Современная практика православного благочестия. В 2-х томах. Том 2 - читать онлайн

Глава 17 Священное Писание

Истина – благая и радостная – есть пища души, без нее душа умирает. Душе нужны мысли бодрящие, согревающие, возвышающие и окрыляющие ее.

Благо тем, кто умеет постоянно питать себя ими. С ними легко жить, с ними легко преодолевать все искушения, приражения тоски, уныния, лености и нерадения.

Вместе с тем, глубоко воспринятая истина не может оставаться бездейственной: она заставляет не только иначе думать, но и иначе жить.

Душа может питаться молитвой от окружающих ее людей, в которых живет Святой Дух. Но такие люди редки. Гораздо доступнее для всех другой источник истины – Священное Писание.

Как в драгоценном сосуде, истина более всего собрана в Священных Писаниях Нового Завета и особенно в Св. Евангелии. И кто хочет освящения своей души, очищения сердца и просвещения ума, тот должен прильнуть жадными устами к этому сосуду, чтобы постоянно питать себя истиною.

Трудно объяснить, рассказать словами о значении для нас Святого Евангелия.

Это кристально чистый источник для умирающей от жажды души; это огонь, попаляющей нечистоту сердца; это светоч, озаряющий окружающий нас греховный мрак.

Прп. Серафим Саровский, который в течение каждой недели прочитывал все Евангелие, Деяния и Послания апостолов, так говорил про чтение Священного Писания: «Через это не только душа моя, но и самое тело услаждается и одухотворяется. При чтении Св. Писания я беседую с Господом, содержу в памяти моей жизнь и страдания Его, и день и ночь славословлю, хвалю и благодарю Искупителя моего за все Его милости, изливаемые к роду человеческому и ко мне, недостойному».

Как пишет еп. Игнатий Брянчанинов: «Раскрывая для чтения книгу – Святое Евангелие, вспомни, что она решит твою вечную участь. По ней мы будем судимы и, смотря по тому, каковы были здесь на земле по отношению к ней, получим в удел или вечное блаженство, или вечные казни» (Ин. 12, 48).

Сам Христос присутствует в Св. Евангелии и говорит из него с нашей душой. Поэтому Церковь почитает Евангелие как Самого Христа: пред ним несут зажженные свечи, а священнослужители снимают камилавки и митры, приступая к его чтению.

Некоторые из христиан (включая преподобного Серафима) считали возможным читать Евангелие только стоя или на коленях. Но это, конечно, необязательно. Архиепископ Арсений (Чудовской) считал непредосудительным читать Евангелие и сидя.

По существу благоговейное чтение Евангелия нельзя отличать от молитвы. Старец Парфений Киевский так рассказывал про себя: «Однажды, в продолжении сорока дней читал я Евангелие о спасении одной благотворившей мне души, и вот вижу во сне поле, покрытое тернием. Внезапно спадает огонь с небес, попаляет терние, покрывающее поле, и поле остается чистым. Недоумевая об этом видении, я слышу голос: терние, покрывающее поле – грехи благотворившей тебе души; огонь, попаливший его – Слово Божие, тобою за нее читаемое».

Через чтение Евангелия в человеке зарождается благодатный ум. Об этом так пишет архиепископ Иоанн (Шаховской): «Вникание в Евангелие и проверка себя и своей совести Его светом и молитва просвещают малый человеческий разум и открывают в человеке Высший Разум, который обычно бывает в человеке закрыт, засыпан мелким практическим рассудком. Истина Христова освобождает человека от зла и неведения, очищает и воспитывает внутреннюю глубину в человеке, его сердце, дух».

От одной рабы Божией я слышал такое суждение: «Когда я вхожу в новый для меня дом, я смотрю – есть ли там Св. Евангелие и как оно там почитается и хранится? И если оно есть и хранится бережно и лежит на почетном месте – то я спокойно сближаюсь с новыми для меня людьми». И эта раба Божия не ошибалась, следуя такому признаку.

Однако горе тем из христиан, которые будут только хранить или чтить Св. Евангелие, но не читать его – не общаться постоянно через него со Христом.

Это то же, что ставить около себя пищу и лишь смотреть на нее: результатом будет неизбежная в обоих случаях духовная или физическая смерть.

Но мало сказать, что Св. Евангелие надо читать и читать ежедневно, обновлять истину в своей памяти. Чтение чтению рознь, и многие из людей, читавших Св. Евангелие, не получили от него для себя никакой пользы. Мало пользы и для тех, кто Св. Евангелие будет читать только умом. Как пишет о. Александр Ельчанинов: «В нашем восприятии слова Божия различны следующие моменты – слышание, разумение его, принятие сердцем и, наконец, употребление его к жизни. Проверьте себя – в какой из этих стадий вы находитесь? Всегда ли вы хоть просто слышите его или часто ли берете в руки, чтобы прочесть? Слыша, читая, даете ли себе труд вникнуть и понять его? Доходит ли оно до вашего сознания, сердца, будит ли оно их?

Если да, то есть ли плоды этого, сдвигает ли оно вас хоть немного с мертвой точки успокоенности обычной нашей жизнью? Проверьте себя – и медленно и упорно начните свой подъем по этим ступеням».

Итак, Евангелие постигается разумом, сердцем и жизнью, а у кого разум не развит, то только сердцем и жизнью. Последним надо с детской доверчивостью относиться к евангельским истинам. А по отношению ко всему, не постигаемому умом, надо ждать времени, когда созреет разум, способный проникнуть в Божественные тайны.

Задумывались ли вы, почему Господь в поучении Своем часто применял притчи, непонятные в ряде случаев даже для апостолов? И почему в Св. Писании так много иносказательного – образов, символов и аллегорий? Не лучше ли было прямо возвещать понятную всем истину?

Этот вопрос был задан Господу Его учениками: «Для чего притчами говоришь им?»

Господь на этот вопрос дал такой ответ: «Для того, что вам дано знать тайны Царствия Небесного, а им не дано, ибо кто имеет, тому дано будет и приумножится, а кто не имеет, у того отнимется и то, что имеет; потому говорю им притчами, что они видя не видят, и слыша не слышат, и не разумеют; и сбывается над ними пророчество Исаии, которое говорит: слухом услышите и не уразумеете, глазами смотреть будете и не увидите, ибо огрубело сердце людей сих, и ушами с трудом слышат, и глаза свои сомкнули, да не увидят глазами и не услышат ушами, и не уразумеют сердцем, и да не обратятся, чтобы Я исцелил их.

Ваши же блаженны очи, что видят, и уши ваши, что слышат, ибо истинно говорю вам, что многие пророки и праведники желали видеть, что вы видите, и не видели, и слышать, что вы слышите, и не слышали.

Вы же выслушайте значение притчи» (Мф. 13, 10–18).

Итак, разъяснение тайного, сокровенного смысла притчи было открыто не всем, слышавшим ее, а только ученикам. И все Евангелие, его «благая весть», хотя и читается всеми, но истина и тайные красоты его открываются лишь избранным сердцам.

Кто же может попасть в число этих избранников? Здесь мы подходим к третьему условию чтения Св. Евангелия. Чтения жизнью.

В чем была разница между учениками Господа и теми, которым Господь не счел нужным объяснить значение притчи? Были ли ученики понятливее всех других евреев? Нет. Даже, скорее, менее понятливы, ведь они были неученые рыбаки, а среди прочих слушавших были ученые книжники.

Но апостолы «оставили все» (Мф. 19, 27) и пошли с детской верою, смирением и любящими сердцами за Христом. Они делом доказали свою преданность Христу, и за это были удостоены постижения сокровенного смысла учения Христа. И если «они имели» смирение, любовь, усердие и ревность, то им и «дано было» дополнительно постижение тайн.

Это постижение есть драгоценнейший дар от Господа и этот дар дается только избранным, «оставившим все» и пошедшим за Христом.

Но этого дара не удостаиваются те, у кого «огрубело сердце» духовное, у кого «сомкнутые» внутренние глаза и уши. От них «отнимается» и то, что они имеют: они или совсем не понимают или забывают прочитанные истины, и души их умирают.

Итак, к чтению Св. Евангелия и многих книг Св. Писания надо приступать с молитвой о даровании разумения его.

Читать Св. Писание должно, как и молиться, по возможности в уединении, с успокоенными чувствами, с очищенной совестью, с примиренным сердцем с Богом и ближними.

В тех случаях, когда при чтении какие-либо места из Св. Писания остаются неясными, не надо стараться тотчас же их понять.

Смысл Св. Писания раскрывается не сразу, а постепенно, по мере духовного роста христианина.

Старец Парфений Оптинский так говорил об этом: «Св. Писание все тайнами повито. Там глубина, там смысл неисчерпаемый. Всего уразуметь нельзя.

Подобно тому, как можно снимать с луковицы одну чешуйку, затем другую, третью и т. п. – вот тоже и в Св. Писании: уразумеет человек один смысл, за этим смыслом есть другой глубокий, за вторым – третий и т. д.

Вот так Господь и просвещает разум своих подвижников.

В Библии, кроме внешней стороны, есть еще и внутренняя, т. е. помимо голых фактов есть глубокий прообразовательный смысл этих же самых фактов. Этот смысл открывается по мере очищения ума человека».

Поэтому перед чтением Св. Писания всегда надо молиться о том, чтобы Господь послал его разумение. Господь исполнит эту просьбу, и тогда сразу же или в свое время ранее темные места становятся ясными и понятными.

Как пишет прп. Исаак Сириянин: «К словам таинств, заключенным в Божественном Писании, не приступай без молитвы и испрошения помощи у Бога, но говори: дай мне, Господи, принять ощущение заключающейся в них силы».

А преподобный Симеон Новый Богослов пишет: «То, что написано об иных мирских делах, читающие могут понимать и сами, но вещей божественных и спасительных никому невозможно понять или понимать без просвещения от Святого Духа».

Надо ли повторять, что Евангелие следует читать ежедневно.

Святые так часто и много читали Св. Евангелие, что некоторые из них (например, прп. Пахомий Великий и многие из его учеников) знали его наизусть.

Однако при чтении Евангелия дело не в количестве прочитанного. Можно прочитать много и ничего не усвоить и можно одним отрывком напитать надолго свою душу Божественною духовной пищей.

Прп. Никодим Святогорец дает такой совет: «Когда читаешь Божественное Писание, то не имей в виду, чтобы только прочитывать лист за листом, но с размышлением вникай в каждое слово.

И когда какие слова заставят тебя углубиться в себя, или произведут движение сокрушения, или радостью духовною и любовью исполнят сердце твое, остановись на них. Это Бог приближается к тебе; смиренно приими Его отверстым сердцем, так как Он Сам хочет, да приобщишься Его».

И св. Исаак Сириянин пишет: «Если хочешь насладиться чтением Божественного и постигнуть его смысл, отложи в сторону количество и норму, да углубится же ум твой в изучении слов Духа, пока душа твоя не возбудится удивлением перед домостроительством Божиим и через глубокое размышление не подвигнется к славословию или душеполезной печали».

Св. Евангелие содержит ответы на все вопросы, которые могут встретиться в жизни христианской души. И эти ответы идут от Самого Бога – начальника и законодателя всей жизни. Поэтому Св. Евангелие – наш путеводитель и советник, и вместе с тем – друг и утешитель.

Не надо думать, что, познав до некоторой степени евангельскую истину, можно успокоиться, считая ее прочно себе усвоенной, и более не читать Св. Евангелия.

Во-первых, память сохраняет у нас в уме лишь то, что мы постоянно повторяем и чем всегда интересуемся. Во-вторых, истина неисчерпаема так же, как неисчерпаемо познание Бога.

Как пишет прп. Исаак Сириянин: «Пути премудрости нет конца, она шествует выше и выше, пока не соединит последователя своего с Богом. То и составляет ее признак, что постижение ее беспредельно, потому что Премудрость есть Сам Бог».

И чем более богатеет человек истиною, тем свободнее он становится от греха, тем светлее его разум и тем чище его сердце, тем ближе он становится к Богу уже в этом мире.

Как говорит тот же св. Исаак Сириянин: «Чтение Божественных Писаний укрепляет ум, побуждает к молитве, помогает бдению, с которым оно тесно соединено, и подает свет разумению.

Чтение удерживает ум от рассеянности, напоминая о Боге, указывает пути святых и делает то, что ум приобретает тонкость и мудрость».

А схимонах Силуан пишет: «Не может душа иметь мира, если она не будет поучаться в законе Божием день и ночь, ибо закон сей написан Духом Божиим, а Дух Божий от Писания переходит в душу, и душа чувствует в этом услаждение и приятность, и уже не хочет любить земное, потому что любовь к земному опустошает душу, и тогда она бывает унылая и дичает и не хочет молиться Богу.

Враг же, видя, что душа не в Боге, колеблет ее и свободно влагает в ум, что хочет, и перегоняет душу от одних помыслов к другим, и так целый день душа проводит в этом беспорядке и не может чисто созерцать Бога».

Кто знаком с историей Христовой Церкви, тот знает о могуществе действия Св. Евангелия на сердце человеческое. Имеется много рассказов о том, как чтение Св. Евангелия преображало душу, отвращало людей от греха, исцеляло от пороков.

Вот что переживал, читая Св. Евангелие, о. Иоанн С.: «Духовный восторг охватывает мое сердце, так мне ощутительно присутствие благодати в Слове Божием: мне даже представляется, что я читаю и вливаю в себя благодать Божию».

К сожалению мы – рядовые христиане, далеко отстоим от о. Иоанна С. и почти всегда воспринимаем при чтении мысли лишь умом. Но как говорят св. отцы, что если хотя одно Божие слово западет в сердце, то может дать жизнь душе на всю вечность.

Ниже приводится выдержка из сочинения схиархимандрита Софрония «Старец Силуан», дающая глубокую характеристику значения Евангелия для мира.

«Всякая человеческая мысль, всякое слово человеческое – есть энергия – сила. И если это верно по отношению к мысли и слову человеческому, то тем более верно по отношению к слову Божию, слову Христа.

Когда мы слышим Евангельское слово Христа – благоуханное, тихое, сладкое «блаженны чистые сердцем, ибо они узрят Бога» или «научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем», – тогда не забываем, что это кроткое слово Христа есть та непостижимая, беспредельная сила, которая вызвала из тьмы небытия к свету жизни все сущее, все бесчисленные миры, все неисчислимые в своем разнообразии твари разумные и неразумные. Слово Христа, облеченное в смиренную, чувственно воспринимаемую форму человеческого тварного слова, могущего быть зафиксированным даже графически, оно, это слово, в своей глубине, в основе своей, есть энергия Великого Всемогущего Всетворца Бога.

О нем должно сказать то же, что сказано в писании о Самом Боге, т. е., что оно есть «огнь поядающий», приближаться к которому земнородный должен с величайшим благоговением и страхом (Евр. 12, 28–29).

«Разжжено слово Твое зело» (Пс. 118, 140), – говорит Псалмопевец.

Слово Христа – самое таинственное слово; оно неприступно, непостижимо для величайших умов, и в то же время оно так просто, что доступно даже и малым детям.

Слово Христа так нам близко, так оно понятно, естественно, так глубоко родственно нашему человеческому сердцу и вместе, несомненно, оно бесконечно превышает силы тварного естества: оно Божественное, непостижимое, вышеестественное и, как говорит ап. Павел, не от человека оно и не по человеку (Гал. 1, 11–12).

Слово Христа, обращенное к свободному человеку, краткое и безнасильственное, и в то же время оно беспредельно совсем не по-человечески властно, как слово абсолютного авторитета, как слово беспредельного Владыки всего бытия.

«Небо и земля прейдут, но слова Мои не прейдут» (Мф. 24, 35) – говорит Христос.

Слово Христа, воспринятое глубокою верою, ведет человека к вечной жизни по такому пути, на котором он встретит много необычного, неведомого. На этом высоком пути все, что может переживать и познавать человек в своем бытии, откроется ему.

Свет слова Христа достигает последних пределов темной бездны, выявляя природу множества признаков истины, во мраке влекущих к себе человека.

Слово Христа есть огонь, испытующий все, что есть в человеке и вообще в бытии мира, ибо, как свидетельствует ап. Павел «нет твари, сокровенной от Него» (Евр. 4, 13).

Слово Христа есть дух и жизнь вечная, полнота любви и радость небес. Слово Христа есть несозданный Божественный свет. Обращается оно не к поверхностному логическому рассудку, но к глубокому сердцу человека.

И тот, кто навстречу ему отверзает свое сердце до последней глубины, чтобы достойно воспринять сей Божественный свет, чтобы слиться с ним воедино, становится богоподобным. Слово Христа, воспринятое в жизнь, Богом творит человека».

Приводим мнения русских поэтов и писателей о значении Священного Писания для души человеческой.

Глава 18 Духовные книги

Св. апостол и евангелист Иоанн Богослов, заканчивая свое Евангелие, пишет что «многое и другое сотворил Иисус, но если бы писать о том подробно, то думаю и самому миру не вместить бы написанных книг» (Ин. 21, 25).

Что это – художественное преувеличение? Но таких нет в Св. Писании.

Действительно, дела Иисуса Христа – Слова – Логоса – и Сына Божия совершались от начала творения мира через все века и совершаются и доныне. Они раскрываются в истории Церкви Христовой, и кто хочет вполне познать Христа, пусть изучит историю Его Церкви.

Однако под историей Церкви не надо понимать лишь историю внешнего ее устройства – историю патриархов и пап, ересей, религиозных войн и крестовых походов, инквизиции, расколов, разделения церквей, сект и т. п.

Знакомство со всем этим может охладить ревность христианина и даже поколебать его веру при картинах смут и расколов и неприглядного образа тех, кто называли себя христианами, стояли во главе церквей и в то же время не имели ничего общего с Духом Христа.

Под историей истинной Церкви в первую очередь надо понимать описание жизни тех, кто были вместилищем Святого Духа и были преисполнены Христовой любви, Его смирения и кротости и прочих христианских добродетелей, иначе говоря – жизнеописания святых и подвижников благочестия, которые составляют мистическую Церковь и «Тело Христово» (1 Кор. 12, 27).

Не будет полно знать Христа тот, кто не даст себе труда изучить Его, пребывающего в сердцах истинных христиан всех времен. Поэтому изучение жизни святых и их творений также служит полноте сближения со Христом души христианской.

Так мы познакомимся с теми членами Церкви Христовой, которых мы некогда увидим в ином, горнем мире, если только будем достойны этого. Вместе с тем, как говорит один пастырь: «Жизнь святых так хороша именно тем, что в ней находишь прекрасное сочетание самого высокого учения, когда-либо преподанного людям, с самой яркой добродетелью и с таким счастьем, которому едва верится».

Надо знать, кроме того, что при глубоком восприятии образов сердцем, душа читающего таинственно объединяется с этими образами – пленяется ими и отдается им. И эти нити единения и любви уходят в иной мир и вызывают ответную любовь святых душ того мира.

Так, при чтении мы приобретаем друзей, покровителей и молитвенников за себя из мира Церкви Торжествующей. А старец Варсонофий из Оптиной пустыни добавляет, что при этом «каждый святой (или святая) дает частицу своей крепости читающему с верою житие и поможет при прохождении мытарств». Как говорит епископ Феофан Затворник: «Дух писателя сообщается тому, кто читает его с полным вниманием».

Вместе с тем, как пишет прп. Исаак Сириянин: «Чтение Св. Писания и житий святых открывает путь тонкости созерцания, чтением душа просвещается, чтобы всегда молиться неленостно и несмущенно».

Совершенно очевидно, что Священное Писание является основой для определения пути спасения человеческой души.

Однако на практике жизни мы видим, что определение сущности этого пути разнится как у различных христианских конфессий, так и внутри каждой конфессии, где часто встречаются разногласия.

Причиной этого является испорченность сердца, слабость человеческого разума и, главное, наличие в людях гордости и самоутверждения.

Как же избежать ошибок в понимании Св. Писания?

Святые отцы – величайшие из учеников Христовых – отвечают на это вполне определенно: правильное постижение Св. Писания и пути Господня достигается чтением писания св. отцов Церкви, просвещенных Духом Святым.

Отсюда изучение творений св. отцов и следование их мнениям является главной гарантией правильности пути спасения христианина.

Вся история ересей, лжеучений, расколов и заблуждений явилась следствием нарушения этого пути и слепого индивидуального подхода к решению основных положений в христианской религии. Как пишет епископ Игнатий Брянчанинов: «Чтение писаний отеческих – родитель и царь всех добродетелей. Из чтения отеческих писаний научаемся истинному разумению Священного Писания, вере правой, жительству по заповедям евангельским, глубокому уважению, которое должно иметь к евангельским заповедям, словом сказать, – спасению и христианскому совершенству.

По умалении духоносных наставников чтение отеческих писаний соделалось главным руководителем для желающих спастись. Посредством их чтения причащаемся живущему в св. отцах Святому Духу».

Итак, наибольшую пользу душе (после Св. Писания Нового Завета) дают книги, написанные св. отцами о пути ко спасению и об очищении сердца. Прп. Варсонофий Великий дал такой совет одному из своих учеников:

«Не хотел бы я, чтобы ты занимался догматическими книгами, потому что они возносят ум горе, но лучше поучайся в словах старцев, которые смиряют ум долу. Я сказывал это не с тем, чтобы унижать догматические книги, но лишь даю тебе совет, ибо пища бывает различна».

Передают совет одного старца архиепископу Антонию (Блюму), при начале его духовной жизни: «Изучай 12 лет святых отцов, а потом можешь читать и богословские книги».

Но когда архиепископ Антоний (ныне митрополит Сурожский) так поступил по его совету, то богословские книги оказались уже ненужными.

Очевидно, что не только Священное Писание Нового Завета нам надо систематически перечитывать, но и наиболее важные для нас книги из творений св. отцов. Так, например, старец Макарий Оптинский через каждые три года перечитывал творения аввы Дорофея и «Лествицу» и находил при этом в них все новое и новое.

Духовное чтение нам необходимо каждый день, подобно молитве. «Без чтения душно и душа голодает», – говорит епископ Феофан Затворник.

Хорошие духовные книги – это наши лучшие друзья, наши руководители, воспитатели и наставники. Их надо читать, перечитывать, изучать, делать из них выписки. Через такие книги мы беседуем со святыми – носителями Духа Святого Божия.

Поэтому книги надо всегда предпочитать пустым разговорам. Хорошая духовная библиотека— это наиболее ценное на земле сокровище, на приобретение которого не надо жалеть ни средств, ни времени.

Когда христианин замечает свое духовное ослабление, угасание ревности, охлаждение молитвы, то одно из наилучших средств для своего ободрения и восстановления ревности есть чтение хорошей духовной книги: обаяние духовной красоты святых, их ревность, высота духа и высокие духовные переживания невольно побуждают и нас в какой-то мере следовать за ними.

Вместе с тем надо помнить и истину, заключающуюся в словах пословицы, что «бочку меда портит ложка дегтя».

И если иногда почему-либо, может быть по небрежности, нам случится подвергнуться духовной отраве от чтения неподходящей для христианина литературы, то здесь мы должны вспомнить слова прп. Петра Дамаскина, который пишет: «Когда Господь, – говорит св. Василий Великий, – найдет сердце, чистое от всех мирских вещей и учений, тогда на нем, как на чистой дощечке, написывает Свои учения. Это говорю я для того, чтобы не читал кто-либо не служащего к угождению Богу.

И если кто когда-либо прочитает по неведению, то пусть подвизается скорее изгладить памятование о сем духовным чтением Божественных Писаний и более того, что служит ему к спасению души, смотря по устроению, какого он достоин.

Помимо же Божественных Писаний да не читает отнюдь чего-либо. Какая надобность принимать духа нечистого вместо Святого Духа? Ибо в каком слове кто упражняется, того дух и усваивает себе, хотя и не видится ему это дело противным, как видят опытные».

К сожалению, последний совет смогут исполнить в наше время, вероятно, лишь иноки и те немногие христиане, которые будут иметь возможность вести нерассеянную жизнь.

Но всем надо помнить следующее наставление о. Иоанна С.: «Ты следишь за событиями во внешнем мире, читая светские сочинения, журналы и газеты. Не упускай же из виду и твоего внутреннего мира, твоей души: она ближе к тебе и дороже тебе. Читай же наипаче и наичаще Евангелие и Писания св. отцов, ибо грешно христианину не читать богодухновенных писаний.

Все мирское с миром и кончится – “И мир проходит, и похоть его”» (1 Ин. 2, 17).

Чтение можно сравнить с лекарством, но излечивает это лекарство не тело, а душу. Но как тело, так и душа бывают больны различными болезнями. А для каждой болезни показаны свои особые лекарства и для каждой души должна быть подобрана такая духовная литература, которая соответствовала бы ее болезни.

Литература, подходящая для людей созерцательного типа (евангельской Марии) не так подходяща для людей деятельного типа (евангельской Марфы), и наоборот.

Не для всех подходящи книги старинного стиля. Некоторым «младенцам во Христе» будут интересны лишь духовные рассказы и т. д. Как пишет еп. Игнатий Брянчанинов: «Непременно нужно чтение, соответствующее образу жизни. Иначе будешь наполняться мыслями, хотя и святыми, но неисполнимыми самим делом, возбуждающими бесплодную деятельность только в воображении и желании; дела благочестия, приличествующие твоему образу жизни, будут ускользать из рук твоих.

Мало того, ты сделаешься бесплодным мечтателем, – мысли твои, находясь в беспрестанном противоречии с кругом действий, будут непременно рождать в твоем сердце смущение, а в поведении неопределенность, тягостные, вредные для тебя и для ближних».

Поэтому тем, кто духовно еще молод и мало сведущ в литературе, надо искать указаний у духовно-опытных людей при выборе книг для чтения.

Духовное чтение помогает нам и в молитвенном подвиге; когда молитва становится холодной и рассеянной, тогда духовное чтение помогает ее оживить. Об этом пишет так прп. Исаак Сириянин: «В то время, когда ум твой рассеян, предпочитай духовное чтение молитве, так как чтение – источник чистой молитвы».

Если сумеем мы поставить себя в здоровую обстановку людей живых духовно и питающих душу духовной литературой, то наш разум будет пребывать в Божественных истинах, в светлых мыслях, обогащающих нас мудростью, верой, надеждой, любовью, смирением и другими добродетелями.

Тогда разум и сердце наше погрузятся в созерцание истины и предвечной красоты Сына Божия Иисуса Христа и Его Невесты – Вселенской Церкви. Истина заполнит наш разум, а красота захватит наше сердце.

Тогда как бы само собой исполнится и повеление ап. Павла, чтобы нам мыслить – «что только истинно, что честно, что справедливо, что любезно, что достославно, что только добродетель и похвала» (Флп. 4, 8).

В заключение, однако, следует предупредить, что одним только чтением духовной литературы христианин не спасется. Об этом так пишет о. Александр Стефановский:

«От чтения духовных книг без применения их в жизни скоро создается самообман, что духовное возрастание началось. Духовная жизнь подменяется воображением.

От чтения надо переходить к жизни, начиная сейчас же и духовный подвиг с первых ступеней».

Как говорит о том же прп. Симеон Новый Богослов: «Для людей надежду спасения своего полагающих в одном изучении Божественного Писания, без мистического опыта, недоступна сила Божественных Писаний».

«Духовное чтение не заменяет внутренней деятельной духовной жизни, – пишет и архиепископ Иоанн, – знание об истине – это не то, что знание истины. Кроме содержания, есть Дух Слова. Лишь Духом водимые (Рим. 8, 14) открывают вечно новое в истине».

Значение знакомства (через чтение) с жизнью святых и подвижников христианства хорошо раскрывается в предисловии ко 2-й части книги Е. Поселянина «Пустыня».

«Род людской все тот же. Меняется обстановка, меняются условия жизни, но также все стремятся к счастью и лишь ничтожная во все времена кучка людей сознательно отворачивается от этого счастья ради великих загробных целей. Странные люди, непонятные для большинства людей. Однако в этой их странности есть какое-то непостижимое обаяние.

Когда вчитываешься в рассказы об этих столь тихо, неслышно, незаметно проживших свою жизнь людях, тогда как современники их наполняли раскатами громов вселенную – спрашиваешь себя: почему это память о них могла победить сглаживающую силу стольких веков?

И почему это доселе и среди высококультурных людей, и среди людей почти первобытных заботливо берегутся рассказы о том, как “спасались” эти странные люди.

Если иногда трудно бывает в суете мирской присесть за книгу, говорящую исключительно о подвигах духа, то так же трудно бывает и оторваться от такой книги, когда в нее вчитаешься.

Точно на ковре-самолете поднялся над землей, близко-близко к миру вечных чудес, и душу охватило предчувствие такого счастья, какого не дает душе ни одна чисто земная радость. Многим приходилось испытывать то необыкновенное впечатление, какое переживаешь, когда вдруг до души, измученной житейской тревогой, издали донесутся тихие, бесстрастные, отрадные и счастливо-спокойные, как сама вечность, звуки церковного пения.

Кто это испытал, тот поймет, что подобное впечатление переживаешь и тогда, когда после долгого забвения высших интересов души, долгого периода, во время которого уста от полноты сердца не шептали молитвы, – развернутся вдруг перед глазами правдивые сказания о подвигах былых людей христианства, тех вольных мучеников, которые с такою последовательностью стремились взять и взяли от жизни лишь одну духовную ее сторону.

Какою бы пропастью ни была отделена наша беззаконная жизнь от их светлых “житий”, но раз мы вызовем изнутри себя те сокровища, то лучшее содержание нашей души, которое отчасти раскрадено, отчасти затоптано гнетом жизни, но ростки которого никогда не погибают в человеке совершенно, пока он дышит, – то этою лучшею стороною нашего существа мы и поймем этих дальних и странных людей.

Мы поймем, что, полные искренности, они, памятуя о светлом рае, которого лишились, не могли, сыны неба, стать сынами земли.

Не могли среди мира, задыхающегося от горя, слез и насилий, спокойною рукою брать то счастье жизни, какое многим из них так обильно послала судьба. И предпочли более всех страдать, чем более всех ликовать.

Их лики озарены отсветом той кровавой зари, какая светила на Голгофе, когда солнце в ужасе померкло.

И дико было бы нам ждать раскатов смеха и всплесков радости от людей, которые ежеминутно были проникнуты невыразимою значительностью этого голгофского часа.

Прекрасны они целостностью своих могучих характеров, тою великою сосредоточенностью, с какой провели свой земной век, не отходя от ног Христа-Учителя, “слушая слово Его”.

И вот теперь, когда их так уже давно нет на земле и они так давно ликуют в “радости исполненной”,– какое-то обаяние идет на нас от их имен, от тех загадочных пустынь, откуда рвался к Богу пламень их молитвы.

И как доселе мы с восхищением смотрим на воспроизведение обломков римских и эллинских зданий – тем более восторженно мы созерцаем и творчество этих великих духовных зодчих могучих и цельных эпох.

Творчество же их, которым они занимались и которым себя обессмертили, имело своей высокой целью по идеалу, завещанному Христом, – воссоздать себя в формы высшей и непреходящей душевной красоты».

Я убедился, что ежедневное чтение св. отцов и житий в наших условиях – главнейшее и действительнейшее средство для поддержания нашей веры и любви.

Это чтение конкретно рисует нам области, куда мы стремимся, дает нашей вере образцы, идеи, чувства, указывает пути, обнадеживает описанием ступеней, этапов внутреннего движения, согревает сердце влечением к блаженной жизни святых подвижников. Как можно любить то, чего не видишь, от чего не имеешь постоянных впечатлений? Первые христиане оттого и горели такой верой-любовью, что слышали, видели своими очами, осязали руками (1 Ин. 1,1).

Эту возможность – иметь прямые впечатления от Божественного света дает нам или общение с живыми святыми, или общение с ними же через проникновение, путем чтения, в их внутреннюю жизнь.

Естественный, казалось бы, путь к тому через чтение Евангелия. Конечно, для тех, кто способен читать его с пользой. Есть множество людей, которым Евангелие ничего не говорит – или оттого, что оно с детства «зачитано», или свет евангельский слишком ярок для слабых глаз, и не все способны воспринять его и нуждаются в смягченной среде жизни святых, в которых тот же свет евангельский, но в более доступном нам виде.

Нужно постоянно читать то, что питает твою душу, указывая цель, единственную цель жизни. Здесь нужен своего рода аскетизм, самоограничение, самопринуждение. Всякий христианин – подвижник.

Запомни это, человеческая природа так искривлена, что на нее приходится жестоко нажимать, если хочешь выравнять себя по евангельским меркам, и выравнивать приходится каждый день, каждый час.

Не всеми одинаково серьезно сознается важнейшее в наших духовных путях значение созерцания жизненного пути святых. Есть даже речи – «у меня есть Евангелие, у меня есть Христос – мне не нужны посредники». Иные, может быть, не скажут этих самоуверенных слов, но фактически не прибегают к помощи святых в периоды (а у кого их не бывает?) духовного упадка.

Ведь что такое всякий святой? – Тот же человек, но который, пойдя по правильному пути, нашел то, что ищем мы все – Бога. Как же нам не вглядываться в них и не брать пример с них, не идти за ними. Собственно, «святость»– задача каждому из нас в меру его сил.

Отчего так важно чтение житий святых?

Среди бесконечного спектра путей к Богу, раскрытого в различных житиях, мы можем найти свой путь, получить помощь и указание, как из дебрей нашей человеческой запутанной греховности выйти на путь к свету.

Вы жалуетесь на то, как трудно и даже просто скучно чтение св. отцов. Но попробуйте поставить вопрос так, что трудны и скучны не они, а что, может быть, ваша душа не готова еще увидеть тот свет, который видят же в них другие.

Все же не оставляйте это чтение, пытайтесь согреть свою душу теплом их веры, прикоснуться к их духовному опыту. Вы скажете, что слишком несоизмерима их высота и вся мелкая будничность, которая держит нас в своем плену. Но присмотритесь к себе – не может быть, чтобы всегда это было только трудно и скучно.

В редкие минуты жизни – в испытаниях и горе или в большой радости – душа ищет подняться, и тогда может быть иначе звучат слова, которые раньше не доходили до вас.

А в обычное время нужен труд и некоторое насилие над собой, чтобы разбудить свою косность. И будьте уверены – эти усилия дадут свой плод и невидимое пока для вас накопление духовных богатств проявится в нужную минуту, может быть, спасет вас в настоящей беде.

Тут же вы пишете о своем одиночестве и покинутости. Конечно, вам нужно живое общение с людьми и их близость. Но подумайте, – уже в тех же св. отцах – какое «избранное общество» вы имеете, какие сокровища лучших душ, веками накопленные, дают они вам и всем нам в полное владение.

В этом и радость церковного общения – что все мы живы и все братья Церкви и не может, не должно быть чувства своей покинутости у живого члена Церкви.

Отчего слаба наша любовь к Богу? – Оттого, что слаба вера. А вера слаба от равнодушия к божественным вещам. От познания, изучения их явится вера, от веры – любовь.

В Церковь вошли праведники всех времен, начиная от сотворения мира. Поэтому можно было бы думать, что изучение истории Церкви нужно начинать с книг Ветхого Завета. Однако здесь надо сделать иной вывод.

Многие законы Моисея уже не имеют значения для христианина.

Так в них написано: «Перелом за перелом, око за око, зуб за зуб: как он сделал повреждение на теле человека, так и ему должно сделать» (Лев. 24, 20). Христос же повелевает: «кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую» (Мф. 5, 39).

А когда ученики Христа хотели в подражание пророку Илии свести огонь с неба на самарян, не принявших Христа, то услышали от Господа запрещение и слова: «Не знаете, какого вы духа» (4 Цар. 1, 10–12; Лк. 9, 55).

Словом, заповеди Ветхого Завета часто совсем иные, чем для Нового.

В канонических книгах Ветхого Завета имеется «Песнь песней» Соломона. Эта книга аллегорически повествует о силе любви Новозаветной Церкви к Своему Жениху – Господу Иисусу Христу.

Но эта любовь изображена как реалистическая любовь Суламиты к своему возлюбленному, что соблазняет некоторых, недостаточно утвержденных в вере.

Кроме «Песни песней», в Библии имеются и многие другие места, которые также будут непонятны или не полезны для чтения некоторых духовно молодых христиан.

Указанное относится в особенности к неканоническим книгам Ветхого Завета.[1] Соборы не считают последние в полной мере богодухновенными, как 22 канонические книги. К неканоническим книгам относят книги: Товита, Иудифь, 2-я и 3-я книги Ездры, 3 книги Маккавейские, Премудрости Иисуса сына Сирахова, Премудрости Соломона, пророка Варуха, послание Иеремии (прим. авт.). В последних имеются места или труднопонимаемые (например, в книгах 2-й и 3-й Ездры), или места апокрифического характера (например, в книге Товита).

И хотя ап. Павел писал, что «все Писание богодухновенно» (2 Тим. 3, 16), но надо помнить и другие слова ап. Павла, что лишь «для чистых – все чисто» (Тит. 1, 15).

А многие ли из числа тех, кто считают себя христианами, могут быть вполне уверены в своей духовной чистоте?

Поэтому всем рядовым христианам можно рекомендовать читать и изучать преимущественно священные книги Нового Завета и Псалтирь. Книги же Ветхого Завета в оригинале надо изучать лишь богословам.

А прочим христианам надо знакомиться с ними не в первые годы своей сознательной духовной жизни, и лучше – в хороших сокращенных пересказах.

Необходимо отметить, что далеко не вся литература, посвященная вопросам религии, имеет одинаковое значение для души христианской и ее цели в жизни – стяжания Святого Духа Божия.

Можно питать мыслями ум, не затрагивая чувств сердца, и тогда мало пользы для христианина в отношении очищения его сердца от страстей и пристрастий и возращения в нем христианских добродетелей.

Надо помнить слова ап. Павла, что «знание надмевает, а любовь назидает» (1 Кор. 8, 1).

Поэтому следует предупредить тех христиан, которым импонирует богатство богословской эрудиции, и они забывают о значении сердца; здесь опасность жизни чисто умозрительной.

О частой бесплодности такого труда для души христианской так говорит схиархимандрит Софроний в своей книге о старце Силуане: “Богослов-интеллектуалист о писаниях старца, возможно, скажет: я не вижу здесь богатства богословской мысли; я не вижу здесь догматического ведения. Так скажет он потому, что его духовность принадлежит иному плану религиозной жизни.

Богослов-рационалист занят множеством проблем и ищет разрешения их на путях рассудочного умозрения. Его подлинный религиозный опыт невелик, главный опыт его принадлежит сфере рассудка, а не живого Богообщения.

Свою научную эрудицию и рассудочный опыт он считает духовным богатством и ставит его настолько высоко, что всякий другой опыт в его глазах отступает на второстепенный план.

Для человека подлинно религиозного, ищущего живого Богообщения, живущего Богом, очевидна наивность увлечения рационалиста. Он недоумевает в каком-то смысле – не понимает, как может умный человек удовлетворяться своими домыслами и отвлеченными построениями.

Здесь надо вспомнить и о том, как сурово отзывался старец Варсонофий Оптинский о тех богословских науках, которые преподавались в его время (начало XX столетия) в семинариях и духовных академиях.

Он говорил: «Держитесь духа. Смотрите в семинариях и духовных академиях какое неверие, нигилизм, мертвечина, а все потому, что только одна зубрежка без чувств и смысла.

Семинаристу странно, непонятно пойти в церковь одному, стать в стороне, поплакать, умилиться, ему это дико» (дневник иером. Никона Оптин. пуст. 1907–1908 гг.).

Глава 19 Сущность и значение поста

Указания христианину о посте могут сильно разниться в зависимости от состояния здоровья тела христианина. Оно может быть в полном здоровье у молодого человека, не совсем здорово у пожилого, или при серьезной болезни. Отсюда и указания церкви о соблюдении постов (по средам и пятницам) или в периоды многодневных постов (Рождественского, Великого, Петрова и Успенского) могут сильно разниться в зависимости от возраста и физического состояния здоровья человека. Все указания в нижеприведенной 19-й главе о посте в полной мере относятся лишь к физически здоровому человеку. При физических болезнях или для престарелых следует внимательно отнестись к указаниям, изложенным в главе 20-й о «Рассудительности в посте».

Как часто и у тех, кто считает себя христианами, можно встретить пренебрежение к посту, непонимание его значения и сущности.

Пост рассматривается ими как дело, обязательное только для монахов, опасное или вредное для здоровья, как пережиток из старой обрядности – мертвая буква устава, с которым пора покончить, и во всяком случае, как нечто неприятное и обременительное.

Следует заметить всем думающим так, что они не понимают ни цели поста, ни цели христианской жизни. Может быть, напрасно они именуют себя христианами, так как живут своим сердцем вместе с безбожным миром, имеющим культом свое тело и самоугодие.

Христианин же в первую очередь должен думать не о теле, а о своей душе и беспокоиться о ее здоровье.

И если бы он действительно стал думать о ней, то он радовался бы посту, в котором вся обстановка направлена на исцеление души, как в санатории – на исцеление тела.

Время поста – это время особенно важное для духовной жизни, это «время благоприятное, это день спасения» (2 Кор. 6, 2).

Если душа христианина тоскует по чистоте, ищет душевного здоровья, то она должна постараться как можно лучше использовать это полезное для души время.

Вот почему среди истинных боголюбцев принято взаимное поздравление с наступлением поста.

Но что такое пост по существу? И не бывает ли самообмана среди тех, кто считает нужным исполнять это лишь по букве, но не любит его и тяготится им в сердце своем?

И можно ли назвать постом только соблюдение одних правил о невкушении скоромного в постные дни?

Будет ли пост постом, если, кроме некоторого изменения в составе пищи, мы не будем думать ни о покаянии, ни о воздержании, ни об очищении сердца через усиленную молитву?

Нужно полагать, что это не будет постом, хотя все правила и обычаи поста будут соблюдены. Прп. Варсонофий Великий говорит: «Пост телесный ничего не значит без духовного поста внутреннего человека, который состоит из предохранения себя от страстей.

Сей пост внутреннего человека приятен Богу и вознаградит для тебя недостаток телесного поста» (если ты не можешь соблюдать последний, как бы хотел).

О том же говорит и св. Иоанн Златоуст: «Кто ограничивает пост одним воздержанием от пищи, тот весьма бесчестит его. Не одни уста должны поститься, – нет, пусть постятся и око, и слух, и руки, и ноги, и все наше тело».

Как пишет о. Александр Ельчанинов: «В общежитиях существует коренное непонимание поста. Важней не сам по себе пост, как неядение того-то и того-то, или как лишение себя чего-то в виде наказания – пост есть лишь испытанный способ достигнуть нужных результатов— через истощение тела дойти до утончения духовных мистических способностей, затемненных плотию, и тем облегчить свое приближение к Богу…

Пост не есть голод. Голодает и диабетик, и факир, и йог, и заключенный в тюрьме, и просто нищий. Нигде в службах Великого Поста не говорится о посте только в нашем обычном смысле, т. е. как о неядении мяса и проч. Всюду один призыв: “постимся, братие, телесно, постимся и духовно”. Следовательно, пост только тогда имеет религиозный смысл, когда он соединен с духовными упражнениями. Пост равен утончению. Нормальный, биологически благополучный человек недоступен влияниям высших сил. Пост расшатывает это физическое благополучие человека, и тогда он делается доступнее воздействиям иного мира, идет духовное его наполнение».

Как говорилось ранее, душа человека тяжело больна. Церковь отводит в году определенные дни и периоды времени, когда внимание человека должно быть особенно устремлено на исцеление от душевной болезни. Это пост и постные дни.

По словам еп. Германа: «Пост есть сугубое воздержание, чтобы восстановить утраченное равновесие между телом и духом, чтобы вернуть нашему духу его главенство над телом и его страстями».

У поста есть, конечно, и другие цели (о них будет говориться ниже), но основная из них – изгнание из души своей лукавого духа – древнего змия. «Сей же род изгоняется только молитвою и постом», – сказал Господь Своим ученикам.

Господь показал нам Сам пример поста, постившись 40 дней в пустыне, откуда «возвратился в силе Духа» (Лк. 4, 14).

Как говорит св. Исаак Сириянин: «Пост есть оружие, уготованное Богом… Если постился Сам Законоположник, то как не поститься кому-либо из обязанных соблюдать закон?..

До поста род человеческий не знал победы и диавол никогда не испытывал поражений… Господь наш был вождем и первенцем этой победы…

И как скоро диавол видит это оружие на ком-нибудь из людей, этот противник и мучитель тотчас приходит в страх, помышляя и вспоминая о поражении своем в пустыне Спасителем, и сила его сокрушается… Кто пребывает в посте, у того ум непоколебим» (Слово 30).

Совершенно очевидно, что подвиг покаяния и молитвы в посте должен сопровождаться мыслями о своей греховности и, конечно, воздержанием от всяких развлечений – хождения в театры, кино и гости, легкого чтения, веселой музыки, смотрения телевизоров для развлечения и т. п. Если все это еще влечет сердце христианина, то пусть он сделает усилие, чтобы оторвать от него свое сердце, хотя бы в дни поста.

Здесь нужно вспомнить, что по пятницам прп. Серафим не только постился, но и пребывал в этот день в строгом молчании.

Как пишет о. Александр Ельчанинов: «Пост – период духовного усилия. Если мы не можем отдать Богу всю свою жизнь, то посвятим Ему безраздельно хотя бы периоды постов— усилим молитву, умножим милосердие, укротим страсти, примиримся с врагами».

Здесь приложимы слова премудрого Соломона: «Всему свое время и время всякой вещи под небом… время плакать и время смеяться; время сетовать и время плясать… время молчать и время говорить» и т. д. (Еккл. 3, 1–7).

Для физически здоровых людей основой поста считается воздержание в пище. Здесь можно различать 5 степеней физического поста:

1) Отказ от мяса.

2) Отказ от молочного.

3) Отказ от рыбы.

4) Отказ от масла.

5) Лишение себя пищи вообще на какие-то сроки.

Естественно, что на последние степени поста могут идти лишь здоровые люди. Для больных и престарелых более соответствует правилам первая степень поста, о чем подробнее будет говориться ниже в главе 4-й.

Сила и действенность поста может оцениваться по силе лишения и жертвы.

И естественно, что не только формальная замена скоромного стола на постный стол составляет истинный пост: можно приготовлять изысканные блюда и из постной пищи и таким образом в какой-то мере удовлетворять и свое сластолюбие и свою алчность к ней.

Надо помнить, что кающемуся и скорбящему о своих грехах неприлично есть постом сладко и обильно, хотя бы и (формально) постные блюда.

Можно сказать, что поста не будет, если человек будет вставать из-за стола с вкусными постными блюдами и чувством преобременения желудка. Здесь мало будет жертв и лишений, а без них не будет и истинного поста.

«Почему мы постимся, а Ты не видишь?»– взывает пророк Исаия, обличая иудеев, лицемерно соблюдавших обряды, но сердцем далеких от Бога и Его заповедей (Ис. 58, 3).

В некоторых случаях больные христиане заменяют себе (сами или по совету духовников) воздержание в пище постом «духовным». Под последним часто понимают более строгое внимание к себе: удержание себя от раздражительности, осуждения, ссор. Все это, конечно, хорошо, но разве в обычное время христианин может позволять себе грешить, или раздражаться, или осуждать? Совершенно очевидно, что христианин должен всегда «трезвиться» и быть внимательным, предохраняя себя от греха и всего того, что может оскорблять Духа Святого. Если же он не в силах удержать себя, то, вероятно, это будет иметь место в равной степени как в обычные дни, так и в посту. Отсюда замена поста в пище на подобный «духовный» пост – это чаще всего самообман.

Поэтому в тех случаях, когда по болезни или по большому недостатку в продуктах питания, христианин не может соблюдать обычные нормы поста, то пусть сделает в этом отношении все, что сможет, например: откажется от всяких развлечений, от сластей и лакомых блюд, будет поститься хотя бы в среду и пятницу, будет стараться, чтобы наиболее вкусная пища подавалась лишь по праздничным дням. Если же христианин по старческой немощи или по нездоровью не сможет отказаться от скоромной пищи, то следует хотя бы несколько ограничить ее в постные дни, например, не есть мясного – словом, в той или иной мере все же приобщиться к посту.

Некоторые отказываются от поста из-за боязни ослабить свое здоровье, проявляя при этом болезненную мнительность и маловерие, и стремятся всегда обильно питать себя скоромной пищей для достижения хорошего здоровья и для поддержания «упитанности» тела. И как часто они-то и страдают всякими заболеваниями желудка, кишечника, почек, зубов…

Кроме проявления своего чувства покаяния и ненависти ко греху, пост имеет и другие стороны. Время поста – не случайные дни.

Среда – это предание Спасителя – наивысший из моментов падения и позора человеческой души, идущей в лице Иуды предавать за 30 сребреников Сына Божия.

Пятница – это терпение издевательств, мучительные страдания и крестная смерть Искупителя человечества. Вспоминая о них, как может христианин не ограничить себя путем воздержания?

Великий пост – это путь Богочеловека к Голгофской жертве.

Человеческая душа не имеет права, не смеет, если только она христианка, проходить равнодушно мимо этих величественных дней – знаменательных вех во времени.

Как она дерзнет потом – на Страшном суде стать одесную Господа, если она будет равнодушна к Его скорби, крови и страданиям в те дни, когда Вселенская Церковь – Земная и Небесная – вспоминает их.

В чем должен состоять пост? Здесь нельзя дать общей меры. Она будет зависеть и от состояния здоровья, от возраста и условий жизни. Но здесь надо непременно задеть за живое свое плотоугодие и сластолюбие.

В настоящее время – время ослабления и падения веры – нам кажутся недостижимыми те уставы о посте, которые в старину строго выполнялись благочестивыми русскими семьями.

Вот, например, из чего состоит Великий пост по церковному уставу, обязательность которого распространялась в равной мере как на инока, так и на мирянина.

По этому уставу в Великий пост полагается: полное неядение в течение целого дня понедельника и вторника первой седмицы и пятницы Страстной седмицы.

Лишь для более слабых возможно вкушение пищи во вторник вечером первой седмицы. Во все остальные дни Великого поста, кроме суббот и воскресений, полагается только сухоядение и лишь однажды в день – хлеб, овощи, горох – без масла и воды.

Вареная пища с постным маслом полагается лишь в субботы и воскресенья. Вино разрешается только в дни церковных воспоминаний и при длинных службах (например, в четверг на пятой седмице). Рыба – лишь в Благовещение Пресвятой Богородицы и Вербное воскресенье.

Хотя такая мера нам и кажется чрезмерно суровой, она, однако, достижима для здорового организма.

В быту старой русской православной семьи можно видеть строгое выполнение постных дней и постов. Даже князья и цари постились так, как теперь не постятся, может быть, и многие из монахов.

Так царь Алексей Михайлович Великим постом обедал лишь три раза в неделю – в четверг, субботу и воскресенье, а в остальные дни съедал только по кусочку черного хлеба с солью, по соленому грибу или огурцу, запивая квасом.

Некоторые египетские иноки в древности практиковали в Великий пост полное сорокадневное воздержание от пищи, следуя в этом отношении примеру Моисея и Самого Господа.

Сорокадневные посты проводил два раза один из братьев Оптиной пустыни – схимонах Вассиан, живший там в середине прошлого столетия. Этот схимник, между прочим, так же как и прп. Серафим, в значительной мере питался травою «снытью». Он прожил до 90 лет.

37 дней не вкушала ни пищи, ни питья (кроме одного причастия) инокиня Любовь Марфо-Мариинской обители. Следует отметить, что во время этого поста она не чувствовала никакого ослабления сил и, как про нее говорили, «голос ее гремел в хору как будто бы еще сильнее прежнего».

Этот пост она совершила перед Рождеством; он кончился в конце Рождественской литургии, когда она внезапно почувствовала непреодолимое желание поесть.

Не в силах более владеть собою, она тотчас же пошла в кухню для принятия пищи.

Необходимо заметить, однако, что описанная выше и рекомендованная церковью норма для Великого поста не считается теперь всеми так строго обязательной для всех. Церковь рекомендует, как известный минимум, лишь переход постом на постную пищу в согласии с ее указаниями для каждого из постов и постных дней.

Выполнение этой нормы для вполне здоровых людей считается обязательным. Все же большее она предоставляет ревности и усердию каждого христианина: «Милости хочу, а не жертвы», – говорит Господь (Мф. 9, 13). Вместе с тем надо нам помнить, что пост необходим не Господу, а нам самим для спасения нашей души. «Когда вы постились… для Меня ли вы постились?»– говорит Господь устами пророка Захарии (7, 5).

Есть и еще одна сторона у поста. Вот кончилось его время. Церковь торжественно справляет праздник, завершающий пост.

Может ли достойно встретить и пережить сердцем этот праздник тот, кто в какой-то мере не приобщился этому посту? Нет, он почувствует себя так, как тот дерзкий в Господней притче, что осмелился на пир прийти «не в брачной одежде», т. е. не в духовной одежде, очищенной покаянием и постом.

Хотя бы человек по привычке и пошел на праздничное богослужение и сел бы за праздничный стол, он при этом ощутит лишь беспокойство совести и холод на сердце. А его внутренний слух услышит грозные слова Господа, обращенные к нему: «Друг, как ты вошел сюда не в брачной одежде?» И душа его будет «брошена во тьму внешнюю», т. е. останется во власти уныния и печали, в атмосфере духовного голода – «плача и скрежета зубов».

Пожалейте же сами себя те, кто пренебрегает, чуждается и бегает от поста.

Пост есть воспитание способности духа человеческого бороться против своих поработителей – сатаны и разнеженного и избалованного тела. Последнее должно быть послушно духу, но на деле чаще всего является господином души.

Как пишет пастырь о. Иоанн С.: «Кто отвергает посты, тот отнимает и у себя и у других оружие против многострастной плоти своей и против диавола, сильных против нас особенно через наше невоздержание, от которого происходит всякий грех».

Истинный пост есть борьба; это в полном смысле слова «узкий и тесный путь», о спасительности которого говорил Господь.

Господь велит скрывать свой пост от окружающих (Мф. 6, 18). Но от ближних христианину, может быть, не удастся утаить свой пост. Тогда может случиться, что близкие и родные вооружатся на постящегося: «пожалей себя, не мучь себя, не убивай себя» и т. п.

Мягкие вначале уговоры родных затем могут перейти в раздражение и упреки. Дух тьмы восстанет против постящегося через близких, приводит против поста доводы и посылает соблазны, как некогда пробовал это сделать с постящимся в пустыне Господом.

Пусть заранее предвидит все это христианин. Пусть не ждет он также, что приступив к посту, он сразу будет получать какие-либо благодатные утешения, теплоту в сердце, слезы покаяния и сосредоточенность в молитве.

Это приходит не сразу, это надо еще заработать борьбой, подвигом и жертвами. «Служи мне, и потом ешь и пей сам», – говорится в притче рабу (Лк. 17, 8). Те, кто проходил пути сурового поста, свидетельствуют даже об ослаблении иногда в начале поста молитвы и притуплении интереса к духовному чтению.

Пост – это лечение, а последнее бывает часто нелегко. И лишь в конце его курса можно ждать выздоровления, а от поста ждать плодов Духа Святого – мира, радости и любви.

По существу своему пост есть подвиг и связан с верою и дерзновением. Пост угоден и приятен Господу как порыв души, тянущейся к чистоте, стремящейся сбросить цепи греха и освободить дух от рабства телу.

Церковь считает его и одним из действенных средств, посредством которых можно переложить гнев Божий на милость или преклонить волю Господню к исполнению молитвенного прошения.

Так в Деяниях Апостолов описывается, как антиохийские христиане перед отправлением на проповедь свв. апп. Павла и Варнавы «совершили пост и молитву» (Деян. 13, 3).

Поэтому пост практикуется в церкви как средство подготовки себя к какому-либо начинанию. Имея нужду в чем-либо, отдельные христиане, иноки, монастыри или церкви накладывали на себя пост с усиленной молитвой.

У поста есть, кроме того, и еще одна положительная сторона, на которую обратил внимание Ангел в видении Ерму (см. книгу «Пастырь Ерма»).

Заменяя скоромную пищу более простой и дешевой или уменьшая ее количество, христианин может сократить издержки на себя. А это даст ему возможность больше средств обратить на дела милосердия.

Ангел дал такое указание Ерму: «В тот день, в который постишься, ничего не вкушай, кроме хлеба и воды, и исчисливши издержки, которые ты сделал в этот день на пищу по примеру прошлых дней, оставшиеся от этого дня отложи и отдай вдове, сироте или бедному; таким образом ты смиришь свою душу, а получивший от тебя насытится и будет за тебя молиться Богу».

Ангел указал также Ерму и на то, что пост не есть самоцель, а лишь подсобное средство к очищению сердца. И пост того, кто стремится к этой цели и не исполняет заповедей Божиих – не может быть угодным Богу и является бесплодным.

По существу отношение к посту является пробным камнем для души христианина в его отношении к Церкви Христовой, а через последнюю – ко Христу.

Как пишет о. Александр Ельчанинов: «…В посте человек проявляет себя: у одних проявляются высшие способности духа, другие же делаются только раздражительны и злы – пост открывает истинную сущность человека».

Душа, живущая живой верой во Христа, не может пренебрегать постом. Иначе она объединит себя с теми, кто равнодушен ко Христу и религии, с теми, кто, по словам прот. Валентина Свенцицкого: «едят все – ив Великий Четверг, когда совершается Тайная Вечеря и предается Сын Человеческий; и в Великую Пятницу, когда слышим мы плач Богоматери у гроба Распятого Сына в день Его погребения.

Для таких не существует ни Христа, ни Богоматери, ни Тайной Вечери, ни Голгофы. Какой же у них может быть пост?»

Обращаясь к христианам, о. Валентин пишет: «Держи и соблюдай пост, как великую церковную святыню. Каждый раз, когда ты воздерживаешься от запрещенного в дни поста, – ты со всею Церковью. Ты делаешь в полном единомыслии и единочувствии то, что делала вся Церковь и все святые угодники Божии с самых первых дней бытия Церкви. И это будет давать тебе силу и твердость в твоей духовной жизни».

Значение и цель поста в жизни христианина можно резюмировать следующими словами прп. Исаака Сириянина: «Пост – ограждение всякой добродетели, начало борьбы, венец воздержанных, красота девства, источник целомудрия и благоразумия, учитель безмолвия, предшественник всех добрых дел…

От поста и воздержания рождается в душе плод – ведение тайн Божиих».

Глава 20 Рассудительность в посте

Все вышеизложенное о посте относится, однако, повторяем, лишь к здоровым людям. Как и для всякой добродетели, и для поста также нужна рассудительность.

Как пишет прп. Кассиан Римлянин: «Крайности, как говорят св. отцы, с той и другой стороны равно вредны – и излишество поста и пресыщение чрева.

Знаем мы некоторых, которые, не быв побеждены чревоугодием, низложены были безмерным постом и впали в ту же страсть чревоугодия, по причине слабости, происшедшей от чрезмерного поста.

Притом неумеренное воздержание вреднее пресыщения, потому что от последнего, в силу раскаяния, можно перейти к правильному действованию, а от первого нельзя.

Общее правило умеренности воздержания состоит в том, что каждый сообразно с силами, состоянием тела и возрастом столько пищи вкушал, сколько нужно для поддержания здоровья тела, а не сколько требует желание насыщения.

Монах так разумно должен вести дело пощения, как бы имел пробыть в теле сто лет; и так обуздывать душевные движения – забывать обиды, отрезать печаль, ни во что ставить скорби – как могущий умереть каждый день».

Следует вспомнить о том, как ап. Павел предупреждал тех, кто неразумно (самовольно и самочинно) постился – «это имеет только вид мудрости в самовольном служении, смиренномудрии и изнурении тела, в некотором небрежении о насыщении плоти» (Кол. 2, 23).

Вместе с тем пост – не обряд, а тайна души человеческой, которую Господь велит скрывать от других.

Господь говорит: «Когда поститесь, не будьте унылы, как лицемеры, ибо они принимают на себя мрачные лица, чтобы показаться людям постящимися. Истинно говорю вам, что они уже получают награду свою.

А ты, когда постишься, помажь голову твою и умой лицо твое, чтобы явиться постящимся не пред людьми, но пред Отцом твоим, Который втайне, и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно» (Мф. 6, 16–18).

А поэтому христианину надо скрывать как свое покаяние – молитву и внутренние слезы, так и свой пост и свое воздержание в пище.

Здесь надо бояться всякого выявления своего отличия от окружающих и уметь скрывать от них свой подвиг и свои лишения.

Вот несколько примеров к тому из жизни святых и подвижников.

Прп. Макарий Великий никогда не пил вина. Однако, когда он бывал в гостях у других иноков, он не отказывался от вина, скрывая свое воздержание.

Но ученики его старались предупредить хозяев, говоря им: «Если он будет пить у вас вино, то знайте – вернувшись домой, он будет лишать себя даже воды».

Оптинскому старцу Леониду пришлось однажды прожить несколько дней у епархиального архиерея. Стол последнего был обилен рыбою и разными вкусными яствами, резко отличаясь от скромной скитской трапезы Оптинской пустыни.

Старец не отказывался от вкусных блюд, но когда вернулся в Оптину, то на несколько дней лишил себя пищи, как бы наверстывая упущенное в гостях воздержание.

Во всех тех случаях, когда постник должен принимать пищу вместе с другими, более немощными братьями, он не должен, по указанию св. отцов, своим воздержанием делать им укор.

Так св. Авва Исаия пишет: «Если ты хочешь непременно воздержаться более других, то уединись в отдельную келью и не огорчи немощного брата твоего».

Не только ради сохранения себя от тщеславия надо стремиться не выставлять на вид своего поста.

Если пост будет почему-либо смущать окружающих, вызывать их упреки или, может быть, насмешки, обвинение в ханжестве и т. п. – и в этих случаях надо стараться хранить тайну поста, сохраняя его по духу, но отступая от него формально. Здесь имеет приложение повеление Господа: «не мечите бисера вашего перед свиньями» (Мф. 7, 6).

Пост будет неразумен и тогда, когда он будет ставить преграды гостеприимству угощающих вас; мы этим будем укорять окружающих в пренебрежении постом.

Про московского митрополита Филарета рассказывают такой случай: как-то он пришел к своим духовным детям как раз к обеду. По долгу гостеприимства, его надо было пригласить к обеду. За столом подавали скоромное, а день был постный.

Виду не подал митрополит и, не смущая хозяев, вкусил скоромного. Так снисхождение к немощи духовных своих ближних и любовь он ставил выше, чем соблюдение поста.

К церковным установлениям вообще нельзя относиться формально и, следя за точным исполнением правил, не делать из последних никаких исключений. Надо помнить и слова Господа, что «суббота для человека, а не человек для субботы» (Мк. 2, 27).

Как пишет митрополит Иннокентий Московский: «Были примеры, что даже монахи, как, например, св. Иоанн Лествичник, употреблял во всякое время всякую пищу и даже мясо.

Но сколько? Столько, чтобы быть только живу, и это не мешало ему достойно причащаться Св. Тайн и, наконец, не воспрепятствовало сделаться святым…

Конечно, не благоразумно без нужды нарушать пост употреблением скоромной пищи. Тот, кто может соблюсти пост разбором пищи, тот соблюдай; но, главное, соблюдай и не нарушай поста душевного, и тогда пост твой будет приятен Богу.

Но кто не имеет возможности разбирать пищу, тот употребляй все, что Бог даст, но без излишества; но зато непременно строго постись душой, умом и мыслями, и тогда пост твой так же будет приятен Богу, как пост самого строгого пустынника.

Цель поста – облегчить и усмирить тело, обуздывать пожелания и обезоруживать страсти.

Потому церковь, спрашивая тебя о пище, не столько спрашивает о том – какую употребляешь ты пищу, сколько о том, для чего ты употребляешь ее?[2] Господь Сам одобрил поступок царя Давида, когда тот по нужде должен был нарушить правило и есть “хлебы предложения, которые не должно было есть ни ему, ни бывшим с ним” (Мф. 12, 4)».

Поэтому, учитывая необходимость, можно и при больном и слабом теле и преклонном возрасте делать послабления и исключения во время поста.

Св. ап. Павел так пишет своему ученику Тимофею: «Впредь пей не одну воду, но употребляй немного вина, ради желудка твоего и частых твоих недугов» (1 Тим. 5, 23).

Прп. Варсонофий Великий и Иоанн говорят: «Что такое пост, как не наказание тела для того, чтобы усмирить тело здоровое и сделать его немощным для страстей по слову апостола: Когда я немощен, тогда силен (2 Кор. 12, 10).

А болезнь более сего наказания и вменяется вместо поста – ценится даже более его. Кто переносит ее с терпением, благодаря Бога, тот через терпение получает плод спасения своего.

Вместо того, чтобы ослабить силу тела постом, оно бывает уже ослаблено болезнью.

Благодари же Бога, что ты освободился от труда поститься. Если и десять раз в день будешь есть, не печалься: ты не будешь осужден за то, так как поступаешь так не в поблажку себе».

О правильности нормы поста прп. Варсонофий и Иоанн дают и такое указание: «Касательно поста скажу: осяжи сердце твое, не окрадено ли оно тщеславием, и если не окрадено, осяжи вторично, не делает ли тебя пост сей немощным и в исполнении дел, ибо немощи этой не должно быть, и если и в этом не вредит тебе, пост твой правильный».

Как говорил пустынник Никифор в книге В. Свенцицкого «Граждане неба»: «Господь требует не голода, а подвига. Подвиг – это то, что может человек сделать самого большого по своим силам, а остальное – по благодати. Силы наши теперь слабые, и подвигов больших Господь с нас не требует.

Я пробовал сильно поститься и вижу, что не могу. Истощаюсь – нет сил молиться, как надо. Однажды так ослаб от поста, встать правило прочесть не могу».

Здесь пример неправильного поста.

Еп. Герман пишет: «Изнеможение есть признак неправильности поста; оно так же вредно, как и пресыщение. И великие старцы вкушали суп с маслом на первой седмице Великого поста. Больную плоть нечего распинать, а надо поддерживать».

Итак, всякое ослабление здоровья и трудоспособности при посте говорит уже о его неправильности и превышении его нормы.

«Мне более нравится, чтобы изнурялись более от работы, чем от поста», – говорил один пастырь своим духовным детям.

Лучше всего, когда постящиеся руководствуются указаниями опытных духовных руководителей. Следует вспомнить следующий случай из жизни прп. Пахомия Великого. В одном из его монастырей в больнице лежал монах, истощенный болезнью. Он попросил прислуживающих дать ему мяса. Те отказали ему в этой просьбе, исходя из правил монастырского устава. Больной попросил отнести себя к прп. Пахомию. Преподобный был поражен крайним истощением инока, заплакал, глядя на больного, и стал укорять больничных братий за их жестокосердие. Он велел немедленно исполнить просьбу больного, чтобы укрепить его ослабевшее тело и ободрить унылую душу.

Мудрая подвижница благочестия – игумения Арсения так писала престарелому и больному брату епископа Игнатия Брянчанинова в дни Великого поста: «Боюсь, что вы обременяете себя тяжелой постной пищей и прошу вас забыть, что теперь пост, а кушать скоромную пищу, питательную и легкую. Разность дней дана нам церковью, как узда здоровой плоти, а вам дана болезнь и немощь старости».[3]

Однако, нарушающим пост по болезни или иной немощи, все же следует помнить, что здесь может иметь место и какая-то доля маловерия и невоздержания.

Поэтому, когда духовным детям старца о. Алексея Зосимовского приходилось по предписанию врача нарушать пост, то старец велел в этих случаях себя окаявать и молиться так: «Господи, прости меня, что я по предписанию врача, по своей немощи нарушил святой пост», и не думать, что это как будто так и нужно.

Говоря о посте, как о скудости и изменении состава пищи, следует заметить, что этот подвиг ни во что вменяется Господом, если христианин не будет в то же время соблюдать Господних заповедей о любви, милосердии, самоотверженного служения ближним, словом всего того, что спросится с него в день Страшного Суда (Мф. 25, 31–46).

Об этом с исчерпывающей ясностью говорится уже в книге пророка Исаии. Иудеи взывают к Богу: «Почему мы постимся, а Ты не видишь? Смиряем души свои, а Ты не знаешь?» Господь устами пророка отвечает им: «Вот в день поста вашего вы исполняете волю вашу и требуете тяжких трудов от других. Вот вы поститесь для ссор и распрей и для того, чтобы дерзкою рукою бить других: вы не поститесь в это время так, чтобы голос ваш был услышан на высоте. Таков ли тот пост, который Я избрал, день, в который томит человек душу свою, когда гнет голову свою, как тростник, и подстилает под себя рубище и пепел?» Это ли назовешь постом и днем, угодным Господу? Вот пост, который Я избрал: разреши оковы неправды, развяжи узы ярма, угнетенных отпусти на свободу и расторгни всякое ярмо; раздели с голодными хлеб твой, и скитающихся бедных введи в дом; когда увидишь нагого – одень его и от единокровного твоего не укрывайся. Тогда откроется, как заря, свет твой, и исцеление твое скоро возрастет, и правда твоя пойдет перед тобою, и слава Господа будет сопровождать тебя. Тогда ты воззовешь, и Господь услышит; возопиешь и Он скажет: «вот Я» (Ис. 58, 3–9).

Это замечательное место из книги пророка Исаии обличает многих – как простых христиан, так и пастырей стада Христова. Обличает тех, кто думает спастись, лишь соблюдая букву поста и забывая о заповедях милосердия, любви к ближнему и служения им. Обличает тех пастырей, которые «связывают бремена тяжелые и неудобоносимые и возлагают на плечи людям» (Мф. 23, 4). Это те пастыри, которые требуют от своих духовных детей строго соблюдения «правила» поста, не учитывая их преклонного возраста, ни их болезненного состояния. Ведь Господь говорил: «Милости хочу, а не жертвы» (Мф. 9, 13).

Как резко может нарушаться это учение Господа о посте между христианами, говорит нижеследующий рассказ одной старицы: Дело было в конце Страстной недели. Я стояла за чем-то в очереди и разговорилась с одной гражданкой. Из разговора выяснилось, что она неверующая, а я сообщила ей, что готовлюсь к встрече Великого Праздника Пасхи.

– Объясните мне, пожалуйста, следующее, – обратилась тогда ко мне моя новая знакомая. – Я живу в общей квартире с другими женщинами, которые тоже веруют и готовятся к празднику. Они обычно милые люди, но перед праздником с ними что-то случается: они все становятся в это время такими раздражительными, сварливыми, а подчас прямо злыми. Почему это?

– Простите им это, – отвечала я со вздохом неверующей соседке по очереди, внутренне сокрушаясь за своих неразумных сестер во Христе. – Ведь на Страстной седмице им приходится очень трудно. Они считают нужным усиленно поститься и слабеют силами. В то же время они стараются не пропускать продолжительных Богослужений, которые в это время полагается посещать каждый день. Вместе с тем им надо произвести генеральную уборку квартиры или комнат, закупить все нужное к празднику и приготовить все пасхальные угощения – пасху, куличи, крашеные яйца и т. п. При такой нагрузке и ослаблении сил от поста у них не хватает выдержки и они становятся раздражительными и сварливыми.

Я дала объяснение соседке, но было ли это их оправданием? Конечно нет. В погоне за внешним обрядом они теряли самое главное в религии – мир души, а с ним и Духа Святого и роняли в глазах неверующих и себя и христианскую религию.

Глава 21 Значение покаяния и примеры его

Призыв к покаянию был первым призывом, первой проповедью Христа: «Покайтесь, ибо приблизилось Царствие Божие» (Мф. 4,17).

Но может быть, усиленное покаяние нужно лишь для больших грешников, а не для нас?

В Евангелии есть одна, на первый взгляд, загадочная фраза. Господь сказал: «Я пришел призвать не праведников, но грешников к покаянию» (Мф. 9,13).

И Его часто обвиняли в том, что Он более имел дело с грешниками – блудницами и мытарями; и менее с теми, которые строго исполняли закон Моисеев – с книжниками и фарисеями.

Почему же Господь не хотел иметь дело с «праведниками»? Потому, что те, кто почитали себя «праведниками», не имеющими нужды в покаянии, на самом деле были в самообольщении, были гордецами, т. е. грешили грехом, наиболее ненавистным Богу и были душевно неизлечимы, благодаря полному отсутствию сознания своей греховности.

Вполне «праведников» вообще нет на земле. Пророк Давид говорил: «Все уклонились, сделались равно непотребными; нет делающего добро, нет ни одного» (Пс. 13, 3).

А один старец (имя его осталось неизвестным) так говорил своему ученику: «Ведай, сын, что не только я и ты, мнимые монахи, нуждаемся в непрестанном трезвении и плаче, но и великие подвижники нуждаются в них. Услышь следующее духовное рассуждение: ложь от диавола; страстное воззрение на женщину вменено Богом в любодеяние. Гнев на ближнего причислен к убийству, за каждое праздное слово обетовано воздаяние, кто же такой человек и где его найти, который бы не ведал лжи, не был искушен вожделением, никогда не прогневался на ближнего напрасно, в котором бы не нашлось празднословия и который поэтому не нуждался бы в покаянии?»

А вот что пишет о том же о. Александр Ельчанинов: «Вы оправдываетесь тем, что проступок ваш невелик, неважен. Но нет неважного, ничтожного в мире – ни дурного, ни хорошего. Самое незначительное действие, мимоходом брошенное слово, самое мимолетное чувство – важны и реальны, как реально все в мире. Поэтому все самое малое должно соответствовать самому главному и ничто нельзя почитать недостойным внимания или свободным от нашей ответственности».

Победим же свое горделивое сознание о своей призрачной «праведности», пожалеем свою бедную, опозоренную грехом и страстями душу, находящуюся в рабстве лукавого духа и сознаем для себя необходимость в деятельном, глубоком покаянии.

Итак, в покаянии нуждаются все люди без исключения, – все больны, все в духовных язвах.

Как пишет прп. Исаак Сириянин: «Покаяние всегда прилично всем грешникам и праведникам, желающим улучить спасение. И нет предела усовершению, потому что совершенство и самых совершенных подлинно несовершенно. Посему то покаяние до самой смерти не определяется ни временем, ни делами».

Этим можно объяснить духовный парадокс, который так формулирует архимандрит (впоследствии патриарх) Сергий: «Чем выше человек нравственно, тем сильнее в нем сознание своего недостоинства и тем обильнее его покаянные слезы. Таков, например, прп. Ефрем Сирин, творения которого – почти непрерывный плач, хотя носят на себе неизгладимые следы небесной радости, присущей всякому истинному праведнику».

Отсюда особенно больными и трудно излечимыми надо считать тех, которые в самообольщении не считают себя больными, почитают себя если уж не «праведниками», то во всяком случае не какими-либо «большими» грешниками.

Таким образом, чтобы исцелиться, надо прежде всего почувствовать свою болезнь и познать нужду во враче, т. е. признать свою греховность. Без признания ее человек болен безнадежно и находится в горделивом самообольщении. Христос – врач наших немощей. Но Он ждет обращения к Нему, ждет признания от нас в своих грехах, и тогда Он снимает их с нас и дает силу бороться с грехом. Но что такое покаяние?

Вот определение покаяния прп. Исаака Сириянина: «Значение же слова покаяния, как дознали мы из действительного свойства вещей, таково: оно есть приближающееся к Богу неослабное прошение с исполненною сокрушения молитвою об оставлении прошедшего и мольба о хранении будущего. Покаяние есть корабль души, на котором она переплывает и спасается в мысленном море греха».

А еп. Игнатий Брянчанинов так определяет покаяние: «В покаянии совмещаются все заповеди Божии. Покаяние есть сознание своего падения, соделавшего естество человеческое непотребным, оскверненным и потому постоянно нуждающимся в Искупителе».

Таинственен процесс покаяния души. В нем мы открываем перед Богом язвы своей души и скорбным духом и болью сердечною свидетельствуем, что мы сознаем их, ужасаемся их безобразию и просим об исцелении этих язв и прощении грехов.

И чем глубже сознание грехов, тем чище омывается душа в слезах покаяния. Таким путем шли все те, кого церковь почитает святыми и праведниками. И лишь идя этим путем «узким» и «тесным», путем нищеты духовной и глубочайшего покаяния, возможно спасение души.

Епископ Игнатий Брянчанинов так пишет об этом: «Всякий, усиливающийся взойти на брак Сына Божия не в чистых и светлых одеждах, устраиваемых покаянием, а прямо в своем рубище, в состоянии ветхости, греховности и самообольщения, извергается вон во тьму кромешную – в бесовскую прелесть.

Покаяние и все, из чего оно составляется, как-то: сокрушение и болезнование духа, плач сердца, слезы, самоосуждение, памятование и предощущение смерти, Суда Божия и вечных мук, ощущение присутствия Божия, страх Божий – все это – суть дары Божии, дары высокой цены, дары первоначальные и основные, залоги даров высших и вечных. Без предварительного получения их получение последующих даров – невозможно».

«Как бы ни возвышены были наши подвиги, – сказал св. Иоанн Лествичник, – но если бы мы не стяжали болезнующего сердца, то эти подвиги и ложны и тщетны. При исходе души нашей мы не будем ни в чем обвиняемы так, как в том, что не плакали непрестанно о грехах своих. Ибо плач имеет двоякую силу: истребляет грех и рождает смиренномудрие».

Но из чего же составляется процесс покаяния? Ему предшествует понимание разумом нарушения нами заповедей Божиих. После этого следует испрошение прощения у Бога, а также и у человека, если грех был связан с виной перед ним. Но это еще не есть покаяние.

В дополнение к признанию своего греха мы должны понести труды покаяния – покаянные молитвы и, может быть, для физически здоровых – поклоны, пост, воздержание и т. д.

Но и это все еще не есть достаточные признаки полноты покаяния. Можно все это выполнить, а все же не покаяться, не примирить с собою Бога, не получить Его прощения и возвращения в сердце Святого Духа и полноты Его благодати.

Истинное покаяние зарождается глубоко в сердце. В нем должен появиться стыд за грех, ощущение грязи на своей духовной одежде, отвращение к своей склонности ко греху, оскверняющему душу отвратительной нечистотой и омерзительным запахом.

И вот, когда душе нашей станет тяжко от этого запаха и нечистоты, когда мы начнем презирать себя за свое душевное безобразие, когда мысленно падем перед Богом, простирая к Нему свои руки с просьбой о прощении и помощи, когда мы, по выражению старца Силуана, “сойдем во ад покаяния и действительно ощутим себя хуже всякой твари”, тогда начинается наше действительное покаяние. Оно всегда не во внешних проявлениях, а в глубочайших переживаниях сердца.

«Отдай душу во ад, будешь богат», – говорил и старец Захария из Троицко-Сергиевой Лавры.

Есть ли предел покаянию? Его нет и, как говорит прп. Марк Подвижник: «Если мы будем подвизаться в покаянии и до самой смерти – и тогда не исполним должного, потому что и тогда не принесем ничего равноценного Царству Небесному».

Поищем примеры покаяния в Священном Писании и в истории Церкви Христовой.

Вот как описывается в Библии покаяние ниневитян, которое в пример ставит Сам Господь (Мф. 12, 41).

«И поверили ниневитяне Богу и объявили пост и оделись во вретище, от большого из них до малого… и царь ниневитян встал с престола своего и снял с себя царское облачение свое, и оделся во вретище и сел на пепле. И повелел провозгласить и сказать в Ниневии от имени царя и вельмож его: “чтобы ни люди, ни скот, ни волы, ни овцы, ничего не ели, не ходили на пастбища и воды не пили. И чтобы покрыты были вретищем люди и скот и крепко вопияли к Богу, и чтобы каждый обратился от злого пути своего, от насилия рук своих” (Иона, 3, 5–8)».

А вот покаяние согрешившего царя Давида. Когда Давид был обличен в грехе пророком Нафаном и заболело дитя его, то Давид начал молиться и поститься, а, уединившись, провел ночь, лежа на земле. И вошли к нему старейшины дома, чтобы поднять его с земли, но он не хотел и не ел с ними хлеба, и так лежал на земле и плакал и постился Давид целую неделю до самой смерти ребенка (2 Цар. 12, 16–20).

В обоих случаях мы видим деятельное покаяние и суровое наказание себя кающимися. Таковы же черты покаяния, находящиеся и в Евангельских рассказах.

Так мытарь Закхей раздает половину своего имения и в четыре раза больше раздает обиженным им.

Блудница не жалеет драгоценного мира для ног Господа и не стыдится перед всеми плакать, целовать ноги Господа и отирать их волосами своими.

Мытарь идет в храм, смиренно становится «вдали», бьет себя в грудь, не смея поднять голову и т. д.

Все это – черты деятельного покаяния, усилия, подвига, а не одни слова и призрачные сожаления о своих грехах.

А как каялись, очищали себя от греха истинные последователи Христа – преподобные отцы новозаветной Церкви?

Они уходили из мира в пустыни, усиленно постились, изнуряли свое тело тяжелым трудом, заключали себя в затвор, налагали на свои уста молчание, а некоторые, наиболее сильные из них, – восходили на столпы, надевали на себя вериги и т. п.

Наконец, венец подвигов покаяния показали юродивые во Христе, которые сделали себя отребьем для мира и, лишив себя крова и всякого имущества и притворяясь безумными, навлекали на себя поношение и презрение мира.

Подвиги покаяния преподобных, столпников и юродивых могут показаться чрезмерными, странными, граничащими с безумием. Да, с точки зрения мира, это безумие. Но апостол Павел говорит: «будь безумным, чтобы быть мудрым» (1 Кор. 3, 18).

В конце концов дело не в форме подвига, который самопроизвольно принимает кающаяся душа, а в той ревности к покаянию, степени ненависти к греху, в той силе внутреннего сокрушения души от нечистоты своей, которые показывают подвижники в своих подвигах покаяния.

Вот эту-то ревность и ценит Господь, в чем бы она ни проявлялась, какие бы «уродливые» формы, с точки зрения мира, не принимала.

Недаром наиболее соблазняющий людей мира, но высший и труднейший подвиг – подвиг юродства во Христе – так высоко оценивается Господом; истинные юродивые обычно бывают награждены высокими духовными дарованиями – дарами пророчества, ясновидения, чудесного исцеления.

Много примеров глубокого и действенного покаяния можно найти в дневнике великого подвижника благочестия – о. Иоанна С.

Последний часто пишет про то, как, заметив за собой грех – раздражения, внутреннего осуждения кого-либо, принятия излишнего количества пищи, суетной мысли во время Богослужения и т. п. – он начинал усиленно просить Бога о прощении ему этого греха.

И всегда он молился об этом до тех пор, пока не чувствовал прощения и возвращения к нему Святого Духа, душевного мира и любви к ближнему и обретению вновь (как он называл) «пространства сердечного».

Последнее так определяется архиепископом Арсением (Чудовским): «Пространство сердечное – это такое состояние духа, когда не гнетет наше сердце ни уныние, ни скука, ни страх, ни какая другая страсть, и оно бывает открыто для восприятия духовных благ и переполняется ими».

Он же пишет: «Как любезно покаяние! Оно человека, лишившегося за грехи близости благодати Божией, снова примиряет с Господом, снова привлекает благодать и – больше того: так перерождает человека грешника, что делает его удобоподвижнее к добру и смиреннее даже обыкновенного праведника. Покаяние – это необыкновенная милость Божия к человеку!»

В Рождество Христово волхвы принесли Господу золото, ладан и смирну. Как пишет архиепископ Иоанн: «Не могущие ничего принести Богу, могут всегда принести Богу золото своей покаянности, ладан молитвы, смирну своей нищеты (духовной). Покаяние же есть освобождение своего настоящего, прошедшего и будущего от всего небожественного – оттеснение себя к блаженной вечности».

«Мое представление о покаянии таково: вся наша жизнь, когда мы ее берем в ее последнем осуществлении, явится как некий единый, непротяжный акт.

Иными словами, она будет “видна” сразу вся тем, у кого есть соответствующее зрение. В этом смысле всякое, даже мимолетное внутреннее движение оставляет в общей сумме нашей жизни тот или иной след.

Предположим, что я в течение всей моей жизни всего только один раз помыслил злое. Это “злое”, если его не извергнуть из души актом самоосуждения, так и останется присутствующим, придавая жизни моей иной характер, внося в сферу моей жизни некое темное пятно. Присутствие этой “тьмы” будет невозможно скрыть ни от себя, ни от других в вечности.

Как сказано в Евангелии: “Нет ничего тайного, что не сделалось бы явным и ничего потаенного, что не вышло бы наружу" (Мк. 4, 22).

Люди обычно наивно думают, что если “никто” не видел или не знает из людей о том, что мы мыслим или делаем, то значит все в порядке.

Но если иначе смотреть на нашу жизнь, если действительно устремиться к тому, чтобы внутри нас не было ни единой тьмы, то дело предстанет совсем иначе.

И вот что замечено в долгом опыте: все, в чем раскаялся человек, осудив себя и дело свое перед Богом и людьми (Церковью), все это словно исчезает из бытия, становится словно никогда не бывшим, и внутренний свет очищается от всякой тьмы.

Когда я исповедуюсь, то обвиняю себя во всех “зломыслиях”, потому что я искренне не нахожу во всем мире такого греха, которого я не сотворил бы “мимолетным прикосновением мысли”.

Самая возможность такой мысли есть уже явный показатель моего состояния. И кто из нас может быть уверен в себе окончательно, что он вне власти посещающих его страстных мыслей?

Если я на одно мгновение был во власти какой-либо недоброй мысли, то где гарантия, что это мгновение не станет вечностью?

Итак, в меру сознания нашего нужно исповедывать наши грехи, чтобы не унести их с собой по смерти. Пока человек живет, есть надежда на его исправление. Но что будет по смерти, мы еще не знаем.

Исход из мира сего можно сравнить с тем, что теперь стало всем доступно в плане материальном. Масса, получившая достаточно сильный толчок, вырвавшись из сферы притяжения земли, теоретически может с невероятной скоростью “вечно” лететь в беспредельном пространстве мира.

Так, думаю, и душа человека по исходе своем будет увлечена или в безмерную радость вечной любви, или в нескончаемые страдания обратного любви состояния.

Ведь грех, по существу своему, есть не что иное, как отступление от закона Божественной любви. И если эту любовь взять в ее полноте, то мы никогда не окажемся чистыми перед нею.

Отсюда, если человек воистину желает достигнуть неизменного с Богом пребывания, он должен очищать себя, потому что Господь чист (1 Ин. 3, 3)».

Глава 22 Пути к покаянию

Как лучше исполнять призыв к покаянию? Как начать действительное деятельное покаяние, чтобы восхитить приблизившееся к нашей душе Царствие Божие?

Как достичь того, чтобы чувство покаяния, как роса духовная, сошло на наше окаменелое сердце, умягчила его, очистила, омыла, преобразила его и сделала его достойным присутствия Святого Духа?

Здесь тот же путь от внешнего к внутреннему, от внешних признаков и внешних подвигов покаяния к зарождению в сердце сокрушения и ненависти ко греху.

Как говорит прп. Исаак Сириянин: «Если не плачешь в сердце своем, то, по крайней мере, облеки в плач лицо твое».

А еп. Игнатий Брянчанинов так характеризует постепенный переход от внешнего покаяния (самоукорения) к раскрытию в душе сердечных, благочестивых переживаний: «Самоукорение имеет, при начале упражнения в нем, характер бессознательного механизма, т. е. произносится языком без особенного сочувствия сердечного, даже в противность сердечному чувству: потом, мало-помалу сердце начинает привлекаться к сочувствию словам самоукорения.

Наконец, самоукорение будет произноситься от всей души при обильном ощущении плача, умалит перед ними и закроет от нас недостатки и согрешения ближних, примирит со всяким человеком и обстоятельствами и соберет рассеянные по всему миру помыслы в делание покаяния, воодушевит и вооружит непреодолимою силою терпения».

Не будем обманывать себя, что мы, хотя бы с внешней стороны, уже начали деятельное покаяние.

В чем свидетельство нашего покаяния? Ведь недостаточно же того, чтобы рассеянно, но по привычке, почитывать с утренним правилом 50-й покаянный псалом и время от времени говорить на исповеди священнику те грехи, которые случайно сохранились в нашей памяти?

Дело не в отдельно проявившихся грехах. Дело в источниках их происхождения.

Чтобы привести горницу в чистоту и порядок, недостаточно переловить случайно набежавших тараканов. Если не будут разорены их гнезда, то никогда не перестанут появляться новые и новые тараканы.

Итак, надо устранить причину появления тараканов, обнаружить и разорить гнезда, т. е. обнаружить и искоренить наши страсти: гордость, маловерие, эгоизм, жестокость и другие пороки души. Вот чего мы должны искать в таинстве покаяния сверх прощения сказанных духовнику грехов.

По причине нашей духовной слепоты и атрофии нашего внутреннего ока, подвиг покаяния – трудное дело для души. Поэтому увидеть грехи свои и принести за них сердечное покаяние – это великое дело. Об этом так пишет прп. Исаак Сириянин: «Восчувствовавший грехи свои лучше того, что молитвою своею воскрешает мертвых… и кто сподобился увидеть самого себя, тот лучше сподобившегося видеть ангелов».

А о. Иоанн С. добавляет к этому: «Видеть грехи свои в их множестве и во всей их гнусности – действительно есть дар Божий».

Поэтому дело покаяния надо начинать с усиленной горячей молитвы о том, чтобы Господь благодатью Своею открыл нам наши грехи и таящиеся в нас страсти и пристрастия.

Как говорил о. Алексей Зосимовский: «Надо особенно бояться той грязи в душе, до которой трудно докопаться, той грязи, которая гнездится в таких тайниках нашего сердца, где никакая человеческая помощь не сможет заставить ее обнаружиться во всей ее закоснелости, где может помочь лишь десница Божия».

При этом помощь Божия часто проявляется к нам в том, что при нашей слепоте на внутреннее зрение, наши грехи и погрешности нам открывают наши близкие. «Поэтому, – пишет о. Александр Ельчанинов, – не умеющим видеть свои грехи, рекомендуется обращать внимание – какие грехи видят в них близкие люди, в чем упрекают. Почти всегда это будет верное указание на наши действительные недостатки».

Как пишет архимандрит Борис Колчев: «Покаяние обычно есть долгий и узкий путь очищения сердца от скверны. Этот путь мучителен и труден и непосилен человеку, если благодать Божия не укрепляет его, не научает, не утешает, не орошает огонь подвига росою Духа Святого. Иначе говоря – путь непосилен, если не начинает человек стяжать среди своей невидимой брани то Царство Божие, которое он вожделеет и за которое борется до крови души. Благодать Божия, как луч солнца, открывает дверь Царства Божия внутри его».

Не по силам нам будет подражание подвигам святых и преподобных. Но таких подвигов и не требует от нас Господь. Мы так больны душой, так немощны духом, так расслаблены в наших привычках и склонности к легкой, беззаботной жизни, что должны начинать с легких ступеней самопринуждения и воздержания.

Надрыв опасен и в духовной жизни. Духовный рост Господь сравнивает с ростом растений (Мк. 4, 26), а последние вырастают из малого зерна и растут постепенно, незаметно для глаз.

Важно начать дело деятельного покаяния, но еще важнее продолжать его неослабно, приучая себя постепенно к новым ступеням духовного подвига.

В этом залог успеха и достижений. При этом у каждого должны быть свои начальные ступени духовного делания, зависящие от физических сил, обстоятельств жизни и сложившихся привычек.

К одному египетскому отшельнику зашел поселянин и заметил, что в келье подвижника было чисто, на постели лежала циновка, а в печи варился суп из овощей. «Эге, – подумал поселянин, привыкший к неприхотливой жизненной обстановке, – этим преподобным отцам подвижникам живется совсем не так уж плохо».

Но старец был прозорлив и, узнав духом мысли поселянина, спросил его:

– Как привык ты спать?

– Я обычно сплю на земле около своего поля, где работаю днем, – отвечал поселянин.

– А из чего состоит твоя обычная пища?

– Черствый хлеб, сухие финики и похлебка из зелени.

– Итак, ты очевидно, не терпел бы лишений, живя на моем месте? – сказал старец.

– Но не думай так обо мне. До того, как стать иноком, я был царедворцем, жил во дворце, спал на пуховой постели, а здесь ты видишь глиняный пол и тонкую циновку.

Там у меня было множеств слуг и я питался роскошными яствами; здесь я сам варю себе овощи. Легко ли это после моей прежней жизни?

Так и у нас: у одного вначале может быть одна мера поста, поклонов, молитвы, бодрствования и воздержания, у другого она должна быть меньшей или, может быть, большей: назначение ее есть дело духовного руководителя.

При этом не так важна форма духовного подвига и воздержания – не на форму смотрит Господь: Он смотрит на горение нашего сердца, а силу этого горения оценивает степенью наших усилий. Лишь бы не щадить себя, лишь бы глубоко затрагивать свою лень, косность, изнеженность и дурные привычки.

При этом следует заметить, что при остановке на этом пути – тесном пути несения подвига покаяния, подвиг может постепенно прекратиться и сходить на нет.

Если мы привыкли к чему-либо и переносим внешние подвиги покаяния без всяких усилий, в силу привычки и без внутреннего сокрушения, то в выполнении этого мало заслуги, если у нас не проявляется внутреннего горения покаяния.

Прп. Варсонофий Великий говорит по этому поводу: «Путь же сей (покаяния) состоит в том, чтобы проходимое и оставляемое нами позади не привлекало нас обратно, иначе явимся на том месте, из которого вышли, достойные осуждения, и труд наш будет напрасен».

Тот же св. отец дает такое описание настоящего духовного подвига: «Трудно спастись и как заблуждается тот, кто думает спастись, успокаивая себя во всем… Всякий покой телесный мерзок Господу нашему и удаляет от Него, ибо Он сказал Сам: “…тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь… (Мф. 7, 14). Избрать этот путь – есть добрая воля, и тот, кто держится его, во всяком деле произвольно избирает себе скорбь по силе своей… и ко всякому из требуемых нуждою действий своих примешивает небольшую скорбь…

Например, могу лечь спать на мягкой, набитой пухом постели, но… по собственному желанию ложусь на рогоже…стыдясь и этого, потому что другие упокаиваются на голой земле.

И еще: нахожу ли близко воду и удобные поварни? Как делатель, должен избрать наиболее далекую из них, чтобы нанести телу небольшую скорбь.

Еще: могу ли иметь хорошую пищу и чистый хлеб? Должен предпочесть худшее, чтобы поскорбеть хотя немного, вспоминая томящихся голодом, а тем более Владыку нашего Иисуса, Который вкусил желчи и уксуса ради меня. Это-то и есть воля по Богу.

Воля же плотская состоит в противном сему, т. е. чтобы во всем иметь покой. Что говорим всякий день…: “Вот, посмотри, брат, пища пригорела и я не могу ее есть” и прочее…

Братия, не помню, чтобы найдя совершенный покой, мы когда-нибудь воспользовались им, но всячески старались примешивать отовсюду малую тесноту и скорбь, боясь Того, Кто сказал: “чадо, вспомни, что ты уже получил доброе твое в жизни твоей” ’ (Лк. 16, 25).

Так поступали мы и тогда, когда многие стяжания приходили в наши руки, и знает Бог, в какой нищете жили мы ради обнищавшего для нас.

Не хорошо давать себе покой во всем. Кто ищет сего, тот живет для себя, а не для Бога, ибо такой (человек) не может отсечь свою волю».

И далее прп. Варсонофий говорит про себя: «Будучи болен, я никогда не ложился и не оставлял своего рукоделия, хотя и сильные болезни меня постигали».

К труду покаяния относится и терпеливое перенесение обид. Об этом так говорит тот же св. отец: «Также и кто постарается по своей воле понести терпеливо досады, поношения, бесчестие и лишения за сделанные им грехи, тот навыкает смирению и труду, и ради их прощаются ему согрешения его по слову Писания: “призри на страдание мое и на изнеможение мое и прости все грехи мои”» (Пс. 24, 18).

В чем нам каяться? Св. Иоанн Златоуст учит:

во-первых, в собственных грехах;

во-вторых, в грехах, на которые мы навели ближних через побуждение, соблазн или дурной пример;

в-третьих, в том, что мы не сделали тех добрых дел, которые мы могли бы сделать;

в-четвертых, в том, что мы отвели ближнего от добрых дел, ибо о всех таких делах надо спрашивать свою совесть и память и молить Бога о просветлении их.

Нам надо внимательно просмотреть нашу жизнь, наши обычаи, поступки, слова, пожелания, мечты, мысли, наше отношение к Богу, ближним и обязанностям и открыть свои пороки, страсти, дурные склонности, привычки и духовные немощи. И здесь нельзя пренебрегать никакими «мелочами», на которые мы склонны не обращать внимания.

Прп. Варсонофий и Иоанн так говорят об этом: «Берегитесь, как бы не облениться и не прийти в нерадение, потому что это очень опасно; но даже и в вещах, кажущихся малыми, не презирай заповеди».

В истории Церкви бывали случаи, когда Господь возвращал на землю души, уже начавшие проходить «мытарства», т. е. испытание греховности. Эти души рассказывали, что суд над душой поистине страшен; ответ надо давать за каждую напрасно убитую букашку, за каждую неправильно истраченную монету, за каждое праздное слово, за мысль осуждения, ропот в душе и т. д.

Естественно, что степень и формы покаяния будут зависеть от характера грехов. Последние прп. Серафим разделяет на три ступени.

К первым он относит наиболее легкие прегрешения, которых, по его словам, не чужды даже праведники. («Семь раз упадет праведник и встанет». Притч. 24, 16). За эти грехи Дух Святой еще не оставляет христианина.

О том же пишет прп. Исаак Сириянин: «Сколько раз иные каждый день преступают закон и покаянием врачуют души свои, и благодать приемлет их, потому что во всяком разумном естестве перемена происходит непреодолимым образом, и с каждым человеком ежечасно происходят изменения».

О характере покаяния при таких прегрешениях так пишет еп. Феофан Затворник: «Относительно мелких греховных движений сердца, помыслов и т. п. Нужно заметить следующее правило: как только замечено что-либо нечистое, тотчас следует очищать это внутренним покаянием пред лицом Господа. Можно этим и ограничиться, но если нечиста, непокойна совесть, то потом еще на вечерней молитве помянуть о том с сокрушением и – конец. Все такие грехи этим актом внутреннего покаяния и очищаются».

Вторые по степени грехи уже удаляют от нас Духа Божия.

Как пишет прп. Иоанн Лествичник: «Когда душа, предательски изменяя сама себе, погубит блаженную и вожделенную теплоту, тогда пусть исследует прилежно – по какой причине она ее лишилась и на эту причину да обратит весь свой труд и всю ревность. Ибо прежнюю теплоту нельзя иначе возвратить, как теми дверями, которыми она вышла».

Итак, если христианин заметил изменение своего состояния (потерю мира, радости и любви к ближним, наступление раздраженного состояния души, печали, уныния и т. п.), то он должен тотчас же искать тот грех, которым он прогневил Господа. И если христианин молится об этом, то он услышит в душе своей голос, указывающий ему на грех. Тогда надо каяться до тех пор, пока Господь не простит греха и Дух Святой снова не вернется в душу христианина.

Это познается по появлению умиления, теплоты сердечной, воцарению в душе тишины и мира. Мы всегда должны по этому проверять себя, «в духе» ли мы?

Нужно сказать, что обычная поговорка: «он не в духе»– имеет очень глубокий смысл, которого обычно не подозревают. Надо думать, что эта поговорка идет из старины, когда люди различали состояние человека в Духе Святом Божием, сопровождающееся миром, спокойствием на душе, и состояние «не в духе»– когда человек раздражен, озлоблен, угнетен, печален, уныл.

В своих записях «Моя жизнь во Христе» о. Иоанн С. дает всем для этого случая такой совет: «Если согрешишь в чем перед Богом (а мы грешим премного каждый день), тотчас же говори в сердце своем, с верою в Господа, внимающего воплю твоего сердца, со смиренным сознанием и чувством своих грехов, псалом 50-й “Помилуй мя Боже…” и прочитай сердечно весь псалом.

Если не подействует он один раз, прочитай второй еще сердечнее, еще чувствительнее, и тогда тебе немедленно возсияет от Господа спасение и мир душе твоей.

Так всегда сокрушайся: это верное испытанное средство против грехов. Если же не получишь облегчения, то вини самого себя: значит ты молился без сокрушения, без смирения сердца, без твердого желания получить от Господа прощение грехов, значит душа твоя не болит от греха».

К третьему виду греха относятся более тяжкие, так называемые смертные грехи, такие как, например, прелюбодеяние, убийство и т. п. Эти грехи требуют длительного покаяния, и за них обычно духовники накладывают епитимии и могут отлучить от причастия на некоторое, иногда длительное время.[4]

Когда кончается покаяние? Только со смертью. «Во всю жизнь твою считай себя и молись, как грешник, и будешь оправдан», – говорит прп. Исаак Сириянин.

«Тогда приидите, и рассудим… Если будут грехи ваши, как багряное, – как снег убелю. Если будут красные, как пурпур— как волну убелю», – так покаявшимся говорит Господь устами пророка Исаии (Ис. 1, 18).

Что важно вспоминать в покаянных молитвах? Очевидно, свои грехи, свои наличные страсти и нерадение, и при этом помнить об искупительной жертве Христа и Его непостижимых величайших страданиях ради нас. Так именно построена нижеприведенная молитва прп. Исаака Сириянина.

«Господи, Иисусе Христе, Боже наш, плакавший над Лазарем и источавший над ним слезы скорби и сострадания, прими слезы горести моей. Страданием Твоим исцели страсти мои; язвами Твоими уврачуй мои язвы. Кровию Твоею очисти мою кровь, и с телом моим сраствори благоухание Твоего животворящего тела. Та желчь, какою напоили Тебя враги, да усладит душу мою от горести, какою напоил меня сопротивник; страдания Тела Твоего, распростертого на древе крестном, к Тебе да возвысят ум мой, увлеченный демонами долу.

Глава Твоя, преклоненная на кресте, да вознесет мою главу, заушенную супостатами. Всесвятые руки Твои, пригвожденные неверными ко кресту, к Тебе да возведут меня из бездны погибели, как обетовали всесвятые уста Твои. Лице Твое, приявшее на Себя заушения и заплевания от проклятых, да озарит мое лицо, оскверненное беззакониями.

Душа Твоя, Которую, будучи на кресте, предал Ты Отцу Твоему, к Тебе да путеводит меня благодатию Твоею.

Нет у меня болезнующего сердца, чтобы взыскать Тебя; нет у меня ни покаяния, ни сокрушения, которыми вводятся чада в собственное свое наследие. Нет у меня, Владыко, утешительных слез.

Омрачился ум мой делами житейскими и не имеет сил с болезнованиями возвести к Тебе взор. Охладело сердце мое от множества искушений и не может согреться слезами любви к Тебе.

Но Ты, Господи Иисусе Христе, Боже, сокровище благ, даруй мне покаяние всецелое и сердце неутомимое, чтобы всею душою выйти мне на взыскание Тебя. Ибо без Тебя буду я чужд всякого блага.

Посему даруй мне, Благий, благодать Твою. Безлетно и вечно изводящий Тебя из недр Своих, Отец – да обновит во мне черты образа Твоего.

Оставил я Тебя, но Ты не оставь меня. Отошел я от Тебя, Ты прииди взыскать меня и введи меня на пажить Твою, сопричти меня к овцам избранного стада Твоего, пропитай меня злаком Божественных таинств Твоих вместе с теми, у которых чистое сердце их – обитель Твоя, и в нем видимо блистание откровений Твоих – это утешение и эта отрада для потрудившихся ради Тебя в скорбях и многоразличных муках.

Сего блистания да сподобимся и мы по Твоей благодати и по Твоему человеколюбию, Спаситель наш, Иисусе Христе, во веки веков. Аминь».

Глава 23 Признаки и плоды истинного покаяния

Покаяние есть путь к Царству Божию в нашей душе. При этом одни внешние подвиги покаяния не имеют силы без подвига внутреннего.

Прп. Варсонофий Великий говорит: «Внешние подвиги без внутренних ни во что вменяются человеку…».

О характере же внутренних подвигов так пишет игумен Иоанн: «Суд Божий на земле выражается в покаянии и уничижении человека перед Богом. Отсюда и происходит удивительное и радостное стремление верующей души к смирению и ”умертвению" себя в Боге. Душа освобождается, обнажается от всех своих достоинств, богатств и высот, – от всей своей правды; забывает всякую свою любовь. Видит лишь не-любовь свою, не-правду. Исповедует всю глубину своей не-правды, своей не-любви…».

А о. Александр Ельчанинов дает такой анализ покаяния: «Боль от греха, отвращение от него, признание его, исповедание, решимость и желание избавления, таинственное преображение человека, сопровождаемое слезами, потрясением всего организма, очищением всей души, чувство облегчения, радости, мира».

Бывает и так, что оставляют грех на деле, но при воспоминании о нем сердце будет еще чувствовать его сладость и расположение к нему. Прощен ли тогда этот грех и будут ли вменяться в грех подобные воспоминания? Прп. Варсонофий Великий на подобный вопрос своего ученика дает такое пояснение: «Одно – это вспомнить сладость меда, а другое – вспомнить и вкусить его. Итак, тому, кому хотя и приходит на память греховная сладость, но кто не допускает действий сладостного, а противоречит и подвизается против него, тому прощены прежние грехи» (Отв. 234).

А о. Иоанн С. считает действительным то покаяние, которое сопровождается твердыми намерениями исправиться. Он пишет: «Покаяние только на словах, без намерения исправиться и без чувства сокрушения, называется лицемерием».

Прп. Варсонофий Великий говорит: «Если не повторим наших прежних согрешений, то уже имеем от Бога прощение их».

Следует, однако, заметить, что из общего этого правила могут быть исключения. В истории Церкви был такой случай. Один разбойник раскаялся в своих грехах, пришел в монастырь, стал жить в пустыне и деятельно нести иноческие подвиги покаяния. Однажды, после многих лет жизни в пустыне, он приходит к игумену и говорит ему: «Сейчас меня уже не мучает сознание о моих старых грехах, совершенных мною в миру, и я чувствую, что Господь простил их мне ради моего покаяния. Но у меня был один грех, который я не могу забыть и воспоминание о котором продолжает мучить мою душу, несмотря на все подвиги покаяния, которые я выполнял: когда-то я убил младенца и я сейчас вижу его как живого, когда я убивал его. Благослови меня, отец, идти мне в мой город, где меня знали как разбойника и где воздадут мне должное за дела мои».

Игумен благословил старца и тот пошел в свой город, был узнан, схвачен горожанами, как бывший разбойник, и казнен. Так Господь тайным голосом Сам указал душе ту меру покаяния, которая совершенно убелила бы душу, отягченную великим грехом. И в этом случае оставление греха еще не умиротворило кающуюся душу.

Действительно кающегося в грехах можно узнать еще по следующему признаку. Такой перестает уже интересоваться пороками и грехами других, судить их и осуждать за грехи.

Можно ли думать о пожаре чужих домов, если духовные очи видят пожар своего дома и все внимание поглощено тем, чтобы ликвидировать все вновь непрерывно появляющиеся очаги своего внутреннего пожара?

И вместе с тем, как говорит прп. Варсонофий Великий, «ощущающий обонянием свое (греховное) зловоние не ощущает другого зловония от чужих грехов, если станет и на грудах трупов».

А вот еще несколько признаков наличия внутреннего раскаяния в грехах, которое дает тот же св. отец: «Признающий себя грешником и виновником многих зол никому не противоречит, ни с кем не ссорится, ни на кого не гневается, но почитает всех лучшими и разумнейшими себя».