Пожалуй, подобную книгу, основанную во многом на личном опыте и на историях из жизни своей собственной организации, автор должен начать с того, чтобы представиться. И первое, что я в этом самопредставлении считаю нужным сообщить, – это моё образование.
Дело в том, что сама я крайне не люблю, когда люди голословно провозглашают себя экспертами и позволяют себе издавать тексты, читать лекции и проводить тренинги по темам, о которых совершенно неясно, откуда они вообще имеют понимание. Например, сплошь и рядом встречаются коучи личностного роста, которые по диплому не психологи, как было бы логично от них ожидать, а экономисты. Не менее часто в нашем перевёрнутом с ног на голову мире подсовываются ещё более странные эталоны: люди, которые в принципе ничему толком не учились, кроме как (надеюсь, что хотя бы) школьным предметам, но решили учить других, потому что достигли «Успеха», измеряемого обычно количеством подписчиков в соцсетях и прибылью с рекламы. Проблема в том, что делиться они пытаются не самим «Успехом» (что было бы с их стороны мило и щедро, но нет, увы), а «Знаниями». Но сложно делиться тем, чего у тебя самого нет.
Да, я придерживаюсь консервативного подхода и уверена, что, как ни многое может дать нам в любом деле практика, основываться она должна на теории, чтобы человек получал всё же комплексное представление о сфере своей работы.
Итак, обосновать своё решение о создании этой книги по вышеназванному критерию мне не составит труда. В 2014 году я получила красный диплом магистра, защитив выпускную квалификационную работу на Кафедре экономики и управления в негосударственных некоммерческих организациях НИУ ВШЭ5. И моя дальнейшая деятельность в третьем секторе стала закономерным продолжением интереса к профильным университетским предметам. Во время учёбы нам часто давали в рамках семинарских занятий задания на моделирование, в которых так или иначе обыгрывался вопрос «Если бы вдруг вы открыли НКО, что за организация это была бы?». И, из раза в раз проигрывая гипотетическую ситуацию, я снова и снова «открывала» то, что в итоге и открыла – клинику, в которой могли бы безбарьерно получать ветеринарную помощь нуждающиеся животные.
Казалось бы, всё сложилось чудо как гармонично: изучила со всех сторон теорию – через год стала применять её на практике.
Но все вы наверняка не раз слышали тезис о том, что, погрузившись в реальную жизнь, человек понимает, что теперь пора забыть всё, чему его учили, и учиться заново – уже не по учебникам и конспектам, а непосредственно в процессе работы.
И вот, при всём моём уважении к образованию, о котором я рассуждала выше, я вскоре начала подозревать, что меня ждёт нечто подобное.
Первым насторожившим меня «тревожным звоночком» стала реакция моей научной руководительницы, когда я поделилась с ней планом учредить СОВет. Она стала меня отговаривать! Она, два года учившая меня, как прекрасен мир благотворительных организаций, и, пожалуй, больше всех виновная, что в мою голову пришла подобная идея!..
Через некоторое время я догадалась, в чём подвох.
Рассказывая на лекциях вдохновляющие вещи о третьем секторе, нам забыли сказать, что…
…все инструменты фандрайзинга6 доступны только после первого года работы НКО, когда она уже «проявит себя», а вот каким чудом и на какие средства ей в течение этого самого первого года выживать и себя проявлять, сведений нет;
…изучение законодательства об НКО и требований к подготовке учредительных документов никак при регистрации не поможет, потому что в Минюсте, особенно в территориальных его органах, ничего из этого не изучали, а значит вполне могут из раза в раз возвращать на доработку устав, заставляя править соответствующие ФЗ №77 пункты на противоречащие ему;
…никаких льгот в плане административных расходов для НКО не предусмотрено, их множество для ИП, а вот благотворительные организации расцениваются как обычное юрлицо, а потому все госпошлины, банковские комиссии и пр. оплачивают в полном объёме
А ещё прикладной литературы, как наладить работу НКО, практически не отыскать. Ориентированной на российские реалии – так и подавно. Есть либо фундаментальные исследования, либо пособия по общему менеджменту, которые весьма с большими оговорками можно применять в третьем секторе. И с тем и с другим мне доводилось ознакомиться, потому что я, не сдаваясь, годами продолжала примирять упорно расходящиеся, как круги на воде, теорию и практику и пыталась подкреплять последнюю первой.
Сначала, сразу после выпуска из магистратуры, я пошла работать в научный центр, который занимается как раз проблематикой некоммерческих организаций и гражданского общества. За полтора года погрузилась во множество материалов со статистическими данными, интересными подходами к благотворительности и волонтёрству отечественных и зарубежных исследователей… И вспоминается мне шутка физиков о том, что «по законам аэродинамики шмель летать не должен, но он об этом не знает и всё равно летает». Примерно также функционируют большинство НКО и неформальных сообществ: изо дня в день решают насущные задачи в рамках своих уставных целей, даже не подозревая, что там про них пишут в рецензируемых монографиях учёные мужи.
Потом, когда моей СОВет было уже три годика, я отыскала более, на первый взгляд, прикладной способ повысить квалификацию и записалась на курс так называемой школы руководителя НКО. И именно тогда меня посетила впервые идея написать эту книгу. После того как в ходе первого модуля нам дали в качестве домашнего задания работу со списком рекомендованной литературы, а первым номером в ней стояло произведение Алекса Фергюсона «Уроки лидерства. Чему меня научила жизнь и 27 лет в «Манчестер Юнайтед». Я с начальной школы привыкла выполнять домашку, поэтому честно прочитала, что велено. Но так и не нашла, чем «опыт самого успешного тренера в истории футбола» мог бы мне пригодиться в управлении благотворительной организацией. Девочки в Правлении СОВет разве только ну совсем отдалённо походили на профессиональных футболистов (к счастью), и насущная проблема, где достать средства на лечение социально незащищённых животных, имела крайне мало общего с задачами, стоящими перед британским спортивным клубом.
Другие книги и разработанные авторами курса презентации вызывали недоумение меньше, и некоторые полезные вещи я из них узнала. Есть принципы общего менеджмента, которые в равной мере применимы к управлению любой структурой, будь то бизнес, государственный сектор или НКО. И всё же от специализированного курса, ориентированного на представителей именно некоммерческих организаций, конечно, ждёшь адаптации под соответствующие реалии и потребности. Но, к сожалению, предложенная нам профессиональная литература, во-первых, практически полностью была представлена зарубежными авторами – тогда как в российской действительности далеко не всё в сфере благотворительности совпадает с европейским или британским мироустройством, а во-вторых, содержала примеры, на 90% взятые чисто из коммерческой среды – то есть управленцу НКО они скорее добавляют путаницы, нежели иллюстрируют, как объяснённые в теории механизмы могут послужить в его деятельности.
Если я вижу, что в мире чего-то не хватает – чего-то, что, на мой взгляд, ему было бы нужно, – меня сразу посещает мысль и желание это миру дать. И, осознав, в каком дефиците в России отечественная прикладная литература, разбирающая насущные проблемы некоммерческих организаций, я взялась за черновик этой книги.
Получившийся у меня труд не претендует на репутацию идеального. Как минимум я, разумеется, не могу не признавать, что моя организация пока так и не стала вполне крупной и знаменитой. На фоне многих выдающихся фондов наши достижения более чем скромны: парочка грантов на довольно небольшие суммы; годовой бюджет, измеряющийся сотнями, а не миллионами тысяч рублей; социальные сети, даже не стремящиеся сравняться по охвату со звёздными блогерами. И тем не менее я верю, что моя книга способна подарить отрасли как минимум три полезных пункта.
Во-первых, кто-нибудь, возможно, прочитав начало этой главы захочет поспорить, что есть-таки уже в российской литературе примеры «историй успеха» НКО и я вовсе не первопроходец на этом поприще. И, открыв полемику, напомнит о других трудах, обратив на них внимание заинтересованных читателей и сделав авторов заслуженно более известными.
Во-вторых, не исключено, что кто-то из коллег по третьему сектору – в том числе представителей более впечатляющих своим масштабом организаций – вдохновится моим делом и надумает тоже написать книгу о своей НКО. Ведь каждая благотворительная организация – это своя судьба, своя история, и её учредителю обязательно есть что рассказать о «детище». И, с одной стороны, это непременно будет уникальный опыт, но, с другой стороны, из него обязательно можно извлечь типовые уроки, которые станут подспорьем единомышленникам, работающим в смежных направлениях.
Наконец, в-третьих, названные мной ранее нюансы, связанные с СОВет – относительная миниатюрность её бюджета, размера, аудитории – являются одновременно и теми факторами, которые делают её опыт ценным, чтобы им делиться. Ведь медленный темп развития моей организации обусловлен двумя причинами: старт с полного нуля и постоянное совместительство руководства НКО с другой «основной деятельностью».
Поясню оба эти аспекта. Довольно часто благотворительные фонды учреждают медийные личности. Поскольку это люди, мягко скажем, небедные, они в состоянии позволить себе инвестировать в своё новое намерение, и организация сразу обрастает штатом профессиональных сотрудников, с оплатой труда которых проблем не возникает. К тому же публичность создателя фонда снимает и вопрос с пиаром стартапа – аудитория человека перетекает в аудиторию юрлица. Точка зрения, что, чтобы заниматься благотворительностью, надо сперва стать обеспеченным и влиятельным, достаточно популярна8, в частности именно её придерживались мои родственники, которые, узнав о планах открыть СОВет, пришли в ужас. Но остановить меня не удалось: я хотела лечить животных, остальное было вторично. Так и вышло, что «Социально ориентированная ветеринария» не может похвастаться достойным учредителем, который, используя свои связи и средства, сразу обеспечил бы ей взлёт и стабильность. Её учредителем оказался человек из небогатой семьи, только что окончивший институт. Но родителей не выбирают – и моё детище волей-неволей стало как-то расти и выживать в таких трудных условиях, постепенно разрушая вокруг себя стереотип, будто в благотворительность может прийти не кто угодно.
Второе, что мешало горемычной СОВет, – моя постоянная вовлечённость в другие дела. На протяжении всех лет существования организации я совмещала руководство ей то с работой, то с учёбой, то с тем и другим одновременно. Точно так же поступали и все мои помощники, входившие в разные годы в Правление. Деятельность в СОВет никогда ни для кого из нас не оплачивалась, а потому каждый из нас неизбежно был вынужден иметь параллельно занятость, которая бы «кормила». Периодически моя склонность к перфекционизму шептала мне, что, раз я так плохо справляюсь с обязанностями руководителя и организация неделями бывает брошена без моего внимания, не правильнее ли её закрыть вообще. Обычно именно в такие моменты меня настигала новость об очередном спасённом пациенте и благодарность от его опекуна за то, что СОВет существует. Это и заставляло меня каждый раз приходить к выводу, что ладно уж, пока закрывать не надо, пусть ещё поработает как получается. И с удивлением я обнаруживаю, что каким-то чудом «Социально ориентированная ветеринария» пережила самый трудный свой первый год и знай себе продолжает развиваться. Да, очень медленно. Но развиваться – не деградировать и даже не стагнировать.
И потому мне кажется, что наша история заслуживает быть рассказанной. Пусть она помогает тем, кто, отговариваемый со всех сторон от своей затеи, всё же чувствует, что не может подавить в себе желание ввязаться в решение социальной проблемы, которая трогает его за душу, даже если ничего из реальных ресурсов для этого нет. Я точно знаю, что из ничего прекрасно можно сделать сеть ветеринарных клиник, где лечатся попавшие в беду животные. А значит и многое другое из него сделать удастся.
Вернёмся теперь как раз к тому моменту, когда ещё не было ничего. Вернее, конечно же, не совсем ничего: в 2015 году я имела профильный диплом, теоретические знания, вытекающую из них и из моего юного возраста наивность, веру в свою идею и твёрдое намерение её воплотить. В моём мире паслись розовые единороги (пасутся, кстати, до сих пор, никуда не делись), и я была убеждена, что всё человечество мечтает откликнуться на добрый проект создания бесплатной клиники для животных.
Я изучила Федеральный закон №7 «О некоммерческих организациях», с которым уже была знакома благодаря магистратуре, и села писать Устав. Контекстная реклама Яндекса настойчиво подсовывала мне объявления фирм, предлагающих регистрацию НКО «под ключ» всего за 15 тысяч рублей (без учёта госпошлины), но я с презрением их закрывала: неужели я да сама не справлюсь, я же два года учила всё про некоммерческие организации, что сложного в подготовке учредительных документов.
В подготовке – ничего. Сложности начались после посещения управления Министерства юстиции по Липецкой области. Где устно мне было сказано дословно следующее: «Мы такое зарегистрировать не можем, потому что такого никогда не было». Конечно же «такого» не было, ведь это новая организация… В ответ на моё недоумение местный чиновник стал приводить мне в пример разные известные ему городские фонды и говорить, что если бы нечто наподобие, то можно было бы и зарегистрировать, а вот чтобы финансировать лечение нуждающихся животных – «такого не было». Не было и не будет, стоял он на своём. Объяснять ему, что в рамках благотворительной деятельности возможны разные формы и направления, а новизна подхода к решению проблемы отнюдь не является основанием для отказа в приёме документов, оказалось бесполезно. Меняйте концепцию и подавайте заново. Госпошлину за первую попытку, естественно, не вернём.
Пытаясь усложнить жизнь мне, себе он её при этом старался облегчить, склоняя меня закрыть неудавшуюся процедуру регистрации, довольствуясь лишь этим разговором в его кабинете. Очень расстроился, когда я непреклонно сообщила, что нужен официальный письменный отказ.
Бюрократия ничего не знает о скорости и эффективности, а потому запрошенный мной отказ был направлен почтой России по адресу моей постоянной регистрации, который от моего фактического места проживания на тот момент отделяли пятьсот километров, несмотря на указанные в документах и прекрасно известные отправителю контакты для оперативной связи со мной.
Через два месяца эта вымученная минюстовцем бумага была-таки мной получена. Я хранила её в столе вплоть до написания этой книги: перечитав для уточнения описываемых мной деталей, решила наконец сдать в макулатуру. Это не те воспоминания, которые нуждаются в бережливом отношении.
В заверенном подписью отказе боявшийся нового чиновник, разумеется, не осмелился написать в качестве основания «такого никогда не было». Вместо этого он придрался к тому, что в Уставе СОВет предполагалось избрание Руководителя (единоличного исполнительного органа) Правлением (высшим коллегиальным органом), тогда как согласно статье 123.25 ГК РФ единоличный исполнительный орган должен назначаться учредителем.
На самом деле я не с потолка взяла свою версию про участие Правления в определении кандидатуры Руководителя, а из федерального закона о некоммерческих организациях, но, получив отказ, который содержал помимо этого пункта ещё ряд придирок к тексту, всё же решила прислушаться к позиции регистрирующего органа и внести соответствующие исправления. Однако, как показало дальнейшее развитие событий, зря.
Итак, к моменту получения письменного мотивированного отказа я приняла решение подавать документы на повторную регистрацию в Москве. С одной стороны, лелеяла надежду, что столичные бюрократы вряд ли так сильно шокируются организацией, которой «никогда не было», как региональные. С другой – жизненные обстоятельства плавно подводили меня к повторному переезду в город, где я ранее училась.
Московское управление Минюста оказалось немногим приветливее липецкого: процесс регистрации растянулся на пять месяцев вместо положенных трёх недель. С августа по ноябрь я пыталась получить хоть какую-то обратную связь, но тщетно. На выдачу документы не передавались, о чём я каждый раз узнавала, отстояв соответствующую очередь – всегда огромную, так как приёмные часы назначались далеко не каждый день; человек в окошке никогда не знал и не хотел узнать, где и на какой стадии решение по нашему вопросу, предлагая звонить за информацией по номерам, которые никогда-никогда не отвечали. Наконец, с появлением первого снега, удалось выяснить, что вновь пришёл отказ – всё туда же, по адресу из моего паспорта. Минюстовским чиновникам нравилось общаться со мной максимально долгим и неудобным способом. Так же гораздо интереснее, чем просто отвечать на телефон в рабочее время.
И к чему же, вы думаете, придрался столичный куратор моей новой заявки? К тому, что согласно новой версии Устава СОВет исполнительный орган должен был формироваться Учредителем, тогда как ФЗ №7 требовал отнести это к исключительной компетенции Правления9. «Да, я знаю, я уже выучила этот закон наизусть и первоначально так и писала в Уставе, но ваш коллега из регионального управления министерства обратил внимание на Гражданский кодекс, где сказано обратное, после чего я исправила текст!» – попыталась я возразить, записавшись, ценой неимоверных ухищрений, на личный приём к куратору. «У нас в методических рекомендациях сказано, что ФЗ важнее ГК», – сообщил чиновник. В Липецке, видимо, другие методические рекомендации. Госпошлину конечно же не вернём, если хотите зарегистрировать-таки организацию, правьте обратно проблемный пункт и начинайте процедуру заново с нуля.
Прошло семь лет. Противоречие в законодательстве так не устранено: работая над этой главой, я вновь проверила те самые статьи в актуальных на сегодняшний день редакциях нормативно-правовых актов. В минувшие годы я чуть ли не каждого попадавшегося мне на глаза юриста спрашивала, чисто из любопытства: в случае расхождения предписаний в кодексе и в федеральном законе – кому верить? Сам факт расхождений никого из юристов ни разу не смутил: они к такому привычные, не то что я, для них противоречащие друг другу документы государственной важности в порядке вещей. В вопросе, какой же из нормативно-правовых актов главнее, мнения разделились примерно пополам. Так же, как между двумя управлениями Минюста, с которыми мне довелось общаться.
«В третий раз закинул старик невод»10. На сей раз золотая рыбка мне всё же досталась. Пытаясь всех примирить и совместить несочетаемое, я включила в Устав следующую фразу: «Единоличный исполнительный орган Организации – Руководитель, ежегодно назначаемый Учредителем сроком на один год через Правление, к исключительной компетенции которого относится образование исполнительного органа»11. С ней мы в итоге и живём. Чиновничьи аппараты же любят, когда написано непонятно. Чем непонятнее, тем лучше. Поэтому, как только формулировка перестала иметь смысл, она сразу удовлетворила регистрирующий орган.
На протяжении нескольких лет я, властью, данной мне самой собой, переназначала себя Руководителем ни с кем не советуясь: Правление в первые годы то состояло у меня из формальных имён, «мёртвых душ», то слишком быстро обновляло свой состав, чтобы уместно стало поднимать вопрос о допуске кого-либо кроме меня к праву подписи от лица организации. Когда же однажды я созрела передать руководство организацией другому человеку, мы всем коллективом вчитывались в этот трижды переделанный пункт Устава и не могли понять, как, собственно, мы должны провести процедуру. Что значит «Учредитель назначает через Правление»? Нынешних членов Правления на момент регистрации в СОВет ещё не было, а потому все спрашивали меня, как единственного человека, причастного к созданию основополагающего документа организации: что ты имела в виду под этими премудрыми строчками, когда писала Устав, что хотела ими сказать? А я ничего ими сказать не хотела, я хотела только, чтобы нам наконец присвоили ОГРН, и ради этого изобрела бы и ещё более заковыристое и неясное предложение, если надо…
Процедуру придумали. Такую, какая нам удобна. В целом, про неё можно сказать, что да, Учредитель назначает Руководителя через Правление. И все довольны.
До того дня, когда нами был вылечен первый пациент, более года проект социальной ветеринарии боролся с бюрократией, и каждый шаг, каждый «чих» – это была отдельная боль.
Я уже упомянула, что с третьего раза регистрация состоялась, но если вы решили, что без приключений, то вы поспешили с выводами. Управление Минюста оставалось верно себе: оно не передавало готовые документы на выдачу, не связывалось со мной и не отвечало на телефон никогда-никогда. Поэтому узнать о судьбе документов не представлялось возможным ещё несколько недель – пока название организации не появилось в открытых источниках. Мне не сразу пришло в голову проверить данные по реестру НКО, но когда, отчаявшись добиться нормального окончания процедуры от министерства, я это сделала, оказалось, что зарегистрировали СОВет ещё 1 декабря. А на дворе стояло 23-е. И буквально накануне я обивала пороги приёмного отдела: в стопке на выдачу наших бумаг по-прежнему не было.
Запас моего терпения истощился: после трижды оплаченной госпошлины и десятков часов, впустую проведённых в очередях, у меня осталось крайне мало лояльности к этому органу исполнительной власти. Я написала обращение в онлайн-приёмную, которое в общем-то вряд ли даже можно назвать жалобой: в нём просто излагалась ситуация с датами и высказывалась просьба выдать мне наконец учредительные документы, ибо я знаю, что они готовы, сроки для их получения давно прошли, «а воз и ныне там»12. И благодаря этому вежливому тексту вдруг оказалось, что:
– наш куратор, ещё недавно умевший только неторопливо слать письма в конверте на почтовый адрес в другой город, знает, где найти номер моего мобильного;
– наш куратор не возражает в исключительных случаях выдавать документы лично и в удобное заявителю время, а не только через окошечко в приёмные часы.
Дело происходило 25-го декабря. Было ли это предновогоднее чудо или животворящее действие онлайн-обращения, но мне всё же посчастливилось заполучить наш пакет документов прежде, чем и без того вечно сонное министерство погрузится в ещё более глубокий сон на полмесяца в связи с праздниками.
Мытарства, естественно, на этом не кончились. Вскоре, например, выяснилось, что некоторые банковские сотрудники не готовы открывать расчётный счёт организации, чей юридический адрес является квартирой. Ни Минюст, ни налоговую сия деталь не смутила, а вот менеджер банка решил, что напрасно нас зарегистрировали, какие-то мы неправильные. Нечто подобное я уже слышала: «такого никогда не было». Вспомнив благодаря этому дежавю, как я ранее поступила в аналогичной ситуации, я лишь порадовалась, что если для смены управления Минюста надо ехать в другой город, то для выбора более сговорчивого и адекватного отделения банка достаточно пройтись до соседней улицы.
Тем временем наступил конец января. С учётом новогодних каникул, на период которых мир обычно словно замирает, мне показалось, что наступил он прям сразу после выдачи мне документов Минюстом, не успела я ни опомниться, ни глазом моргнуть. И в связи с наступлением конца января СОВет – впервые в её совсем ещё короткой жизни – пришлось сдавать отчётность… за прошлый год. Существовала она от прошлого года всего месяц, а узнала я о её свеженачавшемся существовании и вовсе на последней в году неделе, о ведении деятельности даже речи ещё не шло – однако три формы в три госоргана на нескольких листах каждая мы сдали. И понеслась…
Я потратила на процесс регистрации так много ресурсов, что в какой-то момент меня посетило мимолётное ощущение, будто получение соответствующих свидетельств и внесение СОВет в ЕГРЮЛ13 – это повод для радости. Теперь-то ничто не мешает моей организации наконец начать работать – официально, по всем правилам, как меня в магистратуре учили. Не мешает. Ничто. Кроме отсутствия средств и их источников, потому что и грантодатели, и спонсоры новым организациям (да-да, тем, которых ещё недавно «никогда не было) помогать не хотят: ждут сначала конкретных действий, которые надо осуществить, профинансировавшись, видимо, из воздуха.
Поиск решения привёл меня к выводу, что оптимальный для нас выход – это краудфандинг14: ведь сама суть системы подразумевает работу именно со стартапами. По крайней мере так гласили обещания на порталах, приглашавших авторов новых проектов приступить к сбору средств с их помощью. Однако… На одной из двух функционировавших в России и имевших на тот момент известность краудфандинговых площадок мы получили следующий ответ на созданную нами по всем правилам платформы заявку: «К сожалению, пока мы не можем разместить Ваш проект на нашем портале. Отказ мотивирован тем, что Ваша организация еще очень молодая, информации о ней почти нет. Давайте останемся на связи и попробуем поработать спустя некоторое время»15.
«Спустя некоторое время» мы действительно возобновили сотрудничество с данной площадкой, и вполне успешно реализовали на ней немало проектов. Тогда же, «на заре» существования СОВет, на наше счастье проект приняли её конкуренты. Наш первый краудфандинг «Ветеринария, доступная каждому» был запущен на месяц. Той весной у меня было много амбиций и мало опыта, поэтому, чтобы не мелочиться, я заявила в качестве «финансовой цели» проекта сумму 300 тысяч рублей. Собрали мы из них чуть более 24 тысяч. Если обычным авторам проектов – физическим лицам и коммерческим организациям – в таком случае средства не передали бы вообще, признав проект несостоявшимся и возвратив спонсорам их взносы, то создателям благотворительных инициатив, по условиям платформы, собранная сумма передавалась в любом случае. Это был первый плюс, который удалось-таки ощутить от того, что организация зарегистрирована в качестве НКО.
Тот факт, что двадцать четыре тысячи существенно меньше трёхсот, меня, безусловно, огорчил, но, с другой стороны, двадцать четыре тысячи также существенно больше нуля, а ведь ещё недавно бюджет организации составлял именно ноль. С той минуты, как СОВет заполучила хоть какие-то первые «гроши» на свой расчётный счёт, удержать её от начала деятельности уже было невозможно.