Ночью Миха выбрался на стену. Не то, чтобы в этом была какая-либо необходимость. Или смысл. Просто тесно вдруг стало.
Душно.
И это странное ощущение несуразности, неправильности. Чего? Хрен его знает. Может, кто другой, поумнее и сумел бы понять, что же скрывается за переглядываниями слуг, за стражей, что вдруг словно и перестала замечать Миху, за пустотой в его комнате и огрызком яблока, который так и догнивал в грязной тарелке.
Хотя чего уж.
По огрызку Миха и сам понял. Снова лишний.
Обидно? Не то, чтобы. Скорее уж неприятно. Да и ветер вдруг переменился, отчего в воздухе запахло дерьмом. Запах, к слову, самый обыкновенный, но оттого не менее неприятный. К нему примешивалась вонь зацветшей воды, которой тянуло откуда-то со стороны рва.
В общем, на стене было спокойней.
Ночь опять же ясная.
Луна бултыхается желтою рыбиной. Звезды яркие. Выплетают узоры и ни одного среди них знакомого. Миха смотрит. Пялится. И… небо прочертила тонкая нить.
Желание загадать бы…
Какое?
Домой вернуться? Туда, в нормальный мир? Где все так понятно и просто. Где родители, приятели, друзья? Он бы был рад. Вечеринку замутил бы. Да что там, устроил бы недельный запой с вояжем по всем клубам. Или нет? Приехал бы к родителям и…
Вторая звезда сорвалась вслед за первой. И вспышка была яркой. Пожалуй, самой яркой из тех, которые Михе случалось видеть. А вон и третья.
И… и это тоже ничего не значит.
Может же быть такое, что маг ошибся? Если подумать, то все это выглядит насквозь неправдоподобным. Нашел древнюю башню, а в ней – древнее устройство с еще более древними учебниками, в которых и отыскал истину.
Чтоб её.
Чтоб их всех.
– Скучаете? – тихий голос заставил Миху прикусить язык. – Вы не против, если я тоже… поскучаю?
Девушка.
Из дочерей барона. С какого вдруг? Убивать пришла? Не похоже. Она хрупкая, сама еще ребенок с виду. И без оружия.
Ну, во всяком случае ничего такого, что могло бы за оружие сойти, Миха не заметил. С другой стороны, и дети здешние рано взрослеют, и в платьях местных не то, что нож, двуручник спрятать можно.
– Если я… если мешаю, – она потупилась и отступила. – Просто… там тяжело.
– В замке?
Миха подавил вздох. Самым разумным было бы или отправить её обратно, или самому свалить. Благо, в замке хватает башен, с которых можно небесами любоваться. А он стоит.
Смотрит.
Невысокая. И худенькая. Бледная почти до изнеможения. Волосы светлые убраны под сетку. В сетке камушки поблескивают, на платье в том числе. Само платье вроде и простое, но из какой-то переливчатой ткани. Да и цветочками расшито.
– В замке. Тетушка… очень добра.
Ну да, крокодилы, они в душе тоже добрые, просто не каждому душу разглядеть дано.
– Мне жаль, что так получилось.
Странно извиняться перед человеком, что убил его отца. И не только отца, если подумать.
– Я предпочел бы решить дело миром.
– Вряд ли у вас бы получилось, – она пожала плечами и сделала шаг, заставив Миху отступить. – Вы меня боитесь?
Взмах ресниц. Лукавый взгляд.
– Разумно опасаюсь, – уточнил Миха.
– Меня?
– В том числе.
Смешок. И во взгляде появляется та самая женская заинтересованность, к которой Миха вот сейчас не готов. Справедливости ради он и прежде не очень готов был. Но сейчас – как-то особенно.
– Я все-таки убил вашего отца, – напомнил он на всякий случай.
– О, ничего страшного.
– Ничего страшного?
Девице надоело играть, и она фыркнула.
– Не могу сказать, что он был добр к нам с сестрой. И к кому бы то ни было, – она приподняла подол платья. – Я понимаю, что хорошая дочь должна быть тиха и покорна. И уважать отца. Исполнять его волю. Подчиняться во всем…
Она подошла к краю башни.
– Поверьте, с тетушкой нам хуже не будет. Скорее даже наоборот.
– Не понимаю.
– Вы и правду прибыли издалека? Как говорят?
– Дальше некуда.
– У вас все иначе?
– Многое.
Странный разговор. Но подходящий для места и времени. А небо вновь выпускает звезды. Нити света вспыхивают и тают, одна за другой, одна за… их много и кажется, будто на небе рисуют, с той, с обратной стороны. По-своему это даже красиво.
Если не знать, что это астероиды сгорают где-то там, в верхних слоях атмосферы. А вот знание и вправду несколько убавляет восторга.
– У отца три жены. Но ни одна не родила ему сына, – сказала девушка. – Алисанна.
И слегка присела, склонив голову.
– Могу ли я узнать ваше имя?
Да? Или нет? И…
– Можешь называть меня Михой.
– Это что-то значит?
– Только то, что меня так зовут, – Миха пожал плечами.
– Моя матушка рано умерла. Она пыталась исполнить свой долг. И каждый год рожала по ребенку. Но они не выживали. Мальчики всегда были мертвыми.
– Она ведь приходилась ему сестрой?
– Кузиной.
– И до того были браки между родственниками?
– Как и у всех, – Алисенна стояла, пожалуй, слишком близко. Она невысокая, чуть выше Миары, пожалуй. И еще не сказать, чтобы красива.
Сколько ей?
Пятнадцать есть хотя бы?
– Вот и сложилось одно к одному. А другие?
– Одна была матушкиной сестрой, другая тоже из ближнего круга. Говорили, что Анея вовсе родная сестра по отцу, но у нее имелся скрытый дар, поэтому отец и решился.
– Зря это он.
– Она умерла в первых же родах. Он был очень зол.
Идиот. И даже не жаль, что пришлось его убить.
– Алисию ему предложили. Сказали, что она родит сына. Обязательно. Она из рода магов, пусть её и не признали. Но они нашли бы способ…
Скорее уж чистую кровь, которая при толике везения как-то скомпенсировала бы генетический груз. А может и вправду способ был. Миха о местных магах мало знает.
И вообще о мире.
И ведь недальновидно. Неразумно даже. Но… у кого спросить? Чтобы правду рассказал. Или хотя бы то, что считает правдой.
– Пока она не появилась, мы… мы просто жили. Если не попадаться ему на глаза, то даже и неплохо. Он не был жадным. Гневливым – да. Нас не любил. Но дочерей никто не любит.
Дерьмовый мир.
Глядишь, если почаще повторять, то станет не таким и дерьмовым.
– Но нас кормили. И в наших комнатах всегда было тепло. Нас учили.
– Чему?
– Вышивать. Я очень хорошо умею вышивать золотом.
Полезное умение.
– Еще шить. Молиться. Вести домовые книги.
Уже хоть что-то.
– А она появилась, и вдруг стало денег не хватать… дома холодно. К чему тратить дрова на бесполезных девчонок? – она слегка прищурилась. – Хорошо, что эта тварь издохла. Её служанки ели лучше, чем мы. Вы не поверите, но здесь… здесь никто не запирает нас в башне. И тетушка не ругает, что мы слишком много едим. И позволяет пить не только воду.
– Главное, не увлекаться.
– Я знаю, что даме благородной к лицу умеренность, – она провела рукой по платью. – Его мне перешили, когда отец вздумал отправиться в гости. Вы бы видели, в каком тряпье мы ходили. Мы… видите?
Михе протянули бледные руки.
– Нет, – честно ответил он, не понимая, что именно должен бы увидеть.
– Руки. Они в мозолях! Вы… вы потрогайте!
– Спасибо. Я на слово вам поверю.
Не хватало. Потом окажется, что он оскорбление нанес.
– Почти не осталось… отец сказал, что выдаст нас замуж. Мы обрадовались… мы так обрадовались. И она вдруг сделалась ласковой. Но это ложь. Она сказала, что если с замужеством не получится, она продаст нас магам. Магам всегда нужны жертвы.
И ресницы задрожали.
Впрочем, продлилось это недолго. Девочка явно сообразила, что слезы – не то, что нужно.
– А ваш отец?
– Она сказала, что ждет ребенка. Наследника. Долгожданного. И одаренного. И призванный ею целитель подтвердил. Думаю, он подтвердил бы что угодно. Главное, ради наследника отец сделал бы все, чего Алисия пожелала бы. А теперь её нет. И его.
А вот улыбка была искренней. Правда, слегка безумной.
– А тетушки вы не боитесь?
– Мы ей нужны.
– Джер на вас не женится.
Косой взгляд. И кивок.
– Тетушка сказала, что вы против. Но почему? Мы хорошего рода.
– Тебе лет-то сколько?
Молчание.
– Восемнадцать есть?
– Зачем восемнадцать?
– До восемнадцати замуж нельзя.
– Кто сказал?
Сколько возмущения в голосе.
– Я сказал, – Миха потянулся. Небо слегка успокоилось, и теперь если и были вспышки, то редкие, одиночные.
Надо будет поставить кого, чтобы считал или хотя бы как-то отмечал активность. Может, на спад пойдет.
– Ты еще молода. Слишком.
– И хорошо.
– Не хорошо, – вот к чему его жизнь не готовила, так к подобным задушевным разговорам. – Для начала вы с ним родственники. Близкие. И судя по тому, что из всего потомства вашего батюшки выжили лишь вы, там приличный груз набрался.
Недоумение во взгляде. Но и смотрит она внимательно.
Слушает тоже. Разве что губу покусывает.
И вот как им рассказать про генетический груз? Мутации? Близкородственное скрещивание?
– Если слишком часто соединять кровь, то она… загустеет, – Миха мысленно постучался головой о стену. – И станет дурной. У ребенка. И такое дитя умрет. Или родится уродом.
Не верит.
– У вас же были… ну там конюхи? Или те, кто лошадей разводил? Собак? Да хоть свиней!
– Свиней держали, – кивнула Алисенна. – Хотя торговать – это стыдно. Для барона. Но отцу как-то получилось взять хорошее стадо. А при чем тут свиньи?
– Ни при чем, – Миха поглядел на небо. – Совершенно ни при чем. Главное, если часто скрещивать близкую родню, то ничего хорошего из этого не выйдет.
Все равно не поверили.
– В общем, я против.
Ему сыграли смирение. Хорошо так сыграли, почти искренне.
– А во-вторых, ты еще слишком молода. Твое тело растет. И оно должно вырасти. Если выйдешь замуж сейчас, то скоро забеременеешь.
У магов, может, и имеются средства, надо будет, к слову, уточнить, но вот вряд ли они доступны обычным людям.
– Это долг хорошей жены.
– Долг, – согласился Миха. – Но когда тело еще не выросло, то и беременность, и тем более роды опасны. И ребенок не будет здоровым, и ты в процессе… можешь…
Он махнул рукой.
– Умереть?
– Да.
– Ей было шестнадцать, – задумчиво произнесла Алисенна. – Анее.
– Вот видишь.
– Но восемнадцать – это… это долго!
– Будет время подумать.
– Над чем?
– Над жизнью, – рявкнул Миха, понимая, что стоило все-таки поискать другую башню. – Тебе не пора?
Она снова прикусила губу.
Вдохнула.
Выдохнула. И поинтересовалась:
– А тебе жена не нужна?
– Мне?! – вот уж не было печали. И главное, глаз сам дернулся. – Спасибо, мне и так неплохо. И… и вообще…
Миара вряд ли одобрит этот брак.
Да и на хрена Михе малолетка, которая явно на что-то надеется и вовсе не на тихую семейную гавань.
– Бесперспективен, – нужное слово не нашлось, а потому прозвучало на ином языке, низком и рычащем. – Не самый лучший вариант.
– Почему?
– Кто я?
– Второй наследник, – спокойно отозвалась Алисенна. – Это очень нервирует тетушку. Ведь если что-то случится с Джером, то замок получишь ты.
Не было печали.
– Погоди. У него есть братья…
– Есть, но тетушка скорее их собственными руками придушит, чем позволит наследство принять. Ты её тоже злишь, но меньше.
Чудесно.
И с каждой минутой чудеснее.
– А Джер такой… непоседливый. И болел часто.
– Выздоровел, – буркнул Миха. – И помирать не собирается.
– Сейчас. А потом? Ваш контракт когда-нибудь да закончится, – полуопущенные ресницы, выражение лица кроткое, печальное даже, но верить этой печали не след.
Да когда ж оно закончится?!
– Он бессрочный, – Миха дернул шеей. А потом шагнул и положил руку на тонкую девичью шею. Смял её, осторожно, скорее показывая силу, чем и вправду угрожая. Наклонился, заглянув в темные глаза, в которых теперь плескался ужас. – И не вздумай вредить мальчику.
– Я…
– Я сказал, – руку он убрал и нитку жемчуга, что слегка сбилась, поправил. – Поздно уже. Мне казалось, что девицы благородного рода в это время должны находиться в собственных постелях.
Молчит.
Не уходит. И смотрит так… со страхом. Но и упрямо.
– Чего тебе?
– Я… и сестра… если не хочешь замуж, тогда объяви опеку.
– Что?!
– Тетушка упряма. Как отец. И в конце концов, она заставит нас выйти замуж за Джера. Он неплохой и я не против, но если ты говоришь, что детей у нас не будет или будут, но мертвые… я не хочу рожать мужу мертвых детей. Или умереть.
Разумный выбор.
– Тем более, что если жена не оправдывает надежд, на нее возложенных, – произнесла она совершенно иным, равнодушным почти тоном, – то от нее избавляются. И тут уж тетушка не станет… испытывать сомнений.
– Со мной будет лучше?
– Да. Ты… ты в своем праве. Ты взял имущество нашего отца.
– Да? – новость, об этом Михе почему-то не сообщили.
– Тебе не сказали? – она чуть прищурилась. – Поединок состоялся. И ты победил. Ты имеешь право заявить права… ты понял.
– Понял.
Дались им эти права.
– И на нас тоже. Тем более тетушка вдова, а ты – мужчина. Джер вот мог бы тоже, будь он старше.
– Мне-то это зачем?
Алисенна задумалась.
– Ты… ты можешь претендовать…
– Слон тоже может сожрать три воза моркови. Но кто ж ему даст?
– А кто такой слон?
Ясно, шутки стоит доработать сообразно местным реалиям.
– Не важно. Главное, что у тебя есть еще дед. А у него, полагаю, свои планы на имущество. И потому делиться им не станут. А вот вы уж скорее обуза.
Девчонка зажмурилась.
И… вот сейчас она точно расплачется.
– Завтра я поговорю с вашей тетушкой.
Только еще с магами посоветоваться бы. Если они все-таки очнутся. Ица уверена, что очнуться, да и помирающими они уже не выглядят, но вот полной уверенности не было.
– Сама понимаешь, баронесса точно не обрадуется. А жить придется здесь. Пока. Так что думай. Очень хорошо думай. Стоит ли с нею ссориться.
– Спасибо, – она вдруг оказалась рядом и, привстав на цыпочки, осторожно коснулась губами щеки.
Малолетка, чтоб её…
И кажется, Миха жить не может без того, чтобы не найти проблем на свою задницу.