Точно ко времени на стол падает сумка. Кто-то сегодня не в духе.
– И тебе доброе утро, – улыбаюсь я, поднимаю глаза и хмурюсь.
Девушка выглядит хуже, чем вчера. Мокрые волосы собраны в неаккуратном пучке, под глазами пролегли еще более темные круги. Глаза слегка припухшие и красные, как будто она не только мало спала, но и, возможно, плакала. Одета в тот же дурацкий свитер, и на этот раз с правой стороны на груди появилось пятно, вероятно, от пролитого пива. Вчера этого пятна не было.
– Бурная ночь?
Она напрягается, румянец проступает на ее фарфоровых щеках, но в ответ – молчание.
Как бы мне ни хотелось докопаться до правды и узнать, что не так с этой девушкой, времени на это нет. Задания сдавать через два часа, так что пора включаться в работу.
Похоже, мы мыслим одинаково, потому что первое, что я от нее слышу за утро:
– Удалось закончить задание по истории?
– Жаль расстраивать. Кончить удалось, но с историей это не связано.
Ее руки на мгновение замирают над клавиатурой, и… ничего не происходит.
Боже, какая же зануда. Ни смеха, ни кокетливого замечания с намеком по типу «хорошо, закончим вместе».
Никакой реакции, просто ноль.
С хмурым видом продолжаю:
– Я ответил на пару вопросов, пока не отвлекся.
После нашей с ней встречи, когда я пришел домой, к Эчо и Дрю пришли гости. Как и ожидалось, товарищи по команде не забыли про питчера – пригласили компашку и для меня.
Единственная причина, по которой я упомянул о вчерашнем вечере, была надежда расшевелить и немного подразнить малышку-репетиторшу. Заставить ее волноваться, нервничать или, черт возьми, хотя бы покраснеть. Другими словами, продемонстрировать поведение живой девушки, которая скрывается у нее внутри, и попробовать выключить то состояние робота, в котором она живет.
Конечно, это не сработало.
– Молодец, – кивает она. – Немного усилий лучше, чем никаких.
Немного усилий?
Немного?
Я подаюсь вперед и стучу костяшками пальцев по столешнице прямо перед ней. Девушка бросает на меня взгляд и встречается с моим. Злым и раздраженным.
– Да, – говорю я, – я ненавижу учебу, ненавижу уроки, но все последние три с половиной года я справлялся самостоятельно. Я не какой-то бестолковый болван. Бейсбол требует ежедневных усилий. Каждое утро нужно встать в пять утра, чтобы успеть позаниматься спортом до командной тренировки. Посмотреть разборы матчей, изучить статистику. Каждый. Гребаный. День. Ставить рекорды – это значит вкалывать как проклятый. И как ты, наверное, уже сама догадалась, лучший питчер студенческой лиги делает чуть больше усилий, чем «немного». Принцесса, все то, что ты прочитала в прессе, не имеет ничего общего с правдой. Так что не относись ко мне как к придурку из студенческого братства.
Ее брови сходятся на переносице, а пальцы сжимаются в кулак. Кажется, она пытается что-то понять, но что именно – остается загадкой. Впрочем, этим словом – загадка – можно описать саму девушку. Разгадать такую будет непросто.
Наконец она кивает. Медленно, неуверенно, но кивает.
Я уверен, кивком все и ограничится. Но тут ее глаза снова встречаются с моими, и блеск в них заставляет злость угаснуть.
– Я не это имела в виду, – почти шепчет она, не избегая моего взгляда, как делала каждые пять секунд прошлым вечером. – Я знаю, как много ты работаешь, и не хотела оскорбить. – Ее лицо напрягается, как будто внутри она сопротивляется чему-то – чему-то такому, что мне неизвестно. – Быть спортсменом – это значит жить только спортом, и я здесь, чтобы помочь, а не напрягать или добавлять новые проблемы. Так что, если ты не против, давай начнем. У меня не так много времени сегодня утром.
Забавно. Она как бы извиняется, но в то же время настаивает на своем.
– Планировалось двухчасовое занятие.
– На самом деле мы справимся быстрее. Я думала… – Она останавливает себя и говорит: – Я распечатала все нужные страницы и выделила ключевые термины, так что нам нужно только прочитать и перефразировать предложения.
– Я хочу заниматься два часа.
– К двенадцати работы уже должны быть у преподавателей. Ты не успеешь.
– Не волнует.
Девушка вздыхает и опускает голову, потирая виски кончиками пальцев.
– Не мог бы ты, пожалуйста, просто начать читать?
– В чем твоя проблема? – Скрещиваю руки на груди и откидываюсь на спинку стула. – Мы раньше никогда не виделись, но ты ведешь себя так, будто я разрушил твою жизнь и помогать мне сродни пытке.
На лице девушки появляется странное, растерянное выражение. Внутри ее снова разворачивается борьба, о причинах которой мне не суждено догадаться.
Чувствую себя полным идиотом.
Малышка-репетитор хочет, чтобы я поторопился, да?
Отодвигаю стул, чтобы встать, ее глаза следят за каждым моим движением.
– Схожу за кофе. Скоро вернусь.
Она начинает что-то говорить, но я не слушаю и направляюсь к кафе-бару у входа в библиотеку.
К сожалению, это занимает не так много времени, как планировалось, и через несколько минут я возвращаюсь к нашему злосчастному столу.
Ставлю перед ней кофе, и девушка смотрит на него так, словно это одновременно самое лучшее и самое худшее, что она когда-либо видела.
Она хмурится и с трудом подбирает слова:
– Не стоило, правда…
– Ты так отказываешься или благодаришь?
– Не отказываюсь, – говорит с тихой усмешкой. Смотрит на меня и берет бумажный стаканчик. – Спасибо. Это было… мило с твоей стороны.
Мило? Тобиас Круз милый? Не уверен, что кто-то называл меня так. Я даже не знаю, зачем вообще купил ей кофе, но она действовала мне на нервы, поэтому, когда я подошел к стойке, я сказал: «Два самых вкусных кофе». Странно, ведь я не люблю кофе.
Понимаю, в этом нет никакого смысла. Она выводит меня из себя и пытается от меня избавиться. Все это не должно вызывать желания покупать ей кофе, но я купил. Дело сделано.
Может, хотя бы подобреет.
Она делает несколько маленьких глотков и закрывает глаза от наслаждения, а когда открывает, ее губы слегка подрагивают. Мы просматриваем вопросы и выделяем ключевые моменты в каждом, затем она откидывается на спинку стула.
– Хорошо, почему бы тебе не начать, а я пока проверю электронную почту. Я буду помогать по ходу дела.
Видимо, ничего не изменилось. Это начинает раздражать.
– Значит, репетиторство заключается в том, что ты делаешь всякую хрень на компьютере и наблюдаешь, пока студент выполняет свою работу самостоятельно?
Не знаю, почему я придираюсь. Мое желание торчать здесь явно не больше, чем ее. Но она явно не хочет заниматься со мной. Да, конечно, я мог бы посидеть с этим дерьмом дома и вообще не приходить. Однако если я могу использовать чужие мозги и тем самым облегчить себе задачу, почему бы не сделать это?
Жду, что она разозлится, но этого не происходит.
Наоборот, девушка слегка улыбается и аккуратно закрывает ноутбук.
– Наверное, нам нужно больше времени, чтобы сработаться.
– Значит, когда тебе станет комфортно работать, ты будешь заниматься своими делами и подсчитывать деньги, что тебе капают?
Твою ж мать, что за херню я несу?
Девушка делает глубокий вдох.
– Я и не пытаюсь избежать своих обязанностей, клянусь. – Она качает головой. – Мы с тобой уже разобрали все вопросы. Следующий шаг – чтение, а это самостоятельная работа. После я проверю каждый твой ответ и помогу доработать, если потребуется. Уверяю, за это задание тебе поставят высокий балл. Однако прочитать материал студент должен сам.
Хмурюсь еще сильнее, но она продолжает:
– Когда у тебя будет экзамен или когда тебе нужно будет написать эссе, наше занятие будет проходить по-другому. Подготовка будет строиться на совместном взаимодействии. Но сегодняшнее задание этого не подразумевает.
– Проехали.
Сделав единственный глоток, ставлю кофе на стол и начинаю читать, чтобы ответить на злосчастные вопросы.
Я осёл, мне надо признать, что девчонка полностью вовлечена в учебный процесс вместе со мной. Мне трудно сосредоточиться на учебе, когда предмет меня не интересует, и она, кажется, понимает это и помогает.
– Хорошая работа! – говорит она наконец. – До игры тебя точно допустят. Возможно, ты даже получишь дополнительные баллы и на экзамене будешь чувствовать себя чуть спокойнее. Не забудь напомнить преподавателям о табеле с оценками.
– А, ну они в курсе будут. Тренер Рид позаботится. Этот человек всегда поддерживает нас.
– Когда ему это удобно, – бормочет она себе под нос, но у меня чуткий слух.
– Ты ведь понимаешь, что работаешь благодаря ему? Он спортивный директор. А ты занимаешься со спортсменами.
Девушка резко вскакивает, подобной реакции я точно не ожидал.
– Я работала на университет со своего первого курса, то есть задолго до перевода на спортивный факультет. Да, сейчас я веду исключительно спортсменов. Их успеваемость почему-то стала важней, чем успеваемость парня, который пытается повысить оценки, чтобы сохранить стипендию, или матери-одиночки, которая не может позволить себе провалиться, но у нее почти нет времени, чтобы ходить на занятия.
– А у спортсменов нет таких же проблем?
– У кого-то бывают, согласна. – Она перекидывает сумку через плечо. – А у кого-то нет, и я не понимаю, почему спортсмен, у которого нет ни малейшего желания заниматься чем-то другим, кроме как идти в профессиональный спорт после университета, который пускает все годы обучения на ветер и причем часто учится бесплатно… так вот, почему он имеет приоритет перед теми, кто хочет большего в жизни. Ага, спорт – это Олимп, а тренер Рид – бог на этом Олимпе, и кому какое дело до нас, рядовых студентов!
С этими словами она стремительно уходит.
Я поднимаюсь на ноги и иду следом.
– Эй, подожди минутку. – Догнать ее несложно, так как мои ноги в два раза длиннее. – Сказал же, подожди.
Она останавливается на второй ступеньке, я спускаюсь ниже и встаю напротив; наши глаза оказываются на одном уровне. Осторожно беру ее за руку, чтобы задержать, но она смотрит на меня с нескрываемым беспокойством, и я быстро отпускаю ладошку.
– Слушай, извини, ладно? Но я не могу молчать, когда кто-то плохо говорит о человеке, который для меня как семья.
Ее челюсть напрягается, губы плотно сжимаются.
– Я могу… понять. – Она сглатывает. – В будущем давай избегать этой темы, чтобы не было недопонимания. – Она выдает натянутую улыбку и проходит мимо меня.
Поворачиваюсь и смотрю ей вслед. Пустая трата времени, поскольку разглядеть форму ее задницы, скрытую за слоями одежды, не получится.
Это сводит с ума… и знаете что? И ее тоже.
Клянусь, она делает все это, чтобы потрепать мне нервы.
Говорит только по делу.
Смотрит, но скрывает эмоции.
Надевает этот дурацкий вытянутый свитер.
Такое чувство, что эта девушка живет за пуленепробиваемой стеной, которую выстроила вокруг себя, и если бы я попытался зайти внутрь, то встретил бы тройной слой пуленепробиваемого стекла. Мои костяшки будут разбиты после первой же попытки пробить его.
Впрочем, пробовать я не собираюсь.
А если б даже попытался, знаю, что она продолжала бы делать то, что так раздражает.
Прямо противоположное тому, чего я от нее хочу.
Убегаю от Тобиаса так быстро, как только возможно, прикусив внутреннюю сторону щеки, чтобы сдержать эмоции, которые вот-вот захлестнут меня.
Сидеть и слушать, как он расхваливает своего любимого тренера, выше моих сил. К этому я не готова.
Тренер очень много для него значит, это читается по его ярким голубым глазам. Очевидно, что этот человек – важная часть его жизни. Уверена, Рид поддерживает и вдохновляет его, может быть, даже является для него чем-то вроде отца, как и подобает хорошему наставнику.
Как и подобает хорошему человеку.
Интересно, поменялось бы его мнение, узнай он правду.
Не то чтобы это имело значение.
Реальность столь же печальна, сколь очевидна.
Легок на помине… Приходит эсэмэска с требованием прийти в его офис. Направляюсь в логово сатаны.
Разумеется, он разговаривает по телефону, когда я вхожу. Дает понять, чтобы я подождала несколько минут прямо тут, в кабинете. Его не тревожит, что я слушаю разговор, ведь я пустое место.
Стою в метре от деревянного стола и хмуро смотрю на табличку, гордо выставленную на краю.
«ТРЕНЕР ТОМАС РИД» – гласит надпись жирными золотыми буквами, а прямо под ней курсивом напечатано: «Тренер года».
Видимо, чтобы получить это звание, достаточно провести один победный сезон.
– Мейер! – рявкает он, и я вскидываю голову.
– Что?
– Ты меня слышишь? – спрашивает он, но ответ ему не нужен. Раздраженно вздыхая, он повторяет то, что я и правда пропустила: – Я говорю, что забрал нескольких твоих ребят и отдал их другому репетитору.
Мои мышцы напрягаются, я делаю шаг ближе.
– Что это значит?
– Еще раз, и включи уши, пожалуйста: я взял твоих студентов и отдал их девушке, которую ты же сама рекомендовала.
– Насколько я помню, ты говорил, что вам нужен еще один человек на спортивный факультет. Я бы не дала ее контакты, если б знала, что она займет мое место.
– Мне действительно нужен был человек, и теперь репетиторов хватает. Я распределил студентов между вами, как посчитал нужным.
Делаю глубокий вдох, пытаясь найти что-то положительное в этой ситуации, и надеюсь, что, может быть…
– Тобиас в приоритете, – прерывает он мои размышления. – С остальными ты можешь заниматься в оставшееся время, лишь бы не заваливали экзамены и могли играть. У тебя было слишком загруженное расписание, Мейер, а наш питчер требует повышенного внимания. – Он бросает мне листок с новым расписанием.
Бумага падает к ногам, и я наклоняюсь, чтобы поднять ее. Отмечаю, что теперь мы с Тобиасом будем работать с понедельника по субботу, то есть в два раза больше.
– Это… – Тревога начинает нарастать, заставляя кожу зудеть. – Это ненормально. Ты выделяешь ему даже больше времени, чем положено студентам с ограниченными возможностями.
Тренер пожимает плечами – возразить ему нечего.
Еще раз быстро просматриваю расписание, отчаянно тряся головой.
– Ты забрал у меня четырех. – Поднимаю глаза на него. – Меня лишили четырех студентов, чтобы подтянуть одного?
– Расписание уже утверждено.
– Мне платят за каждого студента. Если заниматься с Тобиасом шесть дней в неделю, я потеряю четверть своего дохода. Придется искать другую работу и… – Я резко замолкаю.
Он поддается вперед, в его светло-голубых глазах читаются жестокость и презрение:
– Это не моя проблема, не так ли? Твоя работа – подтягивать парней, которые мне нужны. Это то, на что ты подписалась, и мне нужно, чтобы ты помогла Тобиасу Крузу. Наш график становится все плотнее, через три недели соревнование с командой Кэл Поли[13], и мне нужно знать, что Тобиас полностью сконцентрирован на победе.
– А ты не боишься последствий?
Уголок его рта приподнимается в неприятной ухмылке:
– Здесь нет никакого риска, потому что ты такая, какая есть, а он – Тобиас Круз. Без пива он даже не посмотрит на тебя, дорогая. А в трезвом уме его руки заняты кем-то получше.
Даже так.
Мне хочется кричать, плакать, требовать, чтобы он извинился и чтобы мы начали все с чистого листа.
Но больше всего мне хочется, чтобы он смотрел на меня как раньше. Хотя это такая глупость, ведь я никогда не смогу сделать то же самое.
С этой мыслью иду домой, открываю компьютер и делаю то, что должна была сделать несколько месяцев назад.
Подаю заявку на перевод в университет Флориды.