1.
Обеденный перерыв уже закончился, и в просторном и гулком коридоре центрального офиса туристической фирмы «Экватор» было пусто. Только две молоденьких сотрудницы спокойно чирикали у одного из больших окон, в преддверии нового года украшенного большими белыми снежинками. Девушки обсуждали работу и прежде всего коллег.
Одна из них, стройная темноволосая красавица, стоя полубоком к солнечному свету и держа в руках складное зеркальце, подкрашивала губы, вторая, рыжая толстушка с простодушным лицом, сидела на подоконнике.
– Вот уж где бы я не хотела работать… – сказала красавица, потом провела помадой по губам, сложила их бантиком и улыбнулась себе в зеркало, – …так это в ревизорском отделе.
Рыжая энергично покивала:
– Собачья работа.
– У них прям цель жизни – людям нервы трепать… – продолжала рассуждать красотка. – Подумаешь, кто-то кому-то букет за счет фирмы подарил… Или путевку себе по горящей цене выписал…
– Да… Все мы люди… Все имеем слабости… – согласилась рыженькая.
– Вот именно…
Издалека донесся приближающийся размерный стук каблуков. А красавица увидела в зеркале, что по коридору кто-то идет в их сторону. И не просто кто-то…
– Легка на помине. Бритва идет! – быстро сказала она.
– Кто-кто? – Рыженькая оглянулась.
По коридору решительно шагала высокая молодая женщина лет тридцати в сером юбочном костюме – с резкими скулами, со стянутыми в узел светлыми волосами, в очках «я – деловая акула». Эхо цокота ее тонких шпилек будто теннисный мячик, отскакивало от коридорный стен.
Красотка быстро опустила зеркальце, прошипела:
– Одна из этих, ревизоров.
– По ней сразу и видно, – пробормотала толстушка.
– Т-с-с. – Красавица повернулась от окна.
А рыжая сползла с подоконника, по пути одергивая длинную юбку.
Ревизорша поравнялась с девушками, и они обе вразнобой пробормотали, невольно робея под ее строгим холодным взглядом, как школьницы под взглядом завуча:
– Здрасьте.
Ревизорша неодобрительно сжала и без того узкие губы, прищурила серые глаза, которым стекла очков придавали блеск холодного стального клинка, и ответила сухо:
– Добрый день.
Потом, так же громко и даже будто бы сердито, стуча каблуками, она свернула в боковой коридор, ведущий к кабинетам начальства.
Толстушка растерянно спросила свою подругу:
– Чего это она?
– Чего-чего, – проворчала красавица, оглянулась на боковой коридор и, повернувшись к окну, снова подняла зеркальце на уровень глаз. – Потому что рабочее время, а мы не на месте.
Она достала из кармана тушь и стала подкрашивать ресницы.
– А ей-то что? – нахмурилась рыжая. – Мы из другого отдела.
– Да уж, привыкла ко всем придираться…
Красотка неспеша проводила щеточкой по и так густо накрашенным ресницам.
– Вот кто душу из людей может вытряхнуть за копейки, – сказала рыжая, снова забираясь на подоконник.
– Ну, обычно недостачи вовсе не копеечные, а очень приличные обнаруживаются, – сказала красотка. И понизила голос: – До уголовного наказания доходит.
Рыжая передернула круглыми плечиками:
– Ужас. До уголовного!..
– Да уж, – сказала красотка. – Хорошо, что она по филиалам, а не у нас проверяет.
– Да? Только по филиалам? Почему?
Красотка пожала плечами:
– По должности не доросла пока.
2.
Через полчаса, когда ревизорша, с красной дермантиновой папкой в руках, показалась из сектора дирекции, девушек в коридоре уже не было – и это на их счастье. Потому что следом за ревизоршей в коридор вышли директор главного офиса «Экватора» – важный пожилой толстяк, а еще – его заместитель, молодцеватый 35-летний щеголь в дорогом, «с иголочки», костюме и с аккуратно зализанными назад темными волосами.
Директор говорил ревизорше:
– …в общем, Снежана Игоревна, прибыли от них нет уже второй год… На меня, сами понимаете, какое давление со стороны владельцев. Не знаю, или закрывать филиал к черту, или менять руководство. Разберитесь, что у них там творится…
Ревизорша кивнула решительно:
– Хорошо, разберусь.
Директор постучал по красной папке в ее руках:
– Тут, конечно, мало чего есть. Еще кое-какие их отчеты, которые они сюда предоставляли, завтра получите. Ну а остальное, – он развел руками, – на месте накопаете.
– Наверняка накопаю, – сказала ревизорша.
– Я знал, кому поручить этих проныр, – сказал директор довольно. – От вас никто не ускользнет! Наведите там шороху, взлохматьте их как следует и разворошите это осиное гнездо… то есть, в смысле… не чтобы они вас покусали… Это вы их ужальте.
Ревизорша снова кивнула, на этот раз чтобы скрыть улыбку:
– Я понимаю, Иван Семенович.
Во время разговора щеголь все время сверлил ее цепким, нагловатым взглядом, но она будто бы старалась не встречаться с ним глазами.
– Превосходно, – сказал директор, а потом предложил: – Мы с Артуром Владимировичем в столовую направляемся. Пойдете с нами? Если вы еще не пообедали…
– Спасибо. Нет, еще не обедала. Но я лучше у себя в офисе перекушу. – Она встряхнула папкой. – Хочу побыстрее с документами ознакомиться.
Директор улыбнулся:
– За что вас ценю, Снежана – за отношение к работе.
Ревизорша слегка улыбнулась в ответ.
А щеголь заметил игриво:
– Так и переутомиться недолго.
Снежана ответила холодно:
– Ничего. Я выносливая.
Директор горделиво сказал:
– Наша железная леди. – И бравурно поднял пухлый кулак. А потом добавил: – Но вообще завтра можете сюда не приезжать, я велю бухгалтеру отчеты по филиалу вам по мейлу прислать. Можете дома внимательно ознакомиться. Ну а послезавтра езжайте к этим разбойникам.
– Хорошо, – сказала Снежана.
Директор кивнул на прощанье и зашагал прочь, к лифтам. Молодцеватый замдиректора задержался около Снежаны. Сказал тихо:
– Ну я-то видел, какая ты бываешь – милая и нежная.
Снежана ответила колюче:
– Больше не увидишь.
– Да ладно тебе, Снежинка… Долго ты будешь на меня дуться?
Ревизорша поправила не нуждающиеся в этом очки и сказала строго:
– Артур, в рабочее время не мог бы ты придерживаться официального тона?
Артур ухмыльнулся:
– А вне рабочего времени какого тона мне придерживаться? Может быть, ласкового?
Он попытался приобнять «железную леди», но она оттолкнула его. И сказала резко:
– А вне рабочего – никакого.
Девушки, чирикавшие давеча у подоконника, прошагали по коридору мимо разговаривавших Артура и Снежаны.
– Здрасьте, Артур Владимирович, – сказали они дружным бодрым хором.
Артур глянул на них искоса, слегка задержал взгляд на длинных, облаченных в черный капрон ногах красотки, и едва кивнул сотрудницам свысока в знак приветствия.
Снежана же произнесла:
– До свидания, Артур Владимирович.
Она развернулась и с громким, резким цокотом шпилек направилась в свой отдел.
Артур постоял немного, глядя ей вслед, а потом поспешил в том же направлении – но не за ней, а к лифтам – в одном из которых уже уехал вниз, в столовую, директор Иван Семенович.
Идя по коридору, Артур пробормотал себе под нос:
– Важничаешь, значит. Вот потеряешь свою ревизорскую должность, перестанешь нос задирать. Сразу ко мне прибежишь!
На другом конце коридора красотка обсуждала со своей рыженькой толстенькой подругой только что увиденную сцену.
– Видела? – говорила красотка-брюнетка.
– Видела, – кивнула рыжая.
– А знаешь, какие о них слухи ходили?
– Какие?
– Говорили, у них был роман.
– Да что ты! – округлила глаза рыжая. – А может, и сейчас. Мне показалось, он на нее так смотрел… Заинтересованно.
– Показалось тебе. Он от нее давно сбежал!
– Да что ты!
– Да. Говорят, потому что она много командовала.
Рыжая покивала. Потом сказала насмешливо:
– А, может, она ему ревизии устраивала? Отчетов требовала?
Красотка усмехнулась:
– Может быть.
Они дружно захихикали.
А вот Снежане было совсем не до смеха. «Железная леди» подошла к своему столу в большой комнате, где работали еще четыре сотрудницы, кинула на стол красную папку и села на крутящийся стул. В глазах у нее стояли слезы. Как он может вот так подкатывать к ней – после того, как с ней поступил?
3.
На следующий день на другом конце города, в небольшом баре, который находился как раз через улицу напротив подозрительно убыточного филиала «Экватора», двое мужчин развешивали на окнах разноцветные гофрированные новогодние гирлянды. Это были высоченный бородач Леня и чуть ниже его ростом, с невероятно обаятельной улыбкой, от которой тают девичьи сердца – Витя Снегирев. Симпатяги, друзья и ровесники – обоим чуть за тридцать лет.
Солнце светило вовсю, снега на тротуарах почти не было – казалось, что сейчас весна, а не конец декабря.
Посетителей в баре не было, и друзьями громко командовала жена Лени – маленькая полная, с длинными темными волосами девушка по прозванию Кнопка. Сама она выставляла на полку на стене позади бара большие фигурки Деда Мороза и Снегурочки, и сейчас, оглянувшись на парней, сказала:
– Мне кажется, здесь, по верхним полкам, тоже надо гирлянды пустить.
Снегирев, закрепив конец гирлянды за гардину, спрыгнул со стула и спросил:
– Ну а елка у нас будет?
– Ты что, Вить, – сказала Кнопка, – какая елка! Даже рекламу новогоднюю дать не на что.
Леня дозакрепил другой конец гирлянды и тоже спрыгнул на пол.
– И шампанского бы на новый год заказать, – пробасил он.
Снегирев виновато поглядел на обоих друзей:
– И я вам к тому же еще должен.
Леня ответил:
– Да мы ж не торопим, Снегирь. Да, Тань?
Кнопка помотала головой:
– Нисколько не торопим… – Потом, слегка замявшись и теребя в руках кусок ваты – один из тех, что должны были изображать сугробы снега на полках, она сказала: – Но у меня появилась одна идея… – Она посмотрела на Снегирева: – Вить, а твой брат – не может нам занять? На пару недель – мы после Нового Года отдадим. Он же у тебя бизнесом занимается.
– Еще как занимается, – кивнул Снегирев. – Он дополнительные линии открыл – теперь еще и колготки производит.
– Неужели из-за них прогорел? Неужто все хотят чулки? – пошутил Леня.
– Да нет, наоборот. Преуспел. Очень выгодное дело оказалось…
– Да уж, – сказал Леня. – Это тебе не бар. Тут парами выпивку не продашь.
А Снегирев сказал извиняющимся тоном:
– Только я ему тоже порядком задолжал… Боюсь теперь на семейных праздниках появляться. А так как вы мои друзья, вам он теперь тоже не займет.
– Понятно, – кивнул бородач Леня.
– Ничего, – сказала Кнопка, – выкрутимся как-нибудь. Сейчас праздники, самые выгодные дни.
Потом она взяла со стойки большой вручную исписанный листок:
– Я тут дополнение к меню написала, надо бы распечатать, двадцать пять экземпляров. Сбегаешь в типографию, Витя?
– Они сегодня не работают, – сказал Леня. – Я мимо проходил.
– Да я в турфирму сбегаю, – сказал Снегирев. – Там девчонки такие милые. Всегда готовы помочь.
– У тебя все девчонки милые, – улыбнулся Леня.
Снегирев ухмыльнулся:
– Да ведь это правда!.. Они милые! Ладно, давай сюда.
Он забрал листок у Кнопки, зашел за стойку, натянул трикотажную шапку и снял с вешалки теплую кожаную куртку.
4.
А в филиале туристической фирмы напротив бара собиралась дзенькнуть первая нота грядущего переполоха. Ноту эту бежал пропеть директору филиала главный бухгалтер Рыбин – тусклый и встрепанный мужчина средних лет, в очках и довольно мятом и тоже тусклом, как и вся его внешность, дешевом костюме.
Прижимая к груди тонкую картонную папку, из которой торчали листки распечаток, он выскочил из своей тихой бухгалтерии, сломя голову промчался по широкому коридору, даже не кивнув на приветствие атлета-охранника, сидевшего за столом на посту и, распахнув тяжелую старинную дверь, влетел в главный большой зал-офис филиала.
Офис был оформлен то ли под швейцарское шале, то ли под индейский вигвам – стены были отделаны темными деревянными панелями и соломенными панно с загадочным узором из цветных зигзагов и треугольников, потолок подпирали темные деревянные столбы, между которыми были перекинуты брусья-перекладины. На деревянных полках, на столах, в углах на полу красовались сувениры из разных стран – от индейского копья без наконечника, но зато с цветными перьями, скромно прислоненного в углу будто бы только что вернувшимся с охоты индейцем (все же оформление предполагалось под вигвам, видимо), до большого кривого глинянного кувшина, судя по отколотому боку, с каких-то римских раскопок, для которого в самолете пришлось бы покупать отдельное пассажирское место (но никто этого не сделал, потому что на самом деле кувшин на самолете не летал, он был заказан у местного горшечника по рисунку из учебника истории для 5-го класса).
Для того, чтобы не слишком осведомленные в географии клиенты не смущались при перечислении предлагаемых для путешествий мест, там и сям висели географические карты, а на тумбочке даже стоял глобус.
Сейчас несколько сотрудниц сидели за столами, разговаривая с несколькими клиентами. А некоторые работницы украшали офис к новому году.
Рыбин быстрыми шажками пробежал мимо удивленно оглядывающихся на него сотрудниц, взлетел по лестнице на огороженный деревянными балясинами балкон-галерею, а там – забарабанил в деревянную же дверь с табличкой «Директор филиала туристической фирмы «ЭКВАТОР» Максим Максимович Пирогов».
5.
Максим Максимович, важный толстяк возрастом слегка за полтинник лет, в это время сидел за большим полированным письменным столом и с раздумьем и тщательностью занимался раскладыванием пасьянса в компьютере.
Заслышав стук в дверь, он выглянул из-за монитора и недовольно не то сказал, не то крякнул в сторону двери:
– Да!
Рыбин ворвался в кабинет, захлопнул за собой дверь, оглянулся на нее и еще раз толкнул ее рукой, проверяя, закрыл ли. Потом он на цыпочках подбежал к столу.
Директор, морщась, следил за всеми его действиями.
Рыбин, задыхаясь, произнес:
– Завтра. Из главного. Проверяющий… – Он хлопнул папку на стол. – Вернее. Проверяющая.
Директор с досадой сморщил нос, глядя на папку:
– Что там?
Бухгалтер коротко сказал:
– Досье.
– А? – не понимая, спросил директор.
– На нее, – доверительно сказал Рыбин. – Есть у меня один знакомец в центральном. Он по мейлу прислал. Я для вас, Максим Максимыч, распечатал.
– М-да?
Директор подтянул папку за уголок к себе.
Рыбин кивнул на досье:
– Говорит, таких стерв свет не видывал.
Директор развязал завязочки папки и открыл ее. Первое, что он увидел – была фотография ревизорши Снежаны, лежавшая поверх листов распечатки. На фотографии у Снежаны была строгая прическа узлом и холодное, даже стервозное, выражение лица. Очков не было.
Директор взял фото в руки, стал рассматривать.
– Видите, лицо даже какое, – сказал Рыбин. – Прямо зверское.
– На фото для документов у всех лицо зверское, – отмахнулся директор.
– Вообще-то, это она на корпоративе, – сказал Рыбин. – Видите, вон внизу уголки салфеток торчат.
– М-да? – директор присмотрелся. – М-да.
Он отложил фото и взглянул на первый лист распечатки. На самом его верху было крупно отпечатано: «Снежана Игоревна Иванова».
– Снежана… – произнес Максим Максимович задумчиво. – А может, она не такая уж и стерва?
Рыбин сказал глухо:
– Три закрытых фирмы, два уволенных директора… Один сейчас под следствием.
6.
Если бы директор Пирогов и его бухгалтер Рыбин видели, какое сейчас было выражение лица Снежаны, они бы напугались еще больше. Выражение было не просто слегка стервозным, оно пылало решительностью, упрямством и желанием все сокрушить на своем пути.
Ну а с каким еще выражением молотить по боксерскому мешку? Тем более если ты в своей квартире и никто тебя не видит?
Квартира у Снежаны была большой, хотя всего лишь двухкомнатной. Мешок висел недалеко от окна огромного светлого зала, обставленного дорогой современной мебелью. Тут царил образцовый порядок, и даже в кухонном углу все поверхности блестели, будто полированные, и на них не виднелось ни одной забытой чашки-плошки.
На экране огромного, под стать залу, телевизору чуть не во всю стену мелькали яркие картинки музыкального клипа. Снежана, облаченная в красный спортивный костюм, облегающий ее стройную, подтянутую фигуру, легко и грациозно перемещалась вокруг мешка и сосредоточенно лупцевала его в такт музыке руками в боксерских перчатках.
Громко затрезвонил телефон на барной стойке. Снежана наклонилась к лежащему рядом на подоконнике пульту, сказала отчетливо:
– Тихо.
И телевизоре пропал звук.
Потом подошла к барной стойке, неуклюже сняла трубку рукой в перчатке. Сказала в телефон:
– Да. – И тут же нахмурилась. Опять он. Она сказала презрительно: – Разумеется узнала, Артур… Хватит мне звонить. И СМС-ить. Мейлы писать. И на работе преследовать…
– Придумала тоже, преследовать! – возразил он. – Мы случайно сталкиваемся.
– Вот и не надо как бы случайно сталкиваться! Потому что я больше тебе не верю.
– Но почему? Не такой уж я обманщик! – заспорил он даже как будто огорченно.
– Я вычеркнула тебя из списков людей, которым можно верить, вот почему, – резко сказала она и бросила трубку. Но из-за неудобной перчатки не попала сразу на рычаг, потом, нервничая, все же установила трубку на место.
А телефон снова зазвонил. Снежана с досадой схватила трубку и крикнула в нее:
– Слушай, еще раз позвонишь, я найму пару ребят и они тебе все объяснят… Ой, это вы, Иван Семенович… Да, получила. И уже ознакомилась…
Она подгребла перчаткой к себе лежавшую тут же на стойке папку, раскрыла ее – там лежали листки с напечатаннами таблицами отчетов.
– Думаю, – сказала Снежана, поглядывая на таблицы, – вы можете смело подыскивать нового директора филиала… Да и главного бухгалтера заодно… Два сапога пара.
7.
А сапоги в это время рассуждали о предмете, о котором, скорее всего, и рассуждали бы сапоги, если были бы способны рассуждать – о ногах.
Директор говорил задумчиво:
– Должны же быть у нее какие-то Ахиллесовы… эти… ножки… пятки… – он прищелкнул пальцами, вспоминая, – слабости!
Директор сидел за своим столом, рассеянно перекладывая листы в раскрытом досье Снежаны, Рыбин сидел в кресле по другую сторону стола и встревоженно следил за директором своими бесцветными глазами.
На предположение директора Рыбин энергично отрицательно помотал головой – хотя Директор не увидел, продолжая шуршать листами.
– Ну, деньги-то все любят, – уверенно сказал он.
Рыбин опять помотал головой, а Директор опять не увидел.
Наконец руководитель филиала, не услышав ответа, поднял на Рыбина глаза:
– Нужны же ей деньги.
Рыбин произнес тоскливо:
– У нее зарплата больше вашей.
– Хм, – сказал директор и предположил оптимистичным тоном: – Ну, тогда много денег.
– Одного директора она за взятку уволила, – сказал Рыбин.
– А путевку? Путевочку! М-м… На Багамы! Я даже сам там еще не был!
Рыбин наклонился к столу, постучал пальцем по листам из досье:
– Там, кажется, на странице третьей… Она не любит жару.
– Тогда – в Норвегию? На Северный Полюс?
Рыбин вздохнул и прогундосил печально:
– Нас самих на Северный Полюс пошлют, я полагаю…
Директор бросил ему сердито:
– Пессимист!
И снова зашелестел досье. Потом в сердцах захлопнул папку. Сказал:
– Может, детям ее что подарить? Или мужу?
Рыбин помотал головой:
– Ни детей, ни мужа.
– И почему меня это совсем не удивляет? – пробормотал директор, откинулся на спинку кресла и с досадой произнес: – И главное – прям под новый год!.. Праздник нам испортить хотят! – Потом он спохватился: – Я ведь путевки новогодние своим оформить не успел! Вот досада. А эта снежная драконша уже завтра заявиться.
Директор, спеша, нажал кнопку на селекторе. Никакого ответа. Он тыкнул в кнопку снова. И еще раз.
– Да где же эта дура? – рявкнул он. Вскочив, оббежал стол и устремился к двери.
Он выбежал из кабинета на балкон и подошел к перилам, следом за ним, скромно семеня, словно монах, из кабинета вышел Рыбин и встал рядом с боссом.
Максим Максимович окинул взглядом зал, увидел, кого следует, и пробурчал под нос:
– Я провода обрываю, а она шашни разводит!
Та, кого он искал – молоденькая и смешливая сотрудница Людочка, вместе с еще несколькими женщинами стояла около молодого незнакомого директору типчика. Типчик явно вовсю флиртовал с дамами, а дамы хихикали и вовсю кокетничали.
Максим Максимыч собрался было крикнуть этой балбесихе что-то вроде: «Марш на рабочее место, что это такое, в рабочее время!»
Но вдруг в мозгу его что-то будто щелкнуло, он достал из большого кармана пиджака миниатюрную подзорную трубу, раскрыл ее и нацелил на стайку женщин и их кумира.
– Что за валет? – спросил он Рыбина.
Рыбин спросил с готовностью:
– Узнать?
– Ну, – коротко сказал директор.
Рыбин побежал вниз, сначала подкрался к кокеткам, послушал, поглядел, потом пошел к столам, пошушукался с одной сотрудницей, с другой.
Директор, словно капитан на мостике, наблюдал через трубу за залом. Сотрудницы, которые сидели за столами, заметили директора и быстрее уткнулись в свои компьютеры или бумаги. А вот те нахалки, что окружали Снегирева, даже не оборачивались, хотя директору казалось, его строгий и любопытный взгляд, усиленный трубой, должен колоть их посильнее, чем стрелы Амура. Так нет, они не обращали на директора никакого внимания, и даже вдруг, как ненормальные, разразились громким хохотом – видимо, на какую-то шутку пришлеца.
Бухгалтер вернулся на галерею, подскочил к директору и стал докладывать:
– Зовут Снегирь… То есть, это прозвище. А так – Виктор Снегирев. Работает в кафе напротив, барменом.
– А зачем он к нам пришел? – спросил директор, отставляя трубу от глаза. – Амуры у него с какой-то из наших курочек?
– Да нет вроде… Я его уже видел у нас. Он заходит иногда что-нибудь распечатать или просто, э-э… по-соседски… по-дружески.
Директор произнес задумчиво:
– Ну-ну. Друг женщин…
Он усмехнулся и снова навел трубу на бармена.
– Да они прям млеют от него! – возмутился он. – Что он им такого говорит?
Рыбин пожал плечами:
– Как принято – всякую ерунду. Комплименты да шутки.
– И двух уже обнимает!
Рыбин отозвался недовольно:
– Это потому, что у него рук всего две. А так бы эти дурехи всем скопом на нем повисли. – Рыбин махнул рукой: – Женская природа. На глупости ведутся.
Директор заметил себе под нос:
– У меня вот не ведутся. – Потом он решительно хлопнул ладонью по перилам: – Приведи-ка его ко мне в кабинет.
Рыбин растерялся:
– В кабинет? Зачем?
– Затем, что мне пришла в голову гениальная мысль. Осенило меня.
– А что ему сказать?
– Что у меня к нему крупное деловое предложение. – Директор, довольный собой, улыбнулся и, сложив трубу и спрятав ее в карман, скрылся в кабинете.
Рыбин озадаченно почесал лысеющую макушку, глядя вслед боссу и гадая, не помутился ли разум директора от известия о том, что к ним едет ревизорша, не слишком ли он, Рыбин запугал ею босса – к чему ему вдруг понадобился тот молодой хлыщ. Потом он бросил разгадывать загадку и побежал к толпе дамочек, собравшейся вокруг развязного бармена.
Через минуту Рыбин заводил Снегирева в кабинет к директору. Директор ждал их, стоя перед столом и оперевшись о него задом. Едва они вошли, директор бросился к Вите навстречу и обеими руками схватил и потряс его руку:
– Здравствуйте, уважаемый Снегирь! Вернее… – он слегка замялся и взглянул на Рыбина.
– Виктор Снегирев, – подсказал тот.
– Уважаемый Виктор, – исправился директор. – У меня к вам, как уже должен был сказать вам мой бухгалтер…
– Я сказал, – кивнул бухгалтер.
– …деловое предложение, – договорил директор.
– Какое? – несколько растерянно спросил Снегирев.
– Садитесь, прошу вас, – директор указал на пухлый диван.
Виктор шлепнулся туда, директор сел рядом.
Бухгалтер скромно уселся на стул у стены.
– Видите ли, – сказал директор, – я услышал о вашем таланте… Говорят, вы знатный донжуан, казанова… так сказать. Проще говоря…
– Бабник, – вставил слово бухгалтер.
Директор поморщился и сказал, будто извиняясь:
– Ну, это если по просторечному…
Виктор слегка насупил брови. Что за ерунду эти двое несут?
– Я хотел сказать, – поспешил объясниться как следует директор, – вы имеете потрясающий успех у женщин. Так говорят, во всяком случае… И вот, я, видите ли…
– А! – широко улыбнулся дон жуан. – Хотите, чтобы я дал вам уроки мастерства?
– Мне? Нет, – сказал директор. – Зачем мне! В моем возрасте.
– Ну, любви все возрасты покорны, как известно, – усмехнулся Виктор.
– Нет, – сказал директор, – мне нужно, чтобы вы вскружили голову одной даме. Очаровали ее, сбили с толку. Женщины ведь, известное дело, от любви дуреют. Впрочем, – тихо заметил он, – как и мужчины. В общем, заморочьте ей голову. Чтобы у нее никаких мыслей, кроме как о вас, не осталось. Запудрите ей мозги.
– Жене вашей? – спросил Снегирев.
– Жене? – оскорбился директор. – Зачем это жене?
– Ну не знаю, – пожал плечами Виктор, – может, вы развода хотите, а она вам не дает.
Директор даже задумался на несколько секунд, потом, очнувшись, мотнул головой:
– Нет, жене не надо. Надо другой женщине.
8.
Через полчаса Витя Снегирев вышел из здания филиала турфирмы, в раздумии дергая вверх-вниз молнию на кожаной куртке, потом он улыбнулся, похлопал по ее пухлому нагрудному карману и пожал плечами. Затем перебежал дорогу, разделяющую здания турфирмы и бара.
С широкой, довольной ухмылкой Снегирь распахнул дверь бара и зашел внутрь. Уверенным, едва не танцевальным шагом он подошел к длинной, оббитой синим пластиком, стойке, за которой, спиной к нему, наводила порядок на полках Кнопка.
Снегирь вынул из кармана куртки пачку денег, отсчитал около трети и залихватски шлепнул эту треть ассигнаций на стойку.
– Я у вас занимал немного, – небрежным тоном произнес он.
Кнопка обернулась и удивленно вскинула брови:
– Ого. Ограбил кого-то?
Она взяла деньги, потом крикнула в сторону дверного проема в глубине за стойкой:
– Лёнчик, можешь заказывать партию шампанского на Новый Год!
Из дверного проема, ведущего на склад, с любопытсвом выглянул Леня.
Кнопка помахала веером купюр:
– Витька нам долг вернул.
Леня кивнул удивленно:
– Ого. – И спросил насмешливо: – Банк взял, Снегирь?
Снегирев проворчал, притворяясь обиженным:
– Муж и жена одна сатана. Почему сразу банк или ограбил. Вся ваша фантазия.
– Поезд с золотыми слитками остановил? – предположил Леня.
Снегирь только хмыкнул пренебрежительно:
– Девятнадцатый век тебе? Степи Техаса?
– Там прерии, – сказал Леня.
– Пустыни, – сказала Кнопка авторитетно.
– Сейчас золото перевозят самолетами, отсталый ты человек, – сказал Снегирь.
– Только не говори, что взял самолет – вот уж не поверю! – заявил Леня.
Снегирь сказал свысока:
– Работенка одна подвернулась.
Кнопка огорчилась:
– Бросаешь нас, что ли?
– Всего на неделю, – сказал Снегирь.
Леня заметил недовольно:
– Неделя-то праздничная.
Виктор сказал серьезно:
– Извините, ребята. Но вы мне столько не заплатите. Да я столько и не стою.
Кнопка, нахмурившись, переплела руки на груди:
– Во что ты ввязался, Витька?
– Не беспокойся, – уверил ее Виктор, – ничего незаконного. – А потом ухмыльнулся: – И даже ничего неблагопристойного. К сожалению.
Кнопка и Леня вопросительно на него поглядели, но Снегирь ничего не объяснил и только загадочно улыбнулся.
Леня спросил, барабаня пальцами по стойке:
– Сегодня-то отработаешь? Думаю, народу будет прилично.
– Угу. Только ПостараюсьНе могу, – сказал Снегирь. – Надо к парикмахеру. Моя прическа должна быть секси.
Кнопка улыбнулась:
– По-моему, твоя прическа и так секси.
Снегирь провел растопыренной пятерней по модно торчавшим в разные стороны волосам и сказал:
– Спасибо, Кнопка.
Леня возмутился наигранно:
– И это при живом муже! Развратница!
Кнопка сказала ему:
– А вот тебе бы в парикмахерскую сходить не помешало. А то у меня чувство, что я живу с Хагридом.
Леня возмущенно округлил глаза:
– А что, Хагрид – не крутой?
Кнопка засмеялась, Снегирь сказал:
– А он прав. Супер-крутой.
Леня поднял ладонь:
– Дай пять.
Снегирь стукнул своей ладонью по его. Потом улыбнулся:
– Эх, шиковать так шиковать.
Он вытащил остаток пачки из кармана, забрал себе несколько купюр, а остальное положил на прилавок перед Кнопкой:
– На самую красивую и пушистую елку. И на самую нахальную броскую рекламу.
Леня собрал деньги и сунул их обратно в руки Снегиреву:
– Не надо. Ты ж в долгах как в шелках.
Но Снегирь поднял руки вверх и сказал:
– Это ж взаймы. И тем более – корыстно. Хорошо заработаем, и вы мне новогоднюю премию дадите.
Леня улыбнулся:
– Тады лады.
И отдал Кнопке деньги.
9.
На следующее утро два человека собирались на работу.
В большой, стильной прихожей с шахматной плиткой на полу, шоколадными глянцевыми шкафами и зеркалом в человеческий рост Снежана, в строгом графитовом офисном костюме, который сидел на ней как влитой, подошла к обувному шкафчику, откинула его крышку и достала матовые черные сапоги на тончайших шпильках.
А в тесном коридорчике холостяцкой берлоги – обшарпанном, как и вся квартира, Снегирев, в модных джинсах, пуловере и рубашке, поднял из разных углов один за другим два модных, а-ля туристских, на толстой подошве ботинка.
Квартира была съемной, со старым ремонтом, но содержал ее Снегирев в опрятности. Сюда и девушку пригласить было не стыдно – на стены, чтобы хоть как-то прикрыть выцветшие и в пятных обои, он наклеил киноплакаты блокбастеров, на столе высилась стопка глянцевых журналов, а у торца дивана стояла его гордость – синтезатор. Играть Витя умел только умца-дримца, но девушки обычно все же впечатлялись. В общем, Снегирь считал, что интерьер у него вполне себе крутой. Как и он сам.
Снежана, уже надев сапожки, сосредоточенно нахмурясь, разглядывала свое отражение в зеркале. Она заправила выбившуюся из узла тонкую прядь волос, смахнула светлую нитку с юбки-карандаша. Потом застегнула верхнюю, самую последнюю, под горло, пуговку на белой строгой блузке.
Снегирев же своему отражению улыбался. Повертел головой, взлохматил свежеподстриженные волосы, потом расстегнул еще одну пуговицу на рубашке, и кивнул сам себе довольно.
Снежана воинственно расправила плечи, еще больше насупила брови, выставила вперед подбородок. И подбодрила свое отражение:
– Вперед, ты танк! Отутюжь их всех!
Снегирев говорил своему двойнику совершенно другое. Улыбнувшись во всю свою голливудскую улыбку, он подмигнул сам себе и поднял вверх кулаки с поднятыми большими пальцами:
– Ты красавчик! Давай, очаруй их всех!
Дав самим себе таким образом нужные психологические установки, они направились на работу: один – очаровывать, а другая – утюжить. Одни считают, что это мы выбираем работу, другие – что работа выбирает нас. Третьи же, наиболее мудрые, полагают, что выбор должен быть взаимным. Поскольку если вы выбрали профессию, а она вас – нет, то вы вряд ли в ней преуспеете, а значит не получите справедливого и соразмерного вашему душевному и физическому вкладу вознаграждения. О том же, что иногда человека выбирает профессия, которую он терпеть не может, и говорить грустно.
10.
Снежана быстрым шагом вышла из подъезда своего дома в свежее зимнее утро. Она вдохнула свежий, слегка морозный воздух, надела кожаные перчатки. Было сумрачно, солнце еще не взошло. Синие ажурные тени деревьев, обрисованные светом фонаря, лежали на снегу.
Неожиданно с дороги к ней навстречу шагнул какой-то мужчина. Артур. В ярко-красной спортивной «аляске», капюшон накинут на голову.
Артур сияюще ей улыбнулся:
– Снежинка! Доброе утречко!
– Здравствуй, – коротко сказала он и шагнула в сторону.
– А я беспокоился. Почему ты не берешь трубку и не перезваниваешь? – сказал он.
Снежана ответила, идя дальше:
– Я уже говорила сто раз, нам не о чем разговаривать.
– Как это не о чем, Снежинка! – возмутился он, следуя рядом. – А раньше наговориться не могли!
– То есть – это ты наговориться не мог. Я должна была только молчать и поддакивать. Потому что когда я о чем-нибудь говорила, ты считал, что я слишком умничаю и вообще меня скучно слушать.
– Неправда. Я всегда тебя внимательно слушал.
Снежана дернула плечом:
– Да какая теперь разница?
Артур остановил ее, взяв за рукав дубленки.
– Ну неужели ты не можешь меня простить?! Да, я обогнал тебя по службе. И что.
– Обогнал? – Она обомлела от его предположения. – Ты думаешь, я тебе… завидую? И поэтому ушла?
– Ну да. Ну если из-за чего другого – прости уже меня.
Снежана вырвала руку из его нахальной хватки:
– Простить? За то, что ты подлец?..
– Подлец? – изумился он, вытаращив глаза. – И что же такого подлого я натворил?
– Ты использовал меня, чтобы сделать карьеру.
Артур высокомерно заявил:
– Карьеру я сам делаю.
– Ну да. Благодаря тем сведениям, которые я тебе как дура рассказала.
Артур криво усмехнулся:
– Вот именно… Ты же сама рассказала. Никто тебя за язык не тянул.
– Но я же не знала, что ты их используешь, чтобы получить место замдиректора!
Он добродушно развел руками:
– Было бы глупостью их не использовать, раз уж они подвернулись. А я, как ты знаешь, глупостью не отличаюсь.
– Да, – кивнула она с презрением. – Ты отличаешься бессовестностью.
– Ну уж это слишком!
– Низкий человек! – сказала Снежана. – Я не желаю тебя больше знать!
Артур досадливо скривил губы:
– Думаешь, ты такая крутая? Ревизор, должность.
– При чем тут моя должность… – растерялась она.
– Вот потеряешь работу, станешь попроще. – Он наклонился к самому ее лицу, глядя прямо в глаза. – И даже вернешься ко мне.
Она возмущенно отпрянула от него:
– Не вернусь.
Она обогнула его и быстрым шагом пошла прочь, потом обернулась и крикнула:
– И работу не потеряю!
Артур ощерился мстительно, показав мелкие острые зубы:
– Это мы еще посмотрим.
11.
Снежана зашла в большой офис филиала турфирмы, на ходу расстегивая дубленку. Рядом семенил директор филиала и указывал рукой дорогу:
– Вот сюда пожалуйте…
Зал был украшен к новому году. На окнах, на соломенных настенных панно и даже на индейском копье в углу поблескивал, слегка колыхаясь от дуновений воздуха, серебряный дождик. На люстрах висели большие блестящие игрушки. Балюстрада лестницы и галереи была увита толстой зеленой мишурой.
У дальней стены, посередине, как раз напротив входа стояла большая, пышно украшенная живая елка высотой метра в три. Но этого показалось мало тому, кто руководил украшением зала, и на столах сотрудниц стояли елки маленькие.
Директор, широко и угодливо улыбаясь Снежане, подвел ее к чистому столу, стоящему в углу, сказал:
– Мы для вас специально стол освободили. Думаю, в этом уголку вам никто не будет мешать.
– Спасибо, – сказала Снежана, разматывая шарф.
Директор повертел елочку на углу стола, будто выставляя ее ровнее – как бы говоря «Вот, мы ваш стол тоже украсили».
Снежана повесила на спинку стула сумку. Директор сказал, всплескивая руками:
– Вы такая молоденькая, такая миленькая – и уже ревизорша.
– И очень придирчивая притом, – сказала Снежана, вешая дубленку на вешалку у стены.
– Да не может быть, – игриво, но не в силах скрыть беспокойство в голосе, сказал директор.
– Может, – улыбнулась ему Снежана. – Так что пощады не ждите.
Директор нервно сглотнул и все же улыбнулся:
– А я жду.
– Напрасно, – сказала Снежана уже серьезно.
Директор снова, уже от нервов, повертел елочку. Снежана взглянула на елочку, обвела взглядом зал:
– Уже к новому году офис украсили?
– А как же! – радостно отозвался директор. – Стараемся. Настроение создаем для работников. То есть – для клиентов…
Снежана покивала. А директор продолжал:
– И вечеринку закатим – высший класс! Вас кстати, приглашаем.
– Вечеринка – это хорошо, – заметила Снежана, а потом спросила: – А за чей счет будет высший класс?
Директор, заикаясь, ответил:
– За… э-э… мой.
– Какой вы щедрый, – сказала Снежана, надела очки и поглядела на директора пристально.
– Да, – с вызовом подтвердил директор. А потом важно добавил: – Вы и представить не можете, насколько. Своим любимым женщинам, например, я всегда на новый год дарю путё…
– Что дарите? – внимательно глядя на директора, спросила Снежана.
– Пу… тё… пу… – снова зазаикался директор и наконец вывернулся: – Пуловеры!
– Пуловеры? – недоверчиво переспросила Снежана.
– Да, – сказал директор. – Такие, вязаные. С узорами – с оленями, елками там, с медведями…
– С медведями?
– С медведями, – не моргнув глазом, подтвердил директор. – Толстые такие…
– Медведи?
– Пуловеры, – робко улыбнулся директор. И добавил: – Чтобы тепло было.
– Это логично для зимы, – сказала Снежана.
– Очень логично, – покивал директор, довольный собой.
– Надеюсь, ваши бухгалтерские документы порадуют меня такой же логикой.
– А как же! – сказал директор и почел за благо удалиться, чтобы не сболтнуть еще чего-нибудь лишнего. Он пытался понять, что она подразумевала под «такой же логикой». Поверила ли она его выдумке про пуловеры и будет рада видеть, что с бухгалтерией полный порядок? Или – не поверила и намекает, что радость ее в том, чтобы поймать кого-нибудь с поличным? Наверное, для такой ищейки как она, радость – это поймать вора, решил директор и, поежившись, оглянулся на ревизоршу.
Та уже села за стол и сейчас достала из сумки тонкий ноутбук. Девушка как девушка, даже очень симпатичная. Да нет, поверила она пуловерам. Зимой и правда, самое то. Может, в этом году, действительно, пуловеры всем подарить?
Идя от стола ревизорши, Максим Максимович столкнулся с Рыбиным, который тащил к ней стопки папок. Директор остановил его и прошептал:
– Где этот Казанова?
– Нету еще, – недовольно ответил Рыбин. Не нравилась ему эта затея.
– Он, что, нас кинул?
Рыбин сказал:
– Вы же с ним бумагу подписали.
– Да кому эту бумажку покажешь, кроме него? – с досадой пробормотал директор, свирепо взрыкнул и побежал по блестящей от мишуры лестнице наверх, в свой кабинет.
12.
Как раз в это время к зданию, где находился филиал, подъехал древний, годов семидесятых, белый «форд». «Форд» остановился, водитель вышел из него – это был Снегирев.
В кармане его зазвонил телефон, Снегирев вытащил трубку. Послушал, что ему говорят – а трубке кричали недовольно – хмыкнул и ответил спокойным тоном:
– Я уже подъехал… И прошу на меня не орать. Я знаю, что делаю…
Он прислонился к машине спиной, спросил у звонившего:
– Куда посадили ее? Как договорились?.. Отлично. А мой стол? Супер… Когда приду?.. – Он вскинул руку с китайским «Ролексом»: – Через полчаса… Нет, не поздно. И вы мне нагоняй устроите прям при ней…
Мимо Снегирева, ко входу в здание, шагала симпатичная и модная девушка лет двадцати пяти. Снегирев крикнул ей:
– Девушка! Вы не подскажете номер?
Девушка обернулась и приостановилась:
– Какой номер?
– Такси мне надо, – сказал Снегирь, закрывая ключом дверцу «форда».
У девушки было задорное лицо, вздернутый нос и живые черные глаза.
– Машина сломалась? – спросила она.
– Мой фордик? – хлопнул рукой по крыше автомобиля Витя. – Нет. Он устал. Хочет тут постоять, с красивыми девушками пофлиртовать.
Девушка засмеялась, спросила:
– Ваш автомобиль или вы?
– Автомобиль. Я скромный. Девушек боюсь.
Девушка опять засмеялась.
Снегирь сказал в трубку:
– Я перезвоню. Я тут настоящую… – он улыбнулся девушке, – …принцессу встретил.
Он спрятал телефон в карман и сказал, широко махнув рукой в сторону автомобиля:
– Познакомьтесь – это Форд, мой верный конь. Форд, это…
– Валерия, – хихикая, назвалась девушка.
– Приятно… Очень-преочень. Нам обоим.
– Обоим? – девушка кивнула автомобилю. – И мне.
– Ну, а я Виктор… – представился Снегирь и спросил, кивнув на здание: – – Работаете тут?
– Нет, – с улыбкой помотала головой она.
– Путевку купить хотите? Для себя и мужа?
– Может быть, – сказала девушка.
– Счастливчик ваш муж, – сказал Снегирь, а сам будто впечали возвел брови домиком.
Валерия улыбнулась снисходительно:
– Я пошутила, я не замужем.
– О! – Снегирь прикладывает руки к груди: – Вы чуть не разбили мне сердце! – Потом он будто прислушался к себе: – Вот, теперь снова нормально бьется. То есть, – он проникновенно взглянул в глаза девушке: – Трепещет и сбивается с ритма, потому что рядом – вы.
Валерия усмехнулась. А Снегирь сказал:
– Так значит, одна поедете? В путешествие? Может, составить вам компанию?
– Я не за путевкой, – сказала Валерия.
– А за чем?
– У меня тут папа работает.
– Кем?
– Директором турфирмы.
Снегирев присвистнул и сообщил:
– А я теперь у него в подчиненных.
– Да? – оживленно спросила девушка. – То есть, вы тоже в «Экваторе» работаете? А я вас никогда раньше не видела.
– Я тоже вас никогда раньше не видел. О чем очень жалею… – улыбнулся ей Снегирь, а потом объяснился: – Вообще-то, я только вчера сюда устроился. И сегодня мой первый рабочий день.
– Как здорово, – обрадованно произнесла Валерия, – ну, тогда идемте. А то вы уже, пожалуй, опаздываете, – и она устремилась ко входу.
Снегирь метнулся вперед и галантно открыл дверь:
– Прошу.
Валерия кивнула:
– Спасибо.
А Снегирь будто бы спохватился:
– Ох. Вспомнил, у меня же есть одно дело.
– Но… – немного растерялась она, – мы… еще увидимся, надеюсь?
Снегирь обаятельнейше улыбнулся:
– Само собой, Валерия! Я даже настаиваю на этом!
Валерия довольно улыбнулась и зашла в здание.
А Снегирев через дорогу направился к бару.
13.
Валерия, улыбаясь и думая о предстоящем романе с таким крутым и милым парнем, шла по холлу в направлении поста охраны. Молодой охранник-атлет при виде нее оживился, вскочил и вышел из-за стойки. Когда девушка приблизилась, он сказал, улыбаясь:
– Добрый день, Лера!
Валерия, не замедляя шаг, повернула голову:
– Привет. – И свернула налево, к главному офису.
Атлет спросил:
– Как поживаете?
Валерия приостановилась и пожала плечами:
– Хорошо.
– Давно вы к нам не заходили, – сказал охранник.
– Да. Все дела, дела, – сказала она нараспев.
Он же начал нерешительно:
– А… м-м… я вот думал сегодня вечером в кино сходить…
Валерия, не понимая, зачем он ей это сообщает, посмотрела на него с недоумением:
– Прекрасно.
– На фантастику, – сказал атлет. – Следующие «Мстители».
– Да? Я и предыдущих-то не знаю, – сказала она насмешливо.
– Очень крутые фильмы, – заверил ее атлет.
– Правда?
– Нет, ну, можно на романтический фильм какой-нибудь пойти. Наверняка что-то идет. Их всегда много снимают.
– Ну, если вам хочется, идите на романтический. Хотя, если «Мстители» такие крутые, идите уж на них… Вы извините, я спешу.
– Да-да, это вы извините, – пробормотал охранник. Потом будто бы хотел еще что-то сказать, но Валерия поскорее ушла, чтобы не выслушивать дальнейшие откровения о его кинематграфических пристрастиях.
Валерия зашла в дверь главного зала, атлет с тоской поглядел ей вслед и пробормотал себе под нос:
– А вы не хотите пойти со мной?
14.
Еще одного мужчину в том же здании тоже одолевала тоска. И тоже из-за женщины. Но по другому поводу. Человек уже видела себя нищим, разоренным, безработным и даже за решеткой. Человек этот был Максим Максимович, директор.
Он нервно расхаживал из угла в угол в своем кабинете и размышлял о своей судьбе. В дверь громко постучали.
– Входите, – печально произнес директор.
В дверь ворвалась его дочка, Лера.
– Привет, пап, – улыбчиво сказала она.
– О, Леруня! – обрадовался директор. – А ты откуда – ни свет не заря?
– Откуда – из дома. Ты же мне обещал деньги оставить… И что-то я их не нашла.
Директор сердито ответил:
– Потому что мама попросила на новый шкаф.
– Зачем нам еще шкафы! – воскликнула Лера в негодовании и плюхнулась на большой кожаный диван. – Мне вот платье нужно новое, и джинсы, и вообще…
– Вот затем и шкафы. – Директор вздохнул. – Чтобы все это богатство туда засовывать.
– Тоже мне богатство, – небрежно пожала плечиками Лера. – Одежда – это необходимость… Так что… можешь дать мне деньги сейчас?
Директор сказал хмуро:
– Я перекину на твою карту… И когда ты успеваешь тратить? Вот только перечислял. Экономить надо.
Лера возразила:
– Да таких экономных, как я, еще поискать. А сейчас мне просто гардероб обновить надо. Новый год же на носу.
Директор неодобрительно покачал головой.
Затренькал сотовый. Директор выхватил телефон из кармана, приложил к уху и нетерпеливо прокричал:
– Ну?
Потом уже спокойнее ответил:
– Да… Понял… Иду в зал… А, хорошо, через пять минут. Да, понял. К ней. И что мне с ней делать?.. Ладно.
Он сунул телефон в карман, вскочил, взволнованно потирая руки. Потом тихо, слегка наклонившись, сказал шкафу:
– Удобно ли вы тут устроились? Не желаете ли чаю?
Лера отозвалась:
– Желаю.
Ее отец отмахнулся:
– Я не тебе.
– А кому? – притворно заозиралась Лера. – Тут только я… – Потом шутливо сказала: – Ты меня беспокоишь, папочка. Не сошел ли ты с ума? Разговариваешь непонятно с кем.
– С ума? Да, тут запросто сойдешь с ума. Но, к счастью, твой папа в полном уме и здравой памяти.
– Наоборот.
– А? Да не важно. Я просто репетирую, разве не видишь. Надо что-то ревизорше сказать. О чем-то поговорить.
– Поговори с ней о твоих страхах. Скажи, что ты ее боишься.
Максим Максимович укоризненно качнул головой и буркнул:
– Спасибо за совет… А ты если хочешь чай, вон чайник на подоконнике.
– Не хочу я чаю. Я денег хочу… – сказало нахальное директорское дитя. – Может, ты мне лучше наличкой, сейчас дашь?
Директор рассердился:
– Нет у меня столько налички с собой. Я перечислю в обед…
– В обед! Мне что же, ждать еще до обеда!
– Представь себе! Всего лишь ждать! Не зарабатывать!
– А зачем мне зарабатывать, если ты зарабатываешь?
– А ты знаешь, как я зарабатываю. Себя не щажу зарабатываю!
– А по-моему, – Лера раскинула руки, показывая на кабинет, – работа у тебя вполне не пыльная.
– Не пыльная. Но нервная, – сказал директор. – И вообще, мне сегодня некогда. И ты меня отвлекаешь.
Лера встала, сказала:
– Ладно. Пойду. Репетируй, актер.
Дочурка взялась за ручку двери, оглянулась:
– Только не забудь забросить на счет! Я после обеда по магазинам иду!
Она вышла, оглядела с высоты галереи зал – того обаятельног парня и видно не было. Неужели он обманул, что работает здесь? Зачем?
Лера спустилась по лестнице и направилась к выходу из зала.
Решив быстро пробежать мимо охранника, чтобы он не успел опять начать бессмысленные разговоры, она, слегка наклонив голову, вышла в коридор и устремилась вперед.
Но тут же нос к носу столкнулась со Снегиревым.
– Куда вы так спешите? – воскликнул он и упрекнул шутливо: – Убегаете, не дождавшись меня!
– А вы почему не спешите? – спросила она, игриво выгнув бровь. – Вас так с работы могут выгнать?
– Как тяжело быть влюбленным в дочку начальника. Расскажете папе, что я опоздал?
Лера улыбнулась заговорщически:
– Наоборот, если узнает, уговорю вас не наказывать. Скажу, что посылала вас за… кофе.
– А вы любите кофе?
– Нет.
– Тогда он нам не поверит.
– Хорошо, скажу, что за шоколадом.
– Буду теперь знать, что приносить на свидания!
– А разве мы договаривались о свидании?
– Ну так давайте договоримся. Не зря же мы все время сталкиваемся?
– Все время? – Лера засмеялась. – Всего два раза.
Виктор подмигнул ей:
– Лишь за одно утро? Это подозрительно.
Лера смешливо сказала:
– Уверяю вас, я это не подстраивала.
– Я тоже. Честное слово… Может, это судьба подстраивает?
– Интересно, зачем?
Атлет со своего поста наблюдал за этим веселым разговором, грустно моргая глазами.
Снегирев же говорил Лере шутливо:
– Мы могли бы выяснить, зачем… Например, сегодня вечером.
Охранник изо всех сил пытался расслышать, о чем там они говорят, но говорили они слишком тихо, причем этот наглец подошел к Валерии совсем близко и наклонялся к самому ее лицу. Атлет хмурился и корил себя за то, что не решился позвать ее в кино. Она бы сейчас думала о предстоящем свидании с ним и не флиртовала бы с другим мужчиной. Наверное.
А Лера отвечала этому другому:
– Ну, ради любопыства, давайте выясним, зачем.
– В шесть? – предложил Снегирь.
– Идет.
– Куда за вами заехать?
– Давайте созвонимся и уговоримся.
– Давайте ваш телефон тогда, – лукаво улыбнулся Снегирь.
– Пишите.
Снегирев вытащил смартфон.
Охранник со своего поста наблюдения – теперь не над безопасностью в здании, а над шурами-мурами – увидел, как Валерия диктует что-то, а Снегирев впечатывает в свой смартфон. Охранник стал мрачнее тучи.
Валерия наконец рассталась с хлыщом и зашагала к выходу.
Атлет вынырнул из-за своего огороженного пластиком загончика и бросился к ней:
– Так быстро уходите?
Девушка только кивнула равнодушно, думая о своем, и ускорила шаг.
Атлет думал, что бы еще сказать, а она уже вышла из здания на улицу. Он вернулся за свой стол, поглядел на дверь в офисный зал, за которой только что скрылся его соперник, и пробормотал с презрением:
– Клоун.
Потом достал из ящика хорошо потрепанную книжку: «Как соблазнить женщину за пять дней» и стал задумчиво и сосредоточенно ее листать. В книжку было вложено несколько разноцветных стикеров-закладок. Открывая одно за другим заложенные места, он бормотал под нос:
– Внешний вид, внешний вид. Да есть у меня внешний вид, – и поигрывал накачанными мускулами рук.
Или:
– Поднимайте свой интеллектуальный уровень… А я что делаю, по-вашему? – Он взмахивал книжкой. – Читаю жеж!
15.
Вряд ли бы Снегирев оскорбился, услышав, что его назвали клоуном – слишком уверен он был в собственном, просто магически действовавшем на всех женщин, обаянии. И потом, клоун – тот, кто умеет рассмешить. А рассмешить женщину Снегирев считал едва ли не самым главным в обольщении. Впрочем, к каждой женщине нужен был свой подход.
Сейчас он вальяжной походкой направлялся в тот угол зала, где сидела ревизорша и куда директор подходить боялся. Но все-таки – согласно распоряжению, отданному Снегиревым по телефону, подошел и теперь стоял около стола проверяющей и что-то вяло и робко бормотал ей.
Витя, кивая по пути сотрудницам, поднял руку в знак приветствия:
– Доброе утро, девочки! – и потом развел руки: – Встречайте вашего нового коллегу.
Женщины и девушки удивленно загомонили наперебой:
– Работать у нас будешь, что ли?.. Тебя из бара выгнали?.. Неужели правда к нам?
– Правда. Но из бара меня не выгоняли. Я просто захотел себя попробовать в новом амплуа – турагента. Так что – теперь я весь ваш, целыми долгими рабочими днями, – и он подмигнул им.
Девочки засмеялись, зашушукались. А Снегирь широким шагом проследовал прямиком к директору и громко ему объявил:
– Ну, здрасьте, вот и я. А где будет мое рабочее место? – Он взглянул на Снежану: – Может, тут, рядом с этой принцессой? Вот как раз стол пустой. – Он указал на стол рядом со столом ревизорши.
Снежана зыркнула на него возмущенно, глаза ее сквозь стекла очков блеснули льдом. Снегирь решил, что она ничего себе, вполне привлекательная.
А директор в соответствии с договоренностью накинулся на него:
– Первый рабочий день! – и Максим Максимович тыкнул пухлой рукой на настенные часы в виде якоря – видимо, призванные увлекать в морские круизы – на которых стрелки-рыбки показывали уже без двадцати десять. – И так опаздывать…
Снегирев нимало не смутился выговором:
– Что же теперь, и рабочий стол не дадите?
Директор указал на пустой стол по соседству со Снежаниным и сказал хмуро:
– Вот твой стол.
Снегирев подмигнул Снежане, потом спокойно повесил куртку на вешалку.
– Опоздал на час и даже не шевелится! – проворчал Максим Максимович.
– Не на час, допустим, а на полчаса, – возразил Витя директору.
– На сорок минут, – сказал директор. – А это целый урок в школе! Так сказать, академический час.
– Но мы же не в школе, – резонно заметил Снегирь. – У нас часы обычные, не укороченные. – И к тому же, – он кивнул на полупустой зал, – никаких клиентов еще нет. – Снегирь улыбнулся: – Не встречал людей, которые бы в девять утра бежали заказывать путевки.
Снежана делала вид, что вовсю занимается счетами, сверяет бумаги с таблицей на экране, а сама украдкой следила за разговором. И Снегирь с удовольствием это отметил. Да и не только Снежана – другие девушки тоже посматривали в их с директором сторону и улыбались.
Директор свирепо рявкнул:
– Ты еще поспорь мне! Еще раз опоздаешь, хоть на минуту…
– Неужели – расстреляете? – перебил его Витя.
Директор сказал хмуро:
– Смотря на сколько опоздаешь.
– По-моему, расстрел будет уже нарушением трудового кодекса, – сказал Витя.
– Как и опоздание, – парировал директор. – Потом повертел круглой коротко стриженой головой и гаркнул на весь зал: – Людочка! Иди сюда.
Вертлявая блондинка Людочка подбежала, улыбнулась Максиму Максимовичу, улыбнулась Снегиреву.
Директор велел ей, сердито кивнув на Снегиря:
– Научи его, чему требуется.
Людочка кивнула, расцветая в довольной улыбке, и одернула по плечам свою цветастую розовую блузку. Директор грузно потопал к себе в кабинет.
Людочка шагнула к Снегиреву:
– Ну вот, Витенька. Будешь мой стажер.
– Согласен, – живо отозвался он. – Быть твоим хоть кем.
Людочка захихикала кокетливо. Снегирев тоже хрюкнул.
Снежана с пренебрежением взглянула на Снегирева. Как же ей не нравились подобные мужчины! Поверхностные, легкомысленные пустозвоны, франтоватые и самовлюбленные болваны, у которых цель всей жизни – произвести впечатление на женщин и заарканить очередную дуреху. А эта Людочка! Вот из-за таких кукол мужчины свысока относятся к женщинам, считая их глупыми и недалекими, и пренебрежительно называют их слабым полом. Себя лично Снежана слабой не считала, или, по крайней мере, старалась не быть таковой.
Кокетка Людочка села за стол Снегирева, а он подтянул еще один стул и уселся рядом с ней.
– Так, включим компьютер… – Людочка нажала кнопку на системном блоке. – У нас новая программа по заказу билетов, я еще сама толком не разобралась… Но я покажу, что знаю… Вместе разберемся…
– Разумеется, разберемся, – кивнул Снегирев. И тихо, но вместе с тем отчетливо проговорил ей на ухо: – Постигать что-либо вместе с тобой будет счастьем.
Его цель была достигнута – Снежана прекрасно услышала фразу. Снегирь скосил глаза и увидел, как она недовольно прицокнула языком и что-то прошептала – вот что, он не услышал. Но ему бы понравилось. Потому что пробормотала она:
– Дамский угодник!
А Людочка в это время, хихикая, говорила:
– Сейчас, загрузится… Компьютеры тут медленные, не очень новые, видишь…
– Угу, – сказал Снегирев, а сам встал, обошел Людочку и, подойдя к Снежане, оперся руками на ее стол, заваленный бумагами.
– Ну, привет, – сказал он ей, будто они были давным-давно знакомы.
Снежана нахмурилась и, не отрывая взгляда от экрана, сухо ответила:
– Здравствуйте. – Не хватало только, чтобы этот фигляр и с ней повел свои дешевые игры.
Снегирев взял с ее стола один лист бумаги, потом – другой, пробежал глазами. Снежана только слегка поморщилась, но ничего не сказала. Снегирев поднял папку, взвесил в руке, снова положил на стол.
– Что это они – забросали вас какой-то макулатурой? – спросил он. – Ерундой какой-то.
Снежана процедила сквозь зубы:
– Не мешайте мне работать. Займитесь собственными делами. Вас, кажется, обучение ждет.
Но Снегирь абсолютно проигнорировал ее четкое и недвусмысленное «отвали». Он, улыбаясь, похлопал по стопкам папок и покачал головой:
– Так измываться над человеком в первый трудовой день! – Он обернулся к Людочке: – Людмилчик, мне тоже такое светит?
Людочка сказала громким шепотом, тараща густо накрашенные глаза:
– Нет! – И проартикулировала беззвучно: – Она – ревизор!
– Прокурор? – переспросил Снегирев тихо, но, разумеется, недостаточно тихо.
Людочка энергично помотала головой и снова произнесла одними губами, по слогам:
– Ре-ви-зор.
– Телевизор? – наклонился к ней Снегирев.
– Ревизор, – раздался четкий голос за его спиной. – Я провожу ревизорскую проверку вашего филиала. И попрошу не создавать мне помех.
Снегирь вертанулся на каблуках, поворачиваясь к ней, и сказал с почтением:
– А я не создаю. Я просто поинтересовался. Зачем мне вам помехи создавать?
– Да вы сами – сплошная помеха, – сказала она, подняв на него строгие серые глаза.
– Ну что вы. Я само сплошное дружелюбие!..
– Дружелюбие? – он передернула плечами. – Скорее, сама назойливость.
Витя сказал обиженно:
– Я всего лишь подумал, что мы с вами, как новенькие тут, должны держаться вместе.
– Я вам не новенькая, – отчеканила Снежана. – Я – ревизор.
– Ну и не старенькая же, – глупо скаламбурил Снегирев.
Людочка тихо хихикнула, а ревизорша уткнулась в компьютер.
А Снегирь вдруг заявил серьезным тоном:
– Нет, ты не похожа на ревизора.
Снежана молча продолжила заниматься проверкой.
Снегирь досказал:
– Ты похожа на студентку.
– Ваше мнение меня не интересует, – сказала она с досадой.
Но он не отставал:
– А ты лучше спроси, почему на студентку.
Снежана не ответила, пытаясь погрузиться в работу.
Витя наклонился к ней и прошептал на ухо:
– У тебя глаза испуганные.
Снежана резко вскинула голову и взглянула на него. Неужели испуганные? Она сказала самым суровым тоном:
– Неправда. И попрошу обращаться ко мне на «вы».
– Лады, – сказал донжуан. – Но при одном условии – ты будешь со мной на «ты».
– С чего это вдруг? – возмутилась ревизорша.
Снегирев хлопнул ладонью по своему столу и весело сказал:
– По-соседски.
Снежана с негодованием пожала плечами и вернулась к работе.
Снегирев хмыкнул, ушел к своему столу и уселся рядом с Людочкой, наклонился с ней вместе к компьютеру. Людочка тыкнула пальцем в экран:
– Нажимаешь сюда, и выходит список, выбираешь…
– Угу. Угу… – кивал Снегирь.
– Можно сортировать… По ценам… По длительности…
– Угу.
– Смотря что клиенту важнее…
– Угу.
Снежана незаметно поглядывала в их сторону. И Витя это заметил.
– Да ты просто компьютерный гений, Милчик, – сказал Витя своей учительнице.
Людочка отозвалась кокетливо:
– Скажешь тоже.
– Честное слово! Я вот ничего не понял толком… – И он договорил шепотом, который звучал громче, чем обычная речь: – …придется обращаться с вопросами к нашему ревизору, а от нее помощи, я думаю, не дождешься.
Людочка испуганно сказала:
– Ты что! Лучше ко мне обращайся.
– Конечно, к тебе лучше, – уверил ее Снегирь. – Но вдруг тебя на месте не будет… Придется к ней…
Людочка мотнула головой:
– Лучше тогда еще к кому-нибудь. А она очень занята.
– Да она вредина просто! – громко прошептал Снегирь.
Людочка зашипела:
– Ш-ш-ш! Слышно же.
Снежана оторвалась от работы и сказала им:
– Вот именно, слышно. И, во-первых, я не обязана разбираться в ваших офисных программах, а во-вторых, отвлекаться от своей работы, чтобы помогать всяким олухам.
Снегирев оскорбленно сказал, задрав подбородок, как какой-нибудь испанский гранд, котороого упрекнули в том, что его воротничок недостаточно гофрирован:
– Если человек не разбирается в чем-то новом, это не значит, что он – олух.
– А если он не олух, – ревизорша пронзила его холодным взглядом, – то пусть разбирается самостоятельно.
Витя поднялся и хмуро пробурчал:
– Пойду за кофе схожу.
Он, сунув руки в карманы узких джинсов, вразвалку зашагал к двери.
Снежана не обратила на его демарш никакого внимания. По крайней мере, сделала вид, что ей все равно. Но все же она почувствовала себя неловко от того, что в общем-то ни с того ни с сего обидела человека. Даже если он приставучий, как банный лист. Но он, может, и правда, ведет себя так из дружелюбия – хотя и излишнего.
Людочка недоуменно оглянулась на него, на Снежану, тоже встала из-за его стола и вернулась на свое рабочее место, которое было неподалеку от лестницы, ведущей в директорский кабинет.
16.
Витя же вышел в коридор, и тут же хмурое выражение его лица сменилось довольной улыбкой. Есть эмоции у нее. Есть. Главное – что? Эмоции пробудить. А еще она теперь и виноватой себя поди чувствует. Прямо прекрасно, что она такая колкая. Сама ему нагрубила, сама теперь и кается. А главное – думает о нем. И даже наверняка волнуется, что обидела.
Он подошел к кофейному автомату, стоявшему у стены в коридоре.
Вдоль поста прогуливал охранник. Он крикнул с каким-то непонятным Снегиреву злорадством:
– Автомат не работает.
– Да? – Снегирь нахмурился, постоял, раскачиваясь с носка на пятку и думая, возвращаться ли в зал прямо сейчас. Потом его осенила одна мысль и он сказал: – Тем лучше, что не работает.
Он бросился в зал, поглядел на служащих, прикидывая, потом пробежал к вешалке и взял свою куртку. Ему показалось, что ревизорша будто бы хотела что-то сказать ему, но он убежал, не дав ей шанса оправдаться – пусть ее мысли еще некоторое время будут заняты им.
Витя, надевая на ходу куртку, пробежал мимо хмуро взглянувшего на него охранника, и вышел из здания.
Он накинул капюшон и через дорогу побежал в бар.
Когда он зашел туда, Леня устанавливал пушистую зеленую сосну в крестовину – у невысокой эстрады в углу зала. За стойкой Кнопка делала для посетителя гамбургер с ветчиной и зеленью. Посетитель этот, в распахнутой куртке-пуховике, сидел перед стойкой спиной к двери и разглядывал меню.
Снегирев подскочил к бару и спросил Таню:
– Пирожные уже завезли?
– Какие именно? – деловито уточнила она, а потом почему-то с многозначительной миной кивнула на посетителя. Витя взглянул мельком на стоявшую перед посетителем тарелку, посчитав, что Кнопка показывает, какие пирожные завезли – но на тарелке было пусто.
Снегирев ничего не понял и сказал просто:
– Заварные. Или трубочки с кремом…
Таня ответила:
– И те, и другие есть.
– Семнадцать штук будет? Угощаю коллектив, – улыбнулся Снегирев.
– Будет, если и тех, и тех набрать.
– И кого это ты на мои деньги пирожными собрался угощать? – сказал посетитель знакомым басом и обернулся к Снегирю.
И оказался его старшим братом Анатолием. Они были не слишком похожи: Анатолий ниже ростом и коренастей, и лицо широкое, круглое. Но улыбался он тоже очень обаятельно – только обаяние его улыбки было не во внешней рисовке, а в добродушии, которым она лучилась.
Витя воскликнул удивленно:
– Толя! Ты! Откуда?.. – И тут же добавил, оправдываясь: – И вовсе не на твои.
– Ну раз ты еще мне долги не отдал, то на мои, – сказал Толя. – А в честь чего так соришь?
Витя свел брови и ответил тоном своевольного подростка:
– Тебя это не касается.
Анатолий хмыкнул:
– Вернешь долг – не будет касаться.
– Верну, не сомневайся, – сказал Витя. – Сразу после нового года.
– Хорошо, что не после дождичка в четверг, – сказал ему брат.
– Да ладно тебе, – махнул ладонью Виктор. – Не притворяйся более вредным, чем ты есть.
– А я и так вредный, – с насмешкой сказал ему Толя.
Кнопка поставила перед Анатолием тарелочку с гамбургером и чашку чая:
– С сахаром, как вы просили, Анатолий.
А Витя насмешливо протянул:
– Какой же ты вредный? Не-ет. Ты у нас просто душка – это всем известно.
Кнопка улыбнулась. Анатолий сказал ей:
– Льстит. Бессовестно льстит! – И спросил Снегиря: – Еще деньги нужны?
– Обижаешь, – сказал Снегирь. – Я тебя искренне хвалю.
Анатолий хмыкнул. Потом спросил Таню:
– Сколько с меня?
– Угощаем. Вы же Витин брат.
– Вы, главное, всех его девушек не угощайте. А то разоритесь к чертям.
Толя все же вытащил несколько сотенных купюр и положил на стойку. Забрал чашку и тарелку и кивнул младшенькому:
– Пойдем, сядем где-нибудь, разговор есть. Может, тоже что поесть возьмешь?
– Пожалуй, – сказал Витя. И спросил любезную хозяюшку: – Тань, мне бутер с колбаской можно?
– Разумеется, – Таня поставила тарелку, метнулась к холодильнику и положила на нее куски хлеба и на них – толстые кружочки копченой колбасы. Налила ему чай в кружку.
Витя попросил ее:
– Приготовь пирожных семнадцать штук, чтобы унести с собой.
– В две пластиковые тортницы положу. Удобно будет?
– Угу.
Два брата устроились за столиком в углу. Анатолий кивнул на Кнопку, суетившуюся за стойкой:
– Таня сказала, ты на какую-то временную работу здесь поблизости устроился – в турфирме, что ли. Я ничего не понял. Зачем? Тем более временную? Они тебе тут сейчас платить не могут, что ли?
– Дело не в них. Они всегда платят нормально. А в турфирме людей перед новым годом не хватает. Ажиотаж. Путевки оформлять не успевают.
– Ну да? – недоверчиво произнес Анатолий. – А тут разве в праздники не ажиотаж?
– Тут тоже, – сказал Витя. – Но тут они без меня справятся. А там – нет. Не представляешь, какие толпы сейчас их штурмуют.
Анатолий, все еще не веря, воскликнул:
– Да неужто? – Потом откусил гамбургер, произнес: – У, вкуснота.
– Открой туристический бизнес и сам увидишь, что там творится.
– Да мне и свой бизнес нравится. Кстати, торгую весьма успешно. Открываю второй цех.
Витя искренне сказал:
– Поздравляю. – И поднял кружку с чаем, чтобы чокнуться.
Анатолий поднял свою и легко стукнул о братову. Потом сказал:
– И теперь мне нужен ну-у… кто-то вроде управляющего в этот новый цех.
Витя догадался:
– И ты… решил это мне доверить?
Толя поглядел ему в глаза:
– Я прямо скажу. Ты конечно, мот. Но ты честный. Кому еще доверять, как не семье?
Витя кивнул.
Анатолий зажевал гамбургер, запил чаем. Сказал:
– Прекрасно готовит Танюша, – потом он повел рукой с остатком гамбургера, указывая на кафе в целом: – Процветают они тут?
– Да, клиентов хватает, – сказал Виктор. – Вот только помещение они в этом году в собственность выкупили. Частично в кредит. Теперь платят.
– Понятно… – кивнул Толя. Потом сказал деловито и нравоучительно: – Мое правило – никаких кредитов. Никаких игр с банками – все равно проиграешь. – Он сжал кулак: – Рассчитывать только на свои силы. И ты видишь – чего я добился, – он с уверенным видом откинулся на спинку стула.
– Да, – согласился Витя. – Ты молодец. Но у них тут аренда была больше кредита.
– Раз не окупались без кредита, – продолжил учить Толя, – значит, плохо организовали дело. Это всегда вопрос организации. – Он поднял указательный палец: – Принцип Генри Форда.
Витя улыбнулся:
– Слушай, открой бизнес-курсы.
– А я уже думал об этом, – живо отозвался брат. И, наклонившись над столом к Вите, добавил тихо: – И книгу хочу написать. Как начать бизнес с нуля.
Виктор поглядел на него задумчиво и произнес после паузы:
– Или женись лучше.
Анатолий поморщился и проворчал:
– Еще чего не хватало.
– Подумаешь, один брак неудачный! – убеждал его Витя. – Что же теперь, всегда одному?
– Ну, сам-то ты не бежишь под венец.
– Побегу. Сразу, как будет с кем.
– А то девушек вокруг тебя мало?
– Девушек много. Но той самой я пока не встретил. Как только встречу – женюсь, честное слово.
– А я больше не хочу никаких встреч. Спасибо. – Анатолий посумрачнел, скомкал салфетку, которой вытирал руки, и бросил ее на тарелку.
Витя сказал:
– А знаешь, в этой турфирме, где я сейчас, коллектив – сплошь женский. И есть очень симпатичные особы… Могу познакомить.
– Нет уж. Опять эта нервотрепка.
– Разве нервотрепка? – возразил Витя. – Удовольствие одно. То ты за ними бегаешь, то они за тобой бегают, а иногда и друг другу навстречу бежите…
– Вот-вот. Бега сплошные. Нет уж. Бизнес надежнее. Ты ему отдаешь себя – и он тебе платит тем же.
Виктор засмеялся:
– С бизнесом не поужинаешь вместе и кино не посмотришь…
– С бизнесом, – добродушно ухмыльнулся Анатолий, – шикарно поужинаешь в самом крутом ресторане и кино поглядишь в личном кинотеатре.
– Но уж ночью твой бизнес не согреет, – подмигнул Витя.
– Зато и не предаст, – сумрачно сказал Анатолий.
Витя сделал вид, что переводит тему и сказал с хитрецой:
– Слушай, а ты вовремя тут появился. Поможешь мне донести угощение? А то у меня рук не хватит.
– Эх ты, – шутливо упрекнул его Анатолий, – щедрая душа. Рук и него даже не хватает. Ну идем.
Анатолий поднялся, взял куртку со спинки стула.
Витя тоже поднялся, в два укуса дожевал бутерброд, отряхнул руки и вытер их салфеткой. Потом ловко и привычно собрал посуду со стола, отнес все к барной стойке и поставил там.
На стойке уже стояли два больших прозрачных пластиковых купола, под которыми аппетитными горами были выложены заварные пирожные и трубочки с кремом.
Витя поблагодарил Кнопку, взял одну огромную тортницу, вторую взял Толя. Он сказал на прощание Кнопке:
– До свидания, Таня. Лене передавай привет.
– Передам, – сказал Таня.
– Да! – вспомнил Толя. – Гамбургеры у вас что надо!
– Спасибо, – улыбнулась Таня.
Братья, с пирожными в руках, один за другим протиснулись в дверь бара и вышли на улицу.
17.
И вот входная дверь офисного зала турфирмы распахнулась во всю ширь, и в зал зашел Снегирев с тортницей. За ним неуклюже и немного конфузясь, вошел Анатолий, тоже с контейнером. Снегирев вышел на середину зала, поднял тортницу в руках повыше и объявил:
– Девочки! Поздравляю вас… с моим первым рабочим днем!
Девочки засмеялись, а Людочка захлопала в ладоши и крикнула:
– С прибытием в нашу фирму, Витя!
Снежана смотрела на все это представление недоуменно. Витя встретился с ней взглядом и улыбнулся ей, она быстро опустила глаза и зашуршала бумагами.
Снегирь усмехнулся. Потом, обращаясь ко всем, сказал, кивнув на Толю:
– А это мой брат, Анатолий. Прошу любить и жаловать.
Толя бросил на Виктора недовольный взгляд и пробурчал:
– Ох и хитрюга ты.
Сотрудницы повставали с мест, включали чайники и доставали чашки.
Людочка подошла и, кокетливо и слегка смущаясь поглядела на Анатолия.
– А вы почти такой же симпатичный, как ваш брат, – сказала она ему.
Анатолий отозвался чуть ли не сердито:
– Вот спасибо.
– Зато он в два раза умнее, – сказал Виктор.
– Правда? – спросила Людочка, обращаясь более к Анатолию.
Тот нахмурился, свирепо взглянул на Виктора, телеграфируя взглядом что-то вроде: «Ну и втянул ты меня!»
– Неправда, – сказал Толя Людочке. – В три раза умнее. – Он поставил поднос на ближайший стол: – Сюда можно?
– Да, – ответила Людочка.
Толя, стараясь не встречаться с ней взглядом, сказал брату:
– Ну, я пошел.
– А чаю с нами не выпьешь?
– Я сыт, – сказал Толя. – По горло.
Витя только укоризненно покачал головой.
Толя махнул рукой и сказал:
– Обдумай, о чем мы говорили, и звони мне.
– Ладно, – кивнул Снегирь. – Покеда.
– Пока, – сказал Анатолий и быстро вышел из офиса.
Людочка, уже взявшая трубочку с кремом и сейчас изящно державшая ее в руке, с сожалением смотрела Толе вслед.
Другие дамы тоже подходили, разбирали пирожные и утверждали:
– Витечка, вы прелесть!.. Ну просто волшебник!.. Вы знаете, как угодить женщинам…
Некоторые беспокоились за свою фигуру, но пирожные все же брали, тем более что Витя в ответ на их беспокойство неизменно уверял каждую, что фигура у нее самая что ни есть соблазнительная.
Людочка задержалась у стола, она маленькими откусами расправлялась с пирожным и тихонько допрашивала Виктора:
– Анатолий – женат?
– В разводе, – сообщил Витя. – Давно уже. Лет десять.
– Такой мужчина – и одинок… – Людочка мечтательно посмотрела на дверь, в которую только что вышел Толя.
– Да ему все некогда – бизнес, – объяснил Витя.
– Да? Какой?
– Хороший бизнес. Трикотажное производство. Носки-колготки. Очень прибыльный.
Людочка произнесла поспешно, оправдываясь:
– Но меня не волнует, богатый он или нет.
– Но ведь лучше, если богатый, правда? – улыбнулся Витя.
– Лучше – когда не то чтобы богатый, – сказала Людочка, – а когда работящий.
– Ну, он у нас очень работящий, – сказал Витя. – Он же с нуля все начал. Все сам.
– Какой молодец, – похвалила Толю она. – И вообще, он такой… Он сам по себе очень… интересный… И такой сердитый. Меня всегда к таким тянуло.
– К сердитым? – насмешливо спросил Снегирь.
– Ничего ты не понимаешь, Витя. К серьезным.
Она бросила на него грустный взгляд и ушла за свой стол у лестницы.
На подносах еще громоздилось несколько пирожных, Снегирев взял оба подноса и пошел по залу, разнося угощение тем, кто постеснялся или еще не успел взять.
Когда пирожное осталось всего одно – заварное – он, сбегав к кофе-автомату за одноразовым стаканчиком, попросил у одной сотрудницы чаю. А потом, держа в руках горячий стаканчик и высоко подняв поднос, направился в уголок, где сидела Снежана.
Она же вовсю шерстила отчеты. Вернее, пыталась. Потому что сосредоточиться сегодня толком не получалось: страница экселя вдруг пролистывалась будто сама собой, цифры играли – то сходились, то нет, распечатанные листы пропадали внутри тонкой папки, как в Марианской впадине. В общем, работа еле продвигалась. А все этот балбес-новичок, свалившийся в контору этим утром – на ее голову. Не мог он устроиться на работу на несколько дней раньше или позже – чтобы не будоражить весь офис и ее в том числе именно во время проверки.
Впрочем, что это она! Она не такая, как все эти курочки, она не будет таять и трепыхаться от его улыбок, комплиментов и пирожных. Вон он, уже ходит меж столов и угощает, вместе со сладостями одаривая лестью направо и налево. Подойдет – скажу, что на диете. Хотя нет – такой ведь не отстанет, начнет изображать обиду и прочее. Да. Правильнее будет взять пирожное как ни в чем не бывало, равнодушно-мило. Как бы между ними больше нет вражды и недоразумений. Тогда он отвяжется и можно будет спокойно работать.
Кажется, он топает прямо к ней. Она опустила голову ниже, чуть ли не зарываясь в папку, как страус в песок. А желудок предательски заскулил, требуя вкусную воздушную выпечку с кремом.
Но протопал Снегирев не к Снежане. Он протопал мимо. Сел за свой стол и спокойно, со смаком и громко чавкая, стал поедать пирожное.
– Я уж не стал на вас покупать, – жуя, сказал он Снежане. – Полагаю, вы такие кулинарные излишества себе не позволяете. Наверняка на диете?
Он видел, как она закусила губу, потом ответила сухо:
– Вы угадали.
Снегирев, с половинкой пирожного в одной руке и со стаканчиком в другой, поднялся, подошел к ней и склонился над бумагами:
– Ну, и как ведутся дела в нашей фирме? Поди комар носа не подточит, а?
Ревизорша молчала.
– Сколько цифр, – сказал Витя. – И все про нас?
Он подвинул листы рукой, в которой держал чай, стаканчик с хрустом наклонился и чай пролился на бумаги.
Снежана взвизгнула:
– Ай! С ума вы сошли!
– Ой, – сказал Снегирь, притворяясь сконфуженным. – Я сейчас приберу.
Она едва произнесла:
– Я сама…
А он, поставив стаканчик на ее стол, уже поднял лист с лужицей чая и стряхивал чай на пол. При этом белковый крем из пирожного, которое Снегирев держал в левой руке, шмякнулся на рукав дорого серого костюма ревизора – будто бы случайно. Но все же, чтобы крем упал так удачно, понадобилось занести руку над ее рукой и слегка надавить на заварное пальцами – и все это проделывая отвлекающий маневр с отряхиванием чая, как какой-нибудь фокусник.
– Ой, – снова сказал Снегирев.
– Да вы совсем ошалели?! – взвилась она. Вскочила, выдернула из сумки одноразовую салфетку и стала вытирать рукав.
– ТЫ – ошалел, – укоризненно заметил Снегирев. – Мы же договорились.
– Ни о чем мы не договаривались!.. – нервно воскликнула она. – Где у вас тут туалетная комната?
Снегирев сказал спокойно и услужливо:
– Я провожу. – И даже подставил руку калачом.
Которую она, разумеется, проигнорировала. Тогда он просто пошел к выходу. Снежана направилась следом за ним.
Некоторые сотрудницы покосились на эту парочку, гуськом выходящую из зала. Людочка воздела тонкие брови и прошептала, снисходительно качнув головой:
– Неисправим.
18.
Тупичок, куда выходили двери туалетов, находился в нескольких метрах от зала. Снегирев провел туда Снежану и показал на дверь с металлической плашкой, изображавшей кружок и бантик над ним:
– Женский тут.
– Спасибо, – Снежана скрылась за дверью.
У Снегирева же зазвонил телефон. Виктор вынул сотовый, на экране светилось «Разбойник», Виктор отошел в сторону, к окну в тупичке и приложил трубку к уху. Мужской бас пробубнил туда что-то беспокойно. Снегирев отозвался:
– Да… Всё по плану. Не трепыхайтесь.
А потом выключил связь. Подумал, постоял, глядя в окно на заснеженный старый зимний дворик позади здания. Потом подошел к двери туалета, постучал и спросил:
– Вы там как? Костюм спасли?
Из-за двери отозвался слезливый голос:
– Какая вам разница?
Неужели рыдает? Виктор постучался еще раз и предупредил:
– Я захожу.
Он открыл дверь, сказал:
– Ваш растроенный голос вынуждает меня нарушить границу.
– Да что вы ко мне прилипли?! – воскликнула она.
– Не я. А крем.
Ревизор стояла перед умывальниками и пыталась очистить рукав, из глаз ее ручьем текли слезы.
Снегирев приблизился к ней и заглянул в лицо. Сказал шутливо:
– Да будет вам, последний костюм, что ли?
– Для шуточек к вашим услугам целый женский коллектив, – отозвалась она, всхлипывая. – Что вы ко мне привязываетесь?
Виктор ответил честно:
– Потому что ты ревизор.
Хлюпнув носом, она сказала:
– Все принимают меня в штыки… Но ревизии нужны. Ведь заворуются… Разве воровство – это хорошо? – Она вскинула на Снегирева глаза – без очков они были какими-то беззащитными и даже немного наивными.
– Нет, – сказал Снегирь. Его тронула ее искренность, он вдруг почувствовал себя грубым, нахальным болваном, и ему стало неловко.
– Вот видите, я же права, – сказала она. И махнула рукой в сторону двери: – Не проверяй их, а они там такого понапишут! Безо всякой совести. Видели бы вы, что ваше начальство насочиняло в счетах. Стулья офисные – будто бы все заменили за год! И по какой цене – пять тысяч рублей каждый. А на самом деле цена таких стульев копеечная. Да и новых стульев в офисе всего несколько штук! А все остальные-то старые остались. Я же на одном таком сижу с утра. Он оборван, скрипит и вот-вот развалится.
Снегирев только пробормотал хмуро:
– Свинство натуральное.
– Вот именно. Понимаете?
– Да уж.
Она вдруг будто спохватилась, отвернулась к зеркалу, помяла платочек в руках:
– Напрасно я вам рассказала. Это непрофессионально.
– Не бойся, не выдам, – Снегирев тоже посмотрел в зеркало и подмигнул ей.
Снежана кивнула, промокнула платком под глазами.
Витя сказал ей мягко:
– Лучше умойся. Уже всё равно всё размазала.
Снежана попросила его:
– Не могли бы вы принести мне мою сумку…
– Момент, – сказал Снегирев и шагнул к двери.
– И перестаньте, пожалуйста, мне тыкать, – сказала она.
Он обернулся:
– Хорошо. Если ты перестанешь мне выкать.
– Нелепое условие, – сказала она.
Витя сказал горделиво:
– Сам выдумал.
Снежана улыбнулась:
– Ну хорошо, договорились.
– Другое дело! – сказал Снегирев и убежал чуть не вприпрыжку.
Снежана умыла лицо. Поглядела на свое отражение и улыбнулась задумчиво. Забавный он все же человек, этот Виктор.
В дверь постучали.
– Да, входи, – разрешила она.
Дверь приоткрылась. В проем просунулась взъерошенная голова Снегирева. В зубах он держал за ручки ее рыжую сумку.
– Р-р-гав. Гав, – невнятно произнес он.