Марджери повернулась, оглядывая комнату: кровать, окно, дверь. Затем в обратную сторону: дверь, окно, кровать. Прошло пять дней с тех пор, как Эврар жестом велел ей зайти и она переступила порог нового жилища. Здесь было все необходимое для жизни, хотя ни следа роскоши. Все пять дней Марджери только размышляла. Ее тревожили отправленные послания. Оказавшись в крепости Иэна, она поняла, что тщетными будут любые попытки братьев спасти ее. Как долго прочитанные сестрой слова будут удерживать ее от действий?
Они самые близкие люди, других родных нет, отец ушел из дома, когда она была еще младенцем, а мать, ослабленная родами и горем, так и не поправилась. Ее Марджери заменили сестры – Биделю и Мабиль, они были нежными и добрыми, братья же души не чаяли в младшей сестре и во всем ей потакали.
В детстве она часто наблюдала за упражнениями братьев в метании молота, однажды случилось несчастье – он полетел в нее и сбил с ног. Биделю и Мабиль лечили ее несколько недель, все дни нещадно ругая Иснара и Сервета, а разговоры о произошедшем не прекращались еще несколько недель после. О, как же она скучала по близким, по родной деревне, как же долго их не видела!
Уехать с Жоссом было правильным решением, но далось непросто. Она не колебалась, ведь от него зависело, выживет ли ее семья. Она должна была поступить так в память о маме и ради дорогих людей, сделавших ей так много добра. А ведь они потеряли родителей из-за того, что она родилась. Марджери действовала не раздумывая, когда дело касалось помощи семье, потому и ушла с Жоссом. И заработанные монеты очень помогли. К сожалению, она не получила обещанного от Руля, ее увез с собой Иэн, который ей не платил и платить не будет.
В последнем письме Мабиль сообщила о новой беременности. Сестре понадобится помощь, чтобы оплатить талью, купить еду и прочее необходимое, а она застряла здесь, на кровати с шелковыми подушками.
– Застряла!
Марджери вздрогнула и встряхнулась. Походила по комнате, размышляя вслух, не заканчивая предложения так же, как делал Иэн.
Он уехал на следующий же день. Его прощание вызвало эмоций больше, чем все прежние слова. И кое-что позволило понять. Перед ней был человек, упорно боровшийся со своими наклонностями, но пока проигрывавший. И все же она не испытывала к нему ни жалости, ни сочувствия. Она здесь по его воле, взаперти, а та женщина, вероятно, уже в могиле. И ее саму, судя по взгляду Иэна, вскоре ждет та же участь.
Она осмелилась спросить, что ее ждет, и он заявил, что даст ответ по возвращении. При мысли о том, каков будет этот ответ, ее охватывала дрожь.
Марджери подошла к окну, что делала нечасто, хотя второй внутренний двор был большим, давал возможность многое увидеть. В минуты, когда она позволяла себе понаблюдать за происходящим, она предпочитала сдвинуться к самому краю, вытянуть шею – тогда можно было увидеть часть площадки, где тренировались солдаты.
В некоторые дни они упражнялись с мечами, в другие соревновались в борьбе. Случалось, на земле расстилали ткань или растягивали куски кожи, на которых раскладывали разное оружие, и учитель рассказывал о каждом, демонстрировал способы применения.
Один из солдат привлекал ее внимание больше остальных. Он разговаривал с подручными так, словно они неразумные юнцы, хотя по их виду было ясно, что они жестокие, безжалостные воины. Она наблюдала за Эвраром. И не только потому, что его видно лучше остальных благодаря росту и комплекции, а по причине… его отличия во всем. Он держался особняком, после тренировки с ним никто не пытался заговорить, очевидно, что его старались избегать. Любопытно, отчего же? Оставалось только догадываться.
Марджери было интересно, как он ведет себя, как говорит с солдатами. Казалось, таким образом она сможет узнать его лучше.
Дни шли один за другим…
Внезапно раздался стук в дверь.
Потом вновь стало тихо.
Марджери немного взбодрилась и позвала Жанну. Та явилась с подносом. За ее спиной стоял охранник, держа руку на щеколде, готовый закрыть ее сразу при необходимости. Служанка была моложе Марджери и тоненькая как тростинка, брюнетка с карими глазами. Первые попытки заговорить с ней были неудачными, девушка отвечала, заикаясь, но Марджери не собиралась оставлять попытки. К тому же вызвать служанку она могла в любое время, компания ее устраивала вовсе не из-за отсутствия выбора. Возможно, при других обстоятельствах они даже могли бы стать подругами.
– Сюда поставить поднос? – спросила Жанна, указав кивком на стол.
Марджери сдержала улыбку.
– Пожалуй.
Это была ее игра. Она заказывала разные блюда и давала служанке указания, что и как расставить, чтобы дольше задержать в комнате. Поступив так первый раз, она боялась, что девушка сочтет ее сумасшедшей. Получить ответы на некоторые вопросы удалось в первую же встречу, но на второй день Жанна раскрыла ее план. Марджери попросила принести полотенце, чтобы вытереть руки, а потом предложила, что они могли бы делать что-нибудь вместе, например вышивать.
Жанна тогда рассмеялась, но включилась в игру. Она стала рассказывать ей немного о жизни замка и людях. Беседы становились все более продолжительными, даже сопровождавший служанку охранник стал к этому привыкать и перестал стучать по двери, поторапливая. Жанна, хотелось верить, уже изменила свое мнение и не считала Марджери сумасшедшей, но сопровождающий, кажется, лишь больше в этом утверждался.
– Так хорошо? – Девушка посмотрела из-под ресниц и чуть подвинула поднос. – Или так?
– Как дела у Томаса? – спросила Марджери.
Томасом звали рыжеволосого мальчугана, помогавшего на кухне. Он некстати попался под горячую руку напившемуся повару, это произошло как раз в день знакомства Марджери с Жанной. Тогда она держала ее очень долго.
– Отек носа спадает, но один глаз пока не видит.
– А повар?
– Он… с ним все будет в порядке.
Марджери не понимала, почему его не прогнали из замка.
Видимо задумавшись, она позволила эмоциям отразиться на лице или издала какой-то звук, потому что Жанна поспешно заговорила:
– Он ни в чем не виноват, Томас сам напросился… – Девушка покачала головой. – Он не разглядел, думал… а потом, когда подтащил к свету, понял… и отшвырнул его. Все образуется, ведь прошло всего несколько дней. Ему нужно время, вот и все. А вот это он приготовил для тебя.
На подносе лежали пышные булочки, выдержанный сыр и тонко нарезанные куски мяса. Именно эта еда была в детстве ее самой любимой. Теперь за возможность насладиться ей приходилось платить высокую цену, добровольно она никогда не согласилась бы. Лучше грызть сухари. Это напомнило бы о днях, проведенных в родном доме.
До повара ей нет никакого дела, а вот мальчишку жалко. Марджери не любила, когда обижают детей. Ей понятно, как обидно, когда достается просто из-за плохого настроения взрослого, хотя в детстве на нее никто не поднимал руку. А вот Томасу так не повезло.
– Почему не вмешается управляющий?
Жанна удивленно отпрянула.
– Он старается не сталкиваться с поваром, с Мишелем. И пусть так длится подольше.
Марджери не понимала, как у них тут все устроено, может, с этим Мишелем произошло что-то плохое, а Жанна скрывает, не хочет говорить? И все же надо как-то помочь…
– Не хочешь рассказать мне, почему? Обещаю, я никому не скажу. Может, я могу как-то помочь, замолвить слово или…
Ее прервал стук в дверь. Марджери уронила кусок сыра на колени, а Жанна вздрогнула и обернулась.
– Надо идти.
Сегодня охранник не был настроен дать им время поговорить.
– Почему ты должна выполнять все, что он приказывает?
– Это не его приказ.
Значит, Эврара.
Она думала о нем, надеялась, что он отличается от остальных приближенных Иэна, но одновременно понимала пустоту и бессмысленность надежд и на это, и на спасение.
– Не будешь просить меня помочь тебе сбежать? – неожиданно спросила Жанна.
Марджери рассмеялась, надеясь, что ей удалось скрыть удивление тем, что женщина, с которой они знакомы всего несколько дней, так легко читает ее мысли. Да, было бы неплохо иметь такую подругу.
– Тебя я не стану утруждать, но можешь предупредить Эврара, что ему так легко от меня не избавиться.
Глаза Жанны стали огромными от удивления.
– Не думаю, что так стоит поступать.
Почему все так его боятся?
– В чем дело? Ведь это может быть весело, хоть развлекусь немного.
– О, тебе не стоит его провоцировать. Нет! Это совсем не… – Девушка замолчала и поджала губы, словно обдумывая следующие слова. – Так ты хочешь сбежать?
Марджери растерянно заморгала. Раньше служанка никогда не задавала вопросы так прямо, особенно касаемые ее планов и того, кем она была.
Сначала Марджери решила поддержать полушутливый тон, но передумала, видя искреннюю обеспокоенность на лице Жанны.
– Очень хочу, – ответила она серьезно. – Я не должна была здесь оказаться, боюсь, моя случайная ошибка испортит жизнь родным. Но пока я не вижу ни одного способа. Рядом столько охраны и толстые стены до небес. К тому же я не умею скакать верхом.
Взгляд Жанны потеплел.
– Это не значит, что нельзя надеяться, верно?
Марджери потянулась и взяла с подноса булочку.
– Удача порой съесть кусок свежего хлеба.
Жанна с ужасом смотрела, как губы Марджери растягиваются в улыбке.
– Ты же не заставишь меня опять идти вниз? – спросила служанка, прищурившись.
– Иэн сказал, ты должна исполнять все, что я пожелаю.
Женщина не собиралась сегодня быть требовательной и привередливой лишь для того, чтобы развеять скуку. К тому же охранник уже проявлял нетерпение. Но идея отличная, к ней можно вернуться в другой раз.
– Может, сразу пожелаешь что-то еще? – неожиданно спросила Жанна.
Марджери хотела отмахнуться, сказать, что ничего не надо, но, повинуясь внутреннему чутью, промолчала. Из-за нее у Жанны могут быть проблемы с управляющим, но та смотрела на нее почти требовательно, поэтому Марджери рискнула спросить:
– Что, например?
Жанна взяла поднос и посмотрела на дверь.
– Дай-ка подумать. – Постояв пару мгновений, она кивнула своим мыслям и направилась к двери.
Та сразу открылась, мелькнула фигура сопровождавшего служанку охранника. Жанна вручила ему поднос с нетронутой едой и начала что-то объяснять. Она говорила довольно долго, не дав тому вставить и слово. Затем вышла и закрыла дверь. Марджери насторожилась, ожидая ставшего привычным лязга железа, но его не было слышно. Она подождала еще немного, но из коридора не доносилось ни звука. Жанна дала ей намного больше, чем кусок хлеба, она подарила ей шанс обрести свободу.