Все, что случилось на даче Макса, было одним из бесчисленных эпизодов борьбы Света и Тьмы. Важность его заключалась в том, что солам, обнаружившим ресурс для позитивных изменений во вселенной в самом человечестве, предстояло склонить на свою сторону главных оппонентов – Судей и доказать, что у человечества есть потенциал к эволюции.
Сохранив за собой полномочия контроля над распределением энергии между силами Добра и Зла, судьи не были заинтересованы в развитии конфликта с эмиссарами Творца, солами, проявили лояльность, согласившись выслушать одного из них, вовлеченного в события, в качестве главного свидетеля и непосредственного участника. Важным нюансом переговоров было то, что сол считал необходимым скрыть некоторые аспекты, о которых не собирался информировать судей, считая их "теоретиками" в отличие от него.
Взаимосвязь солов с людьми оказалась намного глубже, чем предполагалось. Являясь сегментом коллективного разума, солы ощутили потребность индивидуализации формы, у которой по правилам должно быть и имя. Миссия солов не обязывала их становиться своими там, где они по определению были инородной субстанцией и чужаками во всех смыслах. То, с чем они столкнулись, сподвигло их на перемены в своем поведении. Сблизившись с людьми и обозначив свое присутствие, солы выводили конфликт на новый уровень.
Встревоженные судьи затребовали экстренный созыв совета, чтобы заслушать подробный отчет. Солы вызов приняли, поручив тому, кто отличился во время последнего инцидента, отстоять саму миссию и дать ответы, который успрокоят судей, не провоцируя активности этих "теоретиков".
Сол явился на заседание совета в своем новом облике, чем шокировал судей, которые раглядывали его, пытаясь понять замысел подобной метаморфозной формы.
– Как называется то, что мы видим?
– Кот, просто кот. Люди им доверяют и опасаются, в смысле, любую выходку воспримут как должное – идеальное соотношение для моих задач.
– Обычно вы этого не делали. Энергия не нуждается в форме.
– Не в этот раз. Если бы видели то, что мы наблюдаем уже несколько десятилетий, вы бы поняли.
– Намекаете на нашу "оторванность от жизни"? – несмотря на ровное "звучание" мысли, проскочил оттенок недовольства. – Это не наше дело, мы занимаемся перераспределением энергии, .
Судьи, настроенные консервативно, категорически не желали пересмотра своих компетенций, а солы… это их дело, чем прикинуться, лишь бы выполнили миссию и давали исчерпывающий отчет для принятия решения.
– И не наше. Мы – наблюдатели и наше дело – сбор информации. Миссия оказалась сложнее, я и другие в этом убедились, обнаружив среди обычных людей «посредников» и даже «проводников», которые успешно взаимодействуют с артефактами.
– Этого не может быть!
– Тоже так думал, – Сол потупил глаза, делая вид, что полностью разделяет негодование одного из судей, который высказал общее мнение. – И тем не менее артефакт оказался в руках человека, который отнесся к нему с должным уважением, ориентируясь на общечеловеческие представления о том, что такое хорошо и что такое плохо.
– Хотите сказать, что он сохранил артефакт потому, что осознал его значимость?
– Не в той мере, как мы это понимаем. Он посчитал, что, если нарушить целостность артефакта, который имел вид солдатского медальона, тот, кому он принадлежал, умрет дважды.
– Ну и что? Люди умирают многократно. В чем тут милосердие и доброта?
– В том, что вы смотрите на процесс, как судьи. Люди в большинстве своем не верят в воскрешение.
– Не нравится идея?
– Не то, чтобы. Скорее врожденная нелюбовь ко лжи, хотя сами используют ее постоянно. Игра такая – обмани и не попадись сам. С возрастом они становятся чувствительны к ней и предпочитают принять смерть как неизбежность, чем как надежду, не подкрепленную ничем. Неизвестность порождает домыслы и страх.
– А как же вера…
– Они уже не те наивные простаки, что триста лет назад. Им нужны пруфы.
– Гм, понятно. И где это взять?
– Полагаю, у вас.
Судьи упорно не желали показаться несведущими, чтобы не вызвать критику в свой адрес, что заделались снобами, остановились в развитии, судят исходя из устаревших представлений.
В целом к их работе нареканий не было, чтобы «погореть» на каких-то «пруфах», которые у них есть, но они о них не знают.
– «Этот Сол изменился. С другими, наверняка, то же самое».
– «Несомненно»
– «Что повлияло? Неужели, люди?»
– «Больше некому, если не считать существ, чей облик они восприняли и чувствуют себя в нем комфортно, раз один из них явился сюда в подобном виде..»
Приняв глубокомысленный вид, Верховный Судья важно произнес:
– Насчет пруфов мы еще подумаем.
Сол прикрыл глаза, чтобы не выдать свои мысли:
– «…думать над тем, чего не знаешь, можно бесконечно долго. Может потому до сих пор проблема с понятными доказательствами непрерывности жизненных циклов не решена. Думальщики.., а люди ждут, изматывая себе души в ожидании конца».
– Хотите что-то добавить? Чаша весов пока в пользу обнуления версии мира.
– Разумеется. Я сказал пока очень мало. Но если вы настаиваете на завершении слушаний, скажу – обнуление в состоянии устойчивого генезиса – верх несправедливости.
– О каком генезисе речь?
– Об абсолютном. Вам нужны пруфы?
– «Так, он опять назвал этот термин. Хочет нас унизить»
– «Или помогает не потерять лицо. Что это за хрень (судья гордо обвел коллег, демонстрируя осведомленность в новинках универсального понятийного ряда), которая есть у нас. Он не выглядит растерянным. Скорее наоборот, чувствует свою правоту. Дело в пруфах? Это неизвестное нам оружие, которое он сюда втащил под этой шкурой, чтобы нас припугнуть?»