Смерть в начале весны - читать онлайн

Глава 5

Весна ступала неуверенно и робко, точно так, как ступает ребёнок, делающий первые шаги. Стояли первые числа марта и, несмотря на то что в небе ярко светило солнце, на земле лежал снег и морозный воздух румянил лица прохожих.

И только тополя с уже заметными почками ликующе расчерчивали голубое небо бронзовыми иероглифами своих ветвей, заставляя жить предвкушениями и упоительными надеждами.

О, эта сладость призрачных обещаний…

– Чик-чирик! Верить или не верить? – спрашивали друг друга воробьи тонкими голосами.

– Верить! Верить! – отвечали им синички.

А голуби, не обращая внимания на пересвистывание малых птах, усердно обхаживали своих подруг, обволакивая их сладким воркованием, точно мурлыканьем.

«Интересное дело, – подумал следователь Александр Романович Наполеонов, – почему есть мартовские коты, и нет мартовских голубей? Надо спросить у Мирославы».

– О! – дёрнул он себя за рыжевато-русые коротко остриженные волосы. – Ведь скоро Восьмое марта! Славка хоть и называет этот праздник бабским, мимозу любит.

Шура улыбнулся – у прелестных амазонок тоже имеются свои слабости, и как ни крути, мужчинам знать о них полезно.

Но лично у него по празднованию Международного женского дня намечались совсем другие планы.

Частный детектив Мирослава Волгина была подругой детства следователя, Наполеонов даже не помнил тот период жизни, когда не было в ней Мирославы.

– Александр Романович! – в приоткрывшуюся дверь просунулась голова секретарши Эллы Русаковой.

– Чего тебе? – отозвался следователь, недовольный тем, что его оторвали от мечтаний.

– Вас Фёдор Поликарпович к себе зовёт.

– По телефону не могла сказать?

– Так я хотела на вас посмотреть, – хихикнула Элла и поправила свою пышную чёлку, закрывающую её лоб почти до самых глаз.

– Подстригла бы ты её, что ли, – проворчал Наполеонов, – а то ходишь как пудель.

– А мне нравится, – ответила девушка и закрыла дверь.

Следователь со вздохом поднялся с кресла и отправился к начальству. Начальство в лице полковника Фёдора Поликарповича Солодовникова его приходу несказанно обрадовалось.

– Наконец-то! А я уже и заждался вас, Александр Романович, присаживайтесь.

Наполеонов молча сел.

– Как идут дела? – спросил полковник.

– Дела идут нормально, расследуются, четыре закрыли, передаём в суд, два ещё не сегодня завтра закроем, остались мелкие детали.

– Вот и превосходно! – воскликнул Фёдор Поликарпович. – Вот вам ещё одно новое дело.

Солодовников протянул Наполеонову тоненькую папку: – Вы посмотрите, Александр Романович, посмотрите.

– Олег Савельевич Чекуров, бизнесмен, убит в своей квартире, – прочитал вслух следователь.

– Вот видите, бизнесмен! А у нас не девяностые годы прошлого века, чтобы вот так запросто среди бела дня убивать бизнесменов! Вы ведь согласны?

– Угу, – вздохнул Наполеонов.

– Вот и хорошо! Преступники должны быть найдены в самые кратчайшие сроки и наказаны по всей строгости закона.

– Есть! Прикажете выполнять?

– Ну зачем так официально, Александр Романович, – улыбнулся полковник, – конечно, выполняйте.

Кабинет начальства Наполеонов покинул не в лучшем расположении духа. Что тут скрывать, бизнесменов он не любил. Будь его воля, он бы каждого из них с пристрастием расспросил, откуда дровишки? В смысле деньги на открытие бизнеса.

Нет, он, конечно, допускал, что честный человек может открыть свой небольшой, ну совсем небольшой бизнес. Но чтобы ворочать такими деньжищами, чтобы виллы и яхты покупать да гарем девок возить на курорты, это уж извините!

Начальник же, наоборот, облегчённо вздохнул, он был уверен, что на следователя Наполеонова можно было положиться, несмотря на то что тот был молод, за его плечами был успешный опыт раскрытия немалого количества не просто сложных, но и безнадёжных дел.

Про него говорили – «Мал золотник, да дорог», имея в виду небольшой рост Наполеонова.

К чести следователя, он не переживал из-за этого и мог даже щегольнуть, сославшись на то, что многие гении были невысокого роста.

Его внешность так же импонировала многим, особенно желтовато-зелёные глаза мудрого лиса, которые могли приобретать и коричневатый оттенок.

Острый нос ничуть его не портил, разве что у некоторых особенно впечатлительных людей вызывал желание положить на этот нос колобок.

И тут стоит заметить, что Наполеонов против этого никогда не стал бы возражать.

Рыжевато-русые волосы делали его внешний образ завершённым.

Он был неплохим психологом. И как шутила Мирослава, в широком кармане его души всегда можно было отыскать ключик, который подойдёт к тому или иному подследственному или свидетелю.

К тому же Наполеонов был образован, начитан, хорошо воспитан.

Его мать, в прошлом известная пианистка, продолжала заниматься музыкой, заменив сольные выступления преподаванием студентам, школьникам и молодым исполнителям.

Отца Шура, к сожалению, лишился рано, молодой учёный, вылетев на симпозиум в Японию, до Токио не долетел и погиб вместе со всеми пассажирами разбившегося самолёта.

Мать Шуры, конечно, мечтала, что сын станет музыкантом, тем более что он с отличием окончил музыкальную школу.

Но как потом признавался сам Наполеонов, сделал он это, исключительно чтобы не расстраивать маму.

На самом же деле самым близким ему музыкальным инструментом был вовсе не рояль, а гитара. С юности Шура сочинял песни и сам их исполнял.

О том, почему он выбрал юридический институт, Наполеонов не распространялся. Но именно туда поступила и подруга детства Мирослава Волгина. Оба они стали следователями. Но Волгина не смогла вписаться в систему со своим характером своенравной кошки, уволилась из органов и ушла на вольные хлеба. Теперь она довольно известный в определённых кругах детектив.

Почему в определённых? Потому что не нуждалась в рекламе и бралась только за дела тех, кто приходил к ней с рекомендацией.

Нередко Мирослава подкидывала следователю интересные идеи, а порой и работала параллельно с ним, а после раскрытия дела с удовольствием отдавала ему лавры, довольствуясь немалым гонораром.

Вернувшись в свой кабинет, Наполеонов уткнулся в имеющиеся материалы дела. Его успокоило то, что на труп выезжал следователь Семён Васильевич Гаврилов, которого он знал как ответственного и дотошного служаку.

Убиенный Олег Савельевич Чекуров нравился ему гораздо меньше. Хотя кто сказал, что жертвы преступлений должны нравиться правоохранительным органам? Правильно, никто.

Бизнес у Чекурова, по всей видимости, был средним. Где он деньги на него взял, теперь у него не спросишь. На акулу он явно не тянул, но конкуренты наверняка имелись.

– Чёрт бы их побрал, всех этих буржуев, – выругался Наполеонов.

– Может, чаю? – спросила снова сунувшая голову в дверь Элла.

– Давай, – вздохнул следователь, – а печенье у нас есть?

– Пачка вафель завалялась.

– Ладно, давай вафли.

После сладкого чая с вафлями настроение следователя поднялось. Версий вырисовывалось несколько. Но основная – бытовая. Трудно поверить, что конкуренты прикончили Чекурова пепельницей. Сделать это могла, скорее всего, разгневанная женщина – любовница, жена или собутыльник. Но следов пирушки в квартире бизнесмена не было. Тело обнаружил водитель жертвы.

Наполеонов внимательно рассматривал фотографии с места преступления.

Снимки как снимки, но следователь поморщился и невольно подумал о том, что если бы их делал Валерьян Легкоступов, тот самый, которого он постоянно ругал за художественное отступление, на них можно было бы увидеть нечто, что дало бы зацепку. Хотя, пожалуй, он фантазирует, – одёрнул сам себя Наполеонов и снова стал перебирать фотографии.

Следов борьбы заметно не было. Только скатерть слегка съехала. Такое впечатление, что убитый не только не защищался, но и не ожидал нападения.

Экспертиза говорила о том, что замки взломаны не были, значит, Чекуров сам открыл дверь убийце. Личный водитель, обнаруживший труп, утверждает, что дверь была открыта.

Пальчики найдены на пепельнице, двери и других поверхностях, но в картотеке их нет и сравнить не с чем. Надо взять отпечатки пальцев у всех лиц, посещавших квартиру бизнесмена.

Пока же отпечатки взяли только у водителя. И он наследил повсюду, кроме пепельницы…

Хотя в том, что отпечатки водителя были повсюду, не было ничего удивительного, так как в деле чёрным по белому написано, что Сергей Яковлевич Юргенев был не только водителем бизнесмена, но и близким другом.

«А вот это интересно, – подумал Наполеонов, – не просто водитель, но и друг…»

Неожиданно ему пришёл в голову вопрос – смог бы он работать водителем у Мирославы Волгиной, своей подруги детства. Ответ однозначный – нет и ещё раз нет. Да и она никогда не предложила бы ему подобного. Если бы у него дела были совсем плохи, накормила, напоила, предоставила жильё и приложила бы все усилия, чтобы помочь ему встать на ноги. Он сделал бы для неё то же самое. Но держать друга на должности личного шофёра, можно сказать, обслуги, это, с точки зрения Наполеонова, безнравственно. Конечно, не Наполеонову его судить, но для характеристики жертвы этот факт пригодится. Следователь придерживался теории – чтобы найти преступника, нужно изучить характер жертвы.

Работа предстоит немалая – опрос свидетелей, сотрудников, родственников и всё такое прочее.

Увлёкшись делом, Наполеонов не заметил, как яркий солнечный день медленно посерел, приближаясь к вечеру, и теперь, точно серый кот, топтался на крыше, выгнув хвост трубой.

Элла уже давно ушла, и в приёмной было тихо.

«Надо думать, что уже все разошлись», – подумал Наполеонов и набрал номер со служебного телефона.

– Детективное агентство «Мирослава» слушает, – отозвался приятный мужской голос.

– Морис, привет, я минут через сорок буду у вас.

– Хорошо, – невозмутимо произнёс в трубку Морис Миндаугас и отключился.

Наполеонов, как почти всегда, позвонил в дом подруги на стационарный телефон, поэтому трубку взял её помощник.

Звонить же ей на сотовый, если она дома, пустой номер. Телефон мог валяться в спальне, в гостиной, на кухне и даже в саду.

Интересно, как она его находит, когда ей нужно выезжать из дома? Скорее всего, звонит со стационарного себе на сотовый и ищет аппарат по звуку.

Когда он вышел на улицу, уже смеркалось. Усевшись за руль своей белой «Лады Калины», Наполеонов двинулся в сторону шоссе.

«Только бы не застрять в пробке», – подумал он. Ему повезло, на шоссе он оказался довольно быстро, а за городом движение было не таким интенсивным.

Сидя в тёплой гостиной Мирославиного дома, Наполеонов расслабился.

Шура был отличным парнем. Недостаток у него был, пожалуй, только один. Он любил вкусно поесть.

Хотя кто сказал, что это недостаток. Многие его друзья и знакомые считали это особенностью его характера, как, например, изюм в булочке.

Разве что дорогая подруга любила время от времени подначить его на эту тему. Шура платил ей той же монетой, жалуясь на то, что не так уж давно она держала его на голодном пайке.

И на этот раз он оседлал своего любимого конька.

– Вот когда тебя ещё не было, – проговорил Шура и, поймав недоумённый взгляд Мориса, быстро поправился, – с нами, мы ходили голодными. – Он опасливо оглянулся на подругу. – Почти.

Мирослава под столом больно пнула Наполеонова в лодыжку, он ойкнул, моргнул и скорректировал:

– В смысле, мы питались чем ни попадя.

Второй удар туфлей был более ощутимым, Наполеонов попытался отодвинуться вместе со стулом, но не рассчитал и свалился.

Морис бросился на помощь, но Шура уже выбрался из-под стола и заявил:

– Одна сплошная сухомятка и ведро чая.

После чего он отскочил от стола и почесал ушибленную лодыжку.

– Если ты будешь лягаться, – проговорил он обиженно, – то я не спою песню.

– А ты сочинил новую песню? – сразу заинтересовалась Мирослава.

Он кивнул.

– Тогда я быстренько сбегаю за гитарой.

Она вернулась почти мгновенно.

– И даже не запыхалась, – вздохнул Шура, беря из её рук гитару. Уселся поудобнее, пробежал пальцами по струнам, едва касаясь их. Остался доволен звучанием и запел вполголоса: