И был рассвет. И была буря.
Мир уже существовал. И была в нем борьба не на жизнь, а на смерть. Сильные стали побеждать слабых. Последние уходили, оставались боги и герои.
Боги к тому времени сменили титанов. Но и у богов стали рождаться дети. Особенно преуспел в этом Зевс.
В самых разных местах на земле и в небесах появились у него сыны и дочери. Сопровождалось появление их на свет с невероятными трудностями. Но это были божественные дети, они не могли умереть, едва родившись.
Боги и были похожи на людей в стремлении рождать детей и оставлять потомство. Только шуму и грому и молний было столько, что каждый раз содрогалась земля. И встревожился на этот раз Громовержец, потому что у Титаниты Лето должны были появиться близнецы. Это держалось в секрете, хотя прекрасно было известно всем. Только сам Зевс делал вид, что ничего не происходит, и страшно при этом волновался, так что молнии полетели на землю сами собой.
Но разве можно кого-то обмануть и отвлечь, когда такое совершается? А уж Геру он не мог обмануть и никогда прежде, а теперь и подавно. Это было бессмысленно. Она все знала и все ведала с самого начала. Но рано или поздно все кончается, закончилось и на этот раз. А накануне обратился Зевс к оракулу, и тот сказал ему, что сложно все будет с Лето и близнецами.
– Еще сложнее, чем обычно? – пробормотал озадаченный Зевс, а ему казалось, что сложнее некуда.
Печальным было и то, что лицо матери этих детей он помнил с трудом, впрочем, и это случилось не в первый раз.
– Ты должен защитить близнецов, – произнес оракул.
Зевс и сам понимал, что на этот раз он не сможет спрятаться за спинами Гермеса или какой-то из богинь.
№№№№№
В те роковые дни сотрясался Олимп. А многим казалось, что Гере пора бы успокоиться и привыкнуть к тому, что там творится. Но этого не случилось. А что Лето? Если бы она обо всем этом знала, то должна была содрогнуться от ужаса. Она же была отрешена, старалась ничего не видеть и не слышать, пока у нее это получалось.
– Как может та, у которой нет мужа, ждать детей? – гневно спрашивала Гера – вечная защитница брака и семьи.
Но если бы это был любой другой из богов, а не Зевс, она бы вскоре успокоилась. Но на этот раз ничего такого не случилось. Но отцом близнецов и на этот раз все считали его, а он даже не пытался оправдаться.
– Ты обещал мне, что такого больше не повториться, – впадала в ярость Гера, – и что я вижу теперь?
Громовержец красноречиво молчал. Он уже давным-давно научился не слушать жену. Да все уже было сказано заранее, что тут еще прибавишь?
– Он обещал мне, – жаловалась Гера всем, кто хотел и мог ее слушать, – и что из этого вышло?
– Я дал эту клятву позднее, – наконец решил вывернуться Зевс.
Кажется, на этот раз он говорил правду. Но Гера не хотела слушать его и ничего не слышала. Он оправдывается за прошлое, а она не сомневалась, что все повторится в грядущем.
На этот раз он не стал ничего ей обещать. Нет, он не мог успокоить разбушевавшуюся не на шутку жену. Зевс не терпел скандалов, да еще на Олимпе. Гера становилась не выносимой, и он ума не мог приложить, как же ее выносить дальше. Но она ему была предназначена в жены навсегда, и с этим надо было примириться. Но в утешении нуждалась не вздорная Гера, а та, у которой на свет должны были появиться близнецы.
Зевс давно уверил себя, что все делается к лучшему, а если он вдруг станет верным мужем, это будет концом света – ведь в мире больше не появится героев, а как без них обойтись? Жизнь, словно огонь факела, будет тихо угасать и на земле и в небесах. А еще Зевсу хотелось обогнать Посейдона (хорошо, что с Аидом не надо тягаться, у него вообще не было детей).Но ведь он должен быть первым хотя бы в этом? А ведь многие говорили, что Посейдон во всем его обошел, он выше, ярче, лучше, вот и старался младший из братьев доказать обратное. Нет, только его дети смогут ему со временем помочь удержаться на Олимпе, и любая истерика Геры ничто в сравнении с этим желанием множить свой род. А ведь это так, хотя они и оставались вечно молодыми, но если разобраться и получше приглядеться.
Скоро случится то, что должно подтвердить – никакой брат ему не страшен – Зевс был и останется единственным.
Титанита Лето ждала появления на свет своих близнецов.
Они стали единственным свидетельством ее связи с Зевсом. Как и все предшественницы, она хотела удержать его любыми путями, готова была на любые лишения и страдания. Но скоро она поняла, что это невозможно.
Теперь у Лето были самые дурные предчувствия. Едва соблазнив ее, Зевс оставил и не давал о себе никаких знаков, словно его и не было больше в этом мире. Кажется, она перестала существовать, или сгорела ясным пламенем, как Семела – мать Диониса. Но нет, она была жива и невредима, носила под сердцем его детей. Хотя успела понять, что гибель – это не самое страшное, что может случиться с ними со всеми. А вот Гера о ней не забыла, как не забывала обо всех, с кем бывал когда-то Зевс. Самые зловещие фантазии должны были скоро стать реальностью. Если бы она погибла, ревнивая соперница оставила бы ее в покое, но такого не случилось. Но нет, она должна была подарить жизнь двум прекрасным малышам. Да и Зевса Лето любила так сильно, что ничего с собой не могла поделать, чтобы разлюбить его. Но должен был грянуть гром, вернее, скандал, и вот тогда все полетит куда-то или поплывет. Такими были ее самые дурные предчувствия, так все оно и случилось. И это станет для любовницы кошмаром, да еще в тот момент, когда должны были появиться на свет ее детишки.
Но Лето решила пережить все, думать только о грядущем, заботиться о своих малышах, а там будет ясно, что делать и как быть дальше. По предсказанию пифии это будут мальчик и девочка. Вот когда они появятся на свет, тогда все и решится, мир жесток, только она одна сможет защитить и вырастить их, а потом отправить на Олимп. Это заставило ее примириться с предательством Зевса и просто жить в ожидании чуда. И пополнила Лето ряды бесчисленных возлюбленных.
Ночью ей снилась Гера, та появилась тут в этот момент. И, наверное, этот сон повторится еще не раз. Но если бы ей снова пришлось столкнуться с Зевсом, она не устояла бы и на этот раз, это уже факт бесспорный. Она не могла бороться с такой страстью.
Гера снова и снова являлась ей во сне во всей красе и ярости. Лето знала, какой поборницей семьи она остается. Окажись на месте Зевса Посейдон или Гермес, и тогда все было бы точно также.
– Убирайся из города и из этого мира, – потребовала Гера, – не может земля носить такую девицу. Меня не волнует, где и как ты станешь рожать, здесь им не место.
Лето могла бы и умолять Геру, но и это ей вряд ли поможет.
– Если ты хочешь жить и родить их, уходит отсюда, с глаз долой, и об этом же говорили все, кто был с ней рядом и знал, что случилось.
В страшной панике схватила она все, что было под руками, и бросилась бежать, куда глаза глядят.
№№№№№№№№№
Оглядевшись вокруг, бросилась она к морскому берегу.
И тут же со всех сторон образовалась вода, а она оказалась на маленьком острове далеко в море. Остров показался ей кораблем и поплыл прочь. Она понимала, что и Деметра отказалась от нее, и не станет ее поддерживать, остается только водная гладь. А между тем остров отдалялся все больше и больше. Она осталась одна и страшно хотела вернуться назад. Оказаться снова среди людей и богов.
Но это было невозможно, судя по всему.
Лето показалось, что на берегу появилась Гера. Она могла только броситься к Зевсу, чтобы упросить его помочь и спасти если не ее, то хотя бы его детей.
– Ты не можешь нас бросить, этого не может быть.
№№№№№№№№№
О том, что случилось с Лето, Зевсу сообщили поздно. Он старался скорее забыть ту ночь, и девицу, с которой ее провел. Потом надеялся, что Гера ни о чем не узнает и оставит бедняжку в покое. Но никто бы не поверил, что такое случится. Сам же он уже искал других девиц, гадая, какая из них порадует его больше всех, с кем из них он будет счастлив. Музы, узрев происходящее, бросились к нему, понимая, что может произойти непоправимое, а ведь им обещали явление Аполлона на свет.
– Случилась беда, – говорила Клио, – Гера напала на Лето, и преследует ее повсюду, может быть, твой братец поспешит ей на помощь, если ты ни на что не годен.
Она одна в море, остров не может остановиться. А ведь ей скоро рожать, – задыхаясь, говорила она. Если Посейдон спасет его возлюбленную, то честь ему и хвала, но разве не он должен этим заниматься?
Судя по всему, Посейдон не собирался вмешиваться. Он и прежде, когда дело касалось Геры, от всего отстранялся.
Зевс боялся, что если возникнет спор, то он примет ее сторону. Значит, ему самому придется со всем справиться, и сделать это как можно скорее. Но что бы ни случилось, он не даст погибнуть малышам, только потому, что Гере этого хочется. Но все так и казалось, хотя Посейдон негодовал от такой жестокости сестры, но решил, что ему не стоит вмешиваться, потому что Зевс не прав, и защищать его не нужно, в следующий раз будет разумнее, иначе все время им придется с ним бороться, этому не будет конца и края. А еще он знал давно, что лучше поссориться с братом, чем с сестрой. Но смирение Лето не могло оставить его равнодушным
– Что же он станет делать? – не скрывал своего любопытства Посейдон. – Гера никуда от него не денется, но разве он не заступится за своих детей? Ведь к потомкам он всегда относился трепетно.
Но и жестокая и злопамятная Гера не перед чем не остановится, в этом никто не сомневался. Посейдон ждал – Зевс не появлялся.
– Он один во всем виноват, и мы не должны помогать ему, пусть расплачивается за то, что творил.
А Амфитрита в это время отправила дельфинов, чтобы те проследили за вынужденным путешествием Лето и постарались хоть как-то ей помочь, когда начнутся роды.
Посейдон выслушал ее и не скрывал своей досады на брата.
– Он был с нею, соблазнял, наслаждался, а потом бросил несчастную на произвол судьбы. А ведь если с ней или с детьми что-то случится, братец его во всем обвинит, потому что толкнул их в открытое море, а здесь все в руках у Посейдона.
Об этом и напомнила мужу мудрая Амфитрита.
№№№№№№№№№
В то самое тревожное утро, когда Гера ворвалась в жилище Лето, и Титанита в ужасе вскочила на остров, который и оказался плывущим в океане, у Тантала и Дионы родилась долгожданная дочь. О ребенке эти двое долго мечтали, потому и приняли плод своей любви с радостью. Рождение дочери сделало их совершенно счастливыми.
– Мы должны внушить ей, что только семья и дети – самое большое счастье в этом мире, только на него она может рассчитывать.
– Да, -согласилась измученная Дидона, – это и будет самым главным в реальности, только подожди немного, пусть она подрастет, а потом мы это ей и внушим.
Но в ту странную ночь перед рождением дочери она видела страшный сон. Она видела мужа в подземном царстве Аида, а его отец Зевс твердил о том, что не станет ему помогать и защищать его не будет.
– Но почему он здесь? Что произошло? – спрашивала она каких-то духов, сновавших поблизости.
Она знала, как опасно заглядывать в грядущее, но остановиться не могла.
– Зевс любил его, что же такое он натворил, чтобы оказаться в объятьях Аида?
Царица была уверена, что этот сон – предупреждение о чем-то неведомом, знак грядущей беды. Но когда и в чем он допустит ошибку? В то утро она никому ничего не сказала и постаралась позабыть сновидение навсегда.
– Это только мои глупые фантазии, – думала она, – со временем все уладится.
А потом родилась дочь. И Дидона забыла этот сон.
№№№№№№№№№
Гера видела и Посейдона и дельфинов, посланных к Лето Амфитритой. Никак не могло обойтись без другой богини, он не виновен, но что его жена себе позволяет? Она была слишком дерзка, и не собиралась мириться с властью верховной богини. Но как может эта тихоня поддерживать Лето, эту распутницу? Она бросилась к своим духам и вызвала Змея Пифона, и приказала ему Гера:
– Отправляйся за ней. И смотри у меня, если не потопишь этот остров, то пожалеешь о том, что тебя Арес не убил в свое время
Змей не стал медлить и устремился туда. Он понимал, что Зевс будет там, в ближайшее время, но это его не волновало, ему придется исполнить все, что требует от него Гера. И как всегда он оказался между двумя огнями, и надо было как-то выкручиваться. А для начала надо было хотя бы сделать вид, что он принялся за дело и не отступит, пока не исполнит приказ Геры. Но и слишком усердствовать тоже не стоило. Зачем ему во все это вмешиваться, пусть они сами разбираются с тем, что затеяли. Он видел и Посейдона и вовсе не хотел нажить себе такого врага.
Змей метался где-то поблизости, наведя еще больше страха на Лелю. Но сам он увидел, что и без него она уже страшно несчастна. И не хотелось ему подливать масла в огонь.
Он решил не участвовать в таком злодеянии из-за которого Эриннии потом никогда не оставят его в покое.
Но тут и сверкнула ослепительная молния, Змей нырнул в воду, решив, что бьет Громовержец по нему. Он упал камнем на самое дно морское, решил отлежаться, притворившись убитым. Его тут же со всех сторон окружили сирены, и они оказались приятнее и милее, чем свирепая Гера. Нет, ему надо было сохранить свою шкуру, пусть и в подводном мире.
Потом он появится на суше, сделает вид, что воскрес, а пока даже себе самому казался мертвее мертвого. Пусть остров уплывет подальше, за ним пусть унесется и Зевс.
А между тем остров оказался зажатым между двумя скалами – так он хотя бы не двигался, уже полбеды, угроза стала меньше, да и Гера не решится тут появиться. А Гермес уже рассказывал верховной богине о вмешательстве Зевса, и о сраженном молнией Драконе. Что ей оставалось? Только яриться и метаться по Олимпу.
Лета оставалась со своими бедами и несчастьями на том самом острове в открытом море, но надеяться на то, что она погибнет, и дети не родятся никак нельзя было.
№№№№№№№№№№
Титанита слабо улыбнулась, когда почувствовала, что остров остановился, и они больше никуда не плывут. Но долго ей радоваться не пришлось. Она почувствовала, что дети спешат появиться на свет.
Зевс уже успел исчезнуть так же стремительно, как и появился, он даже не взглянул на Лето, побоялся, что придется за все отвечать. Один из близнецов стремительно рвался на свет. Артемида родилась, причиняя матери невероятные муки. Лето потеряла счет времени и хотела только одного – избавиться от бремени. Поблизости были одни только дельфины. Но и после появления Артемиды муки ее не закончились, ведь детей должно быть двое. Она беззвучно рыдала, ведь дракон мог оказаться где-то рядом.
Но почему мир устроен так несправедливо, и самые счастливые минуты она должна была переживать в одиночестве и печали.
Зевс подарил ей этот самый остров, на котором все и происходило, но что будет с ней дальше? Это его совсем не волновало. Рядом появились речные нимфы, которых послала к ней на помощь Амфитрита. Не могла же жена Посейдона оставить ее совсем одну.
Лето поклялась, что она никогда не забудет доброты богини, спокойно шедшей против Геры. И все-таки все было печально, почему рожая детей для Зевса, она должна была так страдать и маяться? Нимфы старались ее утешить, как могли. Но она ничего не видела и не слышала. Все напрасно, все зря. Наконец на свет появился второй ребенок. Лето уже не ощущала ничего и отдала себя и детей в руки заботливых нимф. Жили они на острове в убогой и ветхой хижине, ее соорудили к вечеру какие-то чудовища по приказанию Зевса. Сам Громовержец туда больше не заглядывал. А Посейдон их навестил, чтобы посмотреть, что можно сделать.
Нимфы оставались там все время, Лето и ее малыши ни в чем пока не нуждались, только одиночество на острове в открытом море не оставляло ее никак. Не могла она простить такого предательства единственному возлюбленному, но ему до всего до этого уже не было дела. Как бы она сейчас беззаботно и радостно жила среди своих, если бы не встретила его, не оказалась рядом с ним. Она торжественно пообещала, что ее дочь никогда не будет любить богов и мужей, чтобы не повторить ее судьбы.
– Пусть Артемида останется девственницей, – просила у богини судьбы Лето, – так будет лучше для всех нас.
№№№№№№№№№
Гера вернулась к себе и немного успокоилась. Она становилась мудрее и уде не спорила с мужем, он все равно поступит так, как хочет и позволит им появиться на свет, зачем же напрасно упрямиться, выводя его из себя. Нет, она просто не хотела знать о Лето и ее детях, пока они не подрастут и не появятся на Олимпе, как предсказывала богиня судьбы.
Ей не было до них дела.
Дочь Тантала жила в любви, радости и достатке, она никогда ни в чем не нуждалась, и радовалась жизни.
– Мы лучше богов, – как-то произнес гордый ее отец, уже достаточно отведавший вина.
Девочке было только три года, но она хорошо понимала, о чем он говорит, запомнила эти слова навсегда.
– Я часто сижу с ними за одним столом, – продолжал хвастаться Тантал, – и знаю все их тайны и страсти. А вблизи они вовсе не так хороши и безупречны, как мы привыкли думать, Пусть им поклоняются и приносят жертвы другие, я не стану этого делать. Ты тоже будешь с ними на равных.
Страшно побледнела тогда Дидона, она тут же вспомнила о том сне, в котором видела мужа в Аиде, и пребывал он там, в страшных мучениях. Но она не остановила его, потому что не хотела пугать ребенка, верила, что для этого у нее еще будет время.
– В тебе течет кровь Зевса, – говорила она девочке, – потому ты значительно выше всех, кто тебя окружает. Они для тебя недоступны, и ты не старайся сблизиться с ними, не надо.
Он может быть грозен, даже жесток к обычным людям, но он всегда будет помнить о своих детях и внуках.
Дидона боялась, что такими словами она убьет невинное дитя, но не могла остановиться. Да и перечить мужу у нее не хватило бы сил.
Ниоба подрастала и становилась все более заносчивой, никто не мог с ней совладать. Она думала только о том, как дотянуться до Олимпа и поселиться там навсегда. Она страдала, видя, что все еще не приглашена к столу Зевса. Но пока она терпеливо ждала своего часа.
– Мы вместе с богами, Зевс заступится за меня, если что-то случится, -повторяла она неизменное, если ее обижали.
Но кто-то из сверстников стал рассказывать ей, как жестоко обошелся Зевс со своими еще не рожденными детьми и их матерью.
Эта жутковатая история о плывущем в неизвестность острове тогда была у всех на устах. Ниоба посчитала, что завистники все это придумали, а на самом деле ничего такого не было. Тогда она и решилась спросить у матери, было ли такое.
– Так и есть, – отвечала матушка, – но об этом лучше не говорить и не думать.
Но сама девица не стала жалеть Лето, она была уверена, что рожать детей надо от мужей, а не от богов.
– Лето рассчитывается за свои тяжкие грехи, лучше быть женой простого смертного, чем возлюбленной Зевса.
Приняв сторону Геры, юная Ниоба казалась себе разумной и правильной, а еще она надеялась, что верховная богиня встанет на ее защиту в случае чего. Но теперь Ниоба все чаще смотрела вдаль, туда, где должен был оставаться остров в океане. Во сне она видела двух малышей, брошенных на погибель, хотя они были богами, и значит им уже подарено бессмертие. Нет, она чувствовала превосходство перед ними. Вот если бы только они не смогли отплатить ей за все, что творилось в этом мире. А ведь что-то такое было в пророчестве, но разве Гера не с ней?
№№№№№№№№
Артемида – так Лето назвала свою дочь, в суровых условиях повзрослела еще быстрее, чем в обычных могла бы вырасти. Казалось, что с самого начала она все видела и все понимала, сочувствовала матушке, с которой их отец так сурово обошелся. Она чувствовала, что мать была в чем-то повинна перед Герой, но где же великодушие и снисхождение? А остров в океане, разве они не заслуживают лучшей доли?
Нет, Гера в ее понимании казалась чудовищем с самого начала. Девочка торжественно пообещала, что никогда не станет такой, никогда не выйдет замуж, чтобы досадить злой тетушке. Она была слишком умна, чтобы повторить судьбу матушки. На роду ей было написано оставаться девственницей. А потому стала Артемида жестоко мстить всем мужчинам и богам, если те осмеливались к ней приблизиться. Лук и стрелы не остались без дела, если появлялся какой-то злодей, никто бы не устоял перед такой охотницей.
– Не доверяй никогда мужчинам, особенно богам, – снова и снова слышала она голос матушки. Она и не доверяла.
Артемида помнила тот день, когда Зевс в первый раз появился на острове. По странно побледневшему лицу матери она поняла, что это он. Посмотрела на него сурово, с вызовом. Маленький, хотя и хорошенький волчонок, вот какой она была в те часы. Наверное, она выпустила бы стрелу, если бы он не усмехнулся и не шагнул к ней навстречу. Но Аполлон – этот великолепный мальчик, достойный своего отца, уже перехватил его руку и стал о чем-то ей сердито твердить.
– Он прекрасен, и все прекрасное, искусства я отдал бы ему, говорил Зевс Лето.
Но холод должен был подчеркнуть, как сам он от всего этого далек. Любящее сердце не смогло бы столько вынести.
Артемида по воле Зевса стала богиней лесов и зверей. Когда все слышавший Пан понял, что в его хозяйстве появилась богиня, он и радовался и печалился, зная, что теперь все переменится. И все-таки глядя на возлюбленного, Лето была счастлива. Она не могла и не хотела ему что-то говорить, просто смотрела на него и радовалась тому, что видела.
Слушать его – когда еще такое будет возможно. Но Зевс, ради их же блага поспешил прочь. Если Гера узнает, что он был тут, худо станет всем. Он надеялся, что до нее это просто не дойдет в ближайшее время, и тогда можно быть спокойными. На что еще надеяться, когда Громовержец недоволен собой и трудно его успокоить.
Артемида видела, что после его вторжения, матушка почти счастлива. Она казалась веселой и довольной. Но даже ей было понятно, что это скоро закончится.
Она не собиралась мириться со своим отцом, ни со всеми мужами, вместе взятыми. Они безрассудны и жестоки, они не стоят их слез, – размышляла Артемида. Ей нравилось быть сильной и выносливой, чтобы не надеяться ни на кого из них. Тоска и грусть в душе матери вскоре стали еще сильнее. Она ненавидела за это отца, считая его предателем. Только сделав ее богиней, он мог надеяться хоть на какую-то милость с ее стороны. Она радовалась, что останется среди зверей, ведь они не бывают ни злопамятными, ни жестокими, и коварными бывают не так часто, как люди. Их легко любить и с ними проще уживаться.
Природа величественна и прекрасна, Артемида готова была в ней раствориться. Мать пыталась с ней поговорить о Зевсе, потому что гнев и неприятие отца страшно тревожили ее. Но она только отмалчивалась, понимая, что не сможет ее порадовать, а огорчать еще больше не хотелось.
№№№№№№№
Ниоба тем временем познавала этот мир. Она усвоила, что родилась дочерью царя, но особенно ей нравилось, что она внучка Зевса, это поднимало ее все выше и выше. Она знала уже тогда, что люди смертны, и жизнь их коротка, а ей еще надо выйти замуж за царя и оставаться царицей, чтобы мир оставался привлекателен.
Конечно, можно и простого смертного сделать царем, но тогда она унизится до его положения, а это слишком трудно пережить. Она не только больше ничего не получит, но и придется своими вещами с ним делиться. Но если у матери родится еще кто-то, сын, к примеру, то все изменится в худшую сторону, а этого ей совсем не хотелось. Но детей у Дионы больше не было, к счастью Ниобы. Царица напрасно мечтала о большой и дружной семье. Над ней нависло какое-то страшное проклятие. Ниоба оказалась единственным ребенком, чему и радовалась.
Нет, если кому-то и суждено рожать детей, то не матушке, а ей самой. Она часто видела во сне дюжину своих красивых и здоровых детей. Царевна не сомневалась, что никто не заставит ее отказаться от такой чудесной мечты.
№№№№№№№
А дети Лето между тем подрастали. Но все это время они были на острове, и общаться могли только между собой. Мать была молчалива и отстранена, с ней много не поговоришь.
Но какими же они были разными: Артемида и Аполлон. Как парень был красив и нежен, и обаятелен – само совершенство, только его самовлюбленность давала о себе знать.
Это немного удивляло мать, когда она внимательно смотрела на сына. А вот Артемида была сильна и воинственна. Брат видел, как ее приветствовали звери, как летели за ней птицы. Она умела их слушать и разговаривать с ними, это доставляло ей удовольствие.
Только когда нимфы рассказывали о бесконечных лесах, о разных животных на земле, где вовсе не так много воды, зато есть и боги, и титаны и люди, Артемида теперь всем сердцем стремилась туда, где никогда прежде не бывала.
– Я тоже хочу туда, – говорил Аполлон, а еще больше на Олимп. Отец обещал, что я стану богом и повелителем Муз.
В те дни Аполлону только снились прекрасные Музы. Играла дивная музыка. Но пока это были только чудесные сны. Но дети Зевса верили, что все изменится в одночасье. На острове появился странный, совсем белый старик. Аполлон его увидел первым, и побежал разыскивать сестру. Он сообщил ей, что это Оракул.
– Пошли скорее, он расскажет, что с нами дальше случится, – говорил с восторгом отрок.
– Только безумцы хотят знать свою судьбу, – отвечала ему Артемида, а я не из их числа, пусть будет все, что будет.
– Ты просто боишься туда заглянуть, но тебе не меньше моего хочется знать, что с нами будет. Мы боги и всегда ими останемся, а потому должны знать больше, чем люди. С нами столько всего еще случится, а если нас предупредят, то мы сможем защититься от всех невзгод. Аполлон замолчал на миг, а потом прибавил:
– Когда мы выберемся отсюда, я позабочусь, чтобы у меня был свой храм и свой оракул – самый лучший в мире, может, я допущу тебя к нему, – задумчиво говорил парень.
Артемида молча усмехалась, а Аполлон продолжал:
– Все боги и герои придут к нему в трудную минуту, узнают о том, что их тревожит, как быть дальше.
– К тебе никто не придет, – ответила наконец Артемида, – можешь мне поверить, никому не захочется быть с тобой.
Но все-таки не выдержав, упрямая девица пришла к оракулу чуть позднее. Аполлон торжествовал, как только заметил ее в этом месте.
– Гера отступит скоро, – говорил тихо и медленно старик, у тебя будет огромный, бескрайний лес, наполненный животными и духами, и Пан станет твоим самым верным другом, дорогая. Твой храм станет одним из чудес света на долгие века. Мужчины будут ощущать пред тобой священный трепет, а те, кто не проявят почтения, будут сурово наказаны.
Зевс не только вспомнит о вас, но воздаст вам обоим должное, и вы разумно воспользуетесь его дарами и почестями.
– Неужели все так и будет, как мне хочется, чтобы сбылось все, что ты сказал, – говорил старику Аполлон.
– Будет немало и печального, но всего не перескажешь, а главное я вам уже поведал, – говорил Оракул.
Они оба повернулись к Артемиде и ждали, что же она скажет.
– Пусть так, – говорила та, – но я никогда не забуду тех бед и лишений, которые он обрушил на нас за это время, а страдания нашей матери, разве это можно простить? Но и боги, и мужчины, все одинаковы, им нельзя доверять, и лучше от них держаться подальше. Никогда ни один из них не станет мне близок, это я могу сказать вам и без оракула.
Как молода и как серьезна была в те минуты маленькая воительница. Она все давно продумала, ему было грустно и немного жаль сестру.
№№№№№№№№
Напрасно обижались изгнанники на Громовержца. После Оракула он самым первым заметил, что близнецы уже подросли и окрепли, и понял, что пора вернуть их сначала на землю, а потом и до Олимпа будет не так далеко. Тогда он и заговорил с Герой о самом главном.
– Я слишком долго не перечил тебе, дорогая, но все меняется.
Она поняла, что должно произойти нечто очень важное.
– Я тебя предупреждаю, что если ты и дальше будешь мешать близнецам и их матери, то пощады от меня не жди. Лучше займись какими-нибудь другими делами.
Тогда и Прометей посочувствует тебе, я уж о том позабочусь.
Зевс редко вспоминал о наказанном за дерзость титане, только в самых крайних случаях, Гера понял, что он не остановится. Она уже представила себя распятой на какой-нибудь скале и содрогнулась от ужаса и обиды. Нет, она не может допустить, чтобы что-то подобное случилось, ей нужно забыть о детях Лето, так будет лучше для всех. Ведь тогда он может посадить на трон эту глупую корову, только для того, чтобы досадить ей, не бывать этому. Нет, упорствовать не только глупо, но и очень опасно, – поняла Гера, когда пристальнее взглянула на Зевса. Разве этот проклятый Алкид стал бы героем, если бы не она, так его еще и называть стали в ее честь Гераклом, нет, больше она не позволит себя так одурачить, не бывать этому. А ведь сколько раз снился Гере проклятый остров в океане.
Маленькая Ниоба любила сидеть на своем стульчике около матери, когда та старательно расчесывала ее волосы, и хотя матушка всю жизнь посвятила ей, та подчинялась отцу, но рассказы ее девочка слушала с радостью и мечтала о том времени, когда повзрослеет. Запомнила она самое главное:
– Ты должна стать не просто хорошей, но самой лучшей женой. Для этого ты пришла в мир. Любящая мать в многодетной семье – вот кем ты станешь в этом мире, и тогда у тебя будет и любящий муж, и не о чем тебе будет волноваться и печалиться.
Но мужчины устроены по-другому, им нужно соперничество, война. Они не могут просто оставаться в доме, рядом с женой и детьми, им вечно надо куда-то отправляться в путь. Ты должна выбрать достойного отца для своих детей, а потом останется только незаметно, ласково подчинить его себе, и тогда считай, что жизнь удалась.
Так и вырос в душе девочки алый цветок тщеславия, она никак не могла от него спрятаться и укрыться. И не могла она просто опуститься на землю и стать самой собой. Большая беда ждала Ниобу впереди. Но обо всем по порядку.
№№№№№№
А тем временем Зевс послал своего вестника, чтобы тот сообщил Лето и близнецам, что в ближайшее время они покинут свой остров, и должны будут поселиться в мире, среди людей.
– Вы будете жить в Дельфах, – говорил Гермес
Он с интересом смотрел на малышей и никак не мог поверить, что они займутся делом и найдут свое место в мире.
– Никто там не причинит вам зла, – говорил он, с любопытством оглядывая новых родственников.
Как и все на Олимпе, вестник много слышал о близнецах, даже видел их пару раз прежде, когда они были совсем маленькими.
– Девчонка так холодна и надменна, – про себя отметил он. Парень слишком красив, таких не бывает, таких невозможно любить, бедный Нарцисс кажется только его бледной тенью. Надо же, внешностью им бы поменяться, а то как-то тревожно за обоих.
Нет, надо спешить дальше, у него еще появится возможность встретиться с детьми Лето.
Титанита радовалась от всей души, их страданиям и нуждам пришел конец. Она даже и не обратила внимания на то, что Гермеса (а что говорить о Зевсе) волнуют дети, а не их мать, но таково было положение всех возлюбленных Зевса, они становились только легкими тенями, которые не отличить друг от друга и припомнить Громовержец сроду не мог. Нет, пока она просто радовалась – ведь можно было вернуться в мир.
Аполлон тоже улыбнулся ей в ответ, как мало ей надо, для того, чтобы сделать счастливую, но их отец не может даже этого. А вот Артемида стала злиться сильнее, чем прежде.
– Как ты можешь радоваться, ведь он так скверно поступил со всеми с нами. Ему нет дела до тебя, и только ты не видишь и не слышишь этого. Он послал этого противного Гермеса, а мог бы появиться и сам. Сколько времени ты провела здесь в одиночестве, разве хоть раз он о том подумал? Матушка, отчего ты так мало себя ценишь, словно он все, а ты ничто?
– Не будь такой злопамятной, детка, – просила ее Лето. Вот увидишь, все изменится к лучшему. Порадуйся тому, что все хорошо кончается, дорогая Я рада за вас, нам давно пора шагнуть в ту жизнь.
Лето тихо улыбалась, вспоминая о том, какой чудесной была ее жизнь до встречи с Зевсом.
– У него хватило сил признать ошибки и исправить все, что он натворил, – думала Лето. Но она страшно тревожилась за дочь, и никак не могла понять, почему все так странно.
№№№№№№№№
Лето торопилась. Надо было скорее перебираться в мир, пока не случилось еще какой беды. Она боялась, что слова Артемиды дойдут до Зевса, и он передумает. Нет, они должны поселиться на Дельфах, и уже потом думать о чем-то своем. Покидала она остров без всякого сожаления, а ведь он был ее домом, там подрастали дети. Но как же одинока и несчастна она тут была прежде. Он еще приснится ей, она о нем вспомнит, но потом, позднее.
А вот Артемида грустила, хотя ей снился чудесный храм, который появится в ее честь, да и обещано было так много. Но она не хотела сталкиваться ни с богами, ни с людьми, зная, что они принесут мало радости и много бед.
Видя радость матушки, которую та не могла скрыть, она сердилась еще больше. Она не слушала даже Аполлона, который не собирался о чем-то сожалеть, Разве оракул не обещал ему бед и несчастий.
– Ты затеряешься среди богов и людей. Как много тебе там придется пережить, сколько будет разочарований и горстей.
А потом Артемида замолчала, замкнулась, отдалилась от них. Нет, будь ее воля, она бы осталась здесь, но она не хотела терять даже то малое, что было ей обещано. Какими же разными были дети Лето. И пока у них впереди была вся жизнь.
Гермес помнил о том, как опозорился когда-то Пифон, которого послала Гера, чтобы расправиться с Лето. Теперь, ни о чем таком не думая, Аполлон разыскал его и послал за ним своих помощников-духов.
Пифону ничего не оставалось, только броситься туда, отвечая на зов хитреца – вестника. Он предчувствовал, что на этот раз все плохо для него закончится, парень подрос, и он что-то в отместку должен придумать.
Но как он мог узнать, что тот преследовал их еще в утробе матери.
– Доносчики, предатели, завистники, – возмущалось чудовище.
Но когда он приземлился и увидел Аполлона, тот сразу же предупредил его:
– Убирайся, спрячься от меня подальше, я ни с чем не посчитаюсь и прикончу тебя. Только об этом я и мечтал все годы.
– За что ты так люто ненавидишь меня? – вежливо поинтересовался Дракон.
– А ты не прикидывайся тупым, – посоветовал он, – лучше готовься к схватке, если еще жить хочешь.
Артемида видела это столкновение и слышала, о чем они говорят. Лес показался еще более величественным, только это отвлекло ее взор от брата и чудовища. Она смотрела на него и видела, что ему нет конца и края. Она сразу влюбилась в бесконечные лесные просторы с первого взгляда.
Почти в первый день, когда она зачарованная бродила по лесу, к ней пришел страшный огромный зверь, до полусмерти перепугавший ее мать. Но Артемида взглянула на него пристально, шагнула к нему навстречу, погладила тигра по полосатой шерсти. Он стоял неподвижно перед девушкой, словно всю жизнь только и ждал ее явления.
Аполлон был настороже, ему вовсе не хотелось оказаться в объятьях такого хищника.
Тигр больше с охотницей не расставался, все время был где-то поблизости, и много раз она могла убедиться в его верности. Артемида быстро забыла об острове, как только шагнула в новый мир, и чувствовала себя тут уверенной и защищенной. Почти в первые дни должна была Артемида попрощаться с Аполлоном, он вовсе не собирался скрываться в непроходимых лесах и к их обитателям был равнодушен.
Близнецы договорились, что они будут изредка встречаться, и тут же расстались, словно никогда и не жили вместе.
– Все леса одинаковы, не понимаю, что она в них находит, – жаловался матери Аполлон.
А та понимала, что надежды ее не оправдались, и, оставаясь среди людей, ее дочь любила только животных и была дикаркой. И сама Лето почти их не видела, все время томилась одна. И тогда ей хотелось вернуться назад, на тот самый остров, где она была почти счастлива, спокойна.
№№№№№№№№№
Аполлону хотелось утвердиться, заявить о себе, потому он упорно искал дракона. Только это сражение могло немного обрадовать и успокоить его. Заявив о том, он не собирался отступать. Он должен был думать о своем грядущем, о том, что творится вокруг. Он хотел поговорить с сестрой, попросить ее найти дракона, но нигде не обнаружил Артемиду, и понял, что действовать придется самому в одиночестве, конечно, ведь это было его дело. Он пообещал матери, что с ним ничего не случится, назад он вернется настоящим героем.
Путешествуя по миру, сын Зевса видел, что многие ему завидовали, некоторые восхищались, но никто никогда его не любил, кто-то прятался под любым предлогом, зная, что он может быть мстительным и жестоким. Но никто никогда не стремился его понять и принять, ему казалось, что и в обычном мире он остается на том самом острове, где они были страшно далеки от людей. Всю гамму чувства пришлось испытать Аполлону на себе. Он оставался вечно юн и прекрасен, этого у Феба не отнять, но его никто никогда не любил, – с грустью говорила Артемида Пану, когда речь зашла о ее брате.
Пан еще ни разу не видел Аполлона, но он и не стремился к их встрече, потому что чувствовал, что они никогда не станут друзьями-приятелями, слишком разными уродились.
Оракулы наперебой говорили Лето, что ее сын будет прекраснейшим из богов.
Пан же жалел Артемиду, которая относилась к этому с ревностью и считала, что судьба и боги поступили с ней несправедливо. Разве не она должна быть прекраснейшей?
– Почему он сразу тебя оставил и забыл? – спрашивал у богини добродушный Пан.
– Он отправился за Пифоном, не может прожить без своих подвигов. Так он не столько отомстить, сколько заявить о себе желает. Ведь и на острове он только об этом говорил и мечтал, а теперь, когда у него появилась такая возможность.
В своем первом путешествии Аполлон столкнулся сначала не с Драконом, а со своим отцом.
Судьба ли решила подарить им эту встречу, или они сами устремились навстречу друг к другу, но Зевс почувствовал, что на этот раз он не сможет уйти от ответа, да и не хотел уходить.
– Прости меня, – угрюмо произнес Громовержец, – Гера все это время сходила с ума от ревности и гнева. Она готова была на все, я не хотел злить ее, потерять вам тем более, потому мне и пришлось оставить вашу мать и вас на том острове. Но я сразу заявил о том, что не покину вас без помощи. Ей пришлось с этим смириться и успокоиться.
Хотя, скорее всего это лишь на время затихший вулкан. Она меньше всему будет рада твоему появлению на Олимпе, потому что ты еще и прекраснейший из моих сыновей. Ей обидно, что родила такого не она сама.
Аполлон слушал и пока не произносил ни слова. Как странно было все это услышать от Зевса, хотя казалось, что все это ему давно и хорошо известно.
– Ты уже бросился мстить Гере и преследуешь ее Пифона? Конечно, решать тебе, сынок, только подумай всегда ли это надо творить. Нельзя ли придумать что-то иное?
Но юноша ничего не ответил отцу.
Перед ним вдруг появилась прекрасная и вечно юная Ирида – богиня зари и света. Она и прежде часто видела близнецов, с самого их рождения с высоты наблюдала за ними, взор ее часто останавливался на том самом острове. Но теперь с восторгом она смотрела на подросшего брата
Аполлон и Зевс прервали беседу и взглянули на тот свет, который исходил от Ириды.
– Я приветствую тебя в нашем мире, – говорила богиня.
– Я уже видел тебя на острове, – отвечал Аполлон.
– Забудь про остров, – теперь ты в нашем мире и навсегда тут останешься.
Ирида радовалась, что приветствовала его первой, и понеслась разносить в разные миры добрую весть. Но остановиться ей пришлось перед злобно усмехнувшейся Герой. Они поняли друг друга без слов. Ираиде удалось ускользнуть, она поняла, что молчание станет для нее спасением.
– Как все они радуются тому, что эта парочка появилась в нашем мире, и только мне приходится оставаться врагиней, а кем же еще быть бедной Гере. Но разве я хоть когда-то была не права?
В дни появления в этом мире Аполлона его мать – Лето она ненавидела еще больше, чем прежде, когда они были так далеки от нее и страдали на том самом острове.
№№№№№№№№
Аполлон взирал на этот мир, вспоминал маленький, голый и убогий остров. Он помнил, как пронесся мимо Посейдон, и старался укрыться от его взора. Нет, тогда он вышел на берег и всем своим видом показывал, что стал одним из них. Но бог и не взглянул в их сторону. Было приятно видеть и слышать всех, кто вокруг них суетиться. Мир и теперь не был к нему благосклонен, но он заставит с собой считаться, обязательно заставит. На острове матушка ничего не могла рассказать ему о мире, даже если бы захотела, была красноречива, то и тогда он не смог бы ее понять.
Но теперь они обо всем должны были узнать сами. И он вдруг подумал, что с Герой, его врагиней, рано или поздно придется столкнуться лицом к лицу, это его волновало и пугало одновременно. Пока эту встречу он откладывал, но ведь долго бегать от нее он не сможет.
Зевс вернулся к себе и взглянул на жену. Не может быть, чтобы она не ведала, что в мире уже появился Аполлон и где-то в лесах остается его сестра Артемида. Тогда почему она молчит, словно ничего не случилось, да и не случится. Но Зевс решил не будить Лихо, пока оно спит. Он просто светился от радости и гордился, видя рядом красавца-сына.
Пока еще тревога не терзала душу Громовержца, и он надеялся, что случится это не скоро, если вообще случится.
Но сколько же всего должно произойти, и не только из-за мести его ревнивой жены.
– Спрячься подальше, потому что я приду за тобой, – вспомнил Феб, как он говорил когда-то Пифону.
Теперь пришло время осуществить возмездие, он никогда не бросал слов на ветер. И потом он был честен, потому и предупредил чудовище о том, что должно было произойти. Что должен был чувствовать Дракон, которого бросила ему навстречу на растерзание Гера? Но Дракон сделал свое дело, и она забыла о его существовании, и хорошо, что забыла. Ему придется надеяться только на себя. Но пока дракон мог передохнуть и набраться сил перед схваткой, жир нагулять.
В то время бог влюбленных Амур обидел одну из нимф, и оставить этого так просто Аполлон никак не мог, разве не они были с ним с самого начала. Амур еще не знал о его появлении, когда соблазнил и вероломно бросил Нимфу, он так поступал с ними и прежде, вот и теперь решил, что ничего страшного не случилось. Амур запаниковал, как только наткнулся на Аполлона и понял, что от возмездия ему не уйти и не скрыться, как случалось прежде.
Тогда ему и показалось, что одна из стрел пронзила его тело. Как часто такое случалось с другими, но с ним самим не бывало никогда.
Но ведь наступил черед поплатиться за свои проказы.
Но каким же маленьким, непривлекательным казался он рядом с Аполлоном, даже Гермес не смог бы с этим красавцем сравниться.
Амур стал думать, что ему предпринять, как действовать дальше. Он был растерян и подавлен. Вот и соблазнённая нимфа о нем не вспоминала, она стремилась, как и другие за Аполлоном, что это за издевательство такое?
Тогда он и выстрелил первый раз в Аполлона, но вторая стрела пронзила душу Дафны. Только это была стрела отвращения на любую любовь и страсть. Самая горькая и коварная месть совершилась.
В первый миг Дафна, увидевшая Аполлона, была поражена, но тут же поняла, что у нее нет к нему никаких чувств.
– Ты мне не нужен, оставь меня, – твердила она.
Она бросилась прочь от самого прекрасного из богов. Но она еще и не ведала, как много страданий ей придется пережить в ближайшее время. Она знала, что так должно быть, но ничего не могла объяснить Аполлону. Сам же юноша, ни о чем не думая, устремился за нею, он не смог бы остановиться, если бы и захотел.
Так и продолжалась еще какой-то срок эта бессильная погоня. Аполлон впервые признал любовь во всей ее красе и боли. Она запомнилась навсегда, потому что оказалась первой, самой главной, а Феб, обласканный всеми, и представить себе не мог, что такое может случиться.
Как могла она убегать от него, отвергая все, что он ей дарил так щедро?
– Разве я похож на Пана и могу наводить на кого-то ужас?
Все происходившее было похоже на сказку, на какую-то страшную сказку. Ему оставалось только забыть обо всем, но ничего не получалось.
№№№№№№№№
В то время Артемида только и могла думать о лесах и животных, да и Пан не видел того, что происходило с ее братом и нимфой. И вот теперь он устремился к Фебу, чтобы как-то утешить его, успокоить. Но Аполлон не потерпел бы такого, Пан пока еще плохо знал гордеца, и ошибся в своих добрых устремлениях, которыми, как известно дорога в Аид и стелется. Да и Амур, который все это сотворил, вряд ли отступится, а потому положение Феба было плачевным, никто ему не сможет в том помочь.
Просто Аполлон стал игрушкой в руках маленького безобразника. Это же понял и сам герой, только было уже поздно что-то менять.
Рядом с красотой Феба Пан почувствовал в еще большей мере свое уродство, расстроился и тут же отступил, понимая, что не сможет с ним соперничать, как бы ему того не хотелось, а значит и жалеть его не стоит. Но и Амур ни к кому из духов и богов не был так яростно настроен, не был так жесток, как к ослепительному красавцу.
Когда Пан узнал о том, он немного утешился, только все равно ему было жаль беднягу Феба, в безобразном теле было заключено большое и доброе сердце.
А Феб уже не мог рассуждать здраво, ему казалось, что в его бедах повинен весь остальной мир.
Пан успел только заметить, как эти двое бросились к реке, Дафна взмолилась о помощи, и просила отца избавить ее от насильника. Но если бы бог реки мог противостоять Амуру, то он бы бросился на помощь, только никто бы не решился на такой шаг. Амур усмехнулся, понимая, что придется за все ответить, раз он заварил эту кашу, то ее ему и расхлебывать. И Дафна поняла, что неоткуда ей ждать помощи, надо все решать самой. Она была обречена.
Нет, последнее, что она поняла и почувствовала, то, что превращается в дерево, это был лавр.
Вот и свобода, и никакого насилия со стороны юного и прекрасного бога, теперь ей суждено было оставаться на высоком склоне, и оставаться в плену еще более страшном навсегда. Но было исполнено то, чего ей больше всего хотелось, Феб больше не смог бы угрожать ей, если бы и захотел. Он подошел к дереву, постоял перед ним немного, развернулся и отправился прочь. Но тогда он надеялся, что еще сможет вернуть свою нимфу, что она не ускользнет от него так просто и быстро. Только надеждам этим не суждено было сбыться, лавр – это все, что осталось от его пылкой страсти.
Амур витал над ним, всем своим видом показывая, что с ним не стоит связываться, но он забавлялся в глубине души, потому что чувствовал свою беду над самым красивым из богов. Пусть красавчик сам убедится, какова она может быть любовь.
Аполлон удалился прочь, он даже не сразу понял, что с ним такое произошло, но все уже говорили о погубленной нимфе. Он сплел себе лавровый венок, чтобы украсить себе голову, а что ему было делать? Первые его шаги в этом мире были не такими уж красивыми, но он не волен был что-то изменить. А ведь он стремился совсем не к этому, но от него больше ничего не зависело. Но ему еще надо было разыскать Пифона, сразиться с ним и отомстить за все, что было сотворено.
Гера молча следила за тем, как погибла бедняжка нимфа, теперь он метался по земле в поисках Пифона. Но почему все еще молчал Зевс, словно его все это не касалось.
До сих пор все молчали и держались. Но терпению приходил конец. А в их сторону были устремлены все взоры. Появилась Эринния и сообщила ей о том, что мальчишка снова в пути.
И тогда Гера рванулась к Зевсу. Раз он не образумился, и все время думает о том самом, она молчать тоже больше не станет. Зевс выслушал ее молча, словно она говорила о ссоре служанок. Когда она замолчала, только и спросил:
– Но что ты хочешь от меня, дорогая, пусть твое чудовище само защищается. Я ему помогать не собирался.
Оно предупреждено об опасности, и если против мальчишки не устоит, значит туда ему и дорога. Мне не надо вмешиваться, и становиться посмешищем не стану.
Гера поняла, что все ее порывы напрасны. Он научился выворачиваться, всегда готов был выставить ее полной дурной. Хотя начала тогда все это она сама, но получила то, чего и добивалась. Пора было не совершать все тех же ошибок. Аполлон видел, что нет препятствий на его пути. И мечтал только подключиться, а после этой схватки он поднимется на Олимп и станет там царить.
Нимфа должна была заранее украсть его наряд вместе с мечом… Тогда все получится.
В то время Феб уже выделял музыку из всех искусств. А какая прекрасная музыка рождалась в его душе, казалась волшебной. Но все надо было изменить, чтобы его услышал и принял этот мир. Ночью к нему явилась Дафна, да и в каждом дереве, которое появлялось на его пути, он видел ее отражение. Нет, он не мог никакой музыкой заглушить чувство вины перед нею. Надо было что-то делать, чем – то заняться.
№№№№№№№№
Все это время Пифон размышлял о несправедливости жизни. Вместе с одной из нимф он направился к Гере, чтобы поговорить, о самом важном сказать своей богине. Он говорил о несправедливости, о том, что должен расплачиваться за чужие грехи.
– Я исполнял твои приказания, о богиня, – говорил Пифон, – разве у меня тогда был какой-то выбор?
Конечно, многие готовы были ей отомстить, но как же они станут трогать того, кто был только оружием в ее руках. Сам – то без Геры он никому ничего дурного и не делал.
Вот и теперь Аполлон, все зная, против Геры не пойдет. Но и оставить все просто так не может, значит, остается только Пифон.
Дракону оставалось уповать на чудо, но он не верил в то, что в этом мире оно возможно.
– Может с кем-то и бывают чудеса, только не со мной, – жаловался он нимфе.
И та понимала, что Гера за него не заступится, чтобы не ссорится с Зевсом, она пожертвует драконом. Она была глуха и не ведала о его существовании, хотя, если он понадобится ей для какого-то дела, то быстро про него вспомнит.
– Она еще вспомнит обо мне, – прохрипел Дракон.
Но в глубине души он понимал, что Гера больше не сможет его позвать, потому что он падет от меча Аполлона, и только вопрос времени, когда и где это случится. Но от того, что ему не нужно служить Гере, жить стало легче и веселее.
– Я не стану больше служить бессердечной и чужой богине, – твердил он и радовался этому.
Гера и подумать не могла, что ее верный зверь, пусть и немного опозоренный в последнее время, может вдруг принять такое решение. Он не мог надеяться на то, что Аполлон не отыщет его, где же ему было так спрятаться, чтобы не нашли? А о злопамятности и мстительности его ходили легенды.
Бог между тем стоял уже у врат драконьего замка. Гера витала и блуждала в облаках. Она не только не помогла ему, но даже предупреждать его об угрозе не стала. Такое предательство воспринял он крайне болезненно. Надо было все забыть и готовиться к поединку. Его можно было обвинить в тупости и доверчивости, но не трусости. Глядя на него Аполлон усмехнулся..
– Надеюсь, после меня ты с Герой посчитаешься, – вместо приветствия бросил он, – она заслужила отмщения больше, чем я.
Дракон захохотал, так что Аполлону стало немного жутко, но шутить он не собирался.
Он готовился к первому и самому важному в своей жизни поединку. Мог ли он проиграть? Нет, судьба Пифона была решена заранее. Если бы Аполлон и захотел проиграть, то Зевс бы не позволил ему так поступить. Но и смерть прекрасному богу не грозила, бояться ему было нечего. Это противостояние должно было закончиться, и надо было просто все расставить по своим местам. С замиранием сердца мир ждал этого поединка. Никогда прежде Аполлон не был так спокоен.
Лето слышала о своих детях, но как же далеко они были в этом бескрайнем мире. Такого прежде она и представить себе не могла. Но теперь чувствовала, что только там, на острове была спокойна и счастлива. Больше такого никогда не повторится в ее скудном мире.
Радость давно растаяла, печали умножались все время. Еще больше она огорчилась, когда рядом промелькнул Зевс. Узнав, что детей нет поблизости, он тут же исчез, двух слов не сказав ей при этом. Кажется, он и не взглянул на нее. Что это было? Издевательство, такое для него привычное и обычное.
Пусть он так поступал с другими, но как с ней можно было так обходиться? Почему так коротка оказалась его память? Ее слабый рассудок никак не мог понять того, что происходит. Как и многим титанам, ей было даровано бессмертие, только зачем оно одинокой, всеми покинутой Лето? А если никогда больше он не спустится к ней, тогда участь Пенелопы ей покажется раем в сравнении с ее вечным Аидом. Уж не отправиться ли к Персефоне?
Но Лето доказывалась, что и во тьме она будет такой же одинокой, только там ее никто и никогда не узрит вовсе. Да, надо признать, что Артемида была поблизости, она растворялась в лесах, но все время откладывала встречу с матерью, ей не хотелось даже навестить ее, чтобы не увидеть, как они обе одиноки и несчастны.
А вот Пан и другие обитатели лесов – это совсем другое дело. Только от Пана узнавала Лето о том, что творится с Аполлоном. Узнала и о столкновении с Амуром, и о гибели из-за него Дафны. Что-то подобное она и предчувствовала, но каким же жестоким вырос ее сын, откуда все это в нем появилось? Но ведь это только начало, страшно даже представить, что еще может быть с ними со всеми.
Артемида старалась отстраниться от брата, ей вовсе не хотелось быть причастной к тому, что он так бездумно творил.
Пусть делает, что хочется, но не приближается к ней.
№№№№№№№№№
А тем временем совсем в другом мире Ниоба повзрослевшая. Девочка была дивно красивой. В том году она стала невестой, теперь ее окружали женихи, те, кто мечтали получить красавицу в жены. Она все время оставалась в окружении женихов, томившихся вокруг нее. Но у всех у них было мало надежд на то, что все переменится. Девушка оказалась слишком разборчивой, не хотела с кем-то из них оставаться. Да и обожаемый ее отец уже не был тем примерным семьянином, как в начале. Он часто стал заглядывать к богам на Олимп, все время проводил в веселии и радостях. А матушка махнула на него рукой и перестала замечать то, что творилось вокруг.
Матушка внушала дочери, что та должна быть примерной женой идеальной матерью. Но будь осторожна, сделай правильный выбор, чтобы потом не тревожиться и не волноваться, – говорила онаНиоба чувствовала, что мать говорит и о себе самой.
– Ты должна быть спокойной и счастливой, – снова повторяла царица.
Когда появлялись женихи, и они не нравились ей, Ниоба отказывала быстро, ни о чем не задумываясь. Никто из тех, у кого не было царских кровей, не мог надеяться. А взор ее все чаще обращался к царю Анефиону. Это был последний, тогда еще молодой царь Фиф.
Красавица не могла понять, почему именно он так ей нравился, от этой неизвестности на душе было таинственно и тревожно. Она гнала от себя эти чувства, но никак не могла от них избавиться, как ни старалась. Он станет моим избранником, с ним я буду счастлива, – твердила в это время Ниоба и знала, что так все и будет в ее мире.
В один прекрасный день, когда отец оказался дома (а это был редкий случай), она объявила о своем решении выйти замуж. И возликовал молодой царь Фив, давно сгоравший от страсти к ней. Все остальные должны были отступить. Так Ниоба решила свою судьбу и шагнула во взрослый мир, в котором должна была стать счастливой. Она сразу решила, что станет матерью и царицей.
№№№№№№№№
И все сразу переменилось в мире. Аполлон витал неведомо где, в то время когда рядом с Артемидой оставался Пан – он был во всем противоположен прекрасному Фебу, но при этом очень даже ладил с воинственной богиней.
Чудовище внешне – в душе он был добр, щедр и терпелив, таких еще поискать надо было в этом мире, и Артемида радовалась тому, что ей так повезло, и она буквально оказалась в том месте, где и обитал Пан. Эти двое на диво быстро нашли друг друга. Они никогда не ссорились, и порой ей казалось, что Пан был ее настоящим братом, что никак не могло бы обрадовать Геру, узнай она о таких вольностях.
Пан тоже переменился, ему очень нравилась Артемида, и он старался все сделать для того, чтобы она была счастлива и спокойна рядом с ним. Чем реже появлялся в дремучем лесу Аполлон, тем больше привязывалась Артемида к Пану, забывая о том, что родился вместе с ней, и подрастал рядом до поры до времени на полузабытом острове где-то в океане грез.
В первые дни, когда они только – только столкнулись, не только радости, но и печали их окружали. Пан запомнил тот момент, когда они тут появились, и вся жизнь его разделилась на время до и после появления близнецов.
Но сначала ничего не предвещало беды.
Теперь кажется, что это произошло еще до погибели Дафны и безнадежной любви Аполлона.
Артемиды, как и обычно, купалась в лесном озере, куда почти никто не мог добраться. Она наслаждалась тишиной, нежилась в лучах солнца, пробиравшегося через ветки деревьев, испытывала невероятное блаженство и радовалась своему дивному одиночеству.
Насмешливо размышляла юная богиня о тех, кто стремился друг к другу, и добивался взаимной любви – это насмешка Афродиты, смешнее, нелепее страсти и любви ничего нельзя было придумать. Влечение, какое скверное и противное слово.
Все было бы восхитительно в то солнечное утро, если бы на берегу озера не появился Актеон. Она слышала от Пана об охотнике – смельчаке, но теперь никак не могла смириться с тем, что этот парень появился тут и нарушил самое дорогое, что у нее было – покой. А юноша, узнав о появлении богини охотницы, не задумался обо всех страхах и решил, что должен на нее взглянуть, чего бы ему это потом не стоило. Он давно бродил по лесам в поисках Артемиды и даже не думал, что на этот раз ему так повезет.
Всполошился только Пан, он давно предчувствовал недоброе, а теперь хорошо понимал, чем все это закончится.
Нет, он пытался остановить парня на пути к озеру, но тот успешно одолел все препятствия, даже не подозревая, что его ждет дальше, а мог бы об этом подумать. Он перепрыгнул дерево, свалившееся у него на пути, а должен был принять этот знак судьбы…
Каким же беспечным и безрассудным он оказался, Пан только махнул рукой и затаился где-то в зарослях, чтобы посмотреть на то, что произойдет дальше, прийти на помощь своей богине, если ей нужна будет помощь, конечно.
А между тем Артемида медленно вышла из воды, словно бы старалась искусить незваного гостя, или подарить ему последнюю радость бытия.
Вот именно последнюю, потому что спокойствие ее и полуулыбка таили страшную угрозу, которую охотник, уверенный, что он произвел на богиню неизгладимое впечатление, вовсе не замечал, а напрасно. Беспечность ему будет очень дорого стоить. В глазах охотника блеснула страсть, смешанная с похотью, он что-то хотел сказать и не смог, слова застряли в горле. Он почувствовал перемены, которые царили теперь вокруг. И только собаки яростно завыли за спиной. Он потерял дар речи в тот же миг, и все кончилось, не успев начаться. А потом он и почувствовал, почему завыли собаки, охотник стал жертвой, он просто превратился в оленя. Нужно было спасаться бегством.
Вот и летел он в чаще, не разбирая дороги. Никак не мог он привыкнуть к своему новому обличию, но разламывать о том было некогда. А псы, с которыми он сам еще недавно охотился на оленей, теперь неслись за ним по пятам, и должны были его догнать. Его человеческий мир из-за глупой прихоти и спеси рухнул, растворился без следа. Он летел прочь, не в силах ничего изменить и исправить. Он грохнулся на зеленую траву, как только силы его оставили, собаки набросились на него со всех сторон.
№№№№№№№№
В тот миг, когда погибал Актеон, Ниоба смотрела на своего избранника. Ей хотелось узнать о нем как можно больше. У него было не только царство, об этом она знала с самого начала, но он оказался одним из бесчисленных сыновей Зевса, значит не отыскать никого выше по положению. К тому же он оказался прекрасным музыкантом, а она так любила музыку, что готова была слушать ее целыми днями и ночами, а самое главное, он был несмелым, даже робким, только при помощи музыки он мог творить чудеса.
Когда отец спросил царевну, почему она сделала такой выбор, она обо всем этом и рассказала, даже не задумываясь.
Отец порадовался вместе с нею, согласился на такой союз. Матушка промолчала. Она вспомнила историю о том, как ее мать Антипа оказалась в горах, где оставила младенцев и чуть не поплатилась жизнью. Но это случилось так давно, что трудно даже представить, как все было на самом деле. Она не собиралась ворошить прошлое. Может молодой царь Фив и сделает ее дочь счастливой, как это знать наверняка.
Она же признавалась себе, что ее мужу это так и не удалось.
Но царица не роптала на судьбу и мужа. Вот если бы ее дочь не оказалась единственным ребенком – тогда бы она была вполне счастлива.
Ниоба должна все исправить, – говорила царица мужу, когда они остались наедине – это случалось так редко в последнее время, он все время казался занятым, а может быть, просто избегал встречи с ней?
Царь удивленно на нее уставился, словно бы видел в первый раз. Но, похоже, что это он упрекал ее за что-то. Он давно привык не видеть то, что видеть было не так приятно, пропускал мимо ушей слова, которые могли причинить ему боль, привести его в бешенство. И до поры, до времени, все складывалось если не удачно, то спокойно.
– Но разве наша дочь сама не сможет защитить себя и свой мир? – все-таки спросил царь.
Царица молчала, хотя ей было много что ответить, и все-таки она не хотела начинать снова этого спора, он все равно не услышит и не поймет ее, это видно сразу.
– Она числит себя в ближайших родственницах к Зевсу, вряд ли это понравится самому громовержцу. А если он порой и Геру умудряется наказывать, то, что будет с остальными?
Царь слышал ее, и был все больше и больше встревожен. Но что же не нравилось ей, может быть просто в мужья дочери достался не слишком удачный парень? Надо было подождать, пока все разрешится само собой, а потом уже что-то делать.
Артемида, словно ничего не случилось, надела свое платье, завернулась в накидку и пошла дальше. Судьба любопытного охотника ее не сильно волновала, тем более, что он сам был во всем виноват. Никто не смеет на нее пялиться, тем более простой смертный. Никто никогда не приблизится, не прикоснется к ней больше. А если кого-то все равно не остановить, то пусть тогда и расплачиваются за все сами, своими пустыми жизнями.
Пан, встретивший ее в лесной чаще, только теперь до конца осознал, в какой кровавой драме он принимал участие.
Ну если не участвовал, то сделался безгласным свидетелем. Она застыла перед ним, а он ослеп и онемел.
Он и на самом деле не понял, что же делать, как быть дальше. Артемида показалась ему на этот раз невероятно жестокой.
– Но разве можно таких охотников оставлять безнаказанными? Да пусть это будет самый грозный царь, не бывать этому.
– Он сам виноват, – думал Пан, хотя не хотел ни о чем говорить.
Но Артемида только презрительно усмехнулась. Кажется, этот урод говорил вовсе не то, что думал, он должен быть заодно с другими, но она отступать и сдаваться не собиралась.
Ей не хотелось думать о Пане слишком плохо, ведь он единственный, оставался рядом и терпел ее несносный характер.
– Я буду так же беспощадна и по отношению к остальным. Ко всем, кто захочет иметь что-то против меня, – твердила Артемида, словно старалась оправдаться за все, что происходило вокруг них.
Она казалась слишком твердой и упрямой. Не стоило даже показывать, что она в чем-то виновата.
– Надеюсь, другие будут на чужих, а не на своих ошибках учиться.
Она надеялась, что Пан всем расскажет о случившемся, и ничего такого больше не повторится.
– Она к себе никого не допустит, – твердил между тем Пан.
Об этом он поспешил известить всех, кто сталкивался с ним в те дни. Он верил в то, что удастся предотвратить беды. Артемида заставила говорить о себе снова и снова.
№№№№№№№№№
Лето содрогнулась, когда узнала о случившемся. Она ждала Артемиду и о том, что ей сказать, как поступить дальше.
Титанита считала, что она сама во многом виновата. Но как объяснить дочери, что не должна она быть так агрессивна. Сколько она еще врагов наживет в этом мире. А разве такого хотела бедняга для своих детишек. Не может этого быть. Она пришла в ужас, как только представила себе растерзанного псами Актеона оленя. Еще не известно, что об этом Зевс на Олимпе скажет. Но вряд ли он будет доволен. Только у нее, как у Пана не было слов, чтобы что-то объяснить своей воинственной дочери.
– Я боюсь за тебя, дитя мое, – призналась Лето, – но еще страшнее за тех, кто рядом с тобой оказался. Ты слишком жестока и к правым и к виноватым, и это плохо закончится.
Но Артемида не собиралась слушать матушку, она с рождения привыкла поступать так, как ей хочется. И все-таки Лето не унималась:
– Конечно, мужи наши наглые негодяи, но мы не должны их безжалостно убивать – это еще хуже и страшнее, чем то, что совершают они сами.
– Я должна страдать и терпеливо ждать, пока они вернуться? —спрашивала Артемида, – этот погиб, но вряд ли другие станут так рисковать. А сами они никогда не существовали для меня, и пусть держатся подальше.
– Свою душу она тоже превратила в зверя, и будет смотреть, пока та погибнет, – размышляла скорбная Лето.
– Мое счастье, – говорила Артемида, – это лес, звери и птицы, а мужчины никогда к этому миру отношения не имели. Глядя на тебя я убедилась, как они далеки и ничтожны, такими и останутся.
Ниоба тем временем веселилась на своей свадьбе, принимала поздравления и подарки. Если ее что-то и огорчало, только то, что боги обошли ее стороной пиршество. А если и появлялись, то быстро исчезали. В те дни Ниоба узнала, что у ее мужа есть брат-близнец, значит и у нее могут родиться близнецы, ее потомство будет умножаться еще быстрее. Она знала, как трудно жить в одиночестве, как это хорошо, когда у тебя большая и дружная семья.
– У нас будет много детей и внуков, я смогу все изменить в этом мире, – убеждала она себя и своего счастливого мужа.
А пир был так пышен и умен, что казалось, будто все они оказались на олимпе в тот момент.
Не случайно Зевс не появился на свадьбе внучки своей Ниобы. Это история уходила к давним временам. Когда-то была среди прочих похищена ее бабка Элина, и родила она Громовержцу Эака. Речной бог Асон от Сизифа узнал о ее похищении и стал преследовать Зевса. Возмущен был Зевс такой дерзостью рядового божка. Тогда и превратил он речного бога в русло речки.
А в Фивах тогда появился Никтей, который и стал их царем.. А рожден он был чудесным образом, от посеянных Кадмом зубов дракона. Оказался он бесстрашным воином, как и следовало такому быть.
Довелось ему в свое время схватиться с сыном Ареса Никтеем. Убил его безжалостно Никтей. Но не стал он ждать награды за такой подвиг.
Велик был гнев Ареса тогда, и бежал Никтей вместе со своим братом из Эвбеи, где они должны были правителями становиться. До самых Фив дошли они и стали их гражданами. А Фивы стали родиной их отца. Дочь их Антигона тайно сошлась с Зевсом, и бежала, боясь гнева отца своего и Геры, но она не знала, кого боялась больше.
Никтей тогда в ужасе и позоре и покончил собой, а перед смертью взял слово со своего брата Лика, что тот накажет вероломную царевну.
– Но все и для брата его закончилось трагически, он погиб от руки ее сыновей. И они говорили часто об убитом сыне Ареса, которого и считали виновником всех своих несчастий.
Известен он был многими дерзостями. Он пытался ограбить храм Аполлона в Дельфах, за это и должен был принять мучения в Аиде. Если кто-то и мог стать для него оправданием, только его дочь Коронида, которая стала матерью Асклепия. Хотя все это случилось значительно позднее. А в те времена Коронида стала возлюбленной Аполлона, но по воле рока изменила ему со смертным Исхеем. Хотя она уже ожидала ребенка от бога. Зевс, узнав о таком кошмаре, и бесчести для своего сына, в гневе поразил Исхея молнией. Тот сполна заплатил за свою дерзость.
Сам Аполлон поразил возлюбленную стрелой, а своего ребенка вынул из чрева матери, вспомнив, как такое же с Афиной проделывал когда-то Зевс. Тогда по наущению Геры, Семела так и не смогла родить ему Диониса, пришлось спасать младенца.
Асклепий был передан на воспитание кентавру Хирону, умнейшему из умных. Он посчитал, что так исполнит своей долг перед сыном.
Антигона тем временем, вопреки воле отца вышла замуж за царя ЭпопеяБыла она так прекрасна, что Зевс не оставил ее в покоеЭто ясно стало видно, когда пришел час родить, то на свет появились близнецы Амфион и Зет.
Зевс появился перед возлюбленной в обличии безобразного сатира. Чуя его обаяние и власть даже под страшной личиной, ничего не могла поделать Антиопа. Не забыла она, как много горя ей причинил уже Зевс, сколько еще хлебнуть с ним придется. Она даже не противилась, не сказала: «Нет» лже-сатиру, прыгнула словно бы вниз с обрыва. Надо было умереть, но она оставалась жить. И более того, от бремени своего освободилась благополучно. Но так перепугалась гнева мужа своего, что бросила новорожденных детей в лесу, да и убежала, не разбирая дороги.
– Пусть отец о них позаботится, – в ужасе решила она, ведь не одна же я во всем виновата.
Она была уверена, что дети ее не пропадут, без присмотра не останутся, там же дриады, сатиры и сам Пан обитает, он не даст им где-то сгинуть. Но ужас и страх за детей держал ее душу в железных тисках. Себя она считала самой несчастной из всех смертных.
Что же произошло с младенцами? Сам ли Зевс послал туда пастуха, кто-то другой о них позаботился? Взял тот себе несчастных малышей, уже готовых дух испустить. Заботился о них долго и тщательно. Он увидел, что это были не простые дети. Не от голода и страха они тут оставались. Значит, и надо было за ними внимательно следить.
№№№№№№№№
Ни о чем не подозревал царь, когда его жена вернулась назад, как уж ей все удалось скрыть, кто его знает. А может он просто глаза на все это закрыл, да и только. Она со временем успокоилась, и все лучше удавалось ей притвориться невозмутимой. Только не желала она рассказывать о странном сне, но потом все-таки служанке рассказала.
– Мне снилось, будто в лесу кто-то оставил младенцев, – говорила она.
Когда она настояла на том, чтобы ее служанка туда отправилась и все проверила, вдруг сон окажется вещим.
Служанка вернулась с пустыми руками. Она стала убеждать свою царицу, что это только сон, а сбыться он может только через какое-то время. Но слабым показалось для царицы такое утешение. Если служанка о чем-то и догадывалась, то она не проронила больше ни слова. Царице пришлось примириться со всем происходящим в мире. Только ночами тайком рыдала она о своих брошенных детях, была уверена, что их разорвали дикие звери. Но жизнь между тем текла своим чередом.
Потом узнала Ниоба продолжение этой грустной истории из уст мужа своего:
– Мы оказались очень разными по характеру, хотя вначале этого не замечалось. Я был простым и нежным созданием, любил только музыку, а Зет – силач, ему нравилась охота, оружие осталось его единственной страстью. Мы ничего тогда о своем происхождении не ведали, но нас это не волновало и не интересовало. Жили мы дружно, были уверены, что кроме пастуха нет в этом мире у нас ни одной живой души. Каждый из нас был спокоен и счастлив в то время в своем собственном мире. Беззаботности нашей можно было позавидовать.
Но разве мы могли знать, что это время будет самым беззаботным и счастливым.
№№№№№№№№
А тем временем мать близнецов царица Антигона попала в руки фиванского царя, их дяди, который поклялся отомстить вероломной дочери за своего брата. Он захватил царство и убил ее любимого мужа, так и не узнавшего страшной тайны.
И тот самый Лик появился в Фивах вместе со своей женой Диркой, которая приходилась Антиопе двоюродной сестрой, ненавидела ее яростно, еще больше ей завидовала.
Только близкие родственники, слишком много знающие друг о друге, могут испытывать такие чувства. Лик, столкнувшись со своей племянницей, медлил. Он знал о ее связи с Зевсом, потому и колебался, не ведал, как должен поступить. Но Дирка не собиралась с ним считаться, она требовала, чтобы Антигону заперли в самую страшную темницу и не выпускали оттуда никогда. Она покорно снесла все издевательства, понимая, что ей все равно нечего делать, придется ждать и терпеть. Но глухими ночами царица рыдала о том, что о ней забыл Зевс, разве не мог он избавить ее от страданий.
Как же ее судьба была похожа на все другие судьбы.
– Разве мало я рисковала и рыдала, терпела и переживала, ведь ему ничего не стоило прийти ко мне на помощь.
И все только из-за одного сомнительного удовольствия. Но как он может быть таким бессердечным, таким несносным? Он ничего не сделал, и делать ничего не собирается. Он просто вероломен и несносен, – так она решила про себя в тот момент.
Но эти мольбы, пусть и поздно до него все-таки дошли. Гермес рассказал ему о старой знакомой, теперь узнице, попавшей в жуткие условия.
Зевс устыдился своей глухоты и чёрствости, хотя почти никогда прежде не возвращался к своим возлюбленным.
Гермес, по его приказу помог ей бежать из темницы, так она оказалась в горах. Она ничего ему не говорила, ни о чем не спрашивала. Она понимала, что хуже ей не будет никогда. Но как только она оказалась на воле, ее спутник тут же бесследно исчез, словно его и не было.
Случайно царица оказалась у того самого пастуха и нашла там убежище в горах, радуясь тому, что тут вряд ли появятся ее обидчики. А все закономерно, на пути ее и не могло оказаться другой хижины.
Пастух спокойно принял измученную царицу, на которой были дорогие, хотя и потрепанные одеяния.
Ради своего спокойствия, он не стал спрашивать, кто она такая. И Незнакомка ничего не рассказывала, она не хотел подвергать его опасности. Но кто-то предупредил о том, что тайное становится явным, но пусть это случится как можно позднее.
№№№№№№№№№
В царском дворце на рассвете стало известно об исчезновении Антиопы. Тогда и начался переполох. Выяснилось, что никто ничего не слышал, никто не знал, что там случилось, где теперь девушки.
Лик бросился на поиски, и всех в разные места отправил. Но возвращались его посыльные с пустыми руками. Никто ничего не знал и не ведал, куда делась пленница, ни живой, ни мертвой ее нигде не могли найти. Царь решил, что она уже в царстве Аида, а может и на Олимпе. Но скорее всего она провалилась сквозь землю. Все успокоилось на какой-то срок, но ненадолго. Дирка в то время бежала от мужа, надоело ей быть в плену и подчиняться ему, она присоединилась к Дионису и стала вакханкой.
Однажды вся удалая веселая компания забрела к Дионису, а потом они добрались и до хижины пастуха, куда и прежде часто заглядывал Дионис. Как ни была пьяна Дирка, она тут же узнала Антиопу.
– Видно не так далеко ты провалилась, как считает мой муженек, – усмехнулась она.
Она нашла пропажу, но что было делать с Антиопой, Дирка не ведала. Но она боялась выдать пленницу, потому что и ее место нахождения станет известно мужу.
Антиопа обмерла от ужаса, когда поняла, что она не сможет спрятаться, ее снова обнаружили. Дирка разошлась не на шутку, она назвала ее беглянкой, и при всех призвала сыновей пастуха, оказавшихся тут же, чтобы они схватили и привязали ее к рогам дикого быка.
– Что вы медлите, вам царица приказывает, вопила она в ярости. Пастух молча смотрел на все, что вторглись в его хижине, ничего не мог он сделать рядом с богом.
Да и сама царица выглядела не лучшим образом, надо было все скорее уладить.
Драма должна была разыграться с минуты на минуту. Хотя и не узнанный пока никем, но Бог Дионис наблюдал за всем, что там происходило. Братья в тот момент переглянулись. Сверкнула ослепительная молния на небесах, они восприняли это как знак Зевса, побуждение к действию. Они должны были исполнить волю царицы, тогда они и бросились к Антигоне. Но в тот момент появился Гермес, который всегда и везде появлялся вовремя.
– Остановитесь, безумцы, нашли кого слушать, пьяную царицу, это ваша Мать. Такого бесчинства не должно свершиться.
Братья возмутились, старались ни о чем больше не говорить, они даже не поверили в такое, а потом пришлось благодарить Гермеса за то, что остановил их вовремя. Что было бы, если бы он немного задержался?
Дирка протрезвела в один миг от всего увиденного и услышанного. Даже для нее все это показалось слишком странным, страшным то, что могло свершиться, она не хотела зла для этих парней. Нет, в этом мире все против нее поворачивалось. Но парни не стали церемониться с царицей, они схватили ее и предали той самой смерти, которой она требовала для Антиопы. На этот раз их никто не стал останавливать. Они бросили тело на дно озера, чтобы скрыть следы страшного преступления.
Лик узнал о том, что свершилось, отправился в поход на Сикмон, туда, откуда они пришли в Фивы. Когда-то в этом походе он убил царя Эпопея, а жену его сделал своей пленницей.
Вместе с царевичами слушал Гермес историю о том, как была соблазнена царица, как в ужасе оставила она своих детей в лесу на произвол судьбы.
– Разве после такого злодеяния хотя бы один миг я могла быть счастливой? -вопрошала она, – настигла для меня месть лютая. – не могу и не смею я больше роптать. Она еще долго каялась и не могла понять, что делать, как жить дальше.
Гермес появился перед Ликом, рассказал царю о происшествии в хижине пастуха, о гибели его жены не забыл упомянуть.
– Ты бы лучше сам оставил трон в Фивах, – потребовал он от царя.
Но тот медлил, не знал, что ему делать дальше.
Лик знал, кто перед ним находится. Но слишком трудной оказалась задача. Он никак не мог принять такое решение.
Тогда уже вступились братья, вошли они в город и во дворец. Лик бросился защищать то, что, по его мнению, ему принадлежало. Но его люди отступили от царя, не особенно его любя и доверяя. А царь, все еще не выпускавший меча из рук, был убит своими племянниками, как когда-то и было предсказано. Вышел Гермес к ним навстречу, чтобы немного их ободрить.
– Он был обо всем предупрежден, – говорил тот, – но все равно не остановился, значит, так тому и быть.
Люди, обо всем узнавшие, пришли к ним с радостью, ведь торжествовала справедливость. И в тот же день один из братьев был провозглашен царем.
Братья решили обнести свой град могучими стенами, чтобы он оставался недоступным для всех врагов – это и стало первым и важным делом. Силач Зем таскал и складывал камни, неподъемные даже для Титанов. Амфион же не смог бы с ним тягаться, потому он творил музыку, помогал совершать невероятные подвиги.
Бог Аполлон уже подарил ему тогда свою лиру, и она издавала чудесные, чарующие звуки, такие прекрасные, какие только могли быть возможны.
Камни, принесенные Земом, сами укладывались в ряд, никакая сила не смогла бы сдвинуть их с места. По всему миру разнеслась о них слава, узнал о возвращении и воцарении и Лидийский царь. Тогда он и решил отдать в жены Амфиону свою дочь Ниобу. Свадьба эта сблизила всех, заставила забыть о будничных делах. Она появилась в те дни в хорошо укрепленных Фивах и жила там спокойно и радостно, после шумной свадьбы.
Кажется, никакая сила не могла нарушить покоя и радости. Слишком хорошо все было тогда. Любая из цариц могла бы ей позавидовать, но все кончается, а хорошее кончается еще быстрее, чем скверное. Зем немного позднее женился на Аэдоне, и этот союз сначала казался безоблачным и счастливым. О погибшем от их рук Дирке и Лике они старались больше не думать, не вспоминать.
Если бы богам хотелось, они бы ответили на такой удар, но раз все обошлось, то надо было просто жить дальше. Так братья себя утешали, и какое-то время это у них хорошо получалось.
Аполлон дрался из последних сил. Пифон видел, что он проигрывает и начал яростно противиться, чтобы совсем не пасть духом, хоть как-то продержаться, иначе какое же он чудовище, если его юнец так спокойно победил. Нет, надо попытаться выпутаться из этой истории. Ему хотелось остаться в мире, где нет богов и героев, где не станут ему досаждать едва народившиеся боги своими подвигами напрасными. Но в тот момент Аполлон уже серьезно ранил его, он опоздал, и видно он не сможет добраться до тех благодатных мест, где и поджидает его спасение. Он не может надеяться на пощаду. Все происходило словно в дурном сне. Он ничего бы не смог поделать.
Оставалось махнуть рукой и порадоваться тому, что там творилось. Суетиться, перебиваться негодной пищей, разве для этого он пришел в мир и решил там оставаться. Недаром он все время оставался около богов, и так и не смог решиться вырваться от них на свободу.
№№№№№№№№
Все кончилось в один миг, и Аполлон сидел над убитым драконом. Он победил, но такая победа его совсем не радовала. Одежда его была измазана драконьей кровью. Меч героя стал темным от засохшей крови чудовища. Как он мог оставаться таким непривлекательным? Но юный бог думал не о прошлом, а о грядущем. Радости от победы не было никакой, одни только огорчения и печали ему виделись в те часы.
Он знал, что теперь ему придется очиститься от пролитой крови, от этого не был освобожден даже сам Зевс. А вот этот остров в честь дракона он назовет Дельфами, здесь и будет стоять самый главный оракул, к которому потянутся все, кто захочет узнать свою судьбу.
Аполлон поднялся и стал возводить костер, на котором и сжег тушу убитого дракона. Но ведь он был не самым злым в мире чудовищем, и когда-то перевез его с острова на землю, а главное, был он подневольным созданием, и главной обидчицей оставалась Гера.
Феб решил пока оставаться тут пастухом, а потом видно будет, что ему делать дальше. Он взглянул на гору Парнас, и решил, что она останется там вечным обиталищем для муз.
– Все музыканты, поэты, художники всегда будут стремиться к ней.
С жалостью он покидал Парнас и своего оракула. Но он знал, что богини не позволят ему нарушить вечные законы, он должен нести повинность за пролитую кровь. Аполлон уходил, но обещал всем, кто встречался на пути, непременно вернуться назад. Теперь у Феба было два места на земле, куда он обречен был возвращаться, дворец его матери и Дельфы с Парнасом и оракулом. Он чувствовал себя в те дни почти счастливым.
Восемь лет рабства – так был определен его дальнейший путь. Конечно, если вспомнить, что он бессмертен, то это пустяки, но с другой стороны, он мог столько всего сделать за это время, а придется оставаться в рабстве, но кто же кроме него во всем виноват?
№№№№№№№№
Пленник появился перед царем Адмемном. На первый раз показался ему тот и весел и добр. Именно поэтому его отправила пророчица сюда. Феб и царь остались довольны друг другом, хотя это были самые трудные дни для юного бога.
Он слушал музыку на своих пастбищах, развлекался с нимфами и пришедшими к нему музами, те решили не оставлять пока своего бога. Но он изведал самую простую жизнь, испытал все ее радости и беды. Тем приятнее будет потом возвращаться назад. Музыка тогда рождалась удивительная в тех местах, радости его не было конца и края.
Как не хотелось Аполлону поскорее покинуть эти места, ведь после восьми лет рабства он снова стал свободным, но все-таки в последние дни он медлилУходя, он должен был отблагодарить царя, давшего ему приют и кров, он узнал, что тот хочет получить в жены Алкестиду. Феб тут же решил помочь царю. И хотя она была внучкой его дядюшки Посейдона, но и это не остановило юнца.
Вероломный царь, отец невесты, потребовал от жениха запрячь в колесницу медведя и льва, но звери, как только увидели Аполлона, спокойно ему подчинились. Так и пришлось грозному царю исполнить обещанное.
Пышной и прекрасной была эта свадьба. Кто еще мог похвалиться тем, что сам Аполлон был на ней и играл на золотой арфе для гостей и молодых. Но перед самым торжеством он исчез, ни о чем не предупредив.
Оракул предсказал царю большую любовь, но порочную жизнь. Пришлось обратиться к богиням судьбы. Она не только согласилась с оракулом, но и предположила, что смерть можно отложить, если царь найдет кого-то, согласившегося за него умереть.
– Но это может закончиться бедой, – произнесла одна из муз, которая узнала обо всем, что случилось.
Но Аполлон тут же сообщил, что царь согласен на такое условие, решив, что он найдет выход и подарок окажется ценным. Они и сами верили в то, что подарок будет, выход найдется. Оракул немного подумал и произнес:
– Из всех смертных на это согласится только моя любимая жена.
– Но это скверно, – вырвалось у Аполлона, – жизнь без любимой не имеет смысла, это настоящее наказание, а не подарок.
Пифия и сама расстроилась, ведь ей пришлось огорчить своего любимого бога, но она не могла притворяться и таить правду.
– Мы отправили туда Геракла в тот миг, когда это должно будет случиться и Танатос придет за ним, он справится, – спокойно говорила Пифия.
Феб немного успокоился, а что еще ему оставалось после всего случившегося. Ни о чем другом они думать в те минуты не хотели. На свадебном пире, вернувшийся Аполлон и объявил о своем подарке, и все возликовали. Никто и никогда прежде не получал такого подарка. Исполнилось все, чего хотелось, сам Феб очистился от крови дракона, мог просто подняться на Олимп и оставаться там, сколько ему вздумается.
№№№№№№№№№
Пока Аполлон отмывался от драконьей крови, на Олимпе давно и упорно говорили о нем. Его слава росла и ширилась с каждым днем. Теперь уже он был одной из тех фигур, о которых все говорят, хотя почти никто не видел – таинственность завораживала, терзала любопытные души богов, все были наслышаны о нем, теперь хотелось только увидеть. А еще многим хотелось послушать знаменитого оракула, который родился вместе с ним, и теперь уже мог предсказать любые события.
Аполлон же прославился тем, что был обделен взаимной любовью. Он мог столкнуться с самим Амуром, но и это не изменило бы ничего в его судьбе. Самая последняя новость оказалась о том, какой подарок он сделал на свадьбу царю.
Но конечно, прежде всего, Олимпийцам надо было взглянуть на юного бога и убедиться в том, что он так хорош, как о нем говорят, потом услышать золотую лиру, музыка завораживала многих.
Амур знал об Аполлоне больше, чем другие и старался не попадаться ему на глаза. Сам Зевс прервал свои дела и пригласил его к столу, всем представил, как любимого сына. Гера отвернулась, но на нее никто больше не смотрел. Многие смотрели на юного красавца с восторгом, но нельзя сказать, что все так уж им восторгались.
Бог войны Арес поднялся из-за стола:
– Он не так хорош, как все мы думали, – усмехнулся воин воинов, – среди твоих бесчисленных детей бывали и получше, не правда ли, матушка.
– Если ты найдешь хоть одного, который захочет сравниться со мной, – говорил Аполлон, – то я готов и к схватке, хотя за Пифона пришлось долго пастухом оставаться, но и теперь не прочь, у нас впереди вечность.
Все замерли от неожиданности. Бог войны бросил вызов брату, Аполлон принял его, что же будет с ними дальше? А ведь не знал, наверное, только Аполлон, что Арес в лепешку расшибется, чтобы свое доказать, а если он это знал, то оказался совсем безрассуден. И не то, чтобы они боялись за Аполлона, но их пугало то, как Арес взял их в оборот. Жаль было сатира, которого выберет Арес для этого поединка, заплатить за бога войны своей шкурой придется кому-то другому. И будет он только игрушкой, забавой в руках других, споривших друг с другом. Но история текла своим чередом, кому-то за что-то все равно придется расплачиваться.
Все эти годы Артемида жила мирно и однообразна. Она слышала о том, что происходит с ее братом, и все-таки злилась, ведь о них он думал так мало. Но сама она готова была и без него прожить, а вот матушка так страдала от одиночества. Но и ее там, на олимпе не оставили без внимания. Снова и снова появлялись смельчаки, которые готовы были рискнуть и с ней столкнуться.
Охотник Орион решил идти обходными путями, он отыскал Пана, упросил его уговорить Артемиду взять его в свою свиту.
– Я не позволю себе ничего лишнего, – твердил он, – хочу просто рядом оставаться. Она станет моей богиней, и только, я знаю, как она дорожит своей чистотой и непорочностью.
Пан никак не мог отказать смельчаку, да ему и самому было интересно посмотреть на все, что должно произойти. Он вряд ли сам пойдет против судьбы, но уважал тех, кто пойдет против. Он собирался поговорить с Артемидой, но не верил во все происходящее.
Пан еще больше удивился, когда Артемида быстро, слишком быстро согласилась.
– А ему известна история с Актеоном? – поинтересовалась она, – пусть он подумает хорошенько, потому что если в чем-то провиниться, не станет ждать от меня пощады.
Охотник был поразительно хорош собой, а ко всему прочему он был еще и прекрасным охотником, что редко когда сходилось в одном человеке, но в Орионе сошлось. Нет, он был могуч и готов броситься в сражение за нее. Никаких вольностей он себе позволять не собирался, по крайней мере, в самом начале. Она знала об этом и не знала, ведала и не ведала.
Орион предстал перед богиней во всей своей величественной красе, а потом он неизменно повсюду следовал за ней, считая это честью для себя. А когда они сидели у костра, она задумчиво произнесла.
– Я тебя хорошо понимаю. У меня тоже было много хлопот с женщинами. И я решил больше ни с одной из них не иметь дел. Первая моя жена Сида была страшно хвастлива, она заявила, что красотой превосходит Геру, и в тот же миг провалилась в подземное царство. А ведь она верила, что любой бред ей сойдет с рук. Я и сам тогда стал опасаться за свое спокойствие. Ведь и мой отец Посейдон не смог бы защитить меня от ее гнева, потому что он никогда не связывался с Герой.
– Да, с Герой и Зевс никогда не связывался, – усмехнулась Артемида, ее все боятся больше, чем самого Зевса.
А Орион продолжал свой рассказ:
– Когда я лишился своей женушки, то остался на земле совсем один, но длилось это недолго, почти сразу же я влюбился в царевну Мерону.
Правда, царь с самого начала не хотел мне ее отдавать. Он повелел истребить всех диких зверей на острове. Вот тогда я и стал охотником, и об этом никогда не жалел. Но бед на мою голову тогда свалилось немало, потому что он не спешил исполнить обещание. Мы много гуляли и пили, вино разрушило мой разум. И однажды я, подталкиваемый Амуром, ворвался в ее спальню, не мог остановиться, пока силой не овладел ею. Я и теперь не ведаю, как такое случилось, но обида была слишком сильной, так хотелось ускорить страшно затянувшееся дело. Ее отец обратился к Дионису с мольбой о наказании, он яростно требовал отмщении. И стоило только помянуть Диониса, как он явился. Оба они увидели и услышали бога свободы.
– Верно, царь обратился ко мне, – говорил Дионис, – я как раз пролетал мимо и услышал такую знакомую историю.
Артемида с вызовом взглянула на брата.
– Это мне принадлежит все вино на свете, и оно не всегда благотворно действует на разум, а уж те, кто им злоупотребляет и вовсе становятся порой преступниками, такими насильниками, как Орион. Но винить должны только себя самих.
– И что же ты сделал?
– Я усыпил его, другое наказание мне казалось слишком жестоким.
– Но он насиловал невинную девицу, – возмутилась Артемида, которая всегда готова была защищать своих девиц.
– Да, но только затем, чтобы как можно скорее заполучить ее в жены, – не сдавался Орион, – у меня были благородные цели, и мне казалось, что она вовсе не против такого поворота.
– Словно женщина способна противостоять своему палачу и насильнику, – говорил Дионис задумчиво.
– Я только усыпил тебя, и не мог знать, что придумает оскорбленный царь, и он ослепил себя за такое.
– Но я помог тебе, – продолжал говорить Дионис, – зрение к тебе вернулось, как я и предсказывал, стоило только отправиться на восток и подставить глаза лучам восходящего солнца.
Ведь именно так и случилось, ты видишь, как и прежде.
– Это так, – согласился охотник, но тяжким и горьким оказалось для меня это путешествие. Хотя и прежде у меня не было ничего хорошего в жизни.
Он вспомнил о чем-то и тяжело вздохнул.
Они все снова вернулись к Ориону, чтобы послушать его историю.
– Я дошел до назначенного места, подставляя солнцу свои глаза, сначала зажмурился от невероятного блеска, а потом понял, что тьма расселась, значит, снова могу взглянуть на белый свет.
Тогда мне захотелось отомстить злодею-царю. Но он знал обо всем заранее – надежно от меня спрятался. Я искал его долго и напрасно, но успокоиться и думать о чем-то другом я не мог, пока не отыщу его, не будет мне покоя. Он должен поплатиться за свое вероломство и обман, за то, что жизнь моя была так исковеркана. На этот раз Артемида не могла с ним согласиться – она не лучше других знала, что такое унижения и обиды, да такие, за которые мы еще не отплатили.
Дионис попрощался с ними, у него было еще много дел.
Откровения Ориона тронули душу Артемиды, она стала относиться к нему с больше теплотой, с той, на какую только и была способна. Но переживала она только до той поры, пока не узнала того, что в пылком рассказе он от нее утаил, не рассказав о тайнах своего путешествия на Восток. А он все сделал для того, чтобы богиня не узнала, как в него влюбилась богиня Утренней Зари Эос, и не в силах справиться со своими чувствами, стала его преследовать. После всего пережитого, он дал себе обещание не связываться ни с одной из женщин и богинь, да еще пылающими такими страстями.
Может быть, кому-то от такой связи повезло бы больше, а ему не на что было надеяться. Да и слава у богини была дурная, она всегда оставалась ветреной и непредсказуемой.
Она и прежде похищала и надежно прятала и богов и мужчин, да и теперь только об этом и думала. Нет, лучше будет, если Артемида ни о чем таком и не догадается, еще неизвестно, как она к этому отнесется.
Орион оставался сам собой, когда богиня удалилась. Он вспомнил обо всем, что с ним тогда приключилось. Он узнал от эльфов и духов, что богиня ищет с ним встречи, все для этого предпринимает. Он не стал рисковать и выяснять, чем такая встреча может для него завершиться.
Прикинув, сколько опасностей таят такие развлечения, он проделал долгий путь. Орион бежал с востока так быстро, что она не смогла за ним угнаться. Наверное, бегство ее страшно оскорбило, но она сделала вид, что ничего такого не случилось.
А повстречавшись с Артемидой, он нашел для себя убежище там, где не могла до него достать Эос.
Богиня все видела и знала, и не скрывала ярости. Она отправила за ним своих служанок, хотя прошло довольно много времени, она могла, когда хотела, терпеливо ждать.
– Негодник, – твердила Эос, – да кем он себя считает, – как смеет так поступать, Он надеялся спрятаться у этой глупой девицы. Никогда не бывать этому. Будет так, как я хочу, я навсегда с ним останусь, а брошу его только тогда, когда сама того захочу.
Когда Пан рассказывал об Артемиде, он упомянул о печальной судьбе Актиона. Но наш герой верил, что ему ничего не угрожает, ведь он не собирался к ней приставать с такими глупостями. Она даст отпор легкомысленной богине, если та вздумает тут появиться. Нет, если оставалось только стать верным слугой богине. Он в те минуты и не предполагал, что эта богиня может в него влюбиться, вот тогда все переменится сразу.
№№№№№№№№
Эос тогда уже знала, что Орион прячется у Артемиды, да более того, он уже рассказал свою историю этой проклятой девственнице. Она бросилась туда, не задумываясь о том, что с ними может случиться. Эос преградила дорогу Артемиде
В то время Ниоба была известна тем, что она считалась самой счастливой женщиной на свете, и матерью она была отменной. Она успела подарить миру и мужу семь прекрасных девиц и семь сильных и красивых парней. Царица так радовалась каждому ребенку, так гордилась ими, что гордыня пересилила все другие чувства. Многие говорили, что так недалеко и до беды….Она так загордилась, что перестала ходить в храмы, не приносила больше жертвы богам. А когда муж ей о том напомнил, она только пожала плечами.
– А какая беда, зачем мне туда ходить? Что мне перед богинями заискивать, пусть они родят и воспитают столько прекрасных детей, как у меня. Они одиноки и злы, почему я должна их боготворить, если я во всем лучше?
– Ты смертная, – говорили ей многие, – и для тебя это плохо закончится.
– Ничего подобного, они не посмеют, – самодовольно повторяла Ниоба.
– Богини не станут со смертными тягаться.
Но Ниоба стояла на своем, и в какой-то момент ей показалось, что она одержала победу. Царица мысленно поднялась еще выше, а потом грянул гром. Она и не представляла, с какой высоты ей придется лететь вниз.
Антигона, и сама пережившая потерю сыновей, попросила вразумить ее. Но гордячка ничего не собиралась слушать, считая, что ей не стоит учиться на ошибках свекрови.
Нет, даже родная мать не смогла бы ее остановить тогда.
Антиопа вспомнила самые скверные времена, и дивилась тому, что ослепленная, та не видит даже самого очевидного. Но как же так можно быть беспечной. Какая беда еще свалится на них головы. Она не верила, что Ниоба стремится их всех погубить, но возможно какой-то злой дух собирается бросить ее в бездну, а столкнуть туда остальных ее близких. Тогда Антиопа пришла к своему сыну:
– Останови жену, она погубит всех нас, ладно я прожила свой век, но что будет с остальными. Но о детях своих ты должен позаботиться сам.
Она видела, насколько он безволен и мелок, какую сумасбродную женщину любит, как слова против нее сказать не может. Сын скорее готов был от нее отречься, чем от своей жены.
– Но может быть, я паникую напрасно, ничего страшного не случится, – обратилась Антиопа к Зену
Но по суровому молчанию второго сына, она почувствовала, что права и ждать надо худшего.
Страшные сны снились Антиопе в те ночи. Ее сестра Дирка, зверски убитая вместо нее, восставала из праха, бесцеремонно врывалась в ее думы:
– Ты думала, что боги сохранили тебе жизнь ради радости и счастья, несчастная. Да ты такое узнаешь и своими глазами узришь, что всем нам и не снилось. Твоя казнь будет моей страшнее, просто она была отложена на время. И уж поверь мне, ты и представить себе не можешь, что еще с тобой случится.
В те тягостные для царицы дни в Фивах появилась прорицательница. И стала она призывать фиванских жен, чтобы, чтобы вспомнить о богинях, принести жертвы для начала хотя бы Лето.
– Ее дети стали последними богами, она нас точно услышит, они все ближе и роднее нам, чем другие боги и богини.
Слушали ее жены и жрицы удивленно, но ничего сами делать не стали, решили обратиться к своей царице Ниобе, опасаясь больше ее гнева, она значительно ближе, чем какая-то неведомая богиня. И вздрогнула Антигона, она подозревала, что под маской старухи скрывалась сама богиня Гера, которая хотела поиздеваться над Лето и отомстить ей за связь со своим мужем. А Ниоба была так беспечна и горда, что не собиралась даже отступать, и ни о чем не думала. Она не чувствовала угрозы, а напрасно. Но ведь Лето, как бы скверно ей не было, от своих детей не отказывалась, а Гера не раз бросала их, если они не оправдывали надежд, вот хотя бы Пана или Гефеста взять. Да и Антиопе, бросившей своих сыновей, она обязательно отомстит, недаром Дирка ей являлась во сне.
А верховная богиня будет потешаться потом над обеими, разве не ради этого она спустилась с небес на землю?
Но и на этот раз Ниоба оказалась глухой и слепой, и бесчувственной, что и навлекло на их мир страшную беду.
– Я не стану приносить жертвы какой-то богине, которая и породила-то только двоих детей, а у меня их в семь раз больше.
Это заявление услышали все. Только прорицательница, кажется, успела исчезнуть к тому моменту.
На Олимпе Арес возмущался страшно.
– Словно мало у нас тех, кто на дудке играть умеет. Но разве это удел настоящего бога? Сражение, упоение в бою, вот чем следует заняться любому из нас, это должно стать главным делом всей жизни.
Он мог взорваться от злости, если Аполлона признают и над воякой возвысят. Они ликуют, зная, что он убил Пифона – велика важность. Это мог сделать любой. Ведь этот страшный зверь был просто Гериной игрушкой, а так оставался слабым и безобидным созданием, грозным только с вида.
Но никто не хотел даже думать о такой правде, потому что невыгодна она для них. Молчала почему-то об этом даже сама Гера, неужели, как из Геракла, она может сделать их Аполлона героя.
– Пусть он не среди драконов ручных, а в настоящем сражении себя покажет, тогда и ясно будет, каков он на самом деле.
Он резко поставил свой кубок, не скрывал ярости. За Аполлона он пить не собирался.
Гера поднялась и решила отправиться к себе, Арес последовал за матушкой.
– Как я понимаю, ты рада его появлению, – спросил он сердито.
Геру возмущало то, что оправдываться надо перед собственным сыном.
– Он не так добр, как красив, говорят, душа у него каменная, – ухмыляясь, произнес Арес, – он никогда не простит тебя за твои зверские гонения, на это и не надейся, матушка. Ведь ты и Пифона своего ему на откуп отдала, но он этого не оценил. Второго Геракла, конечно, не получится, но что-то этакое обязательно вырастит из этого красавчика.
– Проклятие, – подумала Гера, – мальчишка идет своим путем, все мои усилия оказались напрасными. Он может и стал злее, но ничего не изменится, а вот говоря о Драконе, Арес прав, не стоило его подставлять, он мог еще пригодиться, но что теперь после драки махать кулаками.
№№№№№№№№№№
А тем временем все бросились на поиски Сатира. Но долго искать его не пришлось. Уж если воинственный Арес слегка завидовал Аполлону, то там, внизу завистников была тьма тьмущая. Гера выбрала того, который кипел от зависти и готов был броситься в сражение.
Сатир расположился на лесной поляне, куда и должен был направиться Аполлон. И Фебу пришлось принять вызов, слишком многие нимфы и духи видели, как появился Сатир.
Флейта сатира была не громкой, но пронзительной и певучей, а еще и ветры вмешались, чтобы взглянуть на происходящее и сильно ему мешали. На Олимпе услышать его музыку было невозможно. И как не хотел этого сатир, но выше его не пригласили, рядом оставались только нимфы и сам Пан, музы заглянули туда на часок, кто-то из смертных, проезжая мимо, остановился перед музыкантом. Среди них оказался и царь Мидас, на свою беду он и не подозревал, что с ним дальше может случиться. Вот тогда и началось это первое соревнование, зачаровавшее, заворожившее многих.
Все считали за честь там присутствовать, никто не мог пройти мимо. Не ожидал Аполлон от них такого равнодушия.
Заиграл Аполлон, а потом сатир, снова Аполлон и снова сатир. Потом все смолкло в один миг.
Арес, бывший тут, обратился сначала к смертным, с вопросом, кого они считают победителем. Все повторяли, как заведенные, что никто не может сравниться с Аполлоном.
Все смолкло вокруг, надо было определить победителя, а проигравший понесет наказание, которое для него определит победитель. И когда уже все вроде бы утихло, все услышали вдруг голос царя Мидаса.
– А я с вами не согласен, простая песня сатира значительно лучше, и мне жаль, что Аполлон заставляет вас пресмыкаться перед ним, вы ничего не видите и не слышите.
Феб удостоил царя только одного презрительного взгляда, но его уши стали расти на глазах и превратились в ослиные.
Царь в ярости бросился прочь, понимая, что он больше не станет прежним, Аполлон был мстителен и жесток, и правильно делали те, кто с ним даже не связывался. Сам же Мидас еще и не представлял себя в новом облике, он просто понимал, что с ним случилось что-то ужасное, очень страшное.
Но слушатели наслаждались музыкой и успели забыть о несчастном царе-правдорубе.
Сатир понимал, что защитников у него больше не найдется, если кто-то и полюбил его музыку, и тогда он ни в чем не признается. Арес стал яриться еще сильнее.
– Раз нет сил у тебя его победить, шкурой своей за это заплатишь, несчастный. Вот это и стало наказанием, Аполлон даже не посмел ничего добавить.
А тем временем только Пан, который ничего не боялся, и был одним из молодых богов, и мог сказать свое веское слово:
– За зависть, наверное, надо платить, только не своей шкурой, наказание не соразмерно с преступлением.
Понимая, что должно случиться, Музы и Нимфы и дриады разбежались, кто куда. Искра жалости мелькнула в душе и тут же погасла.
– Пусть рассчитывается за свою дерзость, – понимая, что станет посмешищем, если отступит.
Феб спокойно следил за тем, как совершается наказание, и при этом он и глазом не моргнул.
– Он жесток, как никто в этом мире, – говорили потом о том, что произошло, но только Музы и могли это помнить долго и упорно.
– Он так прекрасен, как никто в мире, – тут же отвечали Клио другие музы, и это тоже было правдой.
Музы думали о хорошем, постарались забыть обо всем скверном, что случилось с ними.
До сих пор Пан относился к брату благосклонно. Но он увидел, что было сотворено с сатиром, и возмущался теперь сильнее, чем другие. Даже когда появилась Артемида, он не собирался сдерживать ярости.
– Ему все дано, талант, красота, сила, весь мир остается у его ног. А с несчастного сатира, кроме шкуры и взять было нечего, и надо было такое устраивать, да он остановить должен был без башенного Ареса, а не потакать ему в его жестокостях.
Артемида слушала Пана молча, тот был ей ближе, чем жестокий братец, но если она его не защитит, то ведь больше некому.
– Ему с рождения пришлось защищаться, вот он и стал таким жестоким.
– А ты видела, что с сатиром стало, почему в нем совсем не осталось сострадания к тем, кто слабее?
Артемида защищалась, ведь и сама она вовсе не была добра. Да, ей было жаль сатира, но она ничего не стада бы для него делать, жалость унижает, а она хотела оставаться сильной и мужественной, иначе в лесах не выжить. Но вскоре Артемида и сама узнала Аполлона значительно лучше, ей пришлось с ним обо всем поговорить.
№№№№№№№№
Феб, наконец, вернулся в дом к матушке. Эти края, а не далекий остров он и стал считать родным домом. Он смотрел вокруг и видел, что здесь ничего не изменилось. Его сестра повзрослела, похорошела, но оставалась неукротимой. Большую часть времени она проводила в лесах. Бог Пан был единственным ее другом. Как странно такое почувствовать и понять Аполлону. Они столкнулись случайно в лесу. Пан посмел уйти прочь, пролепетав что-то непонятное.
Похоже, что этот дикарь не собирается общаться, и все время чем-то недоволен. Ему припомнился сатир и расправа. Слухами земля полнится.
– Странно, как Артемида терпит такого грубого дикаря, -раздраженно думал Аполлон. Пока он решил о том не говорить, слишком много чести.
– Здесь так тихо и уныло, – произнес он, озираясь вокруг, понимая, что некому им любоваться.
– Я слишком привык к Олимпу.
Она видела, как он далек, чувствовала, что он не собирается оставаться здесь, может там, в большом мире, и не любят друг друга, но там не все так серьезно. Он становился слишком требовательным и капризным, – про себя думала Артемида, сожалея о чем-то невероятно дорогом, навсегда теперь потерянном. Там не может быть такой скуки, – говорил он раздраженно.
№№№№№№№№
Лето так долго ждала возвращения домой своего любимого сына, так теперь им гордилась, что никто не смог бы ее урезонить.. Она была горда и заносчива, что никто не смог бы ее урезонить, куда делась та забитая и несчастная девица, кто его знает. Но перед ней появился взрослый и совершенно чужой человек. Он был способен очаровать кого угодно, но родной матери он казался чужим и далеким, как звезда в небе. Она не хотела иметь с ним ничего общего, хотя даже не сознавала этого.
– Я знаю, -говорила она Артемиде, – когда та заглянула к ней, – это все ему пришлось испытать и пережить из-за меня. Месть – это не самое приятное чувство и состояние.
Гера его так же люто ненавидит, как и прежде. Но почему он так бесчувственен, стоит ли ко всему остальному миру так относиться, как он сам. Она была суровой и просто женщиной, многого не могла понять.