Ожидание оказалось долгим. Заросли приглушали все звуки, и понять, о чем говорят в лагере, было почти невозможно. До острых ушей эльфа долетали лишь обрывки каких-то фраз, произносимых Ризом и чародеем.
Удобно устроившись в засаде и держа наизготовку лук, он ждал появления дичи, но дичь, увы, не спешила стать ужином. За все время, что Эрвин провел в засаде, в его поле зрения попала лишь грациозная лань с совсем еще маленьким олененком. Эльфу стало жаль лишать малыша матери, и он отвел лук в сторону.
Эльф просидел, наверное, с час, а может, и больше. Все это время над ним непрестанно зудели комары, вилась мошка. Далеко отходить от лагеря Эрвин не решился.
Не шевелясь и напряженно вслушиваясь, он стал почти невидимым, слившись с окружающей природой. Подобным талантом обладали все эльфы, леса были их родной стихией. Правда, трудно было сравнить сию топь и его родной Саренд.
Воспоминание о доме, как всегда, отозвалось в его сердце тоской. Каждый эльф чувствовал незримую и прочную связь со своим лесом, и сейчас Эрвин острее, чем когда-либо, ощущал, насколько тот далек.
В его памяти всплыли молчаливые ряды сосен, елей, лиственниц и пихт. Все это причудливо перемешивалось и радовало взгляд, наполняя душу покоем.
Посреди Саренда высится хрустальный дворец, переливающийся всеми цветами радуги. На его длинных шпилях развиваются штандарты лесного народа – два вставших на дыбы единорога, обращенных друг к другу. Резные витражные окна приветливо взирали на близлежащий пруд, в котором плавали белые кувшинки. Феи, маленькие крылатые существа, лениво лежали на их лепестках или нежно перебирали пальчиками тончайшие паутинки, рождая грустные мелодии.
Вокруг Радужного Дворца, тут и там, расположились небольшие домики, также выполненные из горного хрусталя. Жилища эльфов не имели ничего общего с людскими строениями. Треугольные крыши начинались прямо от земли. Они острыми углами уходили в небо, а внутри были дома, не очень большие, но всё-таки были.
Ночью Саренд становился еще прекраснее. Под ясным светом Катари, большой белой луны, каждый домик излучал свое собственное сияние. Сквозь лапы исполинских елей сверкали небесные звезды, словно крупные бриллианты на короне царя эльфов. Стайки светлячков, как трудолюбивые пчелки, носились туда-сюда в бесконечном движении.
Много легенд слагали про волшебный лес люди. Но чужаков не приветствовали под его кронами. Если человек вторгался в его владения, лес сразу давал безмолвный отпор. Саренд умел постоять за себя, пристально взирая на свои границы мириадами глаз: каждой иголкой, камнем, травинкой, каждым живым существом, населяющим его, подобно единому и неизмеримо могущественному организму. И поэтому, людская нога так и не ступила на территорию Лесного Царства, даже не смотря на то, что легионы Южной Империи стократ превосходили численностью всех вместе взятых эльфов.
Эрвин грустно улыбнулся. Воспоминание о доме всегда озаряло его душу светом, когда ему казалось, что он бродит во мраке.
Так почему же он покинул столь горячо любимую родину?
Потому что он был единственным наследником древней и великой династии Харемов, но роль, навязанная Эрвину его сиятельным отцом, претила принцу. Наследник устал от безмерной опеки и последней каплей терпения стало известие о предстоящем брачном союзе с той, что своей волей выбрали для него отец и мать.
Эльфы – однолюбы. Они могли полюбить лишь один раз за свою очень долгую жизнь и больше никогда не познать это чувство. И навязанный царственными родителями брак казался Эрвину сродни с Закатом Вселенной.
Он ушел. Сбежал из Радужного Дворца, скрываясь под покровом ночи, и долгое время провел в странствиях и поисках. Что же искал Перворожденный? Эрвин и сам не смог бы дать точный ответ на этот вопрос. Должно быть, искал свою судьбу.
Его путь пролегал на восток, захватывая берега Железного моря, через холмы Изкорота, сквозь города и поселки людских племен, но так и не нашел своего предназначения, а истинная эльфийская душа все настойчивее тянула его в Саренд.
Из своего укрытия Эрвин видел, как белый маг покинул лагерь, и мысли эльфа снова вернулись к насущным проблемам.
Конечно, Перворожденный понимал, что чародей спас им всем жизнь, но светлые маги не убивают – такова их суть и клятва, принесенная при вступлении в Белый Орден.
Прежде при взгляде на Йена эльфу казалось, что маг, несущий штандарт света и добра, воплощает собой чистоту и непогрешимость, но теперь эти ощущения остались в прошлом. Чьи-то могущественные длани легли на плечи чародея и затмили исходивший до этого от него белоснежный свет. Словно тонкая серая паутина марала его облик. Такое под силу лишь богам. И если это богиня тьмы, то…
А что тогда? У него ведь нет никаких доказательств, лишь эти неясные предчувствия, основанные на интуиции, и не более. Но все, что Эрвин знал точно – он не позволит Медегме заручиться еще одним способным адептом, причем Йен даже не догадывается, что кто-то иной с легкостью умелого кукловода использует его в каких-то своих, никому не понятных, целях. Да и способны ли смертные в должной мере постичь мотивы творцов, тех, кто стоит выше всего сущего?
Но Эрвин не может позволить Тьме распространиться дальше, уничтожить родной Саренд, сжечь и выкорчевать его вековые деревья. Эльф отдаст свою жизнь, коли придется, чтобы предотвратить ее наступление. И даже если для этого ему придется убить ступившего с праведной тропы мага, что же, он это сделает!
Мрачные мысли Перворожденного прервала выбежавшая на поляну стайка куропаток. Он успел подбить четверых, прежде чем птицы обнаружили опасность и скрылись.
Эльф выбрался из укрытия и выдернул стрелы из тушек. Вытерев их наконечники о траву, он сложил их обратно в колчан. Сегодня их отряд ждет отличный ужин.
Птиц было жаль, но каждый в этом мире имеет свое предназначение и, наконец-то, эльф нашел свое.
***
Ташин не знал, сколько пролежал без движений на холодной земле. Время потеряло свое значение в круговороте его хаотичных мыслей. Если весь их маленький отряд погиб, то он остался один в этом странном и жутком болоте.
Воры были всегда смелым народцем, не испытывающим страха, но чувство потерянности все-таки прочно поселилось в его душе.
Семья Ташина погибла, его же выгнали за долги и он ушел в надежде однажды вернуться и вернуться не с пустыми руками, а с набитыми до отказа золотыми монетами карманы, чтобы выкупить землю. Юноша надеялся, что клад в катакомбах все еще ждет его и никем не найден.
Но как говорится: человек предполагает, а боги располагают. Думал ли он, что судьба забросит его в Карпенские болота? Конечно же, нет! Зато он теперь может поведать Рэль о своем поединке с громадной птицей! Жива ли девушка? Было в полуэльфийке что-то такое, что заставляло к ней тянуться. Он рассказал бы ей и о затерявшемся в густой и вечнозеленой листве островке из огромных белых камней, которые на самом деле вовсе и не камни, и о том, как улизнул от огромной птицы. Рэль, конечно, не поверит, но обязательно выслушает.
У Ташина никогда не было друзей. В родной деревушке его многие обходили стороной, считая общество нищего недостойным для себя. Никого не трогала чужая беда. Все тряслись только о себе и своих проблемах. Здесь, в людском обществе, была та же история, только вот люди просто боялись за сохранность своих карманов, и стоило ему задержаться на какое-то время возле кого-нибудь, как человек сразу настораживался и спешил прогнать его прочь. Почему было так? Наверное, внешность подростка казалась слишком подозрительной…
Но вот, наконец, он обрел друзей. Тех, кто принял его таким, каков он есть, кто не шарахался от него как от прокаженного. Лишь на мгновение Ташину показалось, что фортуна все-таки вручила ему великий дар, как тут же судьба все отобрала, и он снова остался один.
Мысль о погибших друзьях придала ему сил. Он должен встать, найти их обгоревшие тела и похоронить с почетом. Они это заслужили.
Ташин приподнялся и сел, внимательно озираясь по сторонам. Сумерки снова вступали в свои права, поглощая неестественный зеленоватый свет болота. Сколько же он пробыл в плену горьких раздумий, оплакивая друзей и свою печальную участь?
Как только последние лучи исчезли, вокруг него зажглись красные глаза болотных духов, и поначалу он хотел попытаться вступить с ними в диалог, возможно, они подскажут ему путь? – но вспомнил строгое предупреждение Рэль и передумал.
Куда же ему идти в полной темноте? Он не эльф, не кошка и не черный маг, чтобы видеть сквозь сплошную темень.
Все его маленькое тело отзывалось нестерпимой болью, превратившись в одну большую ссадину. К тому же на него навалились слабость и зверский голод. Тишину болота нарушило недовольное урчание живота и, вздохнув, Ташин засунул руку в карман куртки в поисках черствой горбушки хлеба или завалявшегося сыра.
Внезапно рука наткнулась на что-то твердое и холодное.
«Что бы это могло быть»? – Удивленно подумал он и извлек предмет из кармана.
Кристалл.
Это был тот самый кристалл, который он совсем недавно нашел в древних катакомбах разрушенного храма и начисто успел о нем позабыть.
Кристалл излучал тепло и слабый зеленый свет. Ташин потер его о ладони, пытаясь согреть замершие пальцы, и минерал засиял ярче, изгоняя мрак и хорошо освещая окружающее пространство.
«Вот так дела! – восхищенно подумал он. – Я и забыл, что это отличный светильник»!
Он поднялся, держа высоко над собой причудливый источник света, и в паре метров от себя заметил небольшое перо напавшей на него птицы. Ташин поднял его и, недолго думая, сунул в карман. Теперь у него есть, чем подтвердить правдивость своей истории.
Ташин шел по топям, чувствуя уверенность и безопасность. Казалось, исходящий от кристалла свет проникал и в душу, озаряя ее, наполняя теплом. Болотные духи отступали, теснимые зелеными отблесками необычного минерала. Ветви деревьев тоже не трогали одинокого путника, но парнишке чудилось, что он слышит их тихий и злобный шепот:
«Сгинешь навечно»… «Смерть здесь твоя»…
Странно, прежде идя по болоту, он слышал их угрожающий шелест, но не мог понять, о чем шепчут деревья. Быть может, это все сила волшебного кристалла или же игра воображения?
Воришка шел уже более часа по заросшей, едва заметной тропинке, когда впереди послышался шорох. Он мгновенно остановился. Ташин знал, что с горящим кристаллом он издалека виден как на ладони, но не знал, как погасить его свет.
– Кто там? – пропищал подросток, отчего-то вдруг потеряв голос. – Выходи! Я не боюсь…
Но ответа не последовало. Шорох усилился, и воображение Ташина разыгралось не на шутку, красочно рисуя страшное и огромное существо, явно желающее им перекусить. Юноша вытащил свой верный кинжал, подаренный ему еще отцом, и выставил перед собой.
Секунды превращались в вечность, отчего-то замедляя свой бег. По телу пробежали мурашки.
Кто-то неумолимо приближался, и это был отнюдь не маленький пушистый кролик…
Ближайшие ветви разомкнулись, и в круг света ступила черная тень. Но тень не источала страх, не несла в себе те ужасы, для описания которых смертные не придумали еще слов и названий, напротив, была ему знакома.
– Тьма тебя забери, Ташин! – Тень скинула с головы капюшон, и по ее плечам разметались белые волосы. – Я столько времени потратила на твои поиски, что уже готова задушить собственными руками!
– Рэль, как я рад, что ты жива! – радостно воскликнул Ташин, совершенно не обратив внимания на злую интонацию полуэльфийки. – А все остальные ведь тоже живы? – и, не дождавшись ответа, снова затараторил: – Представляешь, я побывал на необычном островке-гнезде. То есть, когда все вокруг горело, меня что-то схватило за воротник моей любимой куртки и дернуло вверх. Ударившись о сук, я потерял сознание, а когда очнулся, то оказался в этом самом огромном гнезде. Подо мной лежали здоровенные гладкие камни. Из одного вдруг вылупился птенец и представляешь, он был ростом почти с меня! Я сначала подивился…
– Дай его мне! – бесцеремонно оборвала Рэль сбивчивые повествования Ташина. Зеркальные отражения ее радужек лопнули, являя нетерпение и лихорадочный блеск. – Скорее, Ташин. Терпеть не могу ждать!
Рэль протянула руку в ожидании, а он…
Ташин смотрел на нее во все глаза и никак не мог понять, куда подевалось все ее добродушие, и откуда взялась эта, совсем ей несвойственная, злость?
– Зачем?
– Это не просто кристалл, глупый, – зло прошипела Рэль. – Позабавились и хватит. Давай сюда!
Парень медлил. Он не хотел отдавать кристалл, ведь тот являлся его законным трофеем, но что-то во взгляде полуэльфийки подсказывало ему – лучше отдать. От греха будет дальше.
Он медленно и неохотно протянул ей зеленый кристалл.
– Что же, возьми, если он так тебе нужен…
– Нужен, – снова оборвала его на полуслове Рэль и потянулась к заветному Ключу.
Яркая вспышка ослепила Ташина, он отчетливо услышал, как вскликнула девушка. Кристалл так и остался лежать в его раскрытой ладони.
Через несколько секунд зрение снова вернулось к нему, и он увидел полуэльфийку, потирающую обожженные пальцы. Ее лицо выражало недоумение.
***
К сожалению, Рэль действительно не могла коснуться кристалла. Ключ оказался еще более опасен, чем она предполагала вначале. Но если его нельзя доставить в Обетованное, то необходимо уничтожить, и сделать это надо чужими руками.
Планы менялись. Теперь она не могла покинуть их маленький отряд и вернуться в Обетованное, теперь ее путь надолго связан с Ташином и этим зеленым кристаллом. До тех пор, пока не найдется способ уничтожить проклятый Ключ.
– Следуй за мной, – голос полуэльфийки стал холодным и безучастным. – Я отведу тебя к остальным.
Рэль развернулась и, не оборачиваясь, зашагала в обратном направлении. Ташин не отставая ни на шаг, следовал за ней.
Некоторое время они шли в полной тишине. Болото словно уснуло и этот сон не нарушали даже извечные уханья сов.
– А что это за кристалл? – едва слышно поинтересовался Ташин.
– Это Ключ способный открывать и закрывать врата Ямы и Обетованного, – отчеканила полуэльфийка, не удостоив юношу даже взглядом. – Я вообще поражаюсь, как он попал в твои руки…
– Я нашел его в старых развалинах храма недалеко от Векроса…
– Помнится, в бытность свою тот храм принадлежал Белигме, – задумчиво произнесла полуэльфийка. – Когда-то это было красивое и величественное строение. Н-да уж… Время не щадит никого и ничего.
– А как появился этот Ключ? – не унимался юноша. – Его кто-то создал? Кто? Боги?
– Никто его не создавал, – поморщилась Рэль и с неприязнью взглянула на надоедливое существо. – К сожалению, в Век Создания[1] помимо воли богов появилось слишком много артефактов. Энергия, струящаяся из Обетованного, искала вместилища и находила их в созданных простыми смертными безделушках. Так и появились вещи наделенные магией. Большинство из них слабые и их силы хватает лишь на то, чтобы служить оберегом, но есть и такие как этот Ключ – могущественные и опасные.
– Так значит…
– Замолчи уже! – перебила юношу полуэльфийка. – Иначе клянусь небом – я сверну тебе шею.
Ташин притих, и Рэль вздохнула с облегчением. Сейчас ее голова была полна иными мыслями и проблемами.
***
Широкий золотистый след вел прямиком через топи. Маг не понимал, как сквозь них пробиралась Рэль. Но девушка была жива, и он не сомневался в этом. Между ними образовалась прочная связь, но, как и когда это случилось, он не знал. Чтобы самому пройти через опасную местность, ему пришлось наколдовать узкий призрачный мостик – благо теперь ему Силы хватало с избытком. Но идти по такому мосту оказалось не просто – подобно тому, как человеку постоянно приходится подбрасывать в огонь дрова, дабы тот не потух, так и Йену приходилось без конца поддерживать хрупкое заклинание, грозящее в любой момент рассыпаться как карточный домик.
Йен шел сквозь болотную чащу и слышал, как деревья постоянно перешептываются и переговариваются на своем, неведомом никому кроме них, языке. Погрузившись в свои безрадостные думы, он совсем потерял счет времени.
Ночь в Карпенских болотах всегда наступала внезапно, как если бы кто-то резко задернул штору в окне, за которым горел яркий свет.
Йен зажег посох, и его навершие запылало, словно маленькое синее солнце.
Глаза болотных духов снова вспыхнули красным, злобно пялясь магу вслед, но само зачарованное болото больше не предпринимало попыток уничтожить чародея, словно признав за своего. А может, чуяло исходящую от мага угрозу или же помнило горький урок? Кто знает? Но факт оставался фактом – он легко шел через топь, не встречая на своем пути никакого сопротивления.
Так и шел Йен вглубь болота, все дальше и дальше, пока не услышал совсем рядом яростный рык. Маг остановился на краю глубокого, залитого густым туманом оврага. Из глубин вырвалось пламя, освещая чащу оранжево-желтым заревом. Светящиеся глаза мелких духов погасли, точно задутые ветром. Раздались гулкие хлопки, и на болото снова опустилась тишина. Туман в овраге заколебался, стремительно раздаваясь в стороны, открывая глазам Йена, пропасть, показавшуюся чародею бездонной. Но нет, дно овраг все-таки имел, ибо чародей различил в самой его глубине сверкающего золотыми бликами дракона.
Но почему он не может взлететь? Может, ранен?
Дракон пытался выбраться из глубокого оврага, превратившегося для него в смертельную ловушку, отчаянно вонзая свои длинные когти в отлогую стену, но все его труды оказывались тщетны. Поднявшись на несколько метров, он снова срывался вниз, и тогда гробовую тишину болота оглушал очередной яростный рев.
Внезапно дракон поднял измученные глаза и устремил их на чародея. В этом взгляде Йен прочел безмолвный призыв о помощи, и его сердце сжалось от жалости. Он не видел опасности в этом существе. Блестящие, в отличие от своих собратьев-драконов Тьмы, они всегда слыли приверженцами добра и света, неспособными причинить зло, поддерживающими Равновесие в мире.
Полностью избавившись от терзающих его сомнений, маг сделал шаг в пропасть, и магия плавно опустила его на дно оврага.
Дракон мгновенно насторожился. Он не доверял незнакомцу, прекрасно видя его замутненную ауру. Но белый маг, не делая резких движений, успокаивающе протянул раскрытую руку, шепча:
– Не бойся, – Йен медленно приближался. – Я помогу тебе.
Чародей знал, что эти создания обладают ментальной связью и вполне могут доносить свои мысли до людей, как и понимать человеческую речь, но дракон молчал, продолжая ловить взглядом каждое движение незнакомца, готовый в любую минуту превратить его в горстку пепла.
Маг поневоле залюбовался этим золотым и величественным созданием. По его блестящей чешуе пробегали мелкие искорки, голову венчали длинные рога. Правое крыло оказалось сломанным, и дракон им почти не шевелил. Помимо этого, на его плече сияла жуткая, все еще кровоточащая рана.
Йен приблизился к крылатому ящеру и медленно протянул ладонь, коснувшись холодной чешуи. Гигантское существо вздрогнуло, но не отстранилось.
В сознании мага вспыхнули и ожили чары исцеления. Он и прежде владел этим знанием: мог затянуть рану на теле человека, вылечить крыло птицы, но исцелить дракона своей былой Силой никогда бы не смог. Теперь все изменилось. Он чувствовал, что способен на это. Память услужливо развертывала нужные свитки, раскрывала перед его глазами древние фолианты, и заклятье творилось, словно само собой.
И первое, что он увидел, когда его чары начали действовать, был муторно-серый свет, исходивший от его ладоней.
Неправильно! Все должно быть не так!
Вместо тонкой ювелирной работы, получалось нечто гротескное, лишенное всякой точности. Сила била через край, он еще не подчинил ее полностью и, кто знает, сможет ли подчинить когда-нибудь? Человеческая жизнь слишком коротка для этого, ее не хватит, дабы постичь все тайны мироздания, чтобы изучить все заклинания, стать полноправным хозяином обретенной им Силы. Всего лишь век, что превратится в секунду.
Глубокая рана на плече дракона быстро затягивалась, то же происходило и с перебитым крылом. Вскоре дракон величественно расправил крылья и сделал ими взмах, обдав чародея сильным потоком воздуха. Йен с трудом удержался на ногах.
– Кто ты? – В сознании мага прозвучал мелодичный женский голос. – И что забыл в Карпенских болотах? Ты не белый маг, хоть и носишь цвета Ордена, который проповедует добро и свет.
Во-первых, это был не самец, а самка. Теперь Йен обратил внимание, что рога на голове этого исполинского зверя были загнуты, самцы же носили прямые. Во-вторых, он не услышал ни единого слова благодарности, а ведь маг, вполне может быть, исчерпал часть своего неожиданного ресурса и еще неизвестно, сможет ли он этот самый ресурс восстановить. В-третьих, отвечать на заданный ему вопрос Йен был не вправе, а врать он не хотел. Ну и, в-четвертых, что, Тьма возьми, значит: «Ты не белый маг»?!
– К сожалению, я не могу поведать тебе о том, что привело меня сюда, так как эта тайна не является только моей, за что прошу извинить, – он слегка склонил голову, не раболепно, нет – он не считал золотую драконицу чем-то выше себя, просто проявлял почтение и не более. – Но ты ошибаешься, достопочтимая, – Йен не имел абсолютно никакого представления, как нужно обращаться к драконам и это был чудовищный недостаток в его копилке знаний. – Я действительно белый маг, но почему ты сомневаешься в этом?
– Потому что в тебе больше нет света Самаэля, ибо добро исчезает в тебе, подобно тому, как тает снег весной, и скоро от него не останется даже капли, – драконесса изогнула шею и ее причудливые глаза заглянули в саму суть чародея. – В твоей душе, словно паук-шелкопряд, плетет свои сети зло. Но со злом в своей душе справиться можно, сложно, но все-таки это возможно. Хуже всего, что на твою скромную персону обратили всевидящий взор Боги, простерли к тебе свои длани, и это отнюдь не боги добра, чародей, это Тьма и Хаос. Мне жаль тебя, маг, ибо эти две великие сущности всегда получают то, что желают. Что же, прощай, чародей. Возможно, наши пути еще пересекутся, и я смогу в полной мере отплатить тебе за добро, – замолчав, Аиша расправила громадные крылья и взлетела.
Йен не ответил. Его мысли были заняты неожиданными словами драконессы.
Тьма и Хаос.
Боги обратили на него внимание? Зачем? Быть послушной марионеткой в руках богов никак не входило в его планы и желания. Но кто предупрежден, тот вооружен – гласит народная мудрость. Как говорится: поддаваясь – побеждай, и пусть могущественные сущности плетут свои интриги, сколько их душе угодно, он будет настороже, и однажды придет его время поквитаться.
Выбравшись из оврага, маг снова нашел след поискового заклинания. Но теперь тот вел в обратную сторону…
––
[1] Век Создания – первый век от сотворения Тэрна.