2022 год, август.
Я не Гриффит-Джойнер, куда мне до неё, но в метро вверх по эскалатору неслась, сломя голову, так, что ветер в ушах свистел. Только бы успеть! В одной руке сумка дорожная, в другой – дамская. Вокзал преодолела в том же темпе. Виртуозно промчалась по перрону, никого не сбив с ног, и даже не задев своей поклажей. Проводница зычно поторапливала опоздавших. Шумно дыша, как загнанная лошадка, я влетела в вагон, и, открыв дверь в купе, тут же обрадовалась, что буду ехать с попутчицей. Отвернувшись к окну, она разговаривала по телефону: сообщала, что уже в поезде, и с нетерпением ждёт встречи.
Я поставила на полку сумки и вышла, тихонечко прикрыв за собой дверь, чтобы не мешать. Опершись на поручень, стала смотреть в вагонное окно. На перроне суета: поезд через минуту отправится, опоздавшие несутся к своим вагонам, провожающие толкутся напротив мутных окон, пытаясь прокричать последние напутствия.
Мне нравится эта вокзальная неразбериха, нравится наблюдать за настроением людей. Такая атмосфера влияет на эмоции и поведение. Здесь и смех, и слёзы, и любовь. Романтическая аура поглощает, окутывает, увлекает. Послевкусие неповторимого шлейфа запахов и ощущений надолго остаётся в памяти.
Поезд дёрнулся, заскрипели тормоза, и перрон начал удаляться в сторону вокзала… Набирая скорость, состав помчался из Санкт-Петербурга —Москву.
Я вернулась в купе. Немолодая женщина улыбнулась мне.
– Элиза Невская. Можно просто – Лиза.
– Гела Наум. Очень приятно.
Внезапно дверь с грохотом открылась, круглолицая проводница боком протиснулась внутрь купе и громко затараторила:
– Ваши билетики, Возьмите меню, сделайте сразу же заказ. За чай и кофе платите мне. Все вопросы и пожелания тоже ко мне. Устраивайтесь! Доброго пути.
И с таким же грохотом захлопнула дверь. Мы дружно рассмеялись. Исчезла скованность, неудобство. Дорога обещала стать короткой. В приятной компании всегда так. Впереди семь часов пути, в купе только мы, две попутчицы и приятный отдых.
Минут через сорок из вагона-ресторана принесли обед. Элиза достала бутылку красного вина.
– Вы не против?
– С удовольствием поддержу компанию. У меня тоже кое-что имеется.
И я вытащила из сумки пакет с фруктами и овощами.
Мы не спеша потягивали вкусное вино, ели отбивную с макаронами, не замечая времени.
– …да, Элиза, я часто путешествую. У меня в «копилочке» хранятся разные истории, которые иногда превращаются в сюжеты моих книг. Остаётся немного пофантазировать, изменить имена, придумать финал.
– Гела, а почему финал придумываете вы, а не рассказчик?
– Мой жизненный опыт подсказывает мне, что не бывает законченных историй. Они живут до тех пор, пока жив человек. Просто рассказчик ещё не знает, чем кончится его история. А я беру на себя смелость предсказывать.
– Странно… не думала об этом. Значит, не всё ещё потеряно. А если вы ошибётесь?
– К сожалению, Лиза, я этого никогда не узнаю. Ведь истории мне рассказывают случайные попутчики. Вряд ли произойдёт ещё одна встреча. Пока у меня такого не случилось.
Лиза отвернулась к окну. И делала это каждый раз, когда о чём-то задумывалась. Сейчас она была далеко. Где-то там, в прошлом, незнакомом и таинственном времени, в котором я, видимо, ещё и не жила.
Я незаметно рассматривала её. На вид ей чуть более шестидесяти, волосы стянуты в узел, естественная седина не портила женщину, а даже шла красивому лицу. Лёгкая косметика, дорогие серёжки с крупными топазами делали её образ привлекательным. Внимательный взгляд, чуть заметная улыбка, умение слушать, – располагали к беседе. С ней было уютно. Как будто я давно знала её. Но это было в другой жизни, не в моей нынешней – спешной и торопливой. Я вечно куда-то опаздываю, вся жизнь моя «на ходу».
– Извините, я немного задумалась.
– Лиза о чём вы сейчас думали? Расскажете, или это секрет?
– Секрета нет. – Элиза улыбнулась.
– Тогда поделитесь. Я очень любопытная. Мне интересно всё!
Я приготовилась слушать Элизу. Это правда, я на самом деле любопытная особа. Мне нравится в путешествиях слушать истории попутчиков. Они всегда льются из души, правдивы и интересны. А мне, писателю, только это и надо!
– О любви я думаю… о соломенной любви.
Попутчица снова улыбнулась, но мне показалось, что за этой улыбкой она спрятала свою печаль.
– О соломенной любви? Странно… Соломенная любовь. Что это?
– Сама не пойму. Знаете, кто такие соломенные жёны?
– Слышала. Или читала где-то. Вроде бы это жена и не жена. Муж как будто есть, и нет его, на самом деле. Мотается где-то. Вроде бы по этому поводу существуют разные версии. Даже шуточные.
Я попыталась наш разговор направить в непринуждённое, даже весёлое русло. Но поняла, что моя собеседница и не думает веселиться. Она была сосредоточена, напряжена, словно готовилась к опасному прыжку. «Наверное, это прыжок в прошлое. Ох, как иногда страшно возвращаться в него. Сама порой гоню некоторые печальные воспоминания…»– думала я, глядя на Элизу.
– Да, Гела, вы правы. И есть и нет её, этой любви…
– Вы так честно признались в этом. Редко, кто говорит, что думает о любви. Тема такая… тайная, интимная. Личная.
– Она очень личная, вы правы. Я ношу её долгие годы в себе. Но почему-то призналась вам. И не боюсь в очередной раз обжечься, как обжигалась много раз из-за своей доверчивости. Странно…
– Расскажете?
– О, это длинная история. В ней несколько мгновений счастья и вся жизнь. Она очень личная. И ни один человек в этом мире не знает моего alter ego.
– Альтер эго? Как понять?
– Я сама недавно узнала, как называется моё второе я. Не скажу, что это была вторая жизнь, её не было. Но было что-то большее, необходимое мне…
– Вторая жизнь? Это как? Вы говорите загадками.
– Я сама ещё не разобралась в прошлом. Всю жизнь я прожила как в кипящей воде. Мне хотелось выпрыгнуть из этого котла, но я не смогла. Или просто не сумела. Может, я лукавлю – не захотела. Не знаю, зачем повергла себя на такие душевные муки.
Элиза снова долго смотрела в окно. Что она видела там, в скучном пейзаже? Струйки серого дождя ударялись в вагонное стекло, рассыпались на мелкие капли и скатывались косым пунктиром вниз. За туманным окном уныло тянулся в прошлое редкий мокрый лес. Поезд ритмично раскачивался из стороны в сторону.
– Много лет назад, а это был 1985 год, по приказу главного редактора одной местной газеты я отправилась в Москву на курсы повышения квалификации… – попутчица начала повествование неожиданно, продолжая смотреть в окно, – мне почти двадцать пять, а я впервые лечу на самолёте в столицу из далёкого дальневосточного города! Страшно. Но хотелось в неизвестность и так хотелось новых ощущений, что страх меня не останавливал. Давно устала от монотонности и унылого существования. Нужны были хоть какие-то перемены.
Москва шумная, незнакомая, чужая вначале напугала толпами людей, расстояниями, но я быстро освоилась и притворилась москвичкой. По совету опытной коллеги заселилась в недорогую гостиницу, и на второй день поехала в агентство по делам редакции. Неделя добросовестных занятий поглотила всё свободное время. Курсы подходили к концу. Завтра домой. А я ещё нигде не побывала и не влипла ни в одну историю, а это бывает крайне редко. Как же так, со мной обязательно что-то случается. Я невезучая, понимаете меня? А тут такая тишина…
Казалось, что Элиза уже не замечала меня. Она отсутствовала, я это видела по отрешённому взгляду. Я слушала свою попутчицу, боясь спугнуть её каким-нибудь нечаянным движением. А она говорила, говорила, словно боялась что-то невысказанное оставить в своей душе. Для меня главное, не мешать собеседнику, стараться быть беспристрастным, важно забыть обо всех своих проблемах и полностью окунуться в проблемы того, кто вам открыл свою душу.
Я часто задумываюсь над одним вопросом: почему незнакомые люди так быстро сближаются в поезде? Почему доверяют случайному попутчику то, о чём никогда не рассказали бы даже самому близкому? Что за магия сближает людей, о которых несколько часов назад ничего не знал? Вероятно, монотонный стук колёс, размеренное покачивание вагона, смена пейзажей за окном располагает к откровенности? Наши пути разойдутся на перроне в Москве, и мы никогда не увидимся. Возможно, и наша душевная беседа вскоре забудется. Такова она человеческая психика. Но сейчас… сейчас мы были в другом мире, в мире оторванном от реальной жизни.
А между тем, Элиза продолжала свой рассказ.
– После занятий уставшая и голодная я вернулась в гостиницу, чтобы немного отдохнуть, – продолжила она. – В планах было посещение вечернего Арбата, Красной площади. Не хотелось упустить такой возможности, я никогда там не была. По пути в свой номер зашла в буфет. Убогое помещение с липкими пластиковыми столами и пыльной стеклянной витриной. Кроме бутербродов с засохшим сыром и заветренной варёной колбасой на прилавке бледной горкой красовались варёные куриные яйца. Купила два яйца и направилась в номер, еле передвигая ноги и думая уже отказаться от предстоящей экскурсии.
Навстречу вальяжно, что-то напевая, двигался солидный мужчина. Мужчина как мужчина, мимо пройдёшь не заметишь, если не заденет локтем. И вдруг улыбнулся так, как будто знал меня всю жизнь.
Я попыталась обойти толстяка, но незнакомец расставил руки в стороны и не давал пройти.
– Девушка! Где же вы так долго ходите! Мы вас ждём-ждём!
– Вы меня с кем-то путаете. Извините, дайте пройти! – я попыталась обойти мужчину, но не тут-то было!
– Да нет же! Я ни с кем вас не путаю! Я просто приглашаю к нам в гости. – Мужчина показал рукой на дверь номера, за которой был слышен смех и разговор.
– Мужчина! Пропустите. Мне не до шуток. Я так устала…
– Вот и отдохнёте. Вы в каком номере остановились? – он бесцеремонно взял меня за руку.
– Не ваше дело!
Я выдернула руку, отодвинула мужчину в сторону и прошла к себе в номер. Не прошло и пятнадцати минут, в дверь номера постучали. На пороге стоял толстяк и улыбался прежней восхитительной улыбкой.
– А мы ждём вас!
Я попыталась закрыть дверь, но ничего не получилось!
– Пожалуйста, пойдёмте! Пойдёмте, если наша компания не понравится, уйдёте! Честное слово! – он слегка склонил голову набок, сложил руки лодочкой и прижал их к своей груди, умоляя пойти с ним.
–Хорошо! Можно, я съем яйца и приду к вам в гости. Есть хочу, понимаете? Я хочу есть! – я снова попыталась закрыть дверь.
– А нам как раз нужны яйца, чтобы положить на них икру!
При слове икра защемило «под ложечкой». М-м-м.. икра! Пришлось сдаться. Эх, была не была! Представляете, Гела, и я повелась на икру!
– Значит, во всём виновата икра? Это она так изменила вашу жизнь?
Я снова сделала попытку снять напряжение с рассказчицы. Уж слишком она нервничала. И у меня получилось. Мы рассмеялись, выпили ещё вина.
– Гела, вы как в воду смотрите! Так и было.
– И что же было дальше? Вам досталось яйцо с икрой?
– Да, конечно! Слушайте, а то я что-нибудь упущу. А там важно всё. Всё в моей прошлой жизни играет свою роль и имеет значение. И раз уж я начала этот рассказ, хочу его рассказать, не упустив никаких мелочей. Они важны. Очень важны, в моей жизни каждая деталь имела значение.
– Хорошо. Извините, Лиза. Я не буду больше перебивать вас.
Элиза вновь задумалась, грустно смотрела в окно, но я понимала, что ничего она там не видит.
– Ну вот… Я пошла с этим настырным мужчиной. В комнате уже были гости. При виде меня им стало, почему-то, весело. Я отступила назад и хотела выскочить из номера.
– Все тут же запротестовали: «Нет, нет, не уходите! Эдик сказал, что всё равно приведёт вас. Он и нас-то собрал по этажу, включив всё своё обаяние!» – наперебой говорили они. Меня усадили за стол. Вот это праздник! Гела, вы даже не представляете, в это время, когда продукты в магазине по талонам, здесь деликатесы: икра, колбаса, рыба… У меня забрали яйца, очистили и положили на них толстый слой икры. Одну половинку подали мне. Я боялась к ней притронуться. Но, видя, как все ведут себя свободно, наконец-то съела эту половинку яйца с икрой!
– Ура! Представляю, как вы были рады, что попали в эту компанию…
Элиза как будто не услышала моего замечания, продолжила свой рассказ.
– Вдруг я почувствовала чей-то взгляд. Подняла глаза… У окна стоял мужчина. Высокий, стройный, брюнет. Он внимательно смотрел на меня. Гела, это какая-то магия! Он смотрел на меня и не сводил с меня глаз. Мне стало неловко. Но и я уже не смогла отвести глаз от него. И уже не могла ни есть, ни пить… Меня всю сковало. Гела, вы когда-нибудь чувствовали себя так?
Элиза в упор смотрела на меня ожидая ответа.
– Наверное. Когда влюбилась первый раз. Вроде было такое.
–Вот! И я так же, обомлела и застыла. Разве я понимала в эту минуту, чем обернётся эта случайная встреча в номере гостиницы, куда меня затянули силой…
Я слушала Элизу и понимала как сложно ей сейчас. Иногда прошлое беспощадно. Пока его не беспокоишь, оно лежит себе спокойно, как добрая собака, посапывает где-то внутри души. Но стоит его нечаянно задеть… и это прошлое может кардинально изменить настоящее, может быть и не в лучшую сторону.
В этом случае говорят – «не будите спящую собаку». «Let sleeping dog lie» – автор этих слов поэт Средневековья Джефри Чосер, но и в наши дни стоит прислушаться к предупреждающим словам. Я, слушая попутчицу, чувствовала её душу, её боль, переживания.
Внешность никогда не расскажет о человеке всю правду. Да и сам человек столько скрывает внутри себя, что иногда и сам устаёт носить в себе этот груз. Синдром попутчика. Спасительный синдром, который не каждому по душе. Но он спасает, снимает груз пережитых страхов, горя и потерь, чаще всего это так.
Время в пути пролетело незаметно. Мы расстались с Элизой как близкие подруги, понимая, что больше не увидимся никогда. Но в моих руках оказалось нечто большее, чем её рассказ…но об этом позже. Всегда вспоминаю с теплом наше путешествие, думаю, как же сложилась дальнейшая судьба женщины, которая свою любовь назвала соломенной? Случилось ли то, чего она так ждала всю свою жизнь, о чём мечтала долгие годы?
Прошёл почти год после нашей встречи. Сейчас я пишу свою книгу. Моя героиня очень похожа на мою попутчицу. Я выбрала историю её любви. Любви необычной, сложной. Противоречивой. Эрих Фромм, известный психоаналитик, в книге «Искусство любить» говорит, что не каждому доступна любовь. Способность любить, это черта зрелых людей. Любовь ─ не случайное романтическое переживание, не сентиментальное чувство, которое доступно каждому. Фромм считает любовь искусством. И не каждому даётся этот талант. Можно прожить в счастливом браке более полувека и не заметить, что счастливым его сделал один человек, в которого можно было погружаться как в бездну день за днём. Но не у каждого есть талант разглядеть своего партнёра вовремя.
Иногда несбыточная идея, фантазия, химера, если сказать одним словом, уводит из реального мира, отнимает силы и время для того, чтобы найти своё счастье на земле и не витать в облаках.
Соломенная любовь… существует ли она на самом деле? Или это фантазия моей героини? Судить не мне. Ситуация неоднозначная, что скажут об этом мои читатели, не могу знать.
1985 год.
После московских курсов Элиза была сама не своя. Никто не мог понять, что с ней происходит. Постоянно о чём-то думала, переспрашивала, не отвечала на вопросы.
– Элиза, что с вами? Вы сама не своя!
– Всё хорошо, Тамара Петровна.
– Может, поделитесь со мной, расскажете, что с вами происходит, и я смогу вам помочь?
– Всё нормально! Просто, я думаю о докладе, который готовлю для конференции.
– Хорошо, тогда идите, работайте.
Начальница смотрела вслед и качала головой. Не нравилась она ей в последнее время: думает о чём-то, витает в облаках, переспрашивает, когда к ней обращаешься, как будто её куда-то уносит. «Не унесло бы в декрет, итак работать некому…» – пробормотала Тамара Петровна и помчалась по своим начальственным делам.
Дома тоже заметили настроение Лизы, особенно допекал её брат:
– Что, Лизка, вляпалась в историю, как всегда? Ходишь, как мумия. Ты слышишь меня? Алё, сестра!
Но Лизе было не до него. Она включала кассетный магнитофон «Весна» и бесконечно слушала песню в исполнении ансамбля «Весёлые ребята» «Люди встречаются, люди влюбляются, женятся…»
– Точно, вляпалась куда-то! Мать, слышь, с Лизкой что-то не так. Как слетала в Москву, так и слетела с катушек.
– Герка, какое твоё дело! Что лезешь к сестре. Не трогай её, – бурчал отец.
– А что ты защищаешь её, ходок старый. Конечно, в Москве, кто знает, чем она там занималась столько времени? Молчит же. Ничего не вытянешь из неё! Лизка, давай, рассказывай! Букетище дорогущий притащила, носа из него не высовывает. Одурела совсем!
– Подарили… что ж она сама себе купила его, что ли?
Отец как мог защищал дочь.
– Кто бы ей дарил! Дурынде этой. Купила. У нас-то таких не продают. Вот и припёрла через всю страну диковину эту.
Мать махнула рукой и ушла на кухню. Брат похихикал, никто его не поддержал, но своё дело он сделал. Против сестры выступил, душа его успокоилась и он, хлопнув дверью, ушёл из дома.
– Ушёл! Шляется где-то. Не может деваху найти себе нормальную. Какие-то все девки разболтанные пошли. Посмотришь – ни кожи, ни рожи.
Мать вышла из кухни и произнесла тираду вслед сыну, вытирая руки кухонным полотенцем.
Лиза не обращала на семейные склоки никакого внимания. Она была в другом мире, в другой реальности. И никто, никакая сила сейчас не вернёт её в этот мир.
Страница из дневника Элизы:
«… Когда мне было лет пятнадцать, я впервые влюбилась в мальчика из параллельного класса. На перемене боялась выйти из класса, чтобы случайно не столкнуться с ним. В школу приходила на полчаса раньше и стояла у крыльца, притворяясь, что кого-то жду. А на самом деле я ждала его. Как только он входил в двери школы, я бежала следом. И издалека наблюдала за ним. Позже выяснилось, что он брат моей одноклассницы и мне захотелось с ней подружиться, чтобы был повод что-то разузнать о нём.
Одноклассница не догадывалась о моих целях и незадолго до Нового года пригласила меня на свой день рождения.
Мама выбрала на книжной полке книжку поновее, завернула её в газету и сказала:
– Книга – лучший подарок.
Я возмутилась:
– Мама, она же читанная, разве можно такое дарить!
– На ней что, написано, что она читанная? Нет. Вот и пусть они её и почитают. Будет читанная.
Я не хотела дарить этот подарок, но мне очень хотелось посидеть за одним столом со старшеклассниками. И особенно хотелось понравиться мальчику, в которого была влюблена.
Я достала из своей шкатулки красные бусики, которые когда-то купила на скопленные деньги, и пошла в гости. Бусики жгли мне ладонь, до такой степени мне было жалко их отдавать девочке, с которой совсем недавно дружу.
Одноклассница их тут же надела и все девочки восхитились моим подарком. Остальные подарки лежали на столе нетронутыми. Это были книги. И читанные, и перечитанные много раз.
Настроение упало, а вместе с ним и мальчик мне стал неинтересен тут же, когда он подошёл к сестре, потрогал пальцем мои бусики и сказал:
– Фигня какая-то. Вот книжки – это да!
Выбрал несколько книг и ушёл в свою комнату. Вот так и улетучилась моя любовь. С тех пор я не ношу бусики и никогда не дарю книги. Дарю только свои, которые написала сама. И то только тем, кого уважаю и люблю.
Вот такие воспоминания о первой любви. Вторая любовь была ещё смешнее. А в общем, мне никогда не везло с любовью…»
В субботу назойливая подруга Янка позвала Лизу в ресторан. Лиза долго сопротивлялась, но та не отставала. Пришлось согласиться. На удивление и мать Лизы поддержала подругу:
– Давай, Янка, уводи её. А то закисла девка дома. Сидит, думает о чем-то, как будто в омут опущена с головой. Не слышит ничего, не видит никого. Как статуя из гипса. Боишься прикоснуться к ней, тронешь, рассыплется. Довела себя, плачет чего-то по ночам.
В ресторане Лизу пригласил на танец парень. Он пытался поговорить, но Лиза отвечала невпопад. А молодой человек оказался настырным, пытался разговорить партнёршу.
– Имя моё простое, запоминается легко, – шептал парень на ухо Лизе во время танца, – Николай. Хотите повторить?
– Не хочу. Отстаньте от меня.
– Нет, не отстану. Никогда не отстану. Вот увидишь!
– Николай, не приставайте ко мне. – Лиза отстранила партнёра, не дождавшись конца танца, вернулась за столик.
– Ну ты, Лизка, даёшь! Закадрила мужика. А всё скромную строишь из себя, глазки опускаешь. – Подруга злилась, за весь вечер её так никто и не пригласил на медленный танец.
– Яна, отстань. Забери его себе. Мне никто не нужен!
– Он не в моём вкусе! Мне нравятся другие парни. А ты не ври. Вижу, как ты смущаешься, скромница наша! – продолжала язвить подруга.
Сколько раз Лиза обещала себе, что больше не будет подчиняться подруге, научится отказывать. Но ничего не получалось. Янка как смола пристала к ней. Не отдерёшь. Ей нравилось повелевать податливой Лизой.
А Лиза мечтала поскорее отделаться от всех, уехать из дома, из этого города, от этой прилипалы-подружки. Она мечтала о другой жизни и в другом мире. Он внезапно открылся для неё. Там, в Москве! А ведь она даже и не помышляла, что существует другая жизнь, другие правила, отношения между людьми.
– Лизка, снова зависла, пошли танцевать. Новая песня: «в свой вагон вошла она, улыбнулась из окна…»
Янка выскочила из-за стола и, не дожидаясь подруги, выскочила в круг танцующих.
А Лиза вновь погрузилась в эту мелодию. Она думала только о том, что произошло там, в московской гостинице. И ничего другое её не интересовало.
Родители, как и прежде, жили своей жизнью. Мать махнула рукой на дочь и теперь занималась женитьбой брата. Подыскивала ему невесту. Пыталась привлечь к этому занятию и дочь, но Лиза категорически отказалась от этой затеи.
– Лахудра ты, лахудра! Ничего тебя не интересует! Ты можешь один раз пройтись со своей матерью по улице? Мы просто пройдём мимо них и посмотрим, что за девушка придёт на свидание, можно же это сделать ради брата?
– Мама, брат армию отслужил! Он взрослый человек. Отпусти его.
– Ты думаешь только о себе! У самой ничего не получилось… бессовестная. Так давай Герке поможем, скорее женить его надо, пока не загулял совсем.
– Мама, если суждено ему гулять, то он и в браке загуляет. Отпусти, пусть делает, что хочет.
– Дура ты, Лизка! О себе только и думаешь! Не ожидала, что такой вырастешь. Совсем мать свою не почитаешь…
– Мама! Ну вот зачем ты так! Да пойду я с тобой, пойду. Давай не будем снова ссориться.
Лиза не выносила слёз матери. Они рвали сердце на части. Она столько маминых слёз помнит с детства! Ссоры, драки, разводы – всё это так глубоко засело в душу и при каждом удобном случае напоминало о прошлом.
Лиза давно никуда не ходила с мамой. Последний раз это было в далёком детстве. Мама держала её за руку, а Лизка бежала рядом с ней вприпрыжку. Была весна. Цвела черёмуха. Она помнит этот сладко-горький аромат. Ветерок дул в лицо, а юбка-клёш высоко поднималось так, что девочка еле успевала придерживать её свободной рукой. Громко смеялась, и её смех словно трель колокольчика, уносил ветер. Мама тоже смеялась как девчонка. Потом они бежали наперегонки. И Лиза обогнала маму. А мама поймала дочку, подняла на руки, и долго-долго кружила её. Поставила на землю, и они стояли, взявшись за руки, ожидая, когда у них перестанет кружиться голова…
Она помнит эти счастливые минуты. Больше такого не было. Никогда.
А сейчас мама и дочка шли рядом и … молчали. Лиза вдруг поняла, что она не умеет разговаривать с матерью. Не умеет расспрашивать её о здоровье, о проблемах и радостях. Не умеет рассказывать ей о себе! Хотя бы о том, что произошло с ней в Москве. И что она каждую минуту думает об этом…
Мама целеустремлённо стремилась туда, где назначено свидание у брата с новой девушкой. Все предыдущие невесты были забракованы напрочь!
Лиза кое-как успевала за ней.
– Мам, ну куда ты торопишься? Вон, Герка идёт вразвалочку и не спешит к своей даме. Пусть сам выбирает. Ему жить.
– Что ты понимаешь, лахудра! Герка тюфяк. Окрутит его деваха с характером, не пикнет!
– Ага, как ты отца. Тоже бежит из дома, да убежать никак не может.
– Ах ты, дрянь!
Мать замахнулась на дочку рукой. Лиза увернулась от пощёчины матери. Обида всколыхнулась внутри и сдавила грудь. Эта боль вновь стала невыносимой. Она сделала глубокий вдох, стараясь привести себя в нормальное состояние. Оглянулась, мама уходила вперёд быстрыми шагами. Она боялась пропустить свидание брата с незнакомкой.
Лиза поплелась следом. Она не хотела нового скандала. Шла и вспоминала один случай, который произошёл с ней много лет назад. Брат увидел в дневнике сестры двойку и рассказал о ней матери. А в этот день они собирались в гости. Лиза давно хотела попасть на день рождения к двоюродной сестре. Но двойка в дневнике за плохо рассказанный стих сделала своё мерзкое дело.
–Элиза, ты остаёшься дома! Учи стихотворение, а мы берём только Геру!
– Мам, я выучу! Честно-честно…
– Нет, я сказала! Герман, собирайся.
Лиза смотрела, как они уходят, и не верила своим глазам! А брат в это время злорадствовал и корчил сестре рожицы.
Весь вечер девочка проплакала. А когда услышала, что семья возвращается, легла на кровать, повернулась к стене и затаилась. Весь вечер она ждала, что мама подойдёт, укроет дочку одеялом, в комнате было прохладно, погладит по головке, поцелует… Ничего этого не случилось. Девочка слышала, как брат восторгался вкусным тортом, как они с мамой обсуждали игры, которые подготовила именинница. О Лизе в этот вечер никто не вспомнил!
Этот комок обиды до сих пор торчит как кость в горле. И его невозможно проглотить! Как только что-то не так, он тут как тут, этот острый сгусток душевной боли.
И сейчас то же самое состояние. Душевная боль не рассасывается и никуда не девается. Она просто затихает на время.
Лиза шла следом за матерью, и не было в душе ненависти к ней. Только жалость. Жалость к близкому человеку.
Страница из дневника Элизы:
«…В тот день я смотрела на мать и вдруг меня осенила мысль: а ведь мама ещё молода! И красива! Она могла бы нравиться мужчинам, флиртовать, жить в своё удовольствие, а не тратить свои нервы на отца и брата, который никак не может определиться в жизни самостоятельно.
Почему же я считаю маму старой? И, причём, уже давно! А ведь родителям нет ещё и сорока пяти лет. Поженились они рано. Им не было и двадцати лет. И все эти годы мучили друг друга.
Почему не разводились? Не дали свободу друг другу? Из-за нас, детей? А разве детям от этого лучше? Разве они дали нам свободу душевную и физическую? Нет. Ничего этого я не смогла получить ни в детстве, ни в юности.
И даже сейчас, когда я намного старше их, и их нет уже в этом мире, они держат меня, не отпускают…
Может быть это происходит от того, что я мало времени уделяла им и не до конца понимала своих родителей? Чего-то не увидела, чего-то не разглядела. И чувство вины не проходит, или я держу его в себе искусственно. Просто привыкла мучить себя».