– Если позволите, я буду называть вас по имени, – попросил Сергей Анатольевич, и я не стала возражать.
Я чувствовала себя рядом с ним девочкой, несмотря на то что ему не было и пятидесяти. Теперь я рассмотрела его как следует и поняла это. Хотя в первые минуты нашего знакомства он показался мне значительно старше.
– Я хочу говорить с вами, Юленька, о таких вещах, о которых до недавнего времени беседовать было небезопасно. И не потому, что можно было ожидать каких-нибудь репрессий, а просто тебя могли счесть за сумасшедшего.
Он произнес это с таким чувством, что я подумала, не испытал ли Сергей Анатольевич нечто подобное на собственной шкуре?
– С тех пор как я приехала в ваши края, я перестала понимать, где проходит граница между нормой и патологией, – призналась я. – Еще немного, и я начну сомневаться в собственном душевном здоровье.
– И это неудивительно, – загадочно ухмыльнулся Сергей Анатольевич и подлил себе очередную порцию настойки. – Места у нас воистину заповедные, с непривычки может и голова кругом пойти. Я живу здесь почти тридцать лет и не перестаю удивляться. Особенно в последнее время, – произнес он многозначительно.
Сергей Анатольевич выдержал небольшую паузу, словно размышляя, стоит ли говорить со мной о таких вещах. Потом сделал глоток и спросил:
– Что вы думаете об инопланетянах?
«Только этого мне не хватало, – мысленно застонала я. – А так славно все начиналось».
Но вслух сказала по-другому, хотя в том же смысле:
– Я о них вообще не думаю.
– И правильно делаете, – неожиданно поддержал меня Сергей Анатольевич. – Было бы наивно сваливать все аномалии на летающие тарелки.
Я облегченно вздохнула, хотя слово «аномалии» меня насторожило.
– Что вы называете аномалиями? – уточнила я.
– Любые отклонения, не укладывающиеся в научное объяснение картины мира.
– Например?
– Например, то существо, ради которого вы сюда приехали и задаете людям вопросы.
– Так вы тоже считаете его оборотнем? – осторожно спросила я.
– Слово «оборотень» я стараюсь не употреблять, а вот термин «мутация» меня бы удовлетворил.
– Мутация? – осторожно переспросила я. После телебоевиков слово «мутант» для меня было не более научным, чем «оборотень».
– Именно. Мы с вами находимся в районе повышенной мутации. Генетические отклонения замечали здесь еще в древности. Несколько лет назад я занимался этим вопросом и изучил все доступные мне документы. К сожалению, их немного, но они позволяют сделать совершенно определенный вывод: мы живем в аномальной зоне.
– И в чем это проявляется?
По лицу Сергея Анатольевича я поняла, что он готовится преподнести мне сюрприз. Так оно и вышло.
– Вы хорошо рассмотрели то милое животное, что расположилось у вас на коленях? – спросил он меня с таким видом, будто это было ядовитое насекомое.
– Багиру?
Сергей Анатольевич с энтузиазмом кивнул головой.
– Вроде бы, – пожала я плечами.
– А теперь посмотрите на ее лапы, – ехидно предложил он.
Я не знала, что он затевает, но к неудовольствию животного приподняла его в воздух и посмотрела на лапы.
Лапы, с моей точки зрения, были самые обычные, о чем я и сообщила своему собеседнику.
– Вы в этом уверены? – хитро прищурился он.
– Вроде бы, – с сомнением ответила я, и все происходящее напомнило мне дурной сон.
– В таком случае, – с видом победителя снова улыбнулся Сергей Анатольевич, – посчитайте коготочки на ее передних лапах.
Убей меня бог, если я знаю, сколько должно быть «коготочков» на кошачьих лапах, но мне ничего не оставалось, как выполнить это странное требование.
Я вновь взяла кошку на руки и посмотрела на одну из передних лап. На ней оказалось… два длинных загнутых когтя.
Я догадалась, что у нормальной кошки их должно быть по меньшей мере в два раза больше. И торжествующий взгляд хозяина подтвердил мне это.
– По-вашему, это кошачья лапа? – задал он странный, с моей точки зрения, вопрос.
– А по-вашему, что это такое? – теряя терпение, со злостью спросила я.
Но Сергей Анатольевич не обратил на это никакого внимания.
– По-моему, Юленька, это клешня, – серьезно ответил он.
И от того, как он это произнес, и от самого этого неуместного по отношению к кошке слова – волосы на моей голове зашевелились.
– Клешня? – переспросила я с отвращением.
Мне хотелось сбросить с себя этого мурлыкающего монстра, как омерзительное насекомое, несмотря на всю мою любовь к кошкам и на то, что незадолго до этого я испытывала по отношению к нему почти родственные чувства.
Видимо, поняв мое состояние, Сергей Анатольевич забрал своего урода с моих колен и стал чесать у него за ухом.
– Вы это серьезно? – спросила я.
– Вполне. Матушка-природа подкидывает время от времени еще и не такие сюрпризы. Вы не слышали, что у кошек иногда рождаются котята с головой обезьяны? А поросят с двумя головами вам никогда не приходилось видеть?
Я человек довольно любознательный, но никогда не находила прелести в созерцании заспиртованных зародышей и без всякого восторга отношусь к кунсткамере.
– Вы не нальете мне еще рюмочку? – сдавленным голосом попросила я, почувствовав, как тошнота подступает к моему горлу.
– Охотно, – улыбнулся Сергей Анатольевич. – И сам выпью с вами за компанию.
После рюмки настойки мне немного полегчало, и я попыталась придать нашей академической беседе более конструктивный характер.
– А какое отношение ваша кошка имеет к нашим проблемам? – спросила я.
– Самое непосредственное, – уверенно ответил Сергей Анатольевич.
– Не понимаю.
– Что же тут непонятного? – мягко укорил меня собеседник. – В лесу обитает большое количество мутантов. В том числе и представителей рода человеческого.
– Вы хотите сказать, что наш «оборотень» – мутант?
– Разумеется, – пожал плечами Сергей Анатольевич.
– И в чем это проявляется? У него тоже клешни?
– Совершенно не обязательно, но мутация генов приводит иногда к самым неожиданным результатам. Думаю, что многие сказочные персонажи – обычные мутанты. Иными словами – носители тех или иных изменений генетического аппарата.
– В том числе и оборотни?
– Дались вам эти оборотни! Невежественный человек способен увидеть оборотня в любом обладателе густого волосяного покрова.
При этих словах он взъерошил свою бороду и вскочил с места. Это было очень смешно, и я невольно рассмеялась.
– Извините, пожалуйста, но мне показалось, что вы имеете в виду именно их. Значит, оборотней не существует?
– В чистом виде – думаю, нет.
– Слава богу, – облегченно вздохнула я.
– Но я допускаю, что отдельные особи могут сочетать в себе человеческие и звериные признаки. И, судя по тому, что рассказывают люди, мы имеем дело именно с таким существом.
Но пока я не встретился с ним собственной персоной – не могу сказать ничего более определенного.
Он скрестил руки на груди. Теперь он напоминал Циолковского. Именно таким, во всяком случае, я его себе представляю.
Я посмотрела на часы, понимая, что наш «консилиум» чересчур затянулся, и собиралась уже распрощаться с гостеприимным хозяином, но неожиданно наш разговор принял несколько иной оборот, что заставило меня изменить свои планы.