Парни принялись искать в интернете инфу по, без сомнения, магическому существу, а я не давал мантикоре сожрать эту неведомую хрень. Фубля активно сопротивлялась, но к этому я привык. Зато не привык к подросшему уровню миньона. Судя по всему, мелкая умудрилась самолично придушить тварь и, «апнувшись», стала не только больше в размерах, но и значительно сильнее.
Развернувшись, я все-таки ухватил фиолетового сорванца за холку и поднял мантикору перед лицом.
– Будешь жрать всякую падаль – нарисую намордник, – вполне серьезно пригрозил я.
Мелкая вроде поняла, но настроение ей это не прибавило и, улучив момент, она все-таки умудрилась поцарапать мне руку. Чтобы мантикора не сбежала, зажал ее между колен и, вытащив из торбы контрабандиста походный блокнот, нарисовал намордник. Через секунду он уже красовался на пасти не в меру любопытной Фубли. Мантикора попыталась сбросить обновку, но куда там. Поняв тщетность попыток освободиться, мелкая крутанула скорпионьим хвостом и гордо удалилась, намекнув на то, что обиделась.
Я же отнесся к этому по-философски. Воспитание – это не только пряник, а иногда еще и кнут.
– Нашел! – воскликнул Антоха. – Вернее, Катя подсказала. Читаю дословно: «Поронец – вредоносная сущность из разряда проклятых, в которого превращается умерший до рождения или до крещения младенец. Возникает из мертвого нежеланного ребенка, которого после смерти не похоронили надлежащим образом».
После того как Бастион закончил читать, мы не сговариваясь переглянулись. Собирались, значит, поохотиться, поднять немного уровней, а нарвались на полноценного проклятого.
– Что будем делать? – глядя на покрытого трупными пятнами, произнес я.
– По-хорошему нужно вызвать представителя власти. Полицию, например.
– Это мои земли, а значит, я – представитель власти, – отрезал Фобос.
– Еще кое-что, – продолжая читать со смарта, добавил Антон. – Старик, походу, не просто так здесь не ночует. Поронец – ночная тварь. Охотиться на нее нужно днем.
– Думаешь, ночью он вновь оживет? – уже как-то по-другому глядя на мертвое тело, произнес Фобос.
– Не знаю, – ответил я. – И предлагаю не проверять. Сложим костер и сожжем, пока солнце не село.
Хмурое и уже холодное октябрьское солнце светило, но не грело. Сложенный из банных дров костер кое-как разгонял промозглость, и если бы не запах… Настроение у меня было под стать. Тягучее ощущение неправильности происходящего точило меня изнутри. И дело тут не в нерожденном младенце, которого просто закопали где-то в лесу. Дело в предчувствии, что это еще не конец.
И предчувствие меня не обмануло. Еще не догорел костер, как треск поленьев разбавил густой рев породистого двигателя. Из поселка вернулся отец и – судя по тому с каким остервенением он выскочил из машины – у него были новости.
– Вы быстро? – произнес я.
Смотреть на костер и знать, что сейчас огонь пожирает чьего-то нежеланного ребенка, было тошно.
– Ага, – хмыкнул отец. – У вашего егеря сердце прихватило. Предложил его довести до больницы в Синегорске, но он попросился обратно. Говорит, что врачам не доверяет, а тут у него травки да отвары.
Егор Денисович уже выбрался из машины. Ну как выбрался. Неловко переступив с подножки на лесенку, старичок поскользнулся и мешком с картошкой рухнул вниз. А затем, как ни в чем не бывало, поднялся, отряхнулся и зашагал к нам.
– Денисович, а как же лекарство? – подозрительно напомнил папа.
– А, ну да, ну да, – картинно схватившись за сердце прошелестел старик.
Кажется, кроме отца, никто не увидел странности в его поведении. Но для меня вновь прозвенел звоночек.
– А что жгете-то, мальчики? – поинтересовался он, уже развернувшись к избе.
– Водяного, – перебив открывшего было рот Семёна, ответил я.
Фобос посмотрел на меня вопрошающим взглядом, но перебивать не стал. Только добавил:
– Егор Денисович, как лекарство примите, подойдите пожалуйста. Есть разговор.
Старик закивал, словно китайский болванчик и зашагал в избу. До того как он скрылся, парни сохраняли молчание, но стоило двери захлопнуться, как Антоха едва ли не заорал.
– Какой на хрен водяной? Это же…
– Голос на два тона пониже, – глянув на единственное окошко избы, прошипел я.
Не ошибся. Стоило повернуть голову, как я увидел дернувшуюся шторку. Наблюдает, значит, егерь. Следит за гостями.
– Ты подозреваешь старика? – произнес Фобос, поняв нить моих мыслей.
– Да.
– Ну значит брать его за жабры! – опять слишком громко заявил Антоха.
– Нельзя, – покачал головой я. – Доказательств у нас нет.
– Ну все равно надо брать! – вынес вердикт Фобос. – Поронец уже доказательство! Прижать к стенке и расколется!
– Старик тоже на взводе, – не согласился я. – Следит за нами в окно. Да не оборачивайтесь вы! А еще у него в хате ружье. Первый, кто войдет, рискует схлопотать дуплет картечи. Оно вам надо?
Повисло тяжелое молчание.
– Что ты предлагаешь?
– Вызывайте группу боевого реагирования. И не приключенцев, а М-3!
Заставив меня вздрогнуть, из-за стены произнес отец. И давно он нас подслушивает?
– Нет, – заупрямился Семён. – Старик десять раз исчезнет, прежде чем они будут ехать. Но, если честно, не верю я, что он злодей.
Антоха поддержал Фобоса. Отец же «топил» за вызов «черных бушланов». Не сговариваясь, все трое посмотрели на меня.
– Если хотите сами разобраться – о'кей, только сделаем это по-моему. А теперь, Бастион, сейчас ты должен заржать. Громко и заразительно. Понял?
– Зачем? – естественно, не понял друг.
– Потому что за нами наблюдают. Сейчас ты начинаешь смеяться. Отец идет в машину и включает музыку на полную громкость. Через пару минут Семён зовет старика, – повернувшись к боярину, я добавил: – Ведешь себя расслабленно, улыбаешься. Просишь затопить баню и спрашиваешь, есть ли в Синегорске девочки легкого поведения. Короче, барин тусить изволит. Понял?
Антоха заржал. Как обычно: громко и заразительно. Так что у всех у нас на лица невольно выползла улыбка.
– А я? – произнес папа.
– А ты едешь в Синегорск и «копаешь» под Егора Денисовича. Полицейское дело, медкарточка, да хоть слухи от пенсионерок! Поронец не мог появиться из ниоткуда. По-любому будут слухи. Едешь в Синегорск, узнаешь все, что можешь узнать, а потом прямым рейсом домой.
– Предлагаешь мне оставить родного сына наедине с поехавшим, да еще и с ружьем? А если я не согласен? – скрипнул зубами отец.
– Нас трое, он – один, – со всей серьезностью напомнил я. – Мы одаренные и окончательная смерть нам не грозит. В отличие от тебя. А если не согласен, то все равно поедешь домой. Только уже связанный и на заднем сидении.
– Сопляк! – заскрипел зубами отец. – А силенок-то хватит?
Я пожал плечами, припомнив, как Антон легко скрутил маминого ухажера.
– У меня – нет. А вот у Бастиона – запросто!
Повисло тяжелое молчание. Батя сверлил меня взглядом, я изображал покерфейс. Семён и Антон стреляли взглядами то на меня, то на папу.
– Извини, сынок. Я иногда забываю, насколько ты повзрослел.
– Может, вам на охотку, барин? – предложил егерь, расставляя на столбцах забора новый строй бутылок.
– Да нет, Егор Денисович, лень, – перезаряжая хозяйское ружье, ответил парень. – Да и билета охотничьего у меня нет.
– Ну как, вы же ж боярин. Земля ваша, а значится, и правила тоже ваши.
– Правила – они на то и правила, что каждый соблюдать их должен. И коммерсант, и простолюдин, и боярин, – серьезно отметил Фобос. – Егор Денисович, а банька-то скоро?
Надо отметить Семён хорошо вжился в роль богатенького боярича. Надменный, с хозяйской выправкой, но без загонов «ходи то, делай сюда». Хотя, надо отдать должное, урожденному боярину не особо нужно было привыкать к новой роли. Помню, каким мудаком он был в день нашего знакомства.
Антоха нашел в дровнике какое-то полено и, прикусив губу, остервенело вырезал из него дубину. Вроде как даже крафтовую. По крайней мере, он так сказал. Ну а я – рисовал. И рисовать мне предстояло еще много.
Фубля вечно кружилась под ногами, пытаясь то стащить у меня перья, то перевернуть чернильницу. Вот только напакостить не удавалось. И-чо оказался мастером своего дела и создал такой сосуд для чернил, который невозможно было ни опрокинуть, ни перевернуть. Вернее, перевернуть, конечно, было можно, но хитрый механизм гиростабилизатора вращал внутреннюю чернильницу, не позволяя краскам пролиться, что спасало меня каждый раз, когда мелкий монстр намеревался оставить меня без них.
– А как вы так быстро тварь поймали? – будто невзначай поинтересовался старик.
– Наяда тончайшая, – стараясь сохранить спокойствие, ответил я, благо додумался залезть в интернет и подготовить хоть сколько-нибудь надежное алиби. – Травка такая болотная. Водяных приманивает.
– Наяда-то? – хмыкнул старик. – Как же, как же, знаем такую.
Парни молча переглянулись между собой, а я прикусил губу, надеясь, что по-дурости кто-нибудь из их не ляпнул бы лишнего. Особенно это хорошо получается у Антона.
– А травку-то где взяли? – с хитрым прищуром поинтересовался старик. – У меня в амбаре, небось?
– С собой привезли. Знали же на кого едем, – не моргнув глазом ответил я.
Его вопрос вполне мог быть проверкой. Мол, травку у меня взяли, но у меня ее не было. Не прост этот егерь. Ох непрост.
– Так она же воняет! Машину свою в век не проветрите! А сухая водяному без надобности.
Опа! Прокололся старик. Пусть не прямо, а косвенно, но прокололся. Значит, знает и про водяных, и про то, чем их приманивают. Однако егерь задал хороший вопрос. Вопрос, на который у меня не было ответа.
– На дворе XXI век, отец! – отвлекся от строгания деревяшки и пришел на помощь Антон. – Про консервные банки слышал? Приманки и ловушки на монстров уже давно заготавливают в промышленных масштабах и продают во всех вендорских точках.
– Каких таких точках? – не понял абориген.
– Местах, где мы, игроки то есть, задания берем, – отстреляв еще пару патронов, пояснил Семён. – И хоть ты не игрок, но знать должен. У вас в Синегорске есть одна такая.
– Синегорске? – удивился Егор Денисович. – Откуда мне про Синегорск знать-то?
– Ну как, – боярин даже растерялся. – Синегорск – ваш районный центр.
– Ты про Синеегорьевское это. Станица домов на сто, не более. А Синегорск это верст восемьдесят отсюда.
– Да ладно! – не поверил Антоха и полез в смарт проверять геолокацию. Через минуту он отозвался. – Ну да, пацаны. Станица Синеегорьевское, население – четыреста два человека.
Антоха подскочил ко мне и ткнул в экран гаджета. Семён же отложил ружье и тоже подошел посмотреть.
– Хех, – усмехнулся егерь, обнажив полустертые зубы. – Лихие вы охотнички, что даже за восемьдесят верст нужную монстру изыскали.
– Ну как, дед, ты же сам нам сказал, что у тебя водяной собаку утащил! – запротестовал Антоха.
– Утащили – да, а про водяного я не молвил. Вы так сказали! Ладно, спасители, – поднялся на ноги старик. – Извели тварь и добре! Пойду медовухи вам достану. Гречишной. Ароматная, как весна тридцать третьего! Ну дед мой так говорил. В том году он с бабкой-то и познакомился, – поправился он и зашаркал в избу.
А ловок старик. И сказал красиво. Вот только про бабку с дедом мне особо не верилось, поэтому я шикнул Антону:
– За ним. Быстро! – зашипел я на здоровяка. – Сделаешь вид, что помогаешь, а заодно приглядишь, чтобы он в медовуху ничего не подсыпал.
– А почему я? – не вовремя запротестовал Антон. – Может, вообще от бадяги отказаться? Я как бы…
– Три охотника за монстрами расправились с водяным и решили остаться. В баньке попариться. Как думаешь, старик ничего не заподозрит, если мы от выпивки откажемся? – встал на мою сторону Семён.
– Тем более ты шаришь в готовке. Покажешь ему свои навыки владения ножом.
– Это я умею, – улыбнулся добродушный здоровяк.
– А мы? – почему-то спросил Семён.
Он что, считает меня главным? Приятно.
– А мы – ищем улики. Сходи, подкинь дров, а заодно загляни на чердак бани. Если наш старик акушер Смерти, то, скорее всего, все происходило в бане. Должны остаться следы. Ну а я гляну сарай. Где, кстати, Фубля? – спросил я, только сейчас заметив пропажу питомца.
Клича мелкую поганку, я поднялся с бревна и направился в сарай. Ничего. Только бензогенератор, колонны пустых пчелиных ульев, медогонка и огородный инвентарь. А еще Фубля. Мантикора, которая с получением второго уровня стала размером с небольшую дворовую собаку, прилипла к одной из лопат.
Позвав ее, попытался взять на руки, но мелкая каким-то образом избавилась от намордника и ответила шипением. Расправила крылья, даже подняла свой скорпионий хвост.
Какого хрена? Обиделась? Или опять нашла что-то, что нам придется сжигать? Судя по всему, второе. За спиной мелкой я увидел деревянную колоду с воткнутым в нее топором. И вся деревянная колода была покрыта бурый засохшей кровью. И что самое стремное – морда моей мантикоры была сплошь испачкана в этой крови.
– Тут дров нет, граф, – услышал я со спины и дрогнул.
Голос принадлежал егерю. Обернувшись, увидел его щербатую улыбку. Не предвещающую ничего хорошего улыбку.
– Откуда столько крови? – сжав в кармане «джентльмен» произнес я.
Десятисантиметровый кусок стали внушал некоторую уверенность в том, что я справлюсь, если все пойдет плохо.
– Держи для начала, – усмехнулся Егор Денисович и протянул мне глиняную кружку.
– Нашел что-то? – послышался голос из-за дверей.
Семён появился вовремя. Если дед что-то задумал, то на нашей стороне как численное, так и позиционное преимущество. Тем более Фобос зашел со спины, и в случае чего старику из сарая не выбраться.
– Нашел, – так и не приняв из рук медовуху, произнес я. – И топор. Здесь все в крови.
– Егор Денисович? – на правах хозяина Семён потребовал объяснений.
– Да что тут объяснять, барин, – испуганно бегая глазами, произнес егерь. – Колода в крови. Так а какой же ей быть если я тута мясо рублю? Давеча вот порося заколол. Молодой подсвинок у ручья ногу сломал. На камнях оскользнулся. Вот я и подумал: «А чего добру пропадать?». Или что, мне нужно было порося отпустить, чтобы она завтра сама издохла? Да, подсвинок без лицензии добыт, ну так у меня же пригляд за этим охотхозяйством! Неужто своей службой я не заслужил на столе кусок мяса?
– С этим понятно. А капканы? – Семён кивнул вверх, под самый потолок, и только сейчас я заметил гирлянды из стальных ловушек.
– Так это запрещенка, изъятая у охотников! – залепетал егерь. – У меня и протоколы оформленные имеются!
– Ну пойдем, посмотрим, – не поверил на слово Семён.
– Зря ты на него думаешь, – выйдя из дома, убеждал меня Семён. – У него действительно целая подшивка протоколов. И в бане я ничего не нашел. Только веники да мышиное гнездо. Измазался, как черт. Старик действительно следит за лесом и браконьеров отлавливает.
– Не обижайся, Магнус, но я тоже думаю, что у тебя паранойя, – вытирая руки после готовки, согласился с ним Антоха. – Нормальный он дед. И медовуха у него знатная.
Если честно, я и сам уже не был уверен в своих подозрениях. Кажется даже, что в своей охоте на ведьм я действительно пытался натянуть сову на глобус. И лишь только нежелание признавать собственные ошибки заставляло меня искать подтверждение собственной правоты.
– А поронец? – выдал я последний и, наверное, единственный более-менее значимый аргумент.
– Да мало ли откуда он мог появиться? – повысил голос Семён. – В Краснодаре их каждый день в канализации отлавливают. Знаешь, сколько таких нерадивых мамаш искренне уверенных, что это не убийство? Скинула бремя и в люк, а сама дальше… Короче, вопрос закрыт.
– Как знаешь, – пожал я плечами.
Наверное, действительно я себя просто накрутил. Причем сделал это настолько умело, что за возможность найти еще хоть какую-нибудь зацепку был готов вздернуть старика на ближайшем суку. Но внутри все равно копошилось предчувствие. Настороженность к деду.
Вновь скрипнула дверь, из которой с глиняной крынкой в руках показался Егор Денисович.
– Ну что, парни, кружки попустели? Давай, долью.
Антоха улыбнулся и спешно поставил свою кружку.
Надо отдать должное, гречишная медовуха у старика действительно была хороша. Легкая, не сильно крепче домашнего кваса, но в то же время ароматная настолько, что от ее запаха кружилась голова.
Вот так, сидя на завалинке под медовуху, мы и коротали время, дожидаясь когда хозяин дотопит баню. Антон играл с Фублей, Семён чистил егерское ружье, а я пересматривал рисунки, которые так и не пригодились.
– Позвони отцу. Уезжаем, – убирая шомпол в чехол от ружья, негромко произнес Фобос. – Домой поедем.
– А как же…
– Опять ты про Егора Денисыча? – напрягся Семён.
– Да здесь я, барин, – выскочил из-за угла егерь. – Баня готова. Полотенца – вот. Так что извольте…
– Вот видишь, – неодобрительно глядя на меня, произнес он. – Ладно. Попаримся и поедем. Мы это заслужили.
– А вот это правильно! – стягивая свитер через голову, произнес Антоха. – Мы заслужили!
– А то как же! Заслужили, – радушно улыбнулся хозяин. – Извольте, барин, раздеваться и на полок. Отпарю так, что будто заново на свет родитесь! Только это, шапку надеть не забудьте.
– Вот видишь, – прошипел Семён. – Нормальный он. А ты – параноик. Полотенце не забудь.
Параноик? Ну-ну. После этих слов мне еще больше захотелось доказать, что дед не так прост, как хочет казаться. И еще этот говор. Будто ему не полтинник с небольшим, а раза в два с половиной больше. «Потчевать. Давеча. Издохла» – ну кто сейчас использует такие выражения?
Да плевать. Синеегорьевск – вотчина Шараповых. Сказал, что верит деду – пусть будет. В конце концов я вызвался помогать охотиться на водяного, про странного старика, устроившего у себя в избушке абортарий, разговора не шло. Да и Семён в чем-то прав, простой он мужик, не одаренный. Такими должна полиция заниматься или М-3, а никак не приключенцы.
В общем, подхватив полотенце, я направился в предбанник.
– Ты, барин, какой веник больше уважаешь? Березовый али дубовый? – с голой задницей суетился над тазами егерь.
– Да я, Егор Денисович, даже не знаю… – растерялся Семён.
Было видно, что парню приятна такая забота.
Антоха уже разделся и что-то написал в смарт. Скорее всего, близняшкам. Они, несмотря на нездоровые с точки зрения классической семьи отношения, витали в вечном конфетно-букетном периоде. Зайки, солнышки и прочие смайлики. Не раз и не два парень будил меня, записывая девчонкам ванильные голосовые сообщения.
– А ты, граф как-там-тебя, каким веником париться изволишь? – заметив мое появление, поинтересовался егерь. – И не в службу, а в дружбу: захвати крынку с медовухой. На улице не жарко, но мошка нападает так, что медовуха с мясом получится.
Я не ответил и вышел из предбанника, а когда вернулся…
На груди егеря, в том месте, где у человека располагается сердце, была большая, в две ладони, татуировка. Позеленевшая от времени и расплывчатая, но я узнал изображение.
– Так какой веник, ваше благородие, – произнес он, держа в руках два пучка с ветками.
– Этот, – показал я, даже не взглянув на веники.
– Дубовый, значится, – хмыкнул егерь и развернулся. – Ну давай, граф как-там-тебя, укладывайся на полок…
Едва Егор Денисович повернулся спиной, как я резко нагнулся к дровнице, схватил из нее самое большое полено и что было сил ударил егеря в затылок. От первого удара его только повело, поэтому следом прошел второй и третий взмах тяжелой дубовой колотушкой.