Правая – тормоз, левая – сцепление, напоминаю я себе, усевшись на харлей и надев шлем.
С тех пор, как я в последний раз на нем ездил, прошло много времени, но мышцы вспоминают, как это делается, стоит мне выехать на дорогу.
Я не собирался снова садиться за руль, но, оказывается, отец был прав: автобусы не ходят в этом городе после семи. Учитывая то, что моя смена заканчивается в восемь, а дорога пешком до дома занимает два часа… мне пришлось подумать, как решить эту проблему, не подвергая окружающих опасности.
Только себя.
К счастью, ответом стало хобби моего отца.
Прежде чем жениться на Кристалл, он с ума сходил по мотоциклам и катался на своем харлее каждые выходные. Черт, он обожал свою малышку настолько, что научил меня водить мотоцикл раньше, чем машину. Так что одолжить у него один из экземпляров коллекции оказалось несложно.
В моей голове, если я врежусь в кого-то за рулем харлея, убью я только себя. А значит, это идеальный вариант. Жаль, я не могу так же легко решить, что делать с Ковингтонами.
Или как помочь ей.
Джейс сказал, что Бьянка счастлива… но по ней этого не скажешь. Однако ее новая жизнь меня не касается. Потому что это не я надел кольцо ей на палец.
А он.
Что-то в груди неприятно скребется, пока я мчусь к Дьюку. Наверное, теперь она любит его… Но первым она полюбила меня.
Даже когда я ее ненавидел.
Вечеринка в честь малыша.
Праздники для младенцев. Какая же это чушь. Кому, на хрен, нужна вечеринка, если ребенок еще даже не родился?
В груди клубится ноющая боль.
Не мой ребенок.
Выбравшись из машины, я ощупываю карманы, пытаясь найти ключи от дома, но там оказывается пусто. Черт. Разобью окно и скажу мистеру Ковингтону, что туда залетела птица.
С чего бы мне любить тебя? Ты просто разочарование.
Последние слова Кристалл.
К черту эту шлюху.
Я любил ее. Дал ей все, что у меня осталось, но этого оказалось мало. Она меня использовала. А потом бросила.
Как моя мать.
Разбитый, я опираюсь на дверь гостевого домика, а мир вокруг начинает кружиться, словно я заработал себе персональный круг ада. Каждая женщина, которую я люблю, предает меня. И мне некого винить в этом, кроме себя.
Я поворачиваю ручку и с удивлением понимаю, что дверь открыта. Наверное, забыл закрыть. Ввалившись в помещение, я достаю содержимое карманов и кладу на стол. Зажигалка, пакетик травы – единственная сучка, которой я могу доверять, – и немного таблеток. Не задумываясь, закидываю одну в рот. Это всего лишь экстази, так что меня не размажет настолько, насколько мне бы хотелось, но это лучше, чем ничего.
Что угодно, лишь бы унять эту боль.
Что угодно, лишь бы оказаться там, где я буду чувствовать себя в безопасности.
Там, где все супер, детка.
Там, где мои демоны меня не найдут, потому что я закрыл дверь и выкинул сраный ключ.
Только тогда я замечаю женскую фигуру, завернувшуюся в простыни на кровати. Я пытаюсь вспомнить, когда это успел позвать Морган, но, честно, ничего не приходит в голову.
Половина бутылки Джека и экстази делают свое дело.
Я расстегиваю ремень, снимаю штаны и начинаю трогать свой член через боксеры.
– Приветики, – говорю я, ложась к ней в кровать.
Она молчит, но ничего страшного. Я знаю, как поднять и ее, и свой член. Закрыв глаза, я обнимаю ее, хватаясь за сиськи. Они больше, чем я помню. Черт. Это не Морган…
Это Хейли.
Единственная девушка, которая меня не бросила. Я послал ее раньше. Но иногда – в те ночи, когда мне особенно плохо, – я зову ее к себе, чтобы представить, как могла бы выглядеть моя жизнь. Что у меня могла бы быть прекрасная девушка. И я мог бы быть хорошим…
Что все могло бы стать так, как мне говорила мама, прежде чем уйти.
Застонав, я взбираюсь на нее сверху. Мне нужно потеряться в ней и забыться. У нее такая нежная бархатистая кожа. Сладкий аромат яблока наполняет мои легкие, когда я целую ее в шею.
Она пахнет по-другому, говорит мой мозг, но мне все равно.
Я чувствую себя настолько дерьмово, что трахнул бы и семидесятилетнюю старушку, которая продает мне виски и траву на заправке. Хейли постанывает, грудь вздымается, когда она трется бедрами о мой член. Обычно она так себя не ведет, но я рад, что эта девочка не боится взять то, что хочет.
В этом мы с ней похожи.
Я играю с одним из ее сосков через ткань лифчика. Выгнув спину, она впивается ногтями мне в затылок. Боже. Об этом я и говорю. Я провожу языком по границе бюстгальтера.
– Эта попка сегодня моя. – Я прикусываю ее сосок. – Слышишь?
Она замирает, и разочарование в моей груди словно тяжеленный кирпич. Теперь я точно уверен, что это Хейли. Мой невинный ангел. Мне пришлось встречаться с ней полгода, прежде чем она сдалась… но мне понравилась игра. Однако секс с ней стал скучным практически сразу после того, как я лишил ее девственности, потому что мы, очевидно, хотели разных вещей. Она ждала романтики и нежности, а я…
Я хотел трахаться.
Показать ей свои шрамы.
Но Хейли они были не нужны.
Никому не нужны.
Всем нужен только веселый шутник, который помогает людям почувствовать себя лучше. И я это делаю… ведь не хочу, чтобы люди, которых я люблю, бросили меня.
Давая Хейли то, что она хочет, я нежно сжимаю ее грудь, несмотря на то, что мне не терпится перевернуть ее, схватить за волосы и с размаху войти в ее задницу. Сделать так, чтобы у нее пошла кровь. Чтобы внутри все горело, чтобы там остался мой след.
Чтобы она никогда меня не забыла.
– Еще, – стонет она, умоляя так, как никогда раньше.
Я поднимаюсь выше и впиваюсь в ее губы, пока она обхватывает меня своими длинными ногами. Мне начинает казаться, что они не такие длинные, как я помню. Эта мысль должна бы заставить меня остановиться, но то, как она меня целует…
Господи, мать его, боже.
Этой девчонке мало, она словно пытается высосать из меня душу.
Когда она прикусывает мою нижнюю губу, нить, на которой я держался, рвется. Поцелуй становится горячее, и я засовываю в ее рот свой язык, исследуя ее изнутри. Моя рука опускается на ее шею, немного сжимая.
– Повернись и раздвинь ножки, чтобы я мог попробовать тебя на вкус.
Она открывает рот, но я снова засовываю туда свой язык, наслаждаясь. Ее жадный язык встречается с моим, и они начинают сражаться друг с другом. Она другая сегодня… немного агрессивная, но мне это чертовски нравится. Дьявол, у меня настолько крепкий стояк, что удивительно, как мой пирсинг не отлетел в другой конец комнаты.
Возможно, я не должен был изменять ей с Кристалл. Возможно, не должен был разбивать ей сердце… несмотря на то, что отпустить ее было правильным решением. Возможно, между нами что-то может получиться. Возможно, нам нужно было расстаться, чтобы снова быть вместе.
Возможно…
– Оукли, – хнычет она.
Ее голос наполняет мои вены ядом.
Нет.
Когда я открываю глаза, оправдываются мои худшие опасения.
Уж точно агрессивная.
Я вскакиваю с кровати, словно у меня загорелись яйца. А если Джейс и Коул когда-нибудь об этом узнают… черт, это может произойти буквально.
Я знал, что в последнее время Бьянка странно на меня смотрела, словно я – ее следующая жертва, но и подумать не мог, что все зайдет так далеко.
Мое тело пронизывает стыд, словно сотни маленьких иголок впиваются в кожу. Я чуть не трахнул младшую сестру моих лучших друзей.
Твою же мать. Ей только исполнилось шестнадцать.
Схватив толстовку с кровати, я прикрываю свою эрекцию, натягиваю трусы и включаю ночник.
– Какого хрена ты тут делаешь?
У Бьянки хватает наглости выглядеть обиженной, когда она отбрасывает простынь, представляя моему вниманию свои сексуальные розовые трусики и лифчик, едва прикрывающие хоть что-то.
Твою налево.
Прикусив костяшки, я выключаю свет, заставляя член не реагировать так на ее тело.
Милые щенки и уродливые монашки.
Эта упертая чертовка снова включает свет.
– Я живу здесь, помнишь?
– Нет, – напоминаю я ей, показав на дверь. – Ты живешь там.
На самом деле, я более чем уверен, что она прописана в аду, но это сейчас не так важно. Я плачу́ – не очень много, но тем не менее – за то, чтобы жить в гостевом доме ее отца. А не за то, чтобы меня соблазняла малолетка в сексуальных розовых трусиках, которые я хочу разорвать на ней зубами.
Черт. Милые щенки и уродливые монашки.
Мне хватало того, что приходилось смотреть, как она плавает по утрам в бассейне в крошечном купальнике, прежде чем убежать в школу. Но залезть ко мне в кровать посреди ночи?
Я никогда не думал, что Бьянка будет играть настолько грязно.
Член дергается от нетерпения. Дерьмо такое. Плохая формулировка.
Тогда до меня доходит.
Бьянка никогда не делает такие вещи просто так. Всегда есть причина. Вопреки самому себе, я даю ей право оправдаться, ведь она никогда прежде не устраивала мне проблем. По крайней мере, таких.
– В какое дерьмо ты влипла?
Она смотрит так, будто у меня выросла вторая голова.
– Дерьмо? Почему…
– Потому что ты собираешься меня шантажировать.
Бьянка моргает, словно не понимает, о чем идет речь, а затем ее губы изгибаются в злобной ухмылке.
– Вау. – Она медленно встает с кровати и идет в мою сторону. – Так вот что ты подумал?
Я сжимаю челюсть так сильно, что удивляюсь, как зубы не начали крошиться.
– Я тебя знаю, помнишь?
– Ты прав. – И прежде чем я успеваю ее остановить, она проводит своим розовым ногтем по моему животу. – Но ты кое-что упустил.
Отбросив ее руку, я рычу:
– Что?
Бьянка подходит ближе, заставляя меня вжаться в стену.
– Это ты поцеловал меня. – Кожа начинает зудеть от раздражения, когда она снова касается моего живота. – И судя по всему, тебе понравилась наша маленькая игра. И даже очень.
– Ты права… понравилась. – Я хватаю ее за запястья, отталкивая от себя, прежде чем она успевает дотронуться до моего члена. – Потому что я думал, что ты – Хейли.
Я понятия не имею, что значит это выражение на ее лице. Не могу понять, злится ли она или ей действительно больно. Да кого я обманываю? На то, что я называю ее Исчадьем Сатаны, есть свои причины. Ее внешность так же опасна, как и она сама.
Все в этой злобной ведьме – подделка.
Резкое жжение от ее руки, встретившейся с моей щекой, заставляет меня подавить стон.
Джейс как-то пошутил, что чокнутые сучки меня заводят, и он был прав. Но у всего есть свои пределы.
Я собираюсь сказать ей, чтобы проваливала, но, словно животное, нашедшее свою добычу, она встает на носочки и впивается в меня губами, практически сразу пытаясь засунуть свой язык мне в рот. Я быстро прихожу в себя и отталкиваю ее.
Слишком сильно, потому что она снова падает на кровать. Взгляд, которым она одаривает меня, заставляет задуматься, стоит ли все это того, чтобы пожертвовать своей дружбой с Джейсом и Коулом.
Да ни хрена подобного.
То, что она вообще поставила меня в такое положение, уже дерьмово. Она знает, что я считаю Джейса и Коула своими братьями. Своей семьей. Мелкая циничная соблазнительница.
Ярость наполняет мое тело, когда я стягиваю ее с кровати.
– Вали на хрен отсюда.
Отчасти я понимаю, что, возможно, перебарщиваю, но она разбудила зверя.
– Ты сам это начал, – выплевывает она, пока я тащу ее к двери.
Потому что я не знал.
– Это, может, и правда, – я поворачиваю ручку и выталкиваю ее на улицу, – но прямо сейчас я это, черт возьми, заканчиваю.
Навсегда.
Я подбираю ее футболку с пола и бросаю в нее.
– Убирайся. Сейчас же.
Ее нижняя губа начинает дрожать. Черт, а она хороша. Как и моя мать, она гордо носит на себе корону, выкованную из манипуляций, обмана и притворных обид, а мне такое на хрен не нужно.
– Оукли…
– Еще раз выкинешь подобное дерьмо, и я все расскажу Джейсу и Коулу.
Это пустая угроза. Я, может, и близкий для них человек, но не кровный родственник. Бьянка имеет власть над ними обоими, и я знаю, что они поверят любой ее истории. Эта ночь, вероятно, приведет к тому, что мне надерут задницу, но она точно не закончит нашу дружбу, ведь я намеренно не стал ничего с ней делать. Никогда бы не стал. И врагу бы не пожелал.
– Проклятье, Бьянка. Что с тобой, дьявол тебя раздери, не так? – Я не чувствую ничего, кроме отвращения. – Ты не можешь вот так просто залезать в постель к взрослым мужчинам посреди ночи. – Я хватаю ее за подбородок, заставляя посмотреть на меня. – Ты хоть представляешь, что я бы с тобой сделал?
В Бьянке не осталось ничего невинного, но это не отменяет того, что она выросла у меня на глазах. Желудок сжимается от спазмов. Я все еще помню ту маленькую девочку с пушистыми волосами, которая носила очки и брекеты. Девочку, которая плакала, когда у меня случался приступ, потому что ей становилось страшно… а потом успокаивалась, когда он заканчивался, и приносила мне томатный суп с тостами.
Девочку, которая никогда бы не сделала ничего подобного.
Бьянка соблазнительно улыбается.
– Вообще-то да, представляю. – Ее ноздри раздуваются. – Хватит делать вид, что ты этого не хотел.
И в чем смысл вообще пытаться донести до нее что-то?
Я злобно смеюсь.
– Когда понял, кто лежит у меня в кровати? – Я оставляю между нашими лицами опасно короткую дистанцию. – Не хотел ни капли.
Между нами ничего никогда не будет. Никогда.
Ее огромные карие глаза начинают блестеть.
– Оукли.
Господи. Неужели она правда думает, что эти наигранные слезы на меня подействуют?
– Скажи, почему…
– Потому что я тебя не хочу, – рычу я, и вена на моей шее начинает пульсировать от гнева. – И никогда, черт возьми, не буду хотеть.
Потому что она точно такая же, как первая сука, разбившая мое сердце.
А значит, мне нужно держаться от нее подальше.
Всегда.