1943 год. Атака советских войск на укрепленный пункт фашистов. Впереди наступающих солдат бегут офицеры с пистолетами в руках. В полуразрушенных артиллерийским огнем окопах появляются немецкие солдаты, восстанавливая разрушенную систему огня. Порыв советских солдат остановить нечем. Единственный выход – драться до последнего, чтобы не быть застреленным в спину во время бегства от противника.
Внезапно позади немецких траншей появился офицер в полевой эсэсовской форме с блестящим пистолетом «Вальтер» в руке. Не обращая внимания на стрельбу, он пошел навстречу атакующим, хладнокровно расстреливая бегущих советских офицеров. Те из сержантов, кто принимал командование на себя, тут же падал сраженный пулей из пистолета.
Оставшись без командования, советские солдаты замедлили темп наступления, кто-то залег и стал тут же окапываться, а часть солдат начала пятиться назад, подхватив на руки убитых командиров. Советская атака захлебнулась.
Эсэсовский офицер повернулся и пошел в сторону своих окопов, положив пистолет в кобуру. На него с изумлением смотрели немецкие солдаты и офицеры, не видя его лица под большим козырьком кепи и видя только погоны лейтенанта. Перепрыгнув через окоп и пройдя метров десять, лейтенант исчез.
На командном пункте советского стрелкового батальона рядовой боец разговаривает по телефону с командиром полка.
– Срочно ко мне командира батальона, – кричит в трубку полковник.
– Нету его, – отвечает находящийся в прострации солдат.
– Где он? – слышится громкий голос в трубке.
– Убитый он, – говорит солдат.
– Срочно к телефону кого-нибудь из офицеров, – слышится приказ по телефону.
– А нету никого, – говорит солдат.
– Да где же они все? – надрывается телефон.
– А все убиты, – бесстрастно говорит солдат.
– Давай кого-нибудь из сержантов, – командует голос.
– И сержантов нету, – говорит солдат.
– Что, тоже все убиты? – грозно рычит полковник.
– Все убиты, – говорит солдат и бросает трубку.
На командном пункте советского полка.
Командир полка смотрит на замолкший телефон и говорит своему заместителю:
– Бери с собой особиста, взвод автоматчиков из пополнения и бегом в батальон Иванченко. Что-то там неладное. Атака у них захлебнулась и весь полк остановился. Гони их вперед.
Майор вместе с сотрудником Особого отдела во главе взвода молодых солдат из только что прибывшей маршевой роты бегут в батальон.
Увидев офицеров, солдаты отступившего батальона успокоились и стали наперебой говорить, что у немцев есть какой-то призрак в форме офицера, которого не берут пули и который как в тире расстрелял всех офицеров батальона, а в младшего лейтенанта Метелкина он стрелял раз двадцать, все никак не мог попасть в сердце.
– Неужели никто не попал в этого призрака? – допытывался майор.
– Не попадали, – чуть ли не хором говорили солдаты, – вот он почти что рядом, а стреляем в него и пули будто сквозь проходят.
– Ладно, – оборвал их майор, – у страха глаза велики, а руки трясутся. Пока я вступаю в командование батальоном.
Вскоре прибывает автомашина за убитыми офицерами. При погрузке убитых один из них вдруг застонал.
– Смотри-ка, живой, – сказал один санитар. – Товарищ майор, один живой оказался.
– Кто такой? – спрашивает майор.
– Младший лейтенант Метелкин, – отвечает санитар.
– Везите его в госпиталь, – махнул рукой майор, – все равно он не жилец, но раненых положено оставлять докторам.
Убитых офицеров похоронили на поле в районе командного пункта полка, а младшего лейтенанта Метелкина отправили в госпиталь на той же машине.
– Вы бы его хоть перевязали, – укоризненно сказал командир полка, только что вернувшийся на командный пункт.
– Нельзя его перевязывать, – сказал военфельдшер с погонами старшины, – кровь спеклась и закрыла раны, а в него пуль двадцать попало, вон весь в дырах. Если до госпиталя довезем, то врачи все сделают, что нужно.
Метелкина в сопровождении фельдшера вместе с легкоранеными на той же автомашине везут в госпиталь.
Операционная. Идет операция.
– Надо же, – говорит хирург, – изрешечен как дуршлаг, а все еще жив. И все потому, коллеги, что не задет ни один жизненно важный орган. Вернее, задеты, но не сильно, а вот выживет ли, это вопрос и вопрос большой. Все ранения сквозные, кости не задеты, а вот и пулька нашлась. И пулька белая, не хромированная, а как будто серебряная.
– Что вы, Павел Иванович, – сказал ассистент, – серебряные пули бывают только в детективах, когда охотятся на оборотней или на вампиров. Да и, кроме того, серебро является антисептиком, раны обеззараживает.
– Ага, вот и вторая пулька, – сказал хирург, бросая кусочек белого металла в эмалированную чашку, – и эта такая же. А вот и третья. Больше, похоже, нет. Будем лейтенанта отправлять в тыловой госпиталь, пусть там на рентгене посмотрят. Кстати, взгляните сюда. Впервые вижу человека с ртутным синдромом внутренних органов.
– Что это за синдром, – удивился ассистент, – впервые о таком слышу.
– Это вы, батенька, получили современное образование, – усмехнулся хирург, – а нас учили профессора, пользовавшиеся мировым медицинским опытом и рассказывавшие нам обо всем, что когда-то было. Ртутный синдром проявляется в перетекании внутреннего органа в сторону от места приложения силы. Смотрите сюда. Я нажимаю на почку, и она перетекает в сторону. Видели это когда-то? Нет. И я не видел. Говорят, что таких больных практически невозможно пропальпировать, органы ускользают.
Примечание. Пальпирование – метод медицинского ручного обследования больного, основана на осязательном ощущении, возникающем при движении и давлении пальцев или ладони ощупывающей руки для определения свойств тканей и органов: их положения, величины, формы, консистенции, подвижности, топографического соотношения, а также болезненности исследуемого органа
Ассистент с удивлением ткнул пальцем в разрезанном животе в какой-то орган, и он как ртуть перетек в сторону.
– Интересно, – сказал с восхищением ассистент, – на этом больном можно сразу докторскую аттестацию защитить.
– Защитишь, если жив останешься, – сказал хирург, – зашивайте его и давайте следующего раненого.
Тыловой госпиталь. Заседание военно-врачебной комиссии. Перед комиссией в одних трусах стоит младший лейтенант Метелкин. Врачи всей группой осматривают его раны.
– Это практически невозможно, – говорит пожилой врач с большими усами, – за две недели не излечиваются люди с двадцатью двумя огнестрельными ранениями.
– Это если простыми пулями, товарищ генерал, – говорит один из врачей, – а вот серебряные пули вообще чудеса делают. Есть международная конвенция, которая запретила разрывные пули, сейчас нужна конвенция, которая бы обязала воюющие стороны применять только серебряные пули.
– Вы что, предлагаете и в фашистов стрелять серебряными пулями? – вкрадчиво спросил какой-то маленький человечек с крысиной внешностью. – Вы думаете, что товарищ Сталин будет расходовать на фашистскую мразь тот металл, из которого делают ордена за храбрость?
– Не кипятитесь, майор, – примирительно сказал медицинский генерал Бурденко, – речь идет всего лишь о том, что одной из причин быстрого излечения младшего лейтенанта являются серебряные пули. Ну, и сильный, русский организм.
Примечание. Николай Нилович Бурденко (1876—1946) – русский и советский хирург, организатор здравоохранения, основоположник российской нейрохирургии, главный хирург Красной Армии в 1937—1946 годы, академик АН СССР (1939 год), академик и первый президент АМН СССР (1944—1946), Герой Социалистического Труда (1943 год), генерал-полковник медицинской службы, участник русско-японской, Первой мировой, советско-финской и Великой Отечественной войн, лауреат Сталинской премии (1941). Член ВЦИК 16-го созыва. Член ВКП (б) с 1939 года. Депутат Верховного Совета СССР 1-го и 2-го созывов. Почетный член Лондонского королевского общества хирургов и Парижской академии хирургии. Председатель Советской комиссии, фальсифицировавшей Катынский расстрел польских граждан. Умер своей смертью.
– Да вы знаете, что есть указание держать в секрете информацию об этих серебряных пулях? – не унимался майор.
– Знаем, знаем, голубчик, – пробасил генерал, – здесь собралась комиссия, которая должна доложить в высшие сферы об этом феномене и не вздумайте влиять на принятие решения по этому вопросу, а не то вам не поздоровится, кем бы вы ни были под этим медицинским халатом. Этот лейтенант нужен нам живым в институте для изучения свойств его внутренних органов, которые ведут себя не так, как у всех.
– А как они ведут себя эти органы? – начал допытываться майор с крысиной мордочкой. – Вдруг они напичканы антисоветчиной.
Махнув на майора рукой, генерал сказал:
– Предлагаю младшего лейтенанта Метелкина перевести в команду выздоравливающих и подготовьте отношение в организационно-мобилизационное управление фронта о его переводе во вспомогательный состав института медицины в городе Куйбышеве. Это золотой фонд нашей медицинской науки. Не только медицинской, а вообще науки.
И профессор торжествующе поднял вверх указательный палец.