Стасу стало немного жаль Игнатенко, следовало закончить разговор на более позитивной ноте.
– Когда ты обнаружил пропажу негативов?
– Уже после того, как Лену… Но украсть можно было когда угодно. Хоть час назад. Нас с Жанкой не было в комнате.
– Больше у тебя нет для меня никакой информации? – спросил Стас, уже собравшись уходить.
Лёвик вскинул руки, останавливая бывшего одноклассника:
– Есть, Стас! Раз уж ты попросил меня… Прошу, разреши забрать шприц. Жанка обнаружит пропажу, это будет такая истерика – мама не горюй!
Нахмурившись, Стас уселся на единственный стул. Тщательно подбирая слова, начал говорить тихо, почти шепотом:
– Ты просишь… как это… алаверды? Услуга за услугу? Но шприц – это улика! На нем отпечатки пальцев. А проявка пленки – это твоя помощь следствию. Это твой гражданский долг, если хочешь. Пойми, я сейчас поеду звонить в милицию и заодно вызову «Скорую», объясню, что диабетик забыла дома шприц для инсулина. По-моему, все логично.
Лева поморщился и взглянул на него поверх очков:
– Ты что, белены объелся? В новогоднюю ночь «Скорая» приедет самое раннее утром. Да и не ездят они по таким пустяковым поводам. А если у Жанки кома к утру начнется? Кто будет в этом виноват?
– Типун тебе на язык. Насчет «Скорой» – это уж как я звонить буду. Насколько буду убедителен. А я постараюсь убедить приехать, поверь.
– Мы с Жанкой домой уедем, ничего я проявлять не буду, – с обидой махнул рукой фотограф. – Вот только на чем? Мне кажется, если я Антоше скажу, что вызываю такси, он разрешит позвонить. В конце концов, пусть сам вызовет.
– Я ему тоже скажу, что ты не хочешь проявлять пленку. Хотя… – Хлопнув себя по коленям, Стас резко поднялся и направился к выходу. Игнатенко его не останавливал. – Поступай как знаешь, мне по барабану. Кому больше всех надо, пусть тот и корячится.
Требовалось переварить полученную информацию, и сделать это следовало в одиночестве, чтобы никто над душой не стоял. Сделав пару шагов в сторону лестницы, Стас замер. По идее, шприц, до сих пор находившийся в руке трупа, следовало изъять как вещдок, а комнату опечатать до приезда милиции.
Совершив над собой неимоверное усилие, он направился к двери, за которой лежала покойница. Пока шел, пару раз обернулся – всё казалось, кто-то за ним наблюдает.
Стараясь не смотреть в лицо мертвой однокласснице, он хотел уже забрать шприц, даже протянул руку… И вдруг почувствовал, что еще немного, и упадет рядом с мертвой Леной, ноги у него неожиданно подкосились.
Шприц в руке покойницы поменял свое положение! Стас отлично помнил, в какую сторону торчала игла, когда труп был только обнаружен – в сторону ног. Сейчас игла была направлена в сторону головы!
Обливаясь потом, он кое-как вынул улику из мертвых пальцев. Тут же подумал, что на шприце могут остаться его отпечатки пальцев. На глаза ему попалось вафельное полотенце, Стас обтер им улику и в него же ее аккуратно завернул.
Уже направился к выходу, как вдруг заметил торчавший из-под подушки клетчатый носовой платок. Такой платок он у кого-то сегодня видел. Но у кого?
Выйдя из комнаты, Стас глубоко вздохнул. Кажется, его визит остался незамеченным. Но как опечатать комнату?
Подойдя к лестнице, он едва не наткнулся на сидящего на ступеньках Макса. Опухшие от слез глаза смотрели в одну точку, казалось, безутешный муж никого не слышит и не видит. Какое-то время Стас топтался рядом с ним, не решаясь присесть. Хотя вопросов к журналисту у него было много.
Решив наконец, что в одиночестве поразмышлять он еще успеет, Стас присел на ступеньку рядом с безутешным мужем убитой. Сверток с уликой он положил на колени.
– Извини, я понимаю, как тебе паршиво, – начал он, но журналист тотчас перебил его:
– Ты понимаешь? Неужто?! Откуда? С какой стати? У тебя что, тоже убили жену?
– Нет, но я…
– Вот и помалкивай! Понимает он! Что ты вообще можешь понять? Тренируешь своих пацанов, вот и тренируй, а в чужое горе не лезь!
С этими словами Макс вскочил и, сбежав по лестнице, быстро направился к выходу. Посмотрев ему вслед, Стас подумал: «Только сейчас курить пошел, а до этого сидел битых полчаса на ступеньках. А ведь курить наверняка хотелось! Что высиживал?»