Николай Ребко
Окончив Чирчикское военно-десантное училище и получив звание лейтенанта, Николай Ребко остался служить при нём в качестве инструктора по стрельбе и рукопашному бою. Высокий, крепко скроенный Николай, казалось, как нельзя лучше подходил для десантных войск. Почти четыре года он обучал десантников правилам ведения боевых действий в условиях горной местности. Крошил кирпичи ребром ладони. Учил бесшумно снимать часовых. Метко стрелять и резать врага сапёрной лопаткой. Учил «салаг» (молодых курсантов, будущих офицеров-десантников), обходиться без еды и терпеть жажду. Лазить по горам и не спать по двое суток кряду. Прыгать с парашютом и терпеть боль…
Для него, бывшего детдомовца, армия стала родной. А вот друзей у Николая не было. Были товарищи по службе и почти со всеми у него прекрасные, ровные отношения. А вот настоящего друга не было.
…После трёх лет своей инструкторской, преподавательской деятельности, он получил звание старшего лейтенанта и начальство, наконец, удовлетворило его просьбу о переводе в Афганистан. Там Николай попал в ДШБ (десантно-штурмовой батальон), на должность командира отделения. Попал на передовую, где было много потерь и раненных…
Они были тем тяжелее, что терять приходилось друзей, с которыми не раз делился армейской пайкой или последним глотком воды. Николай считал, что именно здесь его место. В отряде, который физически устраняет врага. На его счету уже был успешный перехват каравана с оружием и два уничтоженных каравана с наркотиками…
Было и ранение, которое подарило ему друга.
…За этот локальный «успех», десантники платили своими юными жизнями. Жестокая война не щадила никого.
Но в «статистику», эти потери укладывались…
Однажды, старлей Ребко, получил приказ, сопроводить в Ташкент гроб с телом, погибшего в бою товарища, которого отправляли на Родину «грузом двести» (покойником). Вот и подслушал, случайно, Николай, как в штабе, вышестоящим начальством обсуждалось какую награду дать погибшему десантнику посмертно…
Орден «Красной звезды» или «Красного знамени»? Или медаль «За отвагу»?
Обсуждалось равнодушно-обыденно… Привычно.
Тогда Николай, для которого гибель боевого товарища, была несоизмерима с любой, самой высокой, гораздо выше, чем звание «Героя Советского Союза», наградой, с трудом воздержался, чтобы не высказать своё негативное мнение вышестоящему начальству. Для него это была не первая боль невосполнимой утраты, которую принесла Афганская война…
Но только тогда, когда привёз тело своего товарища – десантника в Ташкент, к его родителям в «военный городок», когда услышал душераздирающий крик матери и тихо-сдавленные рыдания отца. Когда увидел, как падает в обморок сестрёнка погибшего, тогда и понял Николай, – никакие награды в мире, никакие интересы никакого социализма, никакая, пусть даже самая справедливая война в мире, не стоят горьких слёз и горя родных. Война убивала и за много километров от зоны боевых действий, дотягиваясь своей костлявой рукой, до родных и близких убитых на войне…
И он, снова возвращался в Афганистан, чтобы мстить за смерть друзей и горе их родственников.
Отцов и матерей.
Для Николая, война была нормой жизни. Здесь он «нашёл себя». В случае его гибели, горевать по нему было некому. Он был один. Ни родных, ни близких…
Он был офицером и патриотом.
Коля любил свою Родину СССР. Она воспитала его, дала в жизни всё, что у него было…