Всю жизнь она жила в Ведунцах. Родители ее погибли рано, когда Наире было всего шесть лет. В тот год много народу умерло от степной лихорадки. Наиру взяла к себе бабушка. Звали ее Мирина. Она была, как люди в таких случаях обычно говорят, знахаркой.
Тут Лиска не могла не встрять в рассказ, слишком ее все это интересовало и волновало.
– Что значит «обычно говорят»? А что, кто-то по-другому говорит?
– Ну да, – и Наира пояснила: – если женщину называют знахаркой, она может быть и знахаркой, и травницей, и ведьмой, и магичкой. Это ведь вовсе не одно и то же. Бабушка была скорее ведьмой, хотя она, конечно, об этом не распространялась и представлялась всегда как знахарка.
– А-а, – протянула Лиска и кивнула, как будто поняла, а сама подумала, что при случае надо будет поспрашивать Наиру поподробнее.
«А еще, интересно, – подумалось ей, – Хорстен – он кто?»
Наира же продолжала.
Она рассказала, что бабушка сравнительно недавно начала учить ее разным знахарским премудростям: как собирать травы и какие, как помочь в болезнях людям или животным и разному другому… Нередко они с бабушкой бывали и здесь.
– У бабушки здесь росла целая аптечная лавка. Одних только ромашек четыре вида. А в этом году она сильно заболела и в конце весны совсем слегла. Она знала, что сегодня умрет, и что эти тати налетят. Все свое добро и скотину, какая была, заранее соседям отдала, а меня все гнала из дома: боялась за меня. А я до последнего не отходила и вот запоздала. Если бы вы меня не выручили, они бы меня схватили. И, удивительно, они поверили вам! А ведь, говорят, их главаря, Шермета, на мякине не проведешь.
Лиска засмеялась:
– Левко кого хочешь проведет, он талантливый. Жаль, ты не видала. Он такого простофилю изобразил – я сама чуть не поверила. Да еще так удачно получилось: там, куда он показывал, кусты зашевелились, как будто в самом деле кто-то пробирается.
– Ты тоже была хороша. Роль убогого глухонемого – твой коронный номер. По тебе сразу было видно, что не слышишь ни шиша и туповата, – увидев угрожающее выражение на Лискиной физиономии, он немедленно добавил: – У тебя, несомненно, незаурядный актерский талант.
Она уже не знала, обидеться ей на него или посмеяться.
– Ну уж говорить я точно не могла. Там были такие многообещающие рожи… Я бы, наверное, сразу побежала, если бы ноги со страху не отнялись.
Друзья посмеялись, вспоминая свой театр у дороги. Потом припомнили все сегодняшние приключения, кикимору и свое неожиданное спасение…
– А откуда ты знаешь имя Русалки, если не секрет, конечно? – спросила заинтригованная Наира. – И откуда вы идете и куда?
Лисса с Левко посмотрели друг на друга и Лиска начала:
– Ну, слушай…
Костерок потух, чай был допит, у кострища сохли промокшие Лискины и Левкины сапоги и Наирины туфли. Левко радовался, что шел в старых сапогах, а новые сухие лежали себе в мешке. Лисса осматривала свои бедные усталые ножки – нет ли мозолей. Наира, глядя на друзей, все удивлялась:
– Чудно как-то у вас получается. Во всех сказках и романтических историях он и она обычно бегут вдвоем из дома, чтобы пожениться. А вы наоборот: бежали, чтобы вас, не дай бог, не поженили.
Друзья посмотрели друг на друга и, не сговариваясь, развели руками: «Что поделаешь».
Пока они разговаривали, Рушка, предоставленный самому себе, потихоньку обползал весь пятачок вокруг костра и уже в третий раз делал вид, что его совершенно не привлекает содержимое Лискиного мешка, из которого высовывался хвост сушеной рыбки, не вызывающий у зверя никакого интереса. С каждым Рушкиным заходом, хвост как-то сам собою высовывался все дальше и дальше, и вот уже из мешка показалась вся рыбка и веревочка, а потом и вся связка рыбы не спеша отправилась в путешествие в укромный уголок. И зверь не имел к этому никакого отношения, он и смотрел-то в другую сторону. А рыбий хвост вовсе и не был зажат в его зубах, а просто нечаянно зацепился…
Первой это действо увидела Наира, и в ее грустных глазах появились смешливые искорки. Лиска, а потом и Левко обернулись, и Лиска вскочила было, чтобы отобрать у Руша добычу, но друг остановил ее жестом. Сам легко поднялся, тихо и как бы невзначай двинулся вперед, совершенно нечаянно по дороге зацепился ногой за связку рыбы, и та сама собою вернулась обратно. Зверю не оставалось ничего другого, как сделать вид, что ничего и не случилось, а он, собственно, просто разглядывал снующих в траве жуков.
– Большие всегда обижают маленьких, – «посочувствовала» Лиска.
Зверь в ответ взглянул, как ей показалось, укоризненно.
– Слушай, а зачем ты его всю дорогу тащишь? – спросила Наира и, увидев возмущенно-непонимающий Лискин взгляд, пояснила: – Я хочу спросить, почему ты его не вылечишь?
– А как? Я ведь даже перевязку не знаю как ему сделать. Хотела обратиться к знахарке в Ежах, а ее не было в эти дни.
– Зачем к знахарке? Ты же сама это можешь, с твоими-то руками можно в два счета любую кость поправить, да вообще что угодно…
– С какими руками? – недоумевала девушка. – Ничего не понимаю. Почему ты думаешь, что я что-то могу?
– А ты что же, ничего не знаешь? И не замечала за собой ничего необычного?
Лиска посмотрела на свои руки, на Наиру и пожала плечами. Та попыталась объясниться:
– Как правило, люди знают о своих необычных способностях. А у тебя так ясно видна способность к восстановлению.
– Чего?
Наира озадаченно посмотрела на нее, помолчала, вздохнула и начала объяснять издалека.
– Насколько мне известно, а я сразу предупреждаю, что известно мне не много… Так вот, насколько мне известно, существует три основных магических действия ну или три пути. Это преобразование, разрушение и восстановление. Бывает, сюда же относят и сохранение. Каждому человеку какое-то из этих действий дается значительно легче других, если он, конечно, вообще пытается освоить магию. Способность сотворять магические действа у всех, естественно, разная. Если целеустремленно заниматься, она развивается. Как я вижу, тебе запросто должно даваться восстановление. Это действие обычно в целительстве самое первое.
Лиска снова вытаращилась на свои руки.
– И как это ты видишь?
– Ну как бы тебе объяснить… Вокруг твоих рук светится ярко-зеленый ореол. Я это, конечно, не наяву вижу, а как бы внутренним взором. Очень ясно представляю что ли… – Наира с трудом подбирала слова, силясь объяснить. – Меня этому бабушка учила. А убедиться легче всего, если попробуешь. Хочешь?
– Конечно, – у Лиски от волнения даже живот скрутило, – Что нужно делать?
– Для начала устроиться поудобнее. Проще, наверное, будет, если взять его на руки.
Лиска подманила Вихляйку оставшимся от ужина кусочком вяленой рыбки, угостив его, потихоньку уложила к себе на колени и повернулась к Наире.
– Что дальше?
Наира села рядом и начала подсказывать и показывать.
– Попробуй, поводи над ним руками и почувствуй их, прислушайся. Могут быть какие-то ощущения, какие именно, не могу сказать, у каждого свои. Послушай свои желания, что тебе кажется надо сделать…
Она погладила Руша и серьезно сказала ему:
– А ты тихо лежи, не возись.
Зверек действительно перестал вертеться и притих, будто понимал ее слова.
Лиска поначалу ничего особенного не чувствовала, потом рукам вдруг стало жарко, а через минуту в ладонях появилось странное зудящее ощущение, и казалось, будто под руками что-то шевелится. Девушка закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться, и перед ее внутренним взором из темноты проступила туманная дымка. В считанные секунды этот туман начал сгущаться в какую-то сложную структуру… У Лиски захватило дух.
– Наира, слушай, я ведь Рушкины кости вижу… Все-все. Вот и сломанная.
– Хорошо. Теперь представь, что ты ее выправляешь.
Лиска старательно представила, как поправляет косточку, представила, как та срастается. И поняла, что не получилось. В вылепленной из тумана картине ничего не переменилось. Открыла глаза, посмотрела на Наиру и Левко, застывших в ожидании.
– Ничего не получается, – она с надеждой, просящее посмотрела на Наиру. – Может, я что-то не так делаю?
Та задумалась и, казалось, прислушалась к чему-то внутри себя.
– Может быть, просто не знаешь как, если никогда не пробовала, а, может, силы не хватает. Но я-то чувствую, что энергии вокруг тебя много, хотя…
Она посмотрела Лиске в глаза и решила спросить:
– Может быть, на тебе сейчас какой-то талисман?
Голос ее звучал осторожно и мягко, а взгляд был прям и ясен и… доверчив. И, была не была, Лиска вытащила зуб из под рубашки.
Наира подалась вперед, разглядывая талисман, а потом откинулась, удивленно оглядывая Лиску.
– Ничего себе, это же драконий зуб!
Лиска кивнула:
– Мне его дал двоюродный дед, Хорстен.
– Хорстен?.. Я о нем слышала, бабушка иногда о нем говорила. Кажется, он маг в третьем поколении, довольно известный, но я как следует не помню, мне это было ни к чему.
– Ну, Лиска, ты даешь. А я-то думал по простоте душевной, что ты от меня секретов не хранишь, – Левко чувствовал себя дурак дураком.
Лиска посчитала нужным объясниться.
– Хорстен предупредил, чтобы я никому не рассказывала о талисмане.
– Совершенно правильно предупредил, – поддержала ее Наира. – Это очень сильный талисман. Посмотри, он почти весь закрыт серебром, и при этом от него исходит такой магический поток, что я его почувствовала. А я ведь всего с год как по-настоящему учусь. Наверное, это талисман и усиливает твои способности. Ты же сразу, с первой попытки столько видишь. Обычно так не бывает.
– Да ведь что от этого толку, если я сделать ничего не могу?
– Может быть, энергии не хватает. Поток можно увеличить, если раскрыть оправу. Оправы на драконьих зубах обычно открываются.
– Да? – в очередной раз удивилась Лиска. – Он у меня уже два года, а я и не знала, что с ним можно что-то делать.
Она разглядывала оправу, стараясь найти намек на подвижные детали. Пыталась ногтем подцепить некоторые особо выступающие завитки – все без толку. Передала его Наире. Та довольно быстро разглядела щелочку, но что дальше делать, было непонятно.
– Дайте-ка взглянуть, – полюбопытствовал Левко.
Надо сказать, он по части всевозможных запоров, задвижек и замков был большой знаток. Бывало, и сам их придумывал.
Над талисманом он бился минут десять. Крутил, ощупывал, разглядывал, обдумывал, оглядывал снова, почти отчаялся… Вдруг что-то увидел, улыбнулся и медленно, не торопясь, нажал на верхнюю часть, повернул и, слегка отстраняясь, чтобы всем хорошо было видно, раскрыл оправу, составленную из двух, как оказалось, ажурных створок. Теперь весь зуб был на виду. Верхний, матово-белый слой слегка просвечивал. Сердцевина была плотной и, на первый взгляд, белой. Если же приглядеться, оказывалось, что цвет ее постоянно меняет оттенки от голубых и палевых до желтых и от желтых до розовых. К тому же в наступающих сумерках было видно, что зуб еле заметно светится.
Наглядевшись на зуб, Лиска повернулась к другу. Тот сиял, как начищенный самовар.
– Левко, ты гений!
– А то…
Тут заерзал заскучавший Вихляйка.
– Сейчас, потерпи еще немножко, – уговаривала его Наира.
Она погладила его по голове, потом быстро провела пальцем от носа к затылку и сказала какое-то слово, которого друзья не расслышали, и пояснила:
– На всякий случай, чтобы ему не было больно, когда кости встанут на место.
Лиска собралась, закрыла глаза, и как в первый раз, только гораздо быстрее и ярче в поле зрения появились очертания Рушкиных косточек. Вот сломанная кость. Лисса мысленно взялась за обломки, слегка развела их и сложила, как должно быть. Вдруг она почувствовала руками обломки косточек так, будто в самом деле за них держалась. В следующее мгновение обломки сами дернулись навстречу друг другу, и щель, бывшая между ними, схлопнулась, и вся косточка стала гладкой, как ни в чем не бывало. По рукам пробежала волна тепла, и Лиска открыла глаза с радостным чувством свершившегося чуда.
– Вроде бы получилось, – боясь себе поверить, выговорила девушка.
Она погладила зверька по шелковой спинке и дотронулась до поврежденной лапы. Сначала очень осторожно, потом уже уверенно погладила больное место. Руш вертел головой, выглядывая что-то в траве.
– Ну, может, уже хватит протирать у девушки коленки. – Наира подхватила Вихляйку под живот и поставила его на траву на все четыре лапы. Тот потянулся и как ни в чем не бывало пошлепал к Лискиному мешку.
– А я думал, ты сразу в лес побежишь, на свободу, – рассмеялся Левко.
– А еда свободе не мешает, – ответила за Рушку Наира.
Она посмотрела на Лиску, которая убирала на место талисман, и спросила:
– Как тебе твоя магия?
Лиска, ошеломленная тем, что произошло, не знала, что и сказать. То есть это, конечно, было здорово, но…
– Слушай, но ведь это же все талисман, я же сама ничего не умею.
– Один талисман без тебя тоже ничего не может. Он только помогает, усиливает твои возможности. Если захочешь, ты со временем всему научишься. Смотри, как здорово получилось, – показала Наира на Руша.
Лиска чувствовала себя именинницей. Она посмотрела на друзей. Все трое были довольны, кажется, больше самого вылеченного зверя.
– Нет, вы только поглядите на это чудо! – воскликнула Наира.
Рядом с Лискиным мешком, как маленькая собачка, сидел Рушка и всем своим видом показывал, что, хотя и очень хочется есть, он подождет. Вернее, наоборот, он подождет, хотя есть очень хочется. Лиска отдала ему оставшийся от ужина кусочек хлеба и взяла его на руки, как кошку. Зверь был совсем не против и разрешил себя потискать всем троим. Потом был наконец отпущен и пошел обследовать поляну.
Приближалась ночь. Со стороны болота тянуло сыростью, становилось прохладно. Друзья сидели около костра и обсуждали, что делать дальше.
Со слов Наиры и из Лискиных карт выходило, что кусочек леса, где они сейчас находились, был с трех сторон окружен отрогами Драконовых гор. С четвертой его охраняло болото, раскинувшееся на многие мили в обе стороны и полукольцом охватывающее Драконовы горы. Здесь они были в безопасности, но покинуть это место было весьма проблематично.
– Выходит так, что если идти в Ковражин, куда шли мы, то нужно выходить через болото обратно, на Ковражинский тракт. Если идти в Ойрин, куда собиралась ты, Наира, то тоже нужно выходить на Ковражинский тракт, а там эти бандиты сторожат, – подытожил Левко.
– И долго они будут сторожить?
– Скорее всего, долго, – мрачно откликнулась Наира.
– Я что-то не понимаю, – вклинилась Лиска. – Выходит, чтобы отомстить твоей бабушке, они готовы день и ночь сторожить дорогу?
Она ожидающе смотрела на Наиру, Левко тоже ждал ответа. Та помедлила некоторое время и наконец решилась.
– Да нет, не только, чтобы отомстить. Все гораздо хуже.
Она отвернулась от Левко, подняла край юбки и вытащила из большого потайного кармана на поясе сверток.
– Вот.
Девушка развязала узел на тонком шелковом платке и явила друзьям тайное содержимое. У нее на коленях лежала средней толщины книга в мягком переплете и несколько мелких предметов.
– Это бабушкины талисманы. Их пять штук, на разные случаи. Три из них – реликвии магического мира изнорских земель. А книга – сама по себе и талисман, и реликвия. Но более всего она ценна записанными в ней заклинаниями преобразования, разными магическими техниками, рецептами снадобий и прочими ценными сведениями, которые собирались несколькими поколениями нашего рода. Эти вещи ни в коем случае не должны попасть в дурные руки.
– И ты думаешь, они знают об этих сокровищах?
– Судя по тому, как быстро они появились, когда бабушка умерла, знают. А хуже всего, что действуют они, скорее всего, не одни. Недалеко от Ведунцов живет один злыдень, зовут его Верша. Он не то ведьмак, не то черный маг. Открыто он никогда против бабушки не выступал, но она была уверена, что он только ждет часа и своего не упустит. И Шермет у него частенько был гостем…
Тут послышался легкий шелест, над головами скользнула тень, и на край их «стола» уселась большущая сова. Она не спеша оглядела всех троих и уставилась на Наиру, явно чего-то ожидая. Та слегка поклонилась сове и доложила:
– Здравствуй, Зергина. Я здесь с друзьями. Это Лисса и Левко. Они спасли меня сегодня от погони. Нам нужна будет охрана на сегодняшнюю ночь и на завтра точно, а там пока не ясно. Куда пойдем дальше, пока не знаем. Да, с нами еще зверь, маленькая куница, он где-то здесь бегает.
Сова важно переступила мохнатыми лапами, по-птичьи кивнула и, беззвучно опахнув друзей громадными крыльями, растворилась в ночных тенях.
– Здрасьте! Выходит, птицы понимают, что мы говорим? – для Левко на один день чудес приходилось уже многовато. – Это что же, прежде чем с друзьями посекретничать, я должен под ноги поглядеть, не подслушивает ли какая-нибудь курица?
Наира усмехнулась:
– Нет, конечно же, не все птицы понимают, но такое бывает. Про кур ни разу не слышала, а вот среди ворон, воронов, грачей, сов и некоторых других иногда случается, что птица все понимает. Меня ведь в последний момент галка предупредила, что опасность совсем близко. И это всего через час после того как… А я-то думала, что у меня до вечера время есть. Сам Шермет никак не мог так скоро узнать, что случилось, значит, без Верши не обошлось. А раз так, выходит, весь Ковражинский тракт и соседние с ним земли будут сторожить люди Шермета и сам Верша. А от мага тяжело спрятаться. Он может наблюдать за местностью разными способами, и с помощью птиц тоже. По эту сторону болота он видеть никак не может. От птиц защищает лесная охрана. С помощью талисманов тоже не выйдет: бабушка специально это место заговаривала. Кроме того, здесь сказывается собственная магия Драконовых гор. Ни горы, ни близко расположенные к ним территории никаким чародейством не просматриваются.
– А может быть, ты все же преувеличиваешь опасность? – очень уж Лиске не нравилась мысль о том, что за ними могут следить.
Наира, нисколько не обидевшись, подумала и сказала:
– Может, и преувеличиваю. Мы завтра утром поднимемся на вон ту гору, – она показала на скалу, стоящую на краю болота. – С нее все хорошо видно. Увидим, может, и, правда, нечего опасаться, тогда перейдем через болото. Есть здесь недалеко еще одна дорожка. Она выходит к Ойринской дороге недалеко от Суворощи, – она провела пальцем по карте, показывая дорогу, – А если следят… – Наира подняла на друзей бедовые глаза, – Тогда не знаю, что и делать. Вы ведь тоже не сможете выйти на Ковражинский тракт. Вас могут узнать, а из этого ничего хорошего не выйдет. Отсюда, правда, есть еще одна тропа, между горами и болотом, потом по болоту и лесом… Она ведет в обратную сторону, к Ежовым горкам и дальше, к Орешину лесу. До Ежовых горок я вас провожу, а дальше дорога довольно безопасная. Вы сможете выйти к Малым Ежам, а там хотя бы вернуться обратно, на дорогу к Вежину.
– А ты? – не сговариваясь, одновременно спросили друзья.
– А я попробую пройти через Драконовы горы до Ойрина. Болото в том месте заканчивается, и город стоит недалеко от подножия гор. А в городе живут мои родственники – сестра бабушки и брат отца – и бабушкины подруги.
– Так и мы можем с тобой пройти через горы до Ойрина, а там есть дорога на Ковражин.
Лиске вдруг страшно захотелось увидеть эти загадочные горы.
– Нет, нет! И думать нечего, – глаза Наиры были испуганны, а голос категоричен. – Вы и так из-за меня рисковали, свернули с дороги, до Ковражина теперь неизвестно когда доберетесь, а я бы еще потащила вас в такое опасное место. Да я в жизни себе не прощу, если с вами что-нибудь случится.
– А что может случиться? – не сдавалась Лиска.
– Ну, во-первых, оттуда просто не все возвращаются, – Наира была очень серьезна. – И дорог я там никаких не знаю…
Она замолчала и задумалась.
Пока они разговаривали, совсем стемнело. Костер почти потух. Лиска зябко поежилась и огляделась по сторонам. Вокруг черной стеной стоял лес. Пестрое многоцветье поляны померкло. Цветы, цветочки, соцветия, стебли, лепестки, листья застыли в ночной тишине плотной серебряной паутиной, раскрытой навстречу бездонному ночному небу. Тихий свежий ночной воздух наполнял собою все вокруг. Хотелось сидеть всю ночь, не шевелясь, мечтать, слушать сверчков, смотреть на пушистые звезды…
– Знаете что, девчонки, кажется, ночь уже наступила. Не знаю, как вы, а я так устал, что уже ничего не соображаю. Может, завтра разберемся, что делать дальше.
– Да, я бы тоже передохнула, – откликнулась Лиска.
Она вдруг подумала, что на свете, наверное, нет ничего лучше мягкой подушки после беспокойного дня.
Наира согласилась:
– Пожалуй, и правда лучше завтра сначала осмотримся, а потом уж будем решать как быть. Спать можно в избушке, если вы не против. Там внизу две кровати, а наверху, на чердаке, ворох сена. Места всем хватит. Сейчас покажу.
Она принесла из избы фонарь, зажгла его от тлеющей ветки из костра и повела друзей на ночлег.
Обстановка в избушке была очень простая: небольшая печка, две лежанки, маленький стол у единственного окна и лесенка на чердак. С чердака они стащили вниз несколько охапок мягкого и все еще душистого сена и разложили его на лежанках вместо матрацев. Пара простыней и одеяла – не так уж много нужно для отменной постели. Такое же лежбище устроили наверху. Кому где разместиться, долго думать не приходилось. Левко девушки отправили на чердак, а сами, умывшись в ручье за домом, улеглись внизу.
Уже растянувшись на лежанке, Лиска вдруг всполошилась:
– А Рушка-то как же? Он ведь где-то по поляне скачет. Я про него чуть не забыла.
– Не беспокойся. Куница – зверь ночной. Он наскучался, наверное, лежа всю дорогу в корзинке. Здесь в двери снизу есть небольшой лаз, специально пропилили для хорьков, ласок, куниц, чтобы мыши в доме не хозяйничали. К утру он набегается, может быть, придет.
– А, может быть, и нет, – грустно усмехнулась Лиска.
Она понимала, что зверю место в лесу, где у него должна быть своя, звериная жизнь. Но Лисса уже успела привязаться к Рушке, и расставаться было трудно. Она стала утешать себя, представляя, как Вихляйка подрастет, станет красивым ловким зверем. У него, конечно же, будет подружка, а потом маленькие… щенки что ли? Как, интересно, у куниц называются детеныши? Ну, девчонки, понятно, кунички, а вот мальчишки? Кунишки… или нет, наверное, кунчонки… или вот как – куцаны. Она представила себе резвящихся на солнечной полянке куниценят. А рядом с ними будет сидеть Руш… Счастливую картину прервал очень грустный звук.
Лиска подняла голову и, стараясь не шуметь, села на кровати. В шаге от нее, зарывшись головой в свою постель, душа слезы, почти беззвучно рыдала Наира. Плечи ее вздрагивали.
Не зная, чем помочь, Лисса присела рядом и робко погладила ее по черным волосам. Наира повернула к ней мокрое от слез лицо и, не в силах больше сдерживать горе, прошептала:
– Я ведь даже похоронить ее не успела…
Лиска молча кивнула, не находя слов. Что бы ни приходило в голову, оно не годилось. Минут через пять, видимо, наплакавшись, девушка глубоко вздохнула и извиняющимся тоном спросила:
– Я тебя разбудила?
– Нет, я еще не спала. Сегодня вообще, наверное, трудновато будет уснуть – столько всего случилось.
– Это уж точно. Но выспаться надо как следует.
Наира поднялась, отвязала один из свисающих с потолка пучков трав, разделила его надвое и протянула половину Лиске.
– Это сбор от бессонницы. Его можно заваривать в чай, а можно просто какое-то время понюхать, подышать над ним. А еще нужно поговорить о чем-нибудь хорошем.
Лиска вдохнула густой, сложный аромат, исходящий от высушенных цветов. Запах был как будто знакомым, только никак не могла вспомнить, откуда… Она задала вопрос, который все вертелся на языке:
– Слушай, Наира, а вот среди твоих талисманов я видела два очень похожих на мой. Это что, тоже…
– Да, это зубы драконов. Она принесла их из Драконовых гор. Драконий зуб – необычный талисман. Насколько я знаю, он имеет полную силу в том случае, если был лично обретен владельцем в Драконовых горах или получен от дракона в дар. Подаренный второй раз, он имеет уже несколько меньшую силу. Если же этот талисман был потерян, а потом кем-то найден или продан, то новому владельцу сила талисмана, может быть, иногда и явится, а, может, и нет. А уж если зуб отняли силой или украли, он может и вовсе стать для злодея проклятием.
– Так, выходит, Хорстен тоже там был, – удивилась Лиска, начавшая уже потихоньку задремывать.
Ответа она уже не слышала.