– Кассандра, давайте поговорим о ваших снах.
– Не знаю, что вам о них сказать. Разве что – мне их катастрофически не хватает. Может, я посплю вместо нашей неувлекательной и ненужной беседы? Поверьте, от этого будет гораздо больше пользы.
Анна Левкой, менталист с золотым браслетом на запястье, понимающе улыбнулась. Поправила очки в дорогой черепаховой оправе, провела рукой по вельветовой юбке, обтягивающей колени и тяжелой волной расходящейся у лодыжек. И снова посмотрела на меня.
Синие стекла в вытянутых, как кошачий глаз, очках мигнули бликом света.
Я демонстративно зевнула.
Анна улыбнулась.
– На последней…мм… проверке вы говорили, что вас мучают кошмары. Что в них вы видите того парня. Разрушителя, которого не смогли нейтрализовать пять лет назад. Он все еще снится вам?
Пальцы вмиг заледенели. Мне захотелось сунуть их под бархатную подушку кушетки, на которой я сидела, или хотя бы размять, но я не позволила себе этого выдающего нервозность движения.
– Нет.
– Но вы жаловались, что кошмары преследуют вас.
Да, жаловалась. Тогда я была слишком неопытна и слишком разрушена произошедшим, чтобы соображать здраво. Тогда казалось, что мне помогут.
– Я больше не вижу кошмаров. И не думаю о прошлом. Я ведь уже сказала – у меня все в порядке. Не понимаю, зачем трачу ваше время.
– И все же давайте поговорим о тех снах, Кассандра, – не поддалась на провокацию Анна, и я подумала, не швырнуть ли в нее этой самой подушкой. Хотя лучше – кушеткой. – Вы рассказывали, что видите его, погибшего парня. И слышите его голос. Что именно вы видели?
От застывшей на лице маски безмятежности болели скулы.
Мне нужна пауза. Это не будет выглядеть…странным.
Медленно обвела взглядом роскошную комнату в башне Академии Миротворства. Две стены в модном стиле лофт – натуральный камень и кирпич. Одна – бежевая, так густо увешенная дипломами и золотыми наградами миссис Левкой в области менталистики, что рассмотреть цвет почти невозможно. Последняя – выкрашена в светло-зеленый и украшена пейзажем. В углу изящные подставки с живыми цветами, там же столик, на котором высится резная клетка. Внутри прыгает по жердочкам канарейка. За спиной Анны – широкий и основательный дубовый стол, призванный внушать уважение каждому, кто посетит этот кабинет. На нем между тяжелой подставкой с карандашами и бронзовой статуэткой журчит декоративный фонтанчик. Сама госпожа менталист расположилась в удобном кресле напротив меня.
И еще здесь есть окно. Большое и круглое, увитое снаружи морозостойким краснолистным плющом. В стекле тает зимнее солнце, видно заснеженные крыши Старограда и главное здание Аннонквирхе.
Академии, из которой я вылечу уже завтра, если неправильно отвечу на вопросы проклятой Анны.
А мне необходимо здесь остаться!
Медленно выдохнув, я повернула голову к терпеливо ожидающей женщине.
– Все мои кошмары зафиксированы в отчетах, – съязвила я. Все-таки Кассандра Вэйлинг имеет определенную репутацию. Не стоит ее менять. Да и слишком явная незаинтересованность может мне навредить, это будет выглядеть подозрительно. – Ладно. Мне снилось, что… он находится где-то. Странное место. Пугающее. Что-то вроде подземелья. На нем нет одежды, кроме рваных штанов. Там холодно. И еще цепь. Да, на нем была цепь. На левой руке. Поверх… поверх нейро-панели. Его длинные волосы свалялись от грязи и превратились в паклю. И у него была борода на лице. Но я узнала его. Сразу. Его глаза… Я не могла их не узнать. А еще…
Я задохнулась, не в силах продолжать. Еще на его теле были раны.
Анна кивнула с профессиональным сочувствием.
– Что он делал? В те моменты, когда вы его видели?
Я набрала в легкие ускользающий воздух.
– Он… молился.
Анна мелко качнула головой. Верх-вниз. Блик света волной прокатился по синим стеклам очков.
– Всегда молился?
– Иногда спал. Или ел. Ужасную еду. Это больше походило на помои.
– В ваших снах этот парень как-то реагировал на ваше присутствие? Видел вас?
– Нет.
– Вы понимаете, почему видели эти кошмары, Кассандра?
– Да. – Мне все подробно объяснили. Несколько раз. – Мой разум не мог освободиться от чувства вины и потому создал иллюзию, в которой… тот парень продолжал существовать. Но это выдуманное существование было ужасным. Я придумала его, чтобы наказать себя.
– Верно. И ваши кошмары прекратились, как только вы смогли принять его смерть как свершившийся факт. Как только смирились с этим и сумели простить себя. Не так ли?
Снова легкий кивок. Завораживающий блик света. Расслабляющее журчание водопада. И движение канарейки с жердочки на жердочку.
Прыг-скок.
Прыг-скок.
Прыг.
Скок.
Птица зависла в воздухе на одно мгновение дольше положенного. Потерянная секунда времени, которую не может заметить человек без браслета. Да и в браслете, пожалуй, тоже…
Замершее время, означающее, что госпожа менталист применила силу своего Духа. И теперь каждая ложь, которую я произнесу, будет звенеть для нее сиреной.
Академия Миротворства Старограда всегда славилась выдающимися специалистами. И Анна Левкой, несомненно, была одной из них. Гениальный менталист, консультирующий самых высокопоставленных людей Империи. Соврать ей невозможно.
– Кассандра, вы не ответили, – мягко поторопила меня Анна. – Вы больше не видите сны с тем парнем?
Я откинулась на бархатную спинку кушетки.
– Нет, не вижу. Эти сны прекратились.
– Возможно, вы видите его как-то иначе? Видения? Галлюцинации? Образ? – вкрадчиво продолжила она.
– Нет. Никаких снов и никаких видений. Я ведь не сумасшедшая.
– Иногда разум создает ловушку. Показывает образ того, кого не хватает, – мягко напомнила Анна.
Меня ее мягкость не обманула.
– Я ничего не вижу. Ну то есть… сны мне снятся. Иногда. И парни там тоже бывают. Вот вчера приснились близнецы с моего курса, Адам и Виктор. Такие красавчики, скажу я вам! И оба голые в моей постели, представляете? Поворачиваю голову влево и вижу Адама. Потом вправо – а там Виктор! И оба одинаковые! А потом Адам мне говорит: давай развлечемся, детка? Или это был Виктор… все-таки я так и не научилась их различать!
Анна не сумела удержать профессионально-отстраненную мину, поморщилась и сдернула с лица очки, показав водянисто-голубые глаза с короткими белесыми ресницами.
– Мне продолжать? – невинно поинтересовалась я.
– Давайте поговорим о ваших друзьях.
– Друзьях? – искренне удивилась я. Когда это они успели у меня завестись?
– Дамир Норингтон и Джема Ржаник. В Нью-Касле вы обучались в одном колледже, к тому же Дамир был вашим парнем. Но из-за произошедшего в день выпуска вы не смогли поступить в Академию в том же году, а они – да. Вы целый год провели в закрытом учреждении, а ваши бывшие сокурсники обогнали вас и в учебе, и в практике. Сейчас они оба являются полноценными членами домена миротворцев.
– Не вижу в этом никакой проблемы.
– Кстати, они оба обладают выдающейся Силой Духа, которую уже не раз продемонстрировали. Эту пару заслуженно называют гордостью Аннонквирхе. Практически королем и королевой академии. Вас это задевает, Кассандра?
– Нисколько.
– В характеристике из колледжа в Нью-Касле говорится, что вы желали быть в центре внимания. Что это было для вас важно.
– Я пересмотрела свои взгляды. Некоторые.
– Многие из ваших нынешних сокурсников открыто заявляют, что вы незаслуженно носите свой золотой браслет, Кассандра. Ведь испытания показывают, что Сила вашего Духа довольно незначительна. Слишком незначительна. Вам ведь удалось овладеть только метоморфизмом, верно? Проще говоря, вы освоили лишь изменение внешности, именуемое Маской?
– Да.
– И никаких других способностей?
– Нет.
– Влияние на неживую материю? Парение-левитация? Прорицание? Ментальные практики?
С каждым вопросом синий блик прокатывался по стеклам в такт кивкам госпожи Левкой.
Я тоже с удовольствием покивала.
– Нет. Нет. Нет. Нет.
– Хм… Значит, вы достигли лишь второго уровня. Весьма печально, если учитывать, кто ваши родители.
Я шумно выдохнула и опустила взгляд, надеясь, что выгляжу достаточно расстроенной.
А вы, оказывается, любите говорить людям гадости, госпожа Анна!
– Жестоко напоминать мне об этом, госпожа Левкой. Вы ведь видели заключение врачей. Моя Сила Духа пострадала из-за того трагического происшествия. Мой Дух более не прогрессирует. Я никогда не смогу достигнуть Совершенства, мне придется развиваться на том уровне, который уже у меня есть. Так порой происходит с теми, кто попадает в разрушительную воронку.
Менталист некоторое время меня рассматривала.
– Преподаватели из вашего колледжа в Нью-Касле отмечают, что во время обучения вы не слишком стремились к знаниям.
Я пожала плечами. Просто лекции и занудные уроки мне скучны. А я терпеть не могу скуку!
– Однако решающим фактором в вопросе вашего поступления в Академию стала характеристика Катерины Вольц.
Я внутренне сжалась, хотя и пыталась сохранять невозмутимый вид. Что написала обо мне Верховный миротворец? Наверняка, ничего хорошего. Еще одно унижение, которое придется проглотить.
Анна потрясла бумагами, на ее лице возникло недоумение.
– Катерина Вольц в своей характеристике указала, что вы сделали все от вас зависящее, чтобы нейтрализовать опасность. Что проявили отвагу и истинное бесстрашие, достойные настоящего миротворца. Что до последнего пытались нейтрализовать разрушителя, рискуя собственной жизнью и здоровьем. Что в отличие от других молодых специалистов стойко держались до самого… финала.
Что? Я моргнула. Опустила взгляд на свои руки. На пальцах все еще виднелись тонкие белые штрихи шрамов. Моя нейро-панель усилила регенерацию и залечила порезанные руки, так что сейчас рубцы почти не заметны. Но я всегда их вижу.
Неожиданная похвала Катерины Вольц дернула внутри невидимые струны, и я снова моргнула. Я давно не слышала в свой адрес хороших слов. А ведь Дамир, как мой куратор, наверняка знал, что Катерина дала мне такую характеристику. Но он ни разу об этом не обмолвился.
Не хотел напоминать о том дне?
Или… дело в чем-то другом?
Сам Дамир в тот день просто отключился, ударившись головой о край стола, а Джема… Джема сбежала. Ее никто не обвинял, мало кто знал, что она вообще там была.