В один из дней в канцелярию суда Пскова пришел приказ. Асессора суда Николая Резанова вызывали в Санкт-Петербург с назначением в состав Санкт-Петербугской таможни. Резанов активно взялся за работу и, проявив способности, вскоре оказался в канцелярии вице-президента Адмиралтейств-коллегии графа Ивана Григорьевича Чернышева.
По прибытии в Петербург, быстро освоившись на месте службы, Николай ревностно взялся за дела, и вскоре, поддержанный графом Чернышевым, оказался на месте руководителя канцелярии, а затем скоро занял важный пост экзекутора коллегии.
Под руководством полного генерала по флоту престарелого уже Ивана Чернышева Николаю Резанову пришлось заниматься новым для себя морским делом, в частности вопросами снабжения и материального обеспечения флота. В будущей его деятельности полученные знания очень пригодятся Резанову, а пока он успешно разбирался в новом для себя занятии, заслужив стараниями благосклонность графа Чернышева. Николаю пришлось изведать все нужды русского флота, начиная от пакли и оканчивая вооружением, порохами и питанием моряков.
Граф Чернышев был в курсе скандала с золотыми монетами при поездке в Крым, так как сам сопровождал в то время Екатерину, входил в ее свиту с целью оценки результатов работ по строительству черноморского флота России. Сам граф был в почете у императрицы, его заслуги отмечались ею регулярно. Вот и в день празднования мира в войне со Швецией, в которой флот сыграл решающую роль, граф Чернышев был награжден алмазными знаками ордена св. Андрея Первозванного «За труды в вооружении флотов при управлении Морским департаментом».
Пользуясь доверием и поддержкой авторитетного руководителя, который при малейшей возможности выгодно аттестовал Николая Резанова, в карьере бывшего гвардейца наметился подъем.
При положительной аттестации и по рекомендации графа Чернышева, Николай Резанов скоро назначается на высокую должность правителя канцелярии Гавриила Романовича Державина, кабинет-секретаря Екатерины II.
Так через несколько лет Николай Резанов вновь оказался рядом с Екатериной, сблизившись с императрицей на минимальную дистанцию. Гавриил Романович знал и ранее Николая Резанова, будучи в прекрасных отношениях с успешным братом отца Николая Иваном Гавриловичем. Это знакомство с одной стороны можно было считать протекцией, а с другой Державин знал о личных достоинствах Николая Резанова, особенно о его способностях в изучении иностранных языков. Николай, хотя и имел домашнее бессистемное образование, тем не менее, вполне владел немецким, французским, английским и легко ориентировался в других языках, схватывая их налету.
Так, достаточно быстро Николай Резанов вновь оказался в поле зрения Екатерины под покровительством таких могущественных людей как граф Иван Чернышев и Гавриил Державин.
Судьба вновь сделала реверанс в сторону Резанова.
Теперь он регулярно встречался с императрицей, не подавая вида о более раннем их знакомстве, а помня горький урок, стремился держаться скромно. Николай увлеченно занимался делами, пропадая в канцелярии до ночи, разбирал бумаги, писал ответы и реляции, сортировал документы, выполнял личные поручения Гавриила Державина.
Сама Екатерина при первой их встрече после известных событий внимательно осмотрела Николая от лица в бесцветном парике до блестящих черных лакированных туфлей. Ее одобрительная улыбка подтверждала, что он прощен, но прощение, это скорее аванс за дальнейшее безупречное служение.
– Как здоровье, голубчик? – отчего-то спросила его Екатерина, немного лукаво и в то же время с долей грусти.
Екатерина за те годы, пока они не виделись, изрядно располнела. Наряды скрывали умело, как это было еще возможно, неуклюжесть и громоздкость фигуры, но вот лицо, прежде светлое и привлекательное, уже выдавало назревающее нездоровье.
− Я в полном здравии, Ваше Высочество! Готов служить Вам верою и правдой, на благо России! − просто и стандартно, но с должным воодушевлением отрапортовал Николай Резанов, чувствуя нарастающую неловкость и надеясь на скорое завершение разговора.
– Ну, что же, – молодец! Браво выглядишь! Служи! Думаю, способностей твоих хватит. Да смотри глупости обходи стороной. Они такие бывают зубатые…, – Екатерина сделала паузу и пристально глянула в глаза Николаю, – …и приставучие, – закончила Екатерина и, отвернувшись, как показалось с некоторым разочарованием от Резанова, медленно и уже без всякой грации, вдруг отяжелев, пошла далее.
Гавриила Державин, сам в прошлом гвардейский офицер, позднее наместник Олонецкого и Тамбовского краев, а ныне зрелый, в почтенных, но еще активных годах царедворец пользовался доверием Екатерины и особенно выделялся ею за талант стихотворца и оды в ее честь. Литераторство было главным и любимым делом Гавриила Романовича в жизни, который, впрочем, успешно сочетал службу и литературные труды. При этом второе его занятие вполне успешно помогало в карьерных делах.
Гавриил Романович быстро оценил деловые способности Николая, его сообразительность, знание языков и доверял ему самые сложные дела, в том числе доклады Екатерине, которые он сам делать не любил. Его природная язвительность и дурной нрав неуживчивого спорщика иногда приводили к раздражению Екатерины. Скоро Державин заметил интерес императрицы к секретарю и стал засылать Николая к ней по каждому поводу, что, как показала практика, способствовало более успешному прохождению дел.
В беседах между Николаем Резановым и Гавриилом Державиным частенько возникала тема Екатерины, которую сам Гавриил Романович знал многие годы. Еще на службе в Преображенском полку вместе с братьями Орловыми он принимал активное участие в перевороте по свержению императора Петра III и утверждению на престоле российском Екатерины II.
На его глазах молодая императрица делала первые свои шаги монарха, обретала опыт и мудрость, став достаточно скоро из Екатерины Алексеевны Екатериной Великой. Рассуждая о Екатерине, не обходили по-мужски и ее шалости с гвардейцами и роли фаворитов в жизни императрицы и России.
По этому поводу Гавриила Романович рассуждал как знаток истории и всяческой мифологии, выстроив свою любопытнейшую иллюстрацию всего, что было связано с любовными утехами Екатерины.
Со слов Державина Екатерина интуитивно исполняет роль Великой Богини, которая снесла Золотое Яйцо – Вселенную, роль этакой Мировой курицы.
– Эта роль очень подходит к нашей Матушке Екатерине, которая готова давать жизнь всему сущему, оберегает и плодоносит. Эти представления тянутся еще от эпохи матриархата, – начал свой рассказ Гавриила Романович.
Державин сделал паузу, задумался, живо представляя события и людей той далекой эпохи, и продолжил:
− Мужчины племени боялись своего матриарха, поклонялись ей. Очаг, за которым она следила в пещере или хижине, являлся самым древним и естественным центром бытия, а материнство считалось главным таинством. Заметь от слова очаг – очи, то есть глаза. А глаза, как известно зеркало души. В очаге священный огонь-крес, дарящий тепло и уют, пищу и устойчивое чувство рода, крова, семьи – защиты от внешнего мира. Таинство огня, его хранения то же были частью божественного тайного ритуала, который хранила правительница клана – Мать племени.
А вот по мере того, как стало понятно, что соитие и есть причина рождения детей, Мать племени выбирала себе возлюбленного из числа юношей, состоящих в свите, а когда истекал срок, рожала от него ребенка, а отец ребенка приносился в жертву. Так вот определялся срок жизни избранника, – от его выбора Матерью племени до рождения дитятко.
В русской мифологии образ такой Матери племени или Великой богини отражен в образе, ты думаешь кого? Бабы Яги. Да, да, Николаша, Бабы-Яги. Вспомни, когда к ней к ее избушке приходит юноша и говорит: «Повернись избушка ко мне передом…, а к лесу задом» …, – что показывает готовность вступить с избранным Богиней юношей в связь, после чего, как известно, следовала смерть избранника. А весь смысл и оригинальность сказания часто заключаются в том, удалось ли юноше избежать гибели и как-то прельстить или обмануть Богиню. А вот перемена Богини в Ягу произошла в те времена, когда закончился матриархат и образ Великой Богини потерял магию и привлекательность.
Такой вот образ Великой Богини очень подходит нашей матушке Екатерине. Теперь она уже вовсе не молода, беззуба и седа, так еще больше из-за этого подходит этот образ для нее. Только ступы да метлы у нее вот нет, так она иначе обходится. Летает Воля ее над государством российским в виде разумных указов и ответственных исполнителей их.
А то, что молоденьких мужичков любит, и ты этого не миновал, − Гавриила Романович, лукаво прищурился, примолк, оглядывая Николая, а убедившись, по мимолетному смущению Резанова, что его последние слова попали в нужную точку, продолжил, – так это только вписывается в концепцию Великой Богини. Но она поступает, знаешь, в данном случае помудрее. Не приносит, условно говоря, в жертву своих избранников, а образовывает, испытывает, а тех, кто эти испытания и науку прошел успешно, к делам государственным пристраивает, дает возможность послужить, себя на службе на благо Отечества реализовать. И бывает от этого толк. Вот, возьми тех же братьев Орловых или Потемкина! Делами большими славны эти герои на благо Отечества!
И конечно, очень тяжко она переживает свой возраст и физическое свое дряхление. Помнится, были мы на премьере спектакля в театре, в тот год, когда Екатерине стукнуло пятьдесят. Ставили пьесу Мольера, ее любимца, а там возьми, одна из героинь представления, и ляпни:
«Что женщина в тридцать лет может быть влюбленною, пусть! Но в шестьдесят?! Это нетерпимо!»
Реакция сидевшей в ложе государыни была мгновенна и совершенно нелепа. Она вскочила со словами:
– Эта вещь глупа, скучна! – и поспешно покинула зал.
Спектакль сразу после ее слов прервали и никогда не ставили более. Вот так тяжко для нее взросление бабье дается.
Гавриил Романович тяжко вздохнул и продолжил свою мысль:
− Слова из пьесы болезненно укололи императрицу, которая никак, ни под каким видом не хочет примириться с надвигающейся старостью и сердечной пустотой, которая следует за ней. Мальчики ей нужны не сами по себе. В сознании императрицы они сливаются в некий единый образ, наделенный несуществующими порой достоинствами – теми, которые она сама хочет видеть, воспитывать в них, теми, которые государыне нужны для искусственного поддержания ощущения молодости и неувядающей любви. Но при этом в ней пробиваются и материнские инстинкты, ведь она и вправду годится молодым людям в матери.
Что же касается тебя, ты сейчас, похоже, проходишь этап проверки и испытаний. Вот гляжу я на тебя и думаю, – для больших дел наметила тебя матушка наша. Будь готов, только смотри, конкурентов на это сокровенное место много имеется. Вот думаю, что та история неприятная в поездке с монетами, что с тобой приключилась, возможно, кем-то умно придумана и умело реализована. А в итоге тебя удалось от Екатерины устранить. Вот так! – закончил свой монолог поэт и выдумщик Гавриил Романович.
Слова Державина стали пророческими. Уже скоро Николай уловил возрастающий интерес Екатерины к себе и ревнивые взгляды Платона Зубова, который при встрече с ним отводил глаза и деланно строго и подчеркнуто формально общался с Николаем. Ощущалось растущее недовольство и раздражение Платона Зубова Резановым, и было понятно, что зреет решение, как это недовольство извести, устранив Резанова от императрицы. И вскоре, такое решение Платоном Зубовым видимо было найдено.
Разговор завела с ним сама Екатерина, спросив Николая:
– А верно ли говорят, у тебя отец служит в Иркутске?
– Да, Ваше Величество! Уже много лет как в Сибири проживает, − служит в суде, ответил Екатерине Николай.
− Докладывали, что в растрате денег он обвиняется. Сумма-то смехотворная, но важен сам прецедент. Неприятная история. Я сказала Платону, чтобы сняли эту проблему. Если хочет, пусть вернется к семье, – продолжила Екатерина.
Сделав вступление, Екатерина перешла к главному:
– Было обращение от купечества иркутского, промышляющего на берегах Америки. Просят государственной поддержки, сулят высокие доходы и новые земли освоенные к короне нашей добавить. Но мы пока решения не приняли.
Нужно инспекцию им учинить, чтобы и законность соблюдали и в казну платили исправно и честно. А еще важно все изучить на предмет сношений с иностранными государствами в этом краю света. Ты бы мог за это многотрудное дело взяться, голубчик? Вот Платон Александрович тебя настоятельно рекомендует отправить с миссией в Иркутск. Не часто он дельные советы дает, а этот думаю, – вполне хорош. По возвращении из Иркутска, при должной расторопности и усердии, думаю, твой путь в делах государственных будет нами освящен. И отцу добрую весть принесешь, что закрыли дело на него о растрате.
Екатерина явно не доверяла сибирским купцам и их запискам о Северной Америке. На этот счет она написала свою резолюцию:
«Что они учредили хорошо, то говорят они, нихто тамо на месте не свидетельствовал их заверения».
− Почту за честь, Ваше Высочество! − смог только это и ответить Николай Резанов, понимая, что жизнь закладывает новый крутой вираж и устоять на этом зигзаге судьбы будет не просто.
Здесь в Санкт-Петербурге для него наметился тупик активной и успешной жизни, а поездка в Сибирь была более всего похожа на ссылку.
Боясь внимания стареющей Екатерины и опасаясь навлечь на себя гнев могущественного фаворита, Николай желал активной и продуктивной деятельности и был готов к ней.
Теперь оставалась одна надежда, что новые перспективы в карьере могут случиться уже после его успешной поездки в Сибирь.
Вернувшись вечером домой, Николай рассказал домашним о решении отправить его в Сибирь, в Иркутск, где он увидит отца. Мама сокрушенно повздыхала, и благословила сына, подумав, что эта проклятущая Сибирь забрала у нее мужа, а теперь забирает и сына.
А Николай, собрал друзей и, сообщив о решительном изменении в своей жизни, устроил шумную пирушку, после которой дальнейший его жизненный путь, хоть и не прояснился, но и не выглядел таким уж пугающим.