Москва, Петровка, 38 – ул. Чернышевского
сентябрь 1945 года
Не успели сыщики разобраться со странным убийством Михаила Золотухина, как Старцева опять вызвали к комиссару.
«Надеюсь, он хочет услышать подробный отчет, а не подкинуть дополнительное дело», – с надеждой подумал Иван, постукивая тросточкой по ступенькам мраморной лестницы.
– Докладывай, Иван Харитонович, – поздоровавшись, приказал Урусов.
Тот кратко рассказал о ходе оперативного расследования. Кратко, потому что долгих и пропитанных водой разговоров комиссар не любил.
– …Опираясь на вышеизложенные факты, мы уверены в том, что убийство Золотухина произошло не с целью грабежа. Из материальных ценностей у него с собой практически ничего не было, – закончил доклад Старцев.
– Говоришь, исчезли ключи от служебных кабинетов? – уточнил комиссар.
– Так точно. Всю пыль в подвале перелопатили – связка ключей как в воду канула.
– И плюс следы телесных повреждений, – потянул Урусов папироску из пачки. – Значит, перед смертью пытали, выбивали какие-то сведения.
– Именно, Александр Михайлович.
Комиссар чиркнул спичкой, пыхнул в сторону открытого окна ароматным дымком. И, похоронив надежды, огорошил:
– Неспроста это все, Иван Харитонович. Сегодня утром найдено тело еще одного работника гидротехнического хозяйства Москвы. На месте преступления уже побывала оперативная группа майора Щеголева. Вот, ознакомься.
Комиссар протянул скрепленные листы протокола. Старцев углубился в чтение…
Ровно через двадцать минут Иван торопливо спускался по той же старой лестнице Управления Московского уголовного розыска.
– По коням, братцы-товарищи, – скомандовал он, войдя в рабочий кабинет группы.
На телефоне он оставил Кима и Баранца. Остальные рванули к месту преступления, так как оба убийства, по убеждению комиссара Урусова, были звеньями одной цепочки.
Дежурных «эмок» в гараже угрозыска не оказалось, уселись в старый скрипучий ЗИС-8 и покатили на улицу Чернышевского. Там, в добротном пятиэтажном доме 1940 года постройки, находилась квартира директора Сталинской водопроводной станции Никиты Захаровича Неклюдова.
В отличие от жилых домов для простого народа – деревянных или кирпичных бараков, спаренных одноэтажек и прочих строений с удобствами на улице, – в домах советской номенклатуры все было обустроено для комфортного проживания. Сталинский ампир был торжественным, уютным, престижным, но доступным только избранным членам социалистического общества.
В необычных домах с красивыми фасадами, с цветочными клумбами в закрытых дворах, с нестандартными планировками квартир обитали чиновники всех мастей, депутаты, руководители крупных предприятий, прославленные летчики и моряки, именитые деятели искусств. Справедливости ради следует признать, что изредка в элитную компанию попадали и простые смертные: шахтеры, машинисты паровозов, ткачихи, учителя… Правда, для этого им требовалось стать передовиками производства, Героями Социалистического Труда, орденоносцами, новаторами.
Примерно в таком доме в глубине квартала между улицей Чернышевского и Малым Казенным переулком жил руководитель крупной водопроводной станции Никита Неклюдов. Жил, покуда не впустил в свою квартиру убийцу.
Надрывно пыхтя слабеньким мотором, старый ЗИС катился по улочкам Москвы. Не теряя времени, Старцев пересказывал товарищам протокол осмотра квартиры, составленный оперативниками майора Щеголева.
– Семья убитого, по обычаю, до конца сентября проживала на загородной даче, поэтому дома Неклюдов после рабочего дня находился один, – покручивая зажатую между коленями трость, излагал Иван Харитонович. – Вечером в дверь позвонили. Открыл Неклюдов сам: следов взлома не обнаружено. «Гости» усадили хозяина на стул, связали и начали избивать, выпытывая нужные сведения.
– Похожая картинка, – проронил Егоров. – Только без подвала и толстого слоя пыли вокруг.
– Неклюдова перед смертью мучили меньше, чем Золотухина: видать, оказался сговорчивее, – согласился Старцев. – Труп так и оставили связанным на стуле с торчащим кляпом во рту.
– А кто его обнаружил, если родственники проживают на даче?
– Забеспокоился секретарь и заместители, когда Неклюдов утром следующего дня не появился на работе. Человек он пожилой, с лишним весом, с одышкой и слабым сердцем. Подумали: вдруг ночью стало плохо, – ну и давай названивать домой. Неклюдов не отвечал, тогда они обратились в милицию.
– Обыск провели? – поинтересовался Васильков.
– Нет. Щеголев вызвал экспертов и намеревался начать осмотр, но Урусов приказал все оперативные мероприятия по данному делу провести нашей группе. Он уверен, что убийства Золотухина и Неклюдова связаны между собой.
– Ну, это вряд ли, – усмехнулся вечно во всем сомневающийся капитан Бойко. – Мало ли в Москве несчастий с людьми родственных профессий…
Отчасти он был прав: преступлений в послевоенной столице случалось много. Причин тому было несколько. Огромное количество неучтенного оружия и боеприпасов. Тысячи вернувшихся с войны мужчин, часть из которых не смогла найти себя в мирной жизни. При этом у некоторых была основательно искалечена нервная система.
Если в течение пары дней в разных районах Москвы убивали трех дворников, это, конечно же, не означало, что преступником был один человек, руководствующийся одним и тем же мотивом. Но всякий сыщик, прослуживший в МУРе хотя бы пару лет и знавший интуицию комиссара Урусова, поостерегся бы оспаривать его предположение.
– Вот мы и выясним, есть ли между ними связь, – закончил Иван и надолго замолчал.
Оперативники Старцева успели вовремя. Никого из группы Щеголева в большой четырехкомнатной квартире они не застали, зато там заканчивала работу бригада экспертов из МУРа. Труп хозяина увезли в морг, специалисты паковали свои портфели и чемоданчики с инструментами, реактивами и прочими хитрыми штучками.
Старцев прямиком направился к старшему эксперту.
– Здравствуйте, Александр Яковлевич, – пожал он гладкую руку пожилого специалиста. – Чем обрадуете?
– Можете проводить обыск. Мы сняли отпечатки трупа, а также со всех предметов мебели, дверных ручек и предметов роскоши, которые вы здесь найдете, – начал тот с еле заметным еврейским акцентом. – Живущих на даче родственников, как я понял, Щеголев о несчастье оповестил. Кстати, неплохо было бы пригласить их к нам на Петровку для снятия отпечатков. Так вам стало бы понятнее, сколько в квартире орудовало преступников и что они искали.
– Дельное предложение, – кивнул Иван. – Сделаем.
– Хотя, уверен, вы и так поймете, где они копались. Все ящики в комодах выдвинуты, дверцы шкафов распахнуты.
– Что скажете по трупу?
– Смерть наступила вследствие удушения бельевой веревкой. Перед смертью его били, но особенно не усердствовали. Вероятно, начал говорить после нескольких ударов по лицу: на щеках и подбородке остались следы в виде небольших ссадин и одной свежей гематомы…
Квартира покойного Неклюдова была образцом строительного дизайна 1930-х годов. Стиль объединял в себе черты барокко, наполеоновского ампира и классицизма. Разве что, в отличие от ампира, где присутствовало много позолоты, в четырехкомнатной квартире ярких красок почти не было. Поражало обилие дорогих пород натурального дерева, начиная с выложенного «елочкой» паркета. Темная недешевая мебель, стены пастельных тонов, красно-коричневые ковры, помпезные хрустальные люстры. Наиболее спокойную гамму сохраняли плотные шторы и картины в широких рамах. Мебель была массивная из ореха и дуба. На стенах – сдержанная лепнина, на потолках – фигурные розетки. В просторном зале выделялись сервант выпуклой формы, круглый обеденный стол, кожаная мягкая мебель в светлых чехлах.
– Что я вам говорил, – проворчал Бойко. – Сюда явно наведались за деньжатами и золотишком.
Да, судя по интерьеру просторного жилища, деньги в семье Неклюдова водились. И немалые.
Старцев вздохнул:
– Возможно, ты прав.
Однако опытный Егоров не поддержал пессимизма товарищей.
– Заметьте, этот преступник тоже любит каленые семечки, – указал он на валявшуюся тут и там шелуху.
– Вот и первая зацепка, – усмехнулся Иван. – Что ж, братцы-товарищи, давайте займемся работой. Саня, пригласи двух понятых…
Примерно через час в квартире убитого Неклюдова появились его супруга Марта Павловна со старшей дочерью Софьей. Обе уже знали о смерти Никиты Захаровича и поэтому были в темных траурных одеждах и с красными заплаканными глазами. Севшим голосом супруга спросила, как умер Никита Захарович и где она может с ним попрощаться. Старцев коротко обмолвился о грабителях, назвал адрес морга. Затем Василий Егоров приступил к допросу.
Женщины приехали из дачного поселка весьма кстати. Сыщики успели осмотреть квартиру, ознакомиться с обстановкой и понять, что помимо хозяина интересовало убийц. Однако никто из оперативников не знал, что конкретно пропало из многочисленных комодов, сервантов и шкафов.
– Здесь хранились некоторые драгоценности, – вдова подошла к комоду в спальне и кивнула на выдвинутый ящик.
– Что именно здесь лежало? – заинтересовался Старцев.
– В этом футляре я хранила золотой браслет, – показала она на пустую длинную коробочку, покрытую бордовым бархатом. – В пяти маленьких коробочках – серьги и кольца. И еще здесь под бельем лежала шкатулка средних размеров.
– Что было в ней?
– Тоже украшения, но старые, оставшиеся от бабушки и мамы. Кулоны на золотых цепочках, две броши, золотой и два серебряных крестика, кольца… И сама шкатулка была из серебра с чернением.
– Она тоже пропала?
– Увы. Со всем содержимым…
Помимо золотых украшений супруги и взрослой дочери из квартиры исчезли деньги, лежавшие в ящике приземистой тумбочки из ореха.
– Точно не знаю. Что-то около пяти тысяч, – уклончиво сообщила Марта Павловна.
Иван переглянулся с Егоровым. Тот незаметно кивнул, также заподозрив даму во лжи. Она явно занизила цифру, хотя и пять тысяч были очень солидной суммой.
Оставшись наедине с товарищами, Егоров негромко проворчал:
– Правша хранит деньги в левом внутреннем кармане пиджака, левша – в правом. И только тот, кто развивает оба полушария своего мозга, хранит деньги в отделении Госбанка…
Обыск заканчивался. Версия Бойко с каждой минутой выглядела все более очевидной: налет на квартиру Неклюдова преступники совершили ради наживы. Но мнение сыщиков переменилось, когда собравший все имевшиеся в квартире ключи Егоров снова обратился к вдове:
– Марта Павловна, не могли бы вы взглянуть на эти связки, все ли ключи на месте?
Сидевшая на диване женщина отвлеклась от грустных воспоминаний, вздохнула, собралась с мыслями и несколько раз внимательно осмотрела три связки ключей.
– Это запасной комплект дачных ключей. Он в полном порядке, – отложила она в сторону первую связку. – Это ключи от старых замков – не знаю, зачем Никита Захарович их хранил.
– Поясните, пожалуйста, от каких именно старых замков? – попросил Василий.
– От старой квартиры, в которой мы жили до переезда сюда. Два ключа от входной двери, ключ от сарая и от подвала…
– Ясно. А последняя связка?
На глазах Марты Павловны снова выступили слезы.
– Это рабочий комплект ключей мужа, – прошептала она. – Но сейчас в связке только ключи от квартиры и от подвала. Не хватает трех или четырех ключей.
– Случайно не от рабочего кабинета?
– Да, от него. И еще от рабочих сейфов…