В 8.45 утра наступившего понедельника Голомёдов, успевший за два дня подхватить на щеки здоровый деревенский загар, решительно постучал в номер к Раздайбедину. Некоторое время спустя, дверь приоткрылась и из нее осторожно высунулась незнакомая верблюжья физиономия с печатью перманентного похмелья. Объемные губы шевелились, словно что-то постоянно пережевывая. Глаза навыкате казались еще больше из-за роговых очков. Кудлатая седая шевелюра, переходящая в пушистые бакенбарды, придавала обладателю физиономии почти законченное сходство с кораблем пустыни.
– Вы кто? – спросил Кирилл удивленно. Ответа не последовало. На физиономии застыло самодовольно-туповатая верблюжья отрешенность. Кирилл вдруг безошибочно догадался, что эту физиономию не раз били, причем зачастую – вполне заслуженно.
Не дождавшись ответа, Голомёдов молча отодвинул человека в сторону и вошел в номер. На столе грудой лежали неопровержимые доказательства бурного застолья и аморального поведения участников банкета: пустые бутылки, окурки в банках из-под кильки и селедочный хвост на замасленной газете. Василий же, являя собой не менее красноречивую улику, спал, свернувшись калачиком на ковре у балкона, и счастливо улыбался во сне.
– Подъем! – скомандовал Голомёдов.
– …И молния небесная, неприятеля поражающая, как ни слаба была, но уже заметна… – сообщил Василий, сладко причмокивая губами.
Голомёдов встряхнул его за плечо. Василий открыл глаза и посмотрел на него с осуждением:
– Я занят!
– Чем?!
– Я созерцаю непокоренные российские редуты.
– Пока ты созерцал непокоренные редуты, у тебя тут кто-то завелся, – сообщил ему Кирилл. Василий сел и потянулся, хрустнув позвоночником.
– Это не кто-то. Это местный краевед-рационализатор. Я с ним в милиции познакомился.
Обладатель верблюжьей физиономии важно кивнул из угла и прошлепал толстыми губами:
– Пилюгин. Николай Николаевич.
– Ты уже и в милиции успел отметиться? – поинтересовался Голомёдов, не обращая внимания на краеведа.
– А, неважно, – отмахнулся Василий и зевнул. – Интересные вещи рассказывает. Правда, бред полнейший. Но убедительно.
Человек-верблюд обиженно засопел.
– И что же интересного он рассказывает?
– Во-первых, он нашел тебе генерала. Героя войны 12-го года. Из местных. Во-вторых, имеет обширный исторический и лингвистический материал по интересующей нас теме. В-третьих, настоящий патриот. Убежденный! – Василий понизил голос и шепнул – Из тех, которые не столько хотят умереть за идею, сколько готовы за нее убить.
Кирилл, наконец, повернулся в сторону краеведа. Это был человек небольшого роста, одетый, не смотря на запоздалую августовскую жару, в лохматый серый свитер, украшенный крошками на груди и заплатками – на локтях.
– Что же, любезный! Выкладывайте все по порядку.
– Заговор! – немедленно сказал краевед тягучим баритоном и недобро посмотрел на Кирилла из-под массивных очков. Голомёдов удивлено вскинул брови и облокотился на край стола, готовясь слушать.
– Заговор! С целью подрубить наши корни. Переписать историю, низвести нас до положения скотов и сделать своими рабами.
– И кто же, позвольте узнать, так злостно покушается?
– Вот в том-то и вопрос! – воскликнул Пилюгин и начал мерить комнату дромадерскими шагами. – Точнее, главный вопрос не в этом. Главный вопрос в том, как? Понимаете?
– Нет! – честно признался Голомёдов.
– Вы – жертва привитых догм и стереотипов! – безапелляционно заявил Пилюгин. – Впрочем, это неудивительно. Они поработили систему образования, печать, телевидение. Простой пример. Вы знаете, что обозначает слово «сволочь»?
– Догадываюсь.
– А вот и нет! Лично я – сволочь. И очень этим горжусь!
– Что-то в этом духе я и предполагал, – вздохнул Кирилл и отвернулся к окну. Василий остановил его жестом.
– Выпей, Николаич, – сказал он краеведу. – Выпей, и не горячись. Ты ближе к делу.
Пилюгин остановился у стола, налил себе в стакан водки, выпил, обиженно чмокая губами, и продолжил:
– На самом деле, слово «сволочи» – именно так, во множественном числе – появилось здесь, в Славине. Вместе с возникновением первых славянских поселений на Беспуте. Вы же, надеюсь, понимаете, что Славин – колыбель славянских народов? Иначе откуда бы взялось такое название?
Кирилл неопределенно хмыкнул и Пилюгин уверенно продолжил
– Одним словом, сволочи появились очень давно. Задолго до Крещения Руси или даже до татаров…
– С тем, что сволочи появились давно, пожалуй, соглашусь. А вот насчет второй части утверждения – хочу заметить, что татары пришли на Русь после крещения, – усмехнулся Голомёдов, но краевед Пилюгин резко его оборвал:
– Неважно! Может, и не было никаких татаров вовсе. Это мы обсудим потом. Сейчас – про «сволочей». Так вот, появился Славин. Вокруг – Славинская волость. Она оформилась в сознании людей, как административная единица. Жители этой волости, коренные славяне, всегда славились гостеприимством, хлебосольством, трудолюбием, отвагой. Соседи восхищались ими, и, завидев такого человека, всегда уважительно поясняли: «С волости».
Кирилл удивленно посмотрел на Василия. Тот хитро подмигнул.
– Люди «с волости» были в сознании соседей кем-то особенным, – убежденно выплевывал свои тезисы Пилюгин. – Немножко «сверх-людьми». А иначе, согласитесь, это слово не пережило бы века. Постепенно – из удобства произношения – «с волости» превратилось в «сволочи». А в единственном числе – «сволочь». Позже сволочами стали называть всех уважаемых и заслуженных людей, но изначально – только жителей Славина и его окрестностей.
– А как же, к примеру, Даль и его словарь?
– Да вы посмотрите, что делает этот, с позволения сказать, Даль! В своем псевдо-словаре «великорусского» языка он, пользуясь сходством звучания, пишет: «Сволочь – все, что сволочено или сволоклось в одно место». Трава, мусор, прочая дрянь. А в переносном значении – это и дрянной люд. Воры и негодяи, где-либо сошедшиеся. Вы представляете размах клеветы? Так извратить понятие! Буквально вывернуть смысл наизнанку! И вам еще нужны доказательства заговора?
– Скажите, а ваши мысли подтверждаются какими-либо другими источниками, научными изысканиями? – полюбопытствовал Голомёдов.
– Да какие тут могут быть сомнения?!
– Ну, к примеру, почему речь идет именно о Славинской волости, а не о любой другой?
– Буква «С»! Понимаете? Славяне, еще не испорченные всеми этими иностранными выкрутасами, интуитивно прятали во все слова своего языка великие смыслы. Словно предчувствуя беду, они оставляли нам, потомкам, своеобразную шифровку. С – это Славин. Волость – это территория, примыкающая к Славину. Понимаете? Сволочь – славный человек из славного города. Это же элементарно! Но нет! Мы, жертвы оболванивания и промывания мозгов, не можем разгадать даже такой простой ребус! Меж тем, наш язык – очень мудр. В нем можно найти ключи буквально ко всем тайнам. Только для этого нужно обладать особым зрением. Чутьем, интуицией, даром, если хотите! Этот дар у меня есть!
– Я начинаю понимать ход вашей мысли. Если б речь шла о Новгороде или Твери, то в языке остались бы слова «Нволочи» и «Тволочи»…
– Да-да! Все верно! Кстати, Тверь раньше называлась «Тварь». И жили в ней твари – сотворенные Богом, избранные люди. Но для того, чтобы скрыть Богоизбранность русского народа, древний город Тварь переименовали в Тверь. Что значит это ваше глупое «Тверь»? Да ничего! А слово «тварь» стало ругательным. Так же как и мат – тамбуированная лексика…
– Табуированная. – поправил Кирилл.
– Во-во! Раньше слова, которые сегодня называют матерными, были почти священными и разрешались к употреблению лишь самым достойным, доказавшим на это право. Сегодня они – самые грязные ругательства. Тот же переворот с ног на голову произошел и с нами, сволочами, жителями Славина. Теперь это слово – ругательное!
– Однако! – качнул головой Кирилл.
– Нет! Вы послушайте! – перебил краевед Пилюгин, который оседлал любимого конька. – Послушайте, что эти псевдо-историки и всевдо-лингвисты сделали с нашим краем! Знаете, почему наша река называлась Беспутой?
– Предположу, что за характерные извилистые очертания своего русла… За отсутствие прямого пути.
– Вот! Вот они результаты современного «просвещения»! Это вы – беспутный, потому что идете по ошибочному пути, навязанному вам этими захватчиками! Но всех им не оболванить, всем мозги не промоешь! Беспута – это река, на которой жили люди, презиравшие путы, оковы. Вольные и свободолюбивые славяне. Слава – без пут. Славин на Беспуте. Ведь это же очевидно! Это и хотят скрыть псевдо-историки!
– А вы, простите, какие университеты оканчивали?
– Я – инженер. – Пилюгин остановился и ударил себя по хлипкой груди, вызвав град из хлебных крошек. – Инженер-рационализатор. Между прочим, имею зарегистрированные патенты! И если бы на пути моих разработок не встали завистники… Если бы мои открытия были внедрены, мое имя гремело бы на весь мир! Я уверен, оно еще прозвучит…
– О, я не смею оспаривать ваш авторитет. Но история…
– Да поймите же вы, зомбированный! То, чему учат на факультетах истории – это чистейшей воды клевета! Классическое образование гораздо вреднее, чем его полное отсутствие! Для того чтобы сбросить шоры с глаз, нужно иметь нестандартное мышление. Если хотите, рационализаторское. Над Эйнштейном тоже сначала смеялись, Джордано Бруно и вовсе сожгли. Только за то, что эти ученые не соглашались признавать догмы и слепо верить средневековому мракобесию! Сожгли, такие, как вы!
Пилюгин свирепо нацелил на Голомёдова очки, и сжал сухие кулачки, явно готовясь отомстить за невинно убиенного инквизицией Джордано Бруно. Но Василий, вовремя открыв банку пива, отвлек его внимание:
– Николаич… Ты не кипятись. Ты нам лучше про генерала расскажи.
– О! Какой это был человек! Лев Аристархович Бубнеев. Герой войны! Почти полвека в армии. Орденоносец. Обладатель именного оружия! Фаворит самого императора. Конечно, после того, как веками переписывалась наша история, подробности трудно было восстановить. Но лично я убежден, что в имение генерала Бубнеева неоднократно приезжали его друзья – адмиралы Нахимов и Лазарев. Если хотите, мне подсказывает это интуиция.
– Да, собственно, в этом нет ничего неожиданного, – согласился Кирилл. – Думаю, факт визита доказывается самим наличием водного пути к Славину. Река есть? Есть. Адмиралы тоже. Вода создана для адмиралов, адмиралы – для воды. Они просто обязаны были приплыть сюда.
– Да, вы меня начинаете понимать! – от радости Пилюгин пришлепнул нижней губой. – Какой был человек! Лишним доказательством заслуг генерала Бубнеева лично для меня является факт их упорного замалчивания. В этом и состоит заговор. Очернить наши самые светлые страницы. А потому чем хуже эти псевдо-историки отзываются о человеке, тем лучше мое мнение о нем. Ведь даже его могилу сровняли с землей. Думаете, случайно? Нет! Все это потому, что генерал Лев Аристархович Бубнеев подлинный сын Славинской земли. Он – настоящая сволочь!
Голомёдов вопросительно взглянул на Василия. Тот поиграл бровями и утвердительно кивнул головой.
– Какой полет мысли! Я завидую! – засмеялся Голомёдов, выйдя из гостиницы и направляясь к городскому Парламенту. – Генерал-то хоть был, или ты все шутки шутишь?
– Нет. Я серьезен, сосредоточен и холоден как атомный ледокол «Снежинка» перед арктическим походом. Генерал и в самом деле был. Только хреновый он генерал, а точнее – липовый. В самом начале войны оказался у французов. Не то попал в плен, не то сам сдался. Отсиделся до конца войны. Вернулся в Россию. Генералом стал, шаркая по паркету бальных залов. Кроме того, родился он в Подмосковье, а в Славине – только портил печень дешевым вином и благополучно проигрывал в карты остатки состояния. Словом, настоящая сволочь – в этом краевед не ошибся. Только других нет. Я проверял.
– А чем этот плох? Настоящая находка! Ведь генерал? Да! В войне участие принимал? Принимал. В Славине был? Был. Что еще нужно? Кто придерется? Крутим легенду. Только настораживает меня чем-то этот твой краевед-рационализатор. Волк в овечьей шкуре…
– Не пугайся. Это не волк. Скорее, баран. Самое полезное в нем то, что он «на раз» объясняет все неувязки и нестыковки, над которыми при другом раскладе пришлось бы ломать головы нам с тобой.
– Баран в овечьей шкуре – страшная скотина. Я бы, пожалуй, предпочел иметь дело с волком.
– Ничего. Будет служить на благо, если применять дозировано. Чем абсурднее идея, тем быстрее в нее верят. «Природа не терпит пустоты: там, где люди не знают правды, они заполняют пробелы домыслом». Это не я. Это Бернард Шоу.
– Там, где люди знают правду, но не имеют домыслов, они изгоняют первое, чтобы освободить место для второго. Это не Бернард Шоу. Это я. Запиши. Пригодится.
– Да уж… – почему-то грустно вздохнул Василий. – Только знаешь, иногда моя работа перестает меня забавлять.
– Да? И какая муза тебя укусила на этот раз? – Голомёдов взглянул на Василия саркастически.
– Со мной тут произошло кое-что. В общем-то, это не так важно. Но мне стало их жалко.
– Кого это «их»?
– Ну, всех их… Избирателей. Людей. Тех, которые честно живут, но бесследно уходят в никуда, потому что в истории их заслоняют дутые персонажи, вроде этого вот генерала или нашего Харитоши.
– Как можно жалеть серую массу? Эти люди искренне верят в то, что можно из нескольких сотен проходимцев создать честное правительство! Отнимать столь наивно-святую веру – преступление!
Неожиданно заскрипели тормоза, и у обочины резко остановился милицейский УАЗ. Из открывшейся дверцы выскочил коренастый сержант с бульдозерной челюстью. Голомёдов вздрогнул от неожиданности, но милиционер, вытянувшись по стойке «смирно», приложил руку к козырьку и счастливо пролаял, обращаясь к Раздайбедину:
– Здра-желай-таарщ-капитан!
Василий молча кивнул и пошел дальше. Сержант постоял немного и, не отнимая руки от козырька, засеменил вслед.
– Подвезти?
– Нет. Спасибо. Вы свободны. Служите и защищайте. – грустно сказал Василий вполоборота. Сержант постоял немного со счастливой улыбкой на лице, потом развернулся, и пошел к машине, так и не отняв руку от козырька.
– А ты, гляжу, времени зря не терял! – восхищенно присвистнул Кирилл, нагоняя коллегу.
– Да уж, не терял. Хочешь еще одну новость? Попробуй догадаться, какую фамилию носит дядя Пёдыр?
– Этот сторож из клуба? – Голомёдов остановился и наморщил лоб. – Ну, просвети…
– Болдырев. Пэ Болдырев. Так же, как и этот «мистер икс» из нашего списка кандидатов. Уловил мысль? Предполагаешь, на что согласен дядя Пёдыр за бутылку?
– Кандидат-клон? А что, из дяди Пёдыра неплохое пугало выйдет! Годится в провокаторы. Молодец, Вася! Ох, и закрутим мы с тобой дела!
И дела закрутилось немедленно по прибытии в городскую Думу.