Снег… Казалось, будто весь этот необъятный мир состоит только из снега. Он хрустел под ногами, жалил незащищенную кожу вокруг глаз, хватал за ноги сугробами, не давая идти. Мощные порывы ветра то и дело норовили сбить с ног, тело еще держалось, но сил оставалось совсем мало. Я брел уже много часов, не зная куда и уже не помня зачем. Скоро я упаду под очередным ударом ветра и снег примет меня в свои колючие объятия. Сначала будет немного больно, но вот потом…
Я рывком встряхнулся. В тысячный раз. Мне нужно идти. Я жив, пока иду. Снегоход остался далеко позади, его пришлось бросить, когда кончилось горючее. Очки потерял, упав в очередной раз в снег. Их так быстро замело, что найти никак не удалось. Идти оставалось совсем немного, карта точно не обманывала, а вот геолокация в такую погоду не работала и направление удалось определить только приблизительно. Рюкзак больно давил на плечи, но бросить его – точно верная смерть. Там походная горелка, палатка, консервы. Когда силы окончательно меня оставят, можно будет сделать привал. Хотя, как я буду закапываться в снег, не представляю…
И нет времени. Что-то произошло. Я должен добраться до людей, хоть до кого-то, у кого есть связь. Потом можно хоть помирать в этом чертовом снегу. Нужно добраться. Я обещал. Он увидит, сдержал ли я…
Впереди вдруг вспыхнул свет. Я поднял голову, не обращая внимания на колючий снег. Это не бред. Впереди, в пелене, горел яркий свет. Прожектор? Или огонь? Оранжевый цвет… Что-то горит, там, совсем близко, да так ярко, что слепит.
Близость цели придала сил, и я стал быстрее пробираться сквозь сугробы, стараясь не терять свет из виду и молился, чтобы он не погас. К счастью, он и не думал меркнуть, наоборот, чем ближе я подходил, тем ярче становилось впереди. Уже стало понятно, что это огонь, и он горит на какой-то возвышенности. Еще через сколько-то шагов (я давно сбился со счета) предо мной выросла стена двухэтажного здания. Его окна смотрели на меня слепой темнотой, а огонь горел ярким высоким пламенем прямо перед стеной.
Пламя вдруг поднялось выше и наконец смогло разогнать снежную тьму. От увиденной картины у меня сначала перехватило дух, а колени сами собой подкосились и вконец переставшее подчиняться тело, гремя рюкзаком, упало в сугроб. Снег, до этого терпеливо ожидавший, мягко принял меня в свои холодные объятия…
***
Случается, что некоторые вещи находятся подчас в самых неожиданных местах. Пачка сигарет, которую я совершенно точно оставлял на столе на втором этаже вдруг оказалась в кармане моего рабочего комбинезона. Задумчиво повертев ее в руках и стряхнув пыль с бирки «Черногорин Вадим. Метеоролог», я направился на улицу, размышляя о сбегающих вещах. Что ж, поживешь тут, на станции, еще с полгода, и не только вещи сбегать начнут.
Рывком открыв скрипнувшую дверь, я вышел на морозный воздух и вдохнул его полной грудью. Утренний морозец приятно холодил тело под курткой, надетой на одну лишь тонкую майку и невероятно бодрил. Достав сигарету, я чиркнул спичкой о коробок (всегда любил этот звук) и не спеша закурил, пуская в голубое небо струйки серого дыма. Впереди разливалась гладь океана, еще не успевшая замерзнуть. Оттуда доносился шум волн, набегающих на берег, сегодня он еле-еле различался даже в мертвой тишине. Мой остров совсем не выделялся размерами по сравнению с другими затерянными в океане землями, даже наоборот, сильно уступал им, и когда океан хоть немного волновался, шум волн доносился со всех сторон.
Я осмотрелся, уже в который раз. Несмотря на свой каменистый рельеф, остров производил весьма приятное впечатление. Станция располагалась на мысе, с трех сторон омываемом океаном. От нее в глубь острова вела довольно широкая грунтовая дорога, проложенная здесь несколько десятилетий назад. Она упиралась в огромный скальный холм, огибала его, и выводила на довольно широкое центральное плато, куда мне обычно вертолетом сбрасывали паек. Центр острова с других сторон окружали скалы, сейчас серые и неприветливые, но в короткое северное лето они зеленели, покрывались мхом и хвойными растениями. Тогда здесь вообще становилось довольно уютно.
Я потянулся, почувствовав, как кровь побежала по жилам. Сейчас пройдусь вокруг станции, посмотрю показания приборов, все ли у них хорошо, а потом приступлю к завтраку и – самое главное – к черному кофе, зерна которого мне, как привилегию за выслугу лет, сбрасывают вместе с месячным пайком.
Так начиналось каждое мое утро вот уже три месяца. Тишина, нарушаемая только моими собственными действиями, да шумом приборов на станции, крепкий кофе и хорошая утренняя книга. А перед этим плановый обход трех небольших приборов, снимающих комплексные наблюдения по температуре, силе ветра, скорости испарения влаги с земли и много еще чего. За все месяцы, что я здесь провел, ни один из них не создавал никаких проблем, о чем мне, собственно, и рассказывали те, кто нанимал меня. Работка действительно непыльная, а вот деньги обещали заплатить настолько хорошие, что про ипотеку можно будет забыть навсегда. Что еще нужно мужчине в тридцать с небольшим лет? Можно будет бросить эти паршивые вахты, в которые я уже десять лет езжу и устроить уже нормальную личную жизнь…
Прокрутив в голове эти приятные мысли, я отправился на обход. Снег еще не выпал, хотя в этих широтах лето, как мне говорили, короткое. Не то, чтобы я боялся метелей, но, когда начнутся бураны, придется немного урезать паек – вертолеты не всегда могут долететь и тем более сбросить груз так, чтобы я смог его достать. Поэтому меня заранее предупредили, что как только выпадет первый серьезный снег, то моей сытой жизни может прийти конец. Надо будет зайти в мой «гараж» – так я называл небольшой ангар, примыкающий к станции сзади, где мной содержались в полном порядке небольшой снегоход, старый мотоцикл с прицепом, топливо для них и большой генератор, вырабатывающий свет и тепло. Нужно все еще раз перепроверить на готовность к зиме – не хватало еще, чтобы что-нибудь не вовремя сломалось.
За рутиной первая половина дня пролетела быстро, и лишь после обеда я смог сесть за компьютер. Мне организовали весьма интересную связь с внешним миром: спутниковый интернет, но работающий только в определенные часы, когда надо мной проходил этот самый спутник. За это время нужно было пакетом отправить данные с моих приборов, что происходило весьма и весьма медленно, а затем все отключить и продолжить заниматься своими текущими делами. Остров, где я находился, являлся стратегическим военным объектом, поэтому все, что я тут делал, было довольно строго засекречено, да и спутник, собственно, тоже был военным. Уж не знаю, чего они нашли в этом клочке земли в океане, у которого размеры укладывались где-то в квадратный километр, но меня, собственно, это и не волновало. Я делал все по инструкции, выйти куда-то на другие сайты не пытался, да и браузера в моем рабочем компьютере не предусматривалось.
Зато на третий день вахты меня вдруг дернуло зайти в справочную систему, где я обнаружил открытый групповой чат с якобы поддержкой системы. Понятное дело, что никаких сотрудников поддержки там не обнаружилось, а вот двух уникумов с других таких же объектов, где сидел я сам, обнаружить удалось. Они пользовались чатом, чтобы пересылать друг другу сообщения, когда спутник проходил над ними, поэтому все ответы приходили с задержкой где-то в двенадцать часов. Но для людей, напрочь лишенных общения, это настоящий лучик света. И, конечно, я тоже воспользовался этой возможностью.
Ребята оказались очень душевными. Андрей сидел на какой-то похожей метеостанции на островке и занимался примерно тем же, чем и я, а Макс прозябал в какой-то лаборатории на Большой земле, но на закрытом объекте на самом Севере, ближе к океану, где ученым запрещали общаться друг с другом и ограничивали всякие контакты. За него меня одолевала обида: он там, где много людей, а живет как в тюрьме, в полной изоляции.
Как товарищи по несчастью, мы быстро сдружились, даже не видя друг друга за буквами. Андрей все время сыпал шутками и анекдотами, рассказывал истории о том, как он долгое время жил и работал в глухой тайге. Макс, как ученый человек, часто рассуждал о смысле всего сущего, философствовал, рассказывал про всякие научные открытия и достижения. Я старался не отставать и влился в общий диалог с историями из моих прошлых вахт, а их мне и нормальным темпом общения хватило бы на неделю. Ребята истории оценили, но сразу написали мне строгие правила: про свое местонахождение не писать, про работу и конкретные рабочие дела на станции по возможности тоже. Все-таки, это информация военными серьезно охранялась и никому не хотелось даже случайно узнать то, за что потом не оберешься проблем. Вынудив меня пообещать, что я ничего такого рассказывать и спрашивать не буду, парни с радостью приняли нового товарища. Дни пошли веселее.