– Вадик, Вадик, ну поиграй со мной! – очаровательное темноволосое создание снова доставало старшего брата. – Вадя, Вадя, Вадя, Вадя…
Вадим поморщился, ему нужно готовиться к экзаменам в гимназии, а сестренка никак не дает сосредоточиться, прекрасно зная, что, когда его называют "Вадя", это бесит больше всего.
– Я занят. Я меня скоро экзамены, – и снова попытался сосредоточиться, но дьяволенок ангельской внешности уже не хотел смотреть мультики. Ей хотелось пойти погулять с братом. Как истинная женщина, даже в свои шесть лет она понимала, как это классно, когда рядом большой и сильный мужчина – сгонит мальчишек с качели, снимет с дерева мячик и донесет домой на руках, когда она устанет.
– Вадя, Вадя, Вадя… – снова заладила мелкая таким голоском, что брат схватился за голову.
– Отшлепаю! – рявкнул он. Учиться в гимназии было сложно, но он прекрасно понимал, сколько сил и средств потратили родители, чтобы его туда пристроить, поэтому не хотел их подвести, ведь это такой шанс побыстрее продвинуться в жизни.
– Бить детей не педаг… пидаги… пигади… – сестренка не могла выговорить трудное слово. Замолчав, зашевелила губами, пытаясь произнести его, что-то сосредоточенно показывала сама себе на пальцах. После пары минут напряженного сопения, выдала: – Не по учительски! – брат застонал.
"Наверное, не зря родители утверждают, что каждое следующее поколение детей развивается быстрее", – подумал он и встал из-за стола. Придется идти гулять, иначе пигалица не отстанет.
Вадим всем сердцем любил младшую сестру, но это не мешало ему мечтать иногда хорошенько дать ей по шее, такой занозой она росла. Юноша прекрасно помнил, как мать шепотом сообщила отцу о беременности, которая случилась через десять лет. Она плакала, говорила, что теперь, когда они поднимают свое дело, это очень не вовремя. Папа утешал ее, об аборте запретил даже думать, они справятся, раз уж случилась такая радость. С тех пор он перестал просить что-то для себя сверх необходимого, уже тогда осознавая, что родителям тяжело. И даже сейчас, когда уже все хорошо, старался лишний раз денег не брать, учился хорошо, хоть это и было сложно. Особенно потому, что по большей части в классе были детки богатеньких, которые любили хорошенько пройтись по тем, у кого материальное положение хуже. Вадиму оставался год, поэтому, сцепив зубы, он продолжал следовать своему плану. Насколько парень был серьезен, настолько шкодлива была младшая сестра.
Девочка родилась в положенный срок. Малышку назвали Анной. Старший брать сразу влюбился в маленький пищащий комочек, потом ставший девочкой. Потому что орущий пупс с ребенком первое время не ассоциировался. Темные кудряшки, карие глазки, вздернутый носик – его младшая сестра, которую он будет защищать. Правда, когда мелкая научилась ходить, говорить и требовать, он все чаще просил ее вернуть туда, откуда принесли. В больших карих глазенках постоянно плясали чертенята, подбивая Аню на шалости. Наказывать же ее было совершенно невозможно – сдавались даже самые черствые, когда у мелкой начинала дрожать нижняя губка, а в глазах появлялись слезы. Родители, брат, бабушки и дедушки – все плясали под дудку этого дьяволенка.
– Пошли, манипуляторша, – Вадим направился к выходу из квартиры. На улице май месяц, можно не одеваться тепло, обулся и готов.
– Манипур… Кто? – Аня прищурилась. Обзываться они никому не позволяла. Вот и сейчас чувствовала подвох, но предъявить брату ничего не могла. – Это хорошее слово? – Вадим кивнул. – Точно? – ведь плохие слова произносить нельзя.
В общем, он вздохнул с облегчением, когда сестренка пошла в школу. Зато напряглась школа. Мелкая Анечка быстро сколотила вокруг себя банду из поклонников, и милостиво разрешала по очереди носить ей портфель. И если в младших классах ее еще удавалось убедить в чем-то, то с годами не прокатывало уже ничего: в мелкой с виду девчушке обнаружился стальной, но очень вредный характер. Мстительно-вредный характер.
***
– Так, мелкая, сидишь в своей комнате и не отсвечиваешь, понятно? – обожаемый брат был зол. Вместо того, чтобы отвести понравившуюся девушку в кино, вынужден сидеть с сестрой, пока родители отбыли на какой-то вечер. Поэтому решил пригласить подружку к себе – у них новый телевизор, видик и куча кассет. Разряженная девица Ане не понравилась с порога, когда потрепала "хорошенькую куколку" по щечке. Мелкая дождалась, пока "захватчица" прижмется к ЕЕ брату покрепче и вошла в зал, неся полный стакан сока. Который, совершенно случайно, уронила на девушку.
– Она это специально, – взвилась та.
– Успокойся, я дам тебе одну из своих футболок, – Вадим решил погасить конфликт на корню. Он ее месяц окучивает с вполне определенными целями. – Пойдем ко мне в комнату, там тоже есть телевизор, только поменьше. А здесь я сестре мультики включу, – Аня согласно закивала, изобразив полную покорность.
Посмотрев несколько серий "Ну, погоди!", на цыпочках подкралась к двери брата, прижала к ней ухо – в комнате было тихо. А еще у брата на двери была защелка, и это ее злило. Вдохнув как можно глубже, маленький демон заорал, одновременно стуча тапкой в дверь:
– Вадя! Вадя! Вадяяяяяяя!
Выскочивший на ор брат был уже без футболки.
– Чего орешь?
– Мультик кончился, – невинно захлопала ресницами сестра. Всем своим видом показывая, что она не виновата в переполохе.
На втором заходе девица не выдержала: рванула из квартиры, ругая "мелкую заразу" на все лады. Ну да, зубная паста в туфлях – не самый приятный сюрприз.
***
– Анечка, пойдешь в танцевальный кружок? – мама пыталась привить дочери женственность. Да и просто мечтала, как ее радость красиво танцует на школьных мероприятиях.
– Мам, ты еще на балет меня запиши, – вздыхала подросшая дочь, только-только без сожаления расставшаяся с занятиями по хореографии навсегда. – Я вот сюда пойду, – сказала, протянув матери бумажку с объявлением о наборе в секцию у-шу, – каратисты, изображенные на бумаге, не оставляли сомнений в том, что это-то что из боевых искусств.
– Аня, но ты же девочка! – та только пожала плечами.
– И что? Мне уже десять, я хочу заниматься тем, что понравится мне, а не вам с папой, – вот тебе и приплыли. Родителям оставалось только смириться.
Но и там дочурка надолго не задержалась. Заявила, что скучно махать руками и ногами, и даже стукнуть никого не дают. Ну хоть английский посещала исправно, и то родители боялись сглазить. Анечка заявила, что уедет в Голливуд – выходить замуж за Ди Каприо. Который, впрочем, надолго в юном сердце не задержался, уступив бруталу из группы FIVE. Потом шокировала маму, отрезав почти под корень длинный волнистые волосы, которые теперь торчали дыбом. Искала себя, как могла.
В учебе все было тоже совсем негладко: классный руководитель периодически приглашала родителей для беседы, но ее усилия пропадали даром. Аня делала только то, что хотела, и частенько пятерки были разбавлены двойками по одному и тому же предмету. И вовсе не потому, что девочка была глупой, наоборот, Аня почти все схватывала на лету, но учила только то, что ей нравилось. Причем в этом не было никакой системы: сегодня она могла блестяще ответить на литературе, а на следующем уроке заявить, что "дурак ваш Обломов, так ему и надо", а то и вовсе отказаться писать сочинение на заданную тему, исписав половину тетради совсем по другому произведению. То же повторялось и с остальными предметами – девочка каким-то образом на отлично писала контрольные и участвовала в олимпиадах гимназии, категорически отказываясь идти дальше.
К десятому классу все смирились, что Анну не переупрямить, и утешались тем, что дочка не лезет в неподходящие компании. Хотя постоянно ожидали чего-то подобного. Вадим, к тому времени уже окончивший университет и помогавший отцу в расширении бизнеса, выходкам сестры не удивлялся, и ждал какого-нибудь подвоха. В конце концов, именно у него сестренка выпила больше всего крови, пока он исполнял роль няньки.
– Жизнь – боль и тлен, – заявила шестнадцатилетняя Анечка солнечным августовским утром, выйдя из своей комнаты в таком виде, что мама схватилась за сердце, отец за очки, а брат за голову.
Выбеленное лицо, подведенные черным глаза, черная же одежда, жуткие украшения в виде черепов и пауков и розовые перчатки на руках.
– Ч-что эт-то? – дрожащим голосом спросила мама.
– Она у нас теперь гот, – покачал головой Вадим. – Я таких часто на улице вижу. Вечно мрачные и печальные, все у них плохо. На кладбища еще ходить любят.
– З-зачем? – мама уже плакала.
– Хотелось бы сказать, что думать о смысле бытия, – хмыкнул сын, – а на самом деле им просто заняться нечем.
– Так, хватит тут спектакли разводить, – хлопнул рукой по столу папа. – Жизнь – боль? – дочка кивнула. – А ты говоришь, что им просто заняться нечем? – обратился к Вадиму.
– У друга моего брат тоже решил готом стать. Напялил кожаные штаны, накрасился, весь такой печальный и мрачный. Сослали его к бабушке вместо отпуска в Европе, быстро решил, что не настолько он и гот, – брат барабанил пальцами по столу. Аня начала подозревать что-то нехорошее.
Но ведь она взрослый человек и имеет право делать то, что хочет! Обожаемая всеми, решила настоять на своем:
– Я гот, – упрямо сжала губы. – И иду на встречу с моими друзьями. В жизни нет радости, нас никто не понимает. Я выбрала их сторону, – с вызовом вздернула подбородок.
– Хорошо-хорошо, самостоятельная ты моя, – папа встал из-за стола. – И по закону ты уже несешь уголовную ответственность и можешь даже работать неполный день.
Схватив дочку за руку, отволок в ванную, прямо в одежде поставив под душ. Анечка вмиг лишилась карманных денег, и оказалось, что работает курьеров в фирме отца. Так и закончилась ее принадлежность к молодежной субкультуре. А там еще и брат вышел к молодым людям, ждущим ее у подъезда, чтобы популярно объяснить, почему Анна не сможет к ним присоединиться. Вадим всегда отличался завидным спокойствием и ехидным характером. У ребят не было и шанса что-то доказать ему. Но с Аней, на всякий случай, больше не общались.
Бедная гимназия считала дни до выпускного – учителям просто уже надоело спорить с пигалицей. Она никогда не подкладывала кнопки, не била окна и не ругалась матом, просто тихо-мирно выносила мозги либо дурацкими вопросами по типу "почему слово о полку Игореве записано со слов очевидцев, когда там все умерли", либо полным игнорированием.
С выпускного, причем сразу после вручения аттестатов, Анну забирал брат, закутав в свой пиджак: девушка, выходившая из дома во вполне приличном платье, к директору вышла в чем-то, напоминающем наряд Вивиен из "Красотки" и рыболовную сеть одновременно. И когда переодеться успела? Пришлось увозить сестру к себе в квартиру, чтобы родители, оправившись от шока, не свернули дочери шею. Зато наряд Анны Мельниковой обсуждали не один год. Еще бы – такого учителя не видели ни до, ни после.