Орда. Куликово поле В соавторстве с В. А. Алексеевой



В XIII веке Руси пришлось вынести очень тяжелые испытания. С востока на нее обрушились полчища Чингисхана. Это был сильный, опытный правитель Золотой Орды. Его войскам удалось захватить множество земель в Средней Азии, Закавказье, Европе. В 1223 году они подошли к границам русских земель и разбили дружины русских князей на реке Калке. Захваченные города и сёла грабили и сжигали, пленных воинов уводили в рабство, а жителей заставляли платить дань. Начались тяжелые для Руси годы монголо-татарского ига. Но несмотря на все страшные невзгоды, русским людям удалось восстановить и собрать силы для сопротивления.

В середине XIV века самым сильным правителем в Золотой Орде стал хан Мамай. Весной 1380 года он дошел до Дона и намеревался не просто осуществить набег с целью грабежа и увеличения размеров дани, а полностью захватить и поработить русские княжества.

Узнав о надвигающейся угрозе, великий князь Дмитрий Иванович, названный впоследствии Донским, сумел спешно собрать войско и в верховьях Дона, на Куликовом поле, нанес решительное поражение монголо-татарским завоевателям. Русь торжествовала победу. И все же еще целых сто лет русские люди страдали под тяжестью ига, прежде чем им удалось окончательно освободить свои земли.

Глава первая Нашествие

Знак с неба

Мальчишки Кукша Осина и Мина Кольцо валялись в крестьянском поле. В небо смотрели. Звезды считали.

День приближался к концу. Серело, темнело небо. Загорались над головами первые звезды.

– Одна, вторая, третья, – считает Кукша Осина.

– Одна, вторая, третья, четвертая, – считает Мина Кольцо.

– Вижу еще одну! – кричит Кукша.

– Вижу еще одну и еще одну! – голосит Мина.

Хорошо им валяться в душистых травах. В небо смотреть. Звезды считать. Тишина. Теплота. Красота. Благодать.

И вдруг… Ослепило мальчишек небо. Вспыхнула прямо над ними огонь-звезда. Яркая-яркая, словно осколок солнца.

Зажмурился Кукша, зажмурился Мина. Открыли снова они глаза. Оставляя огненный след, в небе неслась комета.

Бросились от страха мальчишки лицом на землю.

– Боженька, помоги!

Потом вскочили на ноги, помчались к дому. А над головами все светила, светила огонь-звезда. И яркий луч тянулся, как хвост, по небу.

Прибежали друзья в деревню. Отродясь не бывало у них такого. Метались люди, собаки лаяли, кони ржали, коровы мычали. Козы и овцы блеяли. Не к месту, не к сроку вдруг истошно заголосил какой-то шальной петух.

Страх охватил зверей. Страх охватил людей. Семь дней подряд с наступлением темноты появлялась комета на небе.

И снова метались люди, лаяли собаки, ржали кони, мычали коровы, козы и овцы блеяли. И снова до хрипоты голосил петух.

Потом с неба ушла комета.

Не кончились этим беды. Лето вдруг стало страшно сухим. Загорелись леса в округе. Тлели болота. Смрад стоял над землей. Густые облака закрывали солнце. Задыхались от жары и дыма звери и люди.

Но и это еще не всё. В колодце у деда Путилы вдруг исчезла вода.

– У деда Путилы в колодце исчезла вода, – шептались в испуге люди.

Коза Марефа у тетки Варвары вдруг перестала доиться.

– У тетки Варвары коза Марефа перестала доиться, – ахали в страхе.

Шальной петух вдруг лишился голоса. Всё у того же деда Путилы выпала борода.

В тот год над всей русской землей пронеслась комета. Долго еще замирали в ужасе люди:

– Знак с неба. Недобрый знак.

Пыль степная поднялась облаком

Поле. Огромное поле. Степное раздолье. Дорога уходит вдаль.

Выскочил суслик из норки. Выбрал пригорок. Привстал. Замер. Глянул направо. Глянул налево. Зорко вперед всмотрелся – туда, где видна дорога.

Что там заклубилось вдали? Пыль степная поднялась облаком. Ближе, всё ближе облако. Слышится стук копыт. Это движется конница. Ближе всё кони. Ближе.

Покинул поспешно пригорок суслик. Шмыгнул к себе в норку. Затих.

Прошли тем местом конные. Снова суслик из норки выглянул. Видит: новый идет отряд.

Вид у всадников необычный: скулы широкие, глаза маленькие, приплюснутый нос, редкие волосы на подбородках. Лук у каждого, колчан, наполненный стрелами, боевой топор, веревка к седлу приторочена. Лошади низкорослые, но ладные, крепкие на ноги.

Снова спрятался в горку суслик. Выждал время. Вновь, как солдатик, на взгорке замер.

Конные шли с востока. С той стороны, откуда восходит солнце. Шли отряды один за другим, как волны в просторном море. Двигались тысячи всадников.

Засмотрелся на конных суслик. Потерял осторожность. Не спрятался вовремя в норку. Оказался в кругу верховых. Заметался он между конскими копытами. Туда-сюда, туда-сюда. Ищет норку. Нет норки. Затоптали домик суслика лошадиные ноги. Затоптали и суслика.

С востока, из азиатских степей, к русским землям приближались грозные завоеватели. В истории они получили название монголо-татары.

Калка

Монголо-татары жили далеко на восток от России. Они создали там свое могучее государство. Во главе него стоял сильный правитель и опытный полководец Чингисхан.

1123 год. Южная даль России. Соседние с Русью половецкие степи. Река Калка. Здесь, у берегов Калки, и произошла первая схватка русских людей с отрядами, посланными на Русь Чингисханом.

Против монголо-татар сразу выступило несколько русских князей. Трое из них – Мстиславы: Мстислав Галицкий, Мстислав Черниговский, Мстислав Киевский.

Не стали князья ждать подхода врагов к границам России. Выступили к ним навстречу.

Идут дружины Мстислава Галицкого.

Идут дружины Мстислава Черниговского.

Идут дружины Мстислава Киевского.

Идут дружины других князей.

Дошли они до реки Днепр, переправились через Днепр, вступили в половецкие земли. Половцы были нашими соседями. Нередко они вместе с русскими объединялись против общих врагов. Так было и на этот раз.

Улыбнулась поначалу князьям удача. Разбили они передовой монголо-татарский отряд. Пошли смело вперед. Шли восемь дней. Достигли реки Калки, где находились главные ханские войска.

Однако переоценили князья свои силы. К тому же не было в их рядах единства. Не хотели они иметь ни общего командира, ни общего плана, как лучше действовать, чтобы победить грозных пришельцев. В главной битве половцы и русские князья были разбиты. Князь Мстислав Киевский и еще два русских князя оказались в плену у врагов. Смерть их была ужасной.

Князей связали веревками. Бросили на землю. Сбили из досок настил. Положили его на пленников. Уселись монголо-татары на деревянный настил. Устроили победный пир.

– Смерть урусам! Смерть урусам! – кричали они. Так монголо-татары называли русских.

Давили, впивались доски в тела несчастных. Погибли Мстислав Киевский и его товарищи.

Разбиты на Калке княжеские дружины. Страшная угроза нависла над Русью.

Обойдет стороной беда?

На Руси ожидали большой беды. Однако после Калки монголо-татары вдруг остановились, развернулись и ушли назад в свои азиатские степи. Таков был приказ Чингисхана.

Вздохнули облегченно русские люди:

– Может, обойдет стороной беда. Может, мимо пройдет война.

Торжествовал Прокоп Никуда. Мужик он озорной, бедовый.

– Ушли! Хоть и побили наших Мстиславов, да, видать, поняли: кишка у них против нас тонка!

Вторит ему и Паслей Нуда:

– Конечно, кишка тонка. Да мы их – скулы широкие, бороды редкие. Пусть только заново сунутся – в рог бараний в момент согнем.

– Раз ушли – значит, мы победили! – кричит Прокоп Никуда.

– Испугались! – кричит Паслей Нуда. – Хвосты поджали. Выпьем за нашу победу!

Налили в кружки хмельную брагу.

– За нашу победу! За нашу победу!

Прошло пять лет. Не появляются больше монголо-татары.

– Я что говорил? – кричит Прокоп Никуда. – У степняков против наших кишка тонка!

– Я что говорил? – кричит Паслей Нуда. – Хвосты степняки поджали.

Прошло десять лет. Ни слуха ни духа о восточных завоевателях.

Снова Прокоп Никуда кричит про кишку.

Снова Паслей Нуда кричит про хвосты.

Прошло целых четырнадцать лет. Тишина на границах Русского государства.

И вдруг… Ошиблись Прокоп Никуда и Паслей Нуда. Ошиблись и многие другие. Не обошла стороной беда. Не прошла мимо война. Поход к Калке был лишь боевой разведкой монголо-татарских ханов.

«Когда никого не останется…»

1237 год. Декабрь. Стужа стоит на дворе. Лютует, лютует, трещит мороз. Замерзают в полете птицы.

Рязанский житель Степан Колесо принес в город страшную весть. Был он в гостях в дальнем селе, у свата. А сват был в гостях в еще более дальнем селе, у зятя. А зять был совсем далеко, в гостях у шурина. Короче, от шурина к зятю, от зятя к свату, от свата к Степану Колесу передалось: враги снова идут на Русь, к рязанским местам приближаются.

К границам Руси подходила огромная трехсоттысячная монголо-татарская армия. Скончался к этой поре Чингисхан. Вел войска его внук – хан Батый.

Примчался Степан Колесо в Рязань.

– Ворог идет, ворог! Тысячи! Тьма!

Вскоре монголо-татары вступили на рязанскую землю.

В то время Русь не была единым государством. Состояла она из многих независимых самостоятельных княжеств: княжество Рязанское, княжество Владимирское, княжество Черниговское и другие. Не всегда между собой эти княжества жили в дружбе.

Обратился князь рязанский Юрий Игоревич к своему соседу, князю владимирскому, тоже Юрию, к Юрию Всеволодовичу:

– Помоги, княже, врага разбить.

Не помог князь Юрий Всеволодович князю Юрию Игоревичу.

Обратился рязанский князь к другому соседу, князю черниговскому:

– Помоги, княже, врага разбить. Вместе же силы двоятся.

Не помог князь черниговский.

Подошли монголо-татары к Рязани, кричат:

– Сдавайтесь! Сдавайтесь!

Направили они к князю Юрию Игоревичу своих послов. Требуют послы, чтобы Рязань сдалась без боя. А кроме того, чтобы жители города выплатили монголо-татарам огромную дань.

Князь Юрий Игоревич ответил:

– Не быть тому. Не водится такого на Руси, чтобы сдаваться. – Помолчал и добавил: – Когда никого из нас не останется в живых, тогда все будет ваше.

Монголо-татары начали штурм Рязани.

Вместе со всеми защищал родной город и Степан Колесо. Сражался отважно, бился упорно, повторял слова своего князя:

– Будем держаться, пока никого в живых не останется…

Запылали деревянные стены Рязани.

Запылали дома Рязани.

Грозен в бою Степан Колесо. Стойки другие. И все же врагов больше. Враги сильнее.

Пять дней держалась Рязань, пять дней упорно сражалась. Погибали защитники города один за другим. Однако держали данное князю слово:

– Пока никого не останется!..

– Пока в живых никого не останется!..

Не осталось защитников города. Полегли они в битве с врагами. Погиб и Степан Колесо.

Захватили Рязань монголо-татары. Добивали последних жителей. Был убит и рязанский князь Юрий Игоревич. Убили враги и его жену, и его мать, и всех приближенных князя.

Догорала Рязань. Страшное пепелище осталось на месте города.

Лишь много-много лет спустя возродилась Рязань. Да и то не на старом – на новом месте.

Евпатий Коловрат и его дружина

Евпатий Коловрат был боярином, командиром одной из рязанских дружин. Когда монголо-татары напали на Рязанское княжество, он со своей дружиной был далеко от родных мест.

Приказал Евпатий Коловрат быстрей седлать лошадей, поспешил на помощь Рязани.




Стремительно передвигались дружинники Евпатия Коловрата. Торопились.

Верста за верстой. Верста за верстой. Редкие остановки. Короткий отдых. Накормят люди коней, напоят. Опять в дорогу.

– Эй, не отставай последний!

Верста за верстой. Верста за верстой. Накормят люди коней, напоят, опять в дорогу.

Торопились дружинники Евпатия Коловрата и все-таки опоздали.

Разгромили, сожгли к их приходу монголо-татары Рязань. Пошли на соседний Владимир.

Бросилась дружина Евпатия Коловрата догонять врагов.

– Нас же мало, – проговорил кто-то.

– Храбрость рождает силу, – ответил Евпатий Коловрат.

Снова бежит дорога. Верста за верстой. Верста за верстой. Догнали дружинники монголо-татар.

– Нас же мало, – снова напомнил кто-то.

– Храбрость рождает силу, – опять ответил Евпатий Коловрат.

Обрушились отважные русские воины на врагов. Заработали мечи, булавы, боевые палицы.

Жаркой была схватка. Однако неравны силы. Погибли дружинники Евпатия Коловрата. Погиб и сам Коловрат.

Удивлялись после боя монголо-татары. Никак не могли понять: откуда вдруг взялись русские. Под Рязанью же все погибли.

Нашелся один с фантазией:

– Знаю! Ожили они из мертвых. Из мертвых встали. – И принялся утверждать, показывая на одного из дружинников Коловрата: – Вон тот – с бородой. Я его сам заколол на стенах Рязани.

И второй Батыев воин стал утверждать, что встретил в этом бою сраженного ранее русского.

И третий встретил, и пятый…

Поражались ханские воины, как это люди из мертвых живыми стали. Поверили они в магическую силу своих врагов. Долго еще монголо-татары и здесь, и в других боях всматривались в лица погибших русских. А вдруг поднимется снова русский.

Геройством дружинников Евпатия Коловрата был поражен и сам хан Батый. Из всех русских воинов тогда осталось в живых всего несколько человек.

Хан Батый приказал их помиловать. И опять тот с фантазией:

– Милуй, не милуй, все равно оживет урус!

Княгиня Евпраксия и княжич Иван

Было это перед началом боев за Рязань. Прослышал хан Батый, что у сына рязанского князя Юрия Игоревича, Федора Юрьевича, жена красавица.

Звали ее Евпраксия.

Хочется хану Батыю на русскую красавицу глянуть.

Сложилось так, что встретились вдруг молодой князь Федор Юрьевич с ханом Батыем. Еще до начала штурма Рязани послал отец-князь князя-сына к хану Батыю с предложением мира.

– Говорят, жена у тебя красавица, – обратился хан Батый к молодому князю.

Засмущался Федор, пожал плечами.

– Красавица, красавица, – повторил Батый. И тут же: – Привези! Покажи!

Смутился Федор еще больше. Княгиня Евпраксия была совсем молодой и верно – очень красивой. Рязанские парни специально бегали посмотреть на юную княгиню. Княжеские дружинники Евпраксией любовались. Бородатые деды и те:

– Не помним такой красавицы.

Даже рязанские женщины в один голос:

– Небывалой она красоты.

Вот и хану Батыю его приближенные прожужжали уши:

– Красавица. Красавица.

Посмотрел вновь на Федора хан Батый:

– Покажи!

Вовсе смутился Федор. Очень любил он свою Евпраксию. Боялся ее потерять. У княгини только что родился маленький сын, княжич Иван. К тому же существовало в то время на Руси такое поверье: нельзя показывать своих жен мужчинам чужой, нехристианской веры. Монголо-татары были язычниками.

Отказался молодой князь Федор показать хану Батыю свою жену. Побагровел, покраснел, позеленел хан Батый:

– Ах, так!

Разгневался хан Батый, приказал умертвить князя Федора Юрьевича.

Дошла страшная весть о смерти мужа до молодой княгини. Прижала она к груди младенца крошечного Ивана.

– Ироды!

Билась долго неутешная вдова в слезах и крике. Не выдержала Евпраксия разлуки с любимым мужем. Не хотела, чтобы маленький княжич врагам достался. Поднялась она на высокую башню княжеского терема. Взяла в руки сына и бросилась вниз.

Погибли Евпраксия и княжич Иван.

Похоронили люди князя Федора Юрьевича, княгиню Евпраксию и их сына Ивана в родной земле на высоком месте. На могилах поставили большие каменные кресты.

Далеко видны кресты и могилы. Пеший пройдет – перекрестится. Конный проедет – задержится. Туча проплывет по небу – слезы прольет на землю.

Кушак

Банту и Танту – два ханских воина.

Приземист, коренаст, широкогруд Банту.

Еще приземистее, еще коренастее, еще более широкогруд Танту. Конь у Банту пегой масти.

Конь у Танту еще более пегий.

Боевой топор у Банту с большим топорищем.

У топора Танту топорище еще длиннее.

Идет монголо-татарское войско из-под Рязани к Владимиру. Спорят Банту и Танту, сдастся ли Владимир ханским войскам без боя или быть битве у стен Владимира.

– Сдастся Владимир, – сказал Банту.

– Быть битве, – сказал Танту.

– Не будет, не будет битвы, – твердит Банту. – Без боя откроют урусы городские ворота.

– Быть битве, – твердит Танту. – Не сдаются урусы без битвы. Решили побиться они об заклад. Облюбовали цветной кушак.

Ударили по рукам. Кто окажется прав, тому и кушак нарядный. Едут Банту и Танту, гадают:

– Быть битве.

– Откроют русские ворота.

– Падут на колени.

– Принесут дары.

Подошли монголо-татары к Владимиру. Переправились по льду через речку Клязьму. Вот он, город. Вот крепостные стены. Вот сторожевые башни. Вот он, главный вход в город, – Золотые ворота. Остановились монголо-татары перед Золотыми воротами. Кричат, как тогда при штурме Рязани:

– Сдавайтесь!

– Сдавайтесь!

Не отвечают владимирцы.

– Быть битве, – решает Танту.

– Откроют ворота, – уверен Банту.

Прав оказался Банту. Открылись ворота. Вышли вперед русские.

– Мой кушак! – закричал Банту. – Сейчас урусы падут на колени. Сейчас принесут дары.

Однако не пали русские на колени. Подняли луки. Тетиву натянули. Полетели стрелы навстречу врагам.

Сражен был стрелой Банту.

Сражен был стрелой Танту.

Никому не достался кушак нарядный.

Молодые князья

Пожалел князь владимирский Юрий Всеволодович, что не пришел он в свое время на помощь князю рязанскому Юрию Игоревичу. Да было поздно…

Окружили монголо-татары Владимир со всех сторон. Подтащили стенобитные и камнеметательные машины. Начали штурм города.

Самого князя Юрия Всеволодовича во Владимире не было. Находился он недалеко от Волги, на реке Сити. Собирал войско для борьбы с врагами.

В отсутствие князя оборону Владимира возглавили опытный воевода Петр Ослядюкович и сыновья Юрия Всеволодовича, юные князья Мстислав и Всеволод. Оба они молодые, решительные. Рвутся с врагами в бой.

Сдерживает их, оберегает воевода Петр Ослядюкович:

– Не спешите. Не спешите!

Надеется воевода, что вот-вот подойдет князь Юрий Всеволодович с вновь набранным войском, разобьет монголо-татар, снимет осаду с города.

Сражаются владимирцы, ожидают помощи.

Не поспела вовремя помощь. Проломив владимирские стены, монголо-татары ворвались в город. Завязалась рукопашная схватка. Молодые князья схватились за боевые мечи.

Не удерживал их теперь воевода Петр Ослядюкович. Все бились тогда с врагами.

Вышел вперед юный князь Мстислав. Вышел вперед юный князь Всеволод. Подняли мечи высоко над головами. Устремились на ханских воинов.

Бьется князь Мстислав. Удары направо. Удары налево. Удары прямо перед собой.

Бьется князь Всеволод. Удары направо. Удары налево. Удары прямо перед собой.

Оторопели ханские воины. Стали отходить под ударами грозных мечей. Вот пробились молодые князья к городским воротам. Вот вышли в открытое поле. Продолжают разить врагов. Удары налево. Удары направо. Удары прямо перед собой.

Все было стремительно. Замерли люди. Минута, минута, еще минута. Пришли ордынцы в себя. Устремились они на героев. Окружили со всех сторон. Сражен был князь Мстислав. Сражен был князь Всеволод. Но даже когда пали в бою молодые князья, всем продолжало казаться – взлетают, взлетают, взлетают над полем их боевые мечи и слышится их несмолкаемый звон. Удары направо. Удары налево. Удары прямо перед собой.

Василько

После взятия Владимира монголо-татары двинулись к реке Сити. Тут находилось только что собранное войско владимирского князя Юрия Всеволодовича. Между русскими и воинами хана Батыя произошло новое сражение.

Много русских отличилось в этой битве. Среди героев был и племянник владимирского князя Юрия Всеволодовича, князь Василько.

Отважен князь Василько. Даже хан Батый обратил на него внимание.

Неудачей закончилась для русских битва на реке Сити. В бою погиб князь владимирский Юрий Всеволодович. Князь Василько был ранен. Попал он к монголо-татарам в плен.

Приказал хан Батый привести к нему отважного русского. Долго смотрел. Что-то оценивал. Казалось, даже руками хотел пощупать.

Понравился Василько хану Батыю. Приказал он сохранить князю жизнь. Стал приглашать на службу в свое войско.

– Будь нашим другом, – сказал хан Батый.

Молчит Василько.

– Вернем коня.

Повел отрицательно головой Василько.

– Вернем меч, лук и колчан.

Повел отрицательно головой Василько.

– Командовать самым лучшим нашим отрядом будешь.

Молчит Василько.

– Будь нашим другом. Решай же, – повысил голос Батый.

Молчит Василько.

Мрачнеет, краснеет, зеленеет Батый. Наливаются жилы кровью.

Ответил наконец Василько:

– Враги моей Родины не могут мне быть друзьями.

Махнул хан Батый рукой. Прокричал что-то грозное на своем языке. Подбежали ханские слуги к русскому князю. Изрубили героя.

– Смерть им всем! – еще долго кричал Батый.

Шуба

Растеклись монголо-татары по Руси, как вода в половодье. Только в первый месяц нашествия кроме Рязани и Владимира они взяли Суздаль, Городец, Галич, Переяславль на Плещеевом озере, Ростов на озере Неро, Ярославль, Юрьев, Дмитров, Тверь, Волок Дамский и другие русские города.

Всюду гибли люди, шел разгром и разбой.

Был среди ханских воинов некто Бабак. Оказался он хитрым и жадным. Еще в Рязани, когда монголо-татары громили какой-то собор, приметил Бабак большой драгоценный камень. Схватил он камень, куда же спрятать? Дело было зимой. Зашил в меховую шубу.

Лежит камень у Бабака поближе к телу. Согревает Бабаку душу.

С этого камня все и пошло. Во Владимире Бабак снова похитил дорогие камни. Опять зашил их в шубу.

Лежат камни в надежном месте. Согревают Бабаку душу.

Потом были Галич и Городец. Пополняется у ханского воина склад награбленного. К камням прибавляется золото и серебро. Тяжелеет шуба.

Потом были Переяславль, Ростов, Ярославль. Все больше и больше добра у Бабака. Отвисают полы у шубы.

Трудно стало Бабаку ходить. Трудно сидеть в седле. Трудно сражаться пикой. Трудно взмахнуть боевым топором.

Однако терпит Бабак все ради своей драгоценной ноши. Лежат богатства в надежном месте. Согревают Бабаку душу.

Кончилось все негаданно.

Переправлялись монголо-татары у Ярославля через реку Волгу. Угодил Бабак неожиданно в прорубь. Прямо в шубе своей с камнями и золотом бухнул.

– Спасите! – кричит Бабак.

Подбежали другие.

– Шубу скидывай, шубу!

Жалко Бабаку прощаться с шубой. Цепляется он руками за лед. Тянут руки ему товарищи:

– Шубу, скидывай шубу!

Не удержался Бабак. Утянула тяжелая шуба его под лед. Захлебнулся Бабак в воде.

Лежит ханский воин на дне знаменитой русской реки. Шуба при нем и богатства при нем. Согревают Бабаку душу.

Нянька

Не обошли стороной монголо-татары и город Москву. Правда, в те времена Москва была городом небольшим. Можно было тогда только гадать, станет ли Москва современной Москвой. Разве что такое во сне приснится! Была Москва рядовым городом Владимирского княжества.

Город небольшой. Жителей немного. Правил городом воевода Нянька.

Любили горожане своего воеводу. Только и слышится:

– Так велел Нянька.

– Так сказал Нянька.

– У Няньки надо спросить.

– Няньку на свадьбу надобно пригласить.

Вел Нянька городские дела исправно. Жителей не обижал. Если даст слово, его исполнял. Участвовал вместе со всеми в трудах и праздниках.

Умела веселиться тогда Москва. По кругу идут полновесные чаши:

– За город наш славный – Москву!

– За всех горожан: за больших и малых!

Жили москвичи в достатке, помогали друг другу. Гончары кувшины, горшки лепили. Бондари делали бочки: для воды, для солений, для браги. Кузнецы изготовляли обода для тележных колес, подковы, ножи, засовы. Оружейники ковали мечи и латы.

Все вершил в городе, был первым и главным Нянька. По-прежнему в городе любят Няньку.

– Так велел Нянька.

– Так сказал Нянька.

– У Няньки надо спросить.

– На крестины не забыть бы его пригласить.

Но вот беда подкралась к Москве.

– Батый идет! Батый!

Приготовились жители к защите города. Гончары, бондари, кузнецы, оружейники и все другие стали в общий, единый ряд. И здесь первым из первых Нянька.

Но не устояла, как и другие русские города, Москва. Как и другие, одна сражалась. Разгромили монголо-татары Москву. Схватили Няньку.

Погибли тогда сотни москвичей. Погиб и их воевода Филипп Нянька.

Сокрушались те, кто остался в живых:

– Скоро ли новый Нянька у города будет?!

Торжок

Город Торжок. Городок с ноготок. Стоит на холме Торжок. Рядом река Тверда.

Зима. Февраль на дворе. Сковал лед Тверцу. Все в округе укрыто пушистым снегом.

После разгрома Рязани, Владимира, Ярославля, Твери, Москвы и других русских городов хан Батый решил идти на север, на прославленный Новгород.

Новгород – город старинный, древний. Город былинный, сказочный. Богат он церквами, резными теремами. Богат золотом и мехами. Богат торговыми людьми и привозными товарами.

– Нов-го-род! – мечтает о скорой добыче хан Батый.

Мечтают о богатом городе и ханские воины. Вот где их ждет пожива.

На пути к Новгороду и стоял у монголо-татар Торжок.

Надеялся хан Батый, что либо сдастся Торжок без боя, либо штурмом возьмет он город за один-два дня.

Не сдался Торжок без боя.

Прошла неделя. Стоит Торжок. Атакуют монголо-татары город:

– Сдавайтесь!

– Сдавайтесь! – кричат защитникам.

Не сдаются люди. Стоит Торжок.

Мрачнеет, краснеет, зеленеет хан Батый. Наливаются жилы кровью.

Смотрит Батый с тревогой на небо. На смену февралю пришел месяц март. Заулыбалось на небе солнце. Наступает весна. Скоро – капель, распутица. Растают снега. Ручьи превратятся в реки. Нелегкой будет дорога к богатому Новгороду.

Две недели держался упрямо Торжок. Перебив почти всех жителей, монголо-татары наконец ворвались в город.

Не дав войскам отдохнуть, хан Батый двинул свои отряды дальше на север.

Тяжелой была дорога. Места здесь лесные, болотистые. Непроходимые. Много озер. Всадники то в глубоких снегах проваливались, то трясины и вскрывшиеся топи затягивали лошадей. Леса стояли угрюмые. Дорога была зловещей.

Мрачнел хан Батый, мрачнел. Понимает Батый: задержал их Торжок, упущено время. Не пробиться ему весной через леса и топи.

До Новгорода оставалось сто верст. Остановил хан Батый войска. День простоял. Думал. Наконец дал команду повернуть назад.

Снова монголо-татары прошли через Торжок. Недовольный, злой сидел на коне Батый. Приказал он до основания разрушить упрямый город.

Погиб Торжок, но спас от разгрома Новгород.

Он и нынче стоит на реке Тверце. Славный Торжок. Торжок-городок. Городок с ноготок.

Ишка

– Чудо! Чудо! – кричала тетка Устинья.

Прибежала на крики соседка тетка Арина.

– Чудо! Чудо! – закричала тетка Арина.

Приковыляла бабка Анфуса.

– Чудо! Чудо! – зашепелявила бабка Анфуса.

Притащились деды Ждан и Семейка.

– Непонятное что-то, – сказали деды.

Непонятным, непривычным для русской деревни оказался верблюд. Вся деревня сбежалась смотреть на чудо.

В армии хана Батыя были лошади, быки, волы, буйволы, были и неизвестные в русских местах верблюды. Вот один из таких верблюдов и оказался рядом с русской деревней, мимо которой недавно прошли монголо-татары. Верблюд был то ли болен, то ли пришиблен чем-то в недавнем бою. Бросили, видно, монголо-татары горбатого.

Верблюд лежал близ дороги, зло косил на людей, угрожающе водил головой.

Кто-то сказал:

– Батый.

Батый отлежался. Поднялся на ноги. Забрали крестьяне его в деревню. Стал Батый привыкать к новой жизни.

Прежде всего подружился с местной дворнягой Шариком. Стал как-то Шарик носиться вокруг верблюда. Бегает. Лает. Не понравилось это Батыю. Выбрал верблюд момент, собрал слюну – плюнул в Шарика.

Раз плюнул. Попал.

Второй раз плюнул. Попал.

А в третий уже не попал. Изловчился, увернулся Шарик. И как Батый ни старался, пес был проворнее. Устал, приостыл верблюд. А вскоре и вовсе сдружился с Шариком.

Ступает верблюд. Рядом важно ступает Шарик.

И с деревенскими ребятами верблюд сдружился. И с бабкой Анфусой. И с теткой Ариной. И с теткой Устиньей. И со стариками Жданом и Семейкой. Даже сдружился с упрямым мужиком Варнавой. Началось и здесь с того, что плюнул Батый в Варнаву. Обозлился Варнава, приблизился к верблюжьей морде и сам плюнул в Батыя. Верблюд снова плюнул. И мужик плюнул. Стоят они и плюются друг в друга. Первым устал верблюд. Перестал он плеваться. Перестал и Варнава.

– Батыя осилил! Батыя осилил! – смеются люди.

Короче – прижился верблюд в деревне. Перестал плеваться. Стал помогать деревенским жителям. Воду с реки, дрова из леса возил. Начали его впрягать в телегу, в сани, в соху. Стал он спокойным, мирным и добрым. В общем, совсем не похож на Батыя. Переименовали его крестьяне. Стали звать Ишкой.

Бату

После неудачи с Новгородом хан Батый быстро пошел на юг. Здесь солнце щедрее. Здесь небеса голубее. Богаче земля.

Улучшилось настроение у хана Батыя. В южные русские княжества совершают войска поход. Весна. Природа вокруг зеленеет. И Батыевы воины глядят веселее. И кони бегут резвее. И птица какая-то в небе вьется.

Заметил птицу Батый. Засмотрелся. То взовьется пичуга к солнцу, то падает камнем вниз. То устремится над полем к лесу, то стрелою назад несется, то повиснет, зазвенит прямо над головой Батыя. Хорошо ей в небесном море.

Едет Батый верхом на коне, вспоминает детство. Вспоминает отца своего, хана Джучи. Вспоминает деда – грозного Чингисхана. Устроил дед как-то экзамен маленькому Батыю. Степное поле. Пригорок. Стоит на пригорке Чингисхан с приближенными. Бату, так звали Батыя в детстве, скачет верхом на коне. Бату всего лишь четыре года. Дед пришел посмотреть на успехи внука.

Несется конь с мальчиком по степному кругу. Ухватился Бату руками за конскую гриву. Уперся пятками в бока лошади. Держится. Прошел конь рысью, прошел иноходью, прошел галопом. Круг. Еще круг. Еще круг. Удержался Бату на лошади. Подъехал к деду. Сняли Бату с коня. Доволен Чингисхан. Похлопал мальчика по плечу:

– Молодец. Славным воином вижу!

Устроил Чингисхан и второе испытание внуку. Вручили Бату аркан. Выпустили скакуна.

– Ну-ка, Бату, не зевай!

Правда, скакуном был всего-навсего жеребенок по кличке Ной.

Ловко кинул Бату аркан.

– Стой! Ни с места! Попался Ной!

Дернул Ной мальчишку в отместку копытом. Не вскрикнул. Выдержал. Не скривился Бату.

Похвалил и на этот раз Чингисхан внука.

И еще один экзамен сдавал Бату деду в тот день. Вручили взрослые мальчику лук и стрелы. Установили мишень. Поднял Бату лук со стрелой. Натянул тетиву. Прицелился. Отпустил тетиву. Устремилась стрела к цели.

– Попал! Попал!

Снова поднял Бату свой лук. Вновь натянул тетиву. Рванулась стрела. И – в цель.

– Молодец! Молодец! Славным воином вижу! – вновь произнес Чингисхан.

Много лет прошло с той поры. Едет хан Батый по широкому русскому полю. Смотрит на движущихся всадников. Хорошее настроение у хана Батыя.

Вдруг что-то метнулось над головой у хана. Поднял глаза – так это же птица та самая. Не отстает пичуга от ханского войска. Кружит, звенит над самим Батыем.

Не удержался Батый. Схватил лук. Направил стрелу на птицу. Целит. Целит. Прищурил глаз. Целит. Целит. Отпустил тетиву. Сразила стрела несчастную птицу. Рухнула та на землю к ногам Батыя. Улыбнулся Батый. И вдруг…

И вдруг как-то враз помрачнело небо. Вдруг как-то померкло солнце. Прохладный ветер ужалил в спину.

Сошла улыбка с лица Батыя. Без радости дальше ехал. Даже без всякой причины плеткой коня ударил.

Злой город

«Злой город» – так назвали монголо-татары русский город Козельск.

Движутся монголо-татары на юг. Козельск перед ними. Подумаешь, город Козельск!

– Мы его шапками закидаем! – кричат монголо-татары.

– С землей копытами наши кони его сровняют!

Город Козельск. Князем Козельска в те годы был мальчик. Центральная площадь города. Верхом на боевом коне сидит малолеток князь. Имя его Василий.

Приготовились жители города к обороне. Поклялись умереть, защищая родную русскую землю и своего князя. Хорошо виден всем мальчик-князь.

– Все на защиту города!

– Все на защиту князя!



Сдержали слово свое горожане. Семь недель осаждали враги Козельск. Не могли взять.

Среди ханских воинов даже пошел слух, что, мол, это мальчик-князь, сидящий верхом на боевом коне, охраняет город. Мол, в нем какая-то особая сила.

Даже хан Батый подъехал к стенам города. Верно, сидит верхом на боевом коне непривычный князь.

Прошла весна. Отпели соловьи в городских садах. Лето стоит над Козельском. Штурмуют по-прежнему монголо-татары городские стены. Неколебимо стоит Козельск.

Подтянули монголо-татары к городу стенобитные орудия. Не помогли орудия. Пошло на штурм сразу несколько тысяч ханских воинов. Четыре тысячи из них полегли в бою.

Упорно защищались горожане. Забыли монголо-татары про шапки, которыми хотели закидать Козельск. Забыли про коней, которыми хотели растоптать город.

Хан Батый даже собирался уйти от Козельска. Однако не привыкли монголо-татары отступать.

Штурм Козельска продолжался. Капля камень долбит. Трут выбивает огнище. Так и тут, под Козельском. Одолели все же монголо-татары город. Ворвались в Козельск. Рубили, резали все живое.

Погиб на улицах Козельска и мальчик-князь Василий. Говорили, что он утонул в крови.

Смотрел хан Батый на побитых воинов: на своих, на русских.

«Злой город», – процедил хан Батый сквозь зубы. Часто потом вспоминал Козельск.

«Злой», – повторял Батый.

Карась

У монголо-татар были особые пики. Пики как пики. Длинные, острые. Однако у многих на конце рядом с жалом был сделан крючок. Такой пикой монголо-татарский воин не только колол врага, но и мог на крючок подцепить добычу.

Поначалу не все из русских про такой крючок знали. Ратник Епифан Ноздря как раз на крючок и попался.

Сошелся он как-то в бою с монголо-татарским всадником. У Епифана Ноздри пика, и у ханского воина пика. Сидят они верхом на конях. Пытаются сразить пикой один другого.

Двинет пикой Ноздря, двинет пикой монголо-татарский воин.

Оба ловкие, оба умелые. И кони к бою на пиках у них приучены.

Двинет пикой Ноздря, двинет пикой монголо-татарский воин.

Дело было в открытом поле. Разъедутся в разные стороны противники. И вот несутся навстречу друг другу. Пики готовы к бою.

Двинет пикой Ноздря, двинет пикой монголо-татарский воин.

Носились, носились они по полю. Ни к кому не идет удача. Возможно, устав, с миром бы они разошлись. Да только в последний момент подцепил ханский воин Епифана Ноздрю крючком. Дернул он пику на себя. И вот Ноздря, как карась, рыбаку достался.

Правда, не успел монгол прибить русича до конца. Изловчился Ноздря, извернулся, сам сдернул с коня противника. Сошлись они в рукопашной схватке. В рукопашной и осилил Ноздря врага.

Достался конь ему, досталось седло, досталась и пика.

Смотрел Епифан на пику:

– Хитро, хитро!

Вернулся Ноздря к своим, рассказал про бой, показал коня, показал пику. Смотрели другие, тоже дивились:

– Хитро, хитро!

Все хорошо. Быть бы Ноздре при славе. Да только до шуток русский народ охочий. Кто-то сказал:

– Выходит, ты, как карась, на уду попался.

– Карась! Карась! – рассмеялись другие.

Стали с той поры Епифана Ноздрю называть Карасем.

Обижался Епифан:

– Ноздря я. Ноздря!

– Нет – карась! – смеются люди. – Карась – раз на уду попался.

Так и проходил Епифан Ноздря в Карасях до смерти.

Одна радость, что монголо-татарскую пику добыл. Удобной оказалась для боя пика.

Веселое молоко

Вскоре после Козельска хан Батый отошел в Приазовские степи. Снова сражался с половцами. Совершил поход на Северный Кавказ. Потом остановился в низовьях Дона. Дал отдых своим войскам.

Расседлали монголо-татары коней, распрягли буйволов и верблюдов. Установили юрты. Разложили костры.

Оказался в это время в одном из ханских отрядов русский мальчишка Савейка. Попал он к монголо-татарам случайно, по собственной глупости. Шустрым был. Матери и отца не очень слушался.

Проходили монголо-татары через их селение. Все жители забились в дома. Притихли. И Савейке сказали:

– Сиди. Замри. Не выходи из дома.

Однако не усидел мальчишка. Выскочил он на улицу. Интересно на конных глянуть. Вот и подхватил его один из Батыевых всадников. Бросил к себе в седло. Прощай, родной дом и родители.

Накричался Савейка, набрыкался. Наплакался. Потом смирился. Привезли монголо-татары его на Дон. Началась новая жизнь у Савейки.

Поражался мальчик непривычным порядкам. Не в домах жили монголо-татары. В юртах. Сплетали их из прутьев. Затем покрывали войлоком. Сверху в юрте оставляли дыру. Это вроде как окно – и свет проникает в юрту, и свежий воздух.

Любил Савейка смотреть в дыру-окно. Особенно ночью. Лежит мальчишка, запрокинул голову. В небе манят, мерцают звезды. Не спит Савейка, мечтает об отчем доме.

Для тепла монголо-татары разжигали в юртах костер. Дым уходил все в ту же дыру в потолке. Любил и за дымом следить Савейка. Тянется, тянется кверху дым, в небе бездонном тает. Улететь бы в трубу за дымом.

Многому поражался мальчишка. Оказалось – монголо-татары мясо едят несоленым. Оказалось – из всей еды самая частая у них жидкая просяная каша. Едят ее утром. Едят днем. Вечером перед сном. Замучила мальчика противная каша. Поперек горла стоит. Не лезет. Сплюнул как-то мальчик остаток каши и тут же удар получил по шее:

– Ешь!

Как-то случилось, разлил он чуть-чуть молока. И снова удар по шее:

– Не разливай!

Строги, бережливы монголо-татары. Друг перед другом честны. Однажды один из ханских воинов украл у другого какой-то забавный старинный ножик. «Вот бы и мне такой», – подумал еще Савейка. Кража вскрылась. Долго монголо-татары били плетьми виновного, а потом отвели его в степь, связали и бросили на съедение дикому зверю. Три дня после этого не мог спокойно уснуть Савейка. Все представлял себя.

Еще одно поразило мальчика. Монголо-татары не ели хлеба. «Как же – без хлеба!» – поражался мальчишка. Не привык он к такой еде.

А однажды Савейка кумыс, лошадиное молоко, попробовал. Оказалось оно чуть солоновато, чуть горьковато. Зато потом… Закружилась у мальчика неожиданно голова. Стало Савейке вдруг весело-весело. Выпил еще кумыса – еще веселее. А когда пошел – зашатался. За воздух руками смешно хватался, даже на четвереньки стал. Веселились монголо-татары, знают: кумыс – молоко хмельное. Подвело Савейку веселое молоко.

Не обижали монголо-татары Савейку. Относились приветливо. Видимо, глядя на него, вспоминали свои семьи, своих сыновей, оставленных где-то за тысячи верст отсюда. Научили они Савейку скакать верхом на коне, научили ловко бросать аркан, научили метко стрелять из лука. Хвалили мальчика монголо-татары:

– Молодец, славным воином будешь! – Точь-в-точь такие слова старый Чингисхан говорил своему внуку Вату.

И все же не смог привыкнуть мальчик к новой для него жизни. Очень скучал по родному дому. Как-то темной ночью, вскочив верхом на коня, сбежал Савейка.

С трудом он добрался домой к родителям. Подрос, изменился мальчик за это время. Мать не признала. Отец не признал. Пес дворовый со злобой тявкнул. О многом рассказал Савейка. Про юрты, несоленое мясо, про хлеб, противную кашу, про хмельной кумыс.

Хотел рассказать и про сворованный нож. Но промолчал. Передумал. Уж больно страшной была история.

Встретились

Простояв почти год в донских степях, хан Батый продолжил свой поход в южные русские земли.

Как раз накануне похода к хану Батыю прибыло пополнение. Молодые азартные воины. В числе прибывших Тудэв и Сюдэв. Одногодки, близняшки, братья. С детской люльки они неразлучны. С малых лет на конях скакали, ловко стреляли из луков, метко метали копья. Рвутся Тудэв и Сюдэв в свой первый бой. Мечтают о победах, о славе.

Монголо-татары начали свой новый поход сразу на два русских города – Чернигов и Переяславль. Это уже второй Переяславль на пути хана Батыя. Первый – северный, тот, что недалеко от Москвы, на Плещеевом озере, – он разорил еще во время боев за Рязань и Владимир.

Довольны Тудэв и Сюдэв, что идут в поход. Правда, оказались они в разных отрядах. Тудэв – в том, что отправлялся на город Чернигов, Сюдэв – в том, что должен был обрушиться на Переяславль. Попрощались близняшки-братья.

– До скорой встречи! – кричал Тудэв.

– До скорой встречи! – отвечал Сюдэв.

Движется монголо-татарский отряд к Чернигову. Вспоминает брата Тудэв:

– Как там к Переяславлю идет Сюдэв?

Движется монголо-татарский отряд к Переяславлю.

Вспоминает брата Сюдэв:

– Как там Тудэв шагает к Чернигову?

Представляют молодые бойцы, как они ринутся в первый бой. Как прокричат победу. Как после победы друг с другом встретятся.

Город Чернигов стоит на реке Десне. Город Переяславль – на реке Трубеж.

Подходят монголо-татары к Десне и к Трубежу.

– Как там Сюдэв на Трубеже? – гадает Тудэв.

– Как там Тудэв на Десне? – гадает Сюдэв.

Подошли монголо-татары к Переяславлю, разгромили княжеские дружины, ворвались в город.

Мечтал Сюдэв о первой победе. Однако молодому воину не повезло. Погиб он еще до победы, в самом начале боя. Пал в схватке прямо на берегу Трубежа. Подхватили Сюдэва речные волны. Понесли вниз по течению.

Разгромили монголо-татары и черниговские дружины, взяли город Чернигов. Мечтал Тудэв о своей первой победе. Но и ему не повезло. Пал и он еще в самом начале боя. Погиб в схватке прямо на берегу Десны. Подхватили Тудэва речные волны, понесли вниз по течению.

Река Десна впадает в широкий Днепр. И река Трубеж тоже впадает в Днепр. Соединяются их воды в одном потоке. Доплыл до Днепра Тудэв. Доплыл до Днепра Сюдэв.

Встретились, как и мечтали, близнецы-братья. Плывут они вместе вниз по Днепру. Словно в детской люльке, Днепр их тела качает.

Плакал

Без края, без края, без края Днепр. Знаменитые днепровские кручи. Днепровский спуск. Здесь на правом, высоком, берегу Днепра стоит Киев – мать городов русских.

Отсюда пошла великая Русь. Тут крестилась великая Русь. Вещий Олег, тот, чей щит на вратах Цареграда, князь Игорь, княгиня Ольга, князь Святослав, тот, что «иду на вы», князь Владимир Ясное Солнышко, князь Ярослав Мудрый. Это всё Киев. Знаменитая шапка Мономаха – тоже Киев.

Взяв города Переяславль и Чернигов, хан Батый пошел на Киев.

– Идут! Идут! – понеслось со сторожевых башен и стен киевского кремля.

Заклубился пылью левый, низкий, днепровский берег. Переправились монголо-татары через Днепр. Окружили Киев. Страшный гомон стоял вокруг города. Ржали ханские лошади. Ревели волы. Кричали верблюды. Доносился многоголосый говор солдат Батыя.

Монголо-татары начали штурм городской стены. Били, били стенобитные орудия в стены города. Держится Киев. Долбили, долбили. Не поддаются стены.

Мрачнеет, краснеет, зеленеет хан Батый. Глаза наливаются кровью.

Добились наконец своего монголо-татары. Пробили одну из стен. Бои завязались на улицах Киева.



Два дня упорно оборонялся Киев. Были разрушены и Лядские – одни из основных ворот, и другие ворота города. Были сожжены и лучшие церкви города – Десятинная, Богородичная. Была разрушена и знаменитая Печёрская лавра. Лишь при каком-то ее соборе сохранилась часть колокольни. И на ней уцелел всего лишь один колокол. Горел, полыхал Киев. Кто-то из оставшихся в живых монахов поднялся на колокольню на самый верх. Ударил в колокол.

Звенел колокол. Звенел колокол. Плакал.

Крест

В Киеве на одном из соборов Печёрской лавры возвышался огромный церковный крест. Поражал он всех красотой и величием.

Далеко отовсюду виден Печёрский крест.

Когда монголо-татары громили Киев, не пощадили они Печёрскую лавру, не пощадили и красавца на высоком церковном куполе.

Ворвались они на территорию лавры. Бросились к главному собору. Тут же вместе со всеми ханский воин Мамат.

Смотрят монголо-татары на крест. Прошел среди них слух, что крест сделан из чистого золота.

– Золотой он, – шепчет Мамат. – Золотой. Из чистого золота кованный.

Раздались крики:

– Сбрасывай крест!

Хотел Мамат вместе со всеми бежать наверх, на купол собора, к кресту. Потом подумал и остался внизу. Ждет, когда золотой крест сам ему под ноги свалится. Много таких, как Мамат, внизу собралось.

Добрались монголо-татарские смельчаки до самого верха. Стали раскачивать крест.

Не дается Печёрский крест.

– Сильнее! Сильнее! – снизу кричит Мамат.

– Дружнее! Дружнее! – кричат другие.

Чуть накренился крест. Рухнет – не рухнет. Рухнет – не рухнет. Нет, удержался снова. Не дается Печёрский крест.

Кто-то с испугом:

– А может, не трогать?

– Может, накажет Небо?

Но тут же другие крики:

– Да он же из золота! Сбрасывай!

– Еще раз! Еще! – не умолкает толпа.

– Вали! – громче всех голосит Мамат.

Не выдержал крест напора. Дрогнул. Снова дрогнул. Качнулся и повалился вниз.

Летит он, словно птица, раскинув крылья. Ринулись стоявшие внизу люди в разные стороны. Рванулся и Мамат. Да не успел.

Был Мамат – и нет Мамата. Прибил Мамата Печёрский крест.

Спорили в Ладыжине

После разгрома Киева монголо-татары дальше пошли на запад. Ханские войска окружили город Ладыжин. Пытались они взять город штурмом. Не получилось.

Спорили в тот день в Ладыжине, как поступить. Монголо-татары предложили сдать город без дальнейшего боя. Обещали, что тогда не тронут они горожан. Не разграбят богатства Ладыжина.

Разбились в Ладыжине мнения.

Одни были за то, чтобы город сдать.

– Силы у нас не те. Не удержим мы больше город.

– Ворога – что саранчи в поле, что комаров в небе.

Другие:

– Обороняться и дальше надо. Стоять за святую землю.

– Не верьте злодеям. Не будет от них пощады.

– Вдруг да Господь поможет.

Жители Пунька Косой и Ратмирка Рябой тоже вместе со всеми спорили. Хоть и соседи они, хоть и друзья и приятели, однако с малых лет поперечные. Вечные спорщики.

Загрузка...