетинившиеся стрелами, подобно ежам! Ханна попыталась сурово нахмуриться, но ей это не слишком удалось, веселье Изабелл было заразительным. – Ты едва не утыкала меня стрелами!
Изабелл прижалась к ней и прошептала:
– Я специально промахнулась, когда стреляла в тебя.
Она широко улыбнулась: очаровательная смесь лукавства и озорства, и ямочки, перед которыми невозможно устоять. Откуда у нее эти ямочки? Возможно, они позаимствованы у самого дьявола.
– Можно мне получить стрелы обратно.
– Ни за что!
Ей еще повезло, что Ханна их не переломала!
– Пора завтракать. Уверена, что твоя мать гадает, куда ты подевалась.
Изабелл поправила пустой колчан и фыркнула, чем, как ни странно, очень напомнила мать.
– Она еще спит.
– Не сомневаюсь, что это ты ее утомила. – Ханна попыталась отнять у нее лук, но Изабелл крепко в него вцепилась.
Ладно, может, в следующий раз. Если Ханна будет хитрее. Лук определенно должен исчезнуть. Может, все свалить на Серую леди? Замковые призраки очень подходят для подобных вещей.
– Пойдем, – велела Ханна, обнимая племянницу за худенькие плечи и уводя ее в дом.
Сердце Ханны наполнилось радостью, как всегда, когда ее взгляд падал на древние стены дома из розового камня. Зрелище было поистине поразительным, особенно сейчас, в свете раннего утра, под поцелуями нежных губ рассвета.
Небеса милостивые, как она любила свой дом! Любила в нем все, от деревни Кайрен Реей до последней хижины. Она любила слуг, ремесленников, хозяев лавок, рыбаков. Любила вкус кислых яблок Рея и сладкий аромат верескового меда. Любила управлять делами, надзирать за работой людей. И она любила своих родных. Ее жизнь была здесь.
Ханна не хотела уезжать. Но если она выйдет замуж, придется это сделать. Жены обычно перебираются к мужьям. По крайней мере, ей так твердили.
Когда они вошли в дом, отец уже сидел за столом в окружении груды бумаг. На миг он прекратил работу, чтобы крепко обнять внучку. Та вывернулась и поспешила к буфету, посмотреть, что там стоит, и моментально залезла руками во все блюда. Ханна постаралась отвести глаза от расстроившего ее зрелища. И как раз вовремя: Изабелл с азартом облизала овсяную лепешку, прежде чем положить ее обратно на тарелку. В этот момент в комнату вихрем ворвалась Сюзанна.
Сюзанна всегда врывалась в комнаты. Она была не женщиной, а неуправляемой силой природы. Повесила лук на спинку стула и, проигнорировав хмуро сдвинутые брови отца, – он не одобрял присутствия оружия за столом, – подошла к буфету и положила на тарелку все, что хотела съесть.
– Доброе утро всем! – улыбнулась она, садясь рядом с дочерью и целуя мягкие белые локоны Изабелл. Та, увлеченно поедая кексы, проигнорировала мать. Но Сюзанна словно ничего не заметила. – Какой чудесный день!
Ханна приняла самый суровый вид:
– Изабелл снова стреляла в саду.
Возможно, сплетничать нехорошо, недаром Изабелл злобно уставилась на нее, но нужно же что-то делать! Иначе скоро в саду найдут труп.
Сюзанна, просияв, повернулась к дочери.
– Превосходно! Попала во что-нибудь?
– Она едва не попала в меня, – проворчала Ханна, но и сестра, и племянница притворились, будто не слышат.
– Я едва не попала в кролика.
– Изумительно, мой маленький воин! В следующий раз обязательно принесешь на кухню кролика!
Изабелл широко улыбнулась, показав очаровательные ямочки на щеках. В следующий раз она, возможно, и правда убьет кролика! Бедное животное.
– Я не прочь отведать жаркого из крольчатины, – пробормотал папа. Ханна нахмурилась. Не стоит поощрять проказы ребенка!
Впрочем, Изабелл особого поощрения не требовалось.
Ханна решила громко возразить против того, чтобы ее осыпали стрелами перед завтраком, но поняла, что это бесполезно. К тому же она вспомнила, что так и не позавтракала. При этой мысли в животе заурчало. Она подошла к буфету, пытаясь найти хоть какую-нибудь еду, которую предварительно не облизали, и остановила выбор на яйцахи большом куске говядины.
Когда она уже почти закончила есть, в комнату вплыла Лана. Она остановилась в луче солнечного света, и ее изящное и гибкое тело на миг словно охватило ангельским сиянием. Отблески солнца плясали на золотистых локонах.
Наверное, внезапно вспыхнувшая зависть была недостойна Ханны. Она пыталась игнорировать неуместное чувство, но это было почти невозможно. Недаром рядом с сестрами она казалась себе… ничтожной.
Но тут Лана улыбнулась, и недобрые чувства Ханны развеялись. У Ланы была волшебная улыбка, успокаивающая, утешающая, нежная, от которой всем в комнате становилось лучше и легче. Лана была особенной, она обладала необычным даром. И хотя Ханна часто ее не понимала, все же она старалась поддерживать чудачества сестры.
– Доброе утро, – тихо сказала Лана, проходя к буфету и наполняя тарелку беконом.
Ханне очень хотелось бекона, но она не обладала стройностью Ланы. Если бы она ела все, что хочет, ее, возможно, приходилось бы катать по дому, потому что она превратилась бы в бочонок. Это само по себе было ужасно несправедливо. Но жизнь часто несправедлива.
Немного подумав, Ханна выбрала кекс, хотя, возможно, его уже облизали, и вернулась к столу.
Отец пронзил ее взглядом острее любой стрелы.
– Пришло новое предложение, девочка.
Она постаралась не поморщиться. Ужасная тоска комом осела в горле.
Ханна так ненавидела, когда ей делали очередное предложение! Каждое было еще более угнетающим, чем предыдущее. Ее поклонников, как правило, сложно было назвать красавцами. У Дирлота из ушей лезли пучки волос. Олриг был отвратителен и ходил вперевалочку. Бримсу было не менее восьмидесяти. Кроме того, он имел неприятную привычку отхаркиваться. Не то чтобы она так уж возражала против этого, но когда комки слизи попадают в суп…
– О-о-о, – проворковала Сюзанна, намазывая маслом булочку. – Кто на этот раз?
Она послала Ханне лукавый взгляд. Почему бы нет? Сюзанна знала, что Ханна в безопасности. До тех пор, пока ее силой не заставят выйти замуж, ей ничего не грозит.
– Снова Стаффорд? – нахмурилась Лана.
– Надеюсь, нет. – Ханна передернулась при воспоминании о поцелуе Нилла. Мало того что он попытался ее изнасиловать, его поцелуй напоминал прикосновение к дохлой рыбе. Она представить не могла, что будет жить с ним, не говоря уже о том, чтобы снова его поцеловать. Она надеялась получить мужа, которого захочет хоть иногда целовать. Особенно теперь, когда поняла, каким может быть поцелуй…
Перед глазами снова встало волевое, грубоватое лицо. Изнемогая от досады, она выбросила из головы все мысли об этом невероятном, сводившем ее с ума человеке и сосредоточилась на застольной беседе. По крайней мере попыталась.
– Это от Даннета.
Она понятия не имела, почему отец при этом фыркнул.
– Даннета? – переспросила Сюзанна, пронзив вилкой яйцо-пашот. Она обожала пронзать все подряд. Желток выплеснулся наружу, и теперь она наблюдала, как он течет по тарелке. – Это тот противный старикашка? – уточнила она, ехидно глядя на сестру. – Он будет рад прибрать к рукам твое приданое.
Ханна едва удержалась, чтобы не высунуть язык.
– Это был его дядя, – пояснил папа, презрительно скривив губы. – Никогда его не любил. Он умер несколько лет назад. Напился до синих чертей и свалился со стены замка. Все унаследовал Александр. – Он произнес это с таким видом, словно имя что-то значило. – Хороший человек. Не слишком красноречивый, но хороший. Вы друг другу подойдете. Он один из тех немногих баронов, кто выступал против чертовых усовершенствований.
– Не знаю, как можно называть это усовершенствованиями, – взорвалась Лана. – Изгонять арендаторов и ввозить овец?
Изабелл кивнула, дожевывая кекс:
– Овцы глупы.
– Совершенно верно, – согласилась Ханна. – Но политические принципы не могут быть единственным соображением, по которому я выберу мужа.
– А разве есть какие-то соображения, по которым ты выбираешь мужа? – прищурилась Сюзанна. – Судя по тому, что я вижу, ты отвергаешь всех и каждого.
– Почему всех? – пробормотала Ханна. – Я просто благоразумна.
По какой-то причине это замечание развеселило Лану. Ее смех пронесся по комнате.
– Что тут смешного? – нахмурилась Ханна.
– Ты, – пояснила Лана, – когда считаешь себя благоразумной.
– Я всегда благоразумна.
Теперь уже смеялись все остальные.
– Но так и есть! – защищалась Ханна.
– Ты импульсивна! – объявила Сюзанна.
– Порывиста. – Лана погладила Ханну по руке.
– Безрассудна, – добавила племянница.
– И ты, Изабелл? – поморщилась Ханна.
Демон в обличье ребенка широко улыбнулся.
– Подумай хорошенько, девочка. – Отец театрально вздохнул. – Даннет владеет плодородными землями и имеет много сторонников. Ему служит целая армия воинов. Даже маркиз Стаффорд не решился бы пойти против него. И он здоров и силен. Не слизняк, от которого не дождешься крепких сыновей.
– Я даже не знакома с ним.
– Возможно, ты его видела. Он был в Баррогилле. – Глаза отца неизвестно почему блеснули.
По спине Ханны пробежал озноб.
– Он туда приезжал?
– Да. И был первым в метании бревен. Очень впечатляющее зрелище.
– Он… он… победил…
Сердце Ханны билось так, что было трудно дышать. Мысли метались в голове, словно испуганные птицы. Щеки запылали, когда она вновь представила незнакомца. Нет. Это не может быть он.
И почему у нее внезапно перехватило горло?
Сюзанна бросила на сестру проницательный взгляд. Ее губы дернулись.
– Даннет, вот как? Высокий, с черными кудрями? Широкие плечи и мощные мускулистые ноги?
Ханна была готова прибить сестру.
– Тот, что со шрамом?
Его лицо снова встало перед мысленным взором Ханны, словно было навеки выжжено в памяти. Шрам? Да, у него есть шрам. Но он придает лицу незнакомца воистину первобытную привлекательность.
– Да. – Глаза отца загорелись. – Он самый. Ханна, ты его видела?
Видела? Она целовала его. А он отверг ее. Умчался без единого слова. И каждый раз при воспоминании об этом она вновь испытывала унижение. Но теперь… теперь он делает ей предложение? Почему?
Съеденный завтрак жег желудок. О небо! Она знала почему.
Хотя ее поцелуй вызвал у него отвращение, он каким-то образом прознал про ее богатое приданое и хочет его получить. Очевидно, очень трудно противостоять желанию завладеть Реем. Даже если придется взять в жены синий чулок, поцелуи которого так ему противны!
Ярость вспыхнула в ней с новой силой, а вместе с ней и боль.
– Я не выйду за него, – выпалила Ханна, хотя не собиралась делать ничего подобного. Просто открыла рот, и слова полились сами, словно под давлением, сжимавшим ее грудь.
Разочарование во взгляде отца причинило ей боль.
– Тебе придется выбрать одного из них, девочка. Я не буду жить вечно, а стервятники уже кружат.
– Разумеется, ты будешь жить вечно, – возразила Сюзанна, гладя его по руке.
Но он проигнорировал ее.
– Ханна, моя маленькая девочка, тебе придется выбрать жениха, – устало произнес он.
Сердце Ханны стукнуло раз и замерло.
– Папа! Ты… здоров? – Она посмотрела на его измученное лицо.
– Силен, как медведь, – ворчливо похвастался он. – Но время на исходе. – Он судорожно сжал ее руку, чем еще больше напугал. – Пообещай, что скоро выберешь, – прошептал он.
– Обещаю.
Ах, милосердные небеса! Слова дались ей так трудно… но она поступила правильно, потому что с лица отца исчезла тревога и он даже улыбнулся.
– Хорошо. Хорошо. Итак, каковы ваши планы на сегодня, девочки?
– Я иду стрелять, – прощебетала Изабелл.
– Надеюсь, не в библиотеке, – вставила Ханна.
Сюзанна недоуменно взглянула на сестру, но ничего не сказала.
– Я вместе с Торкилом собираюсь работать на пасеке.
Ханна наморщила нос. Она любила мед, но пчелы имели неприятную привычку жалить.
– Поосторожнее там.
– Я всегда осторожна, – отмахнулась Сюзанна.
Наглая ложь!
– А я хочу прогуляться по лесу, – объявила Лана и подмигнула Изабеллл. – Пожалуйста, постарайся не застрелить меня.
– Постараюсь, – ухмыльнулась девочка.
– А ты, Ханна? – спросил отец. – Какую шалость замыслила ты?
Никаких рискованных шалостей.
– Думаю прогуляться верхом.
Изабелл тихо ахнула, а Сюзанна хихикнула:
– Вот так сюрприз!
– Вельзевул застоялся в конюшне. Конюхи слишком боятся его, поэтому не седлали, пока нас не было.
– Неудивительно, – кивнул отец. – Этот зверь – воплощенное зло.
– Он великолепен.
Так и было. И она скучала по этому коню, больше того, ей не терпелось проехаться.
Ханна встала и поцеловала отца в макушку:
– Желаю самого прекрасного дня, папа! – сказала она, выходя из комнаты.
– День будет прекрасным, если ты выберешь мужа, – крикнул он ей вслед.
Ханна вздохнула. Отец всегда хочет, чтобы его слово было последним!
Направляясь к конюшне, она дала себе обещание насладиться сегодняшней прогулкой, даже если для этого придется выбросить из головы всех поклонников. Особенно Александра, лэрда Даннета. О нем она не собирается думать. Вообще никогда.
Когда Ханна приблизилась к Вельзевулу, тот яростно грыз удила.
– Здравствуй, дорогой, – пропела она. Конь мотнул головой, обдав Ханну слюной. – Тебе не терпится побегать?
Он действительно был великолепным жеребцом, с блестящей вороной шкурой без единого пятнышка. И да, он вселял настоящий ужас, по крайней мере в тех, кто не понимал его.
Ханна обожала Вельзевула. Он был свиреп и неукротим, и мчался, как ветер. Она никогда не чувствовала себя легче, свободнее, чем в те минуты, когда сидела у него на спине.
– Миледи, – начал Рори, дернув себя за прядь волос на лбу, – он готов и ждет.
– Спасибо, Рори. У тебя с ним было много неприятностей?
Красные щеки конюха говорили за него. Пытаясь не хихикнуть, Ханна повела животное к колоде, чтобы без помех взобраться в седло.
– Вам нужен эскорт? – спросил Рори, тревожно морща лоб. Он прекрасно знал, что не стоит предлагать помощь.
Ханна послала ему улыбку и взяла поводья. Он спрашивал об этом каждый раз, когда она ехала на прогулку. Оба знали ответ.
Она без колебаний пришпорила жеребца, и он пулей выскочил во двор, предвкушая бешеную скачку.
Когда они мчались по булыжникам двора и выезжали из ворот, во все стороны с громким кудахтаньем разлетались куры и с жалобным блеяньем разбегались овцы. А оказавшись на дороге, они полетели! Это было чудесно.
И день выдался замечательный. Дул прохладный ветерок, на голубом небе собирались легкие облачка, солнце лило на землю теплые лучи. Правда, облака становились все гуще: наверняка позже пойдет дождь. Но пока дорога к озеру была сухой. По ее обочинам росли яркие полевые цветы. Кто-то назвал бы их сорняками, но Ханна любила все цветы, даже сорняки.
Как давно она не ездила верхом!
Ханна решила объехать озеро. Этого достаточно, чтобы размять Вельзевула, согреть его мышцы, но при этом не утомить. Хотя он будет мчаться во весь опор, пока она позволяет. Кроме того, Ханна любила эту извилистую дорогу, идущую через лес. Ехать по ней куда более волнующе, чем по прямой дороге на восток.
Девушка низко пригнулась к шее Вельзевула, подгоняя его, наслаждаясь развевавшим волосы ветром и вкусом приключения. Она не обращала внимания на столбы пыли, которые поднимал Вельзевул. В голове Ханны теснились мысли, от которых невозможно было сбежать.
Не последней была мысль о том, что как только она выберет мужа, больше не будет бесшабашных поездок вроде этой. Муж, конечно, захочет ограничить ее свободу, запереть в доме. Она видела, как многие свободолюбивые подруги меняли свою независимость на цепи с железным шаром, как у каторжников.
Другие мысли тоже были не слишком приятными и в основном касались высокого, молчаливого, свирепого мужчины, которого она бы желала, если бы не его грубость. Но тот факт, что он сделал ей предложение… Она разрывалась между желанием и раздражением.
Больше всего на свете Ханна хотела от мужа тепла. Она желала мужа, который будет смеяться с ней, делиться своими мыслями. Кого-то, кто примет ее, как равную. А если он к тому же окажется уступчивым – тем лучше.
Даннет – этот жестокий, мрачный воин вовсе не похож на такого человека, но она не могла выбросить из головы тот поцелуй. Вернее, тот момент, когда он так резко оборвался. А потом Александр отпрянул и взглянул на нее с этим непонятным выражением на лице.
Что это было? Отвращение? Омерзение? Так или иначе, ее обдало холодом. И все из-за него. А это ей не нравилось.
Однако папа прав, говоря о сторонниках Даннета. Последнее время участились набеги на дальние деревни: слишком много воров и разбойников слонялось по дорогам. Хорошо бы иметь дополнительную защиту от последствий огораживания на западе. Будь проклят Стаффорд!
Но насколько глупой нужно быть, чтобы выйти за Даннета? Человека, который заставил ее почувствовать себя всего лишь чем-то вроде клочка земли…
Вельзевул встал на дыбы, и сердце Ханны подпрыгнуло. Она отчаянно вцепилась в поводья, чтобы конь не сбросил ее, и откинулась назад, чтобы как-то обуздать жеребца. Вельзевул продолжал плясать. Она подняла глаза и застыла. Желудок судорожно сжался.
Дорогу загородили трое всадников. Она видела их впервые.
Ханна нахмурилась. Она провела здесь всю жизнь и знала каждого местного обитателя, но в последнее время в Рее то и дело стали появляться незнакомые люди, обычно под покровом ночи и с дурными намерениями.
Успокаивая жеребца, она одновременно потянулась за кинжалом, который прятала в поясе. Нащупала рукоять, и паника немного успокоилась. Если они задумали недоброе, у нее, по крайней мере, есть оружие.
– Кто вы? – спросила она.
Самый огромный из троих улыбнулся. Улыбка отнюдь не была приятной.
– Это она, – произнес он, и Ханне вновь стало не по себе. – Он сказал, что она поедет этой дорогой.
Он? Кто это?
– Что вы хотите? – Ханна сжала коленями бока лошади, безмолвно приказывая Вельзевулу быть готовым в любую секунду развернуться и бежать. Мускулы коня задрожали. Он заржал и, мотнув головой, закатил глаза.
Ханна, насторожившись, оглянулась. Ее сердце упало, когда из леса выехали еще двое, перегородив дорогу сзади. И одним из них был Нилл.
Ханна развернула лошадь и гневно уставилась на Нилла.
– Какого черта ты здесь делаешь? – прорычала она.
Тот покачал головой и с сожалением прищелкнул языком, отчего ее раздражение только возросло. Она ненавидела его снисходительные манеры и сейчас пришла в ярость.
– Послушай, Ханна, разве я тебя не предупреждал?
– Предупреждал? О чем?
– Я же говорил, что решил взять тебя.
О, господь в небесах, что ей делать?
– Нилл, я не выйду за тебя! – громко выдохнула Ханна.
– Конечно, выйдешь, девушка, – ухмыльнулся всадник рядом с Ниллом. – Ты можешь стать маркизой.
– Плевать я хотела на титулы.
– Мой отец могущественный человек, и когда-нибудь он станет герцогом, – объявил Нилл. – Судя по слухам, твой отец слабеет. Он сильно болен и не помешает моему отцу взять то, что он хочет. А он хочет Реей.
Нилл подвел коня ближе, слишком близко, отчего ей вновь стало нехорошо. Как только конь Нилла подошел, Вельзевул вновь заплясал: очевидно, происходившее не нравилось и ему. Ханна, в отличие от Нила, знала: конь не любил, когда его теснили, и мог напасть. Укусить или лягнуть. Все же она не предупредила Нилла. Потому что теперь, когда он подъехал к ней, между ним и вторым всадником образовался просвет. Не слишком большой, но достаточный, чтобы рвануться вперед, если представится возможность.
– Папа не слаб.
– Не только слаб, но и стар. А силы его людей просто смехотворны. Помнишь ту ферму, что сгорела на прошлой неделе?
Ханна насторожилась. Пожар стал жуткой трагедией. Никто из живущих в доме не спасся. Муж, жена, ребенок – все погибли в пламени.
– Ты о чем?
– Какая жалость, – сально улыбнулся Нилл.
– Хочешь сказать, что причина пожара – ты?
Ужас скрутил внутренности Ханны.
– А скот, который постоянно исчезает?
Холодный кулак стиснул сердце девушки. Озноб пополз по спине.
Проклятье! Так это он? Он во всем замешан?
– Все будет еще хуже, если не выйдешь за меня сейчас. Представляешь, каким кошмаром обернется пожар в зернохранилище? Или внезапное исчезновение твоей сестры?
Лицо Нилла было так близко, что она вновь ощутила смрад его дыхания.
– Или если твой бедный па свалится с обрыва?
На лбу Ханны выступил пот. Ладони неприятно взмокли. Ее страшила сама мысль о том, что папа, Лана, Сюзанна или Изабелл попадут в беду.
– Ублюдок! – прорычала она.
– Разве так полагается разговаривать с мужем? – У него хватило наглости принять оскорбленный вид.
– Иисус, Мария и Иосиф! Нилл! Сколько раз повторять: я не выйду за тебя!
– Выйдешь! Если бы этот подонок Даннет не вмешался там, в Баррогилле, мы уже были бы женаты.
Это вряд ли!
Нилл оглянулся на своих людей, тоже подгонявших коней ближе.
– Мы здесь, чтобы как можно скорее устроить свадьбу. Сегодня. Ты только облегчишь свое и наше положение, если поедешь без сопротивления.
Он взмахнул поводьями, и лошадь двинулась вперед. Вельзевул заржал и стал рыть копытом землю, но Нилл не обратил на это внимания, потому что всегда был глупцом. Внезапно он подался вперед и схватил ее за рукав. Ханна дернулась, раздался громкий треск рвущейся ткани.
Ярость застилала ей глаза. Ханна издала похожий на рычание звук. Это платье было ее любимым!
Нилл снова попытался дотянуться до нее, но Ханна выхватила кинжал и атаковала. Нилл едва успел увернуться, но в это время Вельзевул сделал то, что давно хотел сделать, – укусил лошадь Нилла за круп. Животное отпрянуло с почти человеческим воплем, выкинув Нилла из седла. Он упал на землю и грязно выругался.
И тут Ханна увидела свой шанс: широкий просвет, через который можно было сбежать. И она этим шансом воспользовалась. Когда она пролетала мимо, спутник Нилла попробовал ее удержать, но Ханна увидела его руку и встретила ее ударом кинжала. Она не остановилась посмотреть, глубока ли рана, просто пришпорила Вельзевула, и тот вырвался на свободу. Мужчины, конечно, последовали за ней. Позади слышались конский топот и яростные крики, но ни одна лошадь не могла догнать Вельзевула, так что Ханна почти сразу же оставила всех позади.
Ярость, вне всякого сомнения, дала ей крылья. В крови кипело возмущение.
Нилл хотел доказать, что ее отец слаб, пытаясь умыкнуть дочь? Заставить ее родных страдать, чтобы привести Ханну к повиновению. Но она скорее умрет, чем покорится подобному человеку! Эта земля принадлежит ей, а не чертову маркизу Стаффорду или его сыну!
Провались они ко всем чертям! Как он посмел попытаться похитить ее и силой вынудить стать его женой? Это подлое злодейство не должно остаться безнаказанным!
Но что они могут сделать? Их владение было совсем небольшим, оно располагалось среди других небольших владений. Их сюзерену, герцогу Кейтнессу, плевать на их безопасность и благополучие. Они могут послать жалобу ему или самому принцу-регенту, но Ханна сомневалась, что он потрудится ответить. Англичане считают шотландцев дикарями.
Выступить одним против Стаффорда тоже невозможно. Это было ясно. Отец мог поставить под свои знамена прекрасных людей, но их было недостаточно, чтобы победить Стаффорда. Недостаточно даже, чтобы отпугнуть его.
Значит, долг Ханны – защитить ее людей от дальнейших нападений. И единственный способ – заключить союз с человеком, который заставит Стаффорда призадуматься.
На ум приходил только один мужчина из всех ее поклонников. Пусть он хочет ее только из-за приданого. Пусть он угрюм и груб. Теперь это не важно.
Примчавшись в замок, она спешилась и бросила поводья Рори, после чего ворвалась в кабинет отца. Тот раскрыл рот при виде растрепанной, в порванном платье дочери.
– Ханна! Что случилось?
– Немедленно пошли Даннету послание, – скомандовала она, прежде чем успела утратить решимость. – Напиши, что я приняла его предложение и намерена выйти за него как можно скорее.
Она даже не удивилась, когда отцовские губы тронула улыбка. Он даже не позаботился ее скрыть.